Экономическая теория

В преддверии Нового года Никита заявился к Андрею на кафедру, водрузил на стол огромный праздничный сет из их любимой шаурмичной и заявил: — У тебя совсем нет новогоднего настроения — это нужно исправить. Вдогонку он достал из рюкзака дешёвую шапку Деда Мороза, насильно надел её Андрею на голову, а после ещё и обмотал шею колючей мишурой. — На улице пиздец… в смысле холодно очень. У тебя микроволновка есть? Андрей пропустил ругательства мимо ушей — пусть и холодная, шаурма пахла слишком аппетитно, чтобы возмущаться. Микроволновка на кафедре была. Вытащив из пакета две маленькие шаурмы и большую картошку с грибным соусом, Андрей без лишних слов загрузил всё за один раз. — Подожди, в каком смысле холодно? — опомнился он, стаскивая с себя мишуру. В качестве мести он попытался было запихнуть её Никите за шиворот, но тот, смеясь, увернулся. Пришлось положить на стол. — Ты сам за всем этим ездил? Не появилась же в Новоозёрске доставка? — Ну-у, я быстро. — Вместо пар? Никита не нашёлся с ответом. Едва взглянув в его бессовестные глаза, Андрей всё понял. В расписании студентов форточек не бывало, а учебный день был в самом разгаре — вот-вот должна была начаться третья пара. — Да тут рядом же… — Двадцать минут на машине, а ты на общественном транспорте туда и обратно. Это больше часа. — Я на самокате… и, вообще-то, я ради этой шаурмы чуть не умер! Они зимнюю резину на самокаты будто и не ставили. Там какой-то дед на полдороги шёл, я его объехать хотел, но на луже проскользил и пакет его цепанул. Он на всю улицу заорал и стал палкой размахивать. Если бы я не уехал, пробил бы мне голову! Прикинь? Никита смотрел так, будто эта информация должна была полностью оправдать его и спасти от любых выяснений. Андрей так не думал, но и поругаться не смог — отвлёкся на звон микроволновки, а Никита продолжил: — Ладно, это Зинка всё, — проворчал он чересчур обиженно. Андрей убрал со стола важные бумаги, прогулялся до двери, чтобы повернуть ключ. — Устроила мне головомойку на первой паре, поэтому я со второй и ушёл. Она, как дементор. Сейчас все весёлые перед праздниками, а ей это не нравится. Кстати, мы же устроим марафон Гарри Поттера тридцать первого? — Да. Так что ты на первой паре натворил? Не уходи от темы. Как только еда оказалась на столе, Никита набросился на свою порцию так, будто голодал, как минимум, две недели. Андрей не торопил его и молча попробовал шаурму. Сырную, как он любит. Прожевав большой кусок, Никита раздражённо выдохнул и вдруг выдал такую эмоциональную и долгую тираду, что Андрей и сам включился и успел посочувствовать. На первую пару Никита слегка опоздал, и Зинаида Абрамовна, куратор группы и по совместительству преподаватель маркетинга, решила устроить ему в наказание устный опрос. Никита ответить ни на один из вопросов не смог — не проснулся и, вообще-то, не знал, что нужно было к такому готовиться. Зинаида Абрамовна демонстративно его отчитала, приплела отвратительную подготовку к экзаменам всей группы и добавила, что почему-то конкретно Никита доставляет ей больше проблем, чем все вместе взятые. По скромному мнению самого Никиты, всё это началось не просто так — здесь была замешана староста группы. Он был уверен, что та нажаловалась впечатлительной кураторше на его дурное поведение на парах экономики, вот Зинаида Абрамовна и решила на него напасть. В ответ на нападки Никита молчать не стал. Так слово за слово они с куратором перешли на повышенные тона, и Зинаида Абрамовна пообещала найти управу на дерзкого студента в деканате. — Она ещё сказала, что я якобы отстающий, а у меня, между прочим, нормальный рейтинг! Есть гораздо хуже. Раза в два! Как она вообще может меня обвинять, не разобравшись? Она в журнал даже не заглядывала — поверила этой выскочке Ларисовой на слово. С чего она вообще решила, что хоть кто-нибудь был бы готов к этому её допросу? Новый год же скоро. Никто ничего не читал. Тем более её предмет никому не сдался — по нему экзамена нет. Андрей неодобрительно покачал головой и попытался вспомнить себя на первом курсе университета. Он всегда был примерным студентом и боялся открыто перечить. Преподавателей он уважал не меньше, чем работящих родителей — знал, каким трудом зарабатываются деньги, и старался не мешать. Сложно было представить, что он позволил бы себе так разговаривать. Пусть даже с не совсем адекватным взрослым, который сорвался бы на него, не терпя оправданий. — Думаешь, она правда пожалуется в деканат на то, что я на неё наорал? — переспросил Никита, наконец выплеснув оставшееся после инцидента раздражение. — Думаю, да. У неё подруга — методистка. Ей точно расскажет. Никита