Книга: 4 сезона

Уэнсдей Аддамс поставила последнюю и самую драгоценную коробку со своей пишущей машинкой на заднее сиденье чёрной машины, припаркованной на серой брусчатке около огромного и мрачного семейного особняка. Медленно скользнув пальцами по почти стёртым буквам на круглых клавишах, девушка грустно улыбнулась. Ведь именно из-за этой старой и потрёпанной пишущей машинки в её жизни вновь появилась прекрасная Лариса Уимс. И теперь эта же машинка отнимает у неё любимую женщину. Каким же двойственными могут быть вещи и события. Сделав глубокий вдох, Уэнсдей захлопнула дверь автомобиля и повернулась к выстроившимся в ряд членам своей странной семьи. — Моё грозовое облачко, неужели этот день настал? Я буду так скучать, — Гомес Аддамс был в своём привычном репертуаре и едва сдерживал слёзы от скорого расставания со своей любимицей, — я приготовил тебе на дорожку тортилью, кесадилью, фахитос. И даже положил начос со своим фирменным соусом. Одним словом — всё, что только могло вместиться в этом переносном холодильнике. Уэнсдей улыбнулась. В этом всём и был её папа. Сумасшедшая забота, граничащая с безумием. Но благодаря такой заботе хотя бы в первые дни вдали от дома она точно не будет скучать по привычным вещам. Взгляд Гомеса совсем поник, когда Ларч, в свойственной ему манере робота, загрузил небольшой охлаждающий агрегат в багажник машины. — Большое спасибо, — девушка попыталась хоть как-то приободрить своего расклеившегося от эмоций родителя, — и я уверена, что в Гарварде очень хорошая столовая. — Какая столовая может сравниться с домашней едой, приготовленной истинным мексиканцем? — Гомес достал из кармана полосатого пиджака чёрный носовой платок и начал промакивать им скатывающиеся по бледным щекам слёзы. В этот момент у Уэнсдей сложилось чёткое впечатление, что она отправляется не на учёбу в самое престижное учебное заведение в стране, а на фронт. — Я думал послать с тобой мальца, но, похоже, тебе это уже не нужно. Ты так выросла и стала совсем самостоятельной, — очередная порция слёз брызнула из чёрных глаз, заставляя даже Вещь грустно склонить пальцы к земле. Наконец это слезливое зрелище прервала Мортиша, лучезарно раскидывающая свою ослепительную улыбку по сторонам. Она, в отличие от Гомеса, никогда не поддавалась эмоциям и всегда сохраняла хладнокровие и рассудительность. — Уэнсдей, я уверена, у тебя всё будет хорошо. Девушка словно услышала эхо. Именно эти слова ей вчера сказала Лариса. Они с мамой даже говорили одинаковые напутствия. И сейчас Уэнсдей не понимала, хорошо это или плохо. Мортиша подошла ближе и обняла её. Теперь объятья совсем не вызывали у Уэнсдей неприятного отторжения, которое она раньше постоянно испытывала при каждом акте нарушения её личного пространства. Любовь к Ларисе превратила её в мягкую и человечную. И как бы парадоксально это ни было, но сейчас девушке действительно нравилось отдаваться сентиментальным эмоциям. Мортиша первой оторвалась от Уэнсдей и перевела загадочный взгляд на свою сжатую руку, в которой что-то держала. — Я тебе уже когда-то говорила, что это настоящий эликсир любви, способный растопить даже самое холодное сердце, — в разомкнувшейся ладони мамы девушка обнаружила небольшой коричневый флакон, точно такой же, который она ей подарила на восемнадцатилетние. Духи с эфирным маслом ванили. В памяти Уэнсдей моментально пронеслись все приятные моменты, когда в порывах нежности и страсти Лариса говорила ей, что её сладкий запах — это единственный запах, который она бы хотела вдыхать всю свою жизнь. Неужели, это действительно эликсир любви? Но прекрасно зная то волшебство, которое её мама творила с эфирными маслами, девушка на самом деле могла в это поверить. На губах Уэнсдей появилась улыбка. Если эта ваниль и помогла ей хоть немного завоевать сердце Ларисы, пусть будет так. Ведь главное — результат. — Это моя новая улучшенная формула, — прошептала Мортиша, с лукавой улыбкой протягивая флакон, — с афродизиаком. Надеюсь, это