Неожиданные встречи и возрождение детства

      Семь лет. Изуку был с Каччаном уже семь лет, начиная с этого утра. Семь лучших лет его жизни, если бы вы спросили его. Иногда ему казалось, будто он живёт в мечте, особенно когда просыпался рядом с Каччаном в постели или видел, как тот уже на кухне готовит завтрак, пока их кошка, Ультра, путалась у него под ногами. И да, друзья, конечно, смеялись над ними за то, что они назвали кошку в честь супергеройской фразы.              Ультра была подарком Изуку для Каччана, когда он в прошлом году закончил магистратуру в Юэй. Она была одной из котят, которых Эри и её семья иногда брали на передержку. Ультра была очаровательной рыжей полосатой кошкой с очень громким мурлыканьем, и Изуку с Каччаном её очень любили. Хотя Каччан редко признавался в этом, предпочитая называть их красавицу-кошку злыми именами, потому что он был ещё тем болваном.              Они съехались через четыре года, наскребя достаточно денег, чтобы снять хорошую квартиру неподалёку от кампуса. Изуку начал плакать в ту же секунду, как Каччан предложил это, а потом ещё больше, когда им выдали ключи в день их переезда. Каччан сказал ему, что если он собирается продолжать плакать, то мог бы заодно и полы помыть, а затем сразу же остановил его, начав целоваться на их новом диване. В какой-то момент он случайно упал с дивана и ударился головой о журнальный столик, но это было уже не так важно.              Рассказать родителям о своих отношениях пришлось задолго до этого, поскольку Изуку не мог скрывать секреты от своей мамы, и Каччан тоже, хотя и по другим причинам. Это было неписаным правилом их детства: тётя Миччан всегда обо всём узнает. На совместном семейном ужине, где Каччан официально сообщил об этом своим родителям (по настоянию Изуку), тётя заявила, что догадалась об этом ещё тогда, когда им было по девять. Дядя Масару и мама Изуку подтвердили её слова. Излишне говорить, что родители были очень рады за них и одобрили их отношения.              Каччан сказал Изуку, что любит его. Это случилось примерно через год после начала их отношений, прямо посреди того, как Изуку увлечённо рассказывал о фильме с Всемогущим, который они только что посмотрели, пока они шли по улице от кинотеатра обратно в общежитие. Изуку так удивился, что споткнулся на ровном месте и врезался в телефонный столб, в результате чего у него пошла кровь из носа. Впрочем, к концу всей этой ситуации кровь уже была на обоих, потому что Изуку, не обращая внимания на вспышку боли, тут же кинулся целовать своего парня.              Теперь в их отношениях это была постоянная шутка: каждый серьёзный шаг должен заканчиваться травмой Изуку. Но Изуку считал, что это того стоило.              Хотя он надеялся, что сегодняшний день обойдётся без травм для него или его парня. Потому что сегодня он собирался сделать ещё один серьёзный шаг вперёд.              Они уже обсуждали это раньше — в мимолётных разговорах перед сном или за едой. Но пойти и выбрать кольцо вместе с Шото, а потом спрятать его в ящике стола на стажировке — это был совершенно другой опыт. Вчера он принёс коробочку домой с работы, и сейчас она лежала в его дрожащих руках, когда он держал её над лицом, лёжа в их постели, рядом с тихо сопящим Каччаном, пока солнце пробивалось сквозь окна. Всё это было по-настоящему. Он действительно собирался это сделать.              Конечно, ведь он планировал это месяцами. Каччан не очень любил сюрпризы или большие публичные жесты, так что Изуку понимал, что фейерверки и шикарный ужин — не лучший выбор. Каччан любил простые вещи, значимые, но без лишних сложностей. Субботнее утро в их годовщину, проведённое дома с единственным свидетелем в лице их кошки, казалось правильным решением.              И в этот момент упомянутая кошка запрыгнула на кровать, пробираясь вверх по животу Изуку и тихо мяукая ему в лицо, требуя внимания. Изуку улыбнулся, переведя внимание с коробочки и кольца на Ультру, почесав её за ушком и заставив замурлыкать. Каччан всегда делал вид, что раздражён громким мурлыканьем Ультры, но Изуку это нравилось. Оно напоминало ему кое-кого, кто сейчас тихо сопел рядом и также любил засыпать, улёгшись на него.              — Я собираюсь это сделать, Ультра, — пробормотал он расслабленной кошке на своей груди, стараясь говорить тихо, чтобы не разбудить Каччана. Ультра продолжала мурчать, что он решил расценить как одобрение и поддержку. — Спасибо, киса. Пожалуйста, не буди его, потому что я не хочу делать предложение ворчливому Каччану. — Ультра моргнула, а затем ткнулась головой в его руку, словно говоря: «Не буду, если продолжишь меня гладить». Милая маленькая шантажистка.              