Пока солнце не взойдет вновь

Белый потолок. Белые стены. Серая и бежевая мебель. В квартире, которую родители снимали специально для его удобства во время учебы, практически не было никаких цветов и оттенков. Как и запахов. Что удивительно, так как жил он здесь уже больше двух лет. Пару дней назад начался второй семестр его третьего года обучения в университете и, тщетно пытаясь освободиться от теплых и приятных объятий одеяла, Годжо Сатору почти сдался, когда услышал вибрацию со стороны прикроватной тумбочки. 7:15 «Проснись и пой. И не опаздывай, сегодня будет разделение по группам для проекта». «Типичный Сугуру», – подумал Сатору, блокируя смартфон и бросая его на кровать рядом. День еще только начался, а тело уже гудело от усталости. С чего бы? Он разве вчера ходил в спортзал? Вроде нет. Или… «Ай, да какая разница?» Протерев глаза, Годжо попытался вытянуть длинные отяжелевшие конечности, но только лишь ударился пяткой о деревянное изножье кровати и в раздражении сел на край, свесив одну ногу. Взгляд тут же устремился в наполовину зашторенное панорамное окно, но от увиденного стало еще тоскливее: на улице еле-еле пробивалось утреннее солнце сквозь темные и тяжелые тучи. Опять будет дождь. Хотя для этого времени года вполне предсказуемо. Настроение не поднимал даже вид на парк Уэно с его зеленью и кувшинками в прудах. Еле волочась до кухни, Сатору немного приободрился от мысли о завтраке – ежедневной мимолетной радости его утра. Зона готовки была отделена небольшой перегородкой от гостиной, и из-за дождливой погоды ее не могли осветить даже широкие окна-двери, выходящие на длинный открытый балкон. Включив пару светильников и кофемашину, он уже привычным движением достал из холодильника молоко и налил в капучинатор, выбрал на панели «Латте» и залил карамельный сироп на дно большой чашки с мордой белого кота, подаренной ему от друзей пару лет назад. Единственной в квартире. Отойдя обратно к холодильнику за купленным прошлым вечером в местной лавке сэндвичем с лососем, Сатору нахмурился. Что-то было не так. Посмотрев по сторонам, он не заметил ничего необычного, но точно чувствовал, что ежедневный утренний ритуал пошел не по плану. И, уже было вернувшись к холодильнику, краем глаза заметил надпись на панели кофемашины: «Добавьте зерна в контейнер». – Черт, да чтоб тебя! – не сдержался Годжо, совсем забыв про закончившийся еще вчера кофе. Кое-как умывшись и одевшись в принесенные недавно из химчистки синие хлопковые брюки и полосатую рубашку, он раздраженно закинул в сумку контейнер с сэндвичем, накинул белую ветровку и, хлопнув дверью, вышел из квартиры. Кроме как словом «мерзко» нельзя было описать то, что происходило на улице: мелкая морось щекотала лицо, ветер сбивал в сосульки и так торчащие во все стороны волосы, недовольные автомобилисты гудели почем зря, заставляя и так тяжелую голову разрываться на части. Да еще светофоры то и дело загорались красным каждый раз, когда он подходил к переходу. – Зашибись, – бормотал себе под нос Сатору через каждые пару минут. В кармане отчетливо завибрировало, но настроения даже проверить отправителя сообщения у него не было. Сейчас он хотел одно – зайти в кафе по пути в университет и наконец-то позавтракать. Из-за решения родителей снять ему квартиру именно здесь идти до главного кампуса, где проходили сегодня занятия, было всего ничего – пятнадцать-тридцать минут в зависимости от погоды, настроения и желания поменять маршрут. А то и пару минут на такси, когда все уж совсем начинало раздражать. Как сегодня. Вот только почему-то вместо вызова автомобиля Сатору решил добить свое настроение до такого состояния, что даже самая тупая шутка Сугуру покажется ему лучшим моментом дня. Вероятно, по причине «хуже быть не может» он и решил удлинить свой путь ради неплохого кафе и пройти именно по той улице, с которой хорошо была видна часть корпусов Токийского университета. Нет, не того, в котором учился он. А того, в котором бы все его родные хотели, чтобы он учился. Но вместо него Сатору выбрал Токийский университет Искусств, находящийся, благодаря усмешке судьбы, буквально в километре восточнее. И нет, дело не в успеваемости – по результатам его выпускных экзаменов из старшей школы он мог бы поступить куда угодно, – а хоть каком-то интересе. Чуть ли не каждый второй в его окружении говорил о том, что убил бы за возможность хоть год своей жизни прожить так, как он. Наивные. Тот факт, что его семья знаменита по всей Японии, совсем не означал, что быть ее членом автоматически делало