Ягодный медвежонок

За окном сильная метель, вызывающая сквозняк через дряхлые окна. Уже пятое за последний час: «может мы все таки никуда не пойдем?» остаётся проигнорированным. Дальше следует минутная тишина и тяжелый вздох — никто не хочет выходить на улицу сегодня, но оба понимают, что им нужно это сделать. Бомгю чувствует в своей шевелюре пятерню, к которой уже привык, а может даже стал зависим, и неконтролируемо сжимаясь, хихикает. Его тёмные локоны медленно перебирают, вокруг легкий дым от сигарет, такой же, как и табачный запах, который, кстати, смешивается с уже родным запахом человека рядом. Чхве ощущает себя лучше всех на этой чертовой планете. Уже три недели Бомгю живет будто в сказке. Вокруг всё цветёт и пахнет для него, несмотря на холодный и быстро кончающийся декабрь за окном. Вот-вот приблизится Новый год и он наконец сможет почувствовать себя прямо как в беззаботном детстве. Каждый Новый год — это чудо. Интересно, какой подарок приподнесёт судьба ему в этот раз? Бомгю надеется, что это будет маленький рыжий котёнок! Маленький, рыжий и безумно неуклюжий, чтобы заходя в квартиру Бомгю громко кричал, наступая на лужу чего-то, чего там точно быть не должно, а спустя пару минут уже нежился с котенком в кровати, целуя его в носик и поглаживая шёрстку на спинке малыша. Что-то ему это напоминает… — Чхве Бомгю, научись складывать свои вещи, иначе отправишься обратно в свою обблёванную студию! — тяжелый мужской голос звучит предупреждающе, а тёмно-карие глаза смотрят прямо в душу, пока Бомгю подбегает к упавшей с крючка куртке и, мило ойкая, вешает её назад. Но вот спустя буквально пару секунд Бомгю, вместе с обладателем темно-карих глаз и тяжелого низкого голоса, оказывался на одной кровати, сжатым в клубочек и почти мурлыкающим при поцелуях в пухлые красные губки, а ещё безумно счастливым и разнеженным. — Ты такой неуклёпый… ты похож на рыжего котенка! — старший тихо шепчет, продолжая целовать его в губы по несколько раз, а затем начиная проводить дорожки поцелуев куда-то вниз по шее и ключицам. Бомгю, в это время, краснеет и поднимает ему голову за волосы на затылке. Громкий шлепок по щеке, а затем такой же громкий писк: — У меня каштановые волосы, Ёнджун! — У меня нет рыжих бывших, малыш, успокойся… — очередной поцелуй, тихий полу-стон следом и полностью заправленная утром кровать мигом теряет свой ухоженный вид. Да, видимо судьба уже послала кое-кому «рыжего» котёнка на Новый год.. Ну и ладно! Бомгю уверен, что ему пошлют что-нибудь покруче! — Представляешь, Тэ хочет познакомить Фиону со своей мамой.. — тихо докладывает старшему Бомгю, накручивая прядь своих волос на пальчик. Он сам только вчера вечером узнал о внезапном желании Кана, но останавливать он его точно бы не стал. Тэхен не тупой — он гоповатый, грубоватый, но уж точно не тупой. Он сам разберётся со всем, и, если он хочет познакомить свою девушку со своей мамой, то пусть делает это. У Бомгю нет прав указывать ему. Ёнджун усмехается низким голосом и смотрит вниз на каштановую макушку. — «Фиону»? Продолжаешь пассивно ненавидеть ее, называя огром из «Шрека»? — Ты догадливый, — Бомгю закатывает глаза и поднимает взгляд на Ёнджуна, расплываясь в улыбке, заставляя большие глазки стать полумесяцами. — бесишь меня. — парень шепчет, расправляясь и усаживаясь на простыне рядом с мужчиной, а затем аккуратно целует его в губы. Рука Ёнджуна тут же поднимается по ноге возлюбленного и он хмыкает, с силой сжимая внутреннюю часть его бедра. Бомгю только хнычет в поцелуй, опираясь на плечи старшего своими ладонями и перебирая коленками на смятой простыне. — Ты постоянно говоришь, что я тебя бешу.. — Ёнджун шепчет ответ ему прямо в губы, а затем тянет парня сесть к нему на колени. — Я виноват, что это не пропадает со временем? — Бомгю смеётся и седлает его бедра, поглаживая затылок и волосы Ёнджуна. Дыхание сбивается чуть сильнее и студент раскрывает губы, вдыхая всё больше кислорода и не спуская всё это время свой взгляд с чужих. — Может мы всё-таки никуда не пойдем, ммм? Ты видел погоду на улице? — Видел, — мужчина вздыхает и смотрит в окно снова, делая вид, что ему неинтересен обладатель пухлых губок напротив, жадно прожигающий в нём взгляд. Метель кажется совсем не хочет останавливаться. Батареи дома шпарят сильнее некуда, так что остается только додумывать насколько холодно снаружи. Или же подняться и дойти до тумбочки, где лежат два телефона: один, с заставкой спящего в клубочке на этой же кровати Бомгю, а второй, с заставкой Ёнджуна, с полным ртом рамёна, в их любимом магазине рядом с домом, чтобы заглянуть в приложение погоды и узнать точные градусы, но абсолютно ни одному из них не хочется выходить из теплого кокона родных объятий. — В чём проблема? — Не в чём, а, блять, в ком. В тебе. — Бомгю рычит и хочет встать на ноги, но Ёнджун силой усаживает парня назад, с ухмылкой заправляя волосы ему за ухо и стараясь чуть успокоить резко накалившийся пыл парня. Он, от такого нежного прикосновения, сразу же отводит взгляд в сторону, но молчит. — Посмотрите какая агрессивная детка.. — Джун смеется и, медленно проводя носом от ушка, прямиком до шеи, игриво кусает его куда-то туда, сразу же оставляя на том месте поцелуи, как бы извиняясь и заглаживая вину наилучшим способом. — Боишься что бампер замерзнет? — Уже знаю, что замерзнет, придурок. Если бы ты водил машину-.. — Бомгю, рот. Ты знаешь, почему я это не делаю. — даже не давая младшему договорить, руки Ёнджуна почти болезненно сжимаются на его талии, призывая не начинать эту тему и Бомгю затыкается, оставляя быстрый и невесомый поцелуй на щеке мужчины. Они всегда извиняются поцелуйчиками. — Прости, но я думаю, что твоя сестра была бы рада, если бы ты согрел своего парня в собственной машине, а не вёл его по метели за хуеву кукуеву! — Бомгю недовольно надувает губки в обиженной манере и Ёнджун поднимает брови, усмехаясь поведению своего парня. — Мой страх секса, если это можно так назвать, мы преодолели, а твой страх не сможем? Глупо. А Ёнджун, отчего-то заливается смехом и Бомгю внезапно чувствует себя неловко, хотя до этого говорил с ужасной уверенностью в себе, хочется загнаться, что вопрос, наверное, был безумно глупым, но глаза Ёнджуна с такой теплотой смотрят на него, что Бомгю неконтролируемо улыбается ему в ответ Гю, не выдержав настолько влюбленного взгляда и, чтобы не краснеть, зарывается профессору в шею и вздыхает аромат его одеколона. Держится даже после душа. «Надо будет предъявить ему за это. Голова от этого запаха уже кругом» — делает себе пометку где-то внутри головы и откладывает в дальний ящик, продолжая растекаться сверху на мужчине. — Хорошо, пусть будет по твоему. Если мы доживем до весны, я попробую сдать на права, договорились, медвежонок? — Ёнджун гладит Бомгю по волосам и пару раз целует его в макушку. От Бомгю пахнет по-другому… Чем-то чистым, нежным, таким сладковатым. Ёнджун обожает его духи, ему жаль, что они такие нестойкие, он бы хотел нюхать его часами. — С чего бы нам не дожить до весны, придурок! Уже конец декабря.. — Гю поднимает брови вверх и громко смеётся, заставляя душу физика буквально заливаться медом. У его мальчика самый милый, самый мелодичный в этом мире смех. И ведь правда, Ёнджун глупенький! С чего бы им не доживать до весны! Они лежат ещё пару минут, пока Бомгю аккуратно поднимает голову наверх и смотрит в карие глаза напротив. Ёнджун лишь улыбается ярче, а затем, понимая, к чему всё идёт, гордо подставляет лицо под поцелуйчики. Гю хмыкает, начиная оставлять поцелуи по всему лицу, пока Ёнджун не тянет его вверх за талию, чтобы поставить их обоих на ноги и они, обнимаясь, медленно шагают в ванную.  