Меж двух огней

— Так куда вы собираетесь, профессор? — Ло Бинхэ делает глоток чая, расслаблено откидывать на спинку стула. — Не твое дело, — Шэнь Цинцю сжимает чашку так сильно, что кажется еще немного и она треснет.  Из панорамного окна открывается прекрасный вид на широкую магистраль и небоскребы. Между них виднеется тоненькая зеленая полоска — один из многочисленных парков.  — После всего, что вы рассказали вы просто не можете уйти в закат, профессор. — Могу и собираюсь, — Шэнь Цинцю поднимается на ноги.  — Вы не боитесь? — А ты видимо решил вернуться к угрозам? — он издевательски изгибает бровь,  подходя а Ло Бинхэ совсем близко — Ску-учтно , — тянет он, прежде чем забрать кружки со стола. Мальчишка от подобного теряет дар речи. Он молча смотрит на него, барабаня пальцами спинке стула. Шэнь Цинцю предпочитает не замечать напряжение. Он моет посуду, будто забыв о желании уйти как можно скорее, а потом достает с кухонного шкафчика пачку печенья с шоколадной глазурью. Шэнь Цинцю высыпал его на небольшую тарелочку, ставя ее перед Ло Бинхэ.  — У тебя есть ровно десять минут, а потом я больше не желаю тебя видеть здесь. Я сказал тебе достаточно. — Вы не сказали откуда вы это знаете, вы не сказали, насколько плотно связан Юэ Цинъюань с главой Цанцюн, вы не сказали, кто именно убил семью Цю, хотя я уверен, что вы это знаете.  — Я сказал тебе достаточно, чтобы ты мог сделать выводы немного пораскинув мозгами. — Но я хочу, чтобы вы их подтвердили. Шэнь Цинцю взял в руки печенье, делая первый укус. Несмотря на желание влепить Ло Бинхэ пощечину, он пока сдерживался. Наглый мальчишкам бесил его до дрожи в руках, а воспоминания о тех нескольких неделях, когда он, словно полный идиот, слушал сладкие песни Ло Бинхэ, неприятно жгли.  — Ты хочешь, чтобы я подтвердил? — Шэнь Цинцю медленно проглотил кусочек печенья, глядя на Ло Бинхэ с выражением, которое можно было интерпретировать как смесь презрения и усталости. — А что, если я подтвержу? Что, если скажу тебе всё, что ты так жаждешь услышать? Ло Бинхэ потягивается, его пальцы замирают на спинке стула. Его глаза темнеют, а улыбка, ещё недавно лениво-насмешливая, медленно исчезает, превращаясь в подобие оскала. — Может, я просто хочу узнать правду, профессор. Хватит видеть во всем лишний подтекст. — Лишний подтекст? — Шэнь Цинцю коротко фыркает, отставляя печенье в сторону. — Действительно откуда ему взяться в твоих словах. Я тебе опять переоценил. — Вы переоцениваете разве что себя — бросает Ло Бинхэ, слегка подаваясь вперёд. В его голосе звучит угроза, а взгляд становиться острым, как лезвие. — Вы все прекрасно понимаете, профессор. Вы такой же как я, вы тоже жаждете власти и не получив ее разрушаете все вокруг. Только разница в том, что вы делаете это изнутри. Медленно. Тихо. Слова Ло Бинхэ цепляют Шэнь Цинцю сильнее, чем он готов признать. Его пальцы вновь чуть сильнее сжимают край столешницы, но он быстрорастущий складывает руки на груди, пытаясь скрыть своё раздражение. — Иди к чёрту, — бросает он коротко, отворачиваясь. Ло Бинхэ, не двигаясь с места, наблюдает за ним. В тишине слышаилось только тикание настенных часов да лёгкий шелест машин за окном. — Знаете, профессор, вы можете меня выгонять сколько угодно, — Ло Бинхэ наконец говорит, чуть склонив голову набок, — но я всё равно вернусь. Шэнь Цинцю замирает у мойки, его руки сжимаются в кулаки. Он стоит спиной к Ло Бинхэ, но чужой хищный взгляд обжигает.  — Вопрос только в том, — продолжает Ло Бинхэ, его голос теперь становиться тихим, — сколько раз вы готовы попытаться от меня избавиться, прежде чем поймёте, что я не уйду. Шэнь Цинцю не отвечает. Он закрывает глаза, выравнивая дыхание. Когда он снова оборачивается, на его лице появляется выражение полной холодной отстранённости. Шэнь Цинцю бросает демонстративный взгляд на часы, не скрывая недовольства. — Твои десять минут закончились, — говорит он, кивая на дверь. — Уходи. — Все таки отказываетесь от союза? — Ло Бинхэ грациозно поднимается на ноги, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку.  — Да, я не желаю иметь ничего общего с тобой.  Ло Бинхэ улыбается как никогда хищно. Его глаза похожи на две черные бездны и Шэнь Цинцю кажется, что он еще не раз увидит их в своих кошмарах. Но сейчас он слишком устал. Поэтому он просто сухо повторяет: — Уходи. Ло Бинхэ зажигает сигарету и выпускает первое облачко дыма. Шэнь Цинцю морщиться и холодно указывает на дверь. Его мутит от ненавистного запаха. Ло Бинхэ напоминает ему Юэ Цинъюаня — более яркого, более надменного, более наглого, но все еще Юэ Цинъюаня.  — Ты забыл в каком направлении находиться дверь? Мальчишка послушно уходит. Вот только внезапно он останавливается в коридоре, оборачиваясь к Шэнь Цинцю всего на мгновение, чтобы тихо прошептать: — Не волнуйтесь, профессор, я отплачу вам за все. Когда дверь закрывается в квартире наконец-то воцаряется желанная тишина. Шэнь Цинцю тихо сползает по стенке, обнимая себя за плечи. Его трясет, а живот сводит спазмом. Он пытается дышать, медленно и глубоко, но это не помогает. Запах сигаретного дыма кажется как никогда сильным и Шэнь Цинцю на долю мгновения даже думает, что сейчас в двери постучит ректор, но этого не происходит.  В квартире все так же тихо. На полу валяется чемодан и Шэнь Цинцю подталкивает его к себе, начиная проверять все ли он взял. Вот только это совсем не помогает. Ему страшно. Он не может ни спрятаться, ни убежать, но Шэнь Цинцю не позволяет себе думать об этом. Нельзя, нельзя, нельзя! Он не может остаться, он не может позволить вечно играть собой.  Вот только сознание услужливо подкидывает совсем другие воспоминания, воспоминания о гнилостном запаха смешанном с противной химической вонью. Они повсюду, а еще повсюду люди — одинаковые, с пустыми, изможденными лицами, будто и не живые вовсе. Чужая рука больно сжимает плечо. Но в этом нет необходимости. Шэнь Цинцю не сбежит, уж точно не здесь, в сомнительном притоне. Более того, он опасается даже лишний раз шелохнуться.  — Нравиться? — Юэ Цинъюань хватает его за подбородок, не давая отвернуться. — Те, кто находятся здесь не проживут и пяти лет, Сяо Цзю. — он говорит нарочито спокойно, будто читая лекцию — Любой, кто заплатит достаточно сможет убить их, как угодно жестоко, а изуродованный труп потом найдут в реке. Кого-то просто слишком сильно изобьют клиенты или сутенеры. Их смерть тоже не будет легкой, они будут несколько суток лежать в каком-нибудь грязном углу, пока они не истекут кровью. Оставшиеся умру от наркотиков. От заражения, вызваного препаратом, выведеным в мышцу, от передоза или от галлюцинаций. — Пусти меня, — Шэнь Цинцю чувствует, что колени слабеют, а воздуха не хватает.  Щека и разбитая губа все еще горят от пощечины, но это кажется сейчас таким незначительным.  — Сяо Цзю, — Юэ Цинъюань растягивает его имя. Он видит его страх, он наслаждается им и Шэнь Цинцю впервые готов действительно умолять это прекратить, — Сяо Цзю, смотри, это ведь только начало. Умница, не отводи взгляда, смотри и запоминай.  