Экономическая теория

Никита в сотый раз перечитал то, что написал на вырванном из конспекта листе. Текст объяснительной звучал неважно, но придумать что-то получше «простите меня, пожалуйста, не подумал» никак не получалось. Он и так перевёл на пробные варианты половину тетради и теперь не сомневался, что Андрей вдобавок заставит его переписать конспект в новую. Аудитория на четвёртой паре по расписанию стояла та же, что и на первой. Прежде чем войти, Никита собрался с духом и попытался хоть немного разгладить помятый листок, за который отчаянно цеплялся весь перерыв. Переписывать по-новой не было времени, но и отдавать такой ужасный клочок Андрею было немного стыдно. — Можно? — Никита зашёл в аудиторию первый и застал Андрея с кофе и сахарной булочкой в руках. — Заходи, а остальные пусть подождут, — кивнул Андрей. Никита обернулся и быстро проскочил внутрь, пока студенты другой группы не ломанулись следом за ним. Закрыв за собой дверь, он неуверенно подошёл к Андрею и протянул ему объяснительную. Андрей поставил кофе на стол, взял листок и стал вчитываться. — То, что не подумал — это точно, — заключил он с непонятным выражением лица и вернул листок Никите. — Где вторую дуделку взял? Купил сразу после того, как я забрал первую? — Нет! Она у меня давно была. — И третья наверняка есть? — Нет… — Если я сам найду, будет хуже. Есть или нет? Никита уверенно помотал головой. Ничего, кроме баночек с жижей, у него теперь не осталось. — О чём мы с тобой договаривались, помнишь? — спросил Андрей и снова взял в руки стаканчик с кофе. — Помню, но… там же мама. Никита смутился, представив, как Андрей отлупил бы его щёткой прямо при матери. Интересно, стала бы она заступаться? За всю жизнь Никита ни разу не видел, чтобы мать всерьёз кого-то ударила — нелепые подзатыльники за плохо выученное стихотворение не в счёт. Да и когда отец на каком-то семейном застолье только заикнулся о том, чтобы всыпать Никите ремня, мать наорала на него так, будто тот уже это сделал. Андрею она точно подобное не простит. — Садись на первый ряд, — прервал его размышления Андрей. — Поговорим через полтора часа. Никиту резкий уход от разговора не порадовал, но спорить он не решился. В конце концов, если он сейчас не отстанет, Андрей не успеет доесть свою булочку. Усевшись на первый ряд возле окна, Никита поставил рюкзак рядом с собой и не знал, чего ожидать. Андрей явно собирался держать его в заложниках и пытать лишней лекцией за то, что он сорвал первую пару и не написал конспект. Как только прозвенел звонок, студенты другой группы зашли в аудиторию и неспешно расселись по своим местам. Рядом с Никитой села девочка готической внешности, тем самым закрывая единственный путь к отступлению. — Тема сегодняшней лекции — инфляция, — объявил Андрей, после чего задумчиво порылся в бумагах на столе и подошёл к Никите. — До конца пары все эти задачи должны быть решены. Телефон со стола убрать. Можно пользоваться только конспектом. Андрей положил перед ним распечатку с четырьмя задачами и тут же вернулся за кафедру. Никита в ужасе уставился ему вслед. Никакие задачи он решать был не готов. Лекция продолжилась. Другие студенты совершенно не были удивлены присутствию лишнего. Мало ли, кто на отработку пришёл — Никита бы даже внимания на такое не обратил. Достав из рюкзака конспект, он внимательно прочитал условия каждой из задач и выдохнул с облегчением. Всё оказалось не так ужасно — каждую из задач он уже решал с другими числами. Андрей явно это знал, но решил занять его полезным делом на время лекции. Обрадовавшись подобной