Скорпионы не жалят утят

*третий курс*

— Сегодня, мы разобьем вас на пары со студентами курса программирования. Выполненный проект станет вашим экзаменом. Мы узнаем, как вы можете работать в командах, какие инновационные технологии вы изучили и какие программы познали. Мы разобьём вас по парам с куратором курса программирования. Защита проекта будет двадцатого декабря. Оценки вы увидите двадцать пятого.       В аудиторию входит около сорока человек с курса программирования и встраиваются у стенки, смотря с широкими улыбками на дизайнеров, большую часть которых составляли девушки. Маша быстро печатает пальцами в общую беседу команды задание, зная, что команда сегодня работает. Дима, Егор и Антон сегодня поехали показывать созданную программу одной онлайн школе. Машу оставили за старшую. В такие моменты, она приходит к старостам ребят, с которыми построила дружеские отношения на покупке сладостей и на праздники дарит девчонкам карточки в косметические магазины. Те радостно выдают Морозовой помимо домашки, еще и сами сделанные задания. Бонусом идут свежие сплетни с потока. — Булаткин с Иванченко, — Олеся рядом с Машей радостно улыбается, поднимает руку и кивает, обещая передать информацию ее партнеру. — Слава Богу, я бы другого не пережила, — откидывается на спинку стула, вытирая несуществующий пот со лба. — Ну с нашими проще всего, — пожимает плечами Маша. — Позов и Парфенюк.       Оля поднимает руку и поворачивается к Маше. Они встречаются взглядом, и Маша поднимает телефон, без слов объясняя, что скинет Диме контакты Оли. Может по удачливой воле судьбы ее поставят с Антоном и ей не придется уговаривать препода самой? — Морозова и Сабуров!       По аудитории проходит удивленный шепот. Маша замирает с открытым ртом, как и Олеся рядом. Та смотрит выпученными глазами на подругу.       Кто угодно, только не он. — Прощу прощение, — поднимает руку Маша, привлекая внимания преподов. — Могу ли я быть в паре с Антоном Шастуном? — Конечно, Мария, вы можете… — начинает спокойно ее преподаватель, но женщину прерывает куратор другого факультета. — Ни в коем случае! — восклицает недовольно мужчина, приближенный по внешности к возрасту деда. — Пусть Шастун отдувается с кем-то другим. Знаю я про вас, Морозова! — чуть ли не кричит с пеной у рта, показывая на Машу пальцем. — Своему парню всё домашнее задание выполняете! — по аудитории разносятся смешки. — Вы будете с Нурланом. А ваш Шастун пусть справляется без чужой помощи. Неуч.       Тут уже аудитория, включая и программистов, и дизайнеров, взрывается смехом. — Шастун — неуч, — смеются студенты до слез в глазах. Маша лишь ахеревше смотрит на куратора программистов. — Тишина! — срывается на крик буйный дед. — Я лично прослежу за вашей с Нурланом работой, Морозова! И только попробуйте помочь Антону. Вам понятно? — девушка кивает с открытым ртом, не зная, смеяться ей или плакать. — Есть у вас мальчики в группе? — обращается к куратору дизайнеров.       Женщина слабо кивает, тоже находясь в прострации от поведения мужчины. — Сережа Горох, — парень сразу же встает с места и широко улыбается. — Вот! Вот этот не соблазнит негодника. Постоять за себя сможешь, парень?       Кажется, аудитория лежит на полу, захлебываясь судорогой смеха. — Смогу, — уверенно выдает Сережа, вытягивая лицо, чтобы не смеяться. — Отлично!       Маша дописывает сообщение с парами проекта в беседу и отправляет. Олеся вытирает потекшую тушь с глаз. — Пиздец, — тихо шепчет Маша себе под нос, замечая на себе самодовольный взгляд Сабурова.       После пары Маша выходит из аудитории, болтая с Олей и Олесей. Они все еще хихикают. — Морозова! — зовет низкий голос у двери. Маша оборачивается, замечая Нурлана.       Тот весь сверкает счастьем. Пуговицы на вороте поло расстегнуты, сумка из дорогой кожи свисает с его плеча. Он подходит ближе к девушкам. — Привет, — спокойно выдает Маша. В груди зарождается отчетливое, скручивающее все нутро чувство. Тревожность — вот что она чувствует рядом с этим парнем. — Привет, — улыбается во все зубы, не стесняясь легкой кривизны. — Встретимся сегодня? Обсудим проект и начнем работать. Ты же девушка занятая, понимаю, что у тебя мало времени.       Голос слащавый, как и улыбка. Может кто-то и не заметит подвох, но Машина интуиция кричит об опасности. Стучится во все части тела, заставляя кровообращение нарушить нормальную работу. Незаметно для парня, Маша крепче сжимает руку Олеси, которая стоит рядом. — Я свободна после пяти. Скину адрес кафе в телеге. — У тебя есть мой номер? — он достает свой последний айфон из кармана в золотом чехле. — Есть, — удивляет его Маша. — Что же ты до этого не писала? — хитро прищуривается. — У меня есть номера всех одногруппников Антона, Димы и Егора. — Я понял, — он кивает и убирает телефон. — Тогда в пять в кафе. С нетерпением жду. — До встречи, — безэмоционально кивает Маша. — Девушки, — кивает с улыбкой Олесе и Оле, задерживая на каждой взгляд и уходит. — Какой же он мутный, — шепчет Оля. — Почему он многим нравится? — Потому что у девочек проблемы с моделью мужчины рядом, — отрезает Олеся. — Козерог, — выдает тихо она, будто сказала не одно слово, а целую поэму, описывающую характер парня.       После пар они выходят на улицу, прощаются с девочками из группы и остаются вдвоем. Маша смотрит в даль, находясь в своих мыслях. Две пары она сидела, как на иголках, молясь, чтобы время замедлилось. Морально готовилась, пытаясь успокоить попрыгунчик тревожности, скачущий по всей черепной коробке. — Маш, — аккуратно начинает Олеся, касаясь запястья кудрявой девушки. Та наконец-то выходит из транса, поднимая невидящие глаза на подругу. — Звони сразу мне, да? Если что-то произойдет. Или Сереже, он приедет. Ребята заняты до вечера, но я думаю, что и они подскочат. — Олесь, — начинает тихо девушка, а потом натягивает выработанную за года улыбку. — Чего ты напряглась так? Все нормально будет, — говорит мягко, касаясь плеча Олеси. Нужно успокоить ее. — Сделаем все и разойдемся. Сомневаешься в моей силе? Или остроте языка?       Маша прикладывает все силы, чтобы улыбка получилась настоящей. Той, к которой ребята привыкли. Она сильная. А это просто тревожность. Ничего особенного. — Зайка, я просто, — начинает взволнованно Олеся, опустив голову. Маша обнимает подругу и мягко качает из стороны в сторону. — Ну что ты распереживалась? Нурлан не баг в программе, не ошибка в коде и не душный заказчик, который не может определиться с цветами, — поглаживает по спине и целует Олесю в щеку с громким звуком. — Просто урод, который считает, что неотразим. На меня его обаяние не действует. Не переживай и езжай домой. — Ладно. Напиши, как будешь в кафе. — Хорошо. На связи.       Они еще раз обнимаются, крепче, будто расстаются не на остаток дня, а на неделю минимум.       Машу это напрягает. Машу это тревожит. Маша чувствует ком в горле и холодящий жилы страх.       Она отправляет адрес кофейни Нурлану, выбирая ту, где в такое время людно. А еще комфортно, чтобы она знала персонал и меню. Нужно сохраниться. Выпить любимый кофе, заказать тост с помидорами и страчателлой. Да, она просто голодная. Никакая это не тревога.       Верно?       Нурлан уже сидит за столиком и машет Морозовой рукой. Он встает к остановившейся у столика девушки и протягивает руки, чтобы снять пальто. Маша теряется, но приходит в себя за пару секунд, разрешая помочь. Парень вешает ее пальто на соседний стул и садится рядом. Стол круглый, всего четыре стула: на одном вещи Нурлана, на втором вещи Маши.       Она достает ноутбук и садится на стул, отодвигаясь от парня настолько, насколько позволяет расстояние до стула с вещами. — Рад, что ты пришла. — У меня не было выбора, — выдает спокойно девушка, запуская ноутбук. Благодаря Антону, у нее теперь какой-то сверхбыстрый процессор. Он подарил его девушке на восьмое марта, под предлогом, что ее полудохлый. Хотя тот жил поживал всего пару лет без единого сбоя. — Так не хотела работать со мной? — Надеялась, что смогу выбрать кого-то из своей команды. — Так это не интересно, — бодро говорит Нурлан, широко улыбаясь. — Вы работаете вместе каждый день. Надо менять компанию. Ты ж не всегда будешь работать с ними. — Кто знает, — жмет плечами девушка, сосредотачиваясь на мыслях о проекте. Надо сделать что-то легкое и быстрое. Плевать на уровень знаний, который она покажет. Ей все равно накинут бал за старания на лекциях и все выполненные домашки. — Что? — удивляется парень. — Это тебя Шастун надоумил? Надо же развиваться, а не сидеть на месте. — По-твоему, если люди работают вместе, то они не развиваются? — поднимает брови Маша, скрывая презрение. — Может ты в заложниках? — говорит ниже, двигаясь ближе. — Шастун тебя держит при себе, потому что боится, что ты найдёшь лучше? Правильно боится. — Нурлан, — Маша смеётся, поднимая на него глаза. — Антон лучший. Ему не нужно ни с кем конкурировать. — Ты глупая, если серьёзно так считаешь. — Видишь, — она наклоняет голову, расплываясь в холодной улыбке. — Антон никогда бы не назвал меня глупой. Так что давай быстрее сделаем сайт и разойдемся. У меня ещё куча дел сегодня. — Для тебя это так легко? — Домашка? Да. Очередная практика, чтобы не забыть простые программы. — И ты совсем не устаёшь? Не хочется посидеть на шее у родителей? Ты же можешь не работать. Можешь найти богатого парня, в конце концов. — Нет, нет и ещё раз нет. Меня все устраивает. — Даже Антон? Тебе нравятся плохие парни? — Он не плохой. — Говорят, что он абьюзер, холодный, молчаливый, прогуливает и грубит всем. — И где здесь он плохой? — не отводя взгляд от экрана без интереса кидает Маша. — А это для тебя не плохо? — Нет. — А что для тебя плохо? — Работать не собираешься? — Нет. Хочу подольше побыть с тобой.       Маша хмурится, чувствуя, как в голове загорается ярко-красный свет. Они явно разговором идут не в положительную беседу. А сдерживать себя девушке не удается. — Давай так, — спокойно начинает Маша, отодвигая ноутбук, складывая руки на столе. — Мы или работаем в темпе вместе, и ты наслаждаешься тем, что дают. Или мы работаем раздельно, перекидывая друг другу материал по почте. — А ты бы как хотела больше? — как же раздражает этот игривый голос. — Я за командную работу, так будет быстрее, но если ты не прекратишь, то я уйду. — Тебе не нравится нежность? Мне быть грубее? — он касается её запястья, проводя по нему указательным пальцем. Маша одергивает руку, прижимая к груди. Ее глаза быстро темнеют. Она со скрипом отодвигает стул и встает. — Тих, тих, ну куда ты.       Нурлан встает следом, возвышаясь над Машей своим двухметровым ростом. Смотрит с высока, продолжает улыбаться. — Работать, — сквозь зубы цедит девушка, захлопывая ноутбук. Парень хватает ее за руку и дергает на себя, прижимая к крепкой груди. — Ну прости. Я все понял. Никаких больше шуток про твоего ненаглядного. — Отпусти руку, — холодно, тихо. Лишь бы голос не задрожал от страха. — Да ладно тебе, — шумно выдыхает, а глаза становятся по-опасному хищными, пугающими. — Я больше не буду. — Больше и не надо. Отпусти, — делает ещё одну попытку вырвать похолодевшую руку. — Да что ты строишь из себя недотрогу! — повышает голос парень, срываясь на рычащие нотки, сжимая руку девушки сильнее. По спине начинает бежать холодный пот, а все нутро дрожать. — Не трогай меня! — кричит во все горло Маша, привлекая внимание всей кофейни. Нурлан теряется от направленных на них взглядов посетителей и персонала. Он разжимает руку, давая Маше свободу. Быстро скинув все вещи в сумку, она подхватывает пальто со стула, не заботясь об упавшем на пол желтом шарфе. Быстрым шагом, под стук своих же каблуков, она выходит из тишины кофейни.       Несколько метров она идёт без пальто, пока не ощущает, что начинает дрожать от холода. Ей так хотелось убраться из того места, где было небезопасно и страшно до ужаса. Она останавливается, оглядывая местность. Незнакомый район. Господи. Сколько она шла?       Дрожащими пальцами она надевает пальто, которые прижимала к груди. Нервно оглядывается за спину, боясь, что Нурлан может пойти за ней. Рукавом кардигана, вылезающем из-под пальто она вытирает мокрые от слез щеки. Шагает дальше, не сбиваясь с ритма каблуков, который так четко передает стук сердца в груди. Сквозь пелену слез, которые она бесконечно вытирает, видит безлюдный сквер с лавочками и какой-то статуей.       Маша садится на лавочку, ставя сумку под ноги и сгибается пополам, накрывая голову руками. Грудь сжимает болью в сердце, воздуха катастрофически не хватает. Ей жарко и холодно одновременно. Голова кружится, глаза не открываются от водопада слез, который смывает макияж.       Страх, боль, паника, беспомощность, усталость накатывают одной эмоцией — истерикой. Она не помнит, когда в последний раз её разрывало от чувства ужаса, такого мокрого, холодящего каждую клеточку тела. Когда ты осознаешь, что ты бессильна. Нурлан огромной скалой возвысился над ней, разрушая всю уверенность в себе, всю силу характера лишь тем, что он физически крупнее. Агрессивный, злой, не отстающий. Его улыбка стоит перед глазами, и Маша дергается, поднимая голову, боясь вновь увидеть кошмар перед собой.       Дрожащими руками Маша зарывается в волосы, сильно оттягивая корни. Причинить себе боль, переключить мысли. Перестать задыхаться.       Перестань задыхаться. Просто дыши. Ты в безопасности.

      Нет. Ты одна. Ты никому не нужна. Сходи с ума. Рви волосы на голове. Беспомощная. Слабая. Ничтожная. Ты ничего не можешь. Ты букашка, которую раздавили.

