Megaphone to My Chest

      — Готовишь ты неплохо, — пробормотал Сюэ Мэн, набивая рот ещё одним куском острой жареной свинины. Мо Жань бессмысленно таращился на красные брызги на тарелке и крошечные капли масла чили по краям рта Сюэ Мэна, задаваясь вопросом, была ли просрочена тобадзян, которую он использовал для блюда, или нет.       Очень вероятно, что была. Мо Жань выкопал банку из глубины своего крошечного холодильника, возможно она находилась там с тех самых пор, как он переехал сюда в прошлом году. Если паста забродила…       — Что с тобой не так?       Мо Жань моргнул. Затем отложил палочки для еды в сторону от всё ещё полной миски с рисом и покачал головой:       — Всё в порядке.       Если паста забродила, но он приготовил её при достаточно высокой температуре…       — Ты ужасно тихий, — подозрительно заметил Сюэ Мэн, наугад подцепляя следующий кусок мяса. Маслу чили потребуется несколько стирок, чтобы смыться, если оно испачкает ткань; Мо Жань собирался повторить Сюэ Мэну то, что сказала бы госпожа Сюэ, если бы увидела, как ест её сын, но у него не хватило энтузиазма на поддёвку. Впервые.       — Я не выспался прошлой ночью.       Сюэ Мэн настороженно посмотрел на него:       — У тебя нет… у тебя нет… вируса, не так ли?       Мо Жань фыркнул. Вирус был бы более лёгким спутником, чем бардак в его голове.       — Было бы так глупо, если бы ты переехал ко мне на карантин, а я оказался бы больным, верно?       Что Мо Жаню действительно нравилось в поддразнивании, так это то, как лицо Сюэ Мэна выдавало каждую его мысль. Должно быть, здорово расти любимым сыном в обеспеченной семье, где всё, что только можно пожелать, под рукой. Конечно, Мо Жань знал, какие трудности пришлось пережить его дяде и тёте, чтобы достичь того, что они имели, но Сюэ Мэн был тогда слишком молод, чтобы понимать происходящее. Всё, что он знал, — это лёгкое бремя следования по мягкому уютному пути, проложенному трудом родителей.       И, как и всегда бывает с детьми, которые никогда не знали жизненных невзгод, Сюэ Мэн так и не научился скрывать свои эмоции от других людей, к лучшему это или к худшему.       Прямо сейчас его лицо покраснело в области носа, а гладкая кожа щёк распространила цвет до самых ушей. Мо Жань зачарованно наблюдал, как нижняя губа этого потрясающего человека исчезает во рту, зажатая между двумя рядами маленьких белых зубов.       — Это не то, чем можно шутить. Если ты заболел… Мо Жань, ты должен сказать мне, если заболел, нужно оказать тебе медицинскую помощь. Ты знаешь, что можешь…       — Я не заболел, — перебил Мо Жань. Иногда было очень весело доводить Сюэ Мэна до белого каления, иногда странно трогательно. Губы его брата слегка дрожали, и ему захотелось протянуть руку и погладить его по голове, даже если за это, скорее всего, он получит сильную пощёчину, как только Сюэ Мэн достаточно оправится от кратковременного приступа сострадания. — Ешь, — сказал он и подавил смутное чувство вины.       Он очень, очень надеялся, что срок годности тобадзяна не истёк.

