С первого взгляда - и в тихий омут

Как была прекрасна жизнь. Любящая семья, верный товарищ, что всегда рядом, светлая голова на плечах, законченная на «отлично» школа, новая жизнь в университете и благородная мечта помогать людям. Да, на отношения совсем не было времени из-за часов, просиженных за подготовкой к экзаменам и поступлению, зато какие плоды дали трудолюбие и ум. Любовь была и неважна для юного Се Ляня. Она его не интересовала. Родители всю осознанную жизнь сватали его за привлекательных перспективных девушек, что стали бы для него «идеальной женой». Сначала Се Лянь пытался ходить на свидания, но только ради того, чтобы не расстраивать родителей. Многие девушки были и правда очень милы и приятны в общении. Только он к ним ничего не испытывал, кроме дружеского интереса и тёплого расположения. Он мог представить себя в браке с женщиной, но мысль эта не волновала его сердце. В какой-то момент он полностью погрузился в учёбу и хобби, так что, сколько бы родители не пытались до него достучаться, говоря, что ему нужна вторая половинка, он никак не мог с ними согласиться, считая, что родился целым. Так продолжалось всю старшую школу. А когда Се Лянь решил, что хочет учиться на психолога, претензий стало ещё больше. Шли они в основном со стороны отца, который не принимал выбор сына и был категорически против, ибо «психология — не наука». Матушка тоже волновалась за судьбу сына, но доверяла его выбору. — Дорогой, ну не сердись. — говорила она, мягко беря мужа под локоть, когда тот был готов разразиться очередной гневной тирадой, что Се Лянь хочет загубить свою жизнь. — Как не сердиться, когда наш сын оказался неудачником и сплошным разочарованием?! Каждый раз от этих слов сердце болезненно сжималось. Совсем недавно от отца можно было услышать только хвалебные речи. «Ну какой умник растёт». «Учится на ‘отлично’, спортом занимается, ещё и на волонтёрство время находит». «Как мне повезло с таким сыном!»… и многое другое. Но стоило молодому человеку заявить о своём выборе, как он стал в глазах родственника пустым местом. — Беру пример с тебя! — в порыве злости и обиды отвечал юноша. Отец бледнел и сжимал кулаки, словно в намерении ударить сына. — Ты слышала? — тихо и пугающе сдержано поворачивался он к жене, отчего та вздрагивала. — Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! — Я уверена, он не имел это в виду. — мать умоляющим взглядом смотрела на Се Ляня, и тот, сжалившись над бедной женщиной, просил у отца прощения и весь оставшийся вечер молча выслушивал, какой он глупец, неблагодарный и позор семьи. — Ты уж прости его. — говорила мама после ссоры, садясь подле Се Ляня и так нежно заглядывая ему в глаза. — Он тебя любит и желает тебе только лучшего. — Знаю. — отвечал Се Лянь. Знал, но всё равно не мог не злиться. Как бы ему ни хотелось быть тем самым идеальным сыном, коим отец его всегда считал, намного важнее для него было желание помогать людям. И не столько их телам, сколько душе и разуму. Поэтому идти на врача по велению родителя он не собирался. После получения ответного письма из университета с оповещением о зачислении, их отношения совсем накалились. Отец отказался хоть как-то помогать Се Ляню, и тот, заявив о своей самодостаточности, уехал в другой город, где смог наконец-то вдохнуть полной грудью, не полагаясь ни на кого, кроме себя. Этот город был сплошным воспоминанием из детства. До поступления Се Ляня в среднюю школу, он с семьёй жил именно здесь. Здесь же он познакомился со своим лучшим другом Фэн Синем и здесь же встретился с ним вновь спустя шесть лет разлуки, ведь по счастливому обстоятельству они оба поступили в одно и то же место. Прошёл год. Се Лянь с большим воодушевлением и инициативностью учился, не отвлекаясь больше ни на что, кроме редких посиделок с Фэн Синем и их новым товарищем Му Цином. Ни времени, ни сил больше не оставалось, тем более на свидания! У него были конкретные цели: получить как можно больше знаний и навыков, и закончить на красный диплом. Под глазами появились тёмные круги, и желание поспать сопутствовало ему везде, куда бы он ни шёл. Всё ради идеала! Домой к родителям он вернулся лишь раз, на Новый год, преисполненный робкой надеждой на то, что отец больше не держит на него зла. Что он увидит, каким взрослым, самостоятельным и уверенным стал его сын. Однако мечте вновь стать отцовской гордостью было суждено разбиться в дребезги, столкнувшись с холодным и отстранённым поведением человека, одобрения которого Се Лянь ждал больше всего на свете. Он уехал от родителей в ещё худших отношениях с отцом, нежели до Нового года. Возможно, это и было главной причиной, по которой парень так нуждался в НЁМ. Когда в его жизни появился Цзюнь У, всё перевернулось с ног на голову, и все мосты, ведущие к прежним временам, были сожжены. И Се Лянь винил в этом только себя одного. Если бы он не был так глуп и наивен, если бы заметил все «красные флаги» раньше, возможно, ничего этого бы и не случилось. Всё могло сложиться иначе. Это случилось на втором курсе. Тогда Цзюнь У казался ему недостижимым идеалом. Мудрый, спокойный, рассудительный, невероятно красивый. Ему неизбежно сопутствовала аура уверенности и внутренней силы. Всё его существо было поистине царственным, словно он был не человек, а бог. Вот только Се Лянь, ослеплённый божественным ликом кумира, забыл, что всё дьявольское красиво и привлекательно. Из-за этого он и не заметил ледяного, как последний круг ада, взгляд, заставляющий тело дрожать, а дыхание сбиваться. Он был его наставником в самом величественном и праведном значении этого слова. По словам Цзюнь У, он нашёл в Се Ляне нечто необъяснимо прекрасное, что необходимо развить в нём до совершенства. Тогда юноша посчитал, что преподаватель говорит о его умственных способностях или прирождённом понимании людей. Как же он ошибался. В самом Цзюнь У и в своих способностях. В тот момент Се Лянь впервые испытал