(Не)сговорчивый сонсэнним

***

Тэхен выглядит ужасно. Взлохмаченные волосы, дрожащие пальцы, мокрые от слез скулы, искусанные губы и опухшие глаза. Парень тихо всхлипывает, опуская взгляд в пол каждый раз, когда Чон хочет посмотреть в его карамельные. Альфа стирает большими пальцами слезы с прекрасного лица, а длинные мокрые ресницы чуть подрагивают от этих действий. — Посмотри на меня, милый. Младший усаживает омегу на стул, присев перед ним на корточки. — Всё будет хорошо, слышишь? Всё образуется. — Чонгу-ук... - Ким подвывает, всхлипывает, чуть наклонившись, чтобы опять обнять. — Не уходи... Чон гладит по спине, шепча что-то успокаивающее, целует в нос, немного смеша этим омегу, поправляет тому локоны, упавшие на глаза. В коридоре больницы виднеется чей-то силуэт, что стремительно приближается к паре. Мужчина быстрым шагом идёт целеустремлённо к Чону. — Ты здесь откуда? - без приветствия спрашивают прямо в лоб, прожигая взглядом, полным ненависти. — Я... Из университета приехал. - отчитывается альфа, пока Ким укладывает голову на его плечо. — Здравствуйте, господин Ким. — Тэхен? - угрожающе зовёт того отец. — Откуда он здесь? Но Ким молчит. — Убирайся. - тут же продолжает Ким-старший после недолгой паузы. — Пошел вон! Ты думаешь, что я не знаю, чьих это рук дело!? Из-за тебя у меня муж сейчас в больнице! — Я знаю. - коротко прерывает младший, отстраняясь от омеги, до сих пор поглаживая того по спине. — И от этого мне ничуть не лучше. — Мне пришло письмо от «Jeon Group». - тихо начинает старший альфа, потерев двумя пальцами переносицу. — Там в угрожающей форме было написано, чтобы Тэхен расстался с тобой как можно быстрее. - Чонгук на это лишь закатывает глаза. — Я не мог по-другому, Чон. Они сказали, что убьют Иви, если я не выполню их условия... — Что!? - альфа вскакивает на ноги в секунду, а на лице его читается лишь шок. — У вас есть это письмо? Ким протягивает черный конверт с золотой оконтовкой, а посередине красуется эмблема компании отца. Чонгук глубоко вздыхает, медленно выдохнув. Это уже не лезет ни в какие ворота. — Сколько нужно на лечение господина Иви? - тихо спрашивает, пробегаясь глазами по тексту письма. И не верит в то, что здесь действительно это написано. — Там огромная сумма. Я не знаю, где взять эти деньги. - сознается Ким-старший, опустив голову. — Какая сумма, господин Ким? - мягко повторяет вопрос Чонгук, не отводя взгляда от родителя. — Чонгук, не стои... - начинает Тэхен, но отец его прерывает. — Там немного меньше, чем тридцать один миллион вон. Тридцать миллионов, шестьсот девяносто две тысячи, если точнее. Чон кивает. Неудивительно. Отец постарался. Решил бить издалека? Через близких и дорогих людей, значит. Подло, конечно, но ладно. Тогда начнём войну. Альфа открывает приложение банка, переводя нужную сумму на карту Тэхена. Видимо, придется отложить путешествие, в которое он хотел позвать Кима. А ещё, машину