окончательно скис. — А та расскажет всем своим подругам, — печально заключил он. Андрей не стал отрицать. Скорее всего, так и будет. — И меня отчислят. Прямо на Новый год. Вот это подарочек… Андрей усмехнулся. Впервые из уст Никиты перспектива быть отчисленным звучала настолько грустно. — За спор с преподавателем ещё никого не отчисляли, — успокоил Андрей. Ругать за такое не хотелось, хотя, возможно, и стоило, — но тебя могут пригласить на профилактическую беседу с деканом или с кем-нибудь, кто по их мнению способен внушить ужас дерзкому студенту. Никита прыснул со смеху. — Что он мне такого страшного сделает? Бить будет? — Как будто ты бы этого испугался, — не мог не пошутить Андрей. Настроение Никиты после этого заметно улучшилось. — Хотя я же тебя жалею. Может, получил бы по-настоящему и понял, что порки стоит избегать, а не на неё нарываться. Андрей принялся за картошку фри. Никита заинтересованно поёрзал и придвинулся ближе к столу. — А как это «по-настоящему»? — заговорчески уточнил он, воруя картошку. Андрей подвинул её ближе к центру. — Это без разогрева и поглаживаний. — У нас так было уже. Ну, без разогрева. Без поглаживаний — не помню. Андрей вздохнул. Никита явно не понимал значение фразы «без разогрева». — А что бы было? — продолжил допытываться он, пока Андрей смаковал картошку. — Что было? — Если бы в университетах была бы порка. Ты бы Егора тоже порол, получается? Андрей подавился картошкой и спешно запил её газировкой. — Тебя именно это интересует? — уточнил он с издёвкой. Никита прыснул со смеху и отрицательно покачал головой. — Не, просто первое, что в голову пришло. Так как вообще было бы? Андрей шумно выдохнул и беспомощно развёл руками. — Пришёл бы ты к декану в кабинет, снял штаны и сразу же огрёб, как следует. Вот и всё. Пока Никита подозрительно довольно обдумывал услышанное, Андрей ещё раз заглянул в пакет и обнаружил два шоколадных маффина. — А давай ты мне покажешь, как это, — попросил Никита, и Андрей не смог сдержать страдальческого вздоха. Конечно же, Никита заинтересовался. Иначе и быть не могло. — Ну, со стоп-словом, но вот так… как ты сказал. — Чтобы ты снова неделю меня боялся? — припугнул Андрей. Злиться на того, кто так сытно и вкусно его накормил, совершенно не получалось. Возможно, в этом и состоял хитрый план. — Ты после скакалки вон какую драму устроил… — Да когда это было! И сейчас я же сам попросил. Разве это сильно будет отличаться от того раза, когда ты… ну, от того раза, когда за вейп в квартире? — Тогда тебе не понравилось. — Понравилось, просто не сразу! Так сильно отличается? Андрей в очередной раз вздохнул. Сам виноват — завёл вечно голодного до порки с полуоборота. Теперь не отвертится. — Ладно, едь домой и готовься. Через часа три вернусь, — согласился он, решив, что не станет лупить со всей силы, но сделает вид, что очень старается. — Нет, это же здесь надо. Андрей удивлённо приподнял брови. Никита очаровательно улыбнулся. — Больше никаких здесь, — покачал головой Андрей. За те два раза, когда он позволял себе использовать святую святых экономических знаний, ему до сих пор было стыдно. Понятное дело — потерял голову от влюблённости и нового опыта. Сейчас он наконец-то мог соображать здраво и понимал, что риск слишком велик. Тем более размахивать ремнём после сытного обеда не очень-то и хотелось. — Почему? Мы же уже пробовали и ничего не случилось. И ты сам каждый раз предлагал! — Я не подумал. Нельзя было так делать. — Да ладно, можно же вечером. Здесь никто не шастает сейчас — сам говорил. Все к Новому году готовятся. Андрей покачал головой. — Мы тихо, — заговорчески продолжил клянчить Никита. С каждым его словом Андрей чувствовал, что всё больше начинает поддаваться. — Чтобы атмосферу создать, можно ведь побыстрее закончить. Я просто зайду и выйду, как если бы это было по-настоящему. Не надо меня ещё два часа жалеть. Настало время Андрея смеяться. Мало того, что он сам не способен был отослать Никиту прочь без утешительных ласк, так тот ещё и сам всякий раз не отлипал от него и жаловался, что условные два часа — это мало. Они на такое не способны. — Что? — надулся Никита, явно полагая, что Андрей смеялся над его фантазией, а не над предложением убрать из формулы афтеркер. — Прости, это я представил, как с каменным лицом выставляю тебя за дверь. У меня так не выйдет. — Можешь меня дома пожалеть. — А если тебе не понравится в процессе? — Я скажу стоп-слово и мы поедем в ту новую кафешку с пончиками. Андрей фыркнул, но наконец согласился. Ему и самому стало интересно, какие эмоции он испытает от этой игры. В конце концов, такое они ещё не пробовали. — Хорошо, приходи в половину шестого.