Бомгю хнычет, хватаясь за предплечье старшего, нехотя плетясь за мужчиной, пока сам Ёнджун, помогая ему дойти до раковины, подталкивает мальчика своей рукой, сразу же окольцовывая его талию и зарываясь ему в шею. — Почему ты так вкусно пахнешь, котёнок.. — Не называй меня так, Джун-ии!! — Бомгю пищит, надувая губки, и, в шутку, будто бы отталкивает Ёнджуна от себя, хотя они оба знают, что младший обожает, когда мужчина проявляет такие знаки внимания к нему обычными прозвищами и прикосновениями. Он отталкивает Ёнджуна, хотя через секунду, всё же жмётся ближе, укладывая свои руки поверх рук мужчины.  Бомгю смотрит в зеркало и ярко улыбается, поворачиваясь и целуя Ёнджуна, глубоко и страстно. И тут же громко простанывает, когда Джун грубо откидывает его голову назад, потянув за длинные пряди и поднимает его за бедра.  — Чш.. давай, сладкий.. — Ёнджун сажает его на столешницу рядом с раковиной, сметая баночки, мирно стоящие на ней до этого. Старший смотрит ему в глаза, сжимая собственные губы от вида Гю в своих руках, — Милота, я так хочу тебя зацеловать.. я не могу поверить, что ты — мой… — Придурок… — Бомгю целует его снова, с большим напором и тихим стоном. Пухлые губы младшего окрашиваются в ярко-розовый цвет, от количества полученных поцелуев ранее, создавая и так до боли сладкий вид, еще вкуснее. Влюбленный взгляд мечется по лицу Гю и они оба хихикают. Глаза полны любви и она плещется во все стороны, едва ли не выплескиваясь за края возможной черты. Пару секунд гляделок, и, на этот раз всё лицо младшего покрывается лёгкими поцелуями, на что тот тихо смеётся и улыбается всё сильнее. Лбы соприкасаются друг с другом и теперь они изучают глаза влюбленные глаза напротив. — Как же я тебя обожаю, котёнок. — Джун-и, я тебя больше. Теплые руки старшего укладываются на щёки, слегка приводя их в форму «губки в виде уточки», что так нравится Ёнджуну. В такие моменты его парень становится в несколько тысяч раз милее, что моментами хочется зацеловать всё личико и не оставить ни единого свободного места от поцелуев.  — Нам вводе зубы нувно чиштить. — еле проговоривает Бомгю, двигая губами в попытках выговорить согласные, несмотря на своё положение и сплющенные щёчки от рук Ёнджуна, но получаются лишь тихие и шипящие звуки, на что Ён ухмыляется, умиляясь всей картине и, как обычно, особенно Бомгю. — Да, конечно, детка, ещё пара поцелуев… Десятков. — профессор шепчет ему в губки и целует снова, чуть прижимая младшего к раковине. Гю закатывает глаза, делая вид, что такой расклад ему не по душе, но они оба знают, что он наоборот любит это. Такие взрослые, но такие дети. Всё же, почистив зубы, парочка вываливается из ванной со следами пасты в уголках губ, что со временем оказывается смазана очередными поцелуями. Ну не могут они насытиться друг другом. При каждом взгляде на чужие губы, влюбленные буквально взвывают от желания поцеловать свою половинку. Они по уши влюблены. Пусть, когда Тэхён, подкалывая говорил, что они отвратительно постоянно лижутся, Бомгю отрицал, но потом сам стал замечать, что это правда. Хотя Тэхён, со своей пассией был ни чуть не лучше. Бомгю, конечно слышал, что пьяный Тэхён говорил о том, что с Джинни у них всё серьёзно, но в ответ просто пожимал плечами и вздыхал. Ну бесит его она, с этим теперь ничего не поделаешь. Ёнджун, стоя на кухне, жуёт фильтр сигареты, хотя он, первое время, ругал Бомгю за чрезмерное курение. Спустя пару дней совместной жизни, он настолько привык находится в этом табачном дыме, что когда Бомгю не было рядом, мужчина автоматически доставал сигарету сам. Поэтому сейчас он аккуратно прикуривает от газовой плиты, пока Гю листает ленту социальных сетей, сложив ногу на ногу, сидя на стуле. Раздаётся привычный запах табака, когда он делает первую глубокую затяжку, придерживая сигарету левой рукой, а правой разбивает яйца о стальную сковороду. Бомгю ненавидел завтракать и очень часто пропускал приемы пищи, а Ёнджун каждый раз хватал его за подбородок и говорил, что он будет есть, иначе останется без излюбленных поцелуйчиков.  А для Бомгю такое наказание — хуже любой казни, так что он каждое утро соглашается, чтобы Ёнджун ему что-нибудь приготовил. Как вот сейчас, стоящий за плитой Ёнджун, в майке без рукавов, насыпает к жаренному яйцу укроп, своими сильными, накаченными руками. Бомгю находит такого Ёна до жути сексуальным, ему вообще повод не давай, но когда тот своими длинными пальцами обвивает сигарету и так внимательно следит за любыми действиями, даже за готовкой грёбанной яичницы, не обращая внимания на то, как голодно смотрит на него его маленький парень — всё это сносит крышу. — Я тоже хочу сигарету.. — Бомгю тихо шепчет и внимательно следит за тем, как Ёнджун усмехается, поворачивается и медленно шагает к сидящему на стуле Гю, как раздвигает его сжатые ноги своим коленом и встает меж его бедер, протягивая ему сигарету и начиная выцеловывать тому шею. — Сигарета это не сек-.. мх! Бедра Ёнджуна поддаются и толкаются меж чужих, отчего Бомгю тут же замолкает и откидывает голову назад. Руки рефлекторно находят волосы Ёнджуна и оттягивают прядки, по очереди каждой рукой. Младший сильнее разводит ноги и откидывается на спинку стула. — Что ты там мяукаешь? А? — Ёнджун смотрит на него и трёт его нижнюю губу большим пальцем. Его улыбка становится всё более похабной и он смеется, поднимая голову Бомгю выше, держа того за подбородок. — Сигарета — это не что…? Почему ты так раздвигаешь ножки, медвежонок? Бомгю хочет что-то сказать, но затем чувствует запах гари, разносящийся по всей кухне. Следом за Гю этот запах чувствует и Ёнджун. Он мигом отодвигается от студента и разворачивается, чтобы взглянуть на подгорелую яичницу, которую он так упорно жарил пару моментов назад. — Блять, ебучий того рот, сука! — Ёнджун громко ругается и тяжело вздыхает, туша сигарету и выключая плиту. — Медвежонок, у нас уже нет времени готовить ещё одну, давай я куплю тебе что-нибудь в кафетерии, ладно? А после уника можем поесть лапши в магазине. — Бля, я бы щас че угодно схавал.. — Бомгю дует губки, в