О выборе и спасении

Разве я сделал что-то не так? Я лишь пытаюсь отвлечься от гудящих мыслей. Они прописались в голове, будто наваждение. Я не могу сосредоточиться, не могу думать, не могу спать, не могу… ничего. Это единственное лекарство, которое мне доступно.

Позёр 🤮 Ты так быстро удрал с утра, что я даже не успел сполна полюбоваться твоей сонной мордашкой (ღ˘⌣˘ღ) В любом случае, нагни старика на пересдаче И не забудь отправить весточку своему восхитительному репетитору после (◡‿◡ *)       Прочитав сообщения, Чуя усмехнулся и напечатал ответ.

Вы

Кончай написывать. Ты

мешаешь заниматься.

      Он уставился в потолок общажной комнаты. Скулы сводило от тупейшей счастливой улыбки, что не сходила с лица, как он сбежал от Дазая. Накахара так торопился смыться, потому что понимал: ещё немного — и точно совершит какую-нибудь глупость.       Потому что проснулся от ароматного запаха кофе, тянувшегося из кружки на столике рядом с футоном. А затем в комнату, толкнув дверь плечом, протиснулся Дазай с тарелкой в руке, на которой лежали ещё тёплые воздушные панкейки, присыпанные сахарной пудрой и политые солёной карамелью.       — Ты где их откопал? — хрипло проговорил Чуя, уставившись в тарелку.       Дазай, усевшись напротив, подпёр подбородок кулаком и хитро улыбнулся. Он едва не подпрыгивал на месте от удовольствия, заметив вытянувшееся лицо Накахары, когда ответил:       — Купил, конечно. Готовка, как ты заметил, не мой конёк. Даже если бы я постарался ради тебя, лисёнок, наверняка спалил бы кухню. Пришлось разбудить Куникиду, чтобы выпытать у него, где поблизости есть лучшая выпечка. — Осаму замахал рукой, когда Чуя нахмурился. — Не переживай, Мистер Фригидный Всезнайка не в обиде, я ведь спрашивал не для себя. Ты ешь-ешь, — он пододвинул чашку с кофе и панкейки. — Даже не представляешь, сколько полезных адресов записано в его дурацком блокноте! Но есть и странное… не знал, что он покупает свои резиновые перчатки с уточками в специальном магазине. Я подглядел, что у него есть особая страничка…       Пропустив мимо ушей большую часть болтовни, Чуя едва не накинулся на панкейки, но вскинул голову и перебил:       — А ты?       Дазай улыбнулся уголком губ.       — Не голоден. А вот тебе надо поесть. — Осаму наклонился через стол и ткнул пальцем в кончик носа Чуи, отчего он фыркнул. — Я намерен приручить своего лисёнка ещё сильнее, а то он совсем про меня забудет.       — Тебя, блядь, забудешь, — буркнул Накахара и, смущаясь, принялся наконец за завтрак.       Позже он врезался плечом в косяк, когда Дазай подошёл со спины, аккуратно положил ладонь на его талию и вручил чистое полотенце. Чуя захлопнул дверь ванны перед его носом и долго и усердно умывался холодной водой, потому как щёки адски горели, а блядские бабочки… в общем, да.       А в коридоре он чуть не запутался в собственных кроссовках, когда Осаму совершенно непринуждённо заправил выбившуюся прядку из его хвоста за ухо. Всё это уже происходило раньше, но после предыдущей ночи окрашивалось совсем другими оттенками и вызывало неконтролируемый полёт смешанных эмоций: трепет, восторг, предвкушение.       Что будет дальше? Как вообще теперь стоит себя вести?       Чуя мог бы ещё больше сгустить эти новые оттенки, попробовать вести себя с Дазаем чуть иначе, чем прежде. Может ли он… это себе позволить?       Блядь, ну, наверное, может. Если перестанет впадать в ступор и вести себя как долбаный увалень, как только Дазай подходит хоть чуточку ближе. От мыслей, что хотя бы часть позорных фантазий, которым Накахара с недавних пор предавался перед сном, может когда-нибудь стать реальностью, бросало в дрожь, а скулы начинали неистово пылать.       Чуя заскулил и уронил голову на письменный стол. Ширасэ был прав. Неопытность станет его погибелью.       В этот момент телефон звякнул уведомлением. Позёр 🤮 Это часть моего плана по приручению тебя!       Накахара закусил губу, сдерживая тянущиеся вверх уголки губ. Нихуя не получилось: блядская улыбка снова приклеилась к лицу, а ему необходимо было сосредоточиться на истории, чтобы повторить перед пересдачей теста то, что накануне пытался вложить в его голову Дазай.       К сожалению, намертво закрепилось в ней только одно: он, кажется, по уши втрескался в Осаму. И как только этому бинтованному придурку удалось превратить Чую в это? В уже не просто прирученного, а дрессированного пуделя. Да он, блядь, едва ли не ножкой дрыгает, когда тот ему пишет, и не может выкинуть из головы эти чёртовы янтарные глаза, что вечно светятся теплом, стоит ему появиться в поле чужого зрения.       Накахара напечатал шутливо-нейтральное сообщение, но затем стёр и, закусывая губу, написал:

Вы

Можешь не стараться,

я и так никуда от тебя не денусь.

И спасибо за помощь, Дазай.