      Рыдания вырываются из груди Маши. Она захлебывается, слыша мерзкий голос в голове. Бьет себя по груди, в надежде успокоить сердце, перезарядить его.       Больно. Как же блять больно. — Девушка! Господи, девушка! — к ней кто-то подбегает. Голос женский, взволнованный. Она касается рук Маши. — Что с вами? Как вам помочь? Вы меня слышите?       В ответ только рыдания, дрожащие, ледяные руки и лицо в туши. Никакая она не водостойкая, уважаемые производители.       А потом темнота. Какие-то крики.       Маша уже не чувствует.       Смекалистая девушка звонит в скорую и остается рядом. Пока она ждет, то достает телефон Маши и у нее получается разблокировать его отпечатком пальцы. Она открывает Телеграм, находя разные беседы и переписки. Она решает позвонить контакту «Лосенок», с которым у Маши был последний диалог не так давно о том, что она подъехала к кафе. — Да, Машуль? — Прошу прощение, это не Машуля. Меня зовут Варя, я нашла вашу подругу в истерике. Она потеряла сознание. Я вызвала скорую, — говорит запинаясь, с паузами, но по делу. — Что? Где… где вы находитесь? Варя, вы можете оставаться со мной на связи?       Варвара называет адрес и скидывает геолокацию. Она слышит мат в трубке и копошение. — Я уже заказываю такси, Варя. Я скоро буду. Пожалуйста, Варя, побудьте с ней. Пожалуйста, я очень прошу Вас. — Конечно, я дождусь, — растерянно говорит девушка в трубку. Голова Маши находится на ее коленях, а тело на скамейке. — Я сейчас позвоню друзьям, хорошо? А потом сразу позвоню Вам. Ладно, Варя? — Да, я жду. — Спасибо. Варя, спасибо вам, — нервно говорит подруга девушки. Варя держит телефон в руках и с сожалением смотрит на Машу, которая лежит без сознания. Ее сердце быстро бьется. — Как же вы так, Маша, — шепчет она.       Олеся садится в такси и звонит всей команде, пытаясь дозвониться до Антона в первую очередь. Потом Сережа, который не занят, Дима, Егор, Эд, Арс. Они все подрываются со своих мест. Сережа разворачивается на машине на сто восемьдесят через двойную сплошную, вжав педаль газа в пол. Олеся просит таксиста ехать быстрее за пять тысяч сверху, которые она протягивает водителю. Антон и Дима срываются со встречи с заказчиком, оставляя Егора закончить дела и ехать к ним. Эд оставляет табачку на продавца, выходит на дорогу, заставляя остановиться едущую на него машину такси. Он садится на переднее сидение, протягивает деньги и просит гнать, что есть силы. Потом он достает вторую купюру и протягивает шокированной сзади поссажирке. Арсений выбегает из кофейни, забыв оплатить заказ и бежит, что есть силы, понимая, что находится ближе всех.       Четыре легковых машины едут по одному маршруту, семь человек терзают себя вопросами и переживания.       Только одна машина скорой помощи.       Только одна девушка без сознания.       Арсений первый замечает двух девушек в сквере. Он падает на колени, пытаясь отдышаться. — Что… Что случилось? — он касается холодных щек подруги. — Она давно так? — Минут пятнадцать, — шепчет Варвара.       Арсений снимает куртку с потного тела и накрывает ей Машу. Повязывает дрожащими пальцами шарф ей на шею. Он поднимает ее тело и садится на лавочку, которую Варя любезно освободила. — Можете рассказать, что произошло? — Она плакала. Ревела даже. Задыхалась, била себя в грудь. У меня не получилось докричаться до нее. Простите. — Варвара, вы уже сделали так много для нас. Если вам что-то нужно, то говорите. Мы все сделаем, — хрипло говорит Арсений, прижимая к себе подругу. Он опускает на нее горящие волнением глаза. — Морозова не подыхать, — шепчет, утыкаясь лбом в ее голову. — Мы все за тобой следом пойдем. — Вот ее телефон, — тихо говорит девушка, отдавая смартфон в руку молодому парню. — Дайте мне свой номер, — просит Арсений. — Неправильно будет вас здесь держать. Я позвоню вам сразу, как мы… как мы разберемся, — убирает волосы с лица Маши. — Конечно.       Арсений записывает в телефон Маши номер и отправляет себе. Варвара уходит, оборачиваясь на парочку. У тротуара она замечает черную иномарку, которая с визгом тормозит. Небольшого роста армянин выбегает из машины и проносится мимо Вари к парочке. Ничего себе. Двое мужчин? — Серый! — орет парень повыше. — В аптеку за нашатырем! — Понял! — кричит в ответ пониже и убегает в сторону висящего на соседнем доме креста. — Маша! — доносится голос с конца улицы, откуда бежит девушка в расстёгнутой курте и пижамных штанах. Она подбегает к парню и отключившейся девушке. — Боже, Арс! — Не реветь, — жестко говорит парень. — Серега побежал в аптеку.       Олеся снимает куртку и накрывает ноги подруги, обнимая себя руками. Варя не может перестать смотреть на душераздирающую сцену. — Я говорила ей не ходить, Арс. Я просила быть осторожнее. Это все Нурлан. — Кто? — Сабуров, из группы Егора. Маша виделась с ним. Она написала мне, что в кафе, а потом позвонила девушка. — Вот! — орет Сережа и подбегает к ним, вытянув пакет из аптеки. Он тяжело дышит, закашливается и сгибается пополам.       Олеся достает нашатырь, открывает пробку и подносит к носу Маши. Та дергается и медленно приоткрывает сухие от слез глаза. Сильнее сжимается в комок на коленях Арсения, чувствуя, как тело нуждается в тепло. — Не отключаться, Маш, — говорит строго парень и слегка трясет девушку. — Антон? — тихо выдыхает Маша. — Едет твой Антон, — выдыхает шумно Арс. — Как самочувствие? — Голова болит, — отвечает еле слышно. — Холодно. Тошнит. — Может сами ее в больничку? У меня знакомые есть. — А девушка где? — Олеся оборачивается по сторонам, замечая все еще наблюдавшую в стороне Варю. — Давайте в машину, а я пока что отменю вызов. — На, — Сережа отдает Олесе свою куртку. — Погнали, — кивает Арсений и поднимает Машу на руки. Они с Сережей в темпе подходят к машине и кладут девушку на заднее сидение. Сережа заводит машину, включая на полную печку. Арсений находит кнопки подогрева сидений. Он закрывает дверь, оставляя подругу в машине. Смотрит на Олесю с Варей, потирая костяшки пальцев.       Холодно, сука.       Маша потом раздаст пиздюлей, если они втроем заболеют. Сережа звонит другу в клинику, прося принять их и пробивает маршрут. Оборачивается на Машу, стуча нервно ногой. Она тихо стонет, сжимаясь в комок. — Потерпи, Маш, — просит тихо. Наконец-то Олеся с Арсом садятся в машину. Олеся назад к Маше, Арсений вперед. — На, — Сережа протягивает Олесе телефон. — Скинь адрес Антону. — И Эду, — не забывает Арс.       Олеся отправляет быстро адрес, объясняя ситуацию. — Нам нужно позвонить ее родителям? — отдает телефон и нервно оглядывает парней. Те переглядываются, поджимая губы. — Вытащим ее и позвоним. Она теплеет? — Потихоньку. — Хорошо.       Арсений трет рукой лицо и отворачивается к окну. Сережа едет быстро, совершает резкие, но уверенные маневры, чтобы объехать медленных водителей. Он понимает ответственность, что не один, что нужно смотреть во все стороны.

*

— Где она? — спрашивает Антон, влетев в небольшую клинику. В зоне ожидания на диванчике у стойки с администратором сидит Арс и Эд. Ребята посчитали, что они должны встретить взволнованного парня. — Она в порядке, — четко говорит Арсений, вставая с дивана. Он и Эд ловят Антона за плечи, заставляя остановиться. — Шаст, пойдем покурим, — предлагает Эд. — Я хочу увидеть ее, — говорит серьезно, сбрасывая руки друзей одним махом, чувствуя, как его всего трясет от напряжения. — Она под капельницей. Спит. Выдохни, Шаст. — Арс, блять, я… — Я знаю, — успокаивающе говорит Арсений и снова кладет руки на плечи Антона. Он сжимает их до боли, от чего Антон смотрит на него потемневшими глазами. — Я тебя к ней отведу.       Антон кивает и тяжело дышит. Дима рядом стоит бледный. Молча хлопает глазами, не влезая. Когда Арс чувствует, что парень немного успокоился, то кивает за его спину. — Бахилы и пойдем. Не пугай персонал.       Шастун переводит взгляд на испугавшуюся девушку за стойкой регистрации и тихо бубнит извинения. Он нервно надевает бахилы, порвав один. Сука! Ему хочется порвать все бахилы, что он видит, но продолжает глубоко дышать. Вешает куртку на вешалку и поворачивается к парням, кивая. Он следует за Арсением в открытый кабинет. Маша лежит на кушетке, в ее руке катетер, рядом стоит стойка с двумя стеклянными пузырьками, один из которых наполовину пустой.       Олеся держит Машу за руку, сидя на стуле у кушетки. Сережа сидит на стуле врача, раскачиваясь из стороны в сторону. Рядом на столе лежит пачка таблеток и два стакана воды. — Мы все выпили успокоительное. Вам оставили, — тихо говорит Арсений застывшему Антону.       Антон делает пару шагов вперед. Ему не нравится бледный цвет кожи девушки, в которой он потерялся больше года назад. Ему не нравится, что ее лицо слишком спокойное. Она даже работает с активной мимикой.       Олеся оборачивается на шум за спиной и слабо улыбается парням. Отпускает руку подруги и встает со стула, освобождая его Антону. Она мягко проводит по его предплечью и выходит из кабинета. Эд тянет Сережу за рукав свитшота, заставляя выйти из палаты.       Они остаются наедине.       Антон грузно приземляется на стул, а потом берет руку Маши в свою. Переплетает их пальцы, крепко сжимая. В голове всю дорогу до клиники звучал дрожащий голос Олеси, которая сказала, что Маша потеряла сознание на улице. Он почувствовал всепоглощающий страх, который ежедневно тушил работой, сигаретами и редко алкоголем. Он был сильным для всех, был руководителем, главным в команде. А потом его подкашивает новость о том, что Маша где-то одна, без сознания. И его нет рядом. И он не может телепортироваться в секунду, чтобы оказаться рядом.       И где эта выработанная годами выдержка и сила?       Разум Антона только сейчас приходит в адекватное состояние. Только когда он держит ее руку в своей.       Она в порядке.       Он рядом.       Антон проводит свободной рукой по бледной щеке девушки. Мягко поглаживает, убеждается, что та дышит. Просто спит. Маша спит.       Последний раз, когда он трогал такую бледную щеку — было поздно. Отец скончался в больнице. Он не успел. А до отца был младший брат, чья кожа была покрыта кровавыми разводами. Такая же бледная и холодная. — Ты меня напугала, — шепчет сипло Антон, чувствуя, как глаза становятся красными от сдерживаемых слез. Маша под его рукой немного дергается, а потом сжимает теплую руку крепче.       Сил отвечать нет. Но это Антон. Он здесь.       Шастун опускает голову, утыкаясь лбом в плече Маши. В нос ударяет тонкий запах ее духов. Родной, успокаивающий, приводящий мысли в порядок, запах. Антон долго сидит, вслушиваясь в ровное дыхание. Поглаживает кожу, которая теплеет с каждой минутой. Антон не борется с мыслями в голове. Позволяет себе сходить с ума от переживаний. Сходить с ума от злости на того, кто довел его Утенка до такого состояния. Сходить с ума от вины, что он не уберег Утенка. Сходить с ума от умопомрачительной любви, которую испытывает к девушке.       Только Господь знает о том, как сильно Антон Шастун любит Машу. Только он слышит его мысли полные сомнений в себе. Полные страха и неуверенности. Полные боли от воспоминаний, как уже терял родных.       Ребята вздрагивают, когда дверь кабинета открывается. Антон выходит с красными глазами, взъерошенными волосами и опушенными плечами. Он кивает на палату и идет в сторону выхода. Сережа, Эд и Дима заходят в кабинет, Олеся и Арсений идут за Антоном.       Антон не надевает куртку, как друзья. Ему нужно остудить агрессию. — Медленно. И по порядку, — говорит хрипло, закуривая первую сигарету. — Нас поделили на пары, чтобы делать проект, — спокойно начинает Олеся.       Ее пугает такой Антон. Маша уговорила ее присоединиться к команде в сентябре. Олеся согласилась, но все задачи и вопросы передавала Антону через подругу. Антон, как босс — строгий, рассудительный, хороший. Но его энергетика… в Олесе не было столько выдержки, чтобы справляться с волнением в его присутствии. Как к другу, к Антону вопросов не было, в момент спокойного общения, у того не харачили амбиции. — Машу поставили в пару с Нурланом Сабуровым. Он договорился с Машей о встрече в кафе после учебы. Мы обе чувствовали что-то нехорошее, но она все равно поехала. Хотела быстрее разобраться. Она отписалась, что в кафе, а минут через двадцать или тридцать, мне позвонила девушка, которая ее нашла. Сказала, что Маша плакала в сквере, до нее не получилось достучаться, а потом отключилась.       Антон кивает, выбрасывая фильтр на асфальт. Закуривает новую сигарету. — Я хочу знать точное место и время, где они были. — У меня все есть, — часто кивает Олеся. — Это все? — Все. Дальше пришел Арс, Сережа и я. — Хорошо, — Антон смотрит под ноги, не поднимая голову. — Иди внутрь. Не мерзни, — говорит Олесе. Арс кивает на вопросительный взгляд девушки. — Врач — друг Серого. Сказал, что нервный срыв. Капают какие-то коктейли из витаминов, чтобы восстановить организм. Сказал, что нужно отдохнуть пару дней и пропить комплекс. — Список дал? — Дал. Мы уже заказали в аптеке. Не знаем, что с ее родителями делать. — Они не в городе. Маша говорила, что те поехали по работе отца в Екатеринбург. Вернутся на следующей недели. Побудет дома.       Арсений кивает, прокручивая в голове сотню вопросов. Антон закуривает следующую сигарету. — Что собираешься делать? — Узнаю в чем дело. А потом убью его. — Шаст… — Не боись, Арс, — поднимает голову Антон. Арсений видит бешенные глаза, которые горят ненавистью. Шастун улыбается широко, как человек с гранатой в толпе. Как человек, которому нечего терять. — Сначала разобраться. — Антох, я понимаю, что ты… — Не понимаешь, Арс, — отрезает парень, поворачиваясь на друга. — И я не желаю тебе, чтобы ты когда-то понял. Но я не буду делать что-то, что навредит кому-то из нас. — И себе тоже? — Чтобы она сошла с ума? Я не садист, — фыркает Антон. — Взвесь все, Шаст. У него богатые родители. — Я знаю. Это как раз на руку. Если их чудо ребенок сотворил какую-то херню, то это повредит идеальной репутации. Таким людям важнее имя, а не поступки детишек. Если детишки мешают, то их убирают. — Она звала тебя, — говорит Арс, отмечая, как сигарета замирает в паре сантиметров от губ Антона.       Попов искренне пытался принять химию между друзьями. Из раза в раз, каждый день. Но тяжело, когда одного друга любишь. Арсений на втором курсе был уверен, что непосредственная, очень милая, красивая и трудолюбивая девушка полюбит его. Ведь между ними так много общего. Вот только Морозова смотрела горящими глазами на другого парня. Антон овладел всем вниманием девушки, не оставляя места для кого-то другого.       И Маша никогда не обижалась на грубость Антона, наоборот влезала в перепалку, пыхтела, кидала недовольные взгляды на Шастуна. Она уступала ему, мирилась с тем, что не было в Арсении. Так зачем мириться, если вот он — практически идеал для любой девушки. Заботливый, эмпатичный, симпатичный, гибкий в теле и характере, упорный и открытый душой. Арсений не скрывал своего прошлого, открыто рассказывал о своих триггерах, счастливых и не очень моментах.       Арс считал себя лучше Антона. Вот только Маша считала Антона лучше всех. И эту борьбу он проиграл заранее. Сережа сказал, что лучше быть в команде, что может когда-то девушка разглядит в Арсении идеального мужа, но не факт. Посоветовал не жить надеждой. Матвиенко один раз четко объяснил Арсу, что Маша и Антон похоже больше. Они оба за что-то борются настолько сильно, что снесут перед собой Китайскую стену, если понадобится. В Арсении нет столько амбиций, нет столько желания жить, даже выживать, как это делает Антон.       Они не соперники. Они разные.       Но вымораживать Арсения их отношения не перестают. Зачем тянут так долго? Зачем, если могут быть уже счастливы вместе? — Она тебя любит, Шаст, — нотки боли отчетливо слышатся Антону. Ему жаль. Но делиться он перестал еще в детстве, когда остался единственным ребенком в семье. — Я знаю, — хрипит, делая затяжку. — А ты ее любишь?       Антон поворачивается к Арсению. Смотрит внимательно, а потом взгляд меняется на насмешливый. — Догадайся. Или ты спрашиваешь, в надежде, что я уступлю ее? — Мы уже давно обсудили этот момент. — Тогда че доебался? — гаркает Антон. Через секунду жмурится до бликов перед глазами. Шумно выдыхает и смотрит в другую сторону. — Арс, если ты решил выносить мне мозги, то отъебись. Башка умная, покумекай там и может придешь к выводу. Арсений сжимает зубы, сдерживая агрессию. Не время и не место. Рационально он понимает, что Антон на взводе, но что-то подталкивает его уколоть. Заставить показать реальные чувства. Крикнуть в лицо, что это он — Арсений — нашел девушку первым. Но почему-то его влюбленность даже в бессознательном состоянии зовет Шастуна.       Антон бросает под ноги недокуренную сигарету, а потом находит жвачку в кармане джинс. Закидывает в рот две пластинки и передает пачку Арсу, хлопая его по груди рукой, зажав жвачку межу солнечным сплетением друга и своей ладонью. — Вы все ждете от меня какие-то слова, зная, что я в них не силен, — говорит в полголоса, смотря в глаза Арсению. — Подумай о том, что я делаю для нее. Может найдешь ответ.       Антон уходит, оставляя Арса с жвачкой, которую он успел поймать. Шаст снова надевает бахилы и заходит в палату, где сидят друзья. Стул у кровати свободен. Антон выдавливает себе две таблетки успокоительного из блистера и запивает водой. Садится на стул у кровати, берет руку Маши в свою.       Слушает, как бьется ее пульс и медленно дышит.       Арсений возвращается в палату через несколько минут, останавливается рядом с Антоном и мягко хлопает пару раз по плечу. Произносит тихие извинения и садится на подоконник рядом с Матвиенко. В кабинете тишина, только звук жужжащей лампы нарушает стерильную тишину.       Никто не поедет домой, пока Морозова не проснется.

