За кадром Sailor Moon S

– Э? Учёба по обмену? – Минако, выпустив изо рта коктейльную трубочку, изумлённо уставилась на Сапфира. – Да. В нашем головном вузе в Париже. Вообще-то набирали только второкурсников, но на прошлой неделе один из парней, утверждённых на программу, отказался, и профессор предложил меня как самого способного первокурсника. – И ты согласился? Сапфир кивнул. На самом деле он долго колебался, ведь программа была рассчитана на два года, а значит, ему бы пришлось оставить группу, но это была возможность быстрее закончить консерваторию, перепрыгнув год, и посещать пары профессора, которым он восхищался. Но даже несмотря на это, Сапфир не решался... «Надо посоветоваться с Тодо», – рассудил он и вдруг отчётливо осознал, зачем ему это нужно. Он просто хотел, чтобы кто-нибудь принудил его к решению, которое он уже принял сам, и взял на себя ответственность. Он понял, что ведёт себя как трус, и от такого себя ему самому стало противно. Поэтому он отбросил сомнения и поступил так, как должен был… – И как всё восприняли Рен-сан и остальные? – догадавшись, о чём больше всего переживал друг, спросила Минако. Руи с самоиронией усмехнулся. Рен, несмотря на то, что сам поддержал его решение пойти в консерваторию, сильно разозлился. Несколько дней они не разговаривали, а потом выяснили отношения, как и полагает мужчинам: кулаками. Рен выиграл драку, но, несмотря на это, просто подал поверженному сопернику руку, помогая подняться, а затем, товарищески хлопнув по плечу, сказал: – Езжай. С остальными парнями вышло проще. Хотя было видно, что им, как и Рену, тяжело свыкнуться с мыслью о том, что он больше не будет частью группы. Но Минако рассказывать всё это, выставляя себя чувствительным слабаком, Сапфир не собирался. – Мы разобрались, – расплывчато ответил он. – Я по–прежнему буду писать музыку для группы, но больше не буду её частью даже после возвращения. В октябре парни объявят прослушивание на роль нового гитариста. – И когда ты уезжаешь? – В конце ноября. – Значит, ещё два месяца на то, чтобы оторваться в Японии! – Минако старалась выглядеть весело и беззаботно, но Сапфир заметил, что это не настоящие её эмоции. Минако и сама догадалась, что притворяться получается хуже некуда, а потому убрала с лица притворную улыбку и, опустив лицо, глухо сказала: – Я буду скучать... – Я тоже, – сквозь внезапно подкативший к горлу ком выдавил Руи. – Врёшь, – вновь натянув на лицо нарочито-весёлую маску, сказала Минако. – Не может быть, чтобы Руи скучал по мне. Ты же всегда только и делаешь, что бурчишь, когда я рядом. По её счастливому улыбающемуся лицу, руша и эту маску, потекли слезы. Люди в кафе стали оборачиваться на странную парочку, а потому Сапфир, чтобы скрыть подругу от посторонних глаз, подсел к ней и обнял, позволяя спрятать лицо на своей груди. – Дура, – пробормотал он, а почувствовав, как быстро забилось его сердце от прикосновения к ней, мысленно добавил: – «И я тоже дурак». Когда Минако успокоилась, Сапфир предложил поехать куда-нибудь, где было меньше посторонних глаз, - и, сев в машину, они отправились к побережью. – Я рада за тебя, – сказала Минако, глядя на бьющиеся о парапет волны. Вид плещущейся воды помог ей успокоиться и принять тот факт, что расставание с лучшим другом неизбежно. – Постарайся там, в Париже. Сапфир кивнул и, сглотнув вновь подкативший к горлу ком, мешающий говорить, сказал: – Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы никогда не решился поступить в консерваторию и так бы и продолжил убегать, виня других в том, что исполнение моей мечты невозможно. – Не становись таким добрым ни с того ни с сего, а то я опять расплачусь. – Ладно, – засуетился Сапфир, видя, что Минако и правда подняла лицо вверх, загоняя обратно подступившие к глазам слёзы. «Нужно сменить тему, – лихорадочно начал соображать он. – Заговорить о чём–то, что её отвлечёт». – А что насчёт тебя? – нарочито бодро спросил он наконец. – Ты уже решила, чем хочешь заниматься в будущем? – Пока нет... – А что насчёт мечты стать космонавтом? – вспомнил их давешний разговор Сапфир. – Как и раньше, пока это всего лишь мечта… – А знаешь, я думаю, тебе бы пошла такая чокнутая профессия. – Она вовсе не чокнутая. Исследовать космос – очень сложная и ответственная работа. Минако с деланной серьёзностью посмотрела на друга и, не сдержавшись, прыснула. Сапфир тоже улыбнулся, радуясь, что её настроение наконец поднялось. – Мы же останемся друзьями даже после того, как ты уедешь в Париж? – уже с неподдельной улыбкой на лице спросила Минако. – Разумеется. – Если захочешь побурчать – звони. Я всегда к твоим услугам. Вряд ли в Париже найдутся более благодарные слушатели. – Это уж точно. Минако хихикнула и, прильнув к Сапфиру, положила голову ему на плечо. Он знал, что это всего лишь дружеский жест, но всё равно почувствовал, как его сердце опять ускорило ход. Такое случалось и раньше, но тогда Сапфир предпочитал списывать всё на дискомфорт от вторжения другого человека в его личное пространство. Но теперь, когда его время с Минако, казавшееся бесконечным, остановили и поставили на обратный отсчёт, ему не осталось ничего другого, кроме как всерьёз задуматься над тем, что же для него всё-таки значит Тодо Фуюми. И пусть пока еще Сапфиру удавалось убеждать себя, что ответ неясен, в глубине души он уже осознавал, что у него серьёзные проблемы. Потому что чувства, даже если ты их не осознаёшь и не принимаешь, всё равно остаются чувствами - и ты не можешь заставить себя их не испытывать.