привычной ему манере, но затем смотрит на Ёнджуна, хитро, по-лисьи улыбаясь, спрашивает. — У нас есть.. пару минут..? Старший вскидывает брови, снова поворачиваясь к своему парню лицом. Видя взгляд на лице Бомгю, Ёнджун тут же гортанно смеется, подходя к Бомгю и поднимает его на руки, хватаясь за мягкие бёдра. — Для этого есть. Громкие стоны и скрип кровати сопровождаются тяжелыми вздохами и шлепкáми тел. Бомгю приоткрывает рот, откидывает голову назад и хнычет, пока Ёнджун вставляет ему между губ указательный и средний пальцы, ухмыляясь, приказывая облизать их. — Сучка.. — Ёнджун тихо стонет, запуская другую руку в чистые пряди Бомгю, но, всё же, чуть оттягивая волоски назад, заставляя младшего захныкать громче. Его малыш извивается, подставляет свои бёдра навстречу и так по-блядски стонет, прося идти быстрее и брать его жестче, что Джун готов кончить лишь от этого вида. А у Ёнджуна в глазах искры, когда он видит именно такого раскрепощённого и желанного медвежонка, которого он встретил еще тогда, впервые на OnlyFans’е. Когда Бомгю выгибается в пояснице, когда говорит грязные фразочки по типу: «заполни меня всего, блять, пожалуйста!», а Ёнджуну просто чертовски хочет взять его полностью. Хочет сделать на шее Бомгю россыпь из алых засосов и укусов, хочет сделать так, чтобы у него не было голоса на следующий день, хочет чтобы все, блять, знали, что Бомгю — его. Сбитая простыня путается в ногах, а тяжелое дыхание обжигает кожу. Студент, прижимаясь к Ёнджуну ближе, извивается от уходящего оргазма и хныкает, обнимая своего любимого. Смоляные волосы прилипают к намокшему от пота лбу, создавая небрежный вид парня, но ему абсолютно плевать.  Бомгю поглаживает теплую кожу Ёнджуна, иногда царапая её короткими коготками, оставляя помимо и так созревающих красных полос, несколько светлых, новоиспечённых дорожек. Ён, наклонившись к нему, чувственно целует его любимые губки и медленно поднимается с, уже остывшей от страстей, кровати. — Пойдём, медвежонок, я конечно готов опоздать ради секса, но давай не наглеть…  Бомгю всегда хотел растянуть на подольше те моменты, когда они после секса лежали и ластились, словно коты. Когда Бомгю чуть подрагивал в защитных объятиях старшего, пока тот целовал каждый миллиметр его тела, до которого только мог достать. Но всему хорошему суждено когда-либо кончиться. Всё же нехотя встав, они начинают быстро одеваться, словно соревнуясь друг с другом, кто же быстрее наденет вещь, будто минут пятнадцать назад не сдергивали назойливую ткань. Бомгю громко хихикает, когда запутывается в горловине собственного свитера, а затем одаряет Ёнджуна надутыми губками. — Нечестно… — он отворачивается от мужчины, всем своим видом показывая, насколько он обижен, заставляя Ёнджуна мигом принять поражение, целуя Бомгю в щеку, как обычно, извиняясь таким жестом. Пара дежурных фраз и парни уже стоят у двери, готовые надевать верхнюю одежду.  Ёнджун завязывает Гю шнурки, пока тот натягивает на свои руки пушистые варежки розового цвета. Те так нравились старшему, что каждый раз, когда он их видел, ладошки Бомгю превращались в мягкие игрушечки и профессор пищал, подобно маленькому, от того, насколько ручки его парня маленькие.  Дверь подъезда громко скрипит, раздаваясь эхом по тихому двору. Они вышли намного позже обычного по понятным всем причинам, поэтому вокруг почти нет людей. Шаги парочки скрипят на нетронутом, свежем и белом снегу, оставляя за собой длинную дорожку следов. Преподаватель смотрит на своего возлюбленного с нежностью в глазах, о влюбленности которых несёт за километр. Бомгю же, не обращая на взгляд внимание, а точнее, стараясь не обращать, с нетерпением потирает руки, готовясь к зимним играм, на момент позабыв о том, что они собирались идти на учебу и работу. Бомгю поправляет мягкую шапку, которую перед выходом на голову натянул ему, ворчащий о его хлипком здоровье Ёнджун, и кидает физику вызывающий на сражение взгляд, словно они собираются играть не в обычные снежки и не на жизнь, а на смерть.  И пока старший разминается, на самом деле, пытаясь отвлечь студента от создания снарядов своим телом, Гю успевает налепить несколько снежков, которые теперь рядочком покоятся у него в руках. Некоторые, конечно, почти сразу же выпадают, но Бомгю лишь мысленно матеря их, начинает лепить новые.  — Ну что, готов? — спрашивает Ёнджун с улыбкой, наклонившись, чтобы собрать снег в пушистый комок. Против Бомгю у него сейчас не единого шанса, но, возможно у него получится отвлечь своего маленького парня красивым личиком, заставляя того засмотреться и уронить снежки вместе с концентрацией. — Всегда готов! — отвечает младший и, вопреки плану Джуна не на секунду не сбивается со своего пути. Обратной дороги нет. Снежки летят в воздух, оставляя за собой белые следы на одежде и коже возлюбленных. Один из снежных комков попадает преподавателю прямо в волосы, заставляя холод мигом разойтись по телу. Ёнджун удивленно замирает на мгновение, а затем усмехается, бросаясь в бой в ответ. Снег разлетается во все стороны, создавая вокруг них атмосферу веселья и беззаботности. Они бегают по двору, уклоняясь от снежков друг друга, и вскоре оба оказываются покрытыми снежной пудрой. Холодный ветер щекочет лица, но это только добавляет радости в их игру и заставляет Бомгю почти каждые пять секунд пищать: «Мне холодно!». Вокруг них царит настоящая зимняя сказка: деревья покрыты инеем, как и в принципе, всё вокруг, солнце светит ярко, хоть и не помогает согреться, у парней на это своя альтернатива. Они согревают друг друга своим присутствием. — Давай сделаем перерыв! — кричит Бомгю, чувствуя очередной ком снега на шиворотом. Он садится на снег и, пока Ёнджун не заметил и не начал бубнить про холодный снег, замерзший бампер Гю, и то, что потом лечить он будет младшего уринотерапией, начинает быстро лепить снеговика. Преподаватель присаживается рядом, помогая своей любви формировать снежную фигуру. Они оба громко смеются, когда снеговик получает всё более комичные черты — вместо носа у него оказывается сигарета, которую младший достает из сумки промёрзлыми руками. — Вот это будет наш зимний шедевр! — с гордостью возглашает Гю и своими снежными перчатками хватается за щеки преподавателя, заставляя того взвизгнуть от холода и прижать студента к себе в нежном, согревающем оба сердца, поцелуе. Когда снеговик становится готовым, они делают несколько фотографий на память. Бомгю оказывается в руках преподавателя, почти сидящим на его коленях, пока Ёнджун делает селфи на свой телефон. Через пару секунд на экране блокировки смартфона старшего, вместо уже привычной фотографии, где Бомгю сладко спит в его кровати, стоит фото, где они счастливые, с румяными щеками, улыбаются во все тридцать два зуба на фоне кривого снеговика. Конструкция, раннее названная парочкой снеговиком, остаётся позади возлюбленных. Устав после