наконец-то поможет тебе познакомиться с каким-нибудь парнем в Гарварде. Улыбка в миг исчезла с лица Уэнсдей. Приплыли. Только этого ей не хватало. — Не думаю, что это то, чего я хочу, — честно призналась девушка, и взяв протянутый флакончик, сразу же убрала его в карман чёрных джинс. У неё уже есть своя самая любимая половинка в лице Ларисы, которую не сможет заменить никто и никогда в этом отвратительном мире. И только она будет вдыхать этот сладкий аромат с её кожи. Внимательно осмотрев Уэнсдей, Мортиша странно улыбнулась и подошла ближе. — Или с девушкой, — тихо прошептала мама. Моментально Уэнсдей почувствовала, как её бледные щёки начали покрываться предательскими румянцем. Она была совсем не готова к таким словам. И она была совсем не готова обсуждать с Мортишей свою личную жизнь. Желая хоть как-то взять ситуацию под ускользающий от неё контроль, девушка вновь открыла дверь машины, готовая отправиться в дальний путь. — Ты точно не хочешь, чтобы мы с мамой поехали с тобой? — в который раз за сегодня слезливо произнёс Гомес. — Я не думаю, что это хорошая идея. Ларча будет вполне достаточно. А вам надо присматривать за Пагсли, — Уэнсдей бросила взгляд на стоявшего позади родителей брата, лицо которого было страшнее смерти. Вот за него девушка действительно переживала. — Братец, если кто будет обижать тебя, сразу применяй мой секретный приём, — Уэнсдей подмигнула Пагсли, от чего на его лице появилась натянутая улыбка. Медленно подойдя к девушке, парень протянул ей чёрный прямоугольный предмет. — Уэнсдей, — Пагсли замялся, нервно поправляя свою футболку, — надеюсь, теперь ты станешь настоящим писателем, как всегда и хотела, — с этими словами парень наконец отдал свой прощальный подарок. Девушка осторожно взяла чёрный прямоугольник, внимательно его разглядывая. Это был блокнот, на обложке которого красовался большой серебристый скорпион, а рядом был такой же, но поменьше. — Спасибо, Пагсли, — Уэнсдей крепко обняла брата, просто поражённая его вниманием и заботой. Внезапно девушка почувствовала лёгкое прикосновение к своей ноге и увидела Вещь. Похоже, у него тоже был для неё подарок. Каким бы странным это не было, но во всей своей мрачности и необычности её семья всегда была очень внимательной и любила дарить друг другу подарки по поводу и без. Но сейчас действительно был повод. Только теперь Уэнсдей совсем не понимала, радостный он или печальный. Нагнувшись к Вещи, который держал в своих пальцах подарок, девушка улыбнулась. Эта была лента для её пишущей машинки. Именно Вещь всегда приносил Уэнсдей треклятую ленту, которая имела свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. — Спасибо, — девушка крепко сжала синевато-серые пальцы и выпрямилась во весь рост. В последний раз осмотрев свою необычную семью, Уэнсдей почувствовала, что сама готова была расплакаться. То ли она действительно стала взрослее, то ли это прощание слишком тяжёлое. Сделав глубокий вдох, девушка наконец повернулась к машине и села на заднее сидение. Вот и всё. Впереди новая жизнь. Без её семьи. И без Ларисы. Ларч вставил ключ в зажигание, и машина медленно отъехала от семейного особняка Аддамсов. Смотря на свою печатную машинку, Уэнсдей вспомнила тот пасмурный день, когда она ехала в академию «Невермор». Строптивая, дерзкая, незамечающая ничего вокруг и думающая лишь о своих интересах и собственном благополучии. Девушка категорически не хотела очутиться в очередном учебном заведении с кучей глупых подростков. Но знала ли она тогда, что эта академия настолько изменит её и самое главное — подарит ей любовь всей жизни. А Гарвард, похоже, теперь забирал эту любовь. Какая ирония. Она ещё не насытилась Ларисой. Хотя, наверное, этого не произойдёт никогда. Ей всегда её будет мало. Уэнсдей подняла глаза на чистое голубое небо. Одинаково мелькающие деревья вдоль дороги словно погружали её в глубокий транс. Она не спала всю ночь. Она думала о Ларисе и о том, как теперь они смогут