чувство, о котором до этого знал очень мало. Он влюбился. Ни к одной девушке он не испытывал ничего подобного. Но Цзюнь У сразу зацепил его интерес, сначала своей статностью, после — харизмой, а затем и характером. Се Ляня даже не особо удивил тот факт, что он гей. Он подозревал это ещё со школьных лет, но, разумеется, с родителями не обсуждал. Если бы мама и поняла, отец — точно нет. Ему и не нужно было обсуждать. Мысль о том, что ему нравятся парни, была весьма логична и понятна. Не зря он испытывал к ним больший интерес, нежели к девушкам, хотя до второго курса всё равно ни в одного так и не влюбился. И от осознания того, что он наконец испытал это неведомое чувство, его охватывало приятное волнение, счастье и неугасимый интерес, что же будет дальше. По какой-то причине Се Лянь также привлёк внимание Цзюнь У. Возможно своим восхищённым взглядом снизу вверх. А может, он сразу понял, как легко будет залезть ему под кожу (и под одежду вместе с тем). — Вы удивительно много времени тратите на учёбу. — произнёс однажды Цзюнь У, застав Се Ляня у выхода из библиотеки. Был уже поздний вечер, дневные пары давно закончились, а Се Лянь только собирался уходить. — Стараюсь всё успевать. — кивнул Се Лянь, чувствуя необъяснимую неловкость и жар, медленно поднимающийся к щекам и ушам. — Неужели Вы всё время проводите только за учёбой? — По большей части. — Молодые люди утрачивают усидчивость, когда вступают в отношения. — он смотрел с каким-то отцовским пониманием. — Надеюсь, вы не растеряете усердие, когда это произойдёт. — В ближайшем времени меня это не ждёт. — неловко улыбнулся Се Лянь. — Почему же? — У меня… не ладится с девушками. — произнёс он, удивляясь собственной искренности. — Да и учёба сейчас важнее. Всё-таки на красный диплом иду. — Вот как… После этого диалога всё завертелось так неожиданно, что Се Лянь не успел толком осознать ситуацию, в которой оказался. Совсем недавно их взгляды впервые встретились на первой лекции, недавно Се Лянь подходил к преподавателю с вопросами после каждой проведённой им пары, а вот они уже сидят в кабинете Цзюнь У, и тот кладёт тёплую ладонь Се Ляню на колено, слегка его поглаживая, заставляя его щёки гореть, а всёвнутри переворачиваться. Постепенно прикосновения становились всё более бессовестными — к рукам, лицу, шее, волосам. Теперь, вспоминая об этом, парень чувствовал лишь отвращение, и поперёк горла вставал ком, но в тот момент его сердце радостно трепетало, готовое вырваться из груди, и он едва скрывал дрожь в руках и голосе, чуть завидя кумира. А видел он его часто: всегда пытался различить его в толпе, искал поводы и время зайти к нему в кабинет с вопросом, оставался после лекций на «консультативную беседу». И всё это каждый раз проходило по одному сценарию. Изначально они, словно играя глупую роль, действительно обсуждали заданный вопрос. Потом всё больше отходили от темы. Постепенно Цзюнь У раскрепощался в тактильности, и в какой-то момент Се Лянь совершенно терял нить разговора, поглощённый неведомыми ранее чувствами. Если задуматься, то влюблённость — вещь крайне болезненная, граничащая с ощущением ужаса или припадком. Разве можно назвать прекрасным чувство, когда в животе всё переворачивается почти до тошноты, руки и ноги дрожат так, словно мозг подаёт однозначную команду бежать как можно дальше, дыхание сбивается, сердце колотится, больно пробивая грудную клетку, всё тело бросает в жар да так, что во рту пересыхает, отрезая возможность даже позвать на помощь? Разве есть в этом что-то романтичное? А ведь в то время, когда Се Лянь был влюблён, он был опьянён этим чувством. Опьянён настолько, что ослеп, не замечая ни неестественности своего состояния, ни очевидно сомнительного поведения Цзюнь У. В конце-концов, как взрослый человек в рассвете сил мог влюбиться в только вышедшего из подросткового возраста юношу? В этой ситуации не было ничего нормального. Но Се Лянь был слеп. — Не составишь мне компанию? — спросил Цзюнь У однажды, стоя у дверей университета, ожидая Се Ляня, как обычно выходящего оттуда поздно. Только позже парень понял, насколько жутким было его поведение. — Сегодня замечательный день для прогулки, не правда ли? Се Лянь, разумеется, согласился. Не мог же он упустить шанс провести больше времени со столь полюбившимся преподавателем! Поначалу они шли, держа дистанцию, спасительную для молодого человека и его гордости. Но, когда они отошли дальше от учебного заведения, Цзюнь У взял руку Се Ляня, чтобы поднести её ближе к выставленному локтю. Тот вцепился в рукав белоснежной рубашки, в панике смотря куда угодно, только не в сторону Цзюнь У. Уже тогда Се Ляню хотелось сбежать, но он списывал это желание на смущение. — Ты, должно быть, голоден. — бархатный голос прорвался сквозь вечерний городской галдёж. — Нет, что Вы. — пытался отнекиваться Се Лянь. — Нет смысла врать мне. — с улыбкой покачал головой Цзюнь У. — Я же вижу, когда ты что-то скрываешь. Даже если сам того не осознаёшь. Эта фраза глубоко засела в голове юноши, поселив в нём потаённый страх, воспринятый им как восхищённый трепет. Ему стало казаться, что рядом с преподавателем он прозрачен, и что бы он ни думал или говорил, будет раскрыто одномоментно, стоит лишь показаться перед Цзюнь У. Ведь он знает больше, чем Се Лянь. Цзюнь У, несмотря на отговорки Се Ляня, повёл его в, как он выразился, неплохое место. Тот до последнего не знал, что его отведут не куда-то, а в дорогой ресторан. Как только парень понял, где оказался, он начал протестовать ещё активнее. И дорого, и выглядит он неподобающе, и слишком уж неожиданно его сюда привели. Одним словом — ему было ужасно неловко. А Цзюнь У продолжал настаивать. «Всё за мой счёт» — говорил он. Пришлось остаться. Всё время Се Лянь чувствовал себя не в своей тарелке (в особенности — когда увидел цены). Он не знал, как себя вести, что говорить, как относиться к сложившейся ситуации. С одной стороны, они — преподаватель и студент. С другой, их отношения были явно не так просты. Пугало ли это? Да. Вводило ли в смятение? Конечно! Но что он мог поделать? Сбежать? Это было бы лучшим решением. Но он не сбежал, в неловком молчании приступая к трапезе. На самом деле, никакого молчания и не было. Цзюнь У говорил о чём-то всю дорогу, и всё время пребывания в заведении. Но почти все слова пролетали мимо ушей Се Ляня, и вся болтовня казалась ему белым шумом. Он лишь изредка выхватывал отдельные фразы, понимая, что спутник говорит о психологии, рассуждает на абстрактные темы или же просто говорит о хорошей атмосфере в этот вечер, и юноша поддакивал ему, кивал, а на любые вопросы отвечал кратко и пространно. Но голова была занята только одной мыслью: «Что происходит»? Хотя он уже знал ответ. Понимал с самого начала. — Какой-то ты молчаливый. Се Лянь поднял глаза с тарелки и посмотрел на преподавателя, опирающегося локтём на стол, пристально глядящего на него. Парень пожал плечами и опустил взгляд обратно на еду. — Просто… странно это всё как-то. — произнёс он. — Что именно? — Ну… вся эта прогулка, атмосфера. Вы же не просто так хотели пойти со мной. — Тебе не нравится наше небольшое свидание? Значит, его догадка была верна. Это свидание. Он смотрел в тарелку, чувствуя, как к щекам подбирается удушающий жар, а из головы вылетали все мысли. Он ничего не ответил, не зная, что ответить. Не то что бы ему не нравилось. Ему всегда нравилось присутствие Цзюнь У, хоть его и накрывала неконтролируемая паника. Да и кто откажется от бесплатного вкусного ужина? Но всё завертелось слишком быстро, неожиданно, и юноша даже не успевал подумать, а действительно ли он этого хочет. Действительно ли вся эта ситуация нормальна. Из мыслей его вырвало прикосновение к руке. Ладонь Цзюнь У была тёплой, сильной, приятной на ощупь. Его пальцы скользнули по коже Се Ляня. Жест был пунающе интимным, и первой реакцией парня было выдернуть руку. Цзюнь У её удержал и, напротив, притянул ближе, так что теперь их сцепленные руки лежали на середине стола. Се Лянь покраснел ещё больше, он мелко дрожал, и холод сковал его тело и разум. Цзюнь У крепче сжал его руку, словно пытаясь подбодрить его. — Я не кусаюсь. — улыбнулся он, но в его итоге сквозила едва заметная издёвка, которую Се Лянь заметил только сейчас, с сожалением вспоминая прошлое. — Почему Вы это делаете? — Почему проявляю к тебе знаки внимания? Се Лянь кивнул. — Потому что ты мне нравишься. — Почему? — Ты умный не по годам и способный юноша. Так ещё и красивый, разносторонний, старательный. Ты далеко пойдёшь. Таких разумных людей сейчас редко встретишь. Как же эффективно в то время работали льстивые слова! Смотря на себя со стороны, он не понимал, как мог поверить такому. Очевидная ложь. Где же был тот самый «умный не по годам юноша»? Был только ослеплённый глупец, которого взяли за руку и повели в пучину, в которой ему было суждено задохнуться. — Скажи же что-нибудь. — голос Цзюнь У был тёплым, но настойчивым. — Что Вы хотите услышать? — Что ты думаешь о нас? — Вы мне нравитесь. — вынес Се Лянь свой приговор, наивно, глупо и по детски. Как бы он хотел никогда этого не говорить. Улыбка разлилась по лицу Цзюнь У, он ещё крепче сжал руку Се Ляня, поднося к губам и целуя его пальцы. И снова возникло желание вырваться, убежать, спрятаться. Как и в последующие долгие и мучительные месяцы. — Позволь проводить тебя. — предложил Цзюнь У, когда они вышли из ресторана, Се Лянь — красный от стыда, а сам преподаватель — просто довольный. И снова юноша пытался отказываться, да только это было бесполезно. Цзюнь У довёл его до своей машины, и они поехали к Се Ляню домой. Мотор негромко гудел, фары ярко освещали дорогу и другие машины, по радио играла классическая музыка, навигатор диктовал направление движения — единственное спасение от тяжёлой тишины. Се Лянь усиленно смотрел в окно, боясь повернуть голову. Ему казалось, что чем неподвижнее он сидит, тем вероятнее Цзюнь У забудет о его присутствии. А он всё не забывал, спрашивая у попутчика то о том, комфортно ли ему, переключить ли музыку, как ему вид за окном и подобные мелкие нелепости. Се Ляня окутывала неловкость, волнение, но вместе с тем толика счастья. Он никогда не был влюблён, но вот это случилось. Мало того, ему ответили взаимностью. И это пугало и приятно волновало одновременно. Время тянулось неумолимо медленно. Когда они наконец добрались до дома Се Ляня, тот облегчённо вздохнул и собрался было попрощаться с преподавателем и выйти из машины, но его остановил щелчок запирающейся двери. — Не торопись так. — произнёс Цзюнь У. Фары погасли. Внезапно стало очень темно. Только неяркий бледный фонарь бросал тусклый свет на дорогу перед домом. Се Лянь посмотрел на Цзюнь У, и его сердце бешено колотилось. Взгляд преподавателя был пристальным, прожигающим насквозь. Тихо. Слышно было лишь дыхание двух людей. Цзюнь У протянул руку и притянул Се Ляня ближе за шею. Не успел тот понять, что происходит, как почувствовал на своих губах чужие губы. В первые секунды он пытался отстраниться, но сильная ладонь удерживала его затылок, зарываясь в волосы с болезненной силой. Се Лянь постарался расслабиться, но, стоило ему отдаться первому, волнительному поцелую, доверчиво закрыв глаза, он почувствовал вторую руку Цзюнь У на колене. Он вздрогнул, открывая глаза и вновь напрягаясь. Рука медленно скользнула выше, покоясь на бедре. Се Лянь хотел было убрать ладонь Цзюнь У, но почувствовал язык на своих губах, и все его мысли выбило из головы жарким смущением и страхом. — Расслабься. — прошептал Цзюнь У, насколько отстраняясь. — Подождите… — выдохнул Се Лянь, упираясь в его плечи. Заметив, что Цзюнь У снова тянется к нему, он повторил. — подо… — он снова был втянут в поцелуй, в этот раз глубокий и ещё более пугающий. Но Се Лянь уже мало думал о том, что он чувствует, что хочет, чего боится. Закрыв глаза, он лишь чувствовал