      Он бросил телефон на стол и спрятал лицо в ладонях, сжимаясь от смущения. Боже-боже-блядь-боже, зачем он только это отправил? А что, если он всё-таки неправильно растолковал эти сигналы? И ведь даже совета ни у кого не спросишь: у Тачихары вряд ли есть опыт в распознавании гейских знаков, к тому же, Чуя пока не был готов открыться кому-либо. Ширасэ с недавних пор отпадал. Да даже если представить, что они всё ещё близки, тот бы точно стал выспрашивать, о ком Накахара говорит, и не успокоился бы, пока не узнал. Поль?       Чуя усмехнулся. Это был бы слишком странный разговор, вроде того, когда Верлен, краснея и запинаясь, демонстрировал пятнадцатилетнему брату презерватив и огурец. Накахара тогда сморщился в отвращении и свалил в свою комнату, предварительно закрыв уши руками, потому что Поль шёл за ним по пятам и пытался растолковать, как важно уметь правильно надевать презерватив. Он не терял энтузиазма, даже когда Чуя захлопнул перед ним дверь, и сдался, только когда тот врубил музыку на полную громкость, лишь бы не слышать этот позор. Но какой-то вонючий буклетик под дверь всё равно подсунул.       Накахара повёл плечами. Отвратительно. Уж что-что, а про презервативы — обязательно экстра-большие, как же иначе — он давно узнал ещё от Ширасэ. Впрочем, как и другую кучу вещей, касающуюся секса, ведь друг не стеснялся рассказывать про свои похождения. Приукрашенные, конечно. У Буичиро других и не бывало.       Он схватил телефон и уставился в диалог, но Дазай до сих пор ничего не прислал. Либо он там помер от восторга, либо уже придумывает новый список подъёбов по случаю того, что «лисёнок без памяти втрескался».       Он чуть не выронил телефон, когда резко раздался звонок и на экране высветилось имя «Поль».       — Не звонишь, не пишешь, — со вздохом послышалось на том конце провода. — Либо ты всё-таки последовал моему совету, чему я безмерно рад, либо совсем забыл про своего брата.       — Не драматизируй, старик, — фыркнул Чуя. — Иначе я начну расспрашивать про твою личную жизнь, и ты умрёшь со стыда, потому что у тебя её нет.       Накахара отодвинул тетрадь и откинулся на спинку кресла. Из динамика раздался смех.       — Так говоришь, будто у тебя она появилась, — загадочно протянул Поль. — Или?..       — Отвали, — бросил Чуя. — Я не собираюсь обсуждать с тобой это.       — Оу! Мой маленький братишка стал совсем взрослым, — Верлен шмыгнул носом в трубку, и Накахара не удержался от смешка. — Разве ты не хочешь утолить любопытство своего старшего брата? У меня тут из развлечений только чёртовы письма со счетами и одинокие вечера за бокалом вина и дорамами.       — И кто в этом виноват? Кончай давить на жалость, это отвратительно. И актёр из тебя до сих пор никудышный. — Чуя крутанулся на кресле и запрокинул голову к потолку. — Ну, допустим… кое-что, может, и есть.       Раздался волнительный шорох. Чуя уже пожалел, что вообще решил что-то сказать. Но иначе он просто лопнет от разрывающих нутро эмоций. В конце концов, ничего такого в этом нет, они с братом всегда были близки, а после смерти матери стали ещё ближе. Особенно, в те моменты, когда Поль не пытался слишком явно его воспитывать.       Воспользовавшись заминкой в разговоре, Накахара попытался проверить новые сообщения (вдруг Дазай всё-таки ответил), но следующий вопрос Поля застал врасплох.       — Красивая? — спросил он.       Чуя нахмурился. А вот и одна из причин, по которым он не хотел поднимать эту тему в разговоре. Он не сомневался, что Поль примет его любым — даже если Накахара заявит, что испытывает сексуальное влечение к рептилоидам — но пока не был готов к такой открытости.       Он прикрыл веки и представил Дазая таким, каким он был тем утром, когда извернулся, чтобы отыскать для Чуи на завтрак долбаные панкейки. Улыбающийся, в своей дурацкой растянутой домашней футболке, с вечно взъерошенными волосами и сияющими теплом глазами. А может, они вовсе и не сияли теплом, просто мозг пропускал реальность через розовый фильтр с блядскими блёстками и сердечками.       Господи, сука, в какой же он жопе.       — Очень, — с улыбкой, даже не заметив, ответил Чуя.       — О-о-о, малыш, да ты, похоже, влюблён, — рассмеялся Поль.       — Заткнись. — Накахара зажмурился и тряхнул головой, чтобы прогнать из головы образ Осаму. Нихуя, конечно же, не выходило. — Без тебя знаю.       — Что-то ты не очень рад. Это не взаимно?       — Я… не знаю. — Чуя схватился за шнурок на домашних штанах и стал теребить его в руке. — Всё как-то странно. Ну, то есть, мне кажется, что я вижу сигналы, но не могу понять, это мое воображение или…       — Тогда просто сделай первый шаг, — ответил Поль. — Получишь отказ — что ж, не страшно. Меня тоже отшивали, больно только в первый раз, а потом…       Очень воодушевляющая речь старшего брата. Только в первый раз больно. Боже, опять воображение повело его куда-то не туда.       — Дело в том, что… — Чуя тяжело вздохнул и откинул шнурок. — Мы, типа, друзья. И я не хочу испортить этим нашу дружбу, понимаешь? Если я сделаю долбаный первый шаг, пути назад уже не будет. А он… — Накахара кашлянул, спохватившись, — …она мне дорога.       Верлен замолчал. Какое-то время на том конце провода слышался лишь стук ложечки о стенки фарфоровой чашки, но затем он заговорил:       — Понимаю, это усложняет дело. Но если твои чувства действительно сильны, со временем ты либо не выдержишь и выдашь себя… Либо, что более вероятно — ведь ты мой брат, и я знаю тебя как свои пять пальцев, — молча отстранишься и постараешься похоронить влюблённость внутри. И первый, и второй вариант может обернуться катастрофой. — Поль сделал паузу. — Но во втором случае твой друг будет мучиться от неизвестности. Когда близкий человек внезапно охладевает, это ранит сильнее искренних чувств, над которыми мы чаще всего не властны.       Чуя слушал, всё больше и больше хмурясь. А затем прорычал что-то нечленораздельное и запустил пятерню в волосы, оттягивая корни.       — И почему ты всегда выдаешь мудрую хрень, после которой я начинаю сомневаться и считаю, что ты прав?       Брат мягко рассмеялся.       — Потому что я умнее тебя, малыш. Думаю, тут мы оба согласимся.       — Да пошёл ты.       — Следите за языком, молодой человек. Я не переживу, если кто-то заявит, что я вас плохо воспитываю. — Поль немного помолчал и прочистил горло, прежде чем перевести тему. — Как там Ширасэ?       — Не знаю. Мы, типа, поссорились.       — Поссорились? Что случилось?       Чуя сморщился, вспомнив о ситуации в буфете. Не хотелось об этом вспоминать, но скрывать от брата не получится. Не узнает от него — так от Буичиро, и всё равно рано или поздно придётся рассказать о подробностях.       — Ничего. Он нашёл новых классных друзей и стал зависать с ними чаще, чем со мной. Я сделал то же самое, но ему это не понравилось. Конец истории.       — У тебя появились друзья? — с воодушевлением переспросил Верлен. — Это отлично! А Ширасэ со временем отойдёт, ты ведь знаешь, что он вспыльчивый, но быстро затухает.       — Друг, — поправил Чуя. — Его зовут Дазай. Мы… — он прикусил язык, когда чуть не ляпнул про работу. Незачем брату об этом знать, ещё больше только волноваться будет. И про гонки, и про Тачихару, и про его друзей, что вроде как стали приятелями и для Накахары. — Мы учимся вместе.       Поль как-то странно хмыкнул.       — Надеюсь, вы круто проводите время.       Да, круто. Влезают в драки, карабкаются на заброшенные корабли по ночам и удирают от полиции на байке. Ах, да, стоило, наверное, упомянуть и про то, как они держались за ручки перед сном.       Просто, блядь, фантастика.       — Очень, — ухмыльнулся Чуя.       — Поня-я-ятно,— протянул Верлен. — Ну что ж, не буду тебя больше утомлять. Я удовлетворил своё любопытство, а теперь меня ждёт красное полусладкое и шедевры корейского телевидения. Надеюсь, ты примешь верное решение, иначе закончишь как я.       — Фу, — рассмеялся Накахара. — Мне за тебя стыдно.       В этот момент дверь в комнату приоткрылась, и из-за неё показалась платиновая макушка Ширасэ. Чуя поудобнее перехватил телефон и повернулся на кресле к письменному столу. Разговаривать с ним совсем не хотелось, как и смотреть на обиженную мину, так что пока проще делать вид, что Буичиро не существует.       — Да, не будь жалким, — напоследок сказал Поль, и в его голосе слышалась тёплая улыбка. — Пока, малыш.       — Пока, — ответил он и отключился.       На комнату опустилась неуютная тишина. Ширасэ чем-то зашуршал на фоне, показательно не смотря в сторону Накахары.       Чуя решил изображать бурную деятельность, поэтому пододвинул к себе тетрадь, но резко вспомнил про Дазая и перешёл в диалог. Там его уже ждала целая куча сообщений, от которых он расплылся в ещё более идиотской улыбке, чем раньше. Позёр 🤮 Тебя что, украли инопланетяне? Нет, правда, где мой вечно хмурый и неприступный Чуя??? Чуууууууууя, отправь цифру 1, если ты ещё на Земле Я сейчас же приеду тебя спасать ＼(º □ º l|l)/ Если ты опять закопался в учебники и игнорируешь меня, я начну злиться (Это неправда, я никогда не смогу по-настоящему на тебя злиться) Ладно, я понял. Похоже, ты серьёзен. Я безумно тронут Поэтому… Ты стоишь того, чтобы постараться, лисёнок (´ ∀ `)ノ～ ♡ Но всё-таки дай знать, что ты не на инопланетной тарелке       Покачав головой, Чуя напечатал ответ.