После нескольких минут поглаживания Ультры и наблюдения за мирно спящим рядом Каччаном, Изуку решил подняться, чтобы накормить кошку и начать готовить завтрак, зная, что Каччан любит поспать, когда может. Перспектива еды остановила Ультру от слишком активных протестов, когда он осторожно сдвинул её и поднялся, положив в карман коробочку с кольцом и потянувшись, прежде чем отправиться на кухню. За семь лет с Каччаном он освоил несколько блюд, которые мог приготовить сам, включая простой завтрак с мисо-супом, жареной рыбой и тому подобным. Он подумал было попробовать что-то особенное, но решил, что это наверняка закончится травмой, а разбудить Каччана пожарной сигнализацией в это утро ему точно не хотелось.              Каччан вышел из их комнаты как раз в тот момент, когда Изуку выкладывал полоски лосося на сковороду. Тот взъерошил свои пепельно-блондинистые волосы пальцами и подошёл на кухню, чтобы поцеловать Изуку в щёку.              — Утро, ботаник.              — Доброе утро, Каччан, — ответил Изуку, наклоняясь, чтобы поцеловать Каччана в губы. Его сердце трепетало, а карман вдруг стал очень тяжёлым. — Как спал?              — Нормально, — ответил Каччан. — Этот маленький ублюдок не пытался меня задушить во сне, так что уже хорошо, — добавил он, многозначительно глядя на Ультру, которая закончила завтрак и теперь вертелась у их ног в надежде получить кусочек рыбы. — Да, я о тебе, засранка.              — Она проявляла свою любовь, Каччан, — улыбнулся Изуку.              — Любовь, твою мать, — проворчал Каччан. — Она хочет меня убить. Это невинное лицо — просто фарс.              — Что? — притворно возмутился Изуку, нагнувшись, чтобы поднять Ультру и протянуть её к Каччану. — Это личико? Это ангельское личико? Как ты можешь так говорить?              — Она монстр, — безэмоционально ответил Каччан.              Изуку рассмеялся, потом прижал кошку к груди, когда она начала сопротивляться.              — Не волнуйся, Ультра, он это не всерьёз. Каччан нас любит.       Каччан скривился.       — Я люблю тебя, а про кошку ничего не говорил.              Изуку позволил Ультре спрыгнуть на пол и наклонился, чтобы чмокнуть своего парня.              — Я тоже тебя люблю, Каччан.              Каччан одарил его той небольшой, нежной улыбкой, от которой у Изуку всё ещё подкашивались ноги спустя столько лет.              — Готовишь завтрак?              — Ага, — ответил Изуку, — подумал попробовать, раз уж проснулся первым. — Потому что он слишком нервничал, чтобы уснуть, но этого он не добавил.              — Спасибо, — сказал Каччан, целуя его в челюсть. Он часто так делал, поскольку до неё ему было легче дотянуться, чем до щеки. Изуку это казалось одновременно милым и, в определённые моменты, невероятно горячим. — Сейчас вернусь и накрою на стол, — добавил Каччан, а затем уставился на кошку. — И ты лучше за мной не иди. — Ультра лишь пристально посмотрела на него, пока Каччан не скрылся в ванной. Сердце Изуку забилось быстрее.              Он собирался это сделать. Он сможет это сделать. Он уже репетировал перед зеркалом. Он не запаникует. Он всё сделает, не заплакав.              Ладно, возможно, последняя часть нереалистична. Но ничего, Каччан встречался с ним семь лет и знал его двадцать пять — видеть, как Изуку плачет, для него точно не в новинку.              Рука Изуку скользнула в карман пижамных штанов, сжала бархатную коробочку и медленно достала её, заставляя его глубоко дышать, чтобы успокоиться. Ультра перебралась в гостиную и растянулась на подлокотнике дивана, будто знала что вот-вот должно произойти, и хотела занять место в первом ряду.              Изуку приоткрыл коробочку, чтобы ещё раз убедиться, что кольцо действительно там. Простой бриллиант в серебряной оправе — то, что, по мнению Изуку, идеально подошло бы к остальным украшениям Каччана. Ничего слишком вычурного, но, эй, он был интерном, работающим над диссертацией, лишних денег у него особо не было. Да и Каччан не был тем, кто любит кричащие вещи.              Дверь ванной открылась, и Изуку быстро захлопнул коробочку и спрятал её за спиной — движение, которое, без сомнения, выглядело подозрительно. Успокойся, Изуку! Он повернулся и притворился занятым подготовкой риса, пока Каччан возвращался на кухню и начинал доставать тарелки из шкафчиков, чтобы накрыть их небольшой стол.              Как только Каччан отвернулся, чтобы достать чашки, Изуку заставил себя встать в центре кухни на одно колено, открывая коробочку с кольцом. Кажется, у него вот-вот случится сердечный приступ. Он только надеялся, что сможет говорить.              Каччан взял стакан и начал поворачиваться.              — Эй, я тут хотел… — Каччан повернулся полностью, его глаза широко распахнулись, а стакан выскользнул из рук. О, нет…              — Блядь! — Каччан метнулся за стаканом, перехватывая его в воздухе и каким-то образом умудрившись поймать его, прежде чем он разбился о столешницу. Потом он застыл, уставившись на Изуку. Тот сглотнул нервный ком в горле, молясь, чтобы его голос не прозвучал пискляво.              — Качч…              — Ты, блядь, шутишь надо мной! — внезапно выкрикнул Каччан, словно опомнившись.              — Что? — пискнул Изуку. Кажется, он сейчас потеряет сознание от того, как быстро бьётся его сердце, и как сильно кружится голова.              — Блядь, — выругался Каччан, ставя стакан на столешницу. — Блядь, ладно, ты, мелкий, подожди… Подожди, не начинай паниковать, я просто… просто стой на месте!              Изуку застыл на месте, где стоял на колене, вероятно, в шоке от того, что произошло. Каччан быстро вышел из кухни и направился обратно в их спальню. Послышалась уйма ворчания и ругани. Изуку определённо собирался впасть в панику, несмотря на то, что его парень сказал ему. Каччан был зол? Ему стоило подождать? Все дело в чашке? Его отвергли? Его…              — Тебя не отвергают! — внезапно крикнул Каччан из другой комнаты, словно мог читать мысли Изуку на расстоянии. Ну тогда какого чёрта происходит?              На этот вопрос был получен ответ, когда Каччан вернулся в кухню с чёрной бархатной коробочкой в руках и встал на колено напротив Изуку. Он открыл коробку, обнажив шикарное кольцо с бриллиантом, которое зеркально отражало то, что держал Изуку.              Ох.              Ну.              Это было уместно.              — Изуку, — начал Каччан, но Изуку его опередил.              — Каччан, я люблю тебя, ты выйдешь за меня? — выпалил он на одном дыхании, широко улыбаясь, глядя на шокированное лицо своего парня.              — Ты… твою… блядь, — запнулся Каччан, поджав губы, но не сумев скрыть улыбку. — Твою мать. Ты не мог подождать до сегодняшнего вечера?              — Это не ответ, — сказал Изуку, чувствуя, как тепло разливается по его груди.              — А ты выйдешь за меня? — парировал Каччан, ухмыляясь.       Изуку с трудом сдерживал восторженный визг. Господи, Каччан хочет выйти за меня.              — Я первым спросил.              — Я вторым, — парировал Каччан.              Изуку прищурился, глядя на своего будущего жениха.              — Ладно, — сказал он, вынимая кольцо из коробочки и размахивая им перед Каччаном, — кажется, мне придётся надеть его на тебя.              Глаза Каччана широко распахнулись, когда Изуку бросился на него, сбив с ног и пытаясь ухватить его за руку. Они оба засмеялись.              — Чёрта с два! — Каччан рассмеялся, переворачивая их и тяжело усаживаясь на живот Изуку, прижимая его. Изуку захихикал, счастливый как никогда, и поднялся в сидячее положение, так что Каччан оказался у него на коленях.              — Я люблю тебя, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать его. Каччан ответил поцелуем, углубляя его, и заставляя грудь Изуку взорваться тёплым чувством, похожим на солнечный свет. А потом он почувствовал что-то холодное на своём пальце и понял, что его обманули.              — Попался, — прошептал Каччан ему в губы, ухмыляясь.              Изуку выдохнул, захихикал и схватил руку Каччана, чтобы надеть ему кольцо. Теперь, когда Каччан победил, сопротивляться не имело смысла.              — Я могу считать это за «да»? — спросил Изуку, улыбаясь. — Это мой ответ.              — А мой будет: «чёрт возьми, конечно», но суть та же, — пошутил Каччан, подняв левую руку Изуку, чтобы поцеловать его костяшки. Изуку чуть не расплакался, увидев, как одинаковые кольца теперь красовались на их безымянных пальцах.              — Я так сильно тебя люблю, — прошептал он, не дав Каччану времени ответить, и поцеловал его так сильно, что тот опрокинулся на спину. Изуку тут же навалился на него сверху. Он стал целовать его ещё глубже, а затем начал покрывать поцелуями каждый сантиметр его тела, до которой только мог дотянуться. Каччан усмехнулся и прижал его к себе, делая то же самое, заставляя Изуку чувствовать, что он вот-вот растает сквозь пол, если Каччан не будет его удерживать.              Их прервало тихое мурчание и мокрый нос, ткнувшийся в щёку Изуку.              — Кто-то пришёл отпраздновать, — хихикнул Изуку, целуя Ультру в макушку. — Я тоже тебя люблю, кошечка.              — Проваливай, кошка, — пробурчал Каччан, — я пытаюсь целоваться со своим женихом.              Изуку сильно покраснел и расплылся в широкой улыбке от своего нового статуса, наклоняясь, чтобы вновь поцеловать Каччана. Это теперь была его жизнь, и такой она будет всегда. На веки вечные и на веки веков.              — Ботаник, мне кажется, у нас снова горит рыба.       