активной игры, они в обнимку идут в сторону университета, иногда чмокая друг друга в холодные от мороза губы, совсем без всякого подтекста. Хотя Ёнджун разок решается поиграться со своим парнем на людях и запускает свою руку в задний карман, на что Гю тут шлепает того по ней, грозно сморщив брови: — Ещё раз ты начнешь лапать меня на улице - откушу руку. — Бомгю, сам того не хотя, густо краснеет, отводя взгляд прочь. Конечно не хочется признаваться своему парню в том, что ему это нравится. Чертовски нравится. Но если он скажет, то Ёнджун начнёт его подкалывать. — Иначе откусишь руку? Кто же будет лапать тебя, когда никто не смотрит, а? — Ёнджун самодовольно усмехается и сжимает попку своего парня через джинсы, наблюдая за реакцией, и как лицо Бомгю приобретает почти бордовый цвет. — Тише, медвежонок, не делай вид, что тебе не нравится. — Замолчи. — Бомгю утыкается тому в плечо и преподаватель мягко целует его в лоб, смеясь и с удовлетворением наблюдая, как младший стесняется. Преодолевая множественные сугробы, в поле зрения попадает знакомый до боли университет. Им уже всё равно на то, что подумают о них другие, хотя в начале отношений они пытались хоть как-то скрываться, но чрезмерная тактильность между преподавателем и студентом выдавала их и в последнее время они уже не думали о том, чтобы даже спрятаться в ближайшую кладовую, учительскую, куда угодно, лишь бы грязно поцеловаться, крепко обниматься и, иногда, кое-что еще. Снег, с момента их выхода из подъезда, только усиливается, образуя вокруг множества сугробов, затрудняя и без того не легкий шаг ещё сильнее. Студенты устало плетутся на пары, иногда здороваясь с преподавателем физики, кидая безразличный взгляд на Бомгю в его объятиях. Монолог Бомгю о том, как сегодня оделась его бесячая одногруппница, заканчивается у входа в универ, едва начавшись. И Ёнджун разворачивает Гю к себе, прижимаясь почти животом к животу. Заправляя выпавшие грядки волос за ухо младшему, он укладывает вторую руку ему на личико. — Мне нужно бежать в администрацию, заполнить учебный план и взять журнал группы… блять, я даже не помню кто у меня сейчас. — Ёнджун усмехается и поглаживает мягкую щеку студента, согревая ту от ледяного мороза. — Увидимся на паре. Даже не думай вести себя как сучка. — Да, хорошо. — Бомгю целует преподавателя на прощание, закрывая глаза на его, раннее сказанные слова, пытаясь не испортить интимный момент между ними. Хоть через пару мгновений Ёнджуну приходится оставить его без источника тепла в виде его руки. Гю смотрит вслед на его спину, которая с каждой секундой отдаляется от него всё дальше и тяжело вздыхает, направляясь внутрь в одиночестве. Приложив входную карточку на входе, он отправляется в раздевалку, где большинство студентов уже вешают свою верхнюю одежду. Раздевалка очень маленькая, даже слишком маленькая для всего университета, да настолько, что каждый раз вызывает недовольство у уставших студентов после окончания пар. Быстро найдя номер своей группы на табеле расписания у входа, Бомгю на ходу засовывает мокрую шапку в рукав куртки и надеется лишь на то, что та волшебным образом высохнет и, ни в коем случае, не останется мокрой, хотя сам же знает, что обрекает себя на жгучий мороз во влажной куртке и, в насквозь промокшей, шапке. Хоть самому ему плевать на такой расклад событий, он знает, что Ёнджун будет отчитывать его до последнего. На плечо ложится чья-то рука и Бомгю оборачивается, испуганно раскрывая глаза, будто бы они сейчас «вылетят из орбит», почти подлетая от неожиданного прикосновения, а Тэхён, что секундой ранее положил ему руку туда, прыскает на весь гардероб и бьёт друга по противоположному плечу: — Ты бы видел свое ебало ща, сук, ещё такое выражение сделал, будто тебе физик свой член впервые показал. — Он вешает свою куртку рядом с курткой Чхве, отряхивая капюшон от остатков влажного снега и поворачивается снова, заглядывая в глаза и пытаясь что-то там разглядеть. Что-то не так? Почему он так смотрит? — Молчи, блять, умнее кажешься. — Бомгю одной рукой закидывает рюкзак на плечо, сбрасывая этим руку Тэхёна, а другой тормошит слегка мокрые от погоды волосы, наблюдая за своим отражением в зеркале. — Нахуя ты пришёл, сегодня всего две пары по расписанию.— Кан тоже смотрит в зеркало, поправляя чуть загнувшийся воротник своей любимой олимпийки «Адидас». Не прошло ни одного дня, как он не пришёл в этой, уже родной, ветровке. Но что-то в его тоне голоса его все еще напрягает. Тэхён напряжен. Что-то не так. — Встречный вопрос к тебе, прогульщик ебучий, устал потрахивать Фиону, поэтому пришёл в шарагу?— один-один, Кан Тэхён. Не стоило его подъебывать, Чхве тоже умеет это делать. Он самодовольно кидает Кану безумно довольную ухмылку и чуть зевает. Вроде уже не раннее утро, а Бомгю всё так же хочет спать. — Бля, я серьезно, — тон друга сменяется с будничного на окончательно грозный, — уёбывай с ебырем своим, дома посидите, может чуток потрахаетесь, лучше же, чем гнить в этой параше. Чхве немного призадумывается, но, в конечном итоге, забивает жирный болт, оправдывая поведение Тэхёна тем, что тот может быть просто в настроении поиздеваться над другом и его отношениями. Бомгю игнорирует все плохие чувства в груди, прощаясь с другом и отправляется в сторону нужной ему аудитории. Студент шагает по коридору и ощущает на себе множество взглядов, направленных на него и прожигающих в теле множество дыр. Бомгю, конечно, всегда был вблизи всех них, всех этих острых взглядов из-за его гоповатого дружка, который в последнее время днем и ночью привлекал к себе столько внимания, сколько Бомгю получал лишь на платных стримах, но сейчас же, что-то явно идёт не так.  Тревожные мысли всплывают в его голове, но Гю их отгоняет, а точнее, очень старается, убеждая себя в том, что они смотрят на него лишь из-за романа с физиком. Что-ж, многие определено догадываются, а скорее вообще, точно знают, особенно после того, как последние пару дней они лизались прямо в коридоре, не стесняясь никого. Но это была не вина Бомгю! Ёнджуна сильно выбесили первокурсники, а его парень просто оказался рядом, такой миленький, сладкий… Конечно Ёнджуну стало плевать на всех вокруг и он схватил его за щеки и прижал свои губы к пухлым розовым губкам его мальчика, впечатывая студента к стене и почти рыча в такой долгожданный от всего пары секунд поцелуй. — Ё-Ёнджун! Они смотрят.. — Бомгю попытался увернуться, но старший взял его за волосы на затылке, заставляя юношу посмотреть себе в глаза, а щеки залиться почти бордовым румянцем, делая и без того милейшее личико Гю еще привлекательнее. — Пусть, блять, смотрят… Я захочу — вообще тебя тут выебу. И всё же метнув взгляд в сторону хихикающих студентов с неинтересующего Бомгю курса, в поле зрения попадает уж очень знакомая картинка. До чертовой боли знакомая картинка. Кровать с белым постельным бельем, фиолетовый свет и худощавую фигуру в черном свитшоте и в такой же черной юбке. Сердце Бомгю моментально сжимается до рекордно малых размеров. Пару движений пальцами и громкость смартфона достигает максимума, заставляя студентов, жадными глазами смотрящих на экран, ухмыльнуться, пока по гудящему коридору раздаются сладкие стоны Бомгю, что вылетали с его накрашенных чуть красноватым блеском губ, пока в быстром темпе в него входил и выходил резиновый член. Этого не может быть. Это ведь все просто сон, да? Глупый, пронизывающий страхом до самых костей, сон. Ноги подгибаются, словно земля уходит из-под ног, все его мысли заполняет туман ужаса. В ушах пищит, глаза противно щиплет и очень не вовремя подходит рвотный рефлекс, смешивая все негативные эмоции в единый коктейль, давая Бомгю полностью его отведать, вылизать стенки бокала и сытно, как обычно по-блядски, чмокнуть губами. Безумно противно.  