В случае пожара воспользуйтесь запасным выходом

—Шарль, нам нужно поговорить. — такой родной, обжигающий то ли легкие, то ли сердце голос. Хотелось мотыльком лететь ему навстречу. Рядом с ним всегда было так уютно, так правильно. Только не в тот раз.

***

Он открывает глаза. Небо успело покрыться тучами. Жалко, он надеялся еще немного посмотреть на звезды. Сейчас еще и дождь пойдет, ветер подует сильнее и словно по шутке пойдет снег. Погода здесь всегда умела удивлять. Шарль зажимает сигарету губами, достает телефон из кармана. Уже три часа ночи. Если завтра не было бы дурацкого теста, в его планы входил бы хороший сон, плотный завтрак, возможно даже уборка и вечерняя посиделка с друзьями. Сколько всего он смог бы сделать, если бы не тупой Бинотто. А еще Ландо с его вечеринкой, но здесь сам уже виноват. Больше в долг у британца он брать не будет. Интересно, а эти двое еще не закончили? Между прочим  ему уже становится холодно, а если он продолжит греться курением, то его попросту стошнит. Леклер выдыхает. Нужно рассказать все Джорджу, он любит всю эту грязь, а еще больше любит в ней участвовать. Вы: “Ландыш снова в жопе” Вы: “И ты бы мог быть здесь, со мной” Вы: “Наблюдать за ними с кровати кинг сайз”

Джорджи печатает...