***

      Маша подскакивает на кровати, садясь ровно. Темно, почти ничего не видно. Только маленькая светлая полоска на полу от щели приоткрытой двери. Маша бегает глазами по темноте, в надежде ухватиться взглядом хоть за что-то кроме ужасающих картинок из сна. Она тяжело и часто дышит, пытаясь глотнуть побольше воздуха, который не набирается достаточно, чтобы отдышаться. Сон все еще стоит перед глазами, а мозг не прекращает рисовать продолжение картинки. Больно, тяжело, страшно, тревожно. Все тело потное, горит. Маша скидывает одеяло с тела, ощущение холодного воздуха хоть немного сбивает состояние панической атаки.       Она пытается быстрее встать с кровати, но ноги не то жидкие, не то деревянные. Приходится держать равновесие и сразу же опереться на стену всем телом. Практически ползком, как ящерица, она добирается до двери. Петли тихо скрепят в тишине квартиры. Маша видит больше света. Они так и не купили шторы. Каждый раз обещают себе доехать до мебельного магазина, но появляются более важные дела. Фонарный стол не светит прямо в окно, но все равно дает достаточно света, чтобы увидеть мужскую фигуру, спящую на диване.       Дай Бог спящего.       Маша старается не шуметь, дышит тише, но все так же глубоко. Легкие кричат, что им не хватает кислорода. Они жгут изнутри, а сердце херачит по ребрам с такой силой, что становится больно до звёздочек в глазах. Преодолевая боль, она подходит ближе к дивану, прислушиваясь. Необходимое человеческое посапывание звучит эхом в ее голове.       Антон спит на спине, отвернув голову в сторону от девушки. Маша все ещё не верит, что это реальность. Отодвигаясь от стены, она протягивает дрожащую руку в сторону парня и касается предплечья.       Тёплый. Мягкий. Живой.       Все нормально.       Антон слегка шевелится и приоткрывает глаза. Он слышит дыхание за спиной и холодное прикосновение. Резко оборачивается, моментально просыпаясь. — Фак, Маш. Напугала, — выдает хрипло и закрывает глаза. Шастун стонет и трет лицо. — Ты чего? — находит колонку с тусклым дисплеем и поражается времени — пять часов и двадцать шесть минут. — Ничего, — доносится сиплый голос от темной фигуры над ним. Волосы в беспорядке, кофта мятая. Он замечает, что девушку потряхивает. — Я пойду. — Что случилось? — ловит за запястье и снова расширяет глаза. Машу лихорадит. Она вся потная, дрожит. Кожа полыхает жаром и холодом одновременно. — Ты спи. Прости, — стоит на месте, трясется, как осиновый лист и нервно раздирает губы зубами. — Говори, — тверже просит, не отпуская, а мягко поглаживает по запястью. — Кошмар, — сипло выдает девушка, чувствуя, как слезы наворачиваются на глазах. Сердце не перестаёт долбить в ребра. Касание Антона приятно ощущается на коже. — Ложись, — он двигается и раскрывает одеяло. — Прыгай, а то растеряем тепло. Нам обоим нужен сон. Так тебе будет спокойнее.       Маша ложится рядом и сразу прижимается к Антону, не задумываясь о стеснении и границах дозволенного. Ей жарко, тело мокрое, горит. Под одеялом душно. Тревожность и уют вступают в схватку за эмоции. Антон обнимает её одной рукой, мягко проводя по плечу. — Жесть тебя колбасит, — голос выдает едва различимую тревогу. Он еще сонный и не в состоянии контролировать все, что испытывает и говорит. — Сны надо выговаривать. Я слушаю. — Не могу, — голос надламывается и слезы все-таки начинают катиться из глаз. Маша жмурится до бликов, чтобы стереть страшные картинки сна, но выходит плохо. Прячет мокрое лицо в одеяло, скомкав его рукой на уровне глаз. Антон немного подаёт корпус в её сторону, прижимаясь теснее. — Говори. Быстрее уснёшь. — Ты умер, — слышит еле слышные слова сквозь всхлипы. А дальше только рыдания.       Поглаживающая плечо девушки рука замирает. Антон на несколько секунд перестает дышать. Он был готов услышать все, что угодно, но не это. — Я живой, — говорит твердо, возобновляя ласку. Он проводит рукой по спине Маши, представляя, что разгоняет тревожность девушки касаниями. — Дурной сон. Игра твоего сознания. Я живой, тёплый. Дышу и обнимаю тебя. Чувствуешь? — Маша часто кивает, не прекращая реветь, озвучивая только тихие поскуливания.       Антон поворачивается к ней всем телом, позволяя уткнуться в свою грудь. Мягко гладит от макушки до спины. Перебирает влажные волосы, думая о том, что по-хорошему ей бы поменять влажную одежду. Но все потом. — Сейчас полегчает, — обещает тихо в самое ухо, пытаясь достучаться до сознания. — Ты не одна. Я здесь. Я рядом. Живой, здоровый, — повторяет по кругу Антон.       Маленький горящий комок стихает долго. Медленно её сердце нормализует пульс. Маша вся потная, лицо в слезах. Она затихает окончательно спустя минут двадцать, крепко сжав в кулак край футболки парня на животе. Антон целует ее в макушку и проваливается в сон следом, прижимая девушку к себе крепче.       У него слишком много мыслей в голове, слишком много чувств, которые полыхают в его сердце. Он боится дать им волю сейчас. Его аналитический мозг судорожно делает какие-то записи, проводя толстую черту после тысячи слов. Печатными буквами пишет «ВЫВОД» и дописывает еще около пятисот слов. Он подумает обо всем утром. У него будет куча времени.