Вы

1!

Болван.

      — Ты чего такой довольный? — послышался за спиной голос Ширасэ.       Накахара едва не подпрыгнул, потому что уже и забыл о его присутствии. Он заблокировал телефон и уткнулся в тетрадь.       — Не твоё дело.       История-история-история. Блядская история.       Ну почему Буичиро взбрело в голову доебаться именно сейчас? Они успешно избегали друг друга все эти дни: Накахара вставал раньше и уходил, пока друг ещё спал, а Ширасэ возвращался, когда Чуя уже лежал в кровати. Иногда они всё же сталкивались в комнате, но обходились холодным молчанием. Это всё ещё немного ранило, но не так сильно, как прежде. С тех пор как он выговорился, стало гораздо проще принять разлад как неизбежный исход.       Неужели и сейчас Поль оказался прав?       Ширасэ фыркнул и плюхнулся на кровать Чуи.       — Мы так и будем заниматься этой хернёй?       — Если ты прояснишь, что подразумеваешь под хернёй, мне будет проще ответить на твой вопрос.       Накахара раздражённо перелистнул конспект.       — Блядь, да хватит ломать комедию. — Ширасэ стукнул ладонью по матрасу, и Чуя со вздохом оторвался от истории. Он оттолкнулся ладонью от стола и повернулся на кресле к другу, сложив руки на груди. — Спасибо, что уделил мне своё драгоценное время.       — Могу себе позволить такую роскошь, в отличие от некоторых, — поддел Накахара.       Буичиро лишь закатил глаза и скосил взгляд, уставившись на торчащий из-под кровати рюкзак.       — Я не знал, что тебя это так сильно задело, окей? — тихо проговорил он. — Просто пойми, в школе мы всегда были вдвоём, а тут словно другая жизнь. Тут меня вообще никто не знает, я могу быть тем, кем хочу. Кем всегда хотел. И просто тусоваться с клёвыми ребятами.       А Чуя в число этих клёвых ребят, с которыми можно тусоваться, не входит. Проходили.       Он утомлённо прикрыл веки. И ведь уже успел пережить ту дурацкую ссору, внутренне разложил всё по полочкам и смирился — не без помощи Дазая, конечно. Ворошить это всё снова совсем не хотелось. Но и заметать недопонимания, обиды и невысказанные слова под ковёр — тоже не выход.       Сегодня прямо-таки утро свершений: и с братом о своих переживаниях поговорил, хоть и завуалированно, и к Осаму очередной шаг сделал, пусть и на первый взгляд могло показаться, что незначительный. Многое на самом деле было гораздо проще, чем рисовал испуганный мозг.       Чуя ведь хотел стать взрослым, значит, пора принимать взрослые решения и найти в себе смелость поговорить. Если Буичиро откопал свои яйца и сделал первый шаг, значит, и он сможет облечь скребущиеся под рёбрами неприятные чувства в слова.       — Ширасэ… — Накахара устало вздохнул. — Дело не в том, что у тебя появились другие друзья, помимо меня. Да, они мне не очень нравятся. Да, мне было немного одиноко поначалу. Но это вроде как нормально. Всё вокруг меняется, мы тоже меняемся. И знаешь… — он помолчал, прежде чем продолжить. — Ну и чёрт с этим. Просто… это как-то… несправедливо? Да, несправедливо, ты обвинил меня в том, что сделал и сам. Ты выбрал других, я тоже сделал свой выбор.       Ширасэ поморщился.       — Я и правда сказал тупость, — он поджал губы. — Мы оба наговорили много дерьма. Я просто, типа, не знаю… — Буичиро тоскливо пожал плечами. — Переживал за тебя, наверное. Ну и мне стало обидно, что ты теперь вечно таскаешься с этим своим Дазаем. Как будто раз — и меня совсем больше нет! Так что, да, я заслужил всё, что ты тогда сказал, но пойми… — он вскинул взгляд. — Я не хочу терять нашу дружбу. Нам ведь когда-то было здорово, да?       Чуя улыбнулся.       — Да, чувак. И правда, здорово.       — Тогда…       — Но это не значит, что всё вернётся по щелчку пальца, — отрезал Накахара. Он сглотнул, когда заметил, как потухла вспыхнувшая надежда в глазах Ширасэ. — И, пойми, это тоже нормально. Просто хочу, чтобы ты знал: я не держу на тебя зла. И да, мы можем перестать ломать ёбаную комедию и делать вид, будто не замечаем друг друга.       — Чёрт… — Буичиро грустно усмехнулся. — Должно быть, я слишком сильно проебался. Я не хотел, чтобы дошло до такого.       — Ширасэ, — позвал Чуя и поймал его взгляд. Он облокотился на колени и склонился к нему. — И я этого не хотел. Но так вышло, — он пожал плечами и качнул головой. — Это было неизбежно, вот и всё.       Буичиро ещё мгновение смотрел на него, но затем молча кивнул и поднялся. Словно не зная, куда себя деть, он зачем-то подошёл к шкафу и потерянно пошарил на полке с одеждой, прежде чем накинуть на плечи забытый на вешалке бомбер, что снял, когда пришёл в комнату.       — Мы ведь всё ещё друзья? — остановившись у двери, спросил он.       От вида его поникших плеч тоскливо защемило в груди.       — Конечно, Ширасэ.       Чуя отвернулся: видеть его таким было жутко не по себе, но ничто не вечно. И в кои-то веки он должен подумать в первую очередь о себе, а не о чувствах близких людей. Может быть, когда-нибудь настанет момент и они снова найдут путь друг к другу. А может, не настанет. И это тоже нормально.       Хлопнула входная дверь, и Чуя остался совершенно один. Какое-то время он тупо смотрел в окно, за которым догорал воскресный закат. Подул прохладный ветерок, и телефон пиликнул уведомлением.       Накахара шумно выдохнул и перешёл в сообщения. Да, пока Дазай рядом, одиночество никогда не возьмёт верх. И если чувства действительно взаимны, он всё же попробует рискнуть, какой бы катастрофой ни обернулось это решение. Позёр 🤮 Вот теперь я узнаю своего лисёнка (￢_￢)

