Тот Камень (Симфония для...)

Цзян Чэн открыл глаза, было светло. От вчерашней пасмурной погоды не осталось следа и светило солнце. Он обнаружил себя в привычной атмосфере с Вэй Ином под боком и даже не сразу сообразил, что что-то не так. Голова слегка кружилась. Губы потрескались и болели, в горле немного першило, побаливали ступни. Подташнивало. Память о вчерашних событиях постепенно сыпалась на него, как песок из рвущегося мешка, но чем дальше в ночь, тем более смутными и отрывочными становились воспоминания. Последнее, что он помнил, как какие-то три парня купили ему мороженное, а потом дразнили его, после этого всё превратилось в одну сплошную кашу, из которой невозможно было ничего внятного выцепить. Радовало одно - он проснулся в студгородке, в своей постели, а значит - ему удалось пробраться назад. Но тревога всё ещё висела над ним. Он потряс за плечо спящего друга. Тот в ответ лишь сладко замычал и обвил его тело ещё крепче, вдобавок закинув ногу, прямо на начинающий подниматься, как солнце над Парижем, утренний стояк. - Вэй Ин, - шёпотом. - Проснись. Мне нужно срочно знать. Вэй Ин! Как я попал в общагу? - Мммм? А-Чэн, - Усянь потёрся носом о шею Цзян Чэна, зарываясь в волосы. - Проснись, шлюшка, расскажи про вчера, а то я сейчас начну трещать от тревоги, блядь! Меня же не отчислят? - Что? - Усянь резко открыл глаза и приподнялся на локте. - Тебя отчислят?! - Я тебя спрашиваю. Меня не отчислят? Как я попал ночью в общагу? - Чёрт, я понятия не имею. Я вернулся часа в четыре, ты был уже здесь, вонял перегаром, лежал полностью в уличной одежде на кровати павлина. Не знаю,когда ты пришёл. Мы с Хуайсан искали тебя, пока не начался ливень. Когда вернулись, вахтёр спал. - Бляя, никакой определённости… - Цзян Чэн сел с согнутыми коленями и спрятал лицо в ладонях. - Загадочная хрень. И чувствую я себя слишком уж нормально для человека, упившегося до беспамятства. - Хех, ну это я вчера о тебе позаботился, - гордо заявил Вэй Ин, убирая руки друга от лица, и забираясь на него сверху. Объятия сомкнулись на шее Ваньиня, чтобы потом опрокинуть его на кровать. - А теперь за тобой должок за спасение твоих головы и печени, - прямо в губы прошептал Усянь. - Может, хотя бы умыться сначала сходим? Изо рта же воняет… - Ну ты брюзга, такой момент испортил! Радужный пидрила. Цзян Цэн не стал спорить с новым прозвищем, просто столкнул Вэй Усяня с себя, и направился к умывальникам с пакетом и полотенцем. - А за спасение спасибо, ночная бабочка моего сердца, - улыбка вполоборота. - Пф. Да пожалуйста, - и тоже отправился чистить зубы. Неизвестно для чего, в помещении с умывальниками стояк(Который труба) был отделен небольшой выемкой, в которой, если поставить дверь, можно было бы сделать обыкновенный хрущёвочный туалет. Сегодня именно туда Вэи Ин решил вскарабкаться по липкой краске на стенах голыми ногами и ладонями, зависнув под потолком. Он ожидал свою жертву. Цзян Чен лишь бросил на него неодобрительный взгляд через зеркало. Жертвой оказался Су Шэ. Цзян Чэн узнал его. Вчера, кажется, именно это лицо он видел на сцене через бинокль, хотя могло и показаться. Он зыркнул на него аки кот, вставший на дыбы. Су Шэ настороженно посмотрел на Ваньиня, и Вэй Ин, сочтя момент более чем удачным, спланировал вниз с потолка, издавая шипящие и бурлящие звуки. Бедняга Су Шэ завизжал и бросился прочь от умывальников, как