Шэнь Цинцю не помнил, как он тогда оказался снова в своей квартире. Он помнил только, что в тот вечер его рвало несколько раз, а весь следующий день он ходил будто призрак. Сердце стучало слишком громко, как будто пыталось пробить грудную клетку. Шэнь Цинцю сглатывает. Он смотрит на чемодан, упакованный заранее, но пальцы не слушаются, чтобы взяться за него. Он ненавидит это чувство. Слабость, страх, ощущение беспомощности перед кем-то сильнее его — всё, чего он старался всю свою жизнь избегать. И всё же прошлое вновь накрывало его, как волна, стоило лишь Юэ Цинъюаню появиться в его мыслях. “Смотри и запоминай.” Эти слова эхом звучат в голове. Шэнь Цинцю обхватывает себя руками, чувствуя, как холод пробирается под кожу. Он ненавидит их обоих — и Юэ Цинъюаня, и Ло Бинхэ, их хищный контроль, их жажду доминировать, умение играть на его страхах и слабостях. Шэнь Цинцю хотел бы стереть это всё. Уничтожить. Исчезнуть. Но он знает, что это невозможно. Ло Бинхэ вернется. Так же, как когда-то Юэ Цинъюань всегда находил его, стоило Шэнь Цинцю попробовать сбежать. — Не думай об этом, — хрипло говорит он самому себе, пытаясь сосредоточиться на чемодане, на побеге, на любом решении, которое не включало бы ни одного из них. Но внезапный звонок в дверь разрезает тишину. Шэнь Цинцю застывает, его взгляд скользит к входу. В груди снова все сжимается — слишком рано, чтобы это был Ло Бинхэ. Слишком рано, чтобы это был кто-то безопасный. — Открой, Сяо Цзю, — голос, такой знакомый, такой холодный, больно бьет по нервам. Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю чувствует, как мир вокруг него рушится в одно мгновение. Все планы, все попытки вырваться из чужих тенет — всё это кажется жалкой иллюзией. Он закрывает глаза и делает глубокий вздох. Сердце бешено стучит в груди. Тем не менее Шэнь Цинцю уже знает, что ему делать. Ему просто нужно соврать — настолько убедительно, чтобы Юэ Цинъюань поверил ему, чтобы он смог уехать. Он быстро убирает чемодан прочь. Не стоит мозолить им глаза ректору. Шэнь Цинцю чувствует, как дрожат руки, а тиканье часов подгоняет. Следом за чемоданом он убирает одну из кружек прочь, не желая вызвать лишних подозрений. Закончив с этим Шэнь Цинцю подходит к зеркалу в ванной. Собственное лицо вызывает отвращение. Щеки блестят от слез, глаза опухли, а губа прокушена до крови.  Стук повторяется, но он не может заставить себя сдвинуться с места. Только каким-то чудом ему удается взять собственное тело под контроль. Он быстро включает холодную воду, чтобы хоть немного умыться и привести разум хоть в какое-то подобие порядка. Получается плохо. В наступившей тишине слышится звук открывающейся двери. Шэнь Цинцю запоздало думает, что он должно быть забыл закрыть дверь.  Шэнь Цинцю замирает, словно загнанный зверь. Холодная вода стекает по его лицу, капая с подбородка на раковину, но он даже не пытается вытереться. Шаги приближаются, тяжелые, уверенные, как всегда. — Сяо Цзю, — голос Юэ Цинъюаня звучит слишком близко, почти над ухом. — Ты собираешься и дальше прятаться? Шэнь Цинцю заставляет себя поднять голову и посмотреть в зеркало. Знакомое лицо с холодным выражением, которое он тренировал годами, смотрит на него в ответ, но это не то, что ему сейчас нужно. Хотя сейчас не время для слабости, но именно ее он и должен показать. — Как ты вошел? — Шэнь Цинцю резко оборачивается, чувствуя себя в ловушке. Юэ Цинъюань выглядит ужасно чужеродно здесь в своем черном, идеально выглаженном костюме и с уложенными волосами. Его взгляд скользит по лицу Шэнь Цинцю, а губы изгибаются в улыбке, совершенно жуткой и кровожадной.  — О, так это то, о чем ты сейчас хочешь поговорить? Сяо Цзю, ну же, ответь мне. Юэ Цинъюань делает шаг к нему и Шэнь Цинцю отступает назад. Его трясет, но отступать некуда.  — Сяо Цзю, ты плакал? — он касается его щеки, поглаживая его будто любимого  питомца. — Неужели тебя что-то расстроило?  — Неважно, — Шэнь Цинцю качает головой, прикусывая щеку.  Ему нужно, чтобы на глазах выступили слезы. В конце-концов если он сейчас не сможет убедить ректора, что тот все еще контролирует его, то он просто не сможет сбежать. Ему просто не дадут этого сделать. В лучшем случае Юэ Цинъюань просто не даст ему больше и шагу ступить, о том что будет с ним в худшем случае Шэнь Цинцю старался не думать. Поэтому он обязан сейчас сделать все.  — Неважно? — Юэ Цинъюань смотрит на него жадно и хищно. Шэнь Цинцю осознанно делает еще шаг назад, упираясь в стену спиной. Холод гладкой поверхности словно обжигает, но сейчас это ничто по сравнению с тем, как близко стоит Юэ Цинъюань. — Я… — Шэнь Цинцю едва шевелит губами, заставляя голос дрожать. — Я просто устал. Всё это… слишком много. — Устал, — повторяет Юэ Цинъюань, делая ещё один шаг вперёд. Теперь он почти касается его, полностью заполняя пространство вокруг. — Ты всегда был таким слабым, Сяо Цзю. Эти слова бьют больнее, чем удар. Шэнь Цинцю ненавидит их. Ненавидит себя за то, что они задевают. Но он ничего не отвечает. Его взгляд по-прежнему опущен, и он делает всё, чтобы выглядеть как можно более покорным. — Знаешь, что с тобой не так? — голос Юэ Цинъюаня звучит мягко, но в нём сквозит жестокость. — Ты всё ещё думаешь, что можешь что-то изменить. Шэнь Цинцю молчит. Его сердце колотится так громко, что он уверен, Юэ Цинъюань слышит этот стук. Но он не может позволить себе сломаться сейчас. Если он сломается, он никогда больше не сможет восстановить то, что осталось от его жизни. — Ты думаешь, что я не знаю о твоих планах? — Юэ Цинъюань склоняет голову, заглядывая ему прямо в глаза. — Сколько раз ты уже пытался сбежать, Сяо Цзю? И сколько раз я позволял тебе верить, что это сработает? — Почему… — голос Шэнь Цинцю наконец срывается, и он поднимает взгляд, полный боли и ярости. — Почему ты не можешь оставить меня в покое? Юэ Цинъюань улыбается — медленно, с наслаждением, будто слышать эти слова от Шэнь Цинцю доставляет ему истинное удовольствие. — Потому что ты мой, Сяо Цзю, — его голос становится почти шёпотом, от которого мороз пробегает по коже. — Всегда был и всегда будешь. Эти слова заставляют всё внутри Шэнь Цинцю оборваться. Он чувствует, как остатки его сил покидают его. Но в тот момент, когда он готовится смириться, что этот кошмар никогда не закончится, что ему придётся снова и снова переживать этот ад, в его голове вспыхивает одна мысль. “Нет.” Она едва слышна, едва ощутима, но она есть. “Нет, я больше не позволю.” Шэнь Цинцю сглатывает, ощущая, как холод в груди сменяется слабым, но тёплым огоньком. Он поднимает взгляд — медленно, словно боясь ослепнуть от того, что видит перед собой. Лицо Юэ Цинъюаня слишком близко, слишком знакомо, и в этом приближении есть что-то невыносимое. Но в следующий момент он уже делает шаг вперёд, стирая последнее расстояние между ними. Его руки поднимаются как сами по себе, обвивая Юэ Цинъюаня за спину. Это действие даётся Шэнь Цинцю с огромным трудом, словно его тело сопротивляется этому порыву, его гордость кричит от боли. Он ненавидит прикосновения и ощущения тепла, исходящего от чужого тела. Он ненавидит это каждой частичкой своей души. Но он игнорирует это. Его пальцы вцепляются в ткань одежды Юэ Цинъюаня так сильно, что костяшки белеют. — Ты прав, — голос звучит глухо, но уверенно. — Я всегда был твоим. Юэ Цинъюань застывает. На какое-то мгновение выражение его лица меняется — удивление пробегает по чертам, но быстро сменяется чем-то другим. — Сяо Цзю… — его голос теперь мягче, почти задумчивый. — Это признание? Или новая уловка? Шэнь Цинцю качает головой, не отпуская его. Он