Точка Пересечения

      Тёмные мокрые пятна моментально завоёвывали серые неровности асфальта, оставаясь бесформенной проекцией от вдребезги разбившихся тяжёлых капель дождя, пересекаясь и накладываясь одно на другое, пытаясь вклиниться между соседями. Непогода своими первыми нескромными шагами только-только подступала к центру города, распугивая непредусмотрительных прохожих в разные стороны: в магазины, метро, под козырьки, под деревья и навесы — в любое место, обещавшее прикрыть собой бедолаг от нежданных потоков воды. Те, кто был посмелее, открывали в небо десятиугольники зонтов и разноцветными шашками быстро передвигались по бескрайней игральной доске от одной точки к другой. Мимо столба с красной, отдающей советчиной, буквой "М" пробежала собака, увязавшись за чьими-то сапогами, и тут же скрылась за плотной стеной чужих ног. Где-то за куполом вокзала раздался гром, переродившись в дребезжание стекольных окон. Времени оставалось немного. Надо быстрее докурить и скрыться в дверях здания, заманчиво манящих внутрь тёплыми потоками воздуха.        Андрей, стоя под навесом в старой ветровке, затянулся еще раз, неуютно поёжившись от сырости и холода, непонятно откуда взявшегося в конце июня-то, и слегка прищурившись, осмотрелся по сторонам: слишком много людей. Конечно, столица и не могла быть другой. Приехав сюда впервые реализовывать свою мечту — подавать документы в один из лучших медицинских вузов страны, он долго привыкал к толпам в метро, на площадях, в кафе и переходах — в любом хоть немного функциональном месте. И к постоянной спешке, словно от этих украденных у вселенского времени минут была жизненная важность. Да, он привык. Он, как и все, бежал вниз по эскалатору, вливался в быстротекущие потоки людей на центральных улицах и постоянно куда-то торопился. Но привычка и любовь — не одно и то же, и поэтому теперь парень особенно радовался возможности хоть ненадолго уехать в родной маленький город, где в обветшалом вокзале его встретят разве что лениво подметающая пол уборщица да бродячая кошка.       Перебивая шелест ливня резкими звуками, из дверей послышался голос немолодой женщины, сквозь скрежет громкоговорителя оповещающей о прибытии состава на перрон. Пора идти, а ещё — полсигареты.        "Надо бросать курить", — Андрей презрительно кинул остаток "Бонда" в грязную пепельницу на вершине проржавевшей мусорки, поправил рюкзак на плече и, спрятав ладони в карманах ветровки, влился в поток людей, покидающих этот шумный город.