***

Выбрать девайс было просто — самой тихой и доходчивой всё ещё оставалась деревянная указка. Их на кафедре оказалось несколько, но одна выглядела так, будто ей пользовались два столетия подряд. Андрей взял вторую — такую же старую, но менее потрёпанную. Она была тонкой и длинной, как трость — очевидно, чтобы можно было достать до верхней части высокой доски. К счастью, сейчас вместо той висел новенький проектор. За час до назначенного времени Андрей начал нервничать. У Иры был выходной, а остальные коллеги, которые могли заявиться на кафедру, либо ушли домой, либо всё ещё вели пары. Никто не стал бы подниматься сюда просто так, да и разве их встреча с Никитой займёт много времени? Если только что-то вдруг пойдёт не так… Отогнав негативные мысли, он сосредоточился на проверке курсовых и дипломных работ. Совсем не думать о Никите не получалось, но работа отвлекала достаточно. В пять пятнадцать по пустому коридору кто-то прошёл. Андрей прислушался, но звуки мгновенно стихли. Ещё пятнадцать минут на этаже царила полная тишина, а затем раздался неуверенный стук в дверь. — Входите. — Здра-авствуйте, Андрей Витальевич. Никита зашёл прямо в куртке и с рюкзаком, накинутым на плечо. В его голосе слышался смех — скорее всего, нервный. — Поверните ключ, Синицын, — стараясь держаться строгим, Андрей не заметил, как легко скопировал манеры начальства. Если бы декан и правда порол студентов, тем бы ещё долго снились кошмары. — Куртку на вешалку, рюкзак на стул. Подозрительно вы весёлый для предстоящего мероприятия. Никита фыркнул и вмиг стал серьёзным. Теперь Андрей отчётливо почувствовал его волнение и очень захотел успокоить, но вовремя напомнил себе, что так он только испортит всю атмосферу. Пока Никита раздевался, Андрей поднялся, взял в руки указку и освободил место на столе. Никита неловко потоптался возле забитых шкафов, сделал шаг вперёд, но остановился, ожидая указаний. Андрей не смог сдержать одобрительную улыбку, увидев на нём чёрные брюки, белую, хоть и мятую, рубашку и… подозрительно знакомый галстук? Стащил, так ещё и завязал неправильно! Андрей молча подошёл и поправил узел. Никита задержал дыхание, но ничего не сказал. — Чего стоим? — спросил Андрей, возвращаясь к столу. — Как будто не знаете, как это работает, Синицын. Сказал же, рюкзак можете оставить на стуле и вперёд: штаны снять и локтями на стол. Никита закусил щёку в попытках сдержать улыбку. Андрей и сам почувствовал, что не может оставаться строгим. Пришлось напомнить себе, что ему положено злиться на то, что Никита нахамил его коллеге. Пусть и такой неоднозначной, как Зинаида Абрамовна. Никита делал всё медленно и не слишком уверенно, но впервые самостоятельно. Андрею оставалось только стащить с него бельё и чуть надавить между лопаток, чтобы нижний не стеснялся согнуться над столом. — Десять ударов, — озвучил он. Никита обернулся через плечо и так удивлённо на него посмотрел, что Андрею захотелось ударить как следует, чтобы напомнить, что десять в данном случае — это прилично. — Если будете дерзить мне, как пострадавшей Зинаиде Абрамовне, будет больше. Никита насмешливо прыснул и отвернулся. Андрей обошёл его, встав с другой стороны, немного полюбовался пока ещё нетронутой кожей, поправил сползающую вниз рубашку и мягко приложил указку туда, куда собирался ударить. В ответ на это Никита заметно напрягся. Андрей с удовольствием подержал девайс подольше, наблюдая за реакцией. Никита снова не дышал — волновался, как и всегда, когда они были не дома. Как только мышцы немного расслабились, Андрей резко нанёс первый удар. Никита дёрнулся так, что ручки и карандаши на столе пошатнулись. Болезненное удивлённое мычание сорвалось с его губ сначала во время удара, а затем и несколько секунд после. Проняло хорошо. — Один, — озвучил Андрей и легко похлопал указкой по месту удара. Никита послушно вернулся в изначальную позу и опустил голову, касаясь лбом рук. Следующие