Сзади раздается металлический хлопок двери, отчего широкие плечи испуганно вздрагивают. Это не маньяк и не чудовище, а уже знакомый скелет. Макс с инженерного уставился на него своими глазницами, держа в руках все тот же пакет алкоголичку с пивом. Видимо на вечеринку он не смог попасть или ему попросту там не понравилось, в любом случае он уже поднимается к застывшему Леклеру. Это малость напрягает. Шарль не против познакомится с новыми людьми. Обсудить самые нетипичные темы, вроде варки кофе с красным перцем и корицей. Но на все нужно правильное настроение и место. Сейчас ничего из столь важных условий нет. И пока в нем просыпается насупившийся воробей, Ферстаппену абсолютно все равно. Он шурша кроссовками по бетонному полу, отходит в другой угол, осматривается и вздыхает. –Можно? –десятки способов отказать в сигарете и ни одной капли желания вступать даже в столь мелкий конфликт. Он кивает головой и протягивает замученную пачку, где в живых остались лишь три сигареты. Одна из них перевернута. Макс словно назло выбирает именно её. Первые тяжки они проводят в тишине. “Скелет” смотрит вперед, чему-то там улыбаясь. Шарля это откровенно напрягало. Он, прижавшись к стене, то и дело бросал взгляды на своего гостя и всё ждал, когда тот уйдет. А эта зараза ещё и курит до безумия медленно. –Они там так орут на друг друга. Я сначала подумал, что ты мудак раз бросил друга в такой обстановке, а потом понял, что ты просто мудрее нас всех –у Макса смех с тихим придыханием. Такой обычно переходит в громкий хохот, но парень, словно понимая их обстановку, специально заглушает его. А монегаск повторяет за ним. Он сам так, конечно, не считал. Ему просто захотелось уйти из-за брошенных Оскаром слов. Они больно сильно обожгли дальнюю корочку воспоминаний. Но дать шанс Ферстаппену загладить вину перед его ущемленным эго – не трудно. Даже полезно. –Да я за эти три года столько приключений Ландыша видел, что у меня просто рефлекс работает – корпус разворачивается к собеседнику и тот отвечает тем же. Мелочь, но приятно, —Видишь грустный объект воздыхания, этого растерянного придурка и бежишь со всех блять ног, пока тебя этой же волной не накрыло И вот они снова сдерживают хохот. Вроде недавно Леклер ершился, не готовый принять гостя в своем укромном уголочке. Теперь стоит, хихикает и не капризничает. Наверное всё дело в потрескавшемся макияже Макса. Его попросту невозможно серьезно воспринимать в таком виде, вот и получил небольшую поблажку. –Пиво будешь? —пакет тихонько звенит, ведь из него уже достают две бутылки. Ферстаппену словно никогда и не нужен был его ответ. Простая формальность перед прямым действием. Завтра пары. Нет, даже не так. Завтра пара у Бинотто, где он раздаст им важный тест, к которому он готовился целый месяц. Шарлю попросту нельзя его пропустить или тем более завалить. Скоро сессия, Рождество, поездка домой. И может он и драматизирует, но именно этот тест, именно у этого человека, может испортить ему все планы. Хлопок и Макс протягивает ему уже открытую бутылку темного. От одной ничего не будет. Шарль просто немного расслабиться, как раз поскорее сможет уснуть, когда этот сюр закончиться. Мешать с чем-то он не будет, научен опытом. Так что все будет хорошо. Оправдания наркомана. Пиво оказывается стандартно дешевым, ни один нормальный человек не станет покупать на студенческую вечеринку дорогой алкоголь. Иначе бы все уже давно разорились и отчислились. Однако цена никак не влияет на вкус, как бы некоторые не утверждали обратное. Терпимое количество газиков, легкая терпкость и приятное послевкусие. Большего от пива и не требуется. Небо начало расчищаться от туч. Шарль снова не угадал и это приятно. В таких маленьких соревнованиях с природой, с самой жизнью, приятно проигрывать. Ведь так или иначе он получает награду. В этот раз звезды, в прошлый солнечный день посреди самой дождливой недели. –Так ты не сказал с какого ты факультета, Шарли —монегаск поворачивает голову обратно к Максу и неловко улыбается. Пока он радовался своему маленькому проигрышу, его новый знакомый неотрывно смотрел на него. И кажется совсем не стесняется этого, раз так спокойно использует прозвище с ухмылкой на пухлых губах. Еще и вздернул брови, как бы поторапливая с ответом. Какая же наглость. —Я с архитектурного, третий курс,—Шарль расплывается в усмешке, пока отвечает таким же прямым взглядом. Сейчас всё станет либо и правда интересным, либо Ферстаппен уже никогда не появится в его жизни. Всё зависит от одной реакции. Пойти ва-банк на такую глупость, не предупредив оппонента, лучше всего проявляет его как человека. Макс может сказать, что это очень красивая и интересная специальность. Что Леклер должно быть очень творческая личность. Чушь собачья. Творчеством в его институте и не пахло. Все что ты делаешь это стандартные рисунки, натюрморты,чертежи, макеты. Попутно учишь алгебру с геометрией и ненавидишь все что ты делаешь. Творчество остается позади, как и на любом художественном факультете. Либо... —О, да,жопа. Не просветная жопа. Но ты еще держишься молодцом, мой знакомый закончил в этом году и кажется наполовину облысел. Хотя это скорее из-за скандалов, которые он устраивал —Ферстаппен тихонько смеется, впервые за долгое время отводя взгляд вниз, но также быстро его поднимая, – Ты наверное даже знаешь его. Себ, который Феттель. Себастьян Феттель Как же этот чертов мир тесен. И как же сильно Шарль в нем задыхается. Ему было достаточно короткого описания, чтобы начать догадываться о ком пойдёт речь. И разные варианты имени лишь подтвердили все наихудшие мысли. Это не честно. Такие долгие часы отчаяния, переходящие в безразличие, а потом в худшее состояние надежды. Цикличная тянущаяся борьба с самим собой, откуда невозможно выбраться без гнусных ранок. Он думал, что у него все вышло.  А жизнь, напомнила ему о том какая же она нелепая шутка. Снова кидает это имя, и кожа выворачивается наизнанку, сгорая в лучах неизменной правды прошлого. —Неа, не слышал о таком, — глупый самонадеянный Шарли, который лучше всех остальных всё понимает и знает, сейчас опускает взгляд к своим покрасневшим коленкам и боится. Ему кажется, что последующий спокойный вздох будет последним. Что ночной воздух обожжет его горло еще раз, и он снова окажется на той полупустой парковке. А рядом будет он. С таким родным голосом, обжигавшим ему то ли легкие, то ли сердце. К которому ему все еще хотелось лететь нелепым мотыльком на встречу. Ведь рядом с ним всегда было так уютно, так правильно. Уже второй раз раздается металлический хлопок двери, а плечи Шарля вздрагивают. Но это все еще не маньяк и не чудовище. Не Себастьян Феттель. Это всего лишь напрочь разбитый и красный от слез Ландо. —Я кажется расстался с Карлосом и разбил Оскару сердце —тихий голос, почти сливается с долбящей за дверьми музыкой. Макс тяжело вздыхает, видимо уже физически ощущая тяжесть предстоящего разговора. А монегаск лишь поджимает губы и думает о том, что прямо сейчас он рад видеть такого Норриса. Проигравшим. Потому что на самом деле, Макс был изначально прав. Он не мудрее всех. Он просто мудак.