***

      Внутри зала ожидания сновали люди с сумками и чемоданами всех возможных размеров, форм и цветов, делая это помещение похожим на выставку в музее ручной клади и багажа. Кто-то, своевременно выцепив намётанным взглядом только что освободившееся местечко в нескольких рядах железных сидений и заняв его, самодовольно улыбался и с превосходством окидывал взором менее удачливых пассажиров, вынужденных кучковаться по углам и вдоль стен — хоть где-нибудь, лишь бы подальше от основной проходной линии, соединяющей кассовую часть здания и подземный переход к железнодорожным путям. Кто-то, ожидая задерживающийся состав или прибыв сюда излишне рано, крепко обхватывал свой багаж руками, словно спасательный круг в чистом море, и уткнувшись в него лбом, моментально засыпал. Кто-то переминался с ноги на ногу, только чтобы не стоять как мраморная статуя посреди помещения, или расхаживал взад и вперёд, разминая мышцы и стараясь не столкнуться с торопящимися на перрон пассажирами.       Андрей остановился в стороне от дверей и, прищурившись, бросил беглый взгляд на большое табло впереди, пару минут выискивая свой номер состава и потирая лёгкую щетину. Поймав глазами нужную строку, он одобрительно кивнул самому себе и снял портфель. Поддерживая его поднятым коленом, пока доставал билет, парень попытался удержать баланс на второй ноге. Успев подхватить лямки рюкзака в самый последний момент, когда, зашатавшись, ему всё же пришлось опустить ногу, он стал внимательно рассматривать надписи на билете, появившемся в его руке секундой ранее. Номер поезда, вагона, места: дальше зала ожидания — подземный переход с активным потоком пассажиров, а после — дождь. Проверить все в последний раз лучше сейчас.       Рядом с Андреем, на самом краю убегающих влево сидячих рядов как-то измученно и глухо застонала женщина, привлекая к себе внимание. Она была в легком голубом свитере, высоким воротником подчеркивающим её худую шею, и в длинной чёрной юбке с ровными линиями складок. Стоя коленями на сиденье с крупными горошинами дырочек, она прятала голову в ладонях, облокотившись руками на спинку и зарывшись пальцами в густые каштановые волосы. Прямо за ней, на следующем ряду, обеспокоенно вскочила пожилая дама в вязаном жакете и хотела, видимо, узнать, всё ли в порядке, но замерла в нерешительности, встретившись глазами с её спутником.       — Марин, Марин, потерпи, — мужчина, склонившись к женщине, гладил её по спине с выражением полного отчаяния на лице и время от времени волнительно окидывал взглядом набитый людьми зал, словно ища кого-то, но затем снова возвращался к спутнице. На его лбу прорезалась морщинка от сведённых бровей, и он нервно провел свободной рукой по гладко выбритому подбородку. Его глаза, в попытке справиться с подступающей паникой, встретились с Андреем, отчего тот ощутил невидимую сопричастность к проблеме. Бросив взгляд чуть ниже, парень разглядел кольцо на безымянном пальце незнакомца, чья ладонь замерла где-то в районе губ.       — В скорую звони, — всё-таки вырвался сочувствующий голос откуда-то из груди пожилой дамы, и, цыкнув, она всплеснула руками, сетуя на упрямство незнакомца.       — Давай, — начал мужчина, поддавшись влиянию напористой женщины, но всё ещё неуверенно, снова повернувшись к жене и пытаясь принять правильное в данной ситуации решение, — давай я скорую вызову, — и, вероятно, осознав, что выбора нет, он сунул руку в карман тёмно-синей куртки, на которой остался отпечаток от белой штукатурки — наверное, где-то прислонился к стене — и потянул телефон на свободу, но тут же дёрнулся, поймав гаджет за краешек, когда тот чуть не выпал из рук. Мужчина начал нервно тыкать в кнопки. Пальцы дрожали, не хотели сгибаться, не слушались, но загоревшийся экран "Нокии" все же оказался возле его уха. — Алло, да, ээхм... — сбился мужчина с толку, когда на том конце ответили. — У меня жена рожает. Прямо здесь, на вокзале. Уже совсем...       Андрей замер, смотря прямо на незнакомку, и только теперь заметил её большой живот, упирающийся в холодную, окрашенную грязно-зелёным цветом поверхность сиденья. Лоб женщины покрылся потом, дыхание стало прерывистым. Она то задерживала воздух в легких, то часто и мелко дышала, пытаясь справиться с подступающей болью.        "Не успеет скорая..." — подумал Андрей, вздохнув, и засунул билет обратно в рюкзак.        — Давайте, я помогу, — уверенный шаг к паре и брошенный на пол портфель, на молнии которого брякнул брелок в виде гитары. — Я студент меда, практику уже проходил, — отчеканил парень, засучивая рукава ветровки под ошарашенным взглядом будущего молодого отца и любопытные глаза свидетелей...