одновременно страх, возбуждение и сладостное волнение. Он пытался отвечать на поцелуй, неумело, глупо, но, кажется, Цзюнь У это только развлекало. Пальцы Се Ляня вцепились в белую рубашку на чужих плечах, комкая её. Он глубоко дышал через нос, пытаясь бороться с недостатком воздуха от переизбытка чувств. Когда Цзюнь У разорвал поцелуй, Се Лянь сделал глубокий вдох, но не успел отдышаться, как ощутил его губы на шее, отчего по всему телу прошла крупная дрожь. Прикусив кожу в нескольких местах, Цзюнь У вновь поднял голову и, смотря Се Ляню в глаза голодным жаждущим взглядом, произнёс: — Не пригласишь меня к себе? — Не знаю… Я не… — Ну же, соглашайся. — Как-то это всё слишком быстро… — Ну и что? Давай же, я принесу тебе удовольствие. И ты меня порадуешь, если согласишься. Ну? Ты же хочешь, я вижу. Се Лянь сразу догадался, о чём идёт речь. Долгое время он молча смотрел на Цзюнь У. Хотел ли он этого? Был ли готов? Насколько правильно заниматься этим с преподавателем? Здравый смысл подсказывал ему правильные вопросы и, если он не сразу догадался, что от этого человека нужно бежать, то как минимум догадался не приглашать его домой при первой его прихоти. — Нет. — он взялся за ручку двери, смотря на Цзюнь У непоколебимым взглядом. — Выпустите меня, пожалуйста. Какое-то время они глядели друг на друга молча. Тишина была угнетающей и тяжёлой, и Се Лянь уже думал, что больше не выйдет из этой машины. Но через минуту послышался очередной щелчок. — Ладно уж, не буду тебя сегодня слишком смущать. — на лице Цзюнь У вновь появилась мягкая улыбка, и Се Лянь негромко вздохнул с облегчением. — Зайди завтра в мой кабинет. — Хорошо. — Се Лянь кивнул и открыл дверь. — Доброй ночи. Как только он оказался в своём подъезде, он позволил себе тяжело осесть на пол и закрыть глаза. Его сердце бешено колотилось, и он обнял себя руками. Его поцеловали. Впервые. Он даже не знал, что думать и что чувствовать по этому поводу. С одной стороны, он был счастлив. Его кумир, человек, на которого он равнялся, которого уважал и любил, ответил взаимностью. Никогда раньше не ощущал он такого волнения, как в тот миг, когда их губы соприкоснулись. Но с другой стороны, ему казалось, что случилось это слишком резко, внезапно. Он даже не был уверен, что хотел целоваться, а тем более… так. Будь это простой невинный поцелуй, отреагировал бы он иначе? С того момента его университетская жизнь изменилась. Постоянные встречи, которые было сложно назвать неприятными, прикосновения, в которых было теперь нечто большее, нежели привлечение внимания. В каждом касании был понятный только им двоим подтекст, молчаливое «я люблю тебя», как поначалу думал Се Лянь. Зачастую невинные касания пытались перерасти во что-то более существенное, но Се Лянь каждый раз это пресекал. Не будет же он заниматься сексом с преподавателем в его же кабинете! Их отношения и так нельзя было назвать приемлемыми, а подобное так вообще было некультурно и до невообразимости пошло. Хотя Цзюнь У, казалось, это не смущало. А Се Лянь и не задумывался на тем, как странно было поведение преподавателя. Каким идиотом он был! Даже не прислушался к другу, который, в отличие от него, сразу заподозрил неладное. — Это что только что было? — спросил Фэн Синь, после того, как Цзюнь У попрощался с Се Лянем, нежно сжав его плечо, а затем слишком уж интимным для преподавателя жестом спуская её по локтю к тонким пальцам. — Ничего. — отвечал Се Лянь, неловко потирая руку, на которой всё ещё пламенем горело непривычное, но всё же такое приятное прикосновение. — Я же не слепой. Или тебя не смущает, как твой препод… — Мы встречаемся. Он отвёл взгляд. Эта фраза прозвучала глупо, по детски и совсем неправильно. Се Лянь уже тогда это понимал, но предпочитал игнорировать. Фэн Синь определённо разделял его не самые приятные впечатления. — Ты ведь шутишь, да? Хотелось бы. — Лянь, ответь. — Не шучу. Фэн Синь смотрел на него с недоверием. Се Лянь бы и сам себе не проверил. Всю жизнь ни с кем не встречался, и вдруг начал. Да ещё и с преподавателем! — Даже не знаю, что меня больше напрягает. — произнёс Фэн Синь после долгого молчания. — То, что ты не говорил, что ты гей, то, что ты в отношениях с человеком в два раза тебя старше или то, что у тебя явно голова в отключке. — Не в два. — Се Лянь наконец решился посмотреть на него. — И с головой у меня всё в порядке. — Ты же понимаешь, как стрёмно эта ситуация выглядит, да? Конечно, он не понимал и даже не хотел это делать. По итогу он понял слишком поздно. Послушал бы он Фэн Синя раньше — беды можно было бы избежать. — Это, конечно, не моё дело, но… Се Лянь пропустил мимо ушей необъятное «но». Фэн Синь сам знал, что личная жизнь Се Ляня — не его дело, но разразился такими пространными рассуждениями, каких не услышишь ни на одной лекции. Они включали в себя заявление, что их разница в возрасте ненормальна, что Се Ляня попросту используют, что ни о какой любви и речи идти не может, и что образ преподавателя был попросту идеализирован. — Да понял я, понял. — отмахнулся Се Лянь. Он не хотел, чтобы кто-то вмешивался в его личную жизнь. Он считал, что разберётся сам. Ему было неприятно слышать что-то плохое о предмете воздыхания, и уж тем более он не хотел даже думать о том, что в их отношениях было что-то «стрёмное». Цзюнь У был замечательным человеком и преподавателем. Он бы ни за что не стал никого использовать. И всё же слова Фэн Синя посеяли в нём сомнения. Хоть он и получил ответ, он так и не понял, чем приглянулся Цзюнь У. — Всё-таки я не понимаю, почему нравлюсь Вам из всех достойных людей. — сказал он однажды, сидя в кабинете Цзюнь У, ощущая чужую тёплую руку на бедре, а вторую — на плечах. — Я ведь уже говорил. Ты очень умён, эрудирован, красив. Ты отличаешься от других людей. С тобой мне интересно. И Се Лянь верил каждому слову. Сколько бы Фэн Синь, а позже и их новый друг, одногруппник Фэн Синя, Му Цин, ни убеждал его в том, что их отношения вызывают крайнее сомнение, он отказывался прислушиваться. С каждым днём он влюблялся всё больше, а потому остатки здравого смысла медленно, но верно, покидали его. — Кажется, твои друзья меня недолюбливают. — замечал Цзюнь У всё в том же кабинете. — Я нечаянно услышал, о чём вы говорили сегодня утром. — Есть такое. — Я надеюсь, ты не принимаешь из слова за непреложную истину? — Нет, что Вы. Я знаю, что Вы любите меня. — Се Лянь положил голову на его плечо. — Не знаю целое, что с ними делать. Сколько раз повторял, что тема закрыта, они не слушают. — Попробуй меньше с ними видеться. Они нам только мешают. — Они же мои друзья. — Значит, не такие уж хорошие друзья, раз не слушают тебя. После этого Се Лянь действительно заметил, как начал потихоньку от них отдаляться. Если был выбор — пойти с ними выпить или посидеть лишний часок в кабинете Цзюнь У, беспардонно нарушая все правила субординации, вовлекаемый тёплыми сильными руками в очередной смущающий поцелуй, Се Лянь выбирал второй вариант. Если был выбор — встретиться с друзьями в столовке между парами, или пообедать с Цзюнь У, он снова выбирал второй вариант. Если был любой выбор между Фен Синем с Му Цином и Цзюнь У, Се Лянь выбирал Цзюнь У. В целом его фокус, как казалось, сместился на преподавателя. Не на его предмет, не на способ получить у него зачёт или блеснуть знаниями, а на то, как бы провести с ним больше времени. Се Лянь ставил Цзюнь У выше не только друзей, но и учёбы. Много домашки? Се Лянь не станет её делать, пока не встретится с объектом обожания хоть раз. Появляются долги? Некогда их закрывать, ведь надо проводить вечера с Цзюнь У! А если Се Лянь и выбирал учёбу, партнёра это очень обижало. «Неужели тебе не хватает на меня времени?» Кто бы мог подумать, что один вопрос будет эффектнее всех уговоров. Вскоре предсказание Цзюнь У исполнилось. Се Лянь не мог найти времени и сил на учёбу. Задолженности и бесчисленные дедлайны превратились в нескончаемый стресс и попытку разорваться между отношениями и обязанностями, как учебными, так и рабочими. В итоге его успеваемость понизилась, а вид стал ещё более уставшим, чем прежде. — Ты меня слушаешь? — голос Цзюнь У ворвался в пустую голову, медленно отключающуюся от усталости. Се Лянь посмотрел на него сонливо, подпирая щёку рукой, и кивнул, хотя ничего не услышал. — И что я сказал? Се Лянь прикрыл глаза. Классический вопрос любого учителя или преподавателя. — Ты забыл, что я всегда знаю, когда ты врёшь. — Цзюнь У коснулся его подбородка, слегка приподнимая голову. Се Ляню не нравилось, когда он так делал. Было в холодных глазах что-то жестокое и властное, а потому простой жест превращался в самую настоящую пытку, ведь, как Се Лянь успел ранее убедиться на практике, если начнёт сопротивляться, прикосновение превратится в сильную хватку, от которой всё внутри холодело от страха. — Я не слушал. — признался Се Лянь. — Ты стал таким рассеянным. — Цзюнь У убрал руку, опустив её на стол, а не, по привычке, на колено Се Ляня, что не могло не ввести юношу в замешательство. — Даже на моих лекциях почти не слушаешь, что я говорю, не то что здесь. — Возможно, Вы были правы, когда сказали, что любовь мешает учёбе. — Я никогда не ошибаюсь. От этих самодовольных слов в груди встрепенулось знакомое упрямство. Отец тоже «никогда не ошибался». И откуда в них двоих столько самоуверенности? Только оттого, что они старше? — Не лучше ли выбрать что-то одно? — продолжал Цзюнь У. — Мне не нравится, что я становлюсь для тебя белым шумом. — Не становитесь! И я со всем справлюсь! — возразил Се Лянь уверенно. Он не хотел даже мысли допускать о том, чтобы отречься от чувств. А от учёбы — тем более! — А ты в этом уверен? — на лице Цзюнь У появилась неприятная усмешка. Се Лянь не ответил. В его силы определённо не верили, что не могло не разочаровывать. — Уверен. — возможно, он прозвучал слишком холодно. На мгновение Се Ляню показалось, что в глазах Цзюнь У проскользнуло удивление, которое вскоре вновь сменилось открытой насмешкой. — Что ж, посмотрим. Неверие было невыносимым. Се Лянь хотел доказать, что он выше своих собственных чувств. Что они никоим образом не влияют на его жизнь. Что Цзюнь У зря в него не верит. — Тогда, я думаю, мне стоит меньше времени проводить с Вами. — он встал и направился к двери. — Прошу меня простить. — хотел было открыть её, но в то же мгновение его окликнули. — Стой. Хотелось воспротивиться. Уйти в расстроенных чувствах. Но он замер и повернулся к Цзюнь У, всё ещё держась за ручку. — Подойди. Он подошёл. Рука Цзюнь У обвилась вокруг его пояса, притягивая ещё ближе. — Не веди себя, как ребёнок. — произнёс он, смотря в хмурое лицо Се Ляня. — Тогда не ставьте меня перед выбором. — Но ты же не справляешься. А я бы хотел получать от тебя максимум внимания. — Цзюнь У посмотрел на него с, как казалось, заботой и нежностью. Он медленно провёл руками по бокам Се Ляня, смотря на него снизу вверх, удобно расположившись в преподавательском кресле. — Пойми, я ведь люблю тебя и желаю только лучшего. От знакомых слов всё внутри похолодело. Се Лянь молчал, понимая, что упрямство ни к чему не приведёт, кроме большего давления на него. Но Цзюнь У явно воспринял молчание как знак согласия. — Давай сделаем так. Ты же отличник, верно? Если идеально закроешь сессию, мы оставляем всё, как было. Если хоть один «незачёт» или балл ниже девяноста, тебе придётся выбирать между продолжением обучения и мной. В итоге всё пришло к тому, чего Се Лянь желал менее всего. Но он был уверен в своих силах, а потому неохотно согласился. Последующие два месяца были самыми тяжёлыми. Он всё ещё пытался совмещать работу, учёбу и отношения и во всём оставаться идеальным. Идеал. Как просто его достичь, если всего себя бросаешь во что-то одно. Как легко быть идеальным, когда живёшь только тем, в чём хочешь быть безупречным. И как тяжело он даётся, когда тебя разрывает на куски между несколькими равнозначными делами. Дотянуться до него становится почти невозможным, не сойдя с ума. Если работу и учёбу ещё можно было совмещать, с приходом отношений начались проблемы. Но Се Лянь хотел доказать, что он способен быть идеальным во всём, не жертвуя ничем. Но чем ближе был конец декабря, тем больше всё валилось из рук. Если и раньше жизнь Се Ляня заключалась в непрерывном цикле институт — работа — подготовка к институту — короткий сон — и всё по новой, то теперь стало ещё тяжелее. Он даже не думал о том, чтобы не видеться с преподавателем после пар каждые два дня, ведь это бы означало проигрыш. Цзюнь У и без того снисходительно смотрел на него сверху вниз, когда видел засыпающего на ходу Се Ляня. Только теперь он понял, что тот попросту игрался с ним. Ему нравилось наблюдать за тем, как юноша бессмысленно старается усидеть на трёх стульях — и позорно проваливается. Последние два месяца были самыми тяжёлыми и унизительными в жизни Се Ляня. Когда наступила зима и резко похолодало, стало только хуже. Се Лянь, всегда собранный и пунктуальный, впервые проспал. Никогда в жизни с ним такого не случалось, даже когда он был школьником. Даже на первом курсе. Но, впервые за последние годы проспав более пяти часов, он чувствовал себя разбитым. Не хотелось открывать глаза. Убитый он добрался до университета, отсидел оставшиеся пары, едва не засыпая, а после, не обращая ни на что внимания, вернулся домой и вырубился за рабочим столом, стараясь подготовиться к следующим семинарам. И чем больше приближалась зимняя сессия, тем невыносимее становилось. Даже зимние каникулы провёл в учёбе, работе и встречах с Цзюнь У, вместо того, чтобы навестить родителей. Экзамены прошли как в забытии. Если на первом курсе Се Лянь выходил из аудитории, где проходил зачёт, с облегчением и удовлетворением, то в этот раз, даже получив «отлично», он чувствовал себя паршиво. Потому что до идеала он дотягивал лишь по немногим дисциплинам. Постепенно он терял надежду. Оставалась всего пара предметов. Один из них вёл преподаватель, который явно относится к Се Ляню предвзято негативно. Зачёт по другой дисциплине принимал Цзюнь У. Если Се Лянь хоть где-то провалится настолько, что не дотянет до девяноста баллов… Не хотелось даже думать об этом! Да и не может такого случиться! Он обязательно справится! По крайней мере, так он полагал до сессии. Но теперь уверенность испарилась, как утренняя дымка. — Я не справлюсь. — произнёс Се Лянь обречённо. Он очень хорошо помнил, как стоял в ванной, оперевшись на раковину руками и смотря на себя в зеркало. Помнит бледное лицо, дрожащие руки, шум льющейся на полную мощность воды из крана. Помнит, как сполоснул лицо ледяной водой, но легче ему так и не стало. И почему он так убивался? Как будто, если бы он получил неудовлетворительный для себя самого результат, его жизнь бы рухнула. Но на тот момент ему так и казалось. Выключая воду, он задел стакан с зубной щёткой, зубной пастой и бритвой. Наспех собрав упавшие вещи, он покинул комнату, ведь ему хватило бы всего одной минуты на то, чтобы принять решение пропустить экзамен и сразу идти на пересдачу. Своей очереди он ждал в напряжении, на видя ничего вокруг. Идеально. Он должен сдать идеально. Когда дошло до него, он на трясущихся ногах зашёл в аудиторию. Но, к собственному удивлению, когда Се Лянь оказался внутри, его охватило непонятное спокойствие. Ему попался билет, который он знал лучше всего. Он ответил без зазоринки. Его не смутили и дополнительные вопросы. И когда он вышел с идеальным баллом, к которому не придраться, его впервые за последние два месяца обволокло счастье. Остался всего один предмет. А у Цзюнь У он точно получит высший балл! Наконец настал последний день сессии. Се Лянь шёл на зачёт в приподнятом настроении. Он наконец-то докажет Цзюнь У, чего он стоит! Когда пришла его очередь, он зашёл уверенно. Ему даже казалось, что вся накопившаяся усталость тут же испарилась. — Ну что, готов? — спросил Цзюнь У, когда Се Лянь сел перед ним и взял билет. Тот кивнул. Вопросы были несложными. Он готовился к ним усерднее всех остальных. Но когда он замолк после, как ему казалось, идеального ответа, взгляд Цзюнь У выражал знакомую насмешку, от которой всё внутри перевернулось. Он полистал зачётку Се Ляня и усмехнулся. Юноша молча смотрел на него, ожидая, что тот первый что-то скажет. Но он ничего не говорил. — Я справился. — произнёс Се Лянь наконец-то. — Всё идеально. — Не совсем. — он покачал головой. — Я ведь ещё ничего не поставил. У Се Ляня замерло сердце. Он поёрзал на стуле, глядя на Цзюнь У с непонимающей улыбкой. Он думал, что его попросту пытаются развести. — Что Вы имеете в виду? Я же ответил идеально! — Может, и так. — неспешно ответил Цзюнь У, открывая зачётную книжку на нужной странице. — Но ты не усвоил самый главный урок. Се Лянь наблюдал за тем, как Цзюнь У ставит шестьдесят баллов. Сначала он подумал, что ему показалось, но, присмотревшись, он осознал, что это не так. Он резко поднял голову. — Почему? Я же работал на парах! Я ответил идеально! Ну давайте я отвечу на дополнительные вопросы, если вы сомневаетесь… — Я не сомневаюсь в твоих знаниях. — Цзюнь У закрыл зачётку и протянул ему. Се Лянь взял её почти что с отвращением. Ему всё ещё казалось, что это несмешная шутка. — Но ты должен осознать, что не можешь быть идеальным. И лучше я покажу это тебе первым. Странно, что ты не понял это на первом курсе. — Но я же ответил идеально! — И извёл себя так, что едва держишь глаза открытыми. Что уж говорить о том, как это навредило нам. — Но я же старался уделять Вам как можно больше времени! — Этого недостаточно. Тем более, ты не сможешь протянуть так ещё два с половиной года. — Смогу! — Нет. Разговор окончен. Через неделю озвучишь выбор. Потому что совмещать учёбу и отношения у тебя явно не выходит. Свободен. Се Лянь не мог поверить своим ушам. Он долго смотрел на Цзюнь