За кадром Sailor Moon S

Войдя в многоэтажку, где жил Руи, Минако нажала кнопку вызова лифта. Тот уже был на пути вниз, так что ждать пришлось недолго. Двери отворились, и Минако увидела внутри знакомую фигуру. – Лео-сан! – воскликнула она. – Привет, Фуюми-тян, – подмигнул Лео. – Меня опять выгнали, чтобы я вам не мешал. – Прости, – со смехом сказала Минако. – Руи сейчас занимается в поте лица, чтобы не испытывать трудностей с французским в Париже, поэтому и ведёт себя так. Лео усмехнулся. Он понимал, что причина в другом, но открывать на это глаза Минако не собирался: раз уж его лучшему другу нравилось играть в партизана, он не имел права вмешиваться. Попрощавшись с Минако, Лео отправился своей дорогой, а та, в свою очередь, поехала наверх. Оставшись одна, Минако привалилась к стенке лифта и, опустив голову, глубоко вздохнула, собирая всё своё самообладание. Без него теперь было никак: каждый раз, когда она видела Руи, её сердце начинало болеть, ведь она понимала, что совсем скоро его уже не будет рядом. Постепенно она привыкала к этому чувству и училась жить с ним, но до того, чтобы смириться, было ещё далеко... Лифт остановился, и Минако снова подняла лицо. Ни следа душевных терзаний на этом лице уже не было, оно лучилось беззаботностью и жизнерадостностью. Именно такое лицо Минако собиралась показать Руи. – Привет! – едва Руи открыл дверь квартиры, радостно пропела Минако. – Готов к занятиям? – Ты опоздала! – послышался ей в ответ недовольный голос друга. – Не бурчи, бурчалка, – привычно осадила его Минако, проходя в прихожую. Всё было как обычно, и эта обычность делала Минако счастливой. Теперь, когда её мир стал песочными часами, ссыпавшими на недостижимое для неё донце счастливые мгновенья, она научилась ценить такие мелочи. *** Сидя на диванчике в зоне отдыха на одном из этажей своего актёрского агентства, Макото с мрачным видом листала журнал, прокручивая в голове разговор с менеджером Алмаза, закончившийся несколько минут назад. Конечно, она понимала, что тот попросил их с Алмазом скрывать отношения перед публикой и для её блага тоже, но всё-таки то, что возлюбленный отныне официально уполномочен изображать перед всеми Казанову, чьё сердце не способно любить по-настоящему и принадлежит только поклонницам, было ей неприятно. Пока Макото предавалась невесёлым мыслям, на соседнее с её диванчиком кресло подсела Аясэ Кана – популярная молодая актриса, известная благодаря многочисленным ролям роковых разлучниц в сериалах. Макото невольно покосилась на вырез Каны, оказавшийся чуть ли не у неё под носом. И чего так выставляться? У неё самой грудь не меньше, но надевать кофточку с таким вырезом ей бы и в голову не пришло: они всё-таки в приличном месте, а не на панели. А шорты?.. Если, конечно, это шорты, а не трусы. А то, может, Кана так спешила утром, что одеться забыла, а Макото теперь на неё наговаривает. Скептически хмыкнув, Макото снова уткнулась в журнал. Прошло ещё минут пять, и над ухом раздался весёлый голос Юкио. – Всё, я закончил. Прости, что заставил ждать. – Ничего страшного, Наруми-сан! – вспомнив про обещание, которое дала менеджеру, театрально воскликнула Макото. – Я ведь попросила вас о встрече только потому, что меня попросили кое-что вам передать... Вот, держите. Макото наклонилась к Алмазу, делая вид, будто что-то ему передает и грозно прошипела: – Ну что, забыл, что велел менеджер? – Прости, – тихонько ответил Алмаз. – Я исправлюсь. – Спасибо большое, – уже громче сказал он. – Позволь в благодарность угостить тебя обедом. «Это, по-твоему, значит исправиться?» – Макото возмущенно вскинула брови, а вслух сказала: – Благодарю за заботу, но я не голодна. – Я схожу с тобой, Юки, – неожиданно подала голос Кана. Встав с дивана, актриса подошла к Алмазу и повисла у него на руке так, что та оказалась зажата между её грудей. – Э? – растерялся Алмаз. – Мы же так давно не развлекались вместе, – проворковала Кана. – А ведь договаривались, что устроим новый марафон, как только я вернусь из Гонконга. Макото в ступоре наблюдала за парочкой. – А-ха-ха! – натянуто рассмеялся Юкио, косясь на темнеющее лицо возлюбленной. – Но ведь с прошлой зимы у нас ничего не было, да? – демонстративно спросил он. – С прошлой зимы? – Кана слегка нахмурила свои аккуратно выщипанные бровки. – Не помню. Но, в любом случае, это было давно. Куда пойдём? Может, в тот отель, где были в последний раз? – Прости, но я не могу, – Алмаз аккуратно, но решительно, отстранил от себя девушку. – Э? Почему? – расстроилась та. – Просто не могу. Прости. Уверен, в этом агентстве, да что там, даже только на этом этаже полно парней, которые жизнь отдадут, чтобы пообедать с такой шикарной женщиной, как ты. А я не могу, извини. Алмаз попятился назад, а, достигнув коридора, развернулся и уже открыто пустился в бегство. Когда Макото спустилась вниз, он ждал её, спрятавшись за кадкой с пальмой. – Прости, что так вышло, – залебезил он перед возлюбленной, когда она подошла ближе и, уперев руки в боки, скептически уставилась на него. – Ты злишься? Макото не злилась, но вот с ревностью ничего поделать не могла, поэтому вместо ответа просто вздёрнула носик и фыркнула. – И с этой, и с другими девушками всё в прошлом, – заверил её Алмаз. – Сейчас я люблю только Саяку–тян. – Знаю я, – смущенно буркнула Макото. – Просто... Она не успела договорить, потому как сзади к Алмазу подкрались две девушки-близняшки и синхронно чмокнули в щёки с разных сторон. – Ну куда же ты пропал, шалун? – повиснув на руке Алмаза, хихикнула одна из них. – Ты же обещал, что позвонишь, как только закончишь съёмки во Вьетнаме, – повисла на другой руке вторая. Юкио, дёрнувшись и поняв, что так просто сестричек с себя не стряхнуть, в ужасе посмотрел на Макото. Ужас был оправдан. Сейчас перед ним стоял Юпитер-громовержец собственной персоной. – Это твоя новая подружка? – проследив за направлением взгляда Алмаза, спросила одна из близняшек. – Нет, я сегодня впервые встретила этого человека, – ледяным голосом ответила Макото и, смерив Алмаза взглядом, не сулящим тому ничего хорошего, направилась к выходу. Алмаз попытался отцепить близняшек, чтобы кинуться за ней, но у него ничего не вышло, поэтому он только бессильно застонал, как раненая антилопа в когтях хищных животных. «Дурак», – услышав его стоны, тихонько буркнула Макото. Сейчас она не злилась на возлюбленного, напротив, ей даже было его немного жалко, но не могла же она дать ему этого понять. Алмаза надо было держать в ежовых рукавицах, чтоб не расслаблялся. Макото это понимала, а потому по возвращении домой она собиралась его чуть-чуть поколотить для профилактики. А потом накормить вкусным обедом. Потому что, каким бы извращенцем ни был её парень, она его любила.