будто за ним гнался водяной монстр, а Вэй Ин так и бежал следом, мотая головой, и издавая странные звуки. Несколько Ланей выглянули из комнат на крик и неодобрительно зацокали. - Кричать запрещено. - Бегать запрещено. - Запрещено. - ВЫЗЫВАЙТЕ ЩЕНЯЧИЙ ПАТРУЛЬ! - голосом зомби захрипел Усянь и скрылся на лестнице, когда Су Шэ забежал в комнату и закрыл за собой дверь. Когда он вернулся, Цзян Чэн завтракал вчерашней кашей с орехами. Вэй Ин кинул полотенце на край кровати. - Скучно без Золотистого-то, оказывается. Все такие нежные. Чуть что, сразу жаловаться. Всё у них запрещено. Петушок хотя бы терпел, иногда даже смеялся, когда над ним пранкали, - он потянулся к полной ложке каши, и Цзян Чэн, поняв намёк, всё же вложил кашу Усяню в рот, хотя и заворчал. - Ну так ты перестань над людьми издеваться, делов-то, - предложил он. - Тоска… - Ну а чего тебе не хватает? - серьёзно спросил Ваньинь, и снова наполнил рот кашей. - ТЕБЯ! Тебя мне не хватает, радость моя! - Вэй Ин начал массировать другу плечи, а его подбородок уже лежал у того на затылке. - Ничего себя, то тебя уговаривать приходится, на массаж, то ты набрасываешься! У меня такое ощущение, что это не я хорни, а все остальные вокруг меня, - глаза уже начали закатываться. - Ну это у тебя просто ещё часики тикать не начали. Ничего, я подожду денёк. Или у тебя вчера всё было? Тогда подожду два денька. - Не спрашивай, - мрачно буркнул младший и опустил взгляд в тарелку с кашей. - Я хотел разобраться в себе, а вместо этого нажрался и самое интересное не помню. - Но ты в себе-то разобрался? - Неа. - А я вот - да. И Хуайсан - тоже. Цзян Чэн заинтересованно развернулся. - Так, а вот с этого места поподробнее. - Мммм, я-то, допустим, расскажу, но… что мне за это будет? - игриво сощурился Вэй Ин, ущипнув друга за нос. - Ну хочешь, кашу за мной доешь? - Бля. Только если ты меня с ложки покормишь. А потом поцелуешь три раза. По нормальному, не в щёчку. - Ладно, - согласился Цзян Чэн. Каши оставалось немного, и дело было не в ней, Усянь просто с самого утра ждал внимания от Ваньиня, хотел обнимашек, поцелуев, а может и чего покрепче. - Всё проглотил? Усянь довольно кивнул. Первый обещанный поцелуй был просто чмоком, но в губы. После вчерашнего всё же было страшно. На втором Цзян Чэн уже был пойман за волосы и удержан, и пусть пока без языка, но губы начали сплетаться и ласкать друг друга. Вэй Ин тихо вздыхал. Когда он отстранился и открыл глаза, зрачки выглядели огромными. Ваньинь понял по тому, как друг облизывался, что на третьем поцелуе ему придёт конец. Глядя на это выражение лица, он и сам начинал заводиться. В солнечном сплетении начинало покалывать. Ладонь прошлась по его груди, гладя, растирая и надавливая, в предвкушении. Старший отвел взгляд и посмотрел на губы. - Цзян Чэн, я тебе сейчас скажу. Не Хуайсан ты нравишься, но она тебя не любит. И после всего у неё пост-травматическое расстройство. Её лучше не трогать. Ей нужен врач. Она сожалеет о том, что обидела тебя, но считает, что не могла придумать как поступить лучше. А я… - А ты? - А я тебя… Люблю. Вот, - снова поднял взгляд. Волнительный момент. - Я не знаю, что тебе ответить. - Можешь ничего не отвечать. Ты уже говорил, что вчера не смог разобраться, просто… прими это во внимание, и всё. - И что из этого следует? - Я понятия не имею, что следует. Сам понял это только вчера ночью, и так