беспрецедентная наглость и непозволительное хамство

черт рогатый был(а) в сети в 4:31 pm [5:47 pm] псина сутулая: ну че братиш как ты там [6:28 pm] тощий эмобой: эй тощий эмобой: лили не писала ниче? лунатик: нет лунатик: а что [прочитано] [8:03 pm] псина сутулая: джеймс псина суталая: вы что уже трахаетесь псина сутулая: если нет я надеюсь у тебя скрыты уведомления псина сутулая: ЕСЛИ ЧТО ПРОСТИ ЗАРАНЕЕ [9:31 pm] тощий эмобой: а сейчас? лунатик: нет [10:39 pm] псина сутулая: брат  псина сутулая: пугаешь [11:03 pm] лили эванс: спасибо, что проводил!! и за сегодняшний день тоже. было очень здорово <3 [11:13 pm] мистер иллюстратор: так мистер иллюстратор: могу звонить? цветочница: ой цветочница: щас я землю уберу цветочница: 5 сек [11:19 pm] пропущенный вызов от псина сутулая пропущенный вызов от псина сутулая пропущенный вызов от псина сутулая [11:27 pm] лили честно говоря, лили почему-то нервничала перед этим звонком. как будто бы шла на экзамен. как будто бы все, что она чувствует, нужно притянуть и упаковать во что-то понятно и конкретное. ведь неконкретные чувства — это глупо и странно, да?  да, отвечала лили сама себе. риторический вопрос. ей срочно было нужно понять, что она чувствует. иначе зачем об этом рассказывать? а главное — как? римусу после смены очевидно не до смятений, которыми была наполнена ее голова. ей хотелось поделиться тем, что произошло, с самым близким другом. но это было так сложно сложить в слова, что в какой-то момент она вообще раздумала звонить. но высветившася на весь экран аватарка римуса в лягушачьей шапке из «7/11» не оставила выбора.  — привет, — начала лили, и, не дождавшись ответа, продолжила. — мне ебать как страшно. — что случилось? — обеспокоенно спросил римус. ни усталости, ни раздражение. только искреннее беспокойство. — ничего. в этом и дело, — лили вздохнула, опустившись на кровать. — просто я сегодня виделась с джеймсом. воздушное одеяло по ночам окутывало так мягко, словно было сшито из зефирок, но для него уже было слишком тепло. убрать бы его — с сожалением подумала лили, ложась на спину. — лили, он сделал что-то... — нет, — тут же заверила его лили. — совсем нет. наоборот, он был очень... милым? то есть, он не сделал ничего необычного. дал мне куртку. подавал руку, если надо было подняться или спуститься. сумку мою нес. но для меня обычное — необычное, понимаешь? для меня такого никто не делал. — я бы тоже удивился, если бы мне куртку кто-то дал. — это потому что так... «не принято». давать куртку девочке — «принято», но я никогда не была той девочкой, которой дают куртки. поэтому... короче, представь, если бы ты был на моем месте. представь, что джеймс поттер дал тебе куртку. — не налезет, — скрипуче усмехнулся голос на другом конце. — римус, я серьезно! что бы ты почувствовал, если бы джеймс поттер дал тебе куртку? — что это что-то неадекватное. — вот и я о том! — потому что джеймс поттер мне не нравится, лили. а тебе — да. эванс вздохнула, повернувшись на бок и подобрав колени к груди. листья фикуса на подоконнике начинали дрожать и трястись от каждого порыва ветра. лили чувствовала себя сейчас примерно так же. — да? римус засмеялся. — я-то откуда знаю? — в трубке что-то зашуршало. — да и вообще, ты откуда-то не оттуда начала.  эванс вздохнула и пересказала ему весь сегодняшний день с самого начала: пакеты, телефон, пара, ногти, кофе. — мы просто... разговорились. обо всем. обо всяком. начиная от пирожных в кондитерской около «лондонского глаза» и заканчивая оливером кромвелем. и мне было так здорово с ним разговаривать, да и слушать его тоже. у него очень красивый голос. и родинки на щеках... люпин мягко усмехнулся. — думаю, ты можешь больше не задаваться вопросом, нравится он тебе или нет. лили, почувствовав, как лицо заливается краской, сильнее притянула колени к груди. — он очень... живой какой-то. не знаю. как объяснить. он все время куда-то двигается, что-то делает. в нем столько энергии и радости... я редко встречаю такое. с ним как будто все проще, потому что он идет навстречу. даже просто в переписке. мне как будто не нужно ничего делать.  — но? — но когда мне не нужно ничего делать — это странно! я не понимаю, как можно ничего не делать. я не знаю, какой я должна быть.  люпин вздохнул: — если я скажу, что нужно быть собой — ты мне не поверишь, да? — не поверю, римус. никто не может быть «собой». «мы» на самом деле никому не нравимся. в глазах у лили защипало. она быстро вытерла выступившие слезы рукавом толстовки, чтобы не залить дисплей. — хотел бы поспорить, но я тоже так думаю, — люпин прочистил горло. — тебе поэтому страшно? — наверное... наверное, да. проще делать что-то, что может понравиться, когда вы редко видитесь или когда вы просто общаетесь. ты успеваешь подумать, прежде чем что-то написать или сделать. а когда мы вот так много разговариваем, у меня нет никакого... запасного плана.  лили вдруг захотелось сильно стукнуться лбом об стену. она даже не могла объяснить.  меня всегда слишком много. у меня нет крутых друзей. мальчики не любят девочек в толстовках и широких штанах. мальчики не любят девочек с мальчишеским телом. мальчики не любят девочек, которые тратят деньги на растения, а не на косметику. я всегда недостаточно... — ладно. пофиг, — сглотнув, вдруг сказала лили. — из хорошего, он не издевался надо мной из-за того, что я люблю «one direction». римус засмеялся. — у тебя очень низкая планка, эванс.  она закатила глаза. — ладно. у него хороший отец. и семья полная. и, вроде бы, нет проблем с агрессией. — вот, уже содержательная информация. — он все время извинялся, когда случайно задевал меня. еще он ткнул меня под ребра, а потом испугался, что сделал мне больно. видел бы ты его глаза. — видел. на щенка похож. — ВОТ ИМЕННО! он такой хороший... а еще, когда он улыбается, у него взгляд сразу теплее становится... — боже, лили. ты глубоко в... — не говори. не надо. это плохо. — плохо говорить или плохо... — плохо все, что сейчас происходит, — она застонала, перевернувшись на живот и уткнувшись лицом в подушку. — ничего не слышу. — извини, — эванс подняла голову. — все это ужасно. — ты хотела о хорошем. — он слушает «битлз» — все слушают «битлз». — петуния их ненавидит. — у нее нет вкуса и мозгов, — римус чертыхнулся. — извини. эванс посмотрела на прикроватный столик, где раньше стояла их с сестрой фотография — лет десять назад они ездили в дублин на каникулах. шоколад на щеках лили, пиво на столе — папино, конечно — и петуния с ее фирменно недовольным выражением лица. эванс сама раскрашивала керамическую рамку акрилом в яркий салатовый цвет. а спустя десять лет разбила и выбросила. было не жалко. петуния ее никогда не жалела.  — в чем-то ты прав, римус. — я знаю.    в трубке снова что-то зашуршало. — извини, лили: а ты когда вернулась домой? — где-то около часа назад. внезапный вопрос ввел эванс в ступор: разве на этом разговор остановился? она настолько ушла в размышления, что не заметил? — джеймс проводил тебя? — проводил, да, — брови лили в удивлении свелись к переносице. — это ты к чему? — просто.... подумал об этом. поздно уже. хорошо бы, если бы джеймс поттер заботился о твоей безопасности. это было странно. — римус... — лили, прости меня... я очень устал после смены. давай мы встретимся завтра в универе, и ты расскажешь мне все остальное? — хорошо. — спокойной ночи. люблю. лили не успела ответить — в трубке послышались короткие гудки. отложив телефон, она вспомнила о том, что джеймс ей так и не ответил. это вызвало неприятно тянущее ощущение где-то под солнечным сплетением: сказала лишнего. трубы в доме тревожно загудели. вновь уткнувшись носом в подушку, эванс вдруг подумала: лучше бы джеймса поттера с ней никогда не случалось. и понадеялась, что сможет уснуть, не прокручивая каждую сказанную фразу по сотне раз в голове. [0:12 am] тощий эмобой: я спросил петтигрю тощий эмобой: у них окна напротив тощий эмобой: света нет и не было тощий эмобой: у меня хуевое предчувствие лунатик тощий эмобой: может быть я паранойю но блять это ему вообще не свойственно он не в сети только если спит или отключился лунатик: зарядка? тощий эмобой: всегда с собой лунатик: у меня есть одна идея лунатик: только нужен пароль