Глупая шлюха, почему ты думал, что тебе всё сойдёт с рук? Думал, раз тебя поебывает твой физик, раз он признался тебе, принял на свой вéртел твоё грязное тело — то все? Хэппи энд, сука. Жри все то, на чём ты последние года скакал. Снова голос… Блять. Блять. Блядь! Скучал по мне, сученька? Не больше чем твоя дырка по члену, до жизни с Ёнджуном. Он за тобой хорошо ухаживает, да? Такой хороший мальчик для своего любимого, послушный песик. И ебут тебя отлично, я вижу. Совсем не скучал по своим сладким папочкам всё это время, да? Забыл о них? А вот они по тебе очень даже скучали. Настолько скучали, что ради твоего возвращения они слили парочку твоих стримов в сеть? Как мило, сладкий… Ноги несут бренное тело к выходу, Бомгю сам не отдает отчет своим действиям. Он даже не помнит, как в последний момент забежал в гребанную раздевалку, вспоминая о куртке. Единая цель - сбежать от всего этого позора и ему очень нужно её выполнить, иначе он самоуничтожится. Ему нужно в безопасное место, где он может спрятаться от всех ненавистных и насмехающихся над его натурой взглядов — в своей студии. Он никогда не думал, что в его голове вообще может всплыть мысль о том, что его безопасное место, его своеобразный кокон — это студия. Особенно после его быстрого переезда в квартиру Ёнджуна. Тот просто, после очередной ночи Бомгю в его квартире, предложил принести туда свой ноутбук и пижаму, и Бомгю понял, что это — всё, что ему на самом деле нужно. Остальные вещи до сих пор лежат в студии, Бомгю даже не забрал чёртову зубную щетку, она стоит в стаканчике его ненавистной ванны, а Ёнджун купил ему новую. Но все ещё этот инстинкт, что ему нужно бежать именно в студию, заставил Бомгю поёжиться. Слава богу он додумался забрать верхнюю одежду, иначе бы совсем свалился тут в сугроб в грёбанной апатии в воспоминаниях того дня, когда без верхней одежды, как он надеялся, что в последний раз шел к себе в студию после роковой ночи в клубе. Заткнув рот мокрой от стресса ладонью, Чхве бежит так, словно это его последний забег. Будто бы все студенты его ВУЗа бегут за ним, громко насмехаясь над Бомгю и всей ситуацией в общем. Ненависть к себе в очередной раз прилипает, издеваясь над и так хрупкой психикой парня. Противное ощущение, словно липкая лента для мух, словно жвачка в волосах оковывает его тело: ноги двигаются еще тяжелее, хотя, казалось бы, хуже уже некуда, грудь то и дело вздымается, а глаза просто мечутся, пытаясь поймать какой-нибудь странный предмет, в надежде на подтверждение нереальности сегодняшнего дня. Телефон вибрирует и Бомгю сжимает дряхлые от всего стресса кисти на подоле, вылезающей из-под куртки, толстовки. Видимо, Ёнджун узнал. У Гю просто нету сил ещё больше загонять себя. Ему жалко Ёнджуна. Безумно жалко. Его Ёнджун, который вытащил его из самого дна, видит, как Бомгю буквально топят туда обратно. Все теперь знают, что его парень — шлюююшка!!! Приложив обшарпанные ключи к домофону, тяжелая дверь отворяется, пуская Бомгю внутрь. Пару лестничных пролетов и чувство того, что нужно бежать отсюда только возрастает, хотя до этого он был почти уверен в том, что студия — его безопасное место. Единственная мысль, которая заставляет Бомгю себя не нагружать — это «что может быть хуже, чем известный теперь всем студентам его OnlyFans», мысли о котором не покидают его голову от слова совсем, а вопрос «кто мог слить это» и вовсе уже становится одним целым с Чхве. Оказывается, хуже быть может. Вставив ключи в дверной замок, они застревают — что означает, что внутри кто-то есть. Скорее всего, Тэхён, и Бомгю надеется на это. Тэхён — единственный человек на этой планете, которого Бомгю сейчас хочет видеть. Чхве просто хочет, чтобы его лучший друг прижал его к груди и сказал, что они со всем разберутся, в своей гоповатой и грубой манере. Как он тогда прибежал раньше него? Наверное так волновался… Неужели время шло так медленно в его голове, пока он бежал в свою глупую студию, думая, что прошло всего лишь пара минут? Громкий скрип двери и Гю хочет разрыдаться. Блять. Блять. Это конец. На пороге его студии стоят родители, так еще и не одни, а с дядей. С его чертовым дядей, работающим священником в монастыре неподалеку от места, где Бомгю родился. И, к сожалению, он понимает к чему это все идет. — Здравствуй, Бомгю, мы тут тебе вещичек собрали… Только вот… ноутбука нигде твоего нет… почему же?… Да и неубранно тут как-то… Ты хоть живешь здесь, сыночек? — мама, поправляя рукав своего свитера, смотрит на Бомгю пронзающим взглядом. Она знает ответ. Весь, блять, район знает ответ. — Я не поеду никуда… — Бомгю неудерживаясь тихо всхлипывает и прикрывает слезящиеся глаза своими дрожащими руками. Он просто не знает что делать в такой ситуации. Всё его детство он был наслышан об историях о грешниках и их каре Богу за все их деяния, но забивал на все это, надеясь, что его это никогда не коснётся. — У тебя, сука, выбора нет! — почти рычит отец, на что мама хватает его за предплечье и чуть отводит назад. Через секунду сквозь пелену слез Бомгю видит, как отец падает на колени, не сдерживая слез от злости, переполняющей его — Мой сын — шлюха… мой сын, блять — проститутка! — читается как мантра, пока Миссис Чхве опускается к нему и, поглаживая его спину, пытается его успокоить. А Бомгю вдруг понимает какого это быть позорищем всей семьи. Он, блять, не хотел! Ну не хотел он этого! Все детство он мечтал сделать так, чтобы все знали чей он сын, чтобы его родители упоминали его имя, просто гордясь за него. Вот только после этого, родители будут максимально избегать упоминания собственного сына, лишь бы, скрыться от всего этого позора. — Не волнуйся, Боми. Монастырь вылечит тебя от всего этого… западного дерьма. — дядя кладет свою противную огромную руку к Бомгю на плечо и ему хочется просто ее отрубить. — Твои родители думают, что тебе уже не помочь, но поверь, у монастыря свои методы для избавления от чертей в голове. Въеби ему за меня, Гю.