Вы

Поднимай свою бинтованную

задницу. Мне нужен кофеин,

заеду за тобой через час.

И не забудь шлем, придурок.

***

      Телефон, который каким-то образом за ночь оказался под щекой, разрывался вибрацией. Чуя промычал что-то в подушку и с трудом разлепил глаза, прежде чем, щурясь от яркости, посмотреть в экран. Три блядских часа ночи. И звонил ему, конечно же, чёртов Дазай.       Чуя свайпнул звонок и прижал телефон плечом к уху, кутаясь в одеяло. Грохотала музыка, слышалась какофония из голосов и шума. Накахара тут же проснулся и нахмурился. Он подбросил Осаму до дома после пары стаканчиков кофе и вечерней поездки на байке, и тогда всё было в порядке, какого хуя успело случиться за пару часов? Дазай никогда не звонил просто так.       Он сел на кровати и прочистил горло.       — Дазай?       — Лисёно-о-ок, — протянул тот. — Ты спал, да?       Судя по голосу и заплетающемуся языку, Осаму был мертвецки пьян.       — Всё нормально?       Чуя почувствовал, как живот неприятно похолодел. Где-то на краю сознания замаячило непонятное раздражение, перекликающееся с беспокойством. В динамике что-то громко звякнуло, кажется, разбилось стекло. Накахара прижал телефон ближе к уху и нащупал одежду, что бросил у кровати перед сном.       — Нет, ни-че-го не нормально. Мне оч-чень плохо…       — Дазай, где ты?       — Без понятия, — вздохнул он. Послышались незнакомые весёлые голоса, и Осаму чуть более приглушенно заговорил в ответ, пока Чуя поспешно натягивал штаны. До слуха донеслась какая-то суетливая возня. — Дай сюда, я хочу поговорить с лисёнком!       — Блядь, — прошипел Накахара. Ширасэ потерянно свесился с верхнего яруса и, сонно потирая глаза, стал наблюдать за сборами. — Алло, ты ещё тут?       — Да-да, я отвоевал свой те… телефон ради лисёнка, — раздалось на том конце провода. — Я снова тебя разбудил, какой же я мудак, — расстроенно пробормотал Дазай. — Я больше не буду зво… звонить.       Чуя остановился посреди комнаты.       — Не смей бросать трубку, понял меня? — процедил Накахара. — Просто скажи, где ты, я сейчас приеду.       — Я не зна-а-аю, лисёнок. Знаю, что мне та-а-ак херово…       — Блядь, просто… — Чуя глубоко вздохнул и сильнее сжал телефон. — Просто найди выход, ладно? Выйди на улицу и прочитай мне, что написано на вывеске.       Ответа не последовало, лишь непонятный шорох, который проезжался по нервам, словно наждачка. Накахара выругался и быстро натянул футболку и кроссовки. Бросил взгляд на ключи от мотоцикла, но сразу же отбросил эту идею. Непонятно, в каком состоянии Дазай — может, он вообще на ногах не стоит. Чёрт его знает, что он пил и сколько. И только ли в алкоголе дело. Мог и принять какую-нибудь дрянь.       В динамике продолжала раздаваться музыка и крики. Судя по всему, он был в каком-то баре.       Чуя захлопнул дверь комнаты, совсем не заботясь, что разбудил Ширасэ и наверняка половину этажа. Он быстро добрался до балконной двери, что была, как всегда, приоткрыта, и выскользнул наружу. Прохладный ночной ветер порывом обдал лицо.       — Дазай, не молчи, — чуть громче сказал он. — Ты нашёл выход?       — У меня… — Дазай икнул и глупо хихикнул. — У меня скоро зарядка сядет. Ты правда приедешь, лисёнок?       Накахара сжал зубы и стал спускаться по пожарной лестнице, прижимая телефон к уху плечом.       — Да-да, приеду. Просто скажи, где ты находишься. Пошевеливайся, Дазай!       — Не люблю, когда ты по-настоящему на меня злишься, — обиженно пробормотал Осаму. В какой-то момент музыка стала значительно тише и раздался хлопок двери вперемешку с приглушёнными, перекрикивающими друг друга голосами. — Всё расплывается, лисёнок. И эта вывеска… Я даже… даже не знаю, как я тебя набрал.       — Ты видишь название?       Чуя спрыгнул с лестницы и отряхнул ладони, поудобнее перехватывая телефон.       — Да… — вздохнул Осаму. Он засопел, кажется, силясь разобрать надпись. — Что-то про ворота…       — Ворота? Дазай!       Раздался шорох, и звонок оборвался. Чуя зло уставился на телефон, будто тот был в чём-то виноват. Он попробовал снова набрать номер Осаму, но придурок уже был недоступен.       — Сука, — зашипел Накахара. — Ну что за пиздец. И куда его понесло посреди ночи…       Он покопался в картах и к своему облегчению отыскал бар «Gate Yokohama»; оставалось лишь надеяться, что Дазай действительно там. И никуда не съебётся до приезда Чуи, иначе тот его из-под земли достанет и убьёт своими руками. Потом снова закопает, откопает и убьёт.       Матеря всё и всех — а в особенности, проклятого идиота, — он вызвал такси. Машина приехала довольно быстро, и Чуя плюхнулся в тачку, поторопив водителя. Пока за окнами авто мазками проносилась ночная Йокогама, он безуспешно пытался дозвониться до Дазая. Номер всё время был недоступен. Противное беспокойство, копошащееся в груди, всё нарастало.       Он нервно постукивал телефоном по бедру и кусал губу, пока не почувствовал на языке металлический привкус крови. Сам не понимал, какого чёрта так разнервничался: Дазай же не маленький и за себя постоять умеет, но… мысль о том, что он хуй знает где и хуй знает с кем, да ещё и непонятно в каком состоянии, приводила в клокочущее бешенство.       Да, он его убьёт. Сначала убедится, что с ним всё в порядке, а потом придушит. А ещё лучше — разукрасит рожу до блядских синяков, которые будут сходить тысячу лет. Чтобы в следующий раз думал перед тем, как творить хуйню.       Автомобиль едва успел затормозить перед входом в бар, как Чуя уже выскочил на улицу и на ходу едва не сбил какого-то парня, еле держащегося на ногах. Тот прокричал что-то в спину, но Накахара был сосредоточен: просто отыскать среди кучи людей Дазая. Здесь его точно не было. Возможно, он внутри.       