он тоже поменяет попозже. Через концертов пять-шесть... Надо поговорить с Юнги. — Готово. Пока оплатите лечение, мне нужно будет уехать ненадолго... Альфа разворачивается, собираясь уже, в буквальном смысле, бежать, как его одергивает Ким-старший. — Ты... В своем уме? Это огромные деньги, ребенок. Что ты творишь? — Я исправляю ошибки своего отца. - вздохнув, словно не своим голосом отвечает альфа, — Точнее, формально своего. Ну это не важно. - добавляет, прикрыв глаза. — А ещё я пытаюсь помочь вам и Тэ. Извините, мне срочно надо бежать. Потом может быть поздно. Я вернусь скоро... Но парня обхватывают хрупкими подрагивающими руками со спины, повиснув на нем коалой. — Тэхен... — Не уходи, Гуу... - хнычет омега, вцепившись мертвой хваткой. — Не надо. У тебя ведь даже плана нет. Что ты собираешься сделать? — Поговорить с ним лично. — А если с тобой что-то случится, Гуу?... — Тэхен. - встревает родитель. — Ну не убьет же отец собственного сына, правда? К чему этот концерт? — Нет... - истерически посмеивается Чон, не выдержав. После слов старшего альфы хочется захохотать в голос. — Это не отец, господин Ким. Это монстр. Тэхен после этих слов прижимается к Чону ещё сильнее, чем прежде. Отпустить добычу в логово врага добровольно? Ни за что. Альфа разворачивается к парню лицом, нежно обнимая. Мягко припадает к губам, целуя. Осторожно зализывает ранки на искусанных в кровь любимых губах, поглаживая по волосам одной рукой. — Где твой вишневый бальзам, м? Нанеси его на губы. И не вздумай их больше кусать, понятно? - спрашивает тихим мягким голосом и треплет вьющиеся локоны, вновь приглаживая. — Больно ведь, глупый. Не заставляй меня ещё по этому поводу волноваться, солнце. Альфья ладонь плавно гладит по ребрам, заставляя Кима ластиться к ней. Омега слизывает с собственных губ оставшийся привкус шоколада, устремляя свои карамельные на альфу. Чонгук задумчив. Значит, уже что-то придумал. И Тэхен уверен, почему-то, что тот попытается навредить себе. Только начинает Ким мурчать тихонько от ласки альфы, как тот резко отстраняется, спешно отходя на несколько метров. — Чонгук? Парень подхватывает с больничного стула ключи от машины, бросая грустный взгляд на шатена. Тэхену больно, в его глазах страх неприкрытый за альфу таится. Чон теперь самостоятельно доставляет ему боль и новые переживания. Да как он только смеет?.. Из-за этого от самого себя становится противно. Но, продолжает кормить свою любовь этой паршивой и пробираюшей до самого сердца болью в огромных количествах, зная, что ему не будет прощенья. Но... По-другому не может. — Держите его, господин Ким. — Чонгук! Тэхен срывается с места, норовя догнать брюнета, но тот спешным шагом идёт к выходу. В голове есть единственный способ, как можно всё исправить. Безумный способ... Тэхен кричит и плачет, вырывается из рук отца, царапается, кусается. Чувствует, что Чон задумал что-то ужасное. Но не догоняет.