тебя счастливым. С самого детства Сатору наставляли так, будто бы он – будущий император или президент. «Наследник огромного холдинга» уже лет в десять набила ему оскомину, хотя по факту он был не единственным возможным наследником. Но именно его отец последние годы сидел во главе совета директоров, а значит кто, если не смышленый Сатору-кун? К тому же, по несчастливой случайности, именно он пошел по стопам своего пра-пра-или-какого-там-дедушки и уже с младенчества показывал всем свои способности к поглощению всевозможной информации. Пока другие дети только начинали издавать первые более-менее похожие на слова звуки, Сатору уже вполне себе внятно мог выражать вербально собственные потребности. Обучение письму и чтению также не составило особо труда, но все это потянуло за собой непредвиденные его родителями и другими родственниками последствия – начальная школа показалась Сатору самым невыносимым испытанием его стойкости за всю его жизнь. Такой скуки он не испытывал никогда. Спасали его только дополнительные кружки после школы, где он уже без каких-либо ограничений в виде одноклассников и японской системы образования мог изучать действительно интересные ему вещи. Но и тут не обошлось без подвоха – как только Сатору достигал той или иной степени удовлетворенности своими знаниями и получаемыми результатами, как его вновь одолевала скука. Дольше всего в его жизни заняло увлечение шахматами и сёги – целых три года. После того, как он в четырнадцать с лишним лет поставил шах и мат действующему чемпиону Японии, его интерес прошел будто бы его и не было. Да, можно было бы попробовать выйти на международный уровень, но Сатору попросту не видел в этом никакого смысла. Ко всему прочему, у него не было задачи получить профильное образование ради продолжения семейного бизнеса здесь и сейчас. По большей части он и так уже знал почти все, что было необходимо для работы как минимум заместителем своего отца, но у него не было абсолютно никакого желания становиться им. Заместителем. Да и отцом тоже. Единственный сын своих родителей, он, как и все дети, не выбирал этой роли. Так почему же вместо того, чтобы попытаться родить кого-то еще, они просто с его рождения переложили на него такую ответственность? Как глупо. Переведя взгляд от каменной кладки забора Токийского университета, Сатору отбросил неприятные мысли и двинулся в противоположном направлении. Мельтешащие люди с огромными зонтами на узких улочках, детские недовольные крики из полуприкрытых окон, заставляющие урчать желудок ароматы из лавок на углу – раздражало. Наконец-то дойдя до самого приличного кафе в округе, Сатору с чувством мало-мальски поднявшегося со дна удовольствия заказал у милой девушки на стойке двойной капучино с ореховым сиропом и большой клубничный пончик. Если этот ароматный розовый дружок с блестящей глазурью и мягкими белыми зефирками не прервет череду убогости последних дней, то он не знал, что еще ему могло помочь. Сев за столик подальше от окна, Сатору в предвкушении завтрака потер ладони. Тихая спокойная музыка, приятные ароматы кофе и свежей выпечки, теплое освещение и отсутствие всюду проникающего ветра и правда, оказывается, способны на многое. Когда во рту уже стало неприятно кисло от выделившейся слюны, смартфон в кармане ветровки вновь дал о себе знать. – Да что б вас, – тихо выругался Сатору, но все же достал телефон правой рукой, переложив бумажную упаковку с пончиком в левую, и увидел два уведомления. 7:46 «Доброе утро, сын. Напоминаю о семейном ужине в субботу. В 18:30 за тобой приедет водитель, будь дома. Отец». – Боги, ты же не официальное письмо пишешь, еще бы свою должность, имя и фамилию в конце приписал, – пробубнил он и ответил простым эмодзи с поднятым большим пальцем. Пусть из года в год в сообщениях от родителей ничего и не менялось, но приписка «отец» его раздражала всегда. Нельзя обойтись без этой чуши? Или хотя бы заменить ее на что-то другое, вроде «Хорошего дня», «Удачи», ну или «Люблю» в конце концов? Пусть последнее Сатору уже не слышал от них лет с двенадцати, но разве не этого хотят получить все дети от своих родителей? 8:03 «Утречка, милашка! Какие планы на вечер?» Только одного имени отправителя хватило, чтобы на лице Сатору возникла гримаса отвращения. «Блять, за что мне это? Я разве не дал тебе понять, что мне не нужно больше писать?». Решив проигнорировать сообщение, Годжо поставил на телефоне беззвучный режим и перевел взгляд на привлекательную розовую глазурь. – На тебя вся надежда, дружочек, не подведи.

