Drama-queen без надежд на хэппи-энды?

(июнь 2018) -Донна, ну давай будем реалистами. Чем ты будешь заниматься в аспирантуре? Ты теоретик, твоё научное направление мало кто сможет курировать, да и научных публикаций у тебя с гулькин нос… С дипломом магистра много чем можно заниматься и вне науки. Ламанчская отчаянно трясёт головой, словно пытаясь физически вытеснить из неё эту и подобные этой тирады собственного научного Штирлица, согласно которым, судя по всему, шиш ей, а не закрепиться в институте ещё на четыре года аспирантуры. Более того, она интуитивно осознаёт и более реальные причины таких предупреждений, которые ей, естественно, никто не озвучит вслух. А именно: какой научный кадр может получиться из полутораметрового ходячего хаоса в юбке, не способного перемещаться в пространстве и работать без очков и страдающего глубоким помешательством на почве ревизии? Легко работать с рациональными невозмутимыми Аналитиками, а не пытаться взять под опеку нечто, способное рвануть в любую секунду подобно бомбе замедленного действия. Это Искательница осознаёт вполне трезво. Но желание остаться в НИИ в ней перевешивает страхи, и именно поэтому она стоит сейчас перед дверью, на которой уже года три красуется металлическая табличка «директор объединённого института биологии, профессор Гюго». Здесь – её последний шанс. Уж если руководительница всей махины, встречу с которой ей организовала вездесущая неунывающая Гексли, не увидит решения её проблемы – пиши пропало. Но это же Гюго, должна помочь… Не зря всё-таки тождик её бывшей научной руководительницы, чьих полномочий, к сожалению, не хватило. Из директорского кабинета логик еле выходит, если не сказать – выползает на подгибающихся ватных ногах минут двадцать спустя. В голове так пусто, что, кажется, всеми необходимыми для обучения в аспирантуре знаниями, умениями и навыками её придётся заполнять заново. Но главное – ей дадут возможность сдать вступительные экзамены в эту самую аспирантуру и даже оставят при научном Штирлице, не прибавляя дополнительных забот в виде поиска нового руководителя. Каким таким образом у Энтузиастки получится убедить кафедру – Ламанчская только диву даётся. Пока не получается осмыслить даже спокойное «что ж вы ко мне сразу-то не пришли?» и «сдавать будете на общих основаниях». С шумом выдохнув, Донна распластывается по стене, напоминая вьющееся растение, и чудом не падает. Видимо, такая её поза и реакция привлекает чьё-то внимание – во всяком случае, её резко возвращает в реальность негромкий незнакомый голос: -Девушка! Девушка, с вами всё в порядке? – вздрогнув, Искательница обнаруживает перед собой миловидную блондинку в очках примерно с неё ростом. Опасений та не вызывает, поэтому логик, отлипнув от стены и обретя никакую-никакую опору, всё же откликается: -Да. Теперь уже да. Просто мне нужно было решить один… - пытается отдышаться, - срочный аспирантский вопрос, а без доктора Гюго это было невозможно. -Ну вот видите, - улыбается собеседница, - На всякий срочный аспирантский вопрос найдётся быстрый директорский ответ. -Это точно. Теперь я просто обязана сдать этот экзамен и поступить, и что с того, что я не Робеспьер, - уже успокоившись, благодушно бурчит себе под нос Искательница, на что незнакомка реагирует вопросительно: -Простите? -Не берите в голову. Извините, если напугала вас. И удачи, - благодарно кивает блондинке Донна и, махнув рукой, сворачивает на лестницу – пора домой, реанимироваться с помощью кофе и составлять план подготовки к вступительному. А удивлённая случайная прохожая, уцепившись за слово «Робеспьер», будто вспоминает о чём-то, с досадой хлопнув себя по лбу, с минуту копается в сумочке и, выудив наконец мобильник, кому-то звонит: -Привет, - говорит взволнованно, но с мягкой улыбкой, - Ты просил