Меж двух огней

Юэ Цинъюань уже привычно тянется к стопке бумаг, не скрывая нетерпения. Он быстро скользит взглядом по ровным строкам, прежде чем устало помассировать виски. Про Ло Бинхэ, на удивление, известно не так уж много. В возрасте восьми месяцев его усыновила прачка. Именно она и дала ему свою фамилию Ло — созвучную с именем клана, но пишущуюся иначе, и имя. На этом всё хоть сколько-нибудь интересное заканчивалось. Мальчишка ходил в обычную школу, помогал приёмной матери и старательно учился. Экзамен он сдал на отлично, поступив в Цанцюн на факультет Цинцзин. За отличную учебу ему повысили стипендию и выделили место в общежитии. Одновременно с этим он подрабатывал в кафе и частным репетитором, копя деньги на лечение матери. Рак крови, да ещё и в таком возрасте — отвратительная вещь. В конце концов нужда в деньгах привела Ло Бинхэ на подпольные бойцовские арены, пока он и вовсе не попал в Юньмао. Что ж, скорее всего, именно там он и должен был встретиться с бывшими подчинёнными своего отца. Всё-таки мальчишка и мать похожи как две капли воды. Юэ Цинъюань устало выдыхает. Он собственноручно застрелил семейку Ло вместе с младенцем, так какого хрена? Ребёнок был не тот? Ну-ну, Су Сиянь в таком случае была просто превосходной актрисой, защищая младенца буквально своим телом. Глава Цюндин мрачно тянется за сигаретой, ощущая, как головная боль становится только сильнее. Ему всё-таки следовало допросить наследницу Хуаньхуа, но времени тогда катастрофически не хватало, и несколько пуль, которые в него всё же успел выпустить Таньлан-цзюнь, желания это делать не добавляли. Или у Су Сиянь была двойня? Тогда почему она спасла только Ло Бинхэ, а не его брата или сестру? Хотя это было вполне в её духе. Наследница Хуаньхуа отлично умела действовать в стрессовых ситуациях. Понимая, что Цюндин известно о её беременности и осознавая, что обоих детей не спасти, она вполне могла пожертвовать жизнью одного, чтобы спасти второго. Жестоко? Несомненно, но, тем не менее, действенно. Юэ Цинъюань сам бы так поступил в её случае. В конце концов, клану Ло нужен был наследник — выбирая между смертью двоих своих детей и одного, он бы выбрал второе. Вот только гадать бесполезно. Су Сиянь мертва уже как двадцать лет, и, зная её предусмотрительность, вряд ли кто-то вообще догадывался о её плане. Просто прелестно. Он сам себя обдурил, а всего лишь следовало допросить кого-нибудь из этой сладкой парочки. Но нет, он решил действовать наверняка, даже дом поджёг, чтобы, видимо, в будущем подольше ломать голову над внезапно нарисовавшейся проблемой. Юэ Цинъюань выпускает облачко дыма изо рта. Он поднял всех, кого только можно, но Шэнь Цинцю, казалось, провалился сквозь землю. Осознание того, что он, скорее всего, находится рядом с Ло Бинхэ, злило. Юэ Цинъюань не привык так легко отпускать свои игрушки. Глава Цюндин нахмурился, отбрасывая окурок в пепельницу. Внутри него разгоралась холодная ярость, медленно, но верно. Шэнь Цинцю. Играть с ним было интересно. Надавить, вынудив его защищаться, а потом окружить всей возможной заботой. Иногда Шэнь Цинцю срывался, но выманить его было легко. Их общение напоминало бой, вот только дрался всерьёз только декан, в то время как сам ректор просто развлекался. Его всегда восхищала холодность, за которой Шэнь Цинцю скрывался от него. Прекрасная, искусно созданная маска почти приросла к чужому лицу — разбивать её было так весело, наблюдая, как декан всё отступает и отступает, загоняя себя в ловушку. Шэнь Цинцю, казалось, не