*

      Шаст медленно открывает глаза, ощущая непривычно тяжесть на груди и тепло. Маша лежит наполовину на нем. Голова на солнечном сплетении, рука все также сжимает его футболку, будто боясь, что Антон исчезнет. Она больше не горит, температура была нормальная. Парень улавливает слабый аромат ее пота и парфюма. Отвращения он не чувствует, только слабое волнение и непонимание.       Одна его рука обхватывает кисть девушки, вторая же обнимает за плечо. Едва касаясь, он переносит пальцы с плеча на шею девушки, не закрытую лонгсливом. Слушает пульс, проверяет температуру, убеждаясь, что его тревожная соседка в порядке.       Соседка. Ага. Именно это слово, Антон.       Если бы он мог, то взъерошил привычным жестом волосы на затылке, но боится дернуться лишний раз. Мягкая кожа под его пальцами, слегка липкая, теплая. Кудрявые волосы щекочут его руку, на что Антон улыбается. Маша редко распускает свой вечный пучок, пряча мягкие волосы от чужих глаз. Дома он мог видеть ее после душа, замечая, как густые волосы от влаги превращаются в волны и завороженно наблюдал. Словно магия вне Хогвартса. Порой она могла распустить волосы во время просмотра фильма, лежа на диване, чтобы резинка не давила. Он всегда просит принести ее что-то, чтобы увидеть, объемную копну волос. Хоть Маша и цокает на это.       Знала бы ты, Морозова, что творится у него в голове.       Уголки губы поднимаются до ушей так, что слегка сводят челюсть. Антон не замечает, как лыбиться во все тридцать два зуба. Совершенно не похоже на его привычную утреннюю рутину. Радоваться жизни после пробуждения? Стало слишком частым явлением в его жизни.       По-хорошему, им бы вставать и начинать работать. Дел тьма, где еле видно просвет, но… Но Маше нужен сон после тревожной ночи. Пусть поспит ещё. Им обоим нужен мини отдых. Хотя бы на сон. В его голове вертится блестящие глаза в ночи, которые яркими бликами сверкали в свете фонарей из окна.       Антон нашел новый повод не покупать шторы. — Доброе утро, — шепчет сонно Маша, медленно моргая. Она шевелится на Антоне, замирая на несколько секунд. Будто пытается понять, как оказалась в его объятьях и заметно краснеет, вспоминая события ночи. — Добрый день, — добро ухмыляется Антон. Он открыто наслаждается невинной Машей. У нее глаза в песке, волосы смахивают на прическу домовенка Кузи. — День? Сколько сейчас? — хмурит нос и губы, сводя все лицо в одну точку. — Алиса, сколько времени? — Точное время в Москве — два часа пятнадцать минут. — Ахринеть поспали. — Тебе полезно. — Да, точно, — шепчет Маша, погрустнев.       Прошло не больше двух недель после ее срыва. Ребята категорически были против того, чтобы та появлялась в универе и работала. Забегали к Антону каждый день, заботились, будто Морозова беспомощная. Пару дней это умиляло, а потом начало подташнивать. По ночам сон не шел, она дожидалась, чтобы Антон уснул и садилась за задачи и домашку. Выматывалась она к утру, потом ее будил Антон, заставляя есть, принимать витамины и делать зарядку. Они гуляли по району вечерами, потому что по мнению Антона, прогулки приводили в норму нервную систему. К ним подтягивался чаще всего Эд или Дима, которого они провожали пешком до метро, чтобы тот ехал к Кате.       Сам Антон первые четыре дня пропадал, оставляя с Машей кого-то. На вопросы девушки команда не отвечала, лишь пожимала плечами и переглядывалась с легким напряжением. А потом ночью Морозова услышала Антона, который тренировался в гостиной до изнеможения. Весь мокрый, с гантелями, он не мог перестать делать подходы, не смотря на вздувшиеся вены и покрасневшее лицо. Маша остановила его, когда схватила за руки и долго уговаривала посмотреть на нее.       В тот момент она поняла, что с Антоном тоже не все в порядке. Он оставил гантели на полу, а следом прижал Машу к своему потному телу. Они стояли в центре гостиной и долго обнимались, дожидаясь, пока сердце Антона вернется к спокойному ритму. Крупные ладони крепко сжимали плечи девушки, носом Антон уткнулся в ее волосы. Загнанно дышал, прикрыв глаза.       Он сообщил, что Нурлан перевелся и она может возвращаться на учебу, если чувствует себя лучше. Через несколько дней из слухов в стенах университета Маша узнала, что был какой-то громкий скандал с ректором и семьей Сабурова. Было несколько видео-доказательств о том, как парень домогался до студенток и молодых преподавателей. Нурлана перевели, дабы закрыть все конфликты. На следующий день у университета обновился сайт, о котором даже писали статьи в новостные каналы. Некий студент совершил прорыв, поставил лучшую существующую систему безопасности.       Маша не знала, что сказать. Дома она прошептала Антону сиплое «спасибо», на что парень среагировал в привычной манере — фигня. — Нужно что-то делать с твоей нервной системой, — вырывает Машу из воспоминаний хриплый голос Антона. — Витаминов мало. Может хочешь к психологу?       Маша поднимает обиженный взгляд на Антона: — Все не настолько плохо. Просто дел дофига. Ещё и после этого срыва, — говорит тише. — Как будто стало меньше сил. — Ну, причину срыва устранили. Волнений должно быть меньше. — Все ещё не верю, что ты это сделал. — Он заслужил. Нефиг было лезть. — Спасибо, Шаст. — Уже говорила. — Мне кажется, что этого недостаточно. — Будешь в порядке, тогда будет достаточно, — мягко проводит рукой по спине девушки. — Не позволю тебя обижать.       Маша молчит, но слабая улыбка появляется на её губах. Она понимает, что нет смысла спрашивать о большем. Антон делает, а не говорит. Так было всегда. — Что тебе снилось? — Я же сказала ночью. — Подробности? Не говори, что не помнишь. Я чувствую, — мягко поглаживает напряжённые плечи. Маша прячет лицо, показывая Антону только свою макушку. — Тебя убили. Из-за работы. Конкуренты, — тихо выдыхает Маша. — А мне сообщил об этом Дима. Помню, как плачу в каком-то очень дорогом доме. Рядом кот ходит. Не знаю… Было страшно. Заказов больше, денег больше, мы работаем на серьезных людей. В последнее время у меня обострилось чувство тревожности. — Боишься успеха? — Может быть. Я просто никогда не думала, что почти в двадцать лет буду сотрудничать с крупными компаниями. Это… большая ответственность. — С большой силой приходит большая ответственность, — цитирует известный фильм о супергероях Антон. — Ты цитируешь Человека Паука? — Да. — Но ты не любишь его! — Это ты когда выдумала? — Да ты всю последнюю часть сидел с кислой миной и не орал на весь зал, когда появились другие пауки! — возмущается девушка, задирай голову до щелчка шеи. — Ай бля! — Тихо ты, сломаешься, — смеется Антон. Скользит пальцами до шеи девушки, начиная надавливать пальцами на затылок, опускаясь ниже. — Ты такой сложный, — стонет девушка, выгибаясь в спине. Антон чувствует мурашки под пальцами и мягко улыбается. — Хочешь остановиться? В плане работы. Ты же знаешь, что я не держу. Можешь взять перерыв или уйти насовсем. — Этого я не хочу. Тогда в больнице, — она прочищает горло, смаргивая непрошенные слезы. — Вы все были рядом. Не мама с папой. Позвонили Олесе, а не родителям, в палате ближе всех был ты. Когда я проснулась, я поняла, что во мне что-то перещелкнуло. Я не отказываюсь от корней, от родителей, но почти два года моя жизнь вертится не вокруг них, а вокруг меня самой. Я принимаю решения, я несу ответственность за команду, за себя. За тебя. За квартиру, учебу, договора, выполнение и сдачу проектов. Пару лет назад казалось, что я буду привязана к родителям до конца своих дней. Буду зависеть от их мнения, от их денег. Именно в плохом смысле, понимаешь? — спрашивает тихо, вытирая мокрые дорожки. Антон тихо мычит, зарываясь пальцами в волосы Маши. — А когда проснулась, то поняла, что все теперь по-другому. Что к родителям я уже отношусь, как ко взрослым людям со своей жизнью, к которым могу прийти за поддержкой, как взрослый человек, а не маленькая девочка. Не смотря на слабость, которую я чувствовала из-за Нурлана в парке. Я стала сильнее морально. Хоть организм пока что в прострации. — Поздравляю с развитием, Утенок, — шепчет Антон, с гордостью. — Падения нас или тащат вниз или наверх. Ты выбрала наверх.       Маша поднимает голову, встречаясь с теплом во взгляде Антона. У того были синяки под глазами, сильно отросшая щетина. Он много работал, мало спал. Ходил утром быстро в душ, садился за ноут, ел, если ему напоминали, тренировался перед сном и отрубался на часа четыре, начиная все по кругу. — Шаг вперед после падения вниз? — Законы жизни, Утенок. — Ты знаешь об этом лучше, чем мы все, да? — спрашивает с горечью Маша, переворачиваясь. Она ложится на живот Антона, подложив под подбородок ладонь. Мягко касается его подбородка, рассматривая светлые волосы в бороде. Не седые, к счастью. — Пришлось узнать слишком рано, — выдыхает Антон, положив руку на предплечье девушки, лежащее на его груди. Мягко проводит по родинкам большим пальцем, собирая из точек треугольники. — Первый раз в девять лет, — начинает тихо, не смотря в глаза. — Мой младший брат учился в детском саду напротив школы, буквально через дорогу. Он приходил ко мне после шестого или седьмого урока, ждал в холе, и мы шли домой. Родители работали, поэтому мы приглядывали с мелким друг за другом. Водил его в школьную библиотеку, если не хотели домой или играли на детской площадке. Покупал ему сухарики на первые деньги, которые получал за сделанную домашку старшеклассникам.       Маша слабо улыбается, слушая второе откровение Антона о себе за два с половиной года. — В тот день был снег, — шумно выдыхает, поднимая голову к потолку. — Ночью выпал, а утром все замерзло. Всю дорогу до сада ловил его. Артем не стал заходить в школу, а остался играть около дороги на тротуаре. Дворники уже почистили дорожки, создавав сугробы. Артем стал скатываться с них практически на дорогу. Я задержался в школе. Пытался договориться о том, чтобы меня отправили на олимпиаду. Меня не любили учителя, считали умным не по годам, поэтому мне ставили палки в колеса, пытаясь усмирить мое высокомерие. «Ты уговори нас отправить тебя на олимпиаду». Идиоты, — горько смеется Антон, опуская уголки губ вниз. Его глаза слабо блестели.       Мягкие касание на щеке удерживали его в реальности. Он опускает голову, смотря на Морозову, у которой взгляд был наполнен болью. Она своей эмпатичностью всегда ощущала состояние Антона. Старалась успокоить, разнимала его словесные перепалки с Димой или Арсом. Вставала перед ребятами, смотря своими большими, оленьими глазами. Повышала голос, размахивала руками. Сначала раздавала пиздюлей ему, а потом ребятам. — Его сбила машина, которая была еще на летней резине. Не справился с управлением, когда пытался объехать Артема, который соскользнул с сугроба на дорогу. Машину вместо правой обочины понесло в левую, — Маша ловит руку Антона, когда тот хочет убрать ее, и переплетает их пальцы. — Я все видел из окна третьего этажа. Крикнул вызывать скорую и полетел на улицу. Артема задавили, но он еще дышал, когда вызывали скорую. Его начали трогать, не обращая внимание на мои крики не прикасаться. Он умер в скорой. Осколок от ребра попал в сердце. — Тош, — бессильно зовет Маша, садясь на его живот. Наклоняется ближе, продолжая сжимать ледяную руку. — Мать винила меня. Сначала в его смерти, потом в смерти отца. Если бы я не пошел к учителю и сказал Артёму ждать в школе, ничего бы не случилось. Если бы Артем не умер из-за меня, то отец бы не подружился с бутылкой и не пошел пьяный забирать меня вечером из школы. Он бы не упал с лестницы и не разбил голову. — Но ты не виноват. Ты не виноват, Антон, — заставляет посмотреть на себя потемневшие от боли и вины глаза. — Это все сослагательное наклонение. Виноват тот человек, что не поменял резину. Виноваты те, кто трогал Артема после аварии, не понимая, что делают. Да кто угодно, но не ты! Это горе отца, который не смог справиться со смертью ребенка. Но он спился не из-за тебя. Это не из-за тебя, Антон.       Маша шепчет судорожно, чувствуя, как все тело разрывается болью и переживанием за Антона. Он же винит себя. Каждый день. Столько лет. Тот молча смотрит на девушку, мягко ведя костяшками от её шеи к щеке. Слабо улыбается, убирая волосы, упавшие на её нос. — Спасибо, — говорит тихо. — Я был в другом конце города. Был беспомощен. Не мог оказаться рядом с тобой. Опять. — Ты был рядом, когда я проснулась. Вы просидели всю ночь рядом. Все было не так страшно. Просто срыв, — успокаивает нежно девушка, смотря с полной уверенностью в глазах. — Он произошел не из-за тебя. Я виновата в том, что не принимаю слово «устала» и живу за троих. Не ты, Антон. — Я тебя не уберег, — говорит тихо, опуская глаза. — Антон! — повышает голос Маша, сгибаясь над лицом парня. — Ты ни в чем не виноват, — бегает от одного его глаза к другому. Сглатывает ком в горле, обхватывая лицо Антона двумя руками. — Ты не виноват, слышишь? Это жизнь. Нельзя контролировать все. Есть Бог, вселенная, как угодно. Люди, в конце концов вокруг, которые тоже живут свою жизнь, кидая тень на других.       Она проводит пальцем по бороде на щеках Антона. Шастун сжимает ее бедро, прижимая сильнее к себе, глубоко дыша носом. Маша кусает губу и касается своим лбом лба Антона. — Ты не один, Шаст, — говорит тихо, закрывая глаза. Мягкими движениями массирует его голову. — Ты для меня столько всего делаешь. Не смей себя винить. — Ладно. — Обещай мне! — требует твердым голосом, отодвигаясь на несколько сантиметров. — А не много ты на себя берешь? — усмехается парень, а потом чувствует слабую боль на макушке, когда Маша тянет его волосы сильнее. — Такая строгая, — продолжает с улыбкой.       Он становится серьезным в секунду. Машу каждый раз поражает смена его эмоций. Понимает, что защищается, пытается огородить себя от боли. Боится привязаться и снова потерять. Боится, потому что уже привязался. — Обещаю.       Маша кивает, а потом краснеет, понимая их положение. Пятой точкой сидит на его животе, практически на паху, где ощущается утренний бугорок. А лица в нескольких сантиметрах друг от друга. Антон поднимает брови, расплываясь в пошлой улыбке. Кладет обе руки на бедра Маши, сжимая их, не давая сдвинуться с места. — Куда собралась? — Мне неудобно, — она поднимает корпус, отводя глаза. — Мне так не кажется, — Маша ерзает, пытаясь слезть, но под давлением чужих рук скатывается ниже. — Шастун! — Ты лучше замри, — с хрипотцой выдает парень, играя бровями. — Иначе что? — с вызовом говорит Маша, смотря невинными глазами. — Ух ты, — удивляется наигранно, — у кого-то проснулся характер.       Маша хитро улыбается, а потом визжит, когда ее резко переворачивают на спину. — Антон! — И кто теперь возбудим и не дадим? — выдыхает парень, зажимая бедра Маши своими коленями, оказываясь сверху. Его футболка слегка задралась, показывая рельефный живот. Руками он опирается на подлокотник, который находится выше подушки. Нависает всем телом над Морозовой с победной улыбкой.       Маша задерживает дыхание, теряясь от такой близости. Ее грудь часто вздымается, не скрывая волнения. Когда Антон вот такой сильный, уверенный, дерзкий над ней. Когда он забирает контроль в свои руки, позволяя Маше быть слабой, быть за его спиной. — Давай забьем на работу, — предлагает, как ни в чем не бывало. Он ложится практически всем весом на миниатюрную Машу, устраивая голову на ее солнечном сплетении. Маша едва не стонет от смущения, понимая как близко его голова к ее груди, скрытой лишь лонгсливом. — Ты? Серьёзно? — откашливается, чтобы скрыть высокие нотки. — Дедлайны не горят, — горят и еще как. Только Антон сам хочет отвлечься. — Можем позволить себе выходной. — И ребятам дадим? — И этим бездельникам, — недовольно бубнит, вызывая у Маши смех. — Куда хочешь сходить? — запускает руку в его волосы, наслаждаясь, стуком его сердца. Оно бьется быстро. Как и ее. — Сама решай. Ты у нас гуру развлечений. — Ладно. Если всей командой, то… — Никакого СПА. — Да почему? Почему тебе не нравиться? — негодует Морозова, закатывая глаза. — Массаж расслабляет наши забитые мышцы, мажут всякие вкусные штуки, сауна! Шаст! Парилка! — Я с таким же успехом могу полежать в ванной дома и посидеть в массажном кресле в ТЦ, где работает Эд. Будет дешевле. — Зануда. Тогда мастер класс. — Что? — Мастер класс по глине. Или эпоксидной смоле! Или сделаем ковёр? — Ковёр звучит неплохо, но это же просто стоять и шить. — Тебе не угодить. Ты любишь только работать и тусоваться дома с пивом и чипсами. — Я интроверт. — Ты домосед, — возмущается Маша. — До встречи с тобой я постоянно где-то была. Хоть новый год отпраздновали в Сочи. И все благодаря Серёже. — Там было здорово. — И ты ходил там в СПА! — Мне зашла солевая комната, потому что в неё никто не ходил. — Нет, ты точно сыч, — ворчит Маша. — Птица? — поднимает голову. — Мрачный и нелюдимый человек. — Даже спорить не буду. — Квест? — Будешь визжать на скримерах и все время жаться ко мне? Вариант, — ухмыляется Антон. — Если бы твоя нервная система была в норме. На квестах надо думать, а этого хватает. Учёба, работа. Уверен, что Дима, узнав про выходной, сядет долги доделывать. — Ой долги, — Маша прячет лицо в своих руках, отпуская вьющиеся волосы Антона. — Утёнок, у тебя что долги по учёбе? — наигранно строго спрашивает Антон, хмуря брови. — Тебя наказать? — Пошляк, — фыркает Маша, опуская челку Антона на его глаза. Он трясет головой, убирая ее наверх пятерней. — Есть парочка. Надо сделать курсовую одной грымзе. И по анимации три задания. — Забиваешь на анимацию? — Мне хватает анимации для заказчиков. Доделаю некоторые черновые варианты и сдам. Это… На это нужно четыре часа. — Как тебе идея просто заказать вкусной еды и позалипать? Мне кажется, что нам обоим это нужно. Немного остановиться, — говорит мягко Антон. — Договорились. Хочу салат с хрустящими баклажанами. — На завтрак? — Можно и на завтрак. Или могу блины пожарить. С рыбой и сливочным сыром сделать. — Закажу рыбу.       Антон дотягивается рукой до телефона, начиная собирать корзину. Маша иногда отбирает телефон, добавляя свои хотелки.       Такое ленивое утро, полное любви… Им нужно это. Нужно перезагрузиться.       Маша листает новости в телефоне, зачитывая Антону мемы, а потом резко садится, вытягивая ноги из-под тела парня. Голова Антона съезжает на ее голые ляшки. Он поднимает глаза и видит желтые трусы, фыркая в ногу. Нет, Морозова смерти его хочет. — Я знаю, куда мы пойдем! — стреляет радостным взглядом в парня. Антон садится, откидываясь на спинку дивана. Машины ноги он кладет поверх своих и сам одергивает ее лонгслив. — Договорились же остаться дома. Что ты там увидела. — Я хочу татуировку. — Чего? — вздергивает брови, заторможенно моргает. — Копируешь меня? — возмущается без злости. — А разве это не тешит твое самолюбие? — Утенка набьешь? — широко улыбается, не в силах скрыть самодовольство. — Ты вообще читал значение животного? — Нет. — В славянской мифологии, утка являлась сильнейшим оберегом, ведь уточка — символ продолжения рода и счастливой дружной семьи. Типа они творцы Мира и вечного продолжения, символом плодородия, обретения, богатства и благополучия. — А ещё утки не могут утонуть. Они ныряют, но снова поднимаются наверх. Всегда. У них перья в жире, которые не позволяет крыльями намокнуть. — Вроде и мудро, а вроде и мерзко, — кривит губы Маша. — Ты гуглил? — Биологию? Ага, — фыркает Антон. — Ты только из-за ручки меня так стал называть? — У тебя походка смешная. — Серьёзно? — Нет. Ты крякала мило, вот и срослось. — Но я не хочу набивать что-то милое. Хочу как у тебя. — Скорпиона? — Ну что-то, что будет отражать меня. — Тогда точно утенка, — мягко говорит Антон, сжимая коленку девушки. — Пойдешь со мной?       Маша сокращает расстояние между ними и умоляюще смотрит в глаза. Такая забавная. У Антона счастье по венам течет. Утро контрастов. Ему больно, но она эту боль перекрывает заботой, теплом, доверием и любовью. Тянется к нему. Как она вообще может предположить, что Шаст ей в чем-то откажет? — Эскиз есть? — расслабленно смотрит на ее растянутые пухлые губы. — Есть. Несколько, — ее свечение становится ярче. Вот прямо сейчас он и расплавится. Станет лужей у ее ног. — Ты первая в душ.       Антон смотрит в след убегающей девушке и накрывает лицо ладонями, падая на кровать. Тихо стонет, ощущая, как внутри него трещит лед. Еще одна здоровенная глыба айсберга падает с его сердца. Дышать становится легче.       Дышать рядом с Машей — легче.       Он слышит счастливый визг мальчишки внутри себя. Маша набьет себе утенка. Может и скорпиона уж тогда рядом? Или утенка и букву «А» рядом? Или «А.Ш.», чтобы точно понятно кто вбит чернилами навечно на ее коже.       А как бы круто на его запястье смотрелось лаконичное «М.М.»…       Дурак. Влюбленный.