✧✧✧

      Выходные пролетели, как в тумане: большую их часть Изуку провёл в постели, и прежде чем он успел это осознать, наступил понедельник, а вместе с ним — необходимость вернуться на стажировку в кабинет психолога. Ему каким-то чудом удалось заслужить расположение своего кумира всех времён, доктора Яги Тошинори, ещё на первом курсе в Юэй, что привело к благословению в виде стажировки, пока он работал над своей диссертацией.              Коллеги и несколько пациентов встретили его тёплыми поздравлениями, заметив кольцо, а доктор Яги, ставший для него кем-то вроде наставника, крепко его обнял. Изуку часто задавался вопросом, что бы сказал его Изуку из прошлого, увидев себя сейчас: работающим над диссертацией в школе мечты, с кумиром в качестве наставника, и, вдобавок, помолвленным с Каччаном. Наверное, упал бы в обморок.              — Нам, наверное, стоит позвонить родителям, — предложил он за ужином, наблюдая, как Каччан легонько отпихивает ногой Ультру, пытающуюся подобраться ближе. Она недовольно мяукнула и подошла к Изуку, зная, что с его стороны шансы «уронить» кусочек рыбы выше.              — Ага, наверное, — согласился Каччан, хотя и выглядел не слишком воодушевлённым. — Старуха будет в шоке.              Изуку задумался над этим на секунду. Его мама наверняка начнёт плакать.              — Не говоря уже о всех наших друзьях.              Каччан скривился:              — Уф, они.              Изуку рассмеялся.              — Ну, мы же не можем не рассказать им.              — Кто сказал? — ответил Каччан. — Мы можем сбежать и вообще не париться.              — Ну же, Каччан, всё будет не так уж плохо, — с улыбкой сказал Изуку. — Кроме того, я хочу похвастаться.              Каччан приподнял бровь.              — Похвастаться?              — Тобой, конечно, — сказал Изуку, протягивая руку, чтобы ткнуть Каччана в нос. — Я хочу рассказать всему миру, что самый потрясающий человек на свете выйдет за меня. — Каччан выйдет за него.              У него был внутренний срыв.              Каччан хмыкнул:              — Ну разве ты не льстец? Если ты хочешь получить поцелуй, тебе придётся перестать кормить мелкую засранку со стола.              Изуку на полпути поменял траекторию, вместо того чтобы дать Ультре кусок рыбы, съел его сам.              — Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь. — Каччан снова засмеялся из-за его слов. — Так или иначе, вернёмся к нашим родителям.              — Сегодня вечером можем позвонить твоей маме по видеосвязи, — махнул рукой Каччан. — А потом моим старикам. Я знаю, что ты тётушке сразу всё рассказываешь.              Звонок его матери прошёл как и ожидалось, — Изуку и Инко много плакали, пока Каччан наблюдал за ними. Мама Изуку тут же запланировала приехать к ним на выходных, чтобы отметить событие за обедом. Изуку был счастлив снова увидеть свою маму, а Каччан вроде как не был против. По крайней мере, до тех пор, пока они не сообщили об этом родителям Каччана, которые тоже решили присоединиться к обеду.              На той же неделе они также рассказали Эри, когда Изуку случайно встретил её с её старшим братом, Шинсо Хитоши, возле своего офиса. Шинсо, ставший ему своего рода другом благодаря общим отношениям с Эри, тепло поздравил его, а Эри крепко обняла, сказав, что Каччан должен быть для него идеальным, с тоном, напоминающим угрожающее выражение её отца.              Обед с родителями на выходных был полон слёз, поздравлений и смеха, когда их уговорили рассказать, как они обручились.              Оставалось лишь сообщить их группе близких друзей. Тётя Миччан и дядя Масару предложили устроить помолвочную вечеринку у себя дома, который был довольно большим и роскошным благодаря их успешной карьере в индустрии моды. Изуку попросил немного времени подумать, прежде чем Каччан успел отказать на месте. Изуку нравилась идея праздника, особенно с друзьями. Он хотел это отметить! Ему только нужно было уговорить своего жениха.              — Обязательно у моих родителей дома? — проворчал Каччан, когда они возвращались домой после того, как отвезли его маму на вокзал в это воскресенье.              — У нас в квартире нет места, — напомнил Изуку, будучи довольным, что жалобы Каччана, кажется, касались больше помощи от родителей, чем самой вечеринки.              — Или можем просто написать всем, — предложил Каччан. Ладно, возможно, Изуку понадеялся слишком быстро.              — Каччан, мы не будем сообщать друзьям о нашей помолвке через сообщения.              — Не вижу никаких проблем с этим. Чёрт, нам ведь придётся звать их на свадьбу, да?              Изуку закатил глаза.       — Да. Уверен, Мина бы тебя убила, если бы ты этого не сделал.              — Она же захочет быть чёртовой свидетельницей или, мать его, организатором свадьбы, — сказал Каччан, усмехнувшись, несмотря на жалобный тон.              — Слушай, — сказал Изуку, внезапно осенённый идеей, — а что, если мы просто сделаем то же, что сделали, чтобы рассказать им, что встречаемся?              — Мы вообще-то им ничего тогда не рассказывали.              — Именно, — согласился Изуку с улыбкой, — просто позовём их на встречу, и пусть сами заметят кольца.              Каччан замолчал на секунду, а потом усмехнулся.       — Ладно, чёрт с тобой, ты меня убедил. Это смешно.              Изуку внутренне отпраздновал маленькую победу.       — У тебя такой жестокий юмор.              — Это ты предложил, Деку!       

