Pakkomielle

Flashbacks  2018 год — Этого ублюдка нужно проучить. На одной из улочек тихого района Нивалы, в компании своих школьных друзей, сидел невысокий блондин.  Лето в тот год было на удивление мягким. Солнечные лучи скользили по асфальту, лаская землю теплом, но не палящим зноем. В северной Финляндии царила необычная для августа погода — лёгкий ветерок, напоминающий о недавних дождях, нежно касался лиц. Девять подростков, которые окончили восьмой класс, собрались в тесной компании после долгой разлуки. Кто-то проводил лето в деревне, кто-то грелся на морских берегах, а кто-то так и не покинул свой очаг. В центре этой разношёрстной компании сидел Майки — неоспоримый лидер и главарь этой неофициальной группы.  — Что случилось? — спросил Дракен, высокий блондин с длинными волосами, верный друг и правая рука главаря. — Этот ускоглазый ублюдок… — Майки замолчал, делая тяжёлый вдох.  — Вы знаете, что он напиздел  про меня? — его голос стал громче, и остальные ребята замерли в ожидании. — Что он сказал? — поинтересовался Мицуя, заметив, как ярость всё больше поглощает Майки, делая его дыхание тяжелее и мысли спутаннее. — Он назвал меня… низким и злым. Сказал, что я доебываю его , только потому что я низкий и злой, — Майки встал, не в силах сдерживать  злость.  Остальные подростки были ошеломлены — явно не этого они ожидали. Некоторые переглянулись, не зная, как реагировать на абсурдность ситуации и вспышку ярости Майки. -Откуда ты это знаешь? Кто тебе сказал? - удивленно спросил Баджи.  -Аврора. А ей Сенджу. Впрочем это правдивая инфа.- очень спокойно ответил Майки. — И что с того? — немного насмешливо спросил Кисаки. — Как что, блядь?! — Майки стремительно подошёл к Кисаки, став лицом к лицу с ним.  — Он оскорбил меня! Для тебя это ничего не значит? — прошипел Майки, глядя Кисаки в глаза, от чего тот заметно побледнел.  И, не выдержав напряжения, Майки влепил ему пощёчину. Он ударил его в лицо. Кисаки, явно ошарашенный таким поворотом, исподлобья взглянул на Майки. Страх окутало  его тело. — Его нужно проучить… — тяжело выдавил из себя Кисаки, стараясь не навлечь на себя ещё большего гнева.  Он надеялся, что Майки отвлечётся на другую цель. — Вот, вот это уже другой базар, — Майки похлопал Кисаки по лицу и улыбнулся. — У меня есть план. И вы, как моя шайка, обязаны его выполнить. Согласны? — все подростки, охваченные страхом, закивали. Они были готовы на всё, лишь бы избежать гнева своего лидера.  — Нам нужно… — начал Майки, прохаживаясь кругами вокруг друзей, словно хищник вокруг добычи.  — Нам нужно как-то заманить этого рыжего хуесоса на старую заброшку в Кескусте.  Ханма, этим займёшься ты. Я знаю, что между вами есть какие-то пидорские замашки.  Да и то, что ты спиздил конфеты у мистера Ниеминена ради него, я это тоже знаю, — насмешливо добавил Майки, прерывая свою речь. В этот момент Ханма напоминал дикого зверя, готового в любой миг рвануть на врага с непреодолимой яростью. Но он сдержал себя.  — А там… мы уже будем его ждать, — голос Майки был исполнен ледяной решимостью. — Вы будете держать его, а я… Майки остановился на мгновение, демонстративно подняв нож. Его глаза сверкнули дьявольским огнём. — А я , этим ножом разорву его поганый рот, — Майки проговорил с бесовской улыбкой, от которой любое сердце задрожало бы от ужаса. Все парни застыли в шоке, не в силах поверить своим ушам. Они ожидали простого избиения.  Обычное избить или нассать.  