опять прикусывает внутреннюю сторону щеки. Слезы медленно падают на пиджак Юэ Цинъюаня оставляя небольшие пятна. — Я устал бороться, — он слышит собственные слова, и в них больше нет слабости, только усталость и спокойное принятие. — Я больше не могу. Мне страшно, мне плохо с тобой, но без тебя еще хуже. Ци-гэ, — Шэнь Цинцю чувствует, как позабытое детское прозвище обжигает губы — Ци-гэ я больше не могу, я не могу. Юэ Цинъюань замолкает. Шэнь Цинцю чувствует, как сильные руки осторожно ложатся ему на плечи, удерживая его, как будто он вот-вот упадёт. — Сяо Цзю, тебе нужно умыться. Ну же, посмотри на меня ,— тихо говорит Юэ Цинъюань. Его голос звучит мягко, почти нежно, но в этой мягкости скрывается что-то неумолимое, что заставляет Шэнь Цинцю внутренне содрогнуться. Шэнь Цинцю с трудом выдерживает его взгляд. Его трясет. Он слишком хорошо осознает, что если обман вскроется сейчас, если глава Цюндин поймет, что он делает это чтобы сбежать, то ему еще очень повезет, если он просто окажется заперт в Райской усадьбе . В глазах Юэ Цинъюаня тем временем отражается удовлетворение, но конечно он не соглашается просто так. Шэнь Цинцю все еще видит огонек сомнений. Конечно, глава должен убедиться, что он действительно доломал его. — Ты думаешь, это конец? — Юэ Цинъюань склоняет голову ближе, их лица разделяют считаные сантиметры. Теплота исчезает без следа и Шэнь Цинцю пугается уже по настоящему — Думаешь, если ты примиришься, я оставлю тебя в покое? Шэнь Цинцю пытается выпрямиться, снова создать хотя бы видимость гордости, но руки Юэ Цинъюаня крепко удерживают его на месте. Смешно. Меньше минуты назад он обнимал его, поглаживая по спине, а сейчас те же самые руки причиняют ему боль. — Тогда скажи мне это, Сяо Цзю, — его голос теперь звучит тише, но каждая интонация режет как нож. — Ты принадлежишь мне, Сяо Цзю. Не важно, как сильно ты будешь сопротивляться. Не важно, как далеко попытаешься сбежать. Я найду тебя. Всегда. Шэнь Цинцю ненавидит, как легко эти слова проникают под кожу, как цепляются за остатки его внутреннего сопротивления и разбивают их в прах. Но это то, что ему нужно. Это просто еще одна небольшая рана, небольшая жертва, которую он должен принести, чтобы вырваться из той паутины, которой его столь старательно оплели. — Ты просто… чудовище, — шепчет он, голос дрожит, но не ломается. Юэ Цинъюань усмехается, проводя пальцами по его плечу, как хищник, играющий со своей добычей. Шэнь Цинцю опускает голову. Он знает, что если он отступи сразу, то это будет подозрительно, поэтому он сопротивляется, пусть и куда более вяло, чем обычно. — Если я чудовище, то только потому, что ты сделал меня таким, — его голос звучит опасно тихо. — А ты всегда был моим. Только моим. Прежде чем Шэнь Цинцю успевает что-то сказать, Юэ Цинъюань подаётся вперёд и касается его губ своими. Это не мягкий, утешающий поцелуй, каким он мог бы быть. Это жесткий, безапелляционный акт притязания. Юэ Цинъюань вжимает его в стену, пока его руки скользят по талии Шэнь Цинцю, сжимая ее почти до синяков. Воздуха не хватает. Глава Цюндин, словно бы случайно прикусывает его губу и как только Шэнь Цинцю пытается отстраниться, углубляет поцелуй. Воздух меж ними дрожит от напряжение. Шэнь Цинцю замирает, чувствуя, как его тело напрягается, пытаясь отстраниться, но Юэ Цинъюань не отпускает его. Его руки крепче сжимают талию Шэнь Цинцю, будто подчеркивая его абсолютный контроль. Слишком близко. Слишком много. Слишком опасно. Когда Юэ Цинъюань наконец отстраняется, его дыхание остаётся тёплым на лице Шэнь Цинцю. — Ты мой, Сяо Цзю, — произносит он с такой уверенностью, что Шэнь Цинцю чувствует, как