Чуя бросил взгляд на неоновую вывеску и скривился, когда заметил на углу улицы улюлюкающую компанию, громко поддерживающую своего блюющего приятеля. Он стремительно протиснулся внутрь, расталкивая локтями тела в толпе. Внутри было громко и душно, пахло алкоголем, потом и сигаретами. Мерзкая музыка долбила по ушам, пуская вибрацию по подошвам ботинок, что отвратительно прилипали к полу.       Накахара от силы пару раз бывал в таких местах, как раз потому что ненавидел тесноту, духоту и столпотворения людей, хотя Ширасэ, например, всегда обожал бары и постоянно порывался вытащить Чую на вечерок-другой.       Он вытянул шею и привстал на носочки, заглядывая в пьяные лица незнакомцев. Сука, ну и как в таком огромном помещении отыскать одного-единственного человека? Было бы проще подняться на второй этаж: там наверняка обзор лучше.       Чуя двинулся к лестнице и, проходя мимо бара, попутно всматривался в спины отдыхающих. Некоторые из них топили своё одиночество в бокалах с коктейлями, кто-то вообще спал, растянувшись на барной стойке, а другие переговаривались с барменом и своими спутниками. Как им только, блядь, удавалось хоть что-то услышать в этом хаосе.       Попадающиеся всюду, то тут, то там танцующие (считающие, что танцующие) люди пиздецки раздражали. Пока Накахара поднимался по лестнице, чудом поймал какую-то девчонку, что едва не навернулась на высоченных каблуках. Та лишь пьяно потрепала его по щеке и отправилась по своим делам. Чуя брезгливо вытер кожу, на которой, судя по частичкам сияющего глиттера на кончиках пальцев, остались ёбаные блёстки.       На втором этаже хотя бы музыка орала не так оглушительно, но от мелькающих вспышек огней под потолком рябило в глазах. Настоящая катастрофа для эпилептика. Он с трудом пробрался к перилам и стал всматриваться в людей внизу.       Дазая нигде не было.       Дазая. Блядь. Нигде. Не было.       Чуя раздражённо сжал поручень и прищурился. И куда он мог пропасть? Может, ему что-то подсыпали, и он валяется где-то в туалете не в состоянии подняться? Или влип в неприятности? С него станется. Вдруг его вообще тут нет, и что тогда делать? Искать по всему городу?       На плечо легла рука, и Накахара резко развернулся, сбросив её.       — Малыш, не хочешь повеселиться? — уха коснулся горячий шёпот, а по обе стороны от него на перила руками опёрся какой-то мужик, отрезая путь отступления.       От него жутко несло алкоголем и мерзотным парфюмом, тут же забившим ноздри. Чуя поморщился и вскинул яростный взгляд. Незнакомец ухмыльнулся, а затем высунул язык; на кончике поблёскивал крохотный квадратик, похожий на такую же крошечную марку. Накахара вскинул брови и поманил его пальцем, заставляя склониться. Тот, широко улыбаясь, пригнулся.       — Если не уберёшь свои ёбаные руки и сейчас же не съебёшься, я тебе эту таблетку в зад запихаю, — процедил Чуя.       Он сгрёб в кулак ворот чужой футболки и сильно встряхнул. Голова парня мотнулась взад-вперёд, словно он был болванчиком, а глаза опасливо округлились.       Незнакомец противно улыбнулся, как будто на время пряча от Чуи своё сокровище. Отвратительная рожа уже походила на улей с узкими щёлками глаз и рта.       — А потом чем-то пропихнешь, чтобы поскорее наступил эффект? Малыш хочет немного поиграть? — Накахара резко впечатал кулак в его нос. Если бы не грохочущая музыка, наверняка можно было бы услышать приятный хруст.       Пошатнувшись, мужчина спрятал лицо в ладонях, а затем, не обращая внимания на шедшую носом кровь, дико улыбнулся и сказал:       — С характером, так даже лучше.       Точно угашенный. Чуя брезгливо вытер костяшки о штаны и оттолкнул его от себя.       — Пошёл нахуй отсюда.       За такую дерьмовую ночь, которую он совершенно, блядь, не просил, Дазай определённо заслуживал, чтобы ему начистили рожу. Кулаки уже нестерпимо чесались.       Чтобы хоть как-то выпустить пар, он развернулся и впечатал кулак в поручень, сцепив зубы. Боль немного отрезвила, а на периферии зрения, кажется, мелькнула знакомая каштановая макушка. Чуя присмотрелся получше и — ёбанное чудо, не иначе — заметил Осаму ближе к сцене, на которой выступали полуголые танцовщицы.       Дазай действительно был в говно, потому как локоть, которым он пытался опереться о столешницу, постоянно соскальзывал. В руке Осаму держал коктейль и потягивал его через трубочку, с глупой улыбкой что-то говоря. Его окружала незнакомая компания людей, которых Накахара видел впервые. Во всяком случае, в университете они никогда не пересекались, да и выглядели на первый взгляд постарше студентов.       Тут же накатило облегчение. По крайней мере, он не вляпался в какое-то говно, да и вроде цел, здоров. Но это пока.       Чуя сорвался с места и быстро спустился по лестнице, направившись к сцене. По дороге к Дазаю те крохи терпения, что он всеми силами сохранял, пока ехал сюда и искал придурка, начинали испаряться, а кулаки снова зудели. Так что он безо всякого стеснения отталкивал в стороны пьяные тела, буквально пробивая себе дорогу вперёд.       Осаму стоял спиной к нему примерно в десяти шагах и неуклюже размахивал своим коктейлем, расплёскивая всё вокруг. Парни и девушки, собравшиеся за столиком, звонко смеялись. Какой-то чувак из компании положил руку на плечи Дазая и слишком близко склонился к нему. Тот с улыбкой повернулся и что-то сказал.       А дальше… дальше в голове Чуи с оглушительным звуком щёлкнул тумблер.       В следующий момент он почувствовал резкую боль в руке от силы удара и услышал визг за столиком. Парень, что до этого разговаривал с Осаму, свалился со стула и безуспешно пытался подняться на ноги, хватаясь за голову.       — Лисёнок! — удивлённо воскликнул Дазай. Он, кажется, даже не обратил внимания на то, что его собеседник теперь валялся под ногами. — Ты как раз вовремя, смотри, тут… есть коктейли с ма… мармеладными мишками. Но мне…       Пока Осаму пытался обратить внимание на свой дурацкий коктейль, Чуя обвёл мрачным взглядом явно охуевшую компанию за столиком. Те, явно не желая ввязываться в разборки, молчали. Кто-то пытался помочь встать на ноги парню, получившему по морде.       — Пошли, — прошипел Накахара. Он схватил Дазая за рукав толстовки и потащил прочь.       — Подожди-и-и, — протянул Осаму. — Я ещё не допил…       — Какого хера?! — воскликнул чувак, поднявшийся на ноги. Он прижимал ладонь к челюсти и таращился на Чую. — За что?       — Пошли, мать твою, — повторил Накахара. Он обхватил за живот Дазая, что упрямо пытался вернуться за столик, и обратился к парню. — Без обид. Ты просто под руку попался.       — Какой же ты лгунишка, — пробормотал Осаму. Он ткнул пальцем в щёку Чуи. — Ой, у тебя тут блёстки! Я тоже… хочу… — он, наконец, прекратил попытки вырваться и потёрся щекой о блестящую скулу Чуи, а затем практически повис на нём. — Теперь у нас… парные луки…       Накахара, сжав зубы, закинул это пьяное тело на плечо, что было довольно неудобно с его-то ростом, и потащил к выходу из бара под крики получившего по роже парня и его компании.       — Простите, ребята! — пошевелившись, заорал за спиной Осаму. — Мой парень жутко вспыльчивый!       — Да заткнись ты уже, ради всего святого. — Чуя закатил глаза, перехватывая его поудобнее. — Ебучая заноза в заднице.       Ночной уличный воздух ударил в лицо, когда Накахара толкнул дверь и остановился у входа в бар. Он аккуратно прислонил Дазая к стене, но тот практически сразу сполз на асфальт и стал шарить по карманам толстовки.       — Лисён… нок, дай сигарету.       — Пизды тебе надо дать, — зло ответил Чуя. Он вызвал такси и присел на корточки перед ним, подозрительно посматривая по сторонам. Небольшие кучки людей вокруг лишь курили и разговаривали. Кажется, никому до них не было дела. Тем лучше. — Кто это был? И как ты тут, блядь, оказался?       Дазай хихикнул.       — Я не знаю.       — Что значит «не знаю»? — нахмурился Чуя.       — Был… то тут, то там… а потом вот тут, — он склонил голову вбок и начал съезжать по стене. Накахара схватил его за плечи и вновь прислонил к кирпичной кладке. — Переживал, да?       — Ещё чего, — выплюнул он. Чуя склонился к нему и заглянул в глаза. Зрачки расширены, но глаза не красные. — Тебе там в коктейль случайно дрянь какую не подсыпали?       — Понятия не… имею. Но было бы здорово.       Дазай прикрыл глаза и опустил голову.       — Не смей засыпать, придурок, — прошипел Накахара, тряхнув его за плечо. — С кем ты был?       — Я-не-зна-ю, — по слогам пропел Осаму, мотая опущенной головой из стороны в сторону. — Знаю, что хотел… видеть своего лисёнка…       — Поэтому ты позвонил мне посреди ночи. Опять. Просто охуительно. А я, как идиот, притащился. Решил, будто у тебя проблемы. — Чуя вяло провёл ладонью по лицу, выдыхая. — Мы же виделись сегодня, что с тобой такое?       Чуя поднялся и обернулся, заметив у входа подъехавшую машину. Он подхватил Осаму под мышки и поднял с земли, словно котёнка, а затем взял под руки и повёл к автомобилю крохотными шагами. Потому что Дазай не шёл, а скорее волочил ноги, что-то бормоча и всё ещё слабо упираясь. Затолкать его в тачку не составило труда: всего-то нужно было применить немного физической силы и смекалки, пообещав, что они просто поедут в другой бар.       Плюхнувшись на сидение, Накахара тяжело вздохнул и назвал адрес. Дазай тут же завалился на его плечо, но в конечном итоге сполз и устроил голову на коленях. Чуя опустил взгляд.       — Спи уже, — вздохнул он.       Не было смысла злиться и добиваться каких-то объяснений, когда он настолько пьян. А по роже успеет получить и утром.       Немного поколебавшись, он всё-таки положил ладонь на плечо Дазая и уставился в окно. Уже потихоньку светало. За стеклом проносились безлюдные улицы Йокогамы и пустующая дорога. Чуя помассировал ноющий висок и вновь посмотрел на Осаму. Кажется, уснул.       Хорошо, что не влип в неприятности, когда два раза почти нарвался на драку: ещё не хватало разборок с полицией и оправданий перед братом. Полю будет довольно трудно объяснить, почему, например, Чуя врезал незнакомому чуваку лишь за то, что он находился слишком близко к Осаму и, блядь, трогал его.       Вспомнив об этом, он почувствовал раздражение и, похоже, сильно впился пальцами в плечо Дазая, потому как тот что-то промычал и поёрзал на коленях Чуи, устраиваясь поудобнее. Просто котёнок. Чудесно.       Он отнял руку и сжал пальцы в кулак, медленно выдыхая. Кто бы мог подумать, что ревность — настолько импульсивное и сильное чувство. Явно не Чуя, который ничего подобного никогда не испытывал. Глупые обиды на Ширасэ не в счёт. Как и недовольство по поводу Дазая, флиртующего с клиентками. Как и та тупая ситуация с бэнто. Нет.       Это было другое.       Обжигающее, застилающее зрение и разум. В таком состоянии слишком легко совершить что-то непоправимое. И он мог бы? Ответ немного пугал.       Дазай сонно потёрся щекой о бедро, и раздражение вместе с тяжёлыми мыслями испарилось. Придурок спит и даже не подозревает: в его руках так много власти над чувствами и эмоциями Чуи, что прямо сейчас пробивают грудную клетку. Ещё чуть-чуть — и там образуется блядская чёрная дыра.       Чуя бросил взгляд на водителя. Тот устало сверлил глазами дорогу и был слишком увлечён банкой энергетика в своей руке. Накахара сглотнул и вернул внимание Дазаю.              Кажется, он продолжал спать. Так пьян, что наверняка наутро ни о чём не вспомнит.       Давно хотелось узнать, действительно ли волосы Осаму такие приятные на ощупь, как Чуя себе представлял. Он осторожно коснулся пушистых прядей на макушке. Мягко провёл по волосам и пропустил сквозь пальцы, прикрывая глаза.       И правда. Как в долбаных фантазиях. И даже чуточку, сука, лучше.       