не терпелось поделиться, но не хотел будить, да наверное и не смог бы, ахаха… разбудить. Но что с этим делать, я не знаю. Просто, если будешь думать о чём-то, что касается меня, то обсуди это со мной, ладно? Не убегай. - Ладно. - Ну… - Вэй Ин притянул его ещё ближе, обхватив за шею, призывно открыв рот, и тут уже Цзян Чэн сдался, проникая туда языком, падая в раскрывшегося ему Вэй Ина, в эти объятья, чувствующиеся безопасными, погружаясь всё глубже в бурлящую теплоту близости. Он сосал язык, пробравшийся глубоко к нему в рот, будто испытывающий, докуда сможет дотянуться, и это было довольно далеко, прижимался к нёбу и рядам зубов, передавал гортанные стоны. Губы саднило после вчерашнего. В моменты, когда воспоминание наложилось на реальность, на миг стало страшно. Вчера он долго целовался с кем-то. С тем парнем? Цзян Чэн отстранился и потряс головой. - Что? - заволновался старший. - Да… голова немного кружится. Давай на кровать перелезем. Там они присосались друг к другу и продолжили целоваться, перекатываясь то на бок, то друг на друга. Цзян Чэн забрался ладонями под футболку Усяня и гладил кожу, тёр спину и лопатки, прижимая к себе крепко, пальцы ползли вниз по рёбрам и снова вверх, сжимали талию, Вэй Ин тяжело дышал в его объятиях и тёрся животом, стараясь увеличить область прикосновений, одежда спереди задралась, и он чуть приспустил штаны и трусы, чтобы головки наливающихся членов могли соприкасаться. Путался пальцами в волосах Цзян Чэна и гладил его соски, тот выгибался и низко постанывал. Дыхание делалось горячим. Руки младшего скользнули вниз и обхватили ягодицы, мягкие и круглые, похожие на ощупь на ещё не выпеченные булочки, и сейчас в них впились ногти. Усянь вскрикнул от неожиданности. - ! Ах… Цара…паешься! - Нельзя? - Тых… вроде бы… ещё не делал ах… чего нельзя… мммм… я бы сказал, - он запрокинул голову, наслаждаясь укусами в шею, - ммммммммм А-Чэээээнн, Дааа, чёрт возьми, да, вот так, А-Чэн, кусай, кусай ещё, дааа, так хорошо, кусай, ах, ах, Цзян, Чэн, аааааааахх аааамммм, аааааа аха ах, - его речь перетекла в нечленораздельные стоны, ладони сжимались и разжимались, глаза закатились, а из приотктытых губ потекла слюна. Цзян Чэн опрокинул его на спину и продолжил кусать в шею. Одна его рука дразнила соски, другая пробиралась между ягодиц. - Мммм, ах ах, да, да, да, пожалуйста, - подаваясь бёдрами навстречу просил Вэй Ин, гладя Цзян Чэна по шее и животу, почти забираясь рукой ему в трусы. Стоны и трение всё больше распаляли младшего. - П-под ах, ах, кроватью ммм… Цзян Чэн оторвался от шеи друга и заглянул под свою кровать. Под ней лежал вазелин. А шлюханчик-то подготовился… Улыбка-оскал промелькнула и быстро исчезла, вместе с вазелином на кончике пальца. Первый палец оказался внутри Вэй Ина. - Оооооо, да, ещё, ещё, больше, Цзян Чэн, больше, пожалуйста, я не могу терпеть, пожалуйста… Пожалуйста! - Ты что, плачешь? - удивился Ваньинь, вглядываясь в лицо старшего, но тот лишь зачерпнул немного вазелина и найдя оба их члена на ощупь, начал гладить их разными руками, как получалось. Не очень удобно, но даже так прикосновение было слишком желанным. Цзян Чэн протяжно громко выдохнул и уткнулся лбом в грудь Усяня, Пытаясь не потеряться в ощущениях и не забыть о цели своих действий, но непрекращающийся шёпот подстёгивал его: - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, А-Чэн, быстрее, ну