***

      Конечно, чтобы соответствовать теме всего, что уже шло не так в его жизни, тобадзян была просрочена.       — Тебе что-нибудь нужно?       Сюэ Мэн застонал из ванной, и послышался звук, который Мо Жань определённо хотел бы навсегда стереть из своей памяти.       — Мэн-Мэн?       — Завались! Это всё ты виноват!       Верно, но Мо Жань почти достиг своих пределов. Это был отвратительный и трудный день, и нигде в списке дел не значилось «заботиться о брате с пищевым отравлением».       — Тебе принести ещё туалетной бумаги? — обеспокоенно спросил он. Сюэ Мэн швырнул что-то в дверь; оно глухо стукнуло и упало на пол. — Это она и была?       — Иди нахуй!       Ладно. Если его помощь не нужна, он не станет её навязывать.       Зазвонил телефон.       Мо Жань огляделся в поисках источника звука. Это был не его рингтон, а противный громкий звон, который, как он знал, ненавидел Сюэ Мэн, и поэтому было довольно странно видеть, как телефон любимца кафедры мигает на диване с этим звуком. Мо Жань вздохнул и отошёл от двери ванной, где его явно не ждали, – как и в собственной квартире, – чтобы ответить на звонок.       Идиот №1.       — Алло? — сказал Мо Жань в сторону телефона, переводя его в режим громкой связи. С вирусом нельзя проявить чрезмерную осторожность; он ни в коем случае не собирался прикладывать чужой телефон прямо к своему лицу, даже если Сюэ Мэн довольно щепетилен в отношении гигиены.       — Мэн-Мэн?       — Нет, это его брат, — значит, это один из соседей-бойфрендов. — Что ему передать?       — Почему он не взял трубку? — послышался другой голос, почти идентичный первому, но немного медленнее и ниже. — Что случилось с Цзымином?       Мо Жань вздохнул, сжимая пальцами переносицу:       — Обычное расстройство желудка. Эй, просто интересно, когда вы, ребята, разберётесь с тем, что между вами происходит, и он сможет убраться из моего дома?       Телефон замолчал. Мо Жань испугался, что они сбросили звонок.       — Алло?       — Мы сейчас приедем, — наконец ответил голос, и Мо Жань не понял, был ли это первый или второй. Он на секунду задумался, различил ли бы их Сюэ Мэн.       — Нет, не надо, — Неужели никто, кроме него, не понимает, что они на изоляции? Его квартира что, безопасная зона, где все внезапно приобретают иммунитет? — С ним всё будет хорошо. Я просто хотел, чтобы вы знали, что он был очень расстроен, когда пришёл сегодня. Я не хочу совать нос не в своё дело…       — Это было недоразумение-       — Да как угодно, — многозначительно и громко перебил Мо Жань. — Просто постарайтесь исправить это. Я понимаю, что мы не очень хорошо знаем друг друга…       Или вообще не знаем. Если не считать того, что иногда он мельком видел их в кампусе, рядом с Сюэ Мэном или отдельно, всё, что он знал о них — иностранцы, люди в кампусе сходят с ума по ним, занимаются музыкой, учатся на музыкальном факультете и каким-то образом сумели убедить Сюэ Мэна снять с ними квартиру после случайной встречи в кофейне. История была дикой, и Мо Жань не мог поверить своим ушам, когда услышал её в первый раз. Сюэ Мэн за всё время ни разу даже не пригласил его к себе (но согласился на такое!), Мо Жань был более чем доволен общением с ним в основном посредством еженедельных семейных ужинов в резиденции Сюэ и ночных онлайн-игр. Было легче выйти из сети, чем терпеть настойчивое присутствие Сюэ Мэна рядом.       Голосам в телефоне, по крайней мере, хватило благоразумия молчать, пока он продолжал:       — Но он более чувствительный, чем кажется. Если вы к нему плохо относитесь…       — Мы знаем, — сказал холодный голос. — Мы это исправим. Если ты сможешь держать нас в курсе…       — Не-а. Сами держите себя в курсе. Делайте всё, что нужно, но без меня. Я не замешан в этой… истории.       Наступила короткая пауза.       — Хорошо, спасибо. Можешь сделать ему имбирный чай для желудка? — «Должно быть, это другой близнец», — подумал Мо Жань, отметив небольшие различия в манере их речи и заметно более вежливые выражения.. — Он любит его несладким.       Конечно, Мо Жань знал это. Он и Сюэ Мэн были созданы из одного теста в том, что касается вкусовых рецепторов.       — Принято. Пока.       Когда связь прервалась, Мо Жань вздохнул и уставился на пустой экран телефона, задаваясь вопросом, действительно ли он может давать советы по отношениям, учитывая, что даже те профессиональные, которые были между ним и Чу Ваньнином, с треском развалились.       Он снова подумал о лице Чу Ваньнина, которое видел сегодня утром, розовом от ярости и от чего-то ещё, чего-то, что он определённо не должен был видеть. Что ж, по крайней мере, он не одинок в своём странном желании.       Чу Ваньнин тоже его хотел.