Но резать рот? Это было пиздец как слишком. Даже для них.  Страх пробежал по их телам, словно ледяная змея, и они начали дрожать, понимая, что участвовать в этом было выше их сил. Когда Майки заговорил о том, что собирается буквально отрезать ему рот, Ханма почувствовал, как внутри него вспыхнула ярость, подобная раскалённой лаве. — ТЫ АХУЕЛ?! ТЫ ВООБЩЕ БЛЯТЬ , ЧТО НЕСЁШЬ?! — заорал Ханма, стремительно направляясь к Майки, его голос был пропитан гневом и отчаянием.  — Это пиздец, даже для тебя, Майки! — Что ты имеешь в виду “даже для меня”? — с вызовом выгнул бровь Майки. — Ладно, хуй с ним, что он там  что-то про тебя говорил. Но ты подумай о себе! — Ханма пытался донести до Майки, что ему плевать на других, но не на Майки. Он хотел, чтобы тот верил, что Ханма заботится именно о нём, а не о том, что в голове у него был только Харучие. — Да не ссы. У меня брат мент. Думаешь, я сяду? — пробормотал Майки с такой уверенностью и наглостью, будто он был королём этого мира. — Просто… Ах… — Ханма выдохнул, не зная, что делать.  — Я не буду в этом участвовать, — стиснув зубы, он уверенно встал лицом к лицу с Майки.  Но неожиданно получил сокрушительный удар ногой в лицо. Майки с такой силой ударил его, что кровь тут же хлынула из носа Ханмы, обагрив его лицо. — Блять — единственное, что смог пробормотать Ханма, зажимая руками свой нос.  Майки сломал ему нос.  И это только начало. — Ты смеешь не подчиняться мне?! — Майки схватил Ханму за волосы, дернув его голову вверх. Его глаза сверкали яростью. — Думаешь, ему не поебать на тебя? Думаешь ему не насрать на тебя? Ты надеешься, что он о тебе вообще думает ? — Майки с явным наслаждением вдавливал пальцы в волосы Ханмы, его насмешливый голос обжигал, как кислота. Ханма стонал от боли, но больше от осознания горькой правды. Ему было больно и морально и физический. — Он ненавидит тебя так же, как и нас.  Ты для него ничто.  Он тебя ненавидит и всегда будет ненавидеть. -Ханма зашипел от боли, и сердце его сжалось от моральной пытки. Он не понимал, почему его сердце до сих пор неспокойно из-за Харучие. — Если ты не приведешь его завтра к заброшке, — прошипел Майки, приближаясь к Ханме вплотную, — Мы сделаем из твоего отца инвалида. Он ведь работает на железной дороге, помнишь? Ханма застыл в ужасе, словно его мир вот-вот готов был рухнуть. Он не мог поверить своим ушам. Нет  Нет  Нет  Только не его отец.  — Не трогай его, блять! — единственное, что смог выдавить из себя Ханма, его голос дрожал от отчаяния. Ему казалось, что это не может случиться. Конечно, он совсем не хотел, чтобы Харучие разорвали рот, но собственный отец?  Отец был для Ханмы дороже. «Харучие сможет простить его… потом», — думал Ханма, стараясь убедить себя, что есть выход из этой ситуации. — Я… я приглашу его завтра на заброшку, — наконец, произнёс он, чувствуя, как внутри всё рушится, как его достоинство испаряется, оставляя лишь чувство глубочайшего унижения и слабости. В тот момент Ханма чувствовал себя ужасно униженным.  И ужасно слабым.  End flashbacks  Сейшу быстрыми шагами направился в зал, чтобы успокоить Сенджу.  В этот момент Санзу явно перешёл черту, оскорбив её и назвав ее позором семьи. Это было слишком даже для него. Сенджу сидела на диване, всё ещё плача, её лицо было спрятано в ладонях. Сейшу не знал, что сказать, поэтому просто сел рядом. — Санзу не это имел в виду. Успокойся, — тихо проговорил он. Сенджу подняла глаза, полные слёз, и посмотрела на него. Её сердце дрогнуло от неожиданной доброты. — Спасибо, ты так добр, — прошептала она, с трудом находя слова.  