***

Чон быстро садится в машину, где его уже около часа ждет Чха Юнхо. А он ведь, действительно, понадобился. Альфа заводит автомобиль, опустив руки с головой на руль. И срывается. Горькие слезы отчаяния стекают по скулам, а сдавленные всхлипы вырываются изнутри. У отца хорошо получилось. Он ломает Чонгука постепенно, по маленькой крупице, по косточке. Жестокая пытка. — Давай подпишем контракт отца, а через месяц спокойно разведемся? - в отчаянии просит альфа, вытирая высыхающие дорожки слез. — Я больше не могу это терпеть. Меня уже трясет, я не выдержу... — Хорошо. - отвечают с пассажирского, опустив взгляд в пол. — Договорились. — Что? - не верит в услышанное Чон, повернувшись к омеге. — Я согласен, Чон Чонгук. После этих слов альфа направляется в отцовский особняк. А для чего? Вероятно, рушить жизнь. Ну или спасать одного дорогого Тэхену человека. Он пока сам не определился. Оказывается, судьба одновременно такая хрупкая и такая коварная штука. Просто поразительно, как молниеносно она умудряется управлять ничтожными человеческими жизнями. Вот жизнь Чонгука она решила пустить вниз по наклонной. Альфа останавливается возле огромных кованых ворот, ожидая, пока его впустят. Охрана быстро узнает автомобиль младшего Чона и сообщает хозяину этого места, после чего массивные створки ворот открываются, пропуская во внутренний двор. Брюнет, не потрудившись припарковать машину с рядом стоящими автомобилями отца, открывает дверь Юнхо, пропуская омегу вперёд. Родительский дом не веет теплом и гостеприимностью от слов совсем. Здесь ощущается что-то нагнетающее, далёкое и холодное. Прямо как и альфа, что с широкой натянутой улыбкой спускается со второго этажа. — Неужто ты сам ко мне пожаловал? А, Чонгук? - вместо приветствия начинает с издёвки отец, даже раскрывая руки для объятий. Но Чон этот жест фальшивой напускной доброты благополучно игнорирует. — Тебе ли не знать, по какой причине я здесь... — Понравился мой сюрприз, сынок? А всего лишь пришлось послать парочку людей, которые подсыпали милому мужчине снотворного. Зато теперь ты сам в гости заезжаешь... Чонгука начинает трясти. От переполняющих его шока, непонимания и злости. Ему на плечо ложится маленькая омежья рука, которую альфа тут же скидывает с себя. — Ты знаешь, что из-за твоих выходок чуть не погиб человек!? - кричит младший, пытаясь донести до отца хоть что-то. — Убийство тоже входило в твои планы? Это несчастное снотворное поспособствовало ухудшению его состояния! — Не обращайся с будущим мужем так грубо, сынок. - издевательски тянет отец, подметив грубый жест в сторону Юнхо. — Вы же должны жить в любви и согласии... — Отец. - вскидывает взгляд своих шоколадных глаз Чонгук. — Ты меня вообще слышишь?... Старший альфа смотрит в родные, но чужие глаза собственного сына, что наполняются слезами. — Отец... - надрывно повторяет альфа, стерев слезу с правой скулы. — Я не прошу любить меня или дорожить мной, нет. Для этого уже слишком поздно. Просто услышь меня, прошу! Ты уже слишком перегибаешь. Я тоже человек, мне тоже больно, отец!... Брюнет последний раз вглядывается в глаза старшего, разворачиваясь и уходя в гостиную. — Что ты стоишь? Иди, успокой его там, что-ли... - бросает старший альфа омеге, отворачиваясь к окну. Юнхо удаляется вслед за Чоном. — Чонгук? Всё нормально? - отдаленно слышится голос омеги. Младший альфа сидит на краю дивана в той же гостиной, сложив голову на руки, что уложены на колени. Выглядит весьма болезненно. Чон, не одарив того даже взглядом, хлопает по карманам брюк, доставая ключи от машины. А после кидает их в Юнхо, который ловко ловит вещь, устремляя на брюнета вопросительный взгляд. — В бардачке есть таблетки, две пачки. Принеси их, пожалуйста. - сдавленно поясняет альфа, глубоко вздохнув. Слышится хлопок входной двери. В целом, Чон благодарен омеге, что он без лишних вопросов пошел выполнять его просьбу. — Гук, плохо? - неожиданно раздается откуда-то сверху отцовским голосом. — Честно? - вскидывает смазанный взгляд младший. — Отвратительно. Но тебе есть какое-то дело? Или боишься, что загнусь, а пользы не принесу, м? - смеётся Чонгук, пытаясь ровнее дышать. У него начался гон. В самый неподходящий момент, конечно, как же по-другому... — Третья комната справа на втором этаже. Свободная спальня, если ты помнишь. - бросает отец, окинув холодным взглядом. Чон молча понимает весьма прямолинейный намек не попадаться на глаза. Парень встаёт с дивана, почувствовав давящую боль в животе, но решает не обращать на нее особого внимания, ведь сделать он ничего особо не может. — От тебя шоколадом фонит за километр, сын. Гон? — Я полежу часок, потом уеду, отец. Голова раскалывается. - лишь бросает через плечо Чон, оставив вопрос без ответа.

***

Дверь в комнату тихо приоткрывают, а после закрывают. Свернувшемуся клубочком Чонгуку, если честно, вообще немного фиолетово, кто решил его потревожить. — Я... Оставлю таблетки и выйду, хорошо? - тихо спрашивает омежий голос, а Чонгука кроет.