*

      Маша сидит на кресле, оглядывая место, которое им посоветовал Эд. Одна из лучших тату-студий, где он набивал свои татуировки последние четыре года. Антон расслабленно сидел рядом, откинув голову. Он переводит взгляд на подругу. Маша нервно стучит ногой по полу, сжимая в руках свой бордовый скетчбук. Антон видел его не впервые, но именно его Морозова запрещала кому-то открывать. Типа, вот вам другие мои четыре скетчбука — любуйтесь. А этот держала при себе, редко рисуя там что-то при остальных.       У Шастуна было преимущество — они практически жили вместе. Он видел, как тонкие пальцы сжимают ручку, как она закусывала губу и разговаривала сама с собой во время процесса. Ему часто хотелось взглянуть на наброски, но четкое «нет» от Маши всегда его останавливало. Задушить любопытство было не сложно — отключать чувства и желания он умеет, как никто.       Но иногда раздражение накрывало его. Хранителем секретов о своей жизни всегда был Антон, а тут скрывают что-то от него. Не бесило бы так сильно, если бы мысли о Морозовой не занимали все его сознание.       Каждый раз не понимает, как смог допустить себе эту слабость. — Не переживай, — кладет ладонь поверх ее колена. Маша оборачивается, смотрит испуганно, на грани паники. — Мы можем уехать. — Нет! — восклицает громче, чем хотела и оборачивается по сторонам. Никто на них не обращает внимание. Один мастер жует макароны из контейнера, второй мастер фотографирует сделанную татуировку у клиента, а третий забивает ногу женщине средних лет. — Ты дрожишь. — Я знаю, — обреченно стонет. — И хочется и колется. — Очень подходит для нашей ситуации. — Я просто не понимаю степень боли, а это приводит меня к размышлениям, а размышления — к страху. — Я буду рядом. — Это не успокаивает, — хнычет, опуская голову. Волосы собранны в пучок и парень четко видит надутые изогнутые губы. — Если ты будешь шутить, то я свихнусь. — Не буду, — обещает Антон, мягко сжимая коленку. Маша поднимает глаза полные сомнения. Но в ответ встречает непоколебимую уверенность и поддержку. Антон мог просто смотреть и быть рядом, чем приносил покой на душе. — Ладно, — еле слышно шепчет, отводя взгляд. Смущение всегда накрывает неожиданно. Вот они утром в миллиметрах друг от друга и все легко. А вот Антон своей большой ладонью гладит по ее колену через ткань спортивных штанов, чем заставляет сердце забиться быстрее.       Девушка мастер зовет Машу к столу с ноутбуком. — Знаете, что будет бить? — Да, вот, — Маша протягивает Лиле открытый разворот в скетчбуке и тыкает пальцем в рисунок. — Утёнок? Мило. Вам подходит, — говорит мастер, изучающе смотря на Машу. — Где? Размер?       Антон хмурится, слыша это «подходит», но поддерживающе молчит. Сейчас не время до его вопросов в голове. — Сантиметра четыре-пять. На запястье, — заторможенно отвечает Маша. — За час-полтора управимся.       Мастер вырывает с разрешения Маши лист из блокнота и идет в сторону принтера. Она цифрует рисунок, начиная редактировать его на ноутбуке. — Я посмотрю? — Антон глазами показывает на скетчбук.       Маша увлажняет губы языком, немного зависая. Ее лицо сложное — проносится столько эмоций: от возмущения и отказа, от споров и смирения. Она размышляет около минуты, а потом протягивает скетчбук. Она доверяет Антону не просто что-то личное, а сокровенное. То, что хранит глубоко в сердце.       Антон внимательно рассматривает каждый рисунок. Ручка, карандаш, акварель, фломастеры. Маленькие, средние, большие. Он бережно касается пальцами линий, вглядываясь в каждую деталь. Замечает разное настроение, разную степень нажатия на карандаш или ручку. Рисунков много. Портреты родителей, команды, одногруппников, самого Шастуна.       Его поражает обилие детальной прорисовки человеческого тела. Ему открывается целый мир флоры и фауны. Он зависает над целым разворотом, на котором около десятка вариаций скорпиона. На следующей странице находит один в один свою татуировку. Внизу листка написана дата, стоит подпись и маленькое сердце с буквой «А» внутри.       Парень слегка смущается, чувствуя, как его охватывает восторг, любовь и трепет.       На последних пяти страницах в верхнем углу была надпись «эскизы для тату». Он смотрит на драконов, луну и солнце, женщин, льва, тигра, пантеру, медуз, бабочек, даже овна и тельца. Замечает, что несколько рисунков состоят из пар животных. Они тянутся друг другу, касаются друг друга, следуют друг за другом. Его цепляют два дракона, один темнее и грубее, а второй выведен тонкими и плавными линиями. Они летят друг за другом. Антон мысленно прикидывает, куда бы мог набить такое тату и зовёт второго мастера, который вытирал рот салфеткой. — Эту сможешь сделать? — Смогу. Маленькую? — Сантиметров пятнадцать в длину. На руке. — Часа три-четыре займет. Тут теней много. Линии разной толщины. — Сейчас сможешь? — Кофейку выпью и возьмусь. Отдай Лиле, она увеличит. Дай мне полчаса. — Договор.       Маша ошеломлённо глядит на Антона, пытаясь заглянуть в скетчбук, но Антон закрывает его и поднимает руку наверх. — Что ты там нашёл? — не скрывая интереса и смущения, смотрит на парня. — Ничего. — Шаст! — Сама хотела, чтобы я набил что-то из твоего, — равнодушно отвечает. — Я не думала, что ты серьезно, — смущается девушка.       На первом курсе она и правда хотела этого, изучала то, что набивают себе мужчины, хоть и не видела в татуировках какого-то разделения на половые признаки. Маша изучала Антона, прикидывая, на каких животных он похож, какие эмоции чаще всего на его лицо. Исписала несколько блокнотов. Но потом поняла, что Антон не задумывается о татуировке и бросила маниакальную идею угодить ему.       Отложила это воспоминание в дальний ящик, оставив надежды. Даже если он бы и захотел что-то набить, то Маша вряд ли бы догадалась. — Почаще думай о моих словах, — усмехается Антон. — Покажешь, что выбрал? — Потом увидишь на коже. — Ладно, — тихо вздыхает, ощущая, как от любопытства сжимается все внутри. Еще и ждать несколько часов. Как об этом не думать?       Как не думать о том, что Шаст осуществляет ее маленькую мечту?       Антон возвращает скетчбук в закрытом виде и уходит в туалет. Маша мнется немного, задирая рукав свитера на запястье. Она уже пробовала «носить» тату. Покупала одну и туже жвачку несколько дней подряд и клеила в одно и тоже место переводнушки. Там попадался и дракон в азиатском стиле, и меч в цветах, и единорог. Она смотрела, привыкала, взвешивала решение. Здорово, что можно стереть татуировку пальцем.       Такая детская игра без обязательств и последствий. Но сейчас стереть не получится. Только передумать.       Маша открывает скетчбук, пролистывая свои же наброски. Она кусает губы, размышляя. Антона сейчас рядом нет, значит… Можно сделать глупость? — Прости, — обращается к Лиле. Девушка мычит, отводя взгляд от подготовки рабочего места. — А мы… Ты сможешь сделать две татуировки? Есть на это время? Вторая тоже маленькая. — Можем, без проблем. Где вторую? Рядом? — Нет. На… На бедре. Вот, — Маша тыкает в черно-красный рисунок. — Скорпион? И утенок? — Лиля вопросительно поднимает брови, вытягивая лицо. Девушка перед ней совсем не похожа на ту, что набила бы себе скорпиона. Она выглядит слишком мило и невинно. Белый одуванчик такой. Но… первое впечатление может быть обманчивым, не так ли? — Это… Ну, — Маша мнется, оборачиваясь. Лиля смотрит за спину девушки, куда ушел Антон. Пазлы быстро складываются у нее в голове. — А… Подарок парню? Эд говорил, что у того членистоногое набито, — широко улыбается. Не ошиблась. Всего-лишь очередная влюбленная девчушка. — Так вы встречаетесь? — Мы не встречаемся, — быстро отрезает заученные слова Маша, встречаясь с удивленными глазами мастерами. — Точнее… Мы не знаем, — разбито улыбается. — Нет? Серьёзно? А по вам и не скажешь. — Так получится? — нетерпеливо узнает. — И чтобы Антон не узнал. Ну, набивать, когда ему уже будут. — Без проблем, — кивает Лиля со сложным лицом.       Она встречала много людей и первое впечатление всегда складывалось как надо. Часто угадывала с эскизами, приносила верные альбомы, попадая в точку. А сейчас она в растерянности.       Мастера смущает грусть в глазах клиентки. Они такие милые с этим высоким парнем. Он пришел ее поддержать, сжимал коленку, потом обнимал за плечи, заказал ей кофе в доставке и любимую еду. Она поняла это по тому, когда парень кидал корзину, то девушка только проверила заказ с широкой улыбкой и подтвердила выбранное. Смотрят с такой мягкостью друг на друга. Маша пытается все время быть ближе к Антону, который хоть и слабо выражает эмоции лицом, но делает шаг навстречу, а не отходит.       Такие люди не могут быть друзьями!       Казалось, что очередная парочка без каких-то загадок. Плохой парень и милая девушка, которая пропускает все красные флаги в отношениях. Но сейчас ей открывается что-то другое. Что-то неизвестное. Что-то большее. — А ты уверена? Потом будет больно удалять, — спрашивает на всякий случай.       Но карие глаза вспыхивают решительностью: — Уверена.       Твердо, неколебимо. — Я не только про боль от татуировки, — говорит тише Лиля. Скорее на пробу, чтобы проверить свою теорию. Она вообще не лезет в выбор татуировки. Если человек хочет себе набить свастику на лице, то и ладно. Главное, чтобы доволен был. Переживать о сделанном в этой профессия — так себе идея. Потом носить это пальто вины из-за того, что человек пожалел о своем действии.       Но Маша в ней пробуждает какую-то заботу. Помимо интереса. Хочется, чтобы этой девушке с милыми кудряшками не было больно. Чтобы этот доверительный, светящийся взгляд не потух из-за разрыва с каким-то неэмоциональным парнем. — Даже если будет больно, я никогда не пожалею, — твердость смягчается теплом в глазах.       Маша прокручивает в голове моменты с Антоном. Она уже думала о том, что с ней будет, если они разойдутся по разным дорогам. Будет больно. Несоизмеримо.       Но жалеть не о чем. Как можно жалеть о встрече с парнем, который перевернул ее жизнь, сделал ее сильнее, лучше, чувственнее.       Нельзя ненавидеть свою первую любовь. Она первая, самая трепетная, самая чистая. Даже если в нее попала грязь, боль и предательства. Она все равно останется лучшим воспоминанием в жизни. Ты полюбил осознанно в первый раз. Ты попробовал на вкус это чувство и станешь зависимым в любом случае. У тебя останется только выбор: быть или не быть. — Ладно, — сдается Лиля. — Такой же размер, как утёнок? — Угу. — Тогда сделаем сначала утенка, потом эту. Будет больнее. Там кожа тонкая, особенно если на косточке захочешь. — Не страшно.

*

— Шаст, все нормально. — Терпимо? — Терпимо, — улыбается Маша. Протягивает свободную руку к Антону и мягко касается его ладони. Шастун тяжело вздыхает, отводя взгляд.       Антон ничего не боится. Вот совсем. У него низкий болевой порог, он может с каменным смотреть ужасы, он осознает всю жестокость мира.       Но ебучая тонкая иголка в краске, которая пронзается тысячу раз в бледную кожу девушки перед ним, заставляет проснуться всю его эмпатичность. Хочется облегчить боль, хочется увести нахрен из салона, потому что первые минуты у Морозовой слезились глаза с непривычки. — Иди поешь и садись за тату. Твоё дольше делать, — заботливо гладит по тыльной стороне ладони. Мягко улыбается и кивает, смотря в глаза. Пытается убедить своим спокойствием. — Ладно, — послушно кивает. Он сжимает руку Маши в последний раз и уходит, оборачиваясь. Садится недалеко на диван и открывает пакет с едой. Маша делает глоток своего кофе из стаканчика. — Я тебе вообще не верю, — негромко говорит Лиля, хмуря брови. — Вы точно встречаетесь. — Я его люблю, — нежно улыбается Маша, смотря, как Антон кусает бургер, утыкаясь в телефон. Он постоянно поднимает взгляд на девушку, контролируя её состояние. — Он похоже тоже. И ты это как будто бы знаешь. Что не так? — не прекращает попытку развить свои вопросы в голове Лиля. — Он не готов. Когда мы познакомились, то он был совершенно не тактильным. Весь их себя безэмоциональный, закрытый, упертый. Он думал только о своих целях, о работе. Стремился к большим заказам. Как вредный и забитый кот, который впервые начал получать ласку. Сначала шипел, упирался, уходил, грубил, кусался. А потом… Потом начал тянуться в ответ, отвечать, проявлять инициативу. За маской непробиваемости оказался невероятный человек с добрым сердцем, с огромными амбициями. Со страхом потерять любимых, — заканчивает шепотом, с грустью в глазах. — Антон пережил слишком многое, чтобы дать себе свободу жить, как ему хочется по-настоящему. Топчется в рамках, хоть и открыт всему миру по-своему. Он не может принять любовь, как сильную сторону жизни. Она его обжигала и заставила сомневаться в ее силе.       Лиля слушает, переставая набивать татуировку и оборачивается к парню. Тот жуёт, смотря в телефон с напряжённым лицом. Он поднимает глаза и скидывает брови, когда на него смотрят две пары женских глаз. Он вопросительно кивает головой и встаёт. Маша свободной рукой машет, чтобы тот сидел. Антон садится обратно, откусывая свой бургер. — Он переживает за тебя. — Знаю. — И заботится. — Да… Как и я о нем. Может я и живу надеждой, что мы станем парой, но и то, что, между нами, меня устраивает. Он четко дал понять, что карьера у него на первом месте. Я люблю и получаю в ответ столько же чувств с его стороны. Может это все платонически, но это делает меня счастливой. Это мой выбор и я его осознаю. — Впервые встречаю ситуацию, когда девушка добровольно ждёт. И тут… Ну, знаешь, не пахнет чем-то безответным и односторонним. — Он справится с этим. Однажды. И я надеюсь, что у меня хватит сил дождаться его. — А если нет? — останавливается Лиля, впервые за долго время, представляя себя в ситуации клиента. Что было бы с ней, если бы так произошло? Горечь во рту сама появляется на языке. — Значит — нет, — разбито улыбается Маша. — Наши пути разойдутся. Мы нужны для чего-то сейчас, а дальше будем нет. Это нормально. Но я никогда не буду жалеть. Он лучший. Антон кашляет, когда делает несколько глотков кофе и даже рыгает, когда проглатывает большое количество еды и напитка. Маша и Лиля слабо смеются. — О, да. Просто парень мечты, — фыркает Лиля. Она продолжает работать иголкой, но не может перестать думать об этой парочке.       Они заканчивают со второй татуировкой, и Маша натягивает мягкие штаны на талию. Трепетно кладет руку на скорпиона через одежду и улыбается. Ее маленький черно-красный секрет. Ее маленькое посвящение первой любви и одному из лучших периодов ее жизни. — Пить хочешь?       Маша подходит к Антону на кушетке и касается волос Антона, мягко пропуская их через пальцы. — Нет, спасибо, — он прикрывает глаза и расслабленно улыбается. — Вы что-то долго. — Набивали кое-что ещё, — на ее лице проскальзывает хитрая эмоция. Теперь и она может похвастаться таинственностью. Тем секретом, о котором она не хочет никому рассказывать. — Ещё? Что? — удивляется Антон, обводя взглядом подругу. Он обхватывает руку в волосах, рассматривая голую кожу. — Где? — Потом покажу, — хитро улыбается, подмигивая. — Не только ты можешь интриговать. — Научилась от меня плохого. — Нет, только хорошего.       Антон фыркает обиженно и отворачивается к мастеру. Лампочка медленно загорается над его головой. Он откидывает на кушетку голову и жмурится. — Больно? — Угу, — выдаёт Антон. Притворясь на самом деле. — Почеши еще. — Конечно.       Маша возвращает руку в его короткие волосы, накручивает на палец. Ей не удаётся их крутить как раньше. Антон три месяца назад совершил страшное — подстриг свои кудри под единичку. Тот самый страх всех девушек. Волосы были темнее у корней, почти совсем короткие, с фалангу мизинца. Маша чуть ли не плакала, проводя по ежику волос, ощущая слабое покалывание. — Когда они уже вырастут, — тихо вздыхает с сожалением. — Нравлюсь больше, когда длинные? — Нравишься любим. Но с длинными ты не такой хмурый. — Я хмурый? — Не дёргайся, — удерживает плечи Антона, не прекращая улыбаться. — И тебе вообще-то больно. — Очень больно. Только ты меня можешь утешить. — Дурак, — смущается, проводя рукой от волос до его щеки.       Маша замечает набросок татуировки и вытягивает в удивлении лицо.       Татуировку драконов она сделала перед приступом. На паре нужно было отвлечься от мыслей о Нурлане. Ей хотелось найти безопасное место в своем сознании. Она думала об Антоне. Об их совместной работе, о времени вместе. Думала о том, что вечером они отпразднуют ещё один заверенный проект. Шаст обещал приготовить лазанью, они бы смеялись и обдумывали новые предложения вместе. Пальцы сами стали выводить драконов на плотной бумаге. Сначала один — более острый в линиях, с величественным размахом крыльев, а потом второй — плавнее, изящнее, с крыльями поменьше. Они тянулись друг другу.       Маша видела в драконах себя и Антона. Наверное… Только поэтому она смогла собраться и поехать на жуткую встречу. — Не нравится выбор? — тихо узнает парень, замечая боль в глазах девушки. Он мягко касается её бедра, заставляя на себя обратить внимание. Маша тихо шипит, поднимая взгляд. Антон сразу же одергивает руку. — Ты… Ты набила тут вторую татуировку? — быстро догадывается, изумленно смотря на ее штаны.       В таком… Скрытном месте? Как она собирается её показывать? — Да… Эм… Она более интимная. — В плане места? — И смысла тоже, — щеки алеют, Маша бегает глазами по помещению. — Что может быть интимнее Утенка? — хлопает глазами Антон, ничего не понимая.       Маша слабо смеётся, кусая нервно губу. Может… Может она глупость сделала? Зря набила скорпиона, так ещё и… И в таком месте? Пару часов назад решение сказалось осознанным, а сейчас, когда Антон спрашивает… Как-то неловко. — Ну есть, там, кое-что, — бубнит под нос. — Я её для себя набила. — Не покажешь? — хмурится Антон. Да в чем дело? Его начинает нервировать слова девушки и её состояние. — Эй, — касается руки, мягко поглаживая тыльную сторону большим пальцем. — Чего ты? -Ничего. Просто… Не спрашивай, ладно? — Окей, — не спорит, но в голове каша из вопросов. — Так что насчёт драконов? Хороший выбор? — Отличный, — шепчет с мягко улыбкой.       Маша наконец-то поднимает глаза. Антон теряется в глубине взгляда. Такой доверчивый, такой… Любящий. Кажется, что в татуировке больше смысла, чем он думал.