сообщить, когда я освобожусь. Так я уже. Ты по поводу биохимии или так просто? Ой, а это удобно? У вас же там вечно экстравертская шайка-лейка, я их побаиваюсь, ты же знаешь… Ага? Тогда спасибо, конечно! Уже выхожу и жду! – и, просияв, кладёт трубку и тоже разворачивается на своих пудровых балетках в сторону лестницы. Вот уже третий месяц их с Аналитиком отношения уж точно находятся за рамками репетиторско-ученических, а ей, боязливому Лирику, до сих пор непривычно, неловко и страшновато. Будто в один прекрасный день это гениальное чудо в перьях осадит её совершенно ему не свойственным резким голосом и скажет, что ему некогда, не до того и вообще она всё себе придумала. Лучшая подруга-Гексли так её и не понимает, смеясь «ты вообще Есь или Гамлет какой-нибудь – такую драму из ничего свалять?». Да ей и самой ясно, что подобное самоедство – путь в никуда и только крадёт у неё счастье. Но вот как договориться с собственными страхами и тараканами в голове? Впрочем, терзаться приступами самобичевания можно сколько угодно, но зачем же заставлять подзаказного ждать? Тем более, столь важного подзаказного… Спустившись по лестнице, Еся выпархивает из здания университетского корпуса и, заметив приближающегося русоволосого молодого человека в чём-то клетчатом, с радостной улыбкой спешит навстречу. Сегодня о биохимии они вряд ли вспомнят. Высоченный смуглый темноволосый парень с громадным рюкзаком за плечами входит в ворота студгородка и, деловито осмотревшись, держит путь прямо к главному университетскому корпусу. Если верить схеме на входе – прямо и направо. Схема не обманывает – завернув за угол, гость уже может увидеть разрекламированное в информационных буклетах бежевое здание с широкими окнами. Значит, ему сюда. Что ж, порядок. Вахтёр на входе смотрит сурово, требуя предъявить студенческий. Великан, покопавшись в кармане, предъявляет паспорт и служебную записку. Один охранник, мельком вглядевшись в бумагу, машет рукой другому: «пропусти его, это, видать будущий аспирант». Миновав вахту, посетитель сворачивает на лестницу и на самой первой ступеньке во что-то врезается. А точнее, если судить по звуку падения, сдавленному писку и явно не слишком вежливой тираде на незнакомом доселе языке, всё-таки не во что-то, а в кого-то. Оторопев от ужаса, будущий аспирант обнаруживает растянувшуюся на самой нижней ступени девчонку – совсем пигалицу, коротко стриженную и в дурацких гигантских окулярах. Подаёт ей было руку – но травмированная прохожая, гневно шипя, поднимается сама, отряхивается и цедит сквозь зубы: -Да твою ж ревизию… Смотрел бы, куда прёшь! Шкафендий! Молодой человек уже думает всерьёз обидеться, но, приглядевшись к девице повнимательнее, справедливо рассуждает, что для её полутора с гаком метров он и впрямь шкафендий, да ещё и чуть рюкзаком её не сшиб: -Ты это, извини… Может, тебе помощь нужна? В травмпункт там или до остановки проводить? -Да ладно, проехали… Я сама виновата, по сторонам не глазела, - отвечает незнакомка резким звонким голосом, - Смотри там, полегче на поворотах, - и, ещё немного прихрамывая, наконец покидает корпус. Аспирант-абитуриент только в затылке чешет озадаченно: ну и публика тут водится! Впрочем, сейчас ему точно не до неуклюжих Дюймовочек с голосом громкоговорителя – свои бы дела решить. Поднявшись-таки на второй этаж, он находит нужный кабинет и, упершись взглядом в табличку, вежливо, но уверенно стучит. -Да-да? – отвечают ему из-за двери старческим дребезжащим голосом, - Входите, открыто. Гость переступает порог кабинета и наконец видит перед собой заведующего кафедрой прикладной экологии – профессора Горького собственной персоной. -А, парень без адреса? – насмешливо разглядывает его пожилой академик, - Ну-ну, осваивайся, раз прибыл. Я-то тебя только завтра ждал…