снисходительности, Никита решил первые две задачи за пятнадцать минут. Гордый собой, он подумал было, что так будет и с остальными, но на третьей понял, насколько поспешил с выводами. Условие задачи было похоже на то, что было записано в его конспекте, но отличалось формулой. На её решение пришлось потратить гораздо больше времени, а на четвёртую — и подавно. Никита едва успел закончить до конца пары и теперь очень сомневался, что решил правильно. — Справился? — Андрей подошёл к нему только тогда, когда последний студент покинул аудиторию. Никита кивнул и протянул ему листы с решением. — Хорошо. Сейчас проверю, а ты пока закрой жалюзи, пожалуйста. Наверху тоже. — Ладно. Выполняя странную просьбу, Никита то и дело оглядывался. Андрей зачем-то закрыл оба выхода на замок, выключил свет везде, кроме того, который горел над доской, и только после этого вернулся к преподавательскому столу и принялся проверять решённые задачи. Справившись с жалюзи, Никита нерешительно спустился по ступенькам вниз и замер в метре от него. — Потерял единицу, будь внимательнее, — обругал Андрей, не поднимая головы. Никита даже не попытался рассмотреть, где и что он потерял. Внутренности будто скрутило в тугой узел от ожидания неизвестного. — На экзамене будут похожие задачи. Запоминай формулы уже сейчас, потому что конспекта под рукой не будет. Я всё соберу. Никита ничего не ответил, и Андрей всё же посмотрел на него. В его глазах не было ни злости, ни раздражения, но и нежности, к которой Никита привык за такое короткое время, тоже не наблюдалось. — Ну, и что ты так на меня смотришь? — поинтересовался Андрей, подперев кулаком подбородок. — Как? — Как котёнок с улицы. Нашкодил, а теперь пытаешься показать, какой ты несчастный. Никита насмешливо фыркнул. Нелепое сравнение. — Я не нашкодил, — возмутился он, прекрасно понимая, что очень даже нашкодил. Ему никогда не хотелось говорить об этом самостоятельно — Андрей в разы лучше справлялся с подведением итогов его отвратительного поведения. — Продемонстрировал неуважение ко мне перед половиной потока, — принялся перечислять Андрей, — нарушил правила внутреннего распорядка университета, правила пожарной безопасности, отвлекал меня сообщениями, не писал конспект, матерился… с любым другим уже знаешь, что бы сделали? — Отчислили? — Именно. Никита пожал плечами. — Ну и пусть меня тогда отчислят, — неловко пошутил он. — Хоть экзамены сдавать не придётся. Уже в радость. Андрей почему-то не спешил смеяться. — Плюс пять, — сказал он, откинувшись на спинку стула, и скрестил руки на груди. — Чего? Лет строгого режима? — Дошутишься. Пять ударов. Сколько там полагалось за курение? Ну-ка, напомни. Никита замер в немом шоке. Если Андрей так строит планы на будущее, то к отъезду матери накопится столько ударов, что на заднице живого места не останется. — Ну, тридцать, — едва слышно буркнул Никита. — Ну, теперь тридцать пять, — беззлобно передразнил Андрей, — и приплюсуем остальные пункты. Курение в аудитории — отягощающее. Ещё плюс пять. Мат, отсутствие конспекта и использование телефона на паре — ещё плюс пятнадцать. Итого? Сколько? Никита долго складывал в уме. — Пятьдесят пять? — Правильно. Давай, упрись в стол. Андрей вдруг поднялся со своего места, убрал со стола все вещи и взял в руки толстую деревянную указку. — Прямо здесь? — Никита в панике заозирался по сторонам. Аудитория, конечно же, была всё такой же пустой, но что, если… — А если кто-то зайдёт? — Двери закрыты на ключ, а пятая пара уже началась — никто здесь шастать не будет. Никита взглянул в сторону окна. На улице начинало