✿ ✿ ✿ 

Моему дорогому профессору Чхве. Приветик, милый. Я надеюсь, что ты уже скучаешь по мне? У меня всё заебись, скоро сбегу, не ссы! Но, к сожалению, на чуть смятой бумаге Ёнджун читал слова Бомгю сквозь строк и с каждой аккуратно написанной буковкой его глаза все сильнее, чертовски предательски блестели. Ему нельзя, нельзя думать о плохом. Его маленького медвежонка вернут! Он сбежит, нет… Нет, Ёнджун его вытащит! Сейчас только узнает адрес и… И ничего. Ёнджун обессилено укладывается на свой рабочий стол в аудитории и всхлипывает. Громкий и такой одинокий всхлип разрезает воздух. Ёнджуну был нужен Бомгю прямо здесь, его маленький, милый, беззащитный Бомгю. Тот, который всегда отказывался натягивать теплые штаны, потому что «ноги чешутся», который каждый раз брал самую острую лапшу и потом делал вид, что ему она «не острая», дуя губки и потирая слезящиеся глаза, без которого Ёнджун уже не гребанный Ёнджун. Когда молодой преподаватель вернулся в университет, он был уверен, что его первый рабочий день будет отвратительным, такой же как и все дни, когда он сам учился. Был уверен, что он будет ненавидеть это место с каждым днем всё больше и больше, но, господи, как же он ошибался. Эти большие влюблённые глазки, смотрящие на него вверх, прямо как с экрана телефона. Боже, да он клянется, если бы он не умел держать себя в руках, у него бы встал гребаный член, просто от взгляда, с которым его спасение смотрел на него. Снова этот медвежонок, снова его очаровательное личико спасло его в университете. Просто оставило его тут. Да, конечно, Хюнин очень помогал всей ситуации. Мало того, что медвежонок, так еще и Кай. Ёнджун чувствовал себя снова там. Сначала дома, между орущими друг на друга родителями, что так и намеревались развестись и обсчитать друг друга на деньги, а потом и вовсе, на обочине, смотря на разбитую машину собственной сестры, на которой он буквально пару дней назад катался сам, с ней. Она смотрела на него и говорила «Ёни, не ссы, твоя старшая сестричка научит тебя кататься по-настоящему», а Ёнджун верил ей. Ровно до момента, пока не увидел вытекающую кровь из полностью смятого спорт кара, пока на опознании не увидел тело молодой блондинки с изуродованным от аварии лицом и телом, пока не понял, что ее больше нет. Ёнджун дал себе обещание никогда не водить машину, сказал, что не должен повторить участь сестры. Но его маленький Боми смотрел на него большими глазами и говорил:«Я думаю твоя сестра была бы рада если бы ты согрел своего парня в собственной машине, а не вел по метели за хуеву куеву!». Улыбка невольно расплывается по лицу. Сквозь слезы Ёнджун снова чувствует его, его взгляд, его запах, его присутствие. Ёнджун нашел аккаунт Бомгю, когда лазил по порно-сайтам. Был тяжелый день после очередной практики в школе и бесконечной ругани родителей дома. Ёнджун просто залез на онлифанс и увидел аккаунт Бомгю. У него красивая фигура, довольно милое личико и безумно грязные подписи под постами. Конечно Ёнджун повёлся, скинул ему денег и заметил, что теперь может заходить к нему на трансляции. Вот тут и началось. Ёнджун стал его грёбанным топовым донатером. Его семья была обеспеченной, а ему ничего лишнего было и не нужно, поэтому он сливал все свои деньги на миленького мальчика в интернете, который разговаривал с ним так, будто любит Ёнджуна, будто бы на всё для него готов. Увидев в университете его маленького спасителя, который смотрел на него так, будто бы Ёнджун сам был его ангелом-хранителем, молодой профессор сдался окончательно. Но, заметив его спасение, стоящее на крыше, на крыше его собственного дома, Ёнджун не мог. Не мог пройти мимо и дать его миру умереть. И где сейчас его мир? Где он? Ёнджуну, Привет, моя любовь. Если честно, это глупо. Я никогда не думал, что буду писать тебе так письма, даже не эсемески. Это тупо, хотя может быть такому старперу, как ты, такое даже понравится и покажется романтичным. К сожалению, для моей зумерской грешной души, в монастыре телефоны — это тоже грех. А я же не грешник, да? Я уже сам не уверен. Я ненавижу это место, ненавижу этих людей, ненавижу всех, кроме тебя и ещё, может быть, Тэхёна. Со мной поселили какого-то душнилу, который молится днем и ночью, но сестры говорят мне, что он — мой пример для подражания. А я и так уже устал молиться, Джуни. Они говорят мне, что во мне демон, что он со мной навсегда… Я не верю, не хочу в такое верить. Знаешь, здесь, я много думаю… Потому что делать тут больше нечего. И мне… Мне жаль, что ты встретил именно меня. Я бы хотел, чтобы у тебя правда была жена и дети, чтобы вы были счастливой, образованной семьей… Я тебя не заслуживаю. Моя гнилая душа тебя не заслуживает, хоть эту мысль мне вдалбливают тут, но в это я верю. Я так скучаю по тебе, по твоему голосу, по твоим прикосновениям. Хочешь, я буду за тебя молиться здесь? Все равно больше не за кого… Будь в порядке, ладно? Скажи Тэхену не моросить. Твой Бомгю. Чхве осматривает свою комнату и тяжело вздыхает. Пейзаж за окном виде заснеженных высоких куполов с крестами совсем парня не привлекают. Помешанность каждого человека тут на молитвах — тоже, от слова совсем. Бомгю пытался привыкнуть, хотя бы на чуть-чуть, но с каждым днем сёстры твердели ему о грехах, о боге и о том, что Чхве грязный всё больше, всё громче, всё сильнее. Бомгю правда сначала смеялся повсюду. В церкви, во время молитвы, когда его заставляли читать текст прямо рядом со священником, в столовой, когда им буквально не додавали еды, в общей душевой, куда ходить можно было только раз в неделю и строго со всеми. А спустя неделю этого ада, он понял, что это всё, и вправду, ждёт его на весь оставшийся срок, так же, как и сопровождение этого чертового голоса в голове. Причём точной даты его выезда просто не существует. Он перестал смеяться на молитвах, потому что каждый раз нужно было выслушивать обвинения в свой адрес от сестер по вечерам после такого перфоманса. Ему надоело слышать в свой адрес слово «шлюха», надоело как о нём шушукается почти весь монастырь, как священники заставляют его делать отвратительные вещи, просто чтобы отправить Ёнджуну письмо. Сейчас он несёт ведра к колодцу, пока снег почти вихрем сносит его с пути. Смотрит на золотые купола, смотрит на заснеженные дорожки, каменные стены и пытается не сойти с ума. Ты слышал как эта тварь приказывает тебе? Вот мразота. — Заткнись.. — Бомгю перекидывает ведро в колодец, завязывая его на веревку. Ты снова говоришь сам с собой, сученька. Скучаешь по своему физику? Дырка просит? Если невтерпеж, попроси тех священников тебя натянуть, они точно не откажутся. Голос тут громче и противнее всего. И Гю ему не отвечает.

Боми,

Мой бедный малыш.. И правда, очень глупо, что мы переписываемся письмами.. Я по тебе тоже скучаю, медвежонок. Мы с Тэхёном стараемся помогать друг другу. Его младшая сестренка Хевон такая милашка! Всё бубнила про тебя, я аж взгрустнул.. Нам тебя не хватает.. Тэхён почти спился в тот день, когда тебя увезли. Тебе дошли его письма, да? Боже, такой придурок… Зато он познакомил Джинни с мамой. Кажется, она беременна…? Тэхён мне ничего не говорит. В любом случае, это глупо. Не готов он… но думаю, что всё будет хорошо.

О чем ты говоришь, солнце? Напрочь гони такие мысли. Мне не жаль, и тебе не должно быть, слышишь? Я безумно дорожу тобой, ты самое яркое, что есть в моей жизни. Больше не думай о таком.

Я буду писать тебе письма каждую неделю, к сожалению, твой дядя знает, что мы встречаемся и запретил мне слать тебе больше писем, сказал, что будет читать их самолично. Жирный мудень

Я по тебе очень скучаю, медвежонок… Без тебя так пусто вокруг.. В квартире тихо, в магазине рядом с домом тихо, на парах никто не кидает мне многозначительные взгляды и не шутит про эбонитовую палочку.. В общем, возвращайся скорее, я по тебе очень скучаю!! Целую мою монашку.

Твой физик.