осознавал, что, чем страшнее ему было, чем дальше он пытался убежать, тем интереснее становилась эта игра. Но что же связывает его с Ло Бинхэ? Почему декан Цинцзин и глава клана Ло внезапно оказались вместе? Ответов не было, только горькое осознание того, что Шэнь Цинцю снова ускользнул из-под его контроля. Это было неприятно. Это раздражало до скрипа зубов, до холодной злости, до желания выпустить несколько пуль в идиотов-подчинённых. Юэ Цинъюань вспомнил их последнюю встречу. Шэнь Цинцю был холоден, отстранён, как всегда, но ему всё же удалось вывести его из равновесия, переступив ещё одну невидимую границу. Тогда Юэ Цинъюань был уверен, что держит его в руках. Как он ошибался. “Игрушка…” — глава Цюндин тихо усмехается себе под нос, снова вспоминая эту мысль. Вся его жизнь состояла из манипуляций и опасных игровых партий — верных шагов, которые подчиняют окружающих. В его власти всегда было решать, кто будет на вершине, а кто окажется внизу. Но Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ сейчас стояли вне его досягаемости. Это было недопустимо. Он медленно выдыхает, глядя на дым, лениво поднимающийся вверх. Нужно срочно вернуть контроль. Возможно, следует снова поднять старые связи, натравить на них несколько проверенных агентов. Пусть они изучат каждого, кто был близок к этим двоим. Время играло против него, но Юэ Цинъюань умел терпеть, умел ждать. Главное — не упустить момент, когда Шэнь Цинцю даст о себе знать. Но что делать с Ло Бинхэ? Этот мальчик был ключом ко всему. Как бы он ни старался выглядеть обычным, за ним стояла целая история, полная загадок и тайн. Если Шэнь Цинцю нашёл в нём что-то ценное, значит, он уже начал действовать. И Юэ Цинъюань не собирался сидеть сложа руки. Он отталкивается от стола, направляясь к двери. Ему предстоит долгожданная встреча с кое-какими старыми “знакомыми”. Время узнать, кто же из них решит сыграть в его игру. Юэ Цинъюань закрывает за собой дверь, поправляя маску. Каждый его шаг эхом отзывается по пустым коридорам. Старые знакомые… В этом мире они играли свои роли, как и он сам, каждая встреча с ними была тонко сплетённой сетью из обещаний, долга и ненависти. И он умел ими управлять. В этот раз он сделает всё правильно, не повторит ошибок с Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю. Он останавливается у двери в небольшую комнату, где, затаив дыхание, ждали ответа те, кто давно был предан ему. За последние годы Цюндин оброс сетью тайных агентов, которые охватывали все кланы и клановые периферии. Некоторые из них и вовсе не знали друг о друге, некоторые и не догадывались, что работают на него. Но сейчас не время полагаться на посредников. Те, кто находился в этой комнате, знали слишком много, чтобы их игнорировать. Юэ Цинъюань собирался ещё раз использовать их, прежде чем решить, кто ещё достоин жизни, а кому пришло время выпасть из окна или неудачно подавиться супом. Глава Цюндин открывает дверь, и перед ним открывается комната с тусклым светом и застарелым запахом табака. Несколько человек поднимают головы при его появлении, но никто не осмелился заговорить первым. Они знали, что Юэ предпочитает молчаливую власть, придавая словам особый вес, когда их произносит. — У меня есть к вам дело, — холодно произносит он, не тратя времени на вступления.  