За эти два часа одногруппник её брата был добрее к ней, чем сам брат за всю её жизнь. И от этого было вдвойне больнее. Сейшу, повинуясь порыву вежливости, аккуратно обнял её. У него не было никаких личных намерений, просто он ненавидел видеть плачущих людей и всегда старался сделать всё, чтобы это прекратить. Через десять минут неспешно вышел Санзу из кухни, явно доев и допив свой завтрак. Увидев, как его одногруппник обнимает его сестру, он застыл на месте. Внутри него всколыхнулись странные эмоции. Ревность? Но это была не ревность к сестре. Нет, она была направлена на Сейшу. Только на Сейшу.  — И чем это вы таким милым занимаетесь, голубки? — с насмешкой и притворной улыбкой произнёс Санзу. Сейшу ничего не ответил, просто посмотрел на него снизу вверх, не выражая ни капли эмоций. — Да перестань рыдать, заебала, — произнёс Санзу с явным раздражением, подходя ближе. Сенджу в ответ демонстративно и быстро начала вытирать слёзы руками. — Приведи себя в порядок, через час мы выезжаем, — добавил он. Сенджу, словно обрадованная освобождением, мгновенно вскочила с дивана, словно позабыв о недавнем объятии Сейшу. В каком-то другом мире, может, они бы даже обнялись, брат с сестрой, но не в этом, зная презренный характер Санзу. — Спасибо, — тихо сказала Сенджу, её голос дрожал от сдержанных эмоций. Сейшу, наконец, вздохнул с облегчением, радуясь тому, что семейный конфликт, по крайней мере, на какое-то время разрешён. — Сейшу, — мягко обратился к нему Санзу, и Сейшу повернулся. — Да? — Я уезжаю на два дня в Нивалу, к семье, на поминки деда. Ты… хочешь остаться или вернёшься к себе? Сейшу, явно нуждаясь в личном пространстве, скорее выбрал бы второй вариант. — Ну если тебя не будет два дня, то я, наверное, к себе поеду. Что мне тут делать? — Ага, хорошо тогда. А насчёт конфликтов? Ты хочешь сам поискать, или мы потом начнём, когда я приеду? Опять Санзу со своими конфликтами. Будто они — его плоть и кровь, без которых он не может жить ни дня.  Казалось, что эти ебанные конфликты были ему дороже матери. — Да, я всё равно свободен, я сделаю, — вежливо ответил Сейшу, на что Санзу, засиял от радости. Сенджу в этот момент вообще не понимала, о чём идёт речь, и решила задать вопрос: — Что за конфликты? — удивлённо спросила она. — Тебя не касаетс… — Санзу хотел было огрызнуться, но Сейшу, словно ураган, быстро перебил его. — Это наш проект: все политические конфликты XX века на территории Евразии. Мы каждый день ищем информацию о них, — мягко сказал он, надеясь, что Сенджу не уловила ни малейшего намёка на истинную суть разговора. — А, понятно. Ну удачи тогда, — сказала Сенджу и посмотрела на Сейшу, словно видела в нём последнюю надежду на понимание. Санзу попрощался с Сейшу, завёл машину, и они с сестрой отправились в путь. Дорога из Эспоо в Нивалу тянулась бесконечными серпантинными петлями, как будто сама судьба пыталась увести их от неизбежного. Внутри Санзу нарастала буря противоречий, разрывающая его на куски.  Какого хуя он вообще сейчас едет с сестрой к своим родителям?  Только два года назад он дал себе клятву никогда не пересекать этот рубеж… Но теперь ненависть, эта некогда всепоглощающая ярость, угасала, превращаясь в жалкий отблеск былого пожара. Раньше он пиздец как ненавидел Сенджу.  