же, милый, третий палец, прошу тебя, глубже, умоляю, глубже, А-Чэн, А-Чэн, А… А… ах, ах, да, ещё, глубже, пожалуйста, глубже, глубже, в меня, Цзян Чэн, ещё, ещё, хочу твой член, прошу, пожалуйста, А-Чэн, трахни меня, пожалуйста, ах, ах, я сссс-сейчас умру, хочу тебя в себе, твой член, глубоко, милый, А-Чэн, пожалуйста, А-Чэн, ммм ммммммм, мммммм… - мычание переходило в вой, столь пошлый и жалобный, что Ваньинь не знал, что у него взорвётся первым - голова от боли, или член от возбуждения. Так что он плюнул на то, что пишут в интернете о подготовке. Он выскользнул из хватки Вэй Усяня и приставил полностью готовое орудие любви ко входу в тело любовника. Тот сжимал свой член, стараясь не кончить, извивался, весь потный, стягивая сбившуюся у плеч футболку, и застрявшие где-то на ноге старые штаны вместе с трусами. Раскрасневшийся и растрёпанный, он дрожал и запрокидывался, чуть потираясь анусом о головку члена. - Чёрт возьми, это точно твой второй раз и ты не под чем-то? - Ах? ахахах… - рассмеялся Вэй Ин, начав посасывать пальцы. У Ваньиня отключился мозг и он начал входить. Не так медленно, как собирался, но и не так быстро, чтобы можно было этим убить. Когда он вошёл до конца и остановился, старший обхватил его крепко руками и восторженно выдохнул: - Чёрт, почему ты такой классный? - Скажешь спасибо за это моей матушке, когда будем в Юньмэне. - Думаешь она обрадуется? - Думаю, ей будет пофиг. Сомневаюсь, что мне никто никогда не сделает предложение руки и баночки. - Надеюсь, что твоё сердце и член достанутся мне, - тихо сказал Усянь, уткнувшись носом в шею Ваньиня, и тот засмеялся. - То есть вот сейчас ты покраснел. А как просить засунуть в тебя член - так всё ок? Пиздец, ты меня поражаешь… - Двигайся уже, - лёгкий шлепок по ягодице, - мы так-то не разговаривать легли. И действительно. Не стоило отвлекаться от дивных ощущений, как Усянь сжимал его внутри, как там гладко и горячо, как пульсирует. Он двинулся, и снова, и снова. Это было хорошо. Нет, если бы вчера с ним случилось что-то подобное, он бы не забыл. Он бы не забыл, как страстно вбивался в чьё-то тепло, как кто-то дышал ему в шею, сжимал ногами его талию, или как его пах с пошлыми шлепками стукался об чьи-то ягодицы, как цветы расцветали в его венах, и как всё вокруг заливает светящееся жидкое золото. Он бы не забыл, как кто-то откидывает голову и стонет, когда скачет на нём верхом, шепча или выкрикивая его имя зацелованными губами. Как кто-то тает у него на груди, и из их смешивающихся капелек пота прорастают диковинные яркие цветы. Он же помнил поцелуи. Язык Вэй Ина у него во рту, на вкус сейчас казался то кисло-сладким, то солёным и пряным, вспыхивая, как музыка ритмично, и невозможно было оторваться. Он кончил, лёжа снизу, принимая толчки Чзян Чэна, потирая головку собственного члена и утопая в этом поцелуе. Он сжался, и сжал то, что было в нем, и оно тоже треснуло и взорвалось, осветив на минуту студгородок ритмичными вспышками. Их разорвало на мелкие листья, которые неторопливо закружились, перед тем, как полностью упасть на пол. И два тела, забывшие кто они, просто лежали и смотрели, как падают эти листья. Лишь спустя несколько минут, когда к ним вернулась способность говорить, Вэй Ин сказал: - Хорошо, что на улице светло. - М? - А то ещё пожарных бы кто-нибудь вызвал. А так, может быть, никто не заметил. - Пхах.