продолжать свои отношения. Ведь теперь девушка не сможет приезжать к ней на выходные. А если и сможет, то это будет очень редко. Ещё реже, чем было до её поступления в Гарвард. Будь он проклят. Глаза Уэнсдей начали медленно закрываться. Но её мысли всё равно были заняты Ларисой, которая нежно её целовала в аэропорту на прощание. Тогда она даже не смогла обернуться в след, потому что была уверена, что расплачется. Следом за этим девушка увидела Ларису с красивой женщиной, которая целовала её, пока Уэнсдей сидела в странном тёмном помещении, напоминавшим библиотеку. По-видимому Гарварда. Потом Уэнсдей увидела, как стоит с большим красным дипломом на своём выпускном. Её родители радостно хлопают ей. Пагсли превратился совсем во взрослого юношу, рядом с которым стояла милая девушка. В этой всей родной толпе Уэнсдей не могла разглядеть единственного человека, которого действительно хотела бы увидеть на своём выпускном. Девушка взволнованно подошла к маме. — Где Лариса? — Какая Лариса? Уэнсдей, что с тобой? — Лариса Уимс, — девушка не прекращала безуспешные попытки найти женщину в огромной толпе. — Моя дорогая, она уже давно не Уимс. Лариса женилась на одной прекрасной женщине. И теперь они вместе воспитывают ребёнка, — Мортиша провела рукой по щеке Уэнсдей, — тебе тоже не помешало бы подумать о личной жизни и продолжении рода. Нельзя тратить всю свою жизнь лишь на учёбу. Найди наконец себе достойного человека. Уэнсдей не могла поверить этим словам. Она точно знала, что Лариса её любит и никогда бы так с ней не поступила. — Я нашла такого человека. Человека, с которым хочу провести всю свою жизнь. — И кто это? Уэнсдей? Уэнсдей Аддамс… — Мисс Аддамс? — девушка почувствовала, как холодная рука неприятно трогает её за плечо. Наконец открыв глаза, Уэнсдей увидела перед собой безэмоциональное лицо Ларча. Осмотревшись по сторонам, она заметила длинный шлагбаум и пост охраны. Она уже в Гарварде. Всего того кошмара не было на самом деле. Это был лишь глупый сон уставшего мозга. И он не имеет и никогда не будет иметь никакого отношения к реальности. — Мисс Аддамс, меня не пускают. Дайте свой пропуск, — произнёс выжидающе Ларч. Уэнсдей потёрла заспанные глаза и потянулась в большую сумку за гарвардским пропуском. Протянув его Ларчу, девушка увидела, как охранник, внимательно осмотрев Ларча, открыл шлагбаум, и машина наконец-то въехала в ворота теперь кажущимся таким нежеланным студенческого городка. Подъехав ближе к высокому зданию, в котором девушке теперь придётся жить, Ларч заглушил мотор. — Вы готовы, мисс Аддамс? Мне выгружать багажник? — мужчина осмотрел Уэнсдей, которая до сих пор не могла поверить, что она в Гарварде. Назад пути нет. — Да, я готова, — произнесла девушка и медленно вышла из машины. На первый взгляд всё выглядело очень красиво. Величественные зелёные деревья, огромные просторные лужайки, на которых под весенним солнцем расположились студенты, внимательно изучающие какую-то литературу, кто-то писал в блокнотах. Кто-то рисовал. Максимальная концентрация творческих людей в одном месте. Всё именно так, как себе всегда и представляла Уэнсдей. Но какое-то странное чувство не покидало её. Словно это всё точно не то, чего она так хотела. Потому что здесь не было и никогда не будет Ларисы. Вспоминая свой отвратительный сон, девушка со всей силой старалась его забыть. Этого никогда не произойдёт. Она закончит Гарвард и Лариса будет ей хлопать вместе с родителями. Все будут знать об их отношениях и будут их поддерживать. Они с Ларисой будут жить вместе с маленьким ураганчиком и вместе встретят старость. Всё будет именно так. Пытаясь ободрить себя придуманным желанным будущим, Уэнсдей взяла несколько коробок и вслед за Ларчем направилась ко входу в здание кампуса. Она понятия не имела, что и кто ждёт её за дверью. Зайдя в свою комнату, девушка точно не ожидала увидеть то, что она увидела. На небольшой кровати у открытого окна сидел парень в яркой голубой рубашке. Похоже, Энид