А сейчас?  Он просто ненавидит.  В машине оба молчали. Санзу не хотел говорить, будто слова были ядом, который медленно отравлял его, а Сенджу боялась, что любое её слово станет последним. — Харучие… — вдруг тихо произнесла Сенджу. Харучие. Она произнесла его реальное имя.  Но она все еще не знает , что этот имя давно не пренадлежит ему.  — Что хотела? — грубо, как и прежде, ответил Санзу, нахмурив брови, от которых, казалось, можно было бы точить мечи. — Ты слышал про Эмму Сано? Санзу вдруг насторожился. Почему она спрашивает именно о Сано? Его сердце замерло на мгновение, как будто мир на секунду перестал вращаться. — Что с ней? — Она умерла. Санзу был ошеломлён, как будто на него обрушилось небо.  Эмма Сано? Она была, как солнце на горизонте, всегда рядом, всегда светила. Ей всего 19, как она могла так рано угаснуть? Внутри у Санзу всё перевернулось. Конечно, он не был с Эммой близок, но знал её с детства. Она была частью этого мира, а теперь этот мир стал чуть темнее. — Как? — с дрожащим голосом спросил Санзу. — В автокатастрофе, полгода назад. Пиздец. Санзу даже не знал, что чувствовать. Он не знал, что отвечать, как будто все слова внезапно исчезли из его головы.  Эмма была девушкой Дракена, и, вероятно, сейчас боль поглотила не только Майки, но и его. — Тебе нужно… — вдруг начала Сенджу. — Тебе нужно зайти в дом Сано и принести соболезнования. Я знаю, что они сделали тебе, но сама Эмма ничего плохого тебе не сделала. Принеси ей дань уважения. Слова Сенджу были пиздец правильными. Слова Сенджу били в самое сердце, словно молоты правосудия. Несмотря на прошлые обиды, смерть — единственный судья, которого нельзя обмануть. Выше смерти никто не может стоять. И Сенджу была права: Эмма Сано действительно не сделала ему ничего плохого. Но видеть лица Майки и Шиничиро… Это было всё равно что взглянуть в самое сердце тьмы. Интересно, насколько им сейчас плохо? Как глубока их бездна? — Я… — тихо начал Санзу, — я зайду к Сано, но только к их деду, — ясно и чётко проговорил он. Ответ устроил Сенджу, и она даже обрадовалась, как будто на мгновение увидела свет в конце этого бесконечного туннеля.  ————————————————- Сейшу гулял по району, где жил, в одиночестве, как и всегда.  В руках у него было мороженое — обыкновенное, с рожком. Он даже не мог вспомнить, когда последний раз ел что-то подобное, ведь все эти годы предпочитал лишь фруктовый лед. Впервые за три года он осмелился попробовать это лакомство, хоть и страшился рожка, ведь вафли полны калорий, а лишние граммы его нещадно пугали. Но вот он сидел на скамейке в парке, держа мороженое, и вдруг почувствовал себя счастливым. Настоящим, безмятежным счастьем, которое, казалось, давно забылось в буднях. Сейшу ощущал радость за Санзу и его сестру. Их примирение как-то странно греяло ему душу, как будто подтверждало, что мир может быть таким, каким он должен быть — полным взаимопонимания и дружбы. Когда он доел мороженое, взгляд его поймал знакомое лицо, которое приближалось к скамейке. Этот человек... Конечно, он знал его.  Этот человек. Сейшу знал, кто это. Изана Курокава. Изана Курокава был из Ловийсы, того самого города, в котором вырос и сам Сейшу.  Они делили одну судьбу и один город.  Ловийса.  Изана был старше Сейшу на три года и исполнял роль старшего брата. Когда-то, два года назад, они вместе трудились в одном кафе в Ловийсе.  