✧✧✧

             Кацуки не мог поверить, что этот долбаный Деку сделал предложение первым. На каких-то сраных десять часов раньше, потому что его изначальный план был сделать это вечером, после того как они куда-нибудь сходят. Он даже собирался быть романтичным, чёрт побери, и сделать это на той самой площадке. Но нет, Деку просто обязан был провернуть это сегодня утром и отправить его планы к чёртовой матери.              Ладно, по крайней мере, он первым надел кольцо. Да и вообще, сложно злиться, когда ты теперь официально помолвлен с любовью всей своей жизни. Так что это было здорово.              Сообщить друзьям и семье? Не так здорово. Хотя Кацуки понравился план, предложенный Деку (его жених знал его слишком хорошо, и именно поэтому они собирались пожениться), потому что, несмотря на неизбежный ор его друзей, он хотя бы посмеётся над их тупым недогадливым поведением.              Они пригласили всех к родителям Кацуки, сказав, что его мама хочет устроить званый ужин, и почему бы им не прийти на бесплатную еду. Если есть что-то, от чего друзья Кацуки никогда не откажутся, так это от халявной еды. Особенно если она от него или его родителей. Эти ублюдки пользовались его ресурсами всё время в старшей школе и не собирались останавливаться даже теперь, когда он больше не видел их каждый день.              К счастью или несчастью, смотря кого спросить, все их с Деку друзья смогли выбраться в эти выходные, несмотря на свою занятость. Они разошлись разными дорогами после выпуска, но оставались поблизости. Он с Деку не были первыми из их компании, кто обручился: Урарака и Тсую были женаты уже около года. Их помолвка и последующая свадьба стали первыми событиями, которые заставили Кацуки серьёзно задуматься о будущем с Деку. Хотя тут особо и думать было не о чем. Как он сказал на первом свидании: «Кто, нахрен, ещё?»              Жёны были первыми, кто прибыл в тот вечер, и Урарака, увидев открывшего дверь Деку, радостно пискнула. Он обнял их обеих, пока Кацуки держался в стороне, надеясь избежать этой части. Урараку, очевидно, это не волновало, и она всё равно подошла, чтобы его обнять.              — Привет, Бакуго! — весело воскликнула она, отпуская его.              — Круглолицая.              — У вас тут просто офигенный дом, — сказала Урарака, с широко раскрытыми глазами разглядывая генкан.              — Спасибо! — громко ответила мама Кацуки, появившись из ниоткуда и заставив Урараку подпрыгнуть. — Привет, я Бакуго Мицуки, мама Кацуки.              — Ой, здравствуйте! — быстро взяла себя в руки Урарака. — Я Урарака Очако, так приятно познакомиться. Спасибо, что пригласили нас в свой дом!              — На здоровье, — улыбнулась его мама.              — Я Тсую Асуи, жена Очако, — добавила Тсую, выходя вперёд и слегка кланяясь. — Спасибо, что приняли нас.              — Боже, Кацуки, все твои друзья слишком уж милые для тебя, — пошутила Мицуки, толкнув его локтем в бок.              — Кто бы говорил, — парировал он. Лучшая подруга его мамы — тётушка Инко, и она замужем за его отцом. Вот уж кто для неё слишком милый.              Его мама только ухмыльнулась.              — Похоже, мы с тобой в этом похожи, сынок. Кто знает, как мы умудрились удержать этих людей рядом с собой так надолго.              — Наверное, благодаря вашим очаровательным характерам, — сказал его отец, подходя к жене и целуя её в щеку. Отвратительно.              — Да, точно, — улыбнулась его мама.              — Кстати, привет, — добавил Масару, обращаясь к Урараке и Тсую. — Я Бакуго Масару.              Кацуки подавил стон, пока Урарака и Тсую повторяли те же банальные приветствия и любезности его отцу. Он ненавидел всё это дерьмо, весь этот поклонный цирк. Деку, зная это, подошёл к нему, чтобы чмокнуть в щёку и ткнуть пальцем в нос.              — А где твой очаровательный характер, Каччан? — поддразнил он с усмешкой.              — Дома оставил, — ответил Кацуки, прислоняясь к боку Деку, пока их гости болтали с его родителями. Деку тихо рассмеялся и обнял его за талию, устроив их удобно бок о бок. Вот этим Кацуки бы и хотел сейчас заниматься, проводить время наедине со своим женихом. Но как бы то ни было, он мог бы попытаться получить от этого удовольствие, хотя бы ради Деку.              Остальные друзья прибыли вскоре после этого. Последними, как всегда, оказались Мина и Каминари, которые вечно опаздывали. Никто не сказал ни слова о кольцах, что Кацуки устраивало. Было бы не так весело, если бы они заметили сразу.              И ладно, он признавал, что было приятно снова видеть всех этих идиотов. Они были его друзьями уже десять лет и он понимал, что они ему небезразличны.              Начало ужина прошло за разговорами о жизни и последних новостях. Тсую и Урарака наслаждались своим счастливым браком: Урарака работала инженером в компании своих родителей, а Тсую каким-то образом совмещала работу школьным психологом и получением докторской степени, что сблизило её с Деку. Киришима недавно подписал контракт с профессиональной футбольной командой; Серо наконец-то получил повышение, к которому долго шёл; Тодороки пробивался наверх в компании своего отца; Иида тоже был в семейном бизнесе, связанном с машинами; Мина зачем-то начала ходить на курсы акробатики на трапеции; а Каминари был Каминари.              