эта фраза будто впечатывается в его сознание. — И ничего не изменит этого. Шэнь Цинцю не находит слов. Все, что он может сделать, — это стоять, пытаясь прийти в себя. Но внутри него что-то ломается и одновременно… освобождается. Шэнь Цинцю чувствует, как колени подгибаются, но он не позволяет себе упасть. Его сердце всё ещё колотится слишком быстро, голова кружится от притока адреналина и… от жара, который оставил после себя поцелуй. Юэ Цинъюань наблюдает за ним внимательно, словно дожидается ответа. Его руки всё ещё крепко держат Шэнь Цинцю, не позволяя отступить. — Зачем? — голос Шэнь Цинцю звучит тихо, едва слышно. Он опускает взгляд, стараясь скрыть смятение.  — Потому что хочу, — без тени сомнения отвечает Юэ Цинъюань. Его руки ложиться на плечи, а в голосе появляется знакомая мягкость, которая больше пугает, чем успокаивает.  Шэнь Цинцю молчит. Слова застревают в горле, горький ком эмоций мешает выдавить хоть что-то. Он ненавидит это чувство беспомощности, ненавидит то, как легко Юэ Цинъюань ломает его оборону. Тем не менее он все же ощущает триумф. Получилось, кажется у него получилось. Осознание этого предает сил. — Ты можешь ненавидеть меня, сколько захочешь, — продолжает Юэ Цинъюань, его голос становится тише, почти шёпот. — Но это ничего не изменит. Ты всё равно останешься здесь, рядом со мной. Он касается подбородка Шэнь Цинцю, поднимая его лицо так, чтобы тот снова посмотрел ему в глаза. — Тебе стоит перестать сопротивляться, Сяо Цзю. Чем быстрее ты примешь это, тем легче тебе станет. Шэнь Цинцю с трудом выдерживает его взгляд. Внутри него всё кричит от возмущения, от желания возразить, закричать, что он не согласен, что он никогда не примет это. Но вместо этого он молчит, подавляя эти эмоции. Нельзя допустить промаха, только не сейчас. — Ты ничего не скажешь? — Юэ Цинъюань наклоняется ещё ближе, заставляя Шэнь Цинцю напрячься. Он произносит эти слова с лёгкой улыбкой, но в глазах горит что-то куда более опасное. Шэнь Цинцю сжимает кулаки, но всё ещё молчит. — Хорошо, — Юэ Цинъюань наконец выпускает его, но не отходит. Он опять нежно улыбается, беря его за руку и прижимая к себе. — Тебе нужно умыться, — говорит он. Шэнь Цинцю кивает, опять прикусывая щеку. Сейчас он готов вообще на все, лишь бы как можно скорее избавиться от Юэ Цинъюаня. Тем не менее он не настолько глуп, чтобы просто пытаться выпихнуть главу Цюндин за дверь. Шэнь Цинцю послушно умывает лицо, пока Юэ Цинъюань уходит на кухню, чтобы поставить чайник.  Когда Шэнь Цинцю возвращается из ванной, он видит Юэ Цинъюаня, спокойно сидящего за столом с двумя чашками чая. На мгновение его охватывает странное ощущение: обыденная, почти семейная сцена выглядит настолько неуместно после всего, что произошло, что заставляет его внутренне содрогнуться. — Садись, — мягко говорит Юэ Цинъюань, кивая на стул напротив. Его голос звучит как команда, завуалированная под предложение. Шэнь Цинцю колеблется, но всё же занимает указанное место. Он чувствует себя как мышь в ловушке: любое неверное движение может разрушить его план, и тогда выхода уже не будет. Юэ Цинъюань молчит, медленно отпивая чай. Его взгляд прикован к Шэнь Цинцю, изучающий и проницательный. — Ты слишком напряжён, Сяо Цзю, — наконец говорит он, ставя чашку на стол. — Если ты и правда решил примириться, тебе стоит расслабиться. Шэнь Цинцю едва сдерживает горький смешок. Как будто это возможно, когда каждый момент рядом с Юэ Цинъюанем ощущается как бесконечный поединок, где любое его слово или действие может стать поводом для нового давления. — Это не так просто, — наконец тихо отвечает он, избегая прямого взгляда. — Ты знаешь, что