Ёнджуну, Привет, мой физик. Я получил твое прошлое письмо. Мне было грустно его читать. Я тоже хочу домой, тоже хочу к тебе, к Тэхёну... но с каждым днем мне всё больше кажется, что сестры говорят правду… знаешь.. я даже думал, может будет лучше если ты забудешь меня…? Если попытаешься жить снова, забыв всё моё существование? Я честно не могу.. они относятся ко мне как к мусору, называют шлюхой.. они.. я устал, правда. Голос в голове настолько громкий, что я уже не могу, Джуни.. я правда грешник, да? Мне жаль, пожалуйста, забудь меня.. Чхве Бомгю. Бомгю отдаёт это письмо и поднимает взгляд наверх, на глаза одного из священников, чье имя оне запомнил. Мужчина смотрит на него с противным взглядом, ухмыляясь и пропуская ладонь через волосы парня. — Что глазками хлопаем, шлюшка? Хочешь, чтобы письмо отправили — работай. — мужчина надавливает на голову Бомгю и заставляет того опуститься на колени перед ним. — Я н-не хочу.. Почему… это не грех… — Бомгю шепчет, смотря как мужчина оголяет нижнюю часть своего тела перед ним и берёт того за волосы. — Это грех, Бомгю, но тебе уже ничего не поможет. А вот я делаю тебе одолжение.. я, своей светлой натурой, наоборот пытаюсь тебе помочь. Твоего чёрта вывести.. — мужчина надавливает на голову Бомгю и удовлетворительно откидывает голову назад. — И если ты, шлюха, хочешь отправлять своему парню письма — ты будешь это делать. Зубы убери.

Боми,

Мой медвежонок… Мой сладкий, о чём ты говоришь? Как я могу забыть всё о тебе? Я правда не думаю, что это теперь возможно. Забыть каждую мелкую деталь? Как я могу забыть твой смех, твою улыбку, твой запах? Как я могу забыть все твои милые фразочки? Я не могу просто выкинуть все твои вещи из квартиры, твою одежду, в особенности мои любимые перчаточки. Боми, малыш, я не знаю, кто тебе там промывает мозги, и насколько сильно, но ты мне нужен, слышишь? Ты мне нужен. Ты знаешь, что я правда… дорожу тобой, знаешь же? Я влюблен в тебя всего, я люблю каждую деталь в тебе, каждый сантиметр твоего тела.

Из новостей всё не очень.. Джинни беременна на третьем месяце, но Тэхён справляется.. Думаю, он будет хорошим отцом. Мы понянчим его ляльку, обещаю!!

Пожалуйста, не слушай их всех. Не слушай. Помни меня, мой голос, мои слова. Представляй меня и не сдавайся, малыш, прошу… Мы выберемся, слышишь? Медвежонок будь со мной, пожалуйста..

Твой Ёнджун.

Очередное письмо написано в перерывах между парами. За дверью слышно назойливых студентов, которые теперь во время перемены стоят в коридоре, а не сидят в кабинете. Ёнджун не может находиться в одном помещении с кем-то ещё, пока пишет драгоценное письмо, которое прочитает его любовь. На парах преподавателю казалось, что Бомгю его зовёт, тихо хихикает или же, иногда набивает уже родной такт песни, которую они пели в квартире Ёнджуна. Однако, он ненавидел находиться там. Всё напоминало о его мальчике. Казалось, что в воздухе всё ещё витает аромат его цветочных духов, хотя они выветрились сразу после того, как парочка вышла в то самое роковое утро. Именно поэтому он задерживается до самой ночи в университете, проверяет тетради по второму разу, рисует мокрым мелом по доске, садится на место Бомгю и повторяет все действия, что он уже успел выучить за все пары. Рука на локоть, выпяченные губки и поправление шевелюры — обязательно входят в его обязательный список дел во время пары Ёнджуна. Боже, как же он скучает. Чхве Ёнджуну, Привет, прости меня. Я прочитал всё, что ты мне написал. Ёнджун, я пишу тебе последнее письмо. Я больше не могу делать такие отвратительные вещи. Я грешен. Мне жаль. И, пожалуйста, не говори это так. Не отправляй мне письмо в ответ, я его не прочитаю. Береги себя. Чхве Бомгю. Долгожданное письмо обрывается, а в углу листа, скомканного, словно в порыве гнева, располагается след поцелуя, ставя точку на всём. Ёнджун читает письмо и чувствует, как его сердце поти останавливается. Он не может поверить в то, что его волшебного мальчика сломали и вывернули наизнанку. Растормошили, словно плюшевую игрушку, уничтожили все надежды и мечты юного Гю, потоптавшись на них, со злостью плюнув. Он начинает судорожно перечитывать все строки и пытается найти в каждом его слове хоть намек на шутку, хотя бы маленький. Но, к его огромному сожалению, этого не происходит. Чхве перечитывает раз за разом, но с каждой секундой он просто понимает, что это конец. Бомгю серьёзно. Серьёзно думает так. Его маленький мальчик пишет это на серьезе. Пишет, в ебучий последний раз. Ёнджуну с каждой секундой кажется, что даже почерк не похож. Он просто не хочет верить в то, что его Бомгю может даже подумать об этом. Чтобы больше никогда ему не писать. Он просто бросает его по письму? По ебучему письму из монастыря? Ёнджун в порыве хватает ручку и начинает размашистым почерком писать на бумаге шесть слов. Он выводит их по несколько раз и меняет наклон, все это до такой степени, что вскоре прочитать предложение становится невозможно. Листочек с каракулями сминается в руках преподавателя и отлетает на пол. А физик хватается за новым и пишет на нём то же самое. Хватает ещё, ещё и ещё. И на всех пишет одинаковое, надеясь унять боль внутри от прочитанного письма, но этого не происходит. Ёнджун чувствует, как его глаза заполняются слезами, а дыхание замирает. Невозможно. Невозможно, чтобы он больше никогда не увидел своего Бомгю. Бомгю. Бомгю, пожалуйста! Пришли еще одно чёртово письмо! Пришли! Скажи, что ты шутишь! Ёнджун бы рассмеялся, совсем не обижаясь на младшего, написал бы ему огромное письмо в ответ, как испугался и как он хочет Бомгю отшлепать. Но, блять, конечно же этого не произойдет. Глаза перемещаются на зажигалку Бомгю, лежащую у него на столе. В тот день он оставил её у Ёнджуна в кармане, после слепливания снеговика. Сердце ноет всё громче, терпеть уже и в правду невозможно. Ёнджун громко всхлипывает, хватая новый, абсолютно чистый лист бумаги в последний раз, чтобы официально начать новое письмо, но руки почему-то сами пишут те же слова. Шесть слов выводятся автоматически и Ёнджун кидает ручку об стол, заставляя ту отскочить и упасть куда-то в угол. Чхве чувствует, как начинает болеть его голова. Мысли всё больше путаются и Ёнджуну кажется, что ему нужна просто чертова помощь. Потому что голова кружится, а он, сам того не понимая, хватается за перочинный ножик, лежащий на столе рядом со всей канцелярией. Он не знает, что хочет сделать, он не осознает свои действия. От слова совсем. Ему просто чертовски больно. Чертовски, блять, больно. И профессор, всегда такой умный, такой начитанный, впервые просто не знает, не понимает, как эту боль уменьшить, хоть на чуточку. Ёнджун вспоминает яркую улыбку Бомгю, вспоминает его мягкие объятия, его сладкий запах, как впервые увидел его на сайте, как встретил его не на экране и как он просто спас ему жизнь, и голова идёт кругом. Рука непроизвольно подносит нож к запястью и давит на него, с громким всхлипом Ёнджун проводит полосу по всей ширине руки. Он не понимает. Не понимает, что делает. Не осознает этого. Без Бомгю у него нет жизни. И больше никогда не будет. Множество мыслей пробегают вереницей, кружа в танце, проматывая в голове все моменты из его жизни. Из их жизни с Бомгю. Ведь всё могло обернуться по другому, если бы Гю не верил этим гадким и ненавистным людям. Даже людьми их нельзя было назвать. Уничтожили его бедного мальчика, лишь щёлкнув пальцами. Голова начинает кружится, пока кровь растекается по всей руке, одежде, мебели вокруг, и в особенности, попадает на зажигалку, лежащую вплотную к листку, так и не ставшему письмом. Нож отскакивает от дрожащей руки и падает прямо на лист, будто бы ставя на этом предложении жирную точку. НО Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЯГОДНЫЙ МЕДВЕЖОНОК.