Его взгляд останавливается на человеке в углу, высоком и широкоплечем. Тот сидел спокойно, но в его глазах читалась напряжённость. Лэ Цзюнь — один из лучших охотников, которого когда-либо видел Пекин. Человек, на которого Юэ Цинъюань полагался в самых щекотливых делах. — На кого? — сухо спрашивает господин Лэ, не отводя взгляда от Юэ Цинъюаня. — Глава клана Ло и его милый спутник по имени Шэнь Цинцю, — глава Цюндин делает шаг вперёд, позволяя тусклому свету осветить чёрную, невыразительную маску, — вы найдёте их для меня. Первого можете устранить, второго нужно выкрасть. Лэ Цзюнь молча кивает, его лицо остаётся каменным. Он никогда не задаёт лишних вопросов. В какой-то степени они были предельно честны друг с другом: Юэ Цинъюань платил, а Лэ Цзюнь выполнял. Это и делало его особенно ценным среди прочих. — И ещё, — Юэ Цинъюань отряхивает несуществующие пылинки, оглядывая остальных собравшихся, — вы должны узнать всё, что возможно, о Су Сиянь. В первую очередь, меня интересует период её беременности. Пора тряхнуть этот улей и посмотреть, кого мы сможем выудить. Разговор был коротким, но напряжённым. После того, как Юэ Цинъюань раздал свои приказы, комната опустела, оставив его наедине с Лэ Цзюнем. Скрипя зубами, Юэ Цинъюань снова тянется за сигаретой. В тёмных закоулках этого мира побеждает не тот, кто силён, а тот, кто лучше прочих ведёт свою игру. И он собирался вернуть контроль, чего бы это ни стоило. — Есть информация? — коротко спрашивает он. — Да. — Даже так, — Лэ Цзюнь склоняет голову на бок. — Предпочтения? — Ло Бинхэ — убрать, не важно как. Хочешь — пристрели, хочешь — отрави, но он должен умереть. — А насчёт Шэнь Цинцю? — Сначала тебе придётся его выследить, — хмыкает Юэ Цинъюань, — но он интересует меня исключительно в живом и более-менее целом состоянии. — Сроки? — Чем быстрее и качественнее, тем больше заплачу. Зайдёшь ко мне сегодня ближе к вечеру, у меня есть некоторые весьма полезные сведения. С этими словами Юэ Цинъюань достаёт из пиджака стопку купюр, передавая её Лэ Цзюню. — Аванс, — холодно произносит он, — выполнишь всё чисто и быстро — получишь куда больше. — Конечно, господин. Вскоре Юэ Цинъюань наконец-то остаётся один. Холодный, затхлый воздух щекочет ноздри. Шэнь Цинцю — его, и лучше бы декану побыстрее свыкнуться с этой мыслью. Чем-чем, а вот добротой и милосердием глава Цюндин не отличался даже в далёком детстве, а уж тем более сейчас.

***

— Вы хотите уволиться из университета? — Ло Бинхэ удивлённо смотрит на него, не веря собственным ушам. — Да, — Шэнь Цинцю поджимает губы. Ему стоит окончательно поставить точку во всей этой истории с Юэ Цинъюанем, и, раз их связывало общее место работы, ему не оставалось ничего, кроме как уйти оттуда. Будучи ректором, Юэ Цинъюань обладал дополнительной властью над ним, а этим Шэнь Цинцю давно был сыт по горло. Довольно. Так больше не может продолжаться. Пока между ними будет хоть какая-то связь, Шэнь Цинцю всегда будет на острие клинка. Да, возможно, он сбегал, понимая, что Юэ Цинъюань не отпустит его так легко. В конце концов, он не просто ректор элитного университета, а ещё и глава крупнейшей мафиозной группировки в Пекине. Попасться ему в руки было бы опасно. Поэтому лучше разорвать все связи сейчас, имея какую-никакую поддержку, чем вновь угодить в старый капкан. Ло Бинхэ, слегка прищурившись, смотрит на Шэнь Цинцю. Кажется, он пытается понять, как созрело это решение. В его глазах мелькает тень непонимания, но, как всегда, он держит себя в руках. — Это из-за Юэ Цинъюаня? — осторожно спрашивает он, едва заметно напрягаясь. Шэнь Цинцю молчит несколько секунд, будто взвешивая ответ. Но правда в том, что Ло Бинхэ знает его слишком хорошо. Достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов. Он