Сейшу, измученный скукой домашних стен, решил попробовать себя в роли официанта, полагая, что это будет пустяковое дело. Но работа, как и следовало ожидать, оказалась настоящим испытанием, и через неделю Сейшу, едва выдержавший физическую нагрузку, покинул заведение. Однако воспоминания о времени, проведенном с Изаной, остались с ним. Изана был человеком, чья доброта и помощь поразили Сейшу. — Сейшу? Не ожидал тебя увидеть в Эспоо, — сказал Изана, протягивая руки в приветственном жесте. — Привет, — ответил Сейшу мягко, с теплой улыбкой. Сейшу был рад видеть Изану. Несмотря на редкость их встреч, уважение, которое он питал к Изане, было огромным. Изана всегда проявлял понимание и доброту. — Как тебе Эспоо? Я тут впервые, по работе, — продолжил Изана. — Эспоо? Прекрасный город. Я здесь учусь, живу уже второй год, — ответил Сейшу. — Ого, живешь? Я думал, ты в Хельсинки. Ты вроде говорил о Хельсинки, — удивленно заметил Изана. — Планы изменились… А ты? Что привело тебя сюда? С Изаной было легко общаться. Сейшу доверял ему, и сам Изана был открыт. Поэтому разговор мог касаться любых тем. — Я здесь по работе. В прошлом году открыл бизнес, точнее, занимаюсь тендером и доставкой материалов и товаров, — объяснил Изана. — Ого, — восхищенно произнес Сейшу. Он был рад за Изану. Тот всегда отличался целеустремленностью и трудолюбием. — Рад за тебя, ты молодец, — искренне сказал Сейшу, наблюдая, как лицо Изаны озаряется улыбкой. — А ты не учишься в университете? Или уже закончил? — с интересом спросил Сейшу, заметив легкую тень печали на лице Изаны. — Нет, к сожалению, я никуда не поступил и даже не подавал документы. Время на учебу просто не нашлось, — Изана немного потускнел. Сейшу тоже почувствовал грусть, видя, как Изана снова становится мрачным. — Если не хочешь, не говори об этом, — мягко сказал Сейшу, чтобы не создавать неудобств. — Нет, всё в порядке. Я не грущу.  Но все равно У Изаны было все сломлено.  В душе.  Но он не подавал никакого внимания.  И вдруг , Изана решив высказать все что у него было на душе , решил открыться Сейшу. -Помнишь, я говорил, что я был в детдоме? — Да, помню, — подтвердил Сейшу. — Меня усыновили, когда мне было 11. Семья в Нивале. Конечно, они не заменили мне моих биологических родителей, но я привязался к ним, особенно к старшему брату и младшей сестре. Шиничиро.Эмма. Сейшу слушал внимательно, чувствуя, как доверие Изаны согревает его. — Так вот, когда мне исполнилось 18, я переехал в Ловийсу, к мачехе, и работал там. Баристой, официантом, продавцом. Всё для того, чтобы погасить кредит старшего брата Шиничиро. Сейшу было тяжело слышать о том, как Изана сражался с трудностями вместо того, чтобы наслаждаться молодостью и учёбой. — Почему? Зачем ему понадобился кредит? — спросил Сейшу, ощущая глубину проблемы. — Мой младший приемный брат совершил какую-то ужасную хуйню в школе. И чтобы он не сел, старший брат взял кредит и выплатил огромную компенсацию.  Тогда ему было 14, а мне 17. Я год наблюдал, как мой брат трудится, отказываясь от пищи и отдыха. Я решил, что в 18 начну помогать ему.  Я и он , мы работали без перерыва три года, и только в 21 год мы смогли закрыть его. Сейшу был поражен этим рассказом и глубиной доброты Изаны. Но ему было трудно понять, почему тот отдал свои силы и ресурсы ради, казалось бы, чужих людей. Потенциально чужих людей. — Не жалеешь? — невольно спросил Сейшу. — Ты мог потратить эти деньги на себя, а не на кредит приемных братьев. Изана посмотрел на него и вздохнул тяжело. — Деньги — это грязь под ногтями. Они не так ценны, как кажется. Мне спокойнее знать, что я помог старшему брату. — Ты молодец.  