***

Путь от кафе до ворот университета занял чуть больше времени, чем он ожидал. До начала первой пары оставалось восемь минут, когда перед ним возникла ограда из красного кирпича, оповещающая о подходе к главному зданию. К счастью, занятие должно было проходить как раз здесь в лекторной на втором этаже, а не в корпусе в самом конце территории кампуса Уэно. По правде говоря, эта часть университета нравилась ему больше, чем кампус Иокогамы, в котором и располагался их факультет Экранных искусств и Журналистики. Первый семестр Сатору еще ругался с родителями по поводу выбора жилья – они специально арендовали квартиру около Токийского университета в надежде, что их нерадивый сын опомнится и все же перепоступит. Но спустя время он проникся этим местом. Хоть кампус Уэно и был главным, но из-за кружившей на районе атмосферы старого города с его малоэтажной застройкой, тихими узкими улочками, парками и аллеями казалось, что и студенческая жизнь на территории университета протекала спокойнее и размереннее. А после даже почти ежедневные поездки до Иокогамы больше не портили его настроение: он нашел в них свой шарм, как и в ночевках у друга, снимающего квартиру как раз в паре кварталах от их кампуса. В этом же семестре ему определенно повезло –выпало целых два учебных дня в неделю, которые он проводил именно в Уэно. Сам же он жил на одной из самых современных улиц поблизости. Из-за широкой четырехполосной проезжей части она часто была загружена, так как автомобилисты предпочитали постоять несколько минут в пробке, чем петлять по жилым кварталам в надежде не встретить на ней толпу школьников или медленно прогуливающейся пожилой пары. Но несмотря на его любовь к подобным улочкам, Сатору понимал, что вряд ли бы смог жить где-то на втором этаже небольшого домика с какой-нибудь возрастной соседкой снизу, то и дело занимающейся придомовым садом каждый день. Пусть даже в последнее время он перестал обращать на все внимание, но ему всегда нравилось наблюдать с восьмого этажа своей съемной квартирки на эту тишь да гладь напротив. На мельтешащих по парку туристов и часто отдыхающих на скамеечке местных. Слушать отдаленный шум машин и поездов, к которому он привык через пару недель после переезда. Пробегая мимо главных пешеходных ворот, он чуть не столкнулся с парой худеньких девушек, также торопящихся на занятия, но в соседний корпус. Из-за ветра им явно было неудобно нести большие сумки для своих художественных работ, а смотреть, как их чуть не уносило вместе с опавшими листьями, было невыносимо. – Девушки, может вам помочь? – времени добежать до соседнего корпуса и вернуться в свой было впритык, но Сатору решил хотя бы предложить. Обернувшиеся на него девочки тут же смутились и зарделись. По их переглядкам он понял, что они его знают, поэтому вряд ли откажутся от помощи, чтобы после рассказать всем своим подружкам о том, как Годжо Сатору спас их от неминуемой гибели. Так и вышло. Недолго думая, он взял их сумки и широким шагом двинулся в указанный ими корпус, пока еле доходящие ростом до его груди девушки мельтешили рядом. Зайдя под навес, Сатору обаятельно улыбнулся им и подмигнул, чтобы хоть кому-то в этот хмурый осенний день поднять настроение. На что в ответ получил вторую волну смущения и хихикания. За минуту до начала пары он уже проходил через холл главного здания, наблюдая за такими же опаздунами, пытающимися влезть в одну кабинку лифта. Забегая на второй этаж по лестнице, Сатору увидел последних входящих в кабинет студентов, в числе которых был и Сугуру Гето, который с явным облегчением придержал перед ним дверь: – Ты опять за свое? Еще минута и Яга-сэнсэй тебя бы не пропустил, а значит нам с Сёко пришлось бы брать кого-то другого в группу. Сатору невольно улыбнулся: «Ничего не меняется». Заприметив на пятом ряду подругу, они двинулись к ней, попутно извиняясь у уже успевших сесть студентов. – Ну привет, спящая красавица, – пробубнила лежащая на откидном деревянном столике Сёко. – Кто бы говорил… – начал было Сатору, но тут же скорчился и наклонился к ней, шепча на ухо: – Ты что, опять курить начала? – Не я такая – жизнь такая, – ответила она куда-то в рукав бордовой кофты в попытке замять разговор. Сатору нахмурился, но не стал ничего говорить. Все же это не его дело, хотя ему было жаль в этой ситуации Сугуру, который пытался отучить Сёко от курения все лето. – Доброе утро, студенты, – начал пару Яга-сэнсэй, закрывая за собой дверь в кабинет. – Предлагаю сначала разобраться с групповыми заданиями, чтобы в конце пары вы уже понимали точно, что от вас требуется и, если что, смогли задать дополнительные вопросы. Его голос, и так громкий и тяжелый, еще больше усиливался специально сконструированным для этого помещением лектория. На пару пришли три группы студентов третьего курса факультета Экранных искусств и Журналистики, и все как один замолкли на первых словах Яги-сэнсэя. Хоть он и был справедливым и добрым учителем, но перебить его или ослушаться никто не смел. – И так, как обычно разбиваемся на группы по три-четыре человека, – он тут же пустил несколько листков по рядам. – Через две недели мы с вами отправимся на экскурсию на пару дней в храмовый комплекс. Ваша задача – рекламный ролик в целях продвижения туризма. В качестве дополнительного задания статья или листовка, если хотите проявить свои навыки графического дизайна. Сугуру без промедления раскидал в планшете обязанности для каждого члена их группы в зависимости от знаний и интереса каждого. Ни Сатору ни Сёко не сказали ни слова против, ведь уже за два года поняли, что справлялся с распределением задач Сугуру отлично. Остаток лекции прошел за разбором нескольких промо кампаний различных достопримечательностей, распространившихся по всему интернету буквально за пару недель. Один из них вышел как раз во время подготовки Сатору к поступлению и стал неким аргументом в разговоре с родителями по поводу выбора направления обучения. Тогда рекламный ролик по продвижению горячих источников префектуры Оита был на слуху уже несколько месяцев как, и Сатору пообещал, что пусть он и пойдет учиться в университет искусств, но это все равно поможет семейному бизнесу – рекламный отдел у них, по его мнению, был никудышный. – У тебя сейчас что? – задал вопрос Сугуру сразу после окончания лекции. Сатору задумался: – Вроде рисунок…или живопись. В общем что-то в соседнем корпусе. – Вроде? – правая бровь Сугуру изогнулась дугой. – Между рисунком и живописью все же большая разница. – Ну да, – Сатору пожал плечами, закидывая сумку на плечо и попутно выталкивая Сугуру из кабинета. – Для меня просто это не имеет особого значения, мне нравится и то и то. По выражению лица Сугуру можно было понять, что у него еще куча вопросов, но он не решил их озвучивать: – У нас сейчас с Сёко история искусств, поэтому увидимся на обеде и уже там обсудим детали проекта. Теперь уже была очередь Сатору всем своим лицом выражать недоумение, ведь до экскурсии целых две недели, разве есть какая-то необходимость заниматься этим сейчас? – И кстати, как прошло твое свидание? – неожиданно спросил его Гето. Вновь поморщившись от воспоминаний, Сатору только лишь отмахнулся и пообещал рассказать позже. Попрощавшись друг с другом, они вышли из главного здания в промозглость и серость. Моросить перестало, но вместо этого ветер еще больше набрал силу и заметно похолодел. Вышедший на улицу Сатору с курткой в руке тут же озяб и ускорил шаг, чтобы побыстрее добраться до соседнего корпуса, куда ранее провожал двух дюймовочек. Несмотря