темнеть, этаж был высокий, из окна видно только поле — никто их не увидит. — Переживаешь, как в зале? — забеспокоился Андрей. — Можем отложить на потом. На следующей неделе, когда твоя мама уедет… — Нет, давай сейчас, — перебил Никита и решительно обошёл стол, чтобы лечь на него с короткой стороны. Андрей придержал его за плечо. — Куда это ты? Мы публичную порку репетируем, как никак. Давай спиной к одногруппникам. Никита шутку не оценил. Взглянув на пустые ряды, он с ужасом представил наблюдающих за его поркой одногруппников. Это было бы страшно, неприятно и… очень хорошо? Встав так, как сказал Андрей, Никита вспомнил все свои фантазии, которые прокручивал в голове во время первых занятий. Тогда он и мечтать не мог, что его сосед и преподаватель станет его Верхним и воплотит шутливые угрозы в жизнь. Ещё бы это не было так больно… — Считай вслух, но не кричи, — проинструктировал Андрей, спуская с него штаны и бельё до колен. — Хоть никто сюда и не заявится, но если будешь слишком громко плакать, нас за стенкой услышат. Никита согласно угукнул и попытался найти равновесие на локтях. Стоять, согнувшись над преподавательским столом, оказалось не так удобно, как он представлял всякий раз, когда Андрей стучал по этой столешнице указкой. Перед первым ударом указка мягко коснулась кожи внизу ягодиц. Никита невольно напрягся, не зная, чего ожидать. Ничем подобным Андрей его ещё не наказывал, но судя по виду, указка не могла оказаться милосерднее щётки. — Расслабься, — напомнил Андрей и слабо постучал по напрягшимся мышцам. — Я не собираюсь тебя убивать. Всыпать по первое число — да, но не более того. Никита фыркнул, но расслабиться смог. Андрей и правда никогда его не «убивал». Бояться было нечего. Первый удар оказался слабее, чем Никита успел представить. Боль была тупая, проходящая внутрь почти как от паддла. Никита слабо замычал. — Один. Андрей тут же ударил снова. Затем снова и снова после каждого счёта. За несколько месяцев регулярной порки Никита успел выучить последовательность: не больно, неприятно, как-то слишком больно, невыносимо больно, очень больно, терпимо. — Ай! Двадцать! — Тише. Не забывай, где мы. Андрей погладил место последнего удара и сменил сторону. Указка вновь легла на ягодицы, подсказывая, куда именно придётся новый удар. Никита уронил голову на стол и постарался сосредоточиться — они в аудитории и на него все смотрят. — Д-двадцать один… я ещё на-а!.. Дв-вадцать д-два… на первой лекции представил… т-с, чёрт! Двадцать три. Представил, как ты тут студентов порешь. Этой указкой. В своём сером костюм-ме. Двадцать четы-ыре. — Кто бы сомневался, — Андрей усмехнулся и сделал следующий удар в два раза сильнее. Никита громко замычал и потянулся назад рукой. — Так, нет. Под указку руку не совать — пальцы сломаешь. Ляг на стол и держись за дальний край. Никита несчастно шмыгнул носом и сделал так, как было сказано. Ему очень хотелось, чтобы Андрей держал его руки, но просить об этом во время настоящего наказания было не очень уместно. Как только он устроился, Андрей в очередной раз сменил сторону и продолжил порку. Теперь Никита не мог сдержать слёз. После каждого нового удара он изо всех сил цеплялся за стол, переступал с ноги на ногу и даже пытался отодвинуться. Андрей долго не обращал на это внимание, но ближе к концу всё же придержал его за поясницу. — Осталось десять, — предупредил Андрей. Никиту это никак не утешило. Целых десять! Он уже сейчас не может терпеть. — Я хочу, чтобы ты ещё раз подумал о том, что натворил. Произнеси вслух. Никита отрицательно замычал, за что сразу же получил