два удара ничем не отличались от первого, но реакция с каждым разом становилась всё ярче. На четвёртом Никита мычал гораздо дольше и всё никак не мог перестать качаться и жмуриться. Испугавшись, Андрей всё же погладил его по спине. — Подозрительно вы притихли, Синицын, — не смог удержаться он. Не получать обратную связь в процессе было непривычно и немного пугающе. — На парах только и делаете, что болтаете. Никакой управы на вас с Солоновичем нет. — Я просто… — голос звучал сдавленно, но Андрей с облегчением понял, что это лишь из-за того, что Никита пытался сформулировать внятный ответ. — Не хочу случайно надерзить, Андрей Витальевич. Рука у вас какая-то неожиданно тяжёлая. Андрей усмехнулся. Может, и правда перестарался? — Думайте о своём поведении, Синицын, — сказал он, надеясь, что это поможет справиться с болью и погрузиться в «игру». — Не только Зинаида Абрамовна жалуется на вашу дерзкую манеру общения. Валерий Павлович, между прочим, тоже кое-что рассказал. Ему даже не пришлось придумывать. Валера и правда отзывался о Никите, как об «очень деловом молодом человеке». В чём именно заключалась деловитость, Андрей не знал, но верил другу и представлял, каким тоном Никита общается с физруком, когда чем-то сильно недоволен. — Ложь и провокация! Ай! — Этот за дерзость декану. И он не считается. Никита явно хотел что-то сказать, но вовремя передумал. Пятый, шестой и седьмой удары он выдержал гораздо лучше. Андрей не бил со всей силы, но прикладывал достаточно усилий, чтобы порка показалась настоящей. На восьмом Никита резко дёрнулся в сторону и кончик указки громко ударил по столу. — Этот тоже не считается. Никита с трудом встал ровно. Он явно увернулся не специально, но Андрей не хотел рушить атмосферу и прощать подобное. Последние три удара сопровождались только едва сдерживаемым хныканьем. — Можете одеваться, — сказал Андрей и отошёл, позволяя Никите самому разобраться с одеждой. Убрав указку на место, он внимательно наблюдал за его состоянием и сдерживал себя от только нарастающего желания подойти и заобнимать до смерти. — Очень больно, — пожаловался Никита, с трудом натянув штаны. Андрей хмыкнул, не понимая, было ли это сказано в роли или они закончили с игрой и теперь разговаривали по душам. — Если бы такое реально практиковалось в универах, я бы сбежал. — Неужели? Наконец-то проняло? Никита взглянул на него так жалобно, что отпускать его такого несчастного и побитого на тёмную холодную улицу казалось преступлением. — Постой ещё вон там возле шкафа, чтобы хорошенько раскаяться, — предложил Андрей, не желая оставшийся час работы мучить себя мыслями о том, в каком состоянии находится партнёр. — Пока я проверяю чужие работы, как раз успеешь переосмыслить своё отношение к Валерию Павловичу. — Из-за него ты реально обиделся, да? Андрей пожал плечами. Он так и не понял, что именно не устраивало друга в поведении первокурсников, но на всякий случай был солидарен. — А потом мы поедем в ту новую кафешку с пончиками, — добавил он, и они оба окончательно вышли из роли. Никита усмехнулся и всё же напросился в короткие объятия. Андрей с удовольствием прижал его к себе, потрепал по плечу и уткнул носом в угол между шкафами. — Как ощущения? Отличается от повседневных поглаживаний? — Ну-у, вот теперь кажется, что не очень. Андрей потерял дар речи от возмущения. Очень захотелось в срочном порядке выдать добавки. — Шучу, отличается! — благоразумно испугался Никита. Андрей долго пронзал его взглядом, но в конце концов решил поверить. — Просто быстро забылось. — А я сейчас напомню. — Нет! Едва сдерживая смех, Андрей вернулся к столу, дотронулся до указки и насладился очень сожалеющим взглядом. Никита вжался спиной в стену и активно помотал головой. — Лицом в угол, — наигранно строго скомандовал Андрей. К счастью, Никита послушался. Стащив со стола забытую мишуру, Андрей тихо подошёл к нему и запихнул-таки колючку за шиворот.