видел, как на протяжении месяцев и даже лет Юэ Цинъюань медленно, но уверенно поглощал Шэнь Цинцю, словно паук, который плетёт свои сети всё глубже. Это была не просто игра власти — это было что-то куда более тонкое и извращённое. Говоря откровенно, он был едва ли не единственным человеком, который подозревал что-то. Это злило и пугало Шэнь Цинцю. Он знал, на что способен Юэ Цинъюань, и если бы кто-то посмел влезть в его игру, легко бы он не отделался. Ло Бинхэ же, как назло, всегда был прилипчивым, и Шэнь Цинцю вполне осознанно отталкивал его от себя, боясь привязаться. Тогда это было совсем не ко времени. Он чувствовал себя добычей, по стопам которой бежал хищник. — Да, — наконец отвечает Шэнь Цинцю, его голос звучит приглушённо, почти сдавленно. — И не только из-за него. Я не могу больше оставаться там. Он почти готов рассказать всё, но прикусывает язык. Тех, кто слишком много болтает о главе Цюндин, в лучшем случае находят просто мёртвыми, а в худшем — зверски убитыми. И даже если ему сохранят жизнь, она, скорее всего, превратится в кошмар. Ло Бинхэ опускает взгляд, стиснув челюсти. На мгновение в его глазах мелькает ярость, но он быстро подавляет её. Он, должно быть, понимает, слишком хорошо понимает, что значит оказаться в тени такой силы, как Юэ Цинъюань. — Ты уверен, что это правильный выбор? — его голос звучит мягко, почти заботливо, хотя от беспокойства он невольно переходит на “ты”. — Юэ Цинъюань может попытаться достать тебя даже после того, как ты уйдёшь. Шэнь Цинцю усмехается, но его усмешка не достигает цели. Оказывается, его маски не столь идеальны, как он думал. — Я знаю, — спокойно говорит он, — просто ты не понимаешь слишком многого. Ло Бинхэ долго не отвечает, его взгляд темнеет. Конечно, он прекрасно знает, что Шэнь Цинцю не из тех, кто легко сдаётся, но перед Юэ Цинъюанем он всегда был беспомощен. Эта связь была словно ядовитая паутина, которая обвивала его и заставляла дышать с трудом. — Если ты объяснишь мне, то я улажу любую проблему, — решительно говорит Ло Бинхэ. В его голосе звучит угроза, но Шэнь Цинцю лишь качает головой. — Не лезь в это дело, — его голос мягкий, но твёрдый. — Я справлюсь сам. — А если не нужно справляться самому? — тихо говорит Ло Бинхэ, и его слова проникают прямо в сердце Шэнь Цинцю. — Почему бы тебе не довериться мне хоть раз? Шэнь Цинцю смотрит на него, и на мгновение его маска трещит. Она трещит, и в этот короткий миг Ло Бинхэ наверняка видит в его глазах то, что тот скрывал всё это время — усталость, боль и отчаяние. — Ты не понимаешь, — наконец говорит Шэнь Цинцю, и его голос едва заметно дрожит. Он опускает голову, будто пытаясь спрятать свою уязвимость, но от Ло Бинхэ уже не скрыться. — Это не что-то, с чем можно просто справиться. Юэ Цинъюань… он не так прост, как кажется. Просто не лезь в это, ладно? Ничего не делать — это ведь совсем нетрудно. Ло Бинхэ делает шаг вперёд, его тень падает на Шэнь Цинцю, но тот не двигается. Он замирает, чувствуя тепло Ло Бинхэ, его неизбежную близость. — Я понимаю больше, чем ты думаешь, — тихо говорит Ло Бинхэ, его голос звучит уверенно. — Я знаю, что всё не так просто. Я не слепой. И я знаю, что не позволю этому продолжаться. Шэнь Цинцю резко поднимает голову, его взгляд острый, будто он пытается оттолкнуть Ло Бинхэ одной лишь силой воли. Но тот не отступает. — Не лезь в это дело, Ло Бинхэ, — жёстко отвечает Шэнь Цинцю, голос его полон горечи. — Он слишком силен, слишком влиятелен. Ты даже не представляешь, