Порог возможностей / Threshold of possibilities

、「。？🤍？。」、

Докча замер, когда чужие пальцы мягко, но уверенно сомкнулись на его руках, направляя их с такой точностью, словно это был не простой урок, а нечто гораздо более личное. Его собственные пальцы невольно напряглись, губка в ладонях вдруг показалась слишком лёгкой, а воздух вокруг — слишком тяжёлым. Джунхек склонился ближе, как будто дразня, и Докча ощутил на себе тёплое дыхание, которое скользнуло по его шее, оставляя за собой странное ощущение щекотки. Пространство между их телами почти исчезло, и тепло Джунхека будто стало частью его собственного. Это все сопровождалось неприятной дрожью, пробежавшей от кончиков пальцев до самого позвоночника. Тонкий, едва уловимый запах свежего мыла смешался с чужим запахом — чем-то сдержанным, но чарующим, что делало этот момент ещё более подавляющим, но так же и сомнительным для разума Ким Докчи. — Это… странно, — выдавил Докча, стараясь сделать голос твёрдым, но предательский дрожащий тон выдал его внутреннюю неуверенность. — Что именно? — Джунхек поинтересовался, не отстраняясь. Его голос оставался ровным, почти отстранённым, но в нём звучала едва уловимая насмешка, словно он находил в этом моменте что-то забавное. — Ты… Ты слишком близко, — пробормотал Докча, нервно сглотнув, отворачивая голову от дыхания, которое почти касалось его кожи. Он попытался вырвать руки, но Джунхек лишь сильнее сжал его запястья хваткой, что излучала из себя уверенность, даже властность, словно он не собирался отпускать. — Просто показываю, ничего криминального, — отозвался Джунхек ровным, ледяным голосом, не выдавая ни малейших признаков неловкости. То ли он действительно не замечал напряжённости ситуации, то ли намеренно делал вид, что всё в порядке. Когда Докча снова дёрнулся, хватка стала чуть мягче, но пальцы Джунхека всё ещё удерживали его, направляя движения, так, как ему это хотелось. — Или ты предпочёл бы продолжать тереть тарелки так, будто собираешься их уничтожить? — насмешливо добавил он, обводя губкой по гладкой поверхности. Докча почувствовал, как его охватывает неловкость, почти разъедающая изнутри. Всё происходящее ставило его в тупик: близость, от которой он не мог сбежать, тепло чужих рук, уверенность в каждом движении… Даже дыхание Джунхека, такое тихое и размеренное, казалось ощутимым на его шее. Это было странно, неправильно, слишком близко. И ему это определённо не нравилось. — Я могу справиться сам. Как будто я не умею пользоваться обычной губкой, — раздражённо бросил он, нахмурившись и пытаясь скрыть, как дрожит его голос. Докча отчаянно хотел сохранить остатки достоинства, но смущение сковывало его, от чего даже слова звучали будто вразброс. — Разве можешь? — спросив, Джунхек наклонился ещё ближе, и Докча невольно затаил дыхание, чувствуя, как прядь тёмных волос соседа мягко скользнула по его щеке, а губы остановились в опасной близости от уха, едва не касаясь. — Тогда докажи. Слова прозвучали тихо, словно стрела, отдавая вызов, но и одновременно с какой-то ледяной уверенностью, отчего Докче пришлось с трудом выдохнуть застрявший в груди воздух. Дыхание вышло резким, неровным, будто оголив всю его внутреннюю нервозность. Он попробовал осторожно вывернуть руки из хватки Джунхека, вернуть себе хотя бы частицу контроля над ситуацией. Но одно неловкое движение изменило всё: его спина вдруг коснулась твёрдой, обжигающе тёплой груди соседа. Это мимолётное прикосновение будто взорвалось в его сознании, отправляя волну жара прямо к щекам. Сердце болезненно заколотилось, и Докча ощутил, как его самоконтроль трещит по швам. Вздрогнув, как от ожога, он резко дёрнулся в сторону. Поспешное движение сбило его с равновесия — край раковины едва не зацепился за его бедро, но он успел отступить, и это не принесло облегчения. Напряжение, которое он старательно скрывал, теперь словно заполнило всю комнату. Докча поднял глаза, сразу же сожалея об этом. Взгляд Джунхека, тяжёлый и сосредоточенный, будто пронизывал его насквозь, читая каждую эмоцию, в принципе, как он и обычно делал. Но в этот момент, это было невыносимо. — Ладно, ладно! Понял я! — выпалил Докча, отступая на шаг. Голос прозвучал громче, чем он рассчитывал, и он тут же отвернулся, как будто попытка сосредоточиться на раковине могла успокоить внутреннюю бурю. Его лицо пылало, как и всё тело, которое словно всё ещё чувствовало близость Джунхека. «Почему я вообще так реагирую?!» — раздражённо подумал он, стараясь глубоко дышать, пытаясь успокоится, но от этого становилось только хуже. Джунхек лишь выпрямился, равнодушно наблюдая за реакцией Докчи. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глубине глаз мелькнула тень эмоции — что-то неуловимое, исчезнувшее так быстро, что Докча едва успел это заметить. Не произнося ни слова, Джунхек вернул губку в руки и с явной отстранённостью продолжил показывать, как именно нужно мыть тарелки. — Запоминай, — громко бросил он через плечо, будто между ними только что не произошло ничего необычного. — Не собираюсь больше это повторять. Докча шумно выдохнул, изо всех сил стараясь унять лёгкую дрожь в руках, что было спрятаны за его спиной. Он отвёл взгляд, решительно сосредоточившись на дыхании, но каждый раз, как ни старался, его глаза снова находили Джунхека. Каждое его движение было странно уверенным, почти завораживающим. Длинные пальцы с лёгкостью справлялись с губкой, скользящей по поверхности тарелки, а сосредоточенный взгляд тёмных глаз создавал ощущение, словно этот человек вкладывал в простую задачу больше внимания, чем стоило. «Почему он так действует на меня?» — раздражённо подумал Докча, вновь отводя глаза. Он хотел убедить себя, что это всего лишь случайность, мимолётное чувство, которое скоро исчезнет. Но в глубине души он знал: это ощущение так просто не уйдёт, сколько бы он ни старался его игнорировать. Джунхек внимательно посмотрел на Докчу. Более сосредоточенно, почти пронизывающе. Думается, он пытался разгадать скрытую тайну, которую тот старательно прятал за своей обычной невозмутимостью. — Ты всегда такой рассеянный? — спокойно спросил он, продолжая методично отжимать губку. В его действиях было что-то странно точное, словно это был не просто бытовой предмет, а важный инструмент, который он использовал с чёткой целью. — Затерялся в мыслях, — буркнул Докча, избегая встречи с тёмными глазами Джунхека. Его голос звучал нарочито безразлично, но даже самому себе он казался неубедительным. — Мыслитель, значит, — усмехнулся Джунхек, чуть прищурив глаза. Эта усмешка — слабая, почти незаметная — заставила Докчу почувствовать себя так, будто его мысли вдруг стали доступны для постороннего чтения. Раздражение медленно нарастало, подталкивая его к действию. Чтобы отвлечься от неприятного ощущения, он решительно выхватил губку из рук Джунхека, пальцы едва заметно дрогнули от резкости собственного движения. При этом он слегка задел плечо соседа, намеренно обозначая своё пространство. — Дай сюда. Я и сам справлюсь, — его голос был твёрдым, но в то же время нервным. Эта фраза прозвучала с упрямством человека, который отчаянно старается сохранить контроль над ситуацией. Джунхек, казалось, воспринял это с лёгким снисхождением. Едва заметно качнул головой, делая шаг в сторону, но взгляд по-прежнему оставался пристальным, даже немного испытывающим. Это чувство присутствия, почти физического, словно не давало Докче дышать свободно. — Если ты такой умелый, зачем тогда довёл тарелку до такого состояния? — Джунхек произнёс это с видимым спокойствием, но в голосе отчётливо звучала насмешка. Как если бы он знал, что этим вопросом сможет задеть Докчу. И тот, резко нахмурившись, сосредоточился на тарелке в своих руках. Его движения стали чуть более быстрыми и обрывистыми от раздражения. — Потому что её уже до меня кто-то загадил, — бросил он с вызовом, стараясь не поддаваться эмоциям. Но даже сейчас он ощущал, как реакция выдала больше, чем он хотел. Вся эта ситуация, это странное напряжение в воздухе, этот нескрываемый интерес в глазах Джунхека… Всё это выводило его из равновесия, заставляя задуматься, кто из них двоих на самом деле ведёт эту игру. — Ох, да? Странно, ведь когда я ей пользовался, она была в полном порядке. Может, проблема не в тарелке, а в том, кто её моет? — Джунхек склонил голову чуть набок, тон был лёгким, но в словах читалась колкая грубость. Докча стиснул губку сильнее, пальцы чуть дрогнули от напряжения, но он не собирался показывать, что эти слова задели его. — Может, мне просто никто раньше не показывал, как правильно, — он выделил последнее слово с едва заметной издёвкой, бросив быстрый, мимолётный взгляд на Джунхека, по-видимому, проверяя его реакцию. Джунхек приподнял одну бровь, выражая легкое удивление. Однако он не ответил сразу. Вместо этого аккуратно достал полотенце и начал вытирать руки, его движения были безупречно размеренными, завершая не простую домашнюю работу, а какой-то важный ритуал, как казалось со стороны. — Никто? — спросил он после небольшой паузы, переворачивая еду в сковородке, ведь позабыл о ней. Его голос был ровным, но в интонациях звучало нечто, что Докче показалось подозрительно серьёзным. — Странно. Этот короткий ответ, казалось, вонзился в Докчу глубже, чем он готов был признать. Словно кучка кинжалов пронзило его прямо в больные места. А когда вновь почувствовал на себе эти ледяные глаза, как они снова остановились на нём, пристально следя не только за телом, но и за всем остальным, что происходит в его голове, он наконец-то понял, что не сможет ни отступить, ни сбежать. — Ты ведь не собираешься теперь меня ещё и учить жить? — Докча бросил эту фразу с раздражением, пряча за ней собственное смущение. Ему хотелось свести разговор на более лёгкий уровень, чтобы избавиться от странного напряжения, которое вдруг повисло между ними, но, походу, у него не сильно получалось, так как Джунхек замолчал, словно обдумывая что-то. Он по прежнему продолжал готовить, но после этого вопроса, заданным Ким Докчей, выглядел намного внимательнее, будто он видел в Докче что-то, что сам Докча старательно игнорировал. — Если я не помогу, ты точно всё испортишь, — наконец произнёс он. Интонация была безмятежной, почти обыденной, но за этими словами Докча уловил что-то большее. Едва заметный оттенок заботы, скрытой под нарочитой сухостью. Это было так неожиданно, что он замер, растерянно уставившись на соседа с поднятой головой. Но Джунхек уже отвернулся, будто разговор исчерпал себя. Это безразличное движение казалось настолько естественным, что Докча почти поверил, что всё ему только показалось. Почти. Однако внутри Докчи что-то не давало покоя: Почему он это делает?

Почему он вообще помогает?

Ведь Джунхек с его холодным характером обычно не утруждает себя ни лишними словами, ни действиями! Докча вернулся к мытью посуды, стараясь сосредоточиться на тарелках, но мысли о странной перемене в Джунхеке снова и снова всплывали в его голове.

******

В комнате царила мрачная тишина, нарушаемая лишь едва уловимым шелестом пальцев Джунхека, скользящих по экрану телефона, и приглушённым скрипом кровати, когда Докча устроился поудобнее. Оба избегали лишних звуков, словно старались оставить немного пространства между собой после недавнего неловкого происшествия на кухне. Глаза Докчи следили за книгой в своих руках, но вскоре он машинально огляделся, скользнув взглядом по знакомым предметам интерьера. Комната была небольшой, но уютной, с правильным распределением пространства. Для общежития такие условия казались почти недосягаемой мечтой: своя собственная кухня и ванная, пусть и разделяемые с соседом, выглядели настоящей роскошью. Здесь не нужно было подниматься в пять утра, чтобы занять очередь в душ, или выслушивать громкие споры за тонкими стенами. Медленно вздохнув, он позволил себе минуту спокойствия. Мысленно признавая, что, несмотря на некоторые неудобства, ему здесь нравилось. Конечно, Джунхек не был идеальным соседом: его манера наблюдать и точно подмечать слабости раздражала Докчу, но и это было терпимо, особенно зная, где он жил раньше. В какой-то мере он даже был благодарен за эту соседскую динамику. Хотя бы было не скучно. Тишина между ними казалась почти осязаемой, но не угнетающей. Она словно служила тонкой гранью, разделяющей их мысли и эмоции, позволяя каждому переварить происходящее. Джунхек, похоже, был полностью поглощён своим занятием, а Докча позволил себе короткую улыбку. Он был рад, что оказался здесь, даже если сам этого до конца не осознавал. Взгляд скользнул по соседу, который устроился на своей кровати с прямой осанкой. В одной руке Джунхек держал телефон, другой — лениво теребил волосы, то и дело убирая тёмные пряди, падавшие на глаза. Его лицо оставалось таким же невозмутимым, как и всегда, будто холодный ноябрьский вечер, царивший за окном, его совершенно не касался. Это спокойствие раздражало Докчу своей непоколебимостью, но, странным образом, оно же начинало действовать умиротворяюще — конечно, пока сосед не решался открыть рта. Докча отвёл взгляд к окну, стараясь сосредоточиться на пейзаже за стеклом. Сумерки уже сгущались, окрашивая небо в глубокий серо-синий оттенок. Ветви деревьев, обнажённые и угрюмые, покачивались под порывами ветра, бросая на стены едва заметные колеблющиеся тени. Уличные фонари тускло мерцали, освещая редких прохожих, укутанных в шарфы и спрятавших лица в воротники пальто. Зимний холод медленно подбирался к городу, напоминая о том, что ноябрь вот-вот уступит место декабрю. «Первое декабря уже завтра», — мелькнула мысль, пока он размышлял, не пора ли достать зимние вещи из глубины чемодана. Зима пришла слишком резко, лишив его времени привыкнуть к укороченным дням, ледяному воздуху и всё более затяжным ночам. Ким Докча нехотя потянулся за телефоном, решив посмотреть время. Экран вспыхнул мягким светом, замигало уведомление от университетского портала — напоминание о завтрашних лекциях. Он тихо выдохнул и провёл рукой по лицу, пытаясь прогнать лёгкое чувство усталости, которое постепенно овладевало им. Комнату окутывала мягкая тишина, прерываемая лишь редкими шелестящими движениями соседа, и она, как ни странно, начинала нравиться Докче. Тишина, правда, оказалась обманчивой, когда его сосед вновь открыл рот, будто каждый раз специально её портя. — Не замёрзнешь? — неожиданно раздался голос Джунхека, звуча как всегда сдержанно, почти отстранённо. Сосед даже не оторвал взгляд от телефона, но в его словах всё же проскользнуло что-то едва заметное — как слабое, но всё же ощутимое тепло. Докча чуть вздрогнул от внезапного вопроса, но постарался не выдать себя. — Не знаю, — коротко бросил он, делая вид, что не придал вопросу значения, хотя на самом деле его слегка смутила даже эта мимолётная забота. — Все нормально. После своих же слов, он понял, что холод действительно пробирается под кожу, но признаться в этом вслух он попросту не мог. «Почему ему вообще это важно? Как будто ему есть дело до меня», — мелькнула мысль, обострённая лёгким раздражением. Докча бросил взгляд на Джунхека, пытаясь разгадать, что скрывается за этим мимолётным вопросом, но сосед оставался таким же невозмутимым, как и всегда, запрещая читать его мысли. За окном ветер усилился, завывая между корпусами общежитий, настойчиво пытаясь проникнуть внутрь. Казалось, ночь готовилась стать ещё длиннее, наполняясь предчувствием первого снега. На горизонте витал морозный запах зимы, что подкрадывался незаметно, покрывая землю невидимой плёнкой холода. Докча вздохнул, тихо и почти незаметно, медленно потянувшись за тонким одеялом, которое лежало у изголовья кровати. Оно было далеко не самым тёплым, но сейчас казалось спасением. Обернувшись в него, как в кокон, он пытался отгородиться от окружающего мира. Этот жест был почти детским, но дарил иллюзию уюта, будто под этим тонким покрывалом можно было спрятаться от всего, даже от собственного беспокойства. Комнату наполняла мягкая пелена спокойствия. Ветер за окном бушевал, его порывы то стихали, то снова налетали, перекрывая редкие звуки улицы. Внутри же царил странный, почти умиротворяющий покой. Его только изредка нарушал стук пальцев Джунхека об экран телефона. Докча украдкой взглянул на соседа. Тот сидел на кровати, держа в руках телефон, и выглядел так, будто был полностью поглощён игрой. Его лицо оставалось сосредоточенным, взгляд не отвлекался от света, а резкие движение пальцев казались ритмичным и точными. Это создавало впечатление, что Докча для него просто часть фона, не более. «И почему я вообще думаю о нём?» — недовольно подумал он, отворачиваясь обратно к окну. Но холод, казалось, становился сильнее, и в этом странном моменте — между шепотом ветра и ритмом игры Джунхека — Докча снова почувствовал, как в груди зашевелилась какая-то тихая, почти неуловимая эмоция. Закрыв глаза, Докча позволил мыслям ускользнуть. Он думал о завтрашнем дне, о первом снеге, который может укрыть землю, сделав её светлее и одновременно холоднее. О том, как этот странный человек, сидящий неподалёку, умудрился за один день и вывести его из себя, и заставить задуматься. «Новый месяц, новый день», — мелькнула мысль, пока он медленно проваливался в полудрёму. Холод, казалось, отступал, а лёгкое тепло, наполнявшее комнату, начинало его обволакивать. «Завтра кажется таким же тихим и непредсказуемым, как Джунхек»,— с этой мыслью Докча окончательно уснул, не замечая, как пальцы крепче сжали тонкое одеяло, словно оно могло защитить его от всего на свете.

******

Яркие лучи солнца пробивались сквозь тонкие занавески, заливая комнату мягким, тёплым светом. Воздух казался свежим, наполненным лёгким ароматом зимы, которая вот-вот должна была вступить в свои права. Тишину утра нарушало лишь слабое поскрипывание старого радиатора, старательно прогонявшего холод. За окном слышался редкий гул машин и птичий щебет, предвещая начало нового дня. Мягкое прикосновение к плечу постепенно вырывало его из вязкого, но удивительно спокойного сна. Он попробовал проигнорировать его, надеясь, что раздражающий источник исчезнет сам по себе. Однако прикосновение стало более настойчивым, как будто кто-то решил, что отступать не намерен. Холодное утро медленно пробивалось сквозь полог дремоты, едва различимые звуки шагов в комнате начинали возвращать его к реальности. Ю Джунхек с неохотой медленно открыл глаза, и первое, что он увидел, было лицо Ким Докча. Растрёпанные волосы, сонное, чуть раздражённое выражение лица, рука, зависшая в воздухе, словно готовая тут же отдёрнуться, — всё в этом зрелище выглядело настолько нелепо, что Джунхек невольно нахмурился. «Опять он», — мелькнула мысль, прежде чем его лицо приняло привычно холодное выражение. — Ты вообще собираешься вставать? — Докча говорил так, будто пытался придать своему голосу лёгкость, но в нём отчётливо слышалось скрытое недовольство. — Уже утро, если ты не заметил. Джунхек медленно выпрямился, мельком взглянув на комнату. Ветер за окном был как напоминание, что его будильник, похоже, подвёл. Такое случалось крайне редко, почти никогда. Обычно он всегда был первым, кто вставал, кто начинал день раньше остальных. Это был его способ держать всё под контролем. Но сегодня… Его взгляд задержался на собственных руках. Одна из них бессильно свисала с кровати, словно принадлежала праздному лентяю. Даже такая мелочь вызывала в нём собственное раздражение. — Ты разбудил меня, чтобы сообщить очевидное? — рявкнул он низко, с хрипотцой, свойственной утренним часам, но в нём чувствовалась ледяная отстранённость. Ему нужно было скрыть, насколько эта ситуация выбила его из равновесия. Докча нахмурился после резкого ответа, быстро отступая на шаг и убирая подальше свою руку. — Знаешь, я мог просто оставить тебя спать дальше. Если бы я опоздал, это была бы твоя вина, — его голос прозвучал приглушённо, словно он говорил это не столько Джунхеку, сколько себе. Однако в этих словах всё равно сквозила упрямая нотка, которая заставила Джунхека непроизвольно задержать на нём взгляд. Ю Джунхек молча поднялся с кровати, чувствуя лёгкое напряжение в плечах после сна. Он скользнул взглядом по комнате, но взор всё равно вернулся к Докче, который с деланной сосредоточенностью искал что-то в шкафу. Каждый его неуклюжий жест словно имел скрытое значение — едва заметное движение плеч, мимолётный вздох, шумное рытьё в одежде и упрямое лицо. Джунхек медленно потянулся, позволив утренней прохладе вернуть ясность мыслям. Как бы он ни пытался сосредоточиться на надвигающейся утреней разминке, его внимание то и дело возвращалось к соседу. В особенности, когда Докча, явно замёрзнув, начал искать что-то потеплее. Его движения были быстрыми, немного раздражёнными, как будто он злился не только на Джунхека, но и на саму ситуацию. И Ю Джунхек это понимал. Когда тот наклонился, вытаскивая из недр шкафа какой-то свитер, Джунхек невольно задержал взгляд дольше, чем следовало, но заставил себя отвести его. Но ощущение странного жара на лице не исчезло, хотя он и пытался держать все в себе. Закончив разминку, Ю Джунхек привычным движением взял с пола полотенце и протёр лицо. Его утренние тренировки всегда начинались чётко и размеренно, но в этот раз всё шло как-то иначе. Может, это утро, а может, этот человек, который каким-то образом продолжал привлекать его внимание, сам того не замечая. Выкидывая все ненужные мысли, он подошёл к своему шкафу и накинул свитер с курткой, не утруждая себя долгими сборами. Умывание пришлось отложить: времени почти не оставалось, а Ким Докча, как назло, будто решил устроить марафон по занятию ванной. — Ты там жить собрался, что ли? — недовольно бросил он, обернувшись к двери, за которой шумела вода. Ответа, конечно, не последовало. Джунхек раздражённо выдохнул, смахнув с лица непослушную прядь. Это вечное стремление Докчи быть идеально собранным перед выходом в свет казалось ему излишним, особенно когда часы неумолимо подгоняли. Когда дверь ванной наконец приоткрылась, из неё выглянул Докча, уже полностью одетый и немного с румянцем. Его шарф лежал на плечах как-то небрежно, волосы всё ещё блестели от влаги, но он, похоже, чувствовал себя вполне бодрым. — Твоя очередь. Только не теряй времени, — небрежно бросил Докча, оставаясь на пороге и будто нарочно игнорируя раздражённый взгляд соседа. — Весьма щедро с твоей стороны, — сухо откликнулся Джунхек, проходя мимо него и стараясь не задеть плечом, но у него получилось обратное. Докча в ответ лишь слегка пожал плечами, пряча в уголках губ едва заметную улыбку и раскинувшийся румянец, который он быстро смахнул с лица, оправдываясь самому себе. Когда они наконец покинули общежитие, утро встретило их обжигающим холодом. Резкий ветер дул им обоим прямо в лица, пробиваясь до костей. Небо затянуло серыми облаками, а редкие снежинки кружили в воздухе, неторопливо оседая на землю тонким слоем. Докча плотнее закутался в шарф, бросив взгляд на Джунхека, который шёл рядом, словно не ощущая мороза. — Ты вообще чувствуешь холод? Или это часть твоего загадочного образа? — нарушил он молчание, пытаясь звучать насмешливо, но тут же отвёл взгляд вдаль. Джунхек бросил на него короткий, оценивающий взор. — Лучше следи за дорогой, а не за моими ощущениями, — отрезал он в чуть раздражённой манере. Докча тихо фыркнул, усмехнувшись: — Ты такой забавный, когда делаешь вид, что тебе всё равно, — заметил он, но сразу осёкся, встретившись с тяжёлым, неподвижным наблюдением соседа. Несмотря на показное безразличие, Джунхек подметил, как у Докчи покраснели пальцы, выбиваясь из рукавов куртки. Не говоря ни слова, он снял свои перчатки и протянул их соседу. Ким Докча растерянно посмотрел на протянутые перчатки, переводя выражение глаз на Джунхека. Тот молча стоял, с таким видом, будто эта мелочь совершенно не заслуживала внимания. Наконец, Докча сдался, взял их и натянул на свои руки. Перчатки оказались чуть великоваты, но были приятно тёплыми, согревая озябшие пальцы. — Спасибо, — пробормотал он почти неслышно, не поднимая взгляда. Джунхек ответил кивком, снова уводя разговор в молчание. Пока они оба ждали своего автобуса. На остановке царила утренняя суета: студенты переговаривались на повышенных тонах, кто-то спешил на первый автобус, кто-то потирал замёрзшие руки в ожидании следующего. Холодный воздух смешивался с шумом голосов, создавая лёгкий хаос, но между Джунхеком и Докчей всё ещё сохранялось напряжённое молчание. Они стояли рядом, будто отстранённые от происходящего, каждый погружённый в свои мысли. Ким Докча изредка бросал взгляды на своего соседа, как будто хотел разгадать его. А Ю Джунхек, казалось, делал то же самое — украдкой следил за ним, хотя его лицо оставалось таким же бесстрастным. «Он даже в толпе выглядит так, будто полностью контролирует ситуацию. Бесит», — раздражённо подумал Докча, не понимая, почему это задевает его сильнее, чем должно. Когда к остановке подъехал их автобус, вокруг началась неразбериха. Люди устремились к дверям, и Докча, замешкавшись на мгновение, оказался почти зажат толпой. Прежде чем он успел что-то предпринять, Джунхек быстро и уверенно вытянул руку, слегка отодвинув его в сторону и встав перед ним. Это движение было настолько естественным, что Докча только моргнул, не успев даже возразить. — Ты мог просто сказать чтобы я подвинулся, — пробормотал он, пытаясь скрыть смущение. Но Джунхек как обычно промолчал, лишь слегка склонив голову, будто решая, стоит ли вообще обращать внимание на это замечание. Вместо ответа он спокойно шагнул внутрь автобуса, оставляя Докчу недовольно поджимать губы, пока тот следовал за ним. Пока автобус двигался вперёд, Джунхек стоял, держась за верхний поручень, и молча смотрел в окно. Город мелькал перед глазами, но его мысли то и дело ускользали от пейзажа к отражению в стекле. В этом отражении, словно случайно запечатлённом кадре, был Ким Докча. Он стоял неподалёку, одной рукой держась за поручень, другой прокручивая ленту в телефоне. Белое пальто подчёркивало его тонкую фигуру, а тёмный шарф прикрывал шею и часть подбородка, оставляя лишь заинтересованный профиль на виду. В отличие от этого светлого и, казалось бы, непринуждённого образа, сам Джунхек был облачён в чёрное с ног до головы, словно намеренно избегал любых оттенков. И всё же, даже не поворачиваясь, Докча будто знал, что за ним наблюдают. Иногда его пальцы замирали над экраном, но он не поднимал глаз, оставляя Джунхека гадать, заметил ли тот его взор или нет. Ю Джунхек чувствовал лёгкое раздражение на самого себя. Ведь Докча привлекал его внимание больше, чем он хотел признать: как тихий магнит, но позволить этому чувству захватить его целиком было бы слабостью. Крепче сжимая поручень, будто это могло помочь подавить нарастающее желание — не просто смотреть, а подойти ближе, заговорить, коснуться. Но пока он держался. Он всегда умел сдерживать себя, даже если внутри всё уже кипело. Когда автобус подошёл к следующей остановке, Докча стоял рядом с дверью, погружённый в экран своего телефона, даже не заметив, что внутрь зашёл какой-то незнакомый парень, сразу замечая новенького. Он начал с банальных вопросов о расписании, о лекциях, но вскоре разговор стал слишком настойчивым. Докча заметил, как его глаза скользят по нему, и не мог избавиться от ощущения, что парень не просто пытается помочь с ориентирами, а наоборот, питает странный, недружелюбный интерес. В этот момент, когда лицо Докчи стало более мрачным, послышались следующие глухие и тяжёлые шаги — это был Ю Джунхек. Его взгляд был холодным и твёрдым, когда он подошёл к парню и, не обращая внимания на его удивлённое лицо, неприятно произнес, не скрывая отвращения: — Он едет со мной.