это не так просто. Юэ Цинъюань улыбается. Но эта улыбка пугает больше, чем что-либо ещё. — У тебя будет время привыкнуть, — отвечает он, в его голосе звучит обещание, которое Шэнь Цинцю предпочёл бы не слышать. — Я позабочусь об этом. Шэнь Цинцю делает вид, что обдумывает его слова, хотя внутри себя ощущает нарастающую панику. Нужно что-то сказать, сделать что-то, чтобы отвлечь Юэ Цинъюаня, чтобы дать себе немного времени. — Спасибо за чай, — наконец произносит он, беря чашку дрожащими пальцами. Горячая жидкость обжигает ладони, но это помогает сосредоточиться. Юэ Цинъюань хмурится, как будто недоволен его словами, но ничего не говорит. Это молчание давит больше, чем любая угроза. Шэнь Цинцю знает, что оно временное, что вскоре Юэ Цинъюань снова начнёт действовать. Но пока он пользуется этой паузой, чтобы собраться с мыслями. Ему ведь просто нужно переждать этот день и он будет свободен. Это не так уж и много.  — Ты слишком тихий сегодня, — Юэ Цинъюань деланно хмурится, наклоняясь вперёд. — Сяо Цзю, я хочу, чтобы ты был честен со мной. Шэнь Цинцю невольно напрягается. Честность — это совсем не то, что он может себе позволить. Он вообще старается не думать, как отреагирует глава Цюндин на его исчезновение.  — Я просто… устал, — тихо отвечает он, избегая прямого взгляда. — Всё это… я просто не привык. Дай мне немного времени. — он вымученное улыбается, делая еще один глоток. Юэ Цинъюань смотрит на него, и Шэнь Цинцю чувствует, как этот взгляд прожигает его насквозь. Затем глава Цюндин улыбается, но это не тёплая улыбка, а хищная, будто он видит прямо сквозь ложь. На мгновение Шэнь Цинцю кажется, что Юэ Цинъюань все понял, но в следующий миг тот поднимается на ноги, заходя за его спину. Глава Цюндин принимается как ни в чем не бывало разминать его плечи. — Хорошо, — наконец произносит он, целуя его в шею. — Но не забывай, Сяо Цзю, у тебя не так много времени, чтобы привыкнуть. Я не люблю ждать. Шэнь Цинцю опускает голову, делая вид, что сосредоточен на чае. Внутри него всё кипит. Нужно найти выход, и нужно сделать это быстро, прежде чем паутина Юэ Цинъюаня сомкнётся окончательно. — Завтра ты останешься дома, Сяо Цзю, — говорит он. — Тебе нужно как следует выспаться и отдохнуть. Я заеду ближе к вечеру. — Угу, — Шэнь Цинцю кивает, заставляя себя расслабиться и прикрывая глаза. — Молодец, Сяо Цзю, и разве следовало сегодня причинять столько проблем себе и мне? Разве так не намного легче? — Мне жаль, не знаю, что на меня нашло… — Тссс, не думай о глупостях, — Юэ Цинъюань начинает перебирать его волосы, растрепывая его прическу. — Ты что-нибудь хочешь?  — Угу, — Шэнь Цинцю кивает. — Баоцзы с османтусовым варенье?  — Да, именно их. Внезапно Юэ Цинъюань легко подхватывает его на руки, вызывая у Шэнь Цинцю испуг. Тем не менее он просто относит его в спальню, укладывая его в кровать. Юэ Цинъюань укрывает его одеялом, как бы невзначай касаясь его плеч.  — Ци-гэ уже уходит? — Шэнь Цинцю осторожно хватает его за руку. Ему нужно убедиться, что глава Цюндин будет достаточно занят, чтобы заметить его отсутствие не раньше следующего дня. — Я сегодня ночью буду немного занят, Сяо Цзю, поэтому не смогу задержаться дольше. Но мы увидимся завтра, я обещаю. А сейчас тебе нужно поспать, все будет хорошо. Шэнь Цинцю кивает. Юэ Цинъюань мягко поглаживает его по голове, прежде чем уйти. Он выжидает еще час, прежде чем подняться на ноги. Его трясет, то ли от страха, то ли от восторга. У него получилось. Невероятно, но у него действительно получилось. Шэнь Цинцю делает шаг, намереваясь собрать документы и деньги. Он не может больше тянуть, не тогда, когда свобода так близко.