У, чувствуя, как больно колотится сердце в груди, и пытался осознать, что только что произошло. — Иди же. — поторопил его Цзюнь У. — Не задерживай однокурсников. Се Лянь медленно встал, всё ещё сжимая зачётку. Он вышел из кабинета и слепо пошёл на выход, не обращая внимания на одногруппников, заваливающих его вопросами о том, как всё прошло. По всей видимости, их изрядно напугала бледность отличника, его полный непонимания взгляд и холодное молчание. Несправедливо. Он так старался, а Цзюнь У взял и растоптал все его старания в пыль. Он же был так близко к идеалу! Се Лянь никак не мог понять, чем заслужил подобное отношение. Он же так много работал! Через все девять кругов ада прошёл, а всё только ради того, чтобы Цзюнь У его завалил на предмете, который он знает лучше всего? Бессмыслица. Се Лянь вернулся домой мрачный, обессиленный, и тяжело упал на кровать. Даже не шевельнуться. Он и не думал, что настолько утомился. Благо, у юноши оставалась пара дней отдыха перед началом нового семестра, а потому он мог целиком забыться, закинув проклятую зачётную книжку в самый дальний угол квартиры, лишь бы ничто не напоминало об этом ужасном дне. Однако не думать о нём он также не мог. Теперь ему нужно принять решение. Расстаться или бросить университет. Конечно, он не собирался так просто сдаваться и выбирать второй вариант. Он так долго шёл к тому, чтобы поступить. Но теперь идеальный диплом ему не светит. И Цзюнь У вряд-ли позволит ему пересдать на «отлично». Максимум поднимет до восьмидесяти. Глупо. Как же глупо. Неделя тянулась медленно. Се Лянь старался в это время не попадаться Цзюнь У на глаза. С каждым днём он становился всё увереннее в том, какой выбор примет. Правда, в нём говорил не здравый смысл, а обида. В один из тихих вечеров, когда Се Лянь выходил из ВУЗа после долгой учёбы, ставшей невыносимо изнуряющей, он столкнулся с Цзюнь У. Тот ждал его у выхода, и Се Лянь, понимая, что отвертеться уже никак нельзя, подошёл к нему. Преподаватель улыбнулся, как ни в чём не бывало, и положил руку ему на плечо. — Здравствуй. — Добрый вечер. — он кивнул, не зная, с чего начать. — Я подвезу тебя. — Не стоит. — Я настаиваю. Нехотя, Се Лянь проследовал за ним и сел в машину. Зажглись фары. И вновь они поехали по ночной улице, только в этот раз Се Лянь не видел, что происходит за окном. Он был сосредоточен на том, чтобы корректно донести до Цзюнь У мысль. — Касаемо выбора… — начал было он, но его прервали на полуслове. — Ты не хочешь обсуждать это в дороге? Се Лянь задумался. Поездка и впрямь станет крайне неловкой, если он расскажет о решении прямо сейчас. Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. По крыше что-то застучало. Открыв глаза, Се Лянь понял, что пошёл дождь. Зима в этом году задалась тёплая и слякотная. Когда они доехали до дома Се Ляня, тот предпринял ещё одну попытку заговорить, но её снова пресекли. — Может, хотя бы в этот раз пригласишь меня к себе? — Почему Вы так этого хотите? — Неужели я не могу навестить своего любимого студента? — он провёл ладонью по ноге Се Ляня, нежно, как делал это раньше. Тот осторожно убрал его руку. — Мне кажется, у Вас неправильное представление о том, что я выбрал. — Мне так не кажется. Я всего лишь хочу зайти к тебе на чай. Се Лянь вздохнул и молча открыл дверь. Цзюнь У последовал за ним. Они дошли до дома, поднялись в квартиру Се Ляня. Тот всю дорогу переживал о том, не поздно ли отправить преподавателя обратно в машину. Но, открывая дверь, он так на это и не решился. Присутствие Цзюнь У ощущалось неправильно, опасно, даже несмотря на то, что поначалу он действительно вёл себя так, словно действительно зашёл лишь на чашку чая. Они прошли в гостинную. Се Лянь налил им чай и присел на диван рядом с Цзюнь У, держа уважительную дистанцию. Изначально Цзюнь У также оставался на расстоянии. — Как начался семестр? — спросил он беспечно. — Неплохо. — Собираешься пересдавать мой предмет? — он придвинулся ближе. — Да. — Се Лянь отодвинулся, но его уже приобняли за плечи. В сердце поселилась знакомая паника. — Вот как. — Я принял решение. — он уверенно поднял голову и посмотрел Цзюнь У в глаза, пытаясь отстраниться от него. — Какое же? — с улыбкой спросил тот, беря его за руки. Первым порывом Се Ляня было на всё плюнуть и отдаться этому страшному человеку. Но он сделал глубокий вдох и продолжил, всё его тело было напряжено до предела. — Я хочу расстаться. Повисло молчание. На лице Цзюнь У всё ещё была улыбка, но глаза его больше не улыбались. Его взгляд стал холоден, а руки крепче сжались на ладонях Се Ляня. — Подумай ещё. — произнёс он мягко, но у Се Ляня пробежали мурашки по телу. — Я хочу расстаться. — повторил он уверенно, несмотря на возрастающий внутри страх. — Опять ты меня обманываешь. — он покачал головой, всё ещё улыбаясь. — Ну зачем ты так? — Я не обманываю! — воскликнул Се Лянь, выдернул руки из его хватки и встал. — Я хочу расстаться. Пожалуйста, уходите. — Не хочешь. — Цзюнь У встал следом за ним и шагнул ближе, цепляясь пальцами, как когтями, в плечи юноши. — Я тебя знаю. — Цзюнь… — в следующий миг он притянул Се Ляня к себе, накрывая его губы своими. Парень замер на мгновение, и мужчина углубил поцелуй. Се Лянь протестующе замычал и попытался отстраниться, но Цзюнь У крепко держал его в объятиях. Цзюнь У шагнул вперёд. Студент попятился, и они упали на диван. Теперь бежать было совсем некуда. Сильные руки больно давили на плечи, а затем спустились ниже, сначала к груди, а после к бёдрам. Несложно было понять дальнейшие намерения Цзюнь У. Се Лянь укусил его язык, и мужчина с шипением отстранился. — Пустите! — воскликнул Се Лянь, изо всех сил отбиваясь, но в подобном положении делать это было крайне нелегко. — Успокойся. — Цзюнь У замахнулся, и правую щёку словно обожгло. Се Лянь удивлённо посмотрел на него, словно впервые увидел этого человека, но, как только снова ощутил нежелательные прикосновения, возобновил