✿ ✿ ✿ 

Мужчина, до этого стоящий абсолютно молча пару секунд кидает взгляд вверх, на небо и, затем, снова вниз на памятник. Еще никогда ему не было так тяжело начать разговор, зная, что ему нужно будет сказать. — Тяжело мне пиздец… Иногда хочется просто въебать Джинни. Продолжает мне ебать мозги, тип, мне плевать на неё. Мне не плевать. Она мать моего ребенка, конечно, мне не плевать. — он тяжело вздыхает, укладывая ромашки на землю рядом с могильной плитой. — Продолжает говорить мне, что я ей изменяю, что я мразь… Я не изменяю, Бомс. Может я мразь, но я никогда не позволю себе изменить своей жене от которой у меня есть ребенок. Тэхён вглядывается в буквы на могильной плите и тяжело вздыхает. Он до сих пор не может принять. — Ты слишком рано ушел за своим физиком, Чхве. Какого черта ты повесился в своем сранном монастыре? Ты же знал… знал, что у меня будет ребенок и ты знал, что мы тоже тут практически умираем, ожидая тебя. Я почти каждый вечер напивался и говорил, что изменюсь, когда ты вернешься, а ты, блять, не вернулся. Только спустя время, Джинни вставила мне пиздов, сказала, что я не могу вести себя так. А я только тогда понял, что должен взять себя в руки, хотя бы ради малышки.. Глаза заполняет пелена слез и Тэхён, совсем не по-мужски всхлипывает, прикрывая лицо свободной рукой. — Я читаю для Боми ваши «письма» и она говорит, что очень хочет увидеть вас в жизни. Постоянно повторяет, какой ты красивый и что ждёт вашего ребенка… Блять, Гю, как мне теперь ей сказать? Как мне сказать, что ничего из этого не случится? Кан всматривается в большие глаза Бомгю на фото, выведенном на могильной плите и видя его яркую улыбку, непроизвольно улыбается сам. — Ты, сука, такой пидорас, что меня оставил. Но я так скучаю. Вы с Ёнджуном хоть вместе.. хоть поддерживаете друг друга… А я? Блять, Гю, чем ты, сука, думал?… Мужчина вспоминает, как стоял на этом же кладбище в тот день, когда они с Бомгю поругались. Он вспоминает, как глупо нагнал на того, как не дал договорить и чуть не свёл его в могилу ещё раньше. Ебучий идиот. Рыдания разносятся по всему кладбищу. Тэхён уже не в силах сдерживать себя. Он просто чертовски скучает. — Сегодня годовщина нашей дружбы. Ты хоть помнишь, придурок? Я вон тебе… зажигалку твою принес. Хотел у себя оставить, но подумал, как же ты там без своей любимой зажигалки. Там Ёнджуну родители сигареты положили… покурите вместе, ладно? И бля, Бомс, если ты можешь… пожалуйста оберегай Боми. Это моя единственная просьба. Меня не надо защищать, я сам себя могу защитить, а вот ей это нужно. Пожалуйста, не зря же я назвал её в честь тебя. Он аккуратно укладывает зажигалку рядом с цветами, последний раз проходясь по ней пальцем и вытирает нос. — Придурок, блять. Мне щас за мелкой в садик ехать, а я весь красный и опухший.. — Тэхён проводит пальцами по щекам и улыбается. — Хевон пошла в первый класс. Я-я…так и не смог сказать ей о твоей смерти тоже. Я помню, что обещал, но я, сука, не могу. Наконец собираясь с силами, Кан встает на прямые ноги, отряхивая их от земли и напоследок вздыхает. — Натрите там электричества до границы между мирами… Я просто уже, сука, не могу. Я бы что угодно сейчас отдал, чтобы обнять тебя, Гю. Я бы квартиру всю свою заложил, чтобы увидеть тебя и твою улыбку в последний раз. Он молчит пару секунд, как бы стыдясь того, что хочет сказать, а потом всё-таки выдает. Ведь так долго молчал. — Мы хотим переехать. Как Кай с Субином. Только те переехали в Америку, и чтобы пожениться, а мы… просто куда-нибудь подальше от города. Ты на меня не будешь обижаться, да, Бомс? Ты никогда не обижался всерьез. Пойми меня, хорошо? Я не могу видеть это все. Я хочу это забыть. Но тебя я буду помнить всегда. И ты меня помни. Физику привет. Береги себя, Гю. Тэхён едет в детский сад своей дочери, пытаясь отогнать мысли об умершем друге и его любви. Наверное, он наговорил лишнего Гю сейчас. И так не ходил к нему почти три месяца, а тут снова обвинил его, так еще и объявил, что больше не придет. Кан представляет как губы друга бы сейчас надулись в привычной ему манере. — Ты бы не обиделся, придурок… — мужчина вздыхает, поправляя спортивный костюм. Учился он на архитектурном, а сейчас работает спортиком. Сраным спортиком. И он знал, что Бомгю бы этого дерьма ни за что в жизни не одобрил. Бомгю бы вообще много чего в его жизни не одобрил. Например то, что Кан назвал собственную дочь в честь него. Так ещё и путём такого конфликта с Джинни. Тэхён был просто, блять, пьяным, растроенным и агрессивным, а Джинни, в свою очередь, была беременна. — Я тут мужик, блять, и я решу как будут звать моего, сука, ребенка! — Папочка!!! — трёхлетняя малышка подбегает к Тэхёну и крепко обнимает его за ногу, заставляя мужчину улыбнуться и поднять её на руки, прижимая к своей груди и целуя её в лобик. — Я скучала!!! — она дёргает маленькими ножками, обхватывая ручками его шею и утыкаясь во взрослую щеку. — Сегодня Джуни и Боми прислали письмо, папочка? Ты получил? — Конечно получил, малыш, не волнуйся. Мы почитаем его дома, вечером, вместе, договорились? — он усаживает малышку в детское кресло и напоследок щекочет её животик, заставляя его маленькую копию с двумя хвостиками захохотать и схватиться за большую руку отца. Она, правду говоря, еще не могла читать, но Тэхён всегда читал эти письма для неё. Тэхён садится за водительское сидение и пристегивается сам, заводя машину. Он смотрит в зеркало заднего вида, за тем, как малышка с интересом выглядывает наружу и рассматривает уже знакомые пейзажи местности ее детского сада.— Папочка, а почему дядя Гю и дядя Джуни присылают нам эти письма… это же старомодно! — В гейропе просто связь дорогая, Боми. Нашей любимой семейке Кан, Привет, Боми, привет, Тэхён! Как у вас там дела? Всё хорошо? У нас всё супер! Мы были в Диснейленде, Боми, представляешь??? Тебе обязательно нужно там побывать. Там так весело. Если ты когда-нибудь попадешь в Европу — мы обязательно сводим тебя туда. Ёнджун тянул меня на страшные горки, но я пищал и отказывался. Сейчас уже думаю, может зря? Ёнджун пошел один, но вернулся таким напуганным, что я просто посмеялся, целуя и успокаивая его. Рейтинг все еще пдж-13, Тэ, не начинай бубнить. Мы обязательно отправим тебе подарки оттуда, Боми! Твой папа скидывал нам твоё видео с утренника, ты такая молодец! Ты была там круче всех, малыш, я тебе обещаю. Платьице просто само очарование. Мы, кстати, хотим завести котенка. Я прошу у Ёнджуна рыжего, но он хочет черного…Быть может, нам стоит взять двух? Как ты думаешь, Боми? Будьте в порядке, Каны. Мы вас любим! С любовью ваши, навсегда живые Ёнджун и Бомгю.