*четвертый курс*

      Темноволосый мужчина подскакивает со стула и выходит из-за кассы с широкой улыбкой. — Привет, букашка! Ты одна? — Привет. Одна, — мягко улыбается, и первая раскрывает руки для объятий. Эд стискивает Машу в сильных татуированных руках. Он раскачивает их в разные стороны, а потом отпускает, возвращаясь за стойку. — Че как жизнь? К Антону приехала? — К кому же ещё, — страдальчески вздыхает и опирается руками на стойку. — Попросил заскочить к тебе за электронками и сигаретами. Подбери на свой вкус. И дай одну сладкую. Самую сладкую, что есть у тебя в ассортименте. — Для тебя? — удивляется Эд, почесывая плечо. — Для Антона. Чтобы подсадить его ворчливый характер. — Обижает букашку? — спрашивает, повернувшись к ассортименту. Он пробегается взглядом по цветастым коробочкам. Маша каждый раз восхищается оригинальностью дизайна. Если бы это были конфеты, то она скупала бы прилавками из-за гедонистического восприятия мира. — Нет, букашка неприкосновенна. Будто ты сам не знаешь. Но наша акула опять довёл одного из планктонов, а разбираться пришлось мне. — Ревность? — Да бесит уже. Новенький программист, парень способный, много чего знает, есть мотивация, целеустремлённость. Немного напортачил в тестовом задании, но там скорее опечатка, чем незнание. Шаст на него вылил словесное ведро унижения. Как будто копил этот месяц и нашел на кого сорваться. — Парень молодой? — продолжая перебирать коробочки, интересуется Эд. — Какой там. Максиму двадцать семь. Антон же у нас на место любого поставит. Двадцать четыре, а эго сорокалетнего мужика. Порой мне кажется, что еще в детстве попал под водопад упрямства. — Он угостил тебя кофе? Подкатывал? — Обсуждали дизайн нового приложения для спортивного центра и разговорились об искусстве. Его мама художница. Шаст увидел, завёлся, взорвался. — Болван, — фыркает Эд. Он кладет коробочки на прилавок, плюсом ещё несколько пачек сигарет. — У вас с ним как? — Все так же. На флиртующе-дружеском-рабочем. — Бля, — сочувственно говорит Эд. — Вы знакомы сколько? Почти четыре года? У меня уже все друзья сошлись. Даже те, что были во френдзоне нашли себе другую пару, а вы ещё не вместе! — возмущается, кривя губы от обиды. Он как никто понимает Морозову. — Букашка, может уже вцепишься в него своими маленькими лапками и засосешь? — И потерять все, что есть сейчас? — У вас сейчас ничего нет! — сердится сильнее, а Маша мягко смеется. — Он не хочет отношений, Эд, — произносит с легкой горечью во рту. — Он к ним нифига не готов. Это он в бизнесе гуру, а в любви незрелая вишня. Я не хочу терять хорошую и любимую работу из-за своих чувств. Меня устраивает то, что есть. Ну почти. — Это даже не френдзона. Колегзона? Дуракизона? — Незрелый-Шастун-зона, — вздыхает Маша и улыбается, скрывая истинные эмоции.       Больно ли это? Может немного, когда тишина становится некомфортной. Сейчас она не страдает седатефобией до панических атак. Может сидеть в тишине часами и наслаждаться мыслями. Да, те иногда причиняют боль, но Маша научилась справляться. Не без помощи Антона. — Тебя устраивает? — недоверчиво, даже не скрывая переживания, спрашивает Эд. Они стали близкими друзьями, и он один из небольшого круга людей, к кому Шаст не чувствует ревность и конкуренцию. — Любимый человек рядом, мы потрясающая команда. Мы афигенно зарабатываем. Я живу с ним практически, стала независимой от родительских денег и более-менее наладила с ними отношениями. У меня хорошая успеваемость в универе и опыт работы. Хорошие вещи перекрывают плохие. И пока я рядом с ним, я уверена в своем будущем большее, чем на сто процентов. — Но как же… Близость? Секс, поцелуи, объятья? — Мы обнимаемся. А большего… Хочется, но не так, чтобы рушить все, что я перечислила. — Святая Букашка. Ещё и терпишь его характер. — Если бы не его характер, но он бы не добился того, что у него есть в двадцать четыре года. Нет ничего сексуальнее, чем Антон за работой. — Фу. Он же все время хмурится. — Не всегда, — улыбается своим мыслям Маша. — Иногда он крутит в руках ручку своими длинными пальцами. Мне нравится, как он басит во время разговоров с серьёзными людьми. Его ум — лучше какого-то рельефного торса. Нравится звук, когда он печатает или пишет что-то в блокноте. Нравится, когда он отрывается от дел и поднимает меня взгляд. Тот сразу меняется на теплый. — Или ты просто однолюбка своей первой любви. — Может и так. Но он гений. Сам знаешь. У тебя за эти два года, сколько новых точек открылось по Москве? — хитро прищуривается Маша, чувствуя сильную гордость. — Девять. — И благодаря кому? — Благодаря храброй букашке, которая поставила на меня и озолотилась. — Вот именно. Я даю какие-то идеи — он решает, как их реализовать. — А ещё ты посыльный, — двигает к ней ближе пакет с курилками. Маша оплачивает своей картой и пожимает плечами. — А вот это уже по-дружески. По любви рот бы заклеила. — Лучше заткни его своим ртом. — Заткни свою жопу пробкой и не выпендривайся, — язвительно улыбается Маша и Эд мучительно стонет. — Испортил букашку пошлость и грубостью. — Увидимся, геюга! — Да было-то всего несколько раз! Я актив! — кричит ей в след в шутку обиженно Эд и смеётся.       Его друзья и партнеры по бизнесу точно друг друга стоят.       Маша открывает дверь квартиры своим ключом, на котором висит все та же чёрная утка. Она слышит строгий голос из гостиной и негромко разувается, надевая домашние тапки, вешает пальто на вешалку в шкаф. Она видит кроссовки Димы, отмечая, что Арс уже ушел.       Заходит в гостиную, слегка шурша пакетом из табачки, и кладет перед Антоном, кивая ему. Рядом за ноутбуком сидит Дима, который не был в поле зрения ноутбука Антона, поэтому приветливо улыбается, машет рукой и возвращается к экрану, становясь снова серьезным. Как всегда доброжелательный и занятой. Один из алмазов их команды.       Антон сидит в худи и разговаривает с заказчиком по видео связи. В руках он крутит черную ручку. Он кивает в ответ, переведя на неё серьезный, по потеплевший взгляд, не прекращая говорить. — Открой, — кивает ей на электронку, продолжая заливать про развитие мобильного приложения и новых функций в обновлении. Маша кладет сумку на стол и достаёт сладкую электронку, которую Эд любезно положил. Она протягивает цветастую пластмасску Антону и идёт в сторону кухни.       На губах появляется улыбка, когда она слышит кашель из гостиной.       Так-то.       Пакет снова шуршит, Шастун ищет новую электронку. Маша вешает сумку на стул, берет чайник и наливает полный. Садится за стол и трёт виски, откидываясь на спинку и вытягивая ноги. Она сильно устала. Неделя какая-то бешеная. Разговоры с адвокатом, разбирательство в деле. Такие проблемы она терпеть не может. Один из заказчиком оттягивает момент оплаты уже два месяца. Приходится идти на крайние меры, чтобы забрать огромные деньги.       Маша расстегивает несколько пуговиц на белой рубашке, освобождая шею и зону декольте. Хочется на массаж. И спать. Она не переодевается в домашнюю одежду. Зная, что сейчас будет, разбор полетов. Сидит на в позиции «уйти на эмоциях».       Прошло три с половиной года, как они работают вместе. В середине первого курса, Антон открыл ИП, продолжая редко появляться в универе, но сдавая на отлично все экзамены и закапывая за плинтус преподавателей, которые пытаются ему объяснить, что он тупее их. Маша пишет курсовые и сдаёт домашку за двоих, все преподы об этом знают, но ставят Антону оценки и не отчисляют его ради славы, которую он им принесет в будущем и уже приносит. Сам Антон Шастун учится в их универе, лучший ученик факультета IT. Это он сделал для их университета лучший образовательный сайт. Маша уже видит эти заголовки в статьях и пункт об универе в биографии на Википедии.       Маше двадцать два, Антону двадцать четыре. Они друзья, коллеги, недопартнеры по любви. Они продолжают играть в игру под названием «флирт», но искренне живут в заботе и поддержке друг к другу. Кто-то говорит, что Маша его собачка на поводке, девчонка на побегушках, что не имеет никакого отношения к бизнесу Антона, а только кофе ему приносит — они все ошибаются. Об этом знает Маша, их коллеги, друзья и сами Антон с Машей. Шастун бы загнулся без поддержки, без советов, без помощи и заботы. Он босс, он держит все под контролем, управляет проектами, занимается финансами, исполнением заказов. Маша — контролирует Антона и команду. Она находит людей, находит заказы, налаживается коммуникацию в их коллективе, управляет всеми дизайнерами и выполняет тысячу и одну задачу в день.       Они партнёры от Бога. У них все складно и ладно.       Оба выросли за два года, как и их отношения. Они не пара, но они вместе. Любят, но в приоритете работа и карьера. Шаст все ещё зреет к осознанию того, что рядом с ним девушка, которой не нужен никто кроме него. Маша покорно ждёт и не торопит, давая парню осуществить свою главную цель — создать свою компанию, встать на вершину мира. Быть гением своего дела и успешным бизнесменом. И фиг с ним, что отношения платонические. Искры между ними пробегают каждый день такие, что многим и не снилось.       Маша встаёт, когда щёлкает кнопка чайника. Наливает себе чай, с грустью смотря на кофемашину. Время восемь вечера, ещё одна чашка кофе и её тело взбесится и лишит драгоценного сна. А ей такое не надо. И так дофига всего, что её нервирует и выводит из строя. Организму нужен хоть какой-то отдых. Она заваривает еще две кружки и относит их ребятам, сверкая озорной улыбкой на недовольный взгляд Антона. Дима же тихо благодарит, делая глоток ароматного напитка. Маша возвращается на кухню, опускаясь на кресло. Закрывает глаза, начиная дремать от монотонного разговора Антона с заказчиком.       Привычный скрип кресла и звук прокатившихся колесников по паркету раздаётся в гостиной. Слышатся копошения и уже громкий голос Димы. Антон медленным шагом заходит на кухню, где Маша сидит с невинным лицом и пьёт кипяточный чай. Антон держит свою кружку, оглядывая девушку с головы до ног. Взгляд задерживается на голой коже в зоне декольте, где Маша расстегнула рубашку. Он замечает сверкающую подвеску, которую подарил ей на восьмое марта пару недель назад. — Смерти моей хочешь? — смотрит из-под ресниц. Томно, прямо в душу, как только он умеет. Заставляя табун мурашек пробежаться по спине. — От того, что дым сладкий никто ещё не умирал, — фыркает Маша и дует в свою чашку. — Как прошло? — Сойдёт. Главное сказать побольше умных слов и чётких обещаний. Аванс есть, осталось раздать задачи. — Займусь завтра после пар. — Маш, привет! — появляется Дима в проходе. — Спасибо за чай. — Привет. Не за что, — дарит ему мягкую улыбку. — Видишь, люди начинают разговор с приветствия и благодарности, — смотрит насмешливо на Антона, который не меняется в лице, делая ленивый глоток чая. — Я домой поеду, — довольно улыбается Дима. У каждого в их команде есть любимое развлечение — слушать подколы этих двоих и умиляться. Живая лавстори. Круче, чем любой сериал. — Шаст, завтра после трех заеду. — Может останешься? А то на меня тут явно точат зуб, — расплывается в улыбке, совершенно не выглядя расстроенным из-за этого. — Катюха ждет уже. Не хочу приехать к остывшему ужину. — Закажи такси с корпоративной карты, — кидает твердо Антон, смотря четко на Диму, дожидаясь кивка. — Спасибо, Шаст. Пока, Маш! До завтра, — он машет и уходит в прихожую переодеваться. — Кате привет большой, — кричит ему Маша, не смотря на Антона, который прожигает ее изучающим взглядом. Всегда так делает, в надежде задобрить девушку. — Обязательно! — Отчитывать меня приехала? — как ни в чем не бывало спрашивает Антон, как только хлопнула входная дверь. — Еще чего. Тратить на тебя свои эмоции. — О, я что не заслужил твоих эмоций сегодня? Не постарался так же, как Максим? — он говорит пренебрежительно имя программиста. Садится напротив, расставляя широко ноги, показывая этим свою уверенность и бесстрашие.       Засранец. Маша цокает, садясь прямее. — Зря ты его задел. Он толковый парень, мы давно искали ещё одного разработчика. Дима, Егор и Паша зашиваются уже. — Инженеров дохера, найдёшь другого. — Третий за месяц, Антон, — сердится Маша. — Отличные рекомендации, знания на высоте, эмпатичный и… — О, да. Лучшее качество в нем, — скалиться Антон, облизывая губы после глотка горького чая. Маша молча смотрит на него, заставляя себя держать эмоции в себе. — Он останется и точка, — отрезает и встаёт со стула, допив чай одним большим глотком. — Если это все, что ты хотел обсудить, то я поеду домой. — Не останешься? — Не хочу злиться на тебя, когда ты в очередной раз приревнуешь меня к парню, к которому у меня не может ничего быть, — она роется в сумке и кладет на стол папку голубого цвета. — Тут все со встречи с юристом. Прочитай сегодня, ладно? — говорит мягче. Антон встаёт и ловит её за запястье. Они встречаются взглядами. — Не хочу, чтобы ты выбрала плохого мужчину. — Это называется, — вспыхивая начинает Маша, — «я не дам тебе выбрать никакого мужчину, кроме себя, потому что ты моя и я буду заявлять об этом поступками каждый день. Но и со мной ты тоже не будешь, не смотря на взаимность, потому что я считаю себя таким же не достойным тебя, как и остальных». Ни ручек, ни конфетки, Тох, — Маша повышает на него голос, вырывая руку. А потом отворачивается и тяжело вздыхает, впиваясь пальцами в кухонную гарнитуру. Вечных тяжёлых вздохов она набралась у Антона. Поначалу возмущалась этой привычке, смеялась, говоря, что Шасту воздуха мало что ли. И вот почти четыре года бок о бок, и она переняла привычку.       Антон молчит, опустив голову на свои руки, сложенные на груди. Маша подметила все точно. Антон никогда не считал себя для Маши достойным.       Отец с дурным характером не уважал мать, отчим такой же. Все знакомые друзья отца и отчима в детстве — не лучше. Бухали, играли в азартные игры на деньги, обсуждали женщин, будто это мясо. Антон слушал и каждый раз не понимал, почему они такие злые. Отец несколько раз поднимал руку на мать. Антон пытался защитить, но получал сам. В четвёртом классе, он читал учебники уже на несколько классов вперёд. Ему попалась книга о генетике, где он читал про то, как от родителям что-то достаётся детям. Маленький Шастун впервые чего-то испугался так сильно.       Он испугался себя. Предположил, что станет таким же, как отец, когда вырастит. Ещё маленьким дал себе обещание не пить, не курить, не обижать девочек и не играть в азартные игры.       Он окунулся в знания. Стал большей зазнайкой чем был, только с язвительным характером, потому что был недоволен собой и обижался на весь мир. Недовольства превратились в защиту от людей, эго росло с каждым годом, как и амбиции.       Доказать себе и всем, что он не как отец и отчим. Он лучше. Он будет лучше всех и во всем.       Доказать брату, что он живет хорошо и справляется с потерей.       Маша оборачивается к притихшему Антону и поджимает губы. Ну вот и как с ним ругаться по-настоящему? Тот закрывается, уходит в рефлексию, грустит. Похож на кота, которого пнули, когда он просил ласки. Одно дело, когда они припираются каждый день в шутку. Это их стиль общения. Да, они могут долго спорить насчёт рабочих вопросов, но никто не принимает резкие слова за обиду.       Но когда они пытаются обсудить то, что между ними происходит, Антон становиться худшей версией себя: молчит, дуется, не отвечает, стоит на месте и грызёт себя. Как тогда, когда она только встретила его. А девушка провела немалую работу, чтобы тот говорил больше десяти слов в день. Машины же эмоции на поверхности. Ничего не скрывает, выговаривает чувства вслух. Её душа открытая ракушка — любуйся жемчужиной, бери, сделай украшение, носи, Шаст.       Она твоя.       Итог каждый раз один — первый шаг с чьей-то стороны и все обиды проходят. Шаст часто что-то покупает для Маши. От билетов на концерт на любимого исполнителя в VIP зону до дорогущих ювелирных украшений с её любимого сайта. Тому не составляет труда взломать её избранное. Он покупает цветы несколько раз в месяц, раньше делал вид, что это не от него, но Маша уговорила его перестать обесценивать свои поступки. Поэтому Антон гордо показывает на букеты рукой и с приподнятой головой говорит «тебе». Он забирает её с универа на своей машине, которую купил в конце второго курса или заказывает бизнес такси.       Почти четыре года Антон говорит «люблю» своими поступками. Не смотря на сомнения в себе и борьбу с комплексами. Прекращать ухаживать за его Утенком он не собирается. Только страшно стать ближе. — Прости, — раздается неожиданно в тишине. Маша аж рот открывает, смотря от удивления. — Что? — Ты слышала, — коротко фыркает и поднимает на нее взгляд. Зеленые омуты сверкают на несколько секунд слабостью, а потом это пропадает в момент. — Останься дома.       Маша изучает его взглядом. Это их вечное «глазение» друг на друга. Арсений — один из дизайнеров —каждый раз восхищается тому, как они молча понимают друг друга и приходят к решению. Как-то они долго мучались над разработкой дизайна, клиенту не нравился ни один вариант. Они втроём сидели на квартире и в какой-то момент Маша резко оторвала голову от планшета, смотря чётко в глаза Антона. Тот помолчал какое-то время, спросил сработает ли это и приказал делать. Арс тогда вообще ничего не понял, но… Клиент принял дизайн, а это двое дали друг другу пять. Маша радостно щебетала «а я говорила», на что Антон улыбался ей в ответ. Просто как…?       В голове Маши крутится много мыслей. Они снова в тишине. Только холодильник едва слышно шумит. Она слышит слова Эда в голове, слышит слова своей мамы, которая спрашивает каждый раз, стоит ли Антон того, чтобы его ждать. Перед глазами стоит ситуация с Максимом, который был раздавлен критикой Антона. Такой молодой, такой властный, целеустремлённый и ревнивый. — Я понимаю, что ты, наверное, никогда не признаешься первым, Антон, — печально начинает Маша, опустив глаза в пол. — Знаю, что ты слишком гордый. Я не меняю тебя. И никогда не хотела, чтобы ты менялся. Меня все в тебе устраивает. Побешивает, конечно, твоё молчание и надумывание о чем-то своём. Было бы проще, если бы ты просто у меня спросил напрямую, но ты любишь квесты, — она издаёт слабый смешок и облизывает губы. Она чувствует сверху давящий взгляд, но еще не собрала достаточно сил, чтобы ответить. — Даже наша передружба и недолюбовь устраивает. Но одно дело, когда твоя ревностью только между нами и влияет на наши личные отношения. Когда это влияет на работу, то это уже другое. Так не получится, Шаст.       Она качает головой, опустив плечи. — У меня есть силы справляться с этим, когда это не относится к бизнесу. Ты не можешь продолжать убирать хороших сотрудников из-за того, что кто-то интересуется мной, — она поднимает на него глаза, говоря серьёзно. — Так не пойдёт. Это уже мешает работе, это срывает сроки и планы. Подумай о Диме и Паше с Егором. На каждом по несколько проектов, да, они батрачат, потому что это громадные деньги, но они устают. У Димы и Паши есть семья. Мы не похожи на тебя в плане производительности, нам всем нужен перерыв. И мне тоже нужен, Антон, — Маша делает шаг к парню, не отводя взгляд от его зелёных глаза. — Мне нужен перерыв от твоей ревности. Реши уже для себя, расставь приоритеты. Тебе важнее работа или желание заявить на меня права. Или все вместе. Тогда, это должны быть другие отношения.       Морозова пристаёт на носки и целует Антона в челюсть, а потом прижимается лбом к его плечу, бесшумно выдыхая его аромат. Мягко проводит пальцем по татуировке драконов на его предплечье. — Подумай об этом. Я не могу справляться с твоими демонами в одиночку. Не могу любить в одиночку и находится в вечном коконе сомнений, — дрожа всем телом, выдаёт Маша. — Поеду. Завтра буду после пар.       Она забирает телефон со стола, не касаясь Антона. Обувается и накидывает пальто. В дверях она кидает взгляд на застывшего на кухне Антона и выходит из квартиры. На сегодня хватит. Она пишет сообщение Эду:

«Зайди к нему сегодня. И захвати алкоголь. Ему нужно помочь переварить»

Эд: «Ты сказала, что любишь его?!»