Кацуки втянулся в разговоры, но это не мешало ему временами бросать взгляд на Деку или на кольца на их пальцах и вспоминать, что, к несчастью для его друзей, его жизнь всегда будет намного лучше, чем их, только потому, что у него есть Деку, а у них — нет.              Ещё одна вещь, которую Кацуки узнал о себе за последние семь лет: он оказался чертовски сентиментальным.              Он вдруг почувствовал лёгкое прикосновение к плечу, и Деку наклонился к нему, чтобы прошептать:              — Не могу поверить, что никто ничего не заметил.              Кацуки тихо фыркнул.              — Они слишком увлечены историями Мины, как мне кажется, — прошептал он в ответ. Через стол напротив него Мина с энтузиазмом пересказывала какую-то драматическую историю о том, как записалась на курсы акробатики, что-то про горячего бармена, змею и, возможно, бродячий цирк. Кацуки особо не вслушивался.              — Это, конечно, что-то с чем-то, — Деку мягко рассмеялся. — Сколько поставишь на то, что это фейк?              Кацуки пожал плечами и сделал глоток воды.              — Всё поставлю.              — Серьёзно? — нахмурился Деку. — Мне кажется, Мина раньше переживала ещё более сумасшедшие вещи.              — Да, которые сама же и устроила, — заметил Кацуки. Деку снова рассмеялся.              — Ладно, новая ставка, — предложил он. — Сколько поставишь, что никто не заметит до конца ужина?              — Нисколько, но я надену чёртов кигуруми в стиле Всемогущего, — предложил Кацуки.              Глаза Деку засверкали, и он усмехнулся.              — А потом семейное фото? — Он намекал на костюм Всемогущего, который он купил для их кошки.              Кацуки нахмурился.              — Если хочешь этого, придётся поднять ставки с твоей стороны, Деку.              — Я… выйду за тебя? — невинно предложил Деку. Кацуки рассмеялся.              — Мы и так уже это, чёрт возьми, делаем.              Улыбка Деку стала ещё шире, и он поцеловал его в щёку.              — Ах да. Тогда мне нечего предложить.              — Приятно знать, что за семь лет вы всё ещё такие же тошнотворные за ужином, — заметил Серо, заставив обоих повернуть головы. За столом раздались смешки.              — Закрой рот, Соевый Соус, — отрезал Кацуки, снова отпивая воду, на этот раз левой рукой, обхватив стакан. Может, он и не против был этого чёртового кигуруми. А затягивание ужина лишь оттягивало неизбежное.              — Как дела в стране Деку и Каччана? Вы что-то не слишком разговорчивые, — спросила Урарака, улыбаясь.              — Это страна Деку, Каччана и Ультры, между прочим, — поправил её Деку, заставив Урараку засмеяться. — И у нас всё отлично!              — Ага, если не считать, что эта чёртова кошка испортила мои лабораторные записи, — проворчал Кацуки, вспоминая, как на прошлой неделе Ультра опрокинула его чашку кофе прямо на данные, которые он переносил на компьютер. Почему он так её любил?              — Она просто хотела внимания, Каччан, — сказал Деку, похлопывая его по плечу.              — У меня в доме все хотят внимания, — буркнул Кацуки, на самом деле особо не жалуясь.              Деку улыбнулся и обнял его одной рукой за плечи.              — Это потому, что мы тебя любим!              — Кто бы мог подумать, что однажды Бакуго начнёт вести семейную жизнь, — заметил Каминари. Остальные друзья Кацуки кивнули в знак согласия.              — Что, чёрт возьми, это должно значить? — огрызнулся Кацуки.              — Это значит, что если бы я сказал первогодке Бакубро, что к двадцати пяти он будет семь лет в серьёзных отношениях и заведёт кошку, названную в честь Всемогущего, он бы ударил меня в лицо, прежде чем я успел договорить, — пошутил Киришима, улыбаясь. Кацуки нахмурился, хотя он был прав.              — Да уж, скоро ещё и первым из нас пяти замуж выйдешь! — рассмеялась Мина.              Она что, блядь, серьёзно?              Кацуки просто уставился на неё осуждающим взглядом, всё ещё держа левую руку на стакане, кольцо явно на виду. Он услышал, как Деку за его спиной сдержал смешок.              — Да ладно тебе, Бласти, — сказала Мина, всё ещё ничего не замечая. — Ты что, правда так против?              Киришима нахмурился.              — Мина, это не совсем…              Да чтоб вас, с меня хватит. Это было забавно, но теперь он терял терпение от их полной неспособности что-либо заметить.              — Я никогда не говорил, что против, — перебил Кацуки, постукивая пальцами по стакану. Деку прикрыл рот рукой, чтобы приглушить смех, одновременно демонстрируя своё кольцо.              Их друзья выглядели озадаченно, но потом Кацуки заметил, как глаза Мины медленно опустились вниз. Он наклонился к Деку и прошептал:              — Три, два, один…              — О МОЙ БОГ, Я ВАС НЕНАВИЖУ! — завопила Мина, вскакивая на ноги. Деку рассмеялся так громко, что у Кацуки чуть не лопнули барабанные перепонки, и начался хаос. Все их друзья начали кричать одновременно, а Кацуки и Деку могли только умирать со смеху в ответ. Наконец-то.              — МИДОРИЯ ИЗУКУ, ЭТО ОБРУЧАЛЬНОЕ КОЛЬЦО? — взвизгнула Урарака.              — Не могу поверить, что вы снова провернули это с нами! — кричал Каминари. — Вы думаете, что это смешно? — Кацуки рассмеялся ещё сильнее, что, по сути, было ответом на его вопрос.              — Это вечеринка в честь помолвки? Это вечеринка в честь помолвки! — вопила Мина, выглядя слегка сумасшедшей, пока приглаживала свои пушистые розовые волосы.              — Я так рада за вас двоих! — сказала Тсую, широко улыбаясь.              — Как давно? — потребовал Каминари, хлопнув ладонью по столу.              — Вы сделали это! — гордо улыбнулся Киришима, единственный, кому Кацуки вообще что-то рассказывал.              — Вам лучше начать объясняться, — сказал Серо, указывая на них пальцем.              — Киришима, ты знал об этом? — завопила Мина, оборачиваясь к нервно выглядящему Киришиме.              — Поздравляю, — произнёс Тодороки своим привычным монотонным, но чуть теплее обычного, голосом.              — Это замечательная новость, — добавил Иида.              — Эй! — рявкнул Кацуки, решив, что пора заканчивать, пока Мина не убила Киришиму, а она выглядела близкой к этому. — Заткнитесь вы, отвратительные гости!              — А ты отвратительный хозяин! — отрезала Мина. — И я не это имела в виду, я так рада за вас, но также что, чёрт возьми?              — Вы, сумасшедшие, наслаждаетесь этим, да? — обвинил Каминари.              Кацуки фыркнул, а Деку снова хихикнул.              — Ещё как, поэтому мы это и сделали.              — Ладно, ладно, вы уже повеселились, — вздохнула Урарака. — А теперь объясните, почему вы оба с обручальными кольцами?              — Думаю, ответ очевиден, — сухо сказал Кацуки, чем вызвал гневный взгляд всех за столом, кроме Деку.              — Каччан и я обручились две недели назад, — наконец объяснил Деку, положив руку на плечо Кацуки и улыбаясь. Это вызвало новый взрыв визгов и поздравлений.              — Расскажите, как это было! — потребовала Мина, её глаза горели от восторга. — У вас у обоих кольца! Кто сделал предложение?              — Я, — ответил Деку, заставив Кацуки нахмуриться.              — Эй, я первым надел тебе кольцо, — поправил он.              — Потому что ты смухлевал, а ещё я всё равно попросил тебя первым, — усмехнулся Деку.              — На каких-то десять, чёрт возьми, секунд! — возмутился Кацуки.              — О боже, вы сделали предложение одновременно? — захихикала Мина.              — И теперь спорят из-за этого! — добавил Каминари с улыбкой. — Это так в их стиле!              — Ладно, но где это было? — спросила Урарака. — Романтический ужин? На пляже?              — Ты сделала мне предложение на пляже, это было прекрасно, — сказала Тсую, заставив свою жену улыбнуться.              — Ничего такого, — ответил Деку. — Просто на нашей кухне.              — Как мило! — умилялась Мина.              Деку улыбался так ярко, что Кацуки мог ослепнуть.       — Каччан так удивился, что уронил кружку.              — Которую я поймал, — вставил Кацуки, ткнув пальцем в щёку своего жениха, — спасая тебя от очередной травмы.              Деку кивнул.       — Да, я очень надеялся, что на этот раз обойдусь без травм, и так и получилось!              — Что ты имеешь в виду? — спросил Тодороки, наклонив голову.              — Э, ну… — замялся Деку.              — У Деку в этом плохая статистика, — перебил Кацуки, начиная загибать пальцы. — Первый поцелуй и свидание — обжёг руку, в день, когда я сказал, что я люблю его — ударился лицом о столб и разбил нос, в день, когда мы переехали в новую кваритуру — ударился головой о кофейный столик и заработал мигрень. С таким раскладом он сломает себе кости на свадьбе.              — Но на этот раз всё обошлось! — воскликнул Деку, пока друзья смеялись.              — Ты чуть не сжёг завтрак, — напомнил Кацуки.              — Но без травм, — указал Деку, улыбаясь. — Думаю, проклятие снято.              — Ну, посмотрим.

✧✧✧

      На самом деле они сделали это чуть меньше года спустя в тёплый августовский день. Как и ожидал Кацуки, Мина не упустила шанс стать свадебным организатором. Поскольку Кацуки самому было плевать на всю подготовку, да и денег на профессионала не было, он с Деку позволили ей повеселиться. Она, Каминари и Урарака смешали японские и западные свадебные традиции — как оказалось, это сейчас популярно. Единственной свадьбой, на которой Кацуки когда-либо бывал, была свадьба Урараки и Тсую, так что он мало что знал.       Но одно он знал точно: сегодня он выйдет за Деку, и это было чертовски круто.       Он почти не слышал слова своего отца, который вёл церемонию, слишком занят, глядя в ослепительные, чуть влажные изумрудные глаза Деку и думая, какой он, чёрт возьми, красивый. И как сильно Кацуки его любит. Он даже не думал, что можно так сильно любить кого-то, не думал, что настоящие люди могут смотреть на то, как кто-то другой чистит зубы по утрам, играет с кошкой или обсуждает фильм, и быть переполненным чувством чего-то большего, чем солнечный свет.       Деку начал говорить, и Кацуки понял, что его отец уже отошёл, давая им возможность произнести клятвы, которые они написали сами. Голос Деку уже дрожал, и Кацуки искренне не знал, сможет ли тот закончить без слёз. Чёрт, даже Кацуки чувствовал, будто заплачет прямо сейчас.       — Каччан, — начал Деку, но всего одно слово, и он тут же поперхнулся и громко всхлипнул, — о, боже, это будет сложно. — В небольшой группе из их семьи и друзей послышались смешки, но Кацуки едва их заметил. Деку сделал глубокий, неровный вдох.       — Каччан, я думаю, в мире не хватит тетрадей, чтобы записать всё, что я к тебе чувствую. Иногда… даже слова «люблю» недостаточно. И я уверен, ты думаешь, что это супер клише и бред, — добавил он с смешком, когда Кацуки закатил глаза, — но это самое правдивое, что я могу сказать. Ты значишь… ты значишь для меня всё, Каччан, и иногда я не могу поверить, как далеко мы ушли от тех времён, когда дрались на площадке каждый день.       — Не так уж и далеко, — пробормотал Кацуки, заставив Деку рассмеяться и снова всхлипнуть.       — Да, в чём-то, может, и не так далеко, — согласился он, его улыбка стала мягкой и искренней. Кацуки так сильно захотел его поцеловать. — Ты… ты был моим героем с самого первого дня, который я могу вспомнить, и я бы последовал за тобой на край света, если бы ты позволил. Но я знаю, что ты не позволишь, потому что в прошлый раз, когда я тебе это сказал, ты ответил, что это до жути скучно, и ты хочешь, чтобы я был рядом. А рядом с тобой — моё любимое место. Я не могу дождаться, когда буду рядом с тобой до конца нашей жизни. И у меня есть ещё много всего, что я мог бы сказать, но я закончу, пока у меня не случился срыв. — Сейчас по его веснушчатым щекам текли слёзы, но улыбка никуда не исчезла.       — Я люблю тебя, Каччан. Обещаю любить тебя до конца «вечности» и даже дольше. Обещаю быть рядом и заботиться о тебе не потому, что ты нуждаешься во мне, а потому что я этого хочу. И обещаю держать все обещания, которые мы дали друг другу, когда нам было по четыре года, потому что я любил тебя тогда, а сейчас люблю ещё больше. — С этими словами он закончил, глядя на Кацуки с такой любовью, что у него больно сжималось сердце.       Кацуки глубоко вдохнул, стараясь взять себя в руки, потому что, нет, он не собирался сейчас плакать.       — Изуку, — начал он, благодарный небесам за то, что его голос не дрожал, — ты знаешь, я никогда не верил в удачу. Но, чёрт, должно быть, она сыграла свою роль, раз я здесь. Иногда это единственное, о чём я могу думать. Как мне повезло видеть тебя каждый день, как мне повезло снова найти тебя, как мне повезло вообще встретить тебя. Как мне повезло, что ты дал мне второй шанс, что ты никогда не переставал верить в меня. Но я не собираюсь отдавать все заслуги удаче, потому что я хочу заслужить тебя, упорно трудясь. Ты такой яркий, умный, добрый, храбрый до безрассудства и ещё столько всего, что перечислять можно бесконечно.       — Так что я тоже обещаю быть рядом, поддерживать тебя, любить тебя и быть тем, кто тебе нужен. — Он сделал ещё один неровный вдох, улыбаясь мягко, вспоминая тот день в парке много лет назад. — Я обещаю больше никогда не отталкивать тебя и никогда не отпускать. Потому что никого другого нет. Никогда не было, Изуку. И никогда не будет.       Деку почти захлёбывался в рыданиях, поднеся руки к лицу, чтобы стереть мокрые следы, и издав влажный смешок.       — Каччан потрясающий, — прошептал он, глядя на Кацуки с обожанием, от которого у того захватывало дух.       Отец Кацуки протянул им чашки саке для церемонии сан-сан-кудо, и они выпили, прежде чем соединить руки. Это было то, от чего Кацуки никогда не уставал: держать Деку за руку. Как бы это ни было банально.       Отец обратился к Деку первым, протягивая кольцо.       — Мидория Изуку, берёшь ли ты этого мужчину в мужья, чтобы любить его в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас?       — Беру, — мягко ответил Деку, надевая кольцо на палец Кацуки.       — Постой, — сказал Кацуки, прервав отца, прежде чем тот смог повторить строку для него. Он посмотрел Деку в глаза, стараясь выглядеть как можно серьёзнее. — Изуку… скажи мне… ты клянёшься Всемогущим?       Зелёные глаза Деку широко распахнулись, и он тихо рассмеялся, шмыгнув носом и сжав руки Кацуки.       — Деку, это не ответ, — сказал Кацуки, заставив его рассмеяться ещё сильнее, пока тот не опустился на корточки, всё ещё держа его за руки над своей головой. Кацуки сдерживал собственный смех, но несколько смешков всё-таки вырвалось. — Изуку, что ты… мы вообще-то сейчас женимся. Вставай. — Деку разразился очередным приступом хихиканья и позволил Кацуки поднять его на ноги.       — О, боже, да, я клянусь Всемогущим, — выдавил Деку, вытирая глаза, прежде чем снова схватить Кацуки за руку.       Отец Кацуки улыбнулся, обернувшись к нему, пока Деку с трудом сдерживал новый приступ смеха.       — Бакуго Кацуки, берёшь ли ты этого мужчину в мужья, чтобы любить его в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока вы оба живы?       — Беру, — ответил Кацуки, удержавшись от мата только потому, что не был уверен, будет ли это считаться.       — Клянёшься Всемогущим? — спросил Деку, поднимая мизинец.       — Клянусь Всемогущим, — ответил Кацуки, переплетая их пальцы.       — Тогда силой, данной мне префектурой Шидзуокой и страной Японией, я объявляю вас мужем и мужем, — сказал его отец, едва справившись с предложением, прежде чем Кацуки и Деку крепко прижались друг к другу.       Поцелуй ощущался как чистый свет, проникающий в него, согревая изнутри, словно солнечный свет тёк по его венам. Это была любовь, которую он чувствовал с самого детства, все те чувства, которые пытался подавить и которые научился принимать. Это были все волшебные вещи, которые он испытал в их первом поцелуе, умноженные на тысячу, потому что теперь было ещё больше воспоминаний, ещё больше прекрасных моментов, на которые можно оглянуться, ещё больше причин любить Изуку и чувствовать, как Изуку любит его. И в центре всего этого, сжигая грудь, было обещание стольких будущих моментов.       Стольких будущих моментов до конца их жизней.       Клянёмся Всемогущим.