Дазай, почувствовав прикосновение, прильнул к замершей ладони.       — Лисёнок, — тихо пробормотал он.       Чуя ощутил, как сердце стремительно ухнуло куда-то в пятки. Когда Осаму был таким, становилось невозможным игнорировать эту огромную, абсолютно не помещающуюся в груди нежность. Она отчаянно искала выхода, но Чуя всё продолжал её сдерживать, опасаясь, что если откроет эту дверь, захлопнуть её будет не по силам.       В этот момент машина остановилась и водитель лениво проговорил:       — Приехали.       — Спасибо, — кивнул Накахара. Он потряс Осаму за плечо. — Вставай. Дома спать будешь.       — Только если с тобой, — зевнув, ответил он и приподнялся на руках.       На его щеке отпечатался след от кармана на штанах, и Чуя прыснул, покачав головой. Вот же болван.       Кое-как вытащив Осаму из салона, он, придерживая за талию, повёл его в сторону дома. Солнце уже вовсю поднималось из-за горизонта. Должно быть, уже пять утра, не меньше.       Дорога к квартире была самой сложной, потому что Дазай постоянно запинался о ступеньки и всё пытался в красках рассказать, каким вкусным был его идиотский коктейль с мармеладными мишками, как он смертельно обижен, что Чуя его не попробовал — но он обязательно исправит ситуацию и обязательно приготовит ему точь-в-точь такой же — и как скучно ему было без Чуи — о чём, он, блядь, в целом догадался с каким-то тупейшим румянцем на ушах.       Накахара едва не поддался порыву взять его на руки и дотащить до дома. Может, так дело пошло бы быстрее. Правда, от бесконечного пиздежа его бы точно ничего не спасло.       Он прислонил Осаму к стене у двери квартиры и тяжело вздохнул.       — Ключи где?       Дазай лениво похлопал по карманам и пожал плечами.       — Не знаю.       — Блядь, ты что-нибудь вообще знаешь?! — взорвался Накахара. Он прикрыл глаза ладонью. Но быстро решил исправиться, чтобы не услышать, что же ещё этот умник знает. А Чуя ещё даже не начал переваривать парня. — Господи. Куникида-то дома?       В этот раз он лишь неопределённо покачал головой, видимо, чтобы избежать ещё большего гнева. В говно, а башка всё равно работает. Удивительно.       Чуя сжал зубы и постучал в дверь, прислушиваясь к тишине. Оставалось только молиться, чтобы сосед был дома, иначе он вообще не ебал, куда тащить Дазая в таком состоянии. В общагу его точно не пустят: карабкаться по лестнице с ним не вариант. Номера телефона Куникиды и друзей Осаму из универа у него нет.       Бросить тут? Ещё чего. Он, скорее, заночует прямо на коврике у двери вместе с Дазаем, чем оставит его одного.       Больше нет.       Чуя сильнее забарабанил в дверь.       На их счастье, за ней раздались шаркающие шаги и звякнула защёлка. А затем наружу высунулось сонное лицо Куникиды. На его лбу красовалась голубая маска для сна с клубничками. С клубничками, блядь. Чуя мимолётно подумал о всех шутках, которые наверняка придумал по этому поводу Дазай.       — Какого чёрта?! — возмутился Доппо. — Вы время видели?       Он распахнул дверь шире и заметил Дазая, сползающего по стенке. Чуя подхватил его под руки и затащил внутрь под шипящие ругательства Куникиды.       — Ну хва-а-атит, — простонал Осаму. Он стянул одну кроссовку, но не справился со второй и чуть не навернулся прямо на гэнкан. — Что ты вечно ругаешься, Куни… кида…       — Ты в своём уме?! — истерично, но тихо — соседи же услышат — завопил Доппо. — Напился, притащился под утро, разбудил, а теперь возмущается! Мне в университет вставать через… — он сощурился и бросил взгляд на наручные часы. — Час и двадцать пять минут! Что за скотство, Дазай?! — Куникида перевёл взгляд на Чую. — А ты?!       — Что я? — Накахара пришёл на помощь и снял вторую кроссовку. Осаму попытался благодарно поклониться, но не удержал равновесие и схватился за вешалку, что с грохотом упала на пол. — Блядь, Дазай! — Чуя схватил его за футболку и подтолкнул к комнате.       — Упс, — хихикнул тот. — Excusez… moi, — он потащил Накахару за собой, проходя мимо Куникиды. — Или так уже не говорят? Pardon?       — Не знаю! Повлияй на него! — рявкнул Доппо, ткнув пальцем в Чую. — Я спать. И чтобы ни звука!       Накахара не успел и слова сказать, как тот вихрем унёсся и оглушительно хлопнул дверью. Дазай на это лишь улыбнулся и кое-как протиснулся в свою комнату, едва не собрав каждый косяк по дороге. Чуя молча и устало плёлся за ним, следя, чтобы не запутался в собственных конечностях и не расшибся насмерть.       В комнате он рухнул на футон и вытянулся. Тот, на котором ранее спал Накахара, всё ещё был разобран.       Чуя сел рядом и посмотрел на Осаму. Тот попытался подтянуть покрывало, но не смог ухватиться за него пальцами и сдался, сонно пыхтя под нос. Наверное, стоит хотя бы снять с придурка толстовку: неудобно же будет спать. Пока Чуя обдумывал свои действия, Дазай снова, кажется, задремал, судя по приглушенному сопению.       Вообще-то Накахара мог оставить его валяться тут и уехать домой. Забрал, доставил прямо до футона — миссия выполнена, какого хера он колеблется? Но от вида Дазая, свернувшегося калачиком, жутко щемило в груди. Может быть, хотелось остаться тут с ним. Может быть, снова хотя бы ненароком дотронуться до пушистых прядей. Может быть, чего-то ещё.       Сука, как же сложно.       Чуя фыркнул и подполз к нему, подцепив край толстовки. Разденет, укроет и уедет. Хватит с него блядских приключений на сегодня.       Он осторожно потянул ткань вверх, силясь не разбудить. Пожалуйста, пусть под ней будет футболка.       Её там, конечно же, не было. Чуя аккуратно вытащил руки из рукавов, придержал ворот, но случайно зацепил нос, когда стягивал худи через голову, из-за чего Осаму сморщился.       