Но могу я спросить? Что сделал твой младший брат тогда? Изана был немного шокирован вопросом.И взял себя в руки.  — Он разрезал рот своему однокласснику.-абсолютно спокойно проговорил Изана. — Пиздец, — вырвалось у Сейшу от шока. Он был потрясен жестокостью, с которой некоторые люди могут обращаться с другими. — Ты общаешься с ним? — спросил Сейшу. — Нет, он меня ненавидел, и ненавидит.  И к тому же как можно  общаться с человеком, который совершил такое? Который разрезал рот невиновному человеку?  — Да, это правда, — согласился Сейшу, размышляя о тяжести ситуации.— А с остальными? С сестрой и братом? — С братом общаюсь, он поддерживает меня.  Мы с ним до сих пор близки.  А сестра… к сожалению, умерла полгода назад, — Изана стал подавленным, и было видно, как его эмоции почти вырвались наружу. Но он быстро собрался, стараясь сохранить стойкость. — Соболезную, — сказал Сейшу. — Спасибо, — ответил Изана. Разговор был тяжёлым, но Сейшу чувствовал, что это был важный разговор, от которого он получил нечто большее. — Давай не будем о грустном. Как у тебя дела? — спросил Изана, стараясь с мягкой улыбкой скрыть свои чувства. — Всё нормально. Я учусь на втором курсе на историка. Пока ничего особенного, — ответил Сейшу. — Ты умный парень, я всегда это знал, — с одобрением произнёс Изана. И Сейшу с Изаной продолжили своё плавание в тумане теплых разговоров. ——————————————————— Тепло октября все еще тянулось за горизонтом, как мягкое прикосновение осеннего солнца в районах Нивалы. На улице стояла тишина, как будто сама природа замерла в ожидании, и теплая, чуть вольготная погода смешивалась с лёгкой тусклостью неба. Осень уже начала неумолимо напоминать о своем приближении. На тротуаре стояли Санзу и Сенджу.  Для Сенджу-Сенджу и Харучие. Они вышли из машины, и их шаги направились к старому, родному дому. Перед тем как покинуть автомобиль, Санзу тщательно обработал руки и снял линзы, как будто сбрасывал невидимый слой маски, пытаясь стать более естественным. И вот, его глаза за секунду преобразились из искусственно голубых в родные, многогранные желто-зеленые, будто цветовые палитры осени сами поселились в его взгляде. Этот манёвр был тщательно продуман, чтобы никто не усомнился в его истинной сущности и не задавал лишних вопросов. На крыльце дома стоял высокий черноволосый мужчина лет тридцати. Он курил, глядя вдаль. Это был их старший брат, Такеоми. Увидев его, Санзу почувствовал странное смешение радости и горечи. — Привет, — сказал Санзу, чуть улыбнувшись. Но бросаться в объятия он не мог — старший брат был слишком сдержанным и холодным. — Здорово. Рад тебя видеть, — ответил Такеоми, пожав руку Санзу. Они стояли в тишине, пока Такеоми не заговорил: В другой вселенной они бы даже обнялись. Но не в этой.  Где Такеоми дотошно угрюмый и консервативный.  — Сенджу все-таки удалось уговорить тебя, — сказал он, глядя на сестру. Та лишь улыбнулась в ответ. — Я сделал это ради дедушки и бабушки, — холодно ответил Санзу. — Харучие, — четко и ясно проговорил Такеоми. — Родители дома. Я тебя понимаю, но сделай вид, что мы счастливая семья. Хотя бы на один день... Эти слова оставили Санзу в яростной и одновременно горькой растерянности. Он не понимал, какая из эмоций сейчас брала верх — неловкость, грусть или ненависть.