***

      "10:45" — показывает жёлтый экран старого "Самсунга", возвращая в реальность напоминанием о скором отправлении поезда.       — Чёрт, — невольно срывается с губ полушепот, — не хватало ещё на поезд опоздать, — Андрей откинул прилипшие ко лбу волосы: из-за дурацкой погоды пришлось накинуть ветровку, и теперь в помещении он успел вспотеть. — Дальше без меня, ждите скорую, — он  вымыл руки из пол-литровой бутылки, заливая водой и без того заляпанный кафель и выпрямился. Запустив пустой пластик в мусорку, ещё раз глянул на цифры на маленьком экране телефона, словно надеясь увидеть там что-то новое. — У меня поезд с третьего пути, — Андрей махнул кнопочным гаджетом в сторону уходящих вдаль перронов за стеной и на мгновение задержал взгляд на мокром от слёз лице молодого отца.       Первый шок от происходящего прошёл, и мужчина, кажется, начал возвращаться в реальность, осматривая укутанную в его куртку уставшую жену с маленьким кулечком чего-то нового, сопящего, фыркающего и жадно глотающего молоко за краем молнии, словно все эти восемь месяцев не видывал ничего сытного. Молодой отец вытер ладонями лицо и осмотрелся, пробежав взглядом по радостным и любопытным лицам зевак, ещё пару минут назад одаривших его жену, его самого, этого незнакомого парня и только что родившуюся девочку громкими аплодисментами. Он смущенно улыбнулся, встретившись взглядом с человеком, который помог его дочери появиться на свет. Сказанное им “спасибо” звучало неловко и, вероятно, неуместно, но ничего лучше он придумать не смог. Внезапно пришедшая мысль заставила его сунуть руки в задние карманы брюк, перебрать пальцами старые чеки, не известно когда и зачем туда сунутые, случайно зачерпнуть ногтями не пойми откуда взявшийся мелкий песок и выудить небольшую стопку купюр, сложенных пополам.        — Не-не, — Андрей уловил мысль незнакомца и махнул рукой в протестном жесте. Было бы совсем некрасиво сейчас взять оплату за помощь, и парень, не дожидаясь реакции молодого отца, сделал пару шагов к подземному переходу. — Я побежал. Всего хорошего, — он кивнул и исчез в толпе пассажиров.