***

      — Сюэ Мэн, ты выглядишь очень плохо.       Сюэ Мэн в настоящее время прятался под одеялом, схватившись за живот; перед ним стояла дымящаяся кружка имбирного чая. Мо Жань уступил ему кровать, чувствуя некоторую ответственность за нынешнее плачевное состояние своего брата.       Но, похоже, тот нисколько не оценил этого.       — Ты хочешь, чтобы я тебя пнул? Я пну, — предупредил Сюэ Мэн, и его голос звучал так же несчастно, как он выглядел. — Что ты, мать твою, добавил в еду, и почему у тебя самого ничего не болит?       Мо Жань знал ответ на этот вопрос. Молодой господин Сюэ, вероятно, никогда не тренировал свой желудок справляться с просроченной пищей, как жизнь заставила сделать Мо Жаня и, ну, он не мог его в этом винить. Он знал, что это плохая привычка — никогда и ни на чём не проверять срок годности.       Его желудок мог бы выдержать даже сырое просроченное мясо, хотя он никогда не проверял…       — Скорее всего, просто мои превосходные гены, — ответил он вместо этого. — Послушай, если завтра тебе не станет лучше, возможно, мне стоит отвезти тебя в больницу.       Сюэ Мэн фыркнул.       — Нет, спасибо. Отправиться в рассадник болезней во время пандемии? За кого ты меня принимаешь?       Мо Жань подумал, что принимает его за человека, который покинул дом из-за размолвки со своими странными парнями, но оказался не настолько склонен к суициду, чтобы сказать это прямо.       — Разве тебе завтра не предстоит читать лекцию?       Даже если он больше не аспирант Чу Ваньнина (при условии, что тот уже проинформировал кафедру и Сюаньцзи-лаоши о переводе), он всё равно хорошо помнил программу занятий. Сюэ Мэну не нужно было предварительно записывать лекции, любимцу кафедры, выигравшему национальную премию и бла-бла-бла.       Мысль о записи лекции заставила Мо Жаня почувствовать себя ещё более опустошённым.       Сюэ Мэн застонал:       — Ебать. Ты прав. Не знаю, смогу ли я это сделать. Хм, а ты можешь…       Мо Жань точно знал, о чем Сюэ Мэн собирается попросить.       —...написать Чу-лаоши и спросить, можем ли мы поменяться?       Боже.       Какое право он имеет писать Чу Ваньнину теперь?       — Это всё твоя вина, поэтому ты должен взять на себя ответственность, — сказал Сюэ Мэн, выглядывая из кокона. Пар от имбирного чая дошёл до его носа, и он осторожно принюхался, потянувшись к кружке. — Скажи ему, что мне очень жаль, но какой-то чёртов идиот отравил меня, так что…       — Я не травил тебя, — запротестовал Мо Жань, но Сюэ Мэн лишь пристально посмотрел на него и сделал глоток. И скривился. Желудок Мо Жаня упал. — Ладно, неважно. Просто отдохни. Возможно, завтра ты почувствуешь себя лучше.       — Я в этом сомневаюсь, — зловеще произнёс Сюэ Мэн.       И поэтому, когда Мо Жань с колотящимся сердцем нажал «отправить», он тут же захлопнул ноутбук.       Если той ночью он пять раз проверил электронную почту, прежде чем заснуть, то это было только потому, что он хотел убедиться, что не пропустит какие-нибудь важные новости из университета.       Не было абсолютно никакой причины, по которой Мо Жань решил спать с телефоном под подушкой, свернувшись калачиком на диване, под чередующиеся звуки храпа Сюэ Мэна и включения/выключения света в ванной через равные промежутки времени, в ожидании вибрации от электронного письма, которое так и не пришло.       Абсолютно никакой причины.