на самый разгар учебного года, студентов на территории университета было мало. У основной части ребят занятия проходили в одном и том же корпусе, лишь на физкультуру приходилось перебегать в другой. Особенно это касалось обучавшихся непосредственно живописи, рисунку, графическому дизайну, реставрации и прочему: как правило, они редко составляли свой учебный план выходя за пределы их специальностей. Но ситуация Сатору была иной: он пошел на факультет Экранного искусства и Журналистики только потому, что при поступлении выбирал направления, где можно было в рамках дополнительных занятий выбрать и что-то более классическое вроде рисования и скульптуры. Он бы с удовольствием пошел и просто на факультет Изобразительных Искусств, но при поступлении туда помимо сдачи теоретических экзаменов требовалась и практика, а что еще хуже – работы из законченных художественных школ вместе с рекомендацией от учителей. Чего, конечно, у Сатору не было. Идея заняться творчеством возникла у него только в старшей школе: до этого он не воспринимал художников всерьез. Попробовав срисовать понравившуюся гравюру, он понял, что это не так легко, как ему казалось. И он загорелся. Впервые за несколько лет. Конечно, с известностью его семьи и деньгами его наверняка могли бы взять куда он хочет, но Сатору не любил простых путей. Зайдя в здание факультета Изобразительных Искусств, теплее не стало. Будто бы ветер за те короткие минуты перебежки успел пробраться до самых костей и остаться в его теле навсегда. Идущие навстречу девушки то и дело хихикали, когда проходили мимо, а парни либо хмуро косились, либо пытались привлечь внимание кивком или взмахом руки. «И тут ничего не меняется». Поднимаясь по лестнице все выше, людей становилось все меньше. На третьем этаже в конце коридора и вовсе стояло не больше десяти человек: скорее всего остальная масса людей уже разложились в кабинетах в ожидании начала пары. Подойдя к нужной двери, Сатору остановился и посмотрел на наручные часы. У него в распоряжении было еще почти десять минут, поэтому торопиться смысла не было. Он кинул на пол сумку и прислонился к подоконнику напротив кабинета. В голове вновь загудело. Закрыв глаза, он потер виски пальцами. Когда его жизнь повернула не туда? С каждым днем вставать с кровати становилось все тяжелее, хотя он ни разу не пожалел о выборе университета. У него были друзья, которые стали с ним общаться не благодаря его имени. Он занимался тем, что все еще не вызывало в нем скуки и раздражения. Так чего не хватало? Риторический вопрос. Ведь на самом деле Сатору знал на него ответ. По спине пробежал рой колких мурашек словно от сквозняка. От неожиданности он открыл глаза. Ничего больше не беспокоило, но что-то все же изменилось – справа от него у соседнего окна кто-то встал, уткнувшись в телефон. Повернув голову, Сатору поморщился: «Зенин. Какого черта он тут делает?» Вместо того, чтобы отвернуться и больше не думать о нем, Годжо почему-то продолжал смотреть. Его взгляд упал на яркие синие отблески в темных непослушных локонах. В такую погоду даже его белые волосы, обычно переливающиеся фиолетовым на свету, выглядели серыми и безжизненными, будто парик. Но волосы парнишки словно светились. Опомнившись, Сатору закрыл глаза и отвернулся: «Какое мне дело до этого… Зенина?!» Под ребрами что-то неумолимо сжалось. Неприятно. Некомфортно. «Да что со мной сегодня не так?» – подумал было он, но тут же вспомнил о забытом сэндвиче в его сумке. – «А, точно! Тогда понятно, почему желудок взбунтовался». Вот только голода он не чувствовал. Но, решив не заморачиваться над этими мыслями, все чаще появляющимися в его голове, раздраженно поднял с пола сумку и зашел в пахнувший сладкой краской и влажной древесиной учебный кабинет.