***

      Слабый моросящий дождик, который застал Андрея у входа на вокзал, перерос в сплошную дождевую стену, и навес над убегающим вдаль перроном спасал не сильно. Мелкая взвесистая влага проникала всюду, где не доставал ливень: она витала в воздухе, оседала на вещах, одежде, лице. Из-за громкого шума капель, барабанящих по крыше вагона, приходилось повышать голос, чтобы расслышать рядом стоящую проводницу. Женщина лет под пятьдесят с крашеными тёмно-бордовыми волосами уже минут пять сосредоточенно изучала паспорт парня, словно надеясь увидеть там что-то новое. Но ничего нового не появлялось, информация на страничке документа была всё той же, и выводы напрашивались всё те же. Проводница кусала губы, не обращая внимания на густую помаду, и прикидывала в голове, всё ещё не доверяя полученным результатам, сколько будет, если к году рождения парня прибавить двадцатник.       — Это что же получается, у Вас сегодня день рождения? — прорываясь своим голосом сквозь капельную канонаду, прикрикнула она и, получив вымученный утвердительный кивок, хмыкнула, и бросила оценивающий взгляд на Андрея. — Паспорт-то, выходит, недействительный!       Парень устало вздохнул, но постарался скрыть свое раздражение, хотя мысленно покрыл проводницу трехэтажным матом. Забыл он! Просто забыл! Сниматься с рейса, менять паспорт, снова покупать билеты — и пол-лета пропадут в тисках удушающей столицы, вместо того, чтобы иметь возможность провести время в тишине маленького города со своими родными.       — Ну, и что же мне с Вами делать? — не унималась женщина, пытаясь выдавить из своего внезапного временного превосходства по максимуму. Ситуация не стоила и выеденного яйца, но вместо того, чтобы просто пропустить парня на нужное место, она, казалось, намеренно издевалась над ним.       — Поздравьте меня с двадцатилетием, — с трудом сдерживая закипающую злость, буркнул Андрей и, присев на корточки, полез в портфель, куда сегодня с утра была брошена пористая "Милка". — Вот, — протянул он шоколадку женщине, откидывая с глаз намокшую от ливня чёлку. — Подарок от юбиляра, который очень хочет домой.       Проводница, внимательно наблюдавшая поверх очков за синенькой упаковкой, появившейся из потертого портфеля, явно намеревалась сразу не сдаваться, и одарила собеседника осуждающе-критикующим взглядом, мол говорящим: "Я не такая. Этим ты меня не купишь." Повисло минутное молчание. Андрей, поднявшись, старался не смотреть этой женщине в глаза — не надо сейчас лезть на рожон из-за ерунды. Дамочка же металась взглядом между виновником сложившейся ситуации и предлагаемой ей мини-взяткой, очевидно, торгуясь сама с собой.       — Вот влетит мне из-за Вас… — наигранно закатив глаза, выдала женщина, всё же пряча шоколадку подмышкой. — Ладно, идите, — махнула она рукой в глубь вагона, и снова бросив взгляд на билет, победоносно добавила: — Самый конец, боковушка возле туалета.       Парню захотелось рассмеяться от подобной мелочности, но он сдержался. Не хватало ещё, чтобы она передумала, когда наконец-то этот город оставался позади на целых два месяца. Андрея наполнило тёплое радостное чувство от предвкушения ленивых грядущих каникул вдали от шума, и он даже перестал злиться на склочную проводницу.       Где-то впереди дёрнулся локомотив, толкнул первый вагон, тот — второй, передавая по цепочке эту эстафету. Андрей слегка покачнулся и почувствовал, как поезд медленно начал набирать ход, словно только что проснувшись от долгой зимней спячки. Из подземного перехода, рядом с вагоном, появился тот самый мужчина — молодой отец девочки, видимо, бежавший за парнем с самого зала ожидания. Тяжело дыша, он рассеянно осмотрелся, но, заметив Андрея, просиял и бросился к нему, зачем-то тряся впереди себя телефоном.       — Парень! — мужчина поравнялся со всё ещё открытым тамбуром. — Номер… телефона, — он запыхался от бега, пока пытался нагнать своего внезапного благодетеля. — Скажи номер! — он изо всех сил старался перекричать шум дождя и ползущего по рельсам состава, ускоряя шаг.       Андрей не понял, зачем им сдался его телефон, но противиться не стал, и в направлении крытого перрона, сквозь водяную стену дождя, полетели цифры: “восемь, девятьсот двадцать шесть…” Через пару минут криков, переспрашиваний и уточнений, на экране высветился незнакомый номер — молодой отец, наконец-то, смог дозвониться и, довольно улыбнувшись, с мыслью “успел” замедлил шаг, но внезапно вновь бросился вперед, нагоняя ещё только разогревающийся поезд.       — И имя! Имя дочке! — он хотел объяснить, что они с женой до сих пор не придумали имя для ребенка. Что после такого события им показалось символичным взвалить это решение на студента, который помог, и что жена просила найти, догнать, спросить… Но нельзя уместить все эти мысли-чувства-слова в короткую фразу, которую мужчина успел бы выкрикнуть, пока вагон не оставил его одного на перроне.       Наверное, стоило отложить это решение на потом. Они уже обменялись номерами, и сообщить имя новорождённой можно было и в любое другое время. Но внезапно для самого себя Андрей проникся этой спешкой отца, ощутил лёгкое волнение от краткосрочности времени и, не придумав ничего лучше, обратился к стоящей рядом проводнице:       — Как Вас зовут? — женщина, с любопытством наблюдавшая развернувшуюся перед ней сцену, аж вздрогнула от неожиданности.       — Виктория Ивановна я… — растерянно, но не без лёгкой гордости заявила она, всё ещё пытаясь сложить весь этот пазл в своей голове. Но детальки складываться не хотели: их было слишком мало, и они совсем не подходили друг к другу, поэтому ей оставалось лишь молчаливо хлопать накрашенными ресницами.       — Вот, хорошее имя, — прокомментировал в полголоса парень и, высунувшись из дверей вагона, не обращая внимания на крупные капли дождя, падающие на голову и неприятным холодком забирающиеся за шиворот, крикнул имя “Вика” назад, в хвост поезда, туда, где в паре метров остался край крытого перрона и смутный силуэт мужчины, размытый толщей воды.       Андрей не знал, услышал ли его адресат. Вновь спрятавшись под крышу тамбура, парень стряхнул ненужную влагу с волос. Втянутый носом запах мокрой пыли наполнил легкие, когда он поднял с пола портфель и сунул замёрзшие пальцы в карманы джинс, но тут же встретился с пристальным взглядом проводницы и понял, что излишне задержался “не на своём месте”. Пробурчав под нос “ладно-ладно”, Андрей скрылся в дверях вагона.