борьбу. — Я не хочу! — Зато я хочу. — Цзюнь У взял его за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. — Ну же, ты ведь тоже хочешь, я вижу. — он опустил одну руку и провёл между ног Се Ляня. Тот мгновенно сжался. Стыд беспощадно душил его, и кислорода катастрофически не хватало. Цзюнь У наклонился и прошептал. — Ну же, не ломайся. Твоё тело уже всё сказало за тебя. — Пошёл ты! Се Лянь пнул его, но не успел сорваться с места, как его снова пригвоздили к дивану, на этот раз больно впиваясь ногтями в кожу. Одной рукой Цзюнь У кое-как удерживал запястья отчаянно сопротивляющегося Се Ляня, а другой снимал ремень, который вскоре крепко затянул у него на руках. За этим последовала ещё одна пощёчина. Против воли на глаза навернулись слёзы. А у Цзюнь У, оказывается, тяжёлая рука. — Будешь дальше сопротивляться? Се Лянь посмотрел на него с нескрываемой злобой. — Буду! Чужие пальцы сжались на горле. Се Лянь дёрнулся и попытался сделать вдох. Ничего не вышло. Он хотел позвать на помощь, но не мог издать ни звука, хотел оттолкнуть Цзюнь У, но силы постепенно испарялись. В глазах медленно темнело. Мысли хаотично метались из стороны в сторону, но не удавалось найти выход из ситуации. Лёгкие вместо воздуха наполнились ужасом. Единственной отчётливой мыслью было «я умру». И когда сознание начало растворяться во тьме вместе со зрением, рука исчезла. Се Лянь судорожно вздохнул, закашлялся. Он испуганно хватал ртом воздух и не мог поверить, что его пощадили. Всё тело била крупная дрожь, которую никак не удавалось унять. Хотелось закричать или расплакаться, но ни на то, ни на другое не хватало сил. Се Лянь закрыл глаза. Теперь к страху примешивалась боль. — Ну? — ненавистный голос вернул в реальность, и парень со всем отвращением, на какое только был способен, посмотрел на своего насильника. На лице Цзюнь У было раздосадованное выражение. — Не смотри на меня так. Если бы ты был послушным мальчиком, этого бы не случилось. Так что? Ещё раз спрашиваю, будешь сопротивляться? Разумно было бы ответить «нет» и покориться. Так больше шансов сохранить себе и жизнь, и здоровье. Но, смотря в это самоуверенное лицо, Се Лянь понимал, что просто не может заставить себя переступить через гордость. Ещё один удар по лицу. — Отвечай. — Сволочь. — прохрипел в ответ Се Лянь. — Вот как. Се Лянь вскрикнул. Болезненный удар пришёлся под рёбра. Парня схватили за волосы и со всей силы ударили по подлокотнику. Висок пронзило тупой болью. Зазвенело в ушах. Когда шум отступил, на какое-то время всё затихло. Се Лянь пытался отдышаться, понимая, что дальше будет хуже. — Я хотел быть с тобой нежнее. — звук расстёгиваемой молнии казался почти нереальным. Се Лянь боялся даже взглянуть вниз и понять, что это ему не снится. — Но ты не оставил мне выбора. — Шорох одежды. Кожу обдало холодом. Се Лянь дёрнул ногой, и его тут же больно ударили по бедру. — Не двигайся. — Не надо! Разумеется, его слова были проигнорированы. Цзюнь У перевернул его на живот и вынудил встать на колени. Се Лянь тут же предпринял ещё одну попытку сбежать, за что его лицо снова припечатали в деревянный подлокотник. На подушку упало несколько красных капель. Паника разлилась по сознанию, вытесняя все здравые мысли, и Се Лянь только активнее начал вырываться. — Отпусти! — его голос сорвался на истошный крик. Надрывать связки было больно, но дальше могло быть ещё больнее. — Не трогай меня! — Угомонись. Голос Цзюнь У был до жути спокоен и холоден. Когда Се Лянь услышал его, внутри что-то переломилось. Он не сбежит. Он уже проиграл. Будет проще просто позволить этому случиться. Се Лянь замер, не смея даже вздохнуть. Страшно. — Молодец. — внезапная похвала заставила все внутренности сжаться. Цзюнь У произнёс это с такой же нежностью, с которой обращался к парню раньше. Значит, это всё действительно была ложь? Он никогда не был искреннен? Се Лянь зря старался повлиять на него? Идиот. Внезапно его снова пронзила боль, острая, перекрывающая собой все остальные ощущения. Се Лянь закричал. Нет, он должен вырваться! Но холодные руки всё также беспощадно удерживали его на месте. Его словно разрывало изнутри. К боли примешивалось отвращение. Страх. Обида. Он просто хотел, чтобы всё закончилось. А пальцы тем временем забрались под футболку, оглаживая пресс, бока, грудь. — Перестаньте, пожалуйста! Умоляю! Не надо! — Расслабься. Сам же виноват, что так получилось. Может, он и виноват, но он хочет остановиться. Цзюнь У тем временем начал двигаться, принося ещё большую боль. Горло совсем охрипло. Вместо криков из груди вырывался жалобный скулёж, от которого Се Ляню становилось ещё более мерзко. — Тебе нравится? Как он может задавать такие вопросы? Се Лянь покачал головой, в надежде, что над ним сжалятся, но этого не случилось. Напротив, движения стали быстрее и резче. Парень чувствовал, как что-то стекает по ноге. Он зажмурился. Не хотелось даже думать, что это. Острая боль и так давала слишком явную подсказку. Слёзы катились ручьями по горячим от ударов щекам, смешиваясь с кровью. — Хватит… хватит… — слабо бормотал он сквозь всхлипы и болезненные стоны. Цзюнь У на минуту остановился, подцепил футболку и снял её, оставляя болтаться на стянутых ремнём руках. Се Лянь только сейчас заметил, как онемели кисти. Его снова перевернули на спину, и парень попытался сжаться, как-то избежать похотливого, но вместе с тем холодного взгляда. Цзюнь У провёл ладонью от ключиц до груди почти нежно. — Ну что ты ревёшь? — он бережно стёр с лица слёзы, наклонился и оставил небрежный поцелуй. Когда он отодвинулся, на его губах можно было увидеть кровавые следы. — Тебе так сильно нравится? — Нет… — прошептал Се Лянь. На большее его не хватало. — Сейчас понравится. До этого я ещё сдерживался. — он обхватил его бёдра и приподнял. Се Лянь смотрел на мужчину со страхом и мольбой. — Но не бойся. Больно больше не будет. Но в боли он утопал без возможности всплыть на поверхность.