удар посильнее. — М-м, сорок шесть. — Я слушаю. Ты сегодня нарушил… Андрей не стал договаривать и ударил ещё раз. Никита ответил не сразу. Сначала он как следует выругался на одному ему понятном языке. — Сорок семь, — едва слышно прошептал он куда-то в столешницу. — Ничего не слышу. — Сорок семь! — Это я услышал, а вот раскаяние… Ещё один удар всё же вырвал вскрик. Никита тут же сунул руку к лицу и прикусил кулак. — Отдышись, — разрешил Андрей и погладил горячую кожу. Никита мгновенно расслабился от его прикосновений. — Лучше? — Угу. Ещё бы холодное что-то приложить… — Могу только подуть, — усмехнулся Андрей и убрал руку, — но не буду. Я всё ещё жду ответ на вопрос. — Я парил. И конспект не писал. — А какие правила нарушил, запомнил? Андрей снова ударил. От неожиданности Никита дёрнулся и чуть не упал. — Сорок девять. Правила внутреннего распорядка университета? — И? Ещё один удар. — Пятьдесят! Пожарной безопасности? — Я не понял, ты гадаешь или анализируешь? Следующие два удара Андрей положил без пауз. Никита невольно извивался и на последнем с глухим стуком упал лбом на стол. — Так, вообще-то это я тебя наказываю, — Андрей обошёл стол и бережно подложил руку между лбом и столешницей. Никита всхлипнул. — Ещё не хватало, чтобы ты себе все мозги отбил. Никита прыснул со смеху. Его всегда забавляло то, как Андрей легко переключался между строгостью и нежностью. — Подложить что-нибудь? — спросил Андрей, на что Никита отрицательно покачал головой. — Тогда не убивайся мне тут, студентик. — Это не смешной фильм! В ответ Андрей лишь слабо усмехнулся. — Какой счёт? — спросил он, вновь приложив указку к и так опухшим ягодицам. — Пятьдесят два… — Отлично. Осталось три. Новый удар был гораздо слабее предыдущих. Никита посчитал его и следующий такой же слабый удар. — Последний, — предупредил Андрей. — Ты не договорил. Какие ещё причины у этой публичной порки? Никита еле нашёл в себе силы ответить. — Я матерился, отвлекал тебя сообщениями, не написал конспект и… принёс тебе помятый лист и вырвал половину листов из конспекта. Придётся новый писать. Андрей промолчал. Последний удар едва можно было назвать болезненным. Никита облегчённо выдохнул и лёг на парту, расслабив мышцы. Зад пульсировал и так сильно болел, что Никита не спешил подниматься. — Конспект можешь не переписывать, — смилостивился Андрей. — Я тоже не подумал. Нужно было дать тебе бумагу. Никита не ответил. Андрей сам вернул его штаны на место, отложил указку. — Иди сюда, — позвал он и потянул Никиту за руку. Зажмурившись, Никита медленно выпрямился и зашипел от боли. Андрей мягко притянул его в объятия. — Теперь-то ты успокоишься? Голод прошёл? Никита прыснул со смеху и шутливо ответил: — Нет. Андрей цыкнул и хлопнул его ладонью пониже спины. Никита попытался вырваться, но был беспощадно прижат к Андрею сильнее. — В воскресенье поедем на мастер-класс, — пообещал Андрей. — Сходишь с мамой в ресторан утром, ладно? Я тебя не заставляю, но вдруг так она отстанет быстрее? Никита отрицательно покачал головой. — Вряд ли. — Найди в этом плюсы, — Андрей задумался. — Например, ты наконец-то поешь что-то, кроме макарон. — Иди ты. Никита шутливо стукнул его по спине. Андрей засмеялся. Они постояли ещё немного, прежде чем отстраниться. — Поехали на машине, страдалец, — предложил Андрей и принялся собираться. — Включим тебе подогрев сиденья… — Ну хватит! — Что? Тебе можно надо мной издеваться, а мне нельзя? Кое-кто сегодня перегнул палку. Никита закатил глаза и прежде, чем Андрей придумал бы что-то ещё, вернулся к своему рюкзаку, чтобы собрать вещи.