Накахара откинул толстовку в сторону и сглотнул, увидев перебинтованную шею, грудь и запястья. Плоский живот размеренно вздымался от дыхания, и взгляд ненароком пополз ниже, зацепившись за дорожку тёмных волос, уходящих под пояс джинсов. Чуя протянул руку к ширинке, но замер в сомнении.       Блядь, это просто странно, окей? Наверное, замирать с рукой на ширинке ещё страннее. Так что он поспешно убрал ладонь.       Ведь прекрасно знал, что раздевать вусмерть пьяных людей — это нормально. Он часто делал это для Ширасэ, когда тот и двинуться после тусовки не мог, это всего лишь акт… заботы. Между друзьями — определённо. Но кто они теперь друг другу? Он уже нихуя не понимал.       Чуя вздрогнул, когда запястья коснулись холодные пальцы и обхватили. Дазай посмотрел на него и мягко улыбнулся, а затем потянул за руку к себе. Накахара, как загипнотизированный, подполз ближе.       — Лисёнок, — шепнул он.       Чуя облизнул пересохшие губы.       — Раз проснулся, дальше давай сам. Я домой.       Но в противовес своим словам, так и не пошевелился.       — Не уходи. — Осаму нахмурился и поджал губы. — Не бросай меня.       — Дазай, мне…       — Пожалуйста, Чуя.       Он сжал запястье сильнее и приподнялся на локтях. Теперь их губы разделяло расстояние длиной в пару вздохов. Чуе казалось, что кровь так оглушительно шумит в ушах, а сердце так громко барабанит о рёбра, что Дазай наверняка должен был это слышать.       В горле пересохло, Накахара смог лишь кивнуть.       «Пока ты так смотришь, я с места, блядь, не сдвинусь».       Осаму склонился к Чуе и коснулся своим лбом чужого. Он прикрыл веки и осторожно провёл ладонью по рыжим волосам, уже знакомо заправив непослушную прядку за ухо. Подушечками пальцев прошёлся по серёжкам в ухе, обвёл линию челюсти и обхватил подбородок.       Его ладони дрожали, как дрожал и сам Чуя. Эти прикосновения были такими трепетными, что любые сомнения разбились на множество осколков. Они точно не друзья.       Уже давно.       И кто в этом, спрашивается, виноват?       — Дазай… — слабо возразил он.       — Нет.       Он помотал головой и положил вторую ладонь на талию Накахары, притягивая к себе. Чуя вздохнул, даже сквозь одежду почувствовав тепло его тела. Как же, сука, хотелось дотронуться. Там, где не было бинтов, хотя бы чуть-чуть, чтобы понять, каково это — касаться Дазая.       Осаму провёл губами по щеке и остановился у уголка губ Чуи.       — Мой лисёнок, — шепнул он.       От него жутко пахло алкоголем, что перебивал запах Дазая, который теперь так сильно любил Чуя.       — Ты пьян.       Тот криво улыбнулся и провёл подушечкой пальца по нижней губе Накахары.       — Будет ужасной пошлостью сказать, что я пьян уже давно?       Дазай потянулся к нему, но Чуя отвернулся, так что поцелуй в щёку вышел смазанным. Но уже от этого кожа нестерпимо плавилась, и так хотелось послать нахуй своё внезапно взыгравшее благоразумие, отдаться моменту и посмотреть, что будет.       Он не думал о себе. Не думал о том, что его первый поцелуй — его первый поцелуй с человеком, в которого он влюблён, — выйдет пьяным и вовсе не таким, как представлял.       Да, он представлял, ясно? Закрыли тему.              Не думал, что губы Осаму будут горчить разочарованием, если это всего лишь его пьяная прихоть и любопытство. В конце концов, они разделяли это желание.       Нет, Чуя думал о другом. Просто неправильно делать это сейчас.       — Пожалеешь, — выдавил он. «Или не вспомнишь», — услужливо добавил внутренний голос. — Мы оба.       — Никогда, — зашептал Дазай, покрывая мелкими жалящими поцелуями подбородок Чуи. — Никогда, слышишь?       Собрав всю свою волю в кулак, Накахара толкнул его в грудь, и Осаму, потеряв равновесие, завалился на спину, пробормотав что-то невнятное о коварстве.       — Я, блядь, не собираюсь целоваться!.. Пока ты в алкогольной коме, — фыркнул он и сел на свой футон рядом. — Спи, Дазай.       Чуя торопливо стянул футболку и укрылся с головой, повернувшись спиной к Осаму. Сердце всё ещё гулко гремело в груди, а руки дрожали от поцелуя, который так и не случился. Знал, что поступил правильно, но уже успел пожалеть о своём ёбаном благородстве.       И кто бы кем воспользовался, спрашивается?!       То, о чём Чуя грезил, было так близко, но он бы не простил себя, если бы испортил первый поцелуй с Дазаем, поддавшись нетерпению и чужой настойчивости. Он хотел этого, блядски сильно хотел. Но не так. Только не так.       А как? Может, с Дазаем только и могло быть так?       Дазай не залётная «правильная девочка» в клубе, что млеет от плохих мальчиков на байке. Хотя клеится именно так. Не думает же он всерьёз, что у них будет первое свидание в кафе-мороженом и они, тупо хихикая, потянутся за поцелуем над одним молочным коктейлем с двумя трубочками? Ещё с вишенкой, конечно же. Или ебучим мармеладным мишкой на взбитых сливках.       Если Дазай вспомнит об этом, когда будет в здравом уме — что ж, прекрасно. Не вспомнит или сделает вид, что не вспомнил… неприятно, но это уже заботы будущего.       Послышался шорох. Видимо, Осаму всё-таки справился с покрывалом и укрылся, шумно вздохнув.       — Лисёнок…       — Что?       — Представляешь, мне… пришлось вытаскивать почти всех мармеладных мишек из коктейля… — пробормотав это, он икнул и заворочался на футоне. — Потому что они не делают с клубничными…       — Варварство, — зевнув, хмыкнул Накахара.       — Вот! Я сказал бармену то же самое… я думаю, им стоит добавить в меню такой коктейль.       — И как бы ты его назвал?       Он заторможенно хмыкнул.       — Дай… подумать… клубничный взрыв? Нет, банально… Или, может, просто назвать его своим именем… хотя так ещё хуже…       Засыпал Чуя под его пьяный лепет про мармеладки, коктейли и жалобы на медленно работающие под алкоголем мозги. Позже темнота приятным теплом обнимала его во сне. А может, это была вовсе и не темнота.