была права, что сейчас не разделяют людей по полам в кампусе. На вид ему было лет двадцать пять. Его лицо украшали чёрные, как смоль, растрёпанные волосы и маленькие усики, точно такие же, как у её папы. Парень точно был мексиканцем. От этого факта почему-то стало приятно на душе. — Привет, — произнёс он с лучезарной улыбкой, — меня зовут Диего Джонс. Я догадываюсь, что ты ожидала увидеть здесь какую-нибудь девушку. Но вот он я. Меня заселили в самый последний момент. Похоже, у них не осталось комнат с парнями. Ты же знаешь, что сейчас максимально пытаются исключить дискриминацию по половой идентичности. Поэтому на ближайшее время мы будем соседями, — парень резко вскочил с кровати, на которой лежала куча разных альбомов и фотографий вперемешку с карандашами и ручками. Диего производил очень парадоксальное впечатление: его внешность была типично мексиканской, а акцент был поистине британским. Но главной особенностью, которую только теперь могла заметить девушка, это был его высокий рост. Она сразу же почувствовала, что стоит рядом с Ларисой. — Позволь мне помочь тебе, — парень потянулся к коробкам в руках Уэнсдей, — вообще эксплуатируй меня, как только пожелаешь. Я с удовольствием буду помогать такой милой девушке. — Уэнсдей Аддамс, — как можно мягче представилась девушка, вспоминая слова Ларисы, что не надо наживать себе врагов и один в поле не воин. — Какое оригинальное имя. Мне так нравится! — Диего взял из рук девушки коробки и аккуратно поставил их на её половину комнаты. Бросив изучающий взгляд на маленький холодильник, парень почесал затылок. — Вообще-то я уже купил холодильник. И поверь мне, второй нам точно пригодится, потому что кормят в гарвардской столовой просто отвратительно. Я здесь всего несколько дней и совсем не в восторге. Ты знаешь, я обожаю готовить. Если захочешь, мы можем готовить вместе. Уэнсдей смотрела на Диего и с неподдельным интересом слушала бесконечный словесный поток. Он действительно напоминал мужскую версию Энид с внешностью её молодого папы. — Прости, если я кажусь тебе слишком навязчивым, — Диего провёл рукой по своим чёрным растрёпанным волосам, — просто, когда я сильно нервничаю, то начинаю много говорить. И чаще всего из этого выходит ерунда. А так как я сейчас сильно нервничаю, потому что хочу произвести на тебя хорошее впечатление, то говорю… Ну ты поняла. Надеюсь, — Диего нервно начал разглаживать свою рубашку. Ну точно Энид в мужском обличии. Не самый плохой вариант, который мог бы ей попасться. Уэнсдей кинула сумку на свою кровать и внимательно осмотрела помещение. Комната была небольшой, но очень светлой. Два окна выходили на огромную поляну с деревьями. И самое приятное, что окна располагались на западе, а это значит, что Уэнсдей сможет любоваться закатами, пока будет сидеть за своим столом, набирая на машинке очередной текст. Неплохо. Могло быть и хуже. Бросив взгляд на притихшего на кровати Диего, девушка наконец-то взяла свой телефон и открыла переписку с Ларисой. Последнее сообщение, которое она ей написала, это об успешном приземлении самолёта. Сейчас Уэнсдей хотелось столько всего ей сказать. Рассказать обо всех своих страхах и переживаниях. Но вместо этого девушка, как всегда осталась немногословна и набрала всего три слова. [Я на месте] Через несколько секунд телефон оповестил о новом сообщении. [Я горжусь тобой. Это начало невероятного путешествия, Уэнсдей] Или начало неизбежного конца, подумала девушка. Весна определённо принесла изменения в её жизнь, но такие ли изменения ей нужны были? Очередной сигнал сообщения вывел Уэнсдей от неприятной рефлексии. [Она прекрасна] На экране телефона появилось фото красной розы. Той розы, которая вчера даже и не думала цвести. На лице Уэнсдей впервые за время своего пребывания в Гарварде появилась искренняя улыбка. Лариса не должна была сегодня приходить в её съёмную квартиру. Но она пришла. И от этой мысли стало чертовски приятно. Может всё не так уж и плохо?