«Близко к этому. Позаботься о нем»

Эд: «Ладно, букашка. Ты хоть не ревешь там?»

«Нет. Я устала»

Эд: «Понял. Не трогаю. Отпишись, как будешь у родителей»

«Ладно»

      Маша садится в такси, тоскливо смотря на высотку через заднее стекло. — Что-то забыли? — спрашивает таксист, обращение внимание на долгий взгляд девушки. — Нет, нет. Едем на адрес, — мотает Маша головой. — Какую музыку предпочитаете? — Что-то грустное. — Плохой день? — спрашивает молодой мужчина и тыкает по сенсорной панели. — Хороший. Просто тяжёлый. — Хотите выговориться? — О, не, спасибо. Уже выговорилась. Хватило. — Поссорились со своим молодым человеком? — Если бы все так было просто, — тихо говорит Маша, отворачиваясь к окну.       Музыка медленно заполняет салон. Никакой тишины. Только приятная, неспешная мелодия.       Маша устала думать, анализировать, подбирать слова. С Антоном одновременно легко и сложно. Тепло и холодно. Как лихорадка. Может её знакомая права? Антон абъюзер, а Маше просто нравится кататься на эмоциональных качелях?       Кто вообще такой этот абъюзер? Почему сейчас каждый парень такой? Почему люди считают, что хорошие люди только те, у кого нет каких-то проблем? Тогда все нехорошие и ненормальные? Почему, если человек честный, то он грубый и злой? Почему если человек все время на позитиве, то он инфантильный? Почему если человек не работает во время учёбы, то он лентяй? Почему родители плохие из-за того, что хотят для тебя лучшего? Почему нам запретили ошибаться и все время осуждают?       Так. Много. Вопросов.       И Маша не готова на них отвечать. Дома она говорит родителям, что идёт спать, раздевается и сразу же залезает под одеяло выключая звук на телефоне. Ей просто хочется тишины.       Днем в универе, во время пары, ей звонит Максим. Она выходит из кабинета и слушает радостный голос в трубке. Мужчина благодарит её за то, что та поговорила с Антоном. Тот обосновал свои претензии и дал Максиму новые задачи, говоря, что тот пока на испытательном сроке. Маша удивлённо отвечает «не за что» и смотрит на чёрный экран телефона.       И что это значит?       Маша тяжело вздыхает и трёт виски. Она в пол уха слушает лекцию, проверяя дизайн, который ей прислала ночью Олеся. Работа помогает выбросить все мысли об Антоне, но слабо. Вчерашний вечер все ещё стоит перед глазами. Его не дрогнувшее лицо, когда она поцеловала его в щеку. Его естественный запах, отдающий орехами и табаком. Конечно, ей хотелось бы того, о чем говорил Эд. Хочется близости, нежности… Но она радуется тому, что уже есть.       Старается.       Морозова выходит с пар в компании подруг, заливисто смеясь. Именно это ей нужно иногда — побыть беззаботной студенткой, на которой не лежит работа над крупными заказами и заботой над одним очень добрым, но закрытым парнем. Они обсуждают косметику, какие-то мероприятия, на которые будет здорово сходить вместе. А потом Оля хватает Машу за руку. — Смотри кто там! — говорит негромко и радостно. Маша переводит взгляд на парковку и замирает, едва не роняя телефон. — Это же Шастун? — Это кому такой букет? — девочки тихо ахают от восхищения одногруппницы.       Антон стоит сгорбленный у своей поддержанной ауди, которую купил зимой позапрошлого года. Они даже в Тулу за ней ехали, чтобы сэкономить столько, сколько смогут. Благо, что брали через знакомых — машина оказалась в хорошем состоянии. Двумя руками парень обнимает довольно большой букет из оранжевых роз без обертки. Вид у него побитой собаки, даже не курит ничего. Уперся в одну точку, не моргает. — Блин, он такой секси, — стонет одна из девушек. — Ты уверена, что вы не встречаетесь? — Не уверена, — легко жмёт плечами Маша, закусывая губу. Такой красивый, хоть и несчастный. Черные широкие джинсы, футболка и сверху кофта с капюшоном на молнии с белыми надписями. Кудри развиваются на ветру, щетина недельная, та которая немного колет, но мягче. — Мы коллеги, а там все сугубо по-деловому. — Завидую. Видишь его каждый день. Может ему нужна секретарша? — девочки хихикают, чем привлекают внимание Антона.       Тот поднимает голову, смотря точно на Машу печальным взглядом. У него мешки под глазами, их видно даже со входа и выглядит он сонным. Скорее всего всю ночь пил с Эдом, а потом спал без задних ног. — Так ты уедешь? — интересуются девушки, смотря с интересом на подругу. — Может что-то по работе. Узнаю и скажу, — она набирает в грудь побольше воздуха и идёт к Антону, постукивая каблуками сапог по влажному асфальту. Антон остаётся на месте, не отрывая взгляда.       Маша решила, что если и увидится с ним сегодня, то будет выглядеть горячо. Сколько можно в эти кошки-мышки играть? Ей двадцать два года, она хочет быть желанной, горячей, деловой. Хочет поцеловаться, хочет секса, хочет не контролировать свои эмоции.       Кофейного цвета пальто, кремовое платье длины макси с V-образном вырезом. Оно сидит точно по фигуре, подчеркивая округлые бедра, сексуальный вырез не скрывает красоту груди и зоны декольте. И тонкий бледно-желтый пастельный шарф. Когда-то похожий она потеряла при конфликте с Нурланом. Антон купил ей новый шарф. Точнее, сразу несколько штук с разными оттенками. Она научилась выглядеть старше своего возраста для встреч с заказчиками. Кудрявые волосы собранны в небрежную на первый глаз прическу. Каждая кудрявая прядь видна, блестят здоровьем и медным отливом. — Привет, — она встает перед Антоном и мягко улыбается. — Не спали всю ночь? — поднимает руку и касается его кудрявой челки, заправляя ее наверх. — С Эдом не уснешь, пока он всю душу не вытащит, — хрипло выдает Антон и прикрывает глаза от удовольствия, чувствуя тонкие пальцы в волосах. — Болит? — шепотом спрашивает Маша, начиная водить аккуратными, короткими квадратными ногтями по макушке Антона. — Немного. — Обезбол? — Выпил, — он кривит рот, будто его бесит забота, но они оба знает, что это не так. — Тебе, — протягивает вперед букет. — Давай не при девочках, — мельком оглядывается в сторону входа в универ. — Стыдишься меня? — А есть чему стыдиться? — Наверное, — он опускает голову на букет, закусывая щеку изнутри. — Перестань. Ночью назагонялся, — она убирает руку с волос и проводит кончиками пальцев по букету. — Такие яркие. — Как твое появление в мое жизни. — Аж слепит? — Угу. — Чего приехал? — Нельзя? — Шаст. Вопрос — ответ. — В кино поедем? — А работа? — У нас выходной. Только если тебе не нужно к ним, — небрежно кивает на одногруппниц. — Поехали, — Маша забирает букет и машет девочкам рукой. Антон открывает ей дверь, а потом сам садится за руль.       Внутренне он ликует, что Маша не таит на него обиду. Ночью Эд очень долго и муторно выносил ему мозг, как будто купил картину по номерам и у него есть время раскрашивать ее в свое удовольствие несколько дней подряд. Они пару раз оба срывались на крик, пинали друг друга и бросались подушками. Сейчас в квартире клининг, чтобы Маша даже не почувствовала аромат погрома и ночных завываний двух пьяных мужиков.       Эд вправил мозги одной фразой, да так сильно, что Антон мигом протрезвел после двух бутылок вискаря и пяти бутылок пива до. — Однажды она перестанет тебя ждать. Ей понадобится точка, а не перерыв. И ты ее не вернешь. Никакие подарки, даже признания в любви тебе не помогут. Она написала мне сегодня, что устала. Ты хоть раз слышал, чтобы Маша говорила об усталости? Вот и я нет. Терпение кончается, Шаст. Исчезают ожидания. И здорово, если она останется с тобой работать. Так-то она может и работу кинуть. Разом уйти от тебя. Универ кончится и она может уехать заграницу, как хотят ее родители. Она же тепличная. Хорошая, обеспеченная и полная семья. Они может и ссорятся, но ее предки хотят для нее кого-то из круга золотых детишек. А там есть крутые экземпляры. Ее отец балует ее, мать обожает. Она привыкла жить в хороших условиях. У нее достаточно уважения к себе, чтобы разом уйти. Сам помог стать ей сильной. Я бы сказал непробиваемой и со стальными яйцами.       После этого пьянка шла хуже. Намного хуже. Они много курили, много говорили. Антону кажется, что он никогда в жизни столько не говорил. В нем не изменился разом характер, но определенные выводы он сделал. Поэтому утром оклемался, поднял Эда, выпил горсть обезбола и сел в тачку. Четкого плана не было, стратегический мозг отказывался работать, отплевываясь от сигналов хозяина. Сам набухал и хочет, чтобы еще работал.       Деловой, ёпт.       Антон смекнул только про цветы, когда ехал по центру к универу. И вот он стоит поникший, пытаясь придумать, что делать. Борясь с демоном в голове, который твердит, что ему и одному заебись. Не заебись.       Он уже четыре года как не один. И вот это заебись. Когда дома кто-то готовит домашнюю еду. Когда его кто-то ждет. Когда его принимают с его язвительным характером. Когда его принимают с недостатками и комплексами. Когда кто-то знает о его истинных страхах, но не манипулирует этим. Когда кто-то заботится. Когда кто-то заставляет регулярно есть и спать. Когда кто-то оставляет капли для глаз рядом с ноутбуком. Когда кто-то может дать пендаля, когда опускаются руки. Когда кто-то всегда с ним заодно. Когда кто-то вытягивает его из чувства вины за горькое прошлое.       Когда его любят. А он любит в ответ. — Как посидели с Эдом? — Он ещё приставучее, чем ты, — тяжело вздыхает Антон. — Тебя ещё можно остановить, а на этого ничего не действует. — Да что ты? Думала, что я в единственном экземпляре. — Ты женская версия, а он мужская. Два чуда, думающих, что мне нужно промывание мозгов. — А ты думаешь, что не нужно? — Даже не жди, что я соглашусь.       Маша смеётся и отворачивается. Она закусывает губу. — Мне звонил Егор, — пальцы Антона сильнее сжимают руль, но он молчит и не меняется в лице. — Ты поговорил с ним. Спасибо. — Это для работы. — Конечно. Я о другом и не думаю, — вздыхает и опускает глаза на букет. Отворачивается к окну, замечая, что они проезжают торговый центр. — Мы не сюда? В кино же едем. — Сначала заедем в одно место. — Какое? — Все тебе расскажи, — закатывает глаза Антон, но улыбается. Расслабленно так, довольно. Будто придумал что-то здоровское. Маша заглядывается на него такого. Немного опухшего, сонного, но уверенного.       Антон всегда светился энергетикой уверенности и целеустремленности. Наверное, это и зацепило ее на первом курсе, когда Антон пришел к ней от знакомого в потоке. Машу не интересовали смазливые парни с таким же толстым кошельком, как у нее. Ну парни и парни. Красивые, в дорогой одежде, с нарциссическими наклонностями, даже с какими-то целями. Но не было в них… силы духа? Как это еще назвать, хах. Они просто были, такими же, как и все. Антон… загадочный парень с потока, который торчал в ноутбуке и смотрел на всех свысока. Который редко ходил на пары, а если его о чем-то спрашивали, то отвечал без запинки. Голова всегда смотрела ровно, не опущено, не приподнято, а ровно. Он четко знал себе цену, знал свои силы, знал свой характер.       Он подошел к Морозовой тогда на общей паре и спросил, насколько та хорошо шарит в дизайне и есть ли примеры работ. Девушка кивнула, тот оставил листик с почтой и ушел. Одногруппницы тогда бросали влюбленные взгляды на Антона. Старше на два года, весь такой мрачный.       Таинственный программист. А по факту просто сыч.       Но никак не загадка, не тайна. Он кубик Рубика. Смотришь и ни черта не понятно сначала. Он еще скользкий такой, из рук выпрыгивает, не дает себя крутить. К нему нужна инструкция, его надо со всех сторон рассмотреть. Ведь каждая ячейка в нем — уникальна.       Маша скинула ему все, что у нее было спустя неделю, решив — будь, что будет. Она наслушалась про него слухов. От плохих до хороших. Наблюдала за ним издалека, когда он редко появлялся в универе.       Гений, чудак, эгоцентричный мудак, просто мудак, нарцисс, грубиян, педик, больной на голову, умник, красавчик, прогульщик — все слухи об Антоне. И так по кругу. Тепличная Маша, которая не пила, не курила, не ходила в клубы, не надевала открытую одежду, не возвращалась домой позже девяти вечера, ходила на все пары и писала все конспекты — решила рискнуть. Она и так рискнула, когда пошла на дополнительную специальность в универе. Отец настоял на международном бизнесе, одновременно с этим Маша пошла на дизайнера и получала два образования одновременно.       Маша ни капли не жалеет, что отец требовал от нее поведения леди и знаний предпринимателя. Сначала она жаловалась, что лучше бы у ее родителей родился сын, но это все ушло с взрослением.       И тут Антон взял ее, пригласил делать вместе проект. Ему нужен был дизайнер, а Морозова обожала развитие. Солнце встретилось с Луной. Она узнала, что Шастун зависает в аудитории, которую никто не занимал из-за маленького размера, платил охраннику и оставался там до закрытия универа на ночь. Вначале много ругани, споров, неуважение и эксплуатация.       На удивление, Антон подготовил ее к взрослой жизни лучше, чем родители, которые берегли чувства сентиментальной Маши. Шастун же с ней не церемонился. Не успеваешь? Делегируй задачам лучше. Не получается? Научись. Не нравится? Меняй. Сделала? Делай следующее. Никакой похвалы на первых этапах, только критика и четкий контроль выполнения.       Оглядываясь назад, Маша не понимает, как она в него влюбилась чуть ли не сразу. Это не был путь от ненависти до любви. Это была сразу любовь, начатая с уважения. Она была хорошим исполнителем, Антон был крутым руководителем. Дальше в команде появился Дима, который затащил друга Егора, а потом Арс на курс старше Маши. Антон впервые тогда понял, что может ревновать Машу к кому-то. Арсений был чуть ли не секс-символом универа. На него глазели и парни, и девушки. Талантливый, спортивный, красивый, умный, своенравный, со своим стилем. Преподаватели толкали его на все конкурсы и олимпиады. Маша притащила его к Антону, говоря, что он им нужен, что мозг Арса необходим для их команды. Шаст отнесся скептически. Ему не нравился Арсений. Он слишком много времени проводил с Машей, таскал ей кофе, давал свою кофту, когда той становилось холодно в аудитории, смешил ее, вечно касался ее.       Они были ровесниками. Антон придирался, часто просил переделать, унижал при Маше, показывая свое превосходство. Использовал всяческие способы вытравить Попова из команды. Так тот еще и притащил Сережу — ебаря террориста. Тот ни одной юбки не пропускал, но был с оравой связей и хорошими идеями. Сережа пытался Машу закадрить в шутку, сразу распознавая, что девочка, хоть того и не замечает — помечена большими буквами «МОЁ» Антоновым почерком. Он то и остановил Арса от заигрываний, а потом и Антону донес, что Попов — это Попов. У него шило в заднице и нескончаемое обаяние. Лучше привыкнуть, а не соревноваться.       Почувствовав себя единственной девушкой в мужской компании, Маша уговорила Олесю вступить в команду — одногруппницу, помешанную на астрологии, но неплохо разбирающейся в современных трендах и веб-дизайне. Они стали командой из семи человек и делили прибыль пополам, неплохо так зарабатывая в своем молодом возрасте. Дальше люди приходили и уходили. Появился постоянный Паша — женатый парень с беременной женой, которому сильно нужны деньги. Наташа — модница после расставания, с которой Маша познакомилась случайно и увидела потенциал. Был и Эд, которому Маша предложила рискнуть и открыть еще одну точку в Москве. Они разработали бизнес-план, подключился Антон, дав и свою часть денег. И вот они втроем уже владели несколькими успешными точками. Маша с Антоном имели процент с продаж и долгосрочную работу, а Эд — поверил в то, что может больше и перестал себя останавливать в развитии.       Их дело росло, их потребности увеличивались.       Как и чувства. Чувства семейности в команде.       Чувства любви между Антоном и Машей.

*

      Антон подъезжает к шлагбауму, ждет несколько секунд, пока ему откроют. Они поднимаются на наземную крытую парковку и встают на како-то место с буквой «С» и цифрой 48. — Выходим, — не скрывая радости в голосе он вылезает из машины и ждет Машу, которая выходит следом.       Ключ карта пикает, пропуская их сначала к одному лифту, они спускаются на первый этаж красивого здания, потом идут к другому лифту и ключ карта снова пикает. Антон нажимает восьмой этаж. Он светится несокрушимостью, светится детской радостью. — Теперь закрой глаза, — приказывает, когда они выходят из лифта. Маша без сомнения закрывает. Антон берет ее за руку, второй обнимает за плечи и ведет в такт своим шагам. Они проходят несколько метров, снова писк, потеря холодной руки и звук открывающейся двери.       Антон заводит Машу в центр помещения и убирает от нее руки, оставаясь стоять в нескольких сантиметров. — Открывай.       Маша видит пустое помещение с панорамными окнами. Проходит немного вглубь, вдыхая запах свежего ремонта. Как когда-то в квартире Антона. Она замечает собранный стол у окна, коробки с документами из квартиры Антона, несколько коробок с нарисованной мебелью на картоне. — Нравится? — интересуется Антон, подходя ближе к девушке. — Ты снял офис, — говорит сипло.       Помещение большое, можно поставить несколько перегородок, чтобы комната не выглядела, как один огромный кабинет. — Мы созрели. Не в универе же сидеть. И не дома. Как проходной двор уже, — фыркает Антон, показывая всем своим видом недовольство. — От универа несколько станций и на месте. Тем более, что до конца года осталось не так много, — рассказывает спокойно. — Пропускная система, спортивный зал на первом этаже, кофейни, даже салон красоты. Есть комната отдыха, курилка на этаже. Все для людей. — Здорово, — не знает, что еще сказать Маша, оборачиваясь к парню со слезами на глазах. — От нашей квартиры тоже недалеко. — Нашей? — удивляется, часто моргая. — Ага, — он набирает в грудь побольше воздуха. — Ты тусуешься у меня каждый день. — Команда тоже. — Они — не ты, — серьезно говорит Антон, медленно сокращая между ними расстояние. — А кто я? — шепчет, поднимая голову к Антону, чувствуя, как дрожь бежит по телу. — Человек, которому я доверяю. — И всё? — Всё, — шепчет Антон с расширившимися зрачками. Он поднимает руку, нежно касаясь ее щеки. Проводит пальцем по губам, гипнотизируя их взглядом. — Ты — всё, — повторяет доверительно, раскрывая перед ней душу.       Маша не сдерживается первой от этой непозволительной близости их губ. Она хватает футболку Антона и тянет еще ближе, заставляя их тела столкнуться. Встает на носки, пытаясь быть ближе, желая прикоснуться так, как хочется уже давно. Антон властно улыбается, соприкасаясь лбами. Он давит, не давая придвинуться ближе. — Как нетерпеливо, — говорит приглушенно до мурашек по спине и дрожи в пальцах. — Целуй, засранец, — требует Маша, задыхаясь ароматом парня. Она готова поклясться, что даже здесь Антон хочет контролировать ситуацию. Свои чувства не может, а вот ситуацию — с удовольствием.       Антон голодно впивается в ее рот, опуская руки ниже — туда, где почти никогда не позволял себе касаться. Сжимает ее бедра, слыша тихий стон в свои губы. Антон кусает губы, лезет языком, совсем забывая, что Маша никогда не целовалась. Он не может остановится, его лихорадит от сумасшествия момента. Маша крепко сжимает его затылок, выгибаясь всем телом. Черт. Она и не думала, что будет так горячо. Что температура в прохладном кабинете подскочит до пятидесяти градусов жары. Антон тянет ее к столу, который стоял у окна. Стягивает с нее пальто и шарф, оставляя в тонком вискозном платье.       Пальцы сжимают ткань, задирая юбку платья выше. Касается бедра в колготках и слабо рычит, желая до помутнения в глазах теплоты голой кожи. Подхватывает бедра девушки и сажает на стол, отрываясь от желанных губ на пару секунд. Маша цепляется за широкий плечи, раздвигая ноги шире, чтобы Антон встал между ними. Платье задирается, показывая голые бедра. Антон шумно выдыхает, сглатывая. Он смотрит в бешенные карие глаза, видя ответную жажду. Рукой ведет по бедру выше, находя край колготок и тянет вниз. Маша откидывается на стол, опираясь на одну руку и приподнимает бедра, давая разрешение снять чертовы колготки. Она задирает подол до талии, показывая кружевные черные трусы. — Собиралась на свидание? — хрипит Антон, мучительно долго стягивая ткань колготок. — Ага. С Максимом, — ухмыляется девушка, облизывая губы. Она чувствует легкую прохладу на голой коже ног. Колготки свисают с одной ноги. — Засранка, — выдыхает Антон и рывком притягивает Машу к себе.       Смазано впечатывается губами в шею. Поцелуями переходит на шею, кусая. Одной рукой гладит голую кожа на бедре, скользя к талии, а второй нащупывает дурацкую заколку, распуская кудрявые волосы, которые пахнут кокосом. Антон сбивается с ритма, пытаясь облизать и укусить каждый участок кожи. Соскальзывает губами с шеи на ключицы, не скрытые вырезом. Он тянет ворот в сторону, целуя голое плечо. Задевает пальцами лямку лифчика, стягивая ее вниз.       Наслаждается каждым женским стоном ему на ухо. Он позволяет ей стянуть с плеч свою кофту, оставаясь в футболке. Маша водит по напряженным плечам, впивается пятерней в его затылок. Шастун тянет ее за волосы, заставляя почти лечь на стол. Он длиннющий, достает до каждого участка, наслаждаясь, как тело под ним плавится, дрожит. Он толкается бедрами вперед, вызывая ахнувший возглас.       Платье трещит в зоне декольте. Антон дергает рукой не рассчитав силу. Весело хохочет и кидает жадный взгляд на затуманенные глаза Маши, которая настолько в прострации, что не понимает происходящего. Она подает корпус вперед, притягивая Шастуна к себе, сжав его футболку.       Антон наслаждается великолепным зрелищем — разгоряченная, в задранном и порванном платье, красной шеей, распухшими губами, сходящая с ума от его ласки. Его правильная девочка с первого курса. Только он один может ее такой видеть. Он первый и последний, кто видит ее такой. Эго и нарциссизм трепещут от восторга в нем. Высокомерный наглец. Никому ее никогда не отдаст. Глотки перегрызет.       Он ощущает себя перевозбужденным подростком, когда впервые увидел порнуху. Антон сильнее раздвигает бедра Маши, не оставляя между ними и миллиметра. Трется, смотря в ее пьяные глаза и снова накрывает ее рот грязным поцелуем. Лезет в рот языком, посасывает и прикусывает мягкие губы.       Маша теряется в ощущениях. Ее ослепили дурманом. Сжимает тонкими пальцами его шею, щеки, обнимает за плечи. Антон такой горячий, красивый смотрит с таким желанием и сумасшествием, что хочется уже снять насквозь мокрые трусы. Она стонет, отрываясь от его губ и закидывает голову, когда тот вновь толкается бедрами. — Красивая, — хрипит в шею. — Ты такая красивая.       Эти рычащие нотки выбивают всю опору. Все тело ватное, руки слабо хвастаются за широкий плечи. Адреналин подскакивает настолько высоко, что перед глазами темнеет.       Маша теряется в ощущениях, захлебываясь воздухом. Тело трясёт от удовольствия, от жадности момента, от блуждающих по всему телу рук. От близости, которую настраивали годами, чтобы за раз вспыхнуло до звёздочек в глазах. Никто и никогда не целовал её так. Никто и никогда не пытался довести до оргазма без рук.       Антон толкается в неё, а в голове рисуется картинка. Его крепкий член, её черные трусики. Холодные руки, которые мягко водят по горячей спине. Губы, составляющие отметины на тонкой коже. Голова кружится от такого Антона, который дорвался, который сходит с ума от желания. У которого глаза почти черные, затуманенные. — Сними её, — шепчет сквозь стоны жалобно, практически умоляюще, оттягивая футболку от влажной кожи Антона. — Антон, сними. — Не терпится? — от одного голоса только сильнее хочется выгнуться. Низкий, властный, уверенный. Антон опускает Машу на стол, видя, что та держится только благодаря его рукам. Он тянет футболку наверх, на несколько секунд прекращая все действия. Ловит голодный, бегающий по телу, поплывший взгляд. — Ты такой красивый, — шепчет еле слышно, кормит жадное до похвалы эго Антона даже сейчас. — Самый лучший. Ты самый лучший, Антон.       Во взгляде парня читается искреннее восхищение, наслаждение и вожделение. Он смотрит на дрожащий от дыхания живот, на тонкое кружево, которое почти ничего не скрывает. А потом он цепляется взглядом на маленькое пятно у трусов.       Антон нерешительно тянет пальцы к татуировке скорпиона. Изящные черно-красные линии. Рисунок, который отличается от его тонкими плавными линиями. Но форма понятна сразу. Это скорпион. И Антон точно знает, когда Маша его набила. И не показала. Оставила для себя. — Блять, — шепчет потрясенно.       Оглаживает шершавыми подушечками пальцев по чернилам, чувствуя, как айсберг внутри трещит и разбивается. Сердце наливается кровью, начиная биться сильнее. Будто приток кислорода открыли. — Ты любишь меня, — говорит твердо, заглядывая в глаза притихшей в ожидании реакции девушки. — Это вопрос? — слабо улыбается Маша, накрывая руку Антона своей. — Напоминание, — хрипло отвечает и рывком притягивает её снова, заставляя повиснуть на себе. Целует горящие, опухшие губы. Переворачивает руку, переплетая их пальцы.       Маша молчала больше года. Хранила татуировку только для себя. Мечтала, что Антон узнает о ней как-то по-особенному. Узнал. — Шаст, — тихо начинает, разрывая жадный поцелуй. Сглатывает слюну в сухое от частый вздохов горло. Такой беспорядок в голове. — Я люблю тебя, — говорит решительно, смотря в карие глаза. — Я тебя люблю.       Повторяет, подтверждая непоколебимость.       Антон с треском разрывает вырез платья, напрягая руки под тихий вздох. Стаскивает с плеч и беспорядочно покрывает отметинами. Жмурится от стона в ухе, наслаждается чувствительностью девушки под ним. Как же он хотел, как глушил в себе желание. Одергивал демонов, которые тянули свои широкие ладони к желанному телу. Никакая дрочка не спасала. Позволял только смотреть себе тяжело, держаться подальше, когда выпьет, чтобы не натворить дел ослабшим разумом.       Он вновь толкается пахом в промежность девушки. Трется быстрее, толкается сильнее, крепко держа ее за поясницу, чтобы не разорвать тесный контакт. Антон целует ее в ложбинку груди, втягивая аромат влажной кожи. До искр в глазах хорошо. — Антон-Антон-Антон, — шепчет сквозь стоны, срываясь на гласных. Язык заплетается, во рту сухо, между ног влажно. — Что ты… — Для меня, — загнанно дышит, заглядывая родные глаза. — Хочу, чтобы ты кончила для меня, Утёнок.       Маша захлебывается воздухом, когда чувствует горячие пальцы лезут в трусы. Антон касается влажной промежности, надавливает на клитор среднем пальцем. Он кусает шею, наслаждаясь чувствительностью. Он чувствует, как тело в его руках содрогается. Чувствует, как Маша впивается в его шею ногтями до боли. Она выгибается и вскрикивает его имя. Антон крепко держит, не давая завалиться на спину. Притягивает к своей груди, давая ей уткнуться в его грудь. Гладит влажную спину, колотящейся от оргазма, девушки. Сыто улыбается и целует в растрепанную макушку.       Дает время отдышаться, а потом поднимает влажное лицо. Целует податливые губы Маш и сыто улыбается. Она совсем размякла в его руках, продолжая дрожать от эйфории, которую впервые испытала так ярко. — Твое первое воспоминание о нашем офисе, — хрипло шепчет ей на ухо Шастун, выводя на ее спине незамысловатые узоры. — Сумасшедший, — шепчет еле слышно.       Сил совсем не осталось. Она бы вечность лежала на голом торсе Антона. В порванном платье, которое собралось в пояс из ткани на ее талии. Рукава неприятно тянут руки вниз. Маша скользит по плечам по талии парня и крепко обнимает. — Получается, мы оба друг друга любим, — вдыхает дурманящий запах кожи Антона, не до конца осознавая происходящего.       Он признался ей в любви. — Только сейчас понял? — улыбается в его кожу. Сил поязвить у нее всегда хватит. — Думаешь набралась от меня храбрости и можешь мне хамить? — Сам воспитал, — смеется счастливо, водя большим пальцем по его татуировке скорпиона. — Под себя воспитывал, — шепчет Антон. Он мягко поглаживает ее татуировку в ответ. Поднимает ее голову за подбородок и сладко целует. — Бля. Ахуенно. — Мы могли делать это четыре года, — бубнит в поцелуй, не переставая улыбаться. — Молчи уже, — смеется в ее губы Антон, продолжая целовать.       Он доказал. Доказал чему-то незримому, что он добился успеха. Добился вершин. Он дошел.       Вот только дошел он не в одиночку. И идти один дальше не хочет.       Если рядом с ним бегает эмоциональное, такое яркое, язвительное и искреннее счастье — почему он должен себе отказывать? Почему должен хвататься за прошлое и разрушать себя изнутри? — Он тобой гордится, — тихо говорит в его губы, заглянув в зеленые омуты. — И я тобой горжусь. Больше всех на свете, Антон. — Я знаю, — отвечает с благодарностью, пряча лицо в шеи Морозовой.       Антон больше не будет плавать в океане вины. Его подобрал ярко-желтый катер с девушкой, которая позволила называть себя Утенком. И он поплывет с ней куда угодно.       Скорпион подружился с Утенком. Скорпион раздвоился и оказался на двух телах одной целой любви. Они выбрали сильного покровителя. Он их не подведет.

хх