Ему нужен его омега. Срочно. Необходим Тэхен, иначе он не вытерпит. Но Тэхену, вероятно, сейчас не до Чонгука с его гоном. У него папа в больнице. — Чонгук. - вдруг застывает Чха в дверях, оборачиваясь. От его аромата сладкого мандарина Чона начинает буквально тошнить. — Меня прислали... - мнется тот, — Прислали соблазнить тебя. — Что!? - тут же вскакивает с кровати альфа, машинально отползая к изголовью. — Не... Не надо, Юнхо. Я Тэ люблю и изменять ему не собираюсь. — Я знаю. - грустно вздыхает младший, поджимая губы и кивая. — Поэтому и говорю тебе это словами, а не перехожу к действиям. Я уже сказал отцу, что не выйду за тебя. Они собираются отменить этот договор. Господин Чон в курсе. В этот момент в спальню заходит старший альфа, молча положив запечатанный конверт на прикроватную тумбу. — Надеюсь, этого хватит в качестве извинений перед Кимами. - лишь бросает старший, с хлопком закрывая дверь. Чонгук приподнимает больную голову с подушки, продолжая лежать на животе. Альфа мычит от неприятного тянущего чувства, подхватывая подавители. Выдавливает из блистера сразу две капсулы, порываясь подхватить стакан с водой, но тот перехватывает Юнхо. — Чонгук... Мне кажется, что пить сразу две – перебор. Злоупотреблять таблетками... — Воду дай. - холодно произносит старший, простонав, садясь. — Ну же. Омега медлит. Переживает за Чона, любит. Любит, даже зная, что сердце старшего принадлежит другому человеку. Но чувства всё равно никуда не пропадут так быстро, как хотелось бы, к сожалению. А, если честно, разве хотелось бы?... — Дай мне стакан, Юнхо. - поднимается альфа на ноги, широкими шагами приближаясь к парню. Младший отставляет воду на подоконник, возле которого оказывается, стараясь отойти от напирающего Чонгука, а после неожиданно прижимается к нему всем телом, настойчиво обнимая. Чон брыкается и вмиг отстраняет от себя омегу, с ненавистью на того глянув. — Ты смеёшься, Чха Юнхо? Я сказал, что не чувствую к тебе ничего. Я не люблю тебя, точка. - медленно проговаривает брюнет, дотянувшись до необходимой сейчас воды. — Я люблю Ким Тэхена, ещё вопросы? И я буду оставаться преданным своему красавчику, понятно? - проговаривает, осушая полный стакан вместе с двумя таблетками. — Не смей ко мне прикасаться. Надеюсь, ты меня услышал. Чонгук спешно выходит из особняка, садясь в машину. Как и в прошлый раз, ни с кем не попрощавшись. А смысл? Альфа решил придерживаться одного простого правила. Не тянутся к тебе – не тянись и ты. Если отец так яростно не хочет налаживать отношения – хорошо, пусть все останется так, как есть. Как было все эти четыре года до их встречи. Сейчас Чонгук поможет Тэхену разобраться с «Jeon Group» без особых последствий, а после просто в очередной раз сменит номер телефона, чтобы родитель не беспокоил своими новыми безумными затеями или очередными приказами, ему выгодными. Спасибо конечно, но Чонгук как-то не хочет становиться пешкой в игре коварного шахматиста-отца. Он лучше вообще будет сторониться его шахматной доски, чем станет участником жестокой реалии.

***

Ночной Сеул, как всегда, безумно завораживает. Вывески, светящиеся яркими цветами, фонари, освещающие дорогу, фары автомобилей, что проезжают рядом: все это создаёт ощущение, что ты становишься частью чего-то целого, нужного. Чонгук заходит в здание больницы, покусывая губу. На улице холодно, льет промозглый дождь, отбивая длинными каплями ритм, лишь одному ему понятный. Так же холодно и на сердце альфы, почему-то. Да, разговор с отцом можно считать удачным. Никто никого не послал куда подальше, не подрались, не испортили друг другу жизнь. Уже хорошо. Но всё равно как-то грустно и печально, хотя раньше альфа такого за собой не замечал. Сердце сразу тает и начинает пылать, как только взгляд цепляется за хрупкую фигуру в тонком кардигане, что сидит у раскрытого настежь окна. С его шоколадными волосами играется ветер, а мокрые реснички поблескивают в свете восходящей луны. Чон от лёгкого волнения взлохмачивает и так лежащие в беспорядке волосы, неторопливым шагом двигаясь в сторону своего чуда. И он оборачивается, замечая брюнета. Как же он красив... Из-за сменившейся позы тусклый свет белого ночного солнца падает на скулы, плавно перетекая на шею и ключицы, спускается по хрупкому телу к талии, растворяясь в темноте коридора. Альфа готов всем богам молиться и благодарить за то, что ему досталось это прекрасное создание с карамельными, смотрящими прямиком в самую разбушевавшуюся душу. — Тэ, милый... — Чонгук! Омега спрыгивает с подоконника, ныряя в любимые объятия. Чон немного удивлённо приобнимает в ответ, неловко отведя руку, в которой три белоснежные розы в прозрачной обёрточной бумаге с серебристо-белыми узорами, чтобы ненароком острые шипы цветка не поцарапали нежную кожу его принца. Тэхен утыкается носом в шею, проводя кончиком языка по ключице. Альфа на это прерывисто выдыхает воздух мелкими порциями, не сдерживая тихий сдавленный стон. — Нравится? - мурлыкают томным голосом в самое ушко, покрывая выпирающую косточку короткими поцелуями. — Тэ-эш... Я не выдержу, любимый. - скулит, ощущая теплые губы, нежно целующие мочку с серьгой. — Тебе не нравится, малыш? - наигранно грустно шепчет омега, играясь с гвоздиком. — Не поверю. — Милый, я на подавителях. Поверь, держаться, когда ты творишь такое, почти невозможно... — Гу? - карамельные тут же смотрят в шоколадные так пронзительно, что альфа налюбоваться не может. — У тебя гон? Чонгук глубоко вздыхает, опустив голову. И Тэхен по этой реакции понимает, что прав. Омега оттягивает горло чужой черной водолазки, неожиданно оставляя засос. Альфа дёргается, а Тэхен резко отстраняется. — С кем ты был? - задаёт вопрос омега севшим голосом. — Милый, с кем я мог быть дома у моего отца? Кстати... - Чон достает конверт, что просил передать отец. — Это для тебя. — Не ври мне, Чон Чонгук. Я уверен, что запах сладкого мандарина на тебе остался не от альфы. Омега? - зло смотрит Ким, принюхиваясь. — Не молчи! — Чха Юнхо. - тихо произносит альфа, боясь посмотреть в глаза напротив. — У меня с ним ничего не было, люби... Яркий звук удара руки о чужое лицо оглушает, привлекая внимание парочки людей из персонала больницы. Чон не прикладывает руку к месту удара, нет. Он терпит, заслужил. Нельзя было так близко подпускать к себе Чха. — Да как ты смеешь появляться здесь после того, как спал с другим!? - орет Ким, а по щекам текут новые дорожки горьких слез. — Что? Тэхен, я не спал с ним... — Да, давай! Ври мне, что не хотел, что это все инстинкты, что любишь только меня. Спасибо, конечно, но меня ложью кормить не надо. Уходи, Чонгук. — Нет же, я правда люблю только теб... — Уходи, Чон Чонгук. Цветы падают на пол, разлетаясь на десятки нежных лепестков, что в секунду оказываются растерзанными собственными шипами упавших сверху стеблей. Альфа смотрит побито, норовя дотянуться до теплой щеки омеги, чтобы стереть потоки горячих слёз, но ему не позволяют. Тэхен отворачивает голову, избегая касания. Чон, прикрыв глаза, заставляет себя отойти от родной души, что сейчас сдерживает в себе горькие рыдания. — Я уйду, Тэша. Только уйду навсегда. Молчание служит немым ответом, а брюнет, наступая на лепестки прекрасного цветка, быстрым шагом покидает больничные стены, стирая со скул жгучие слезы. Он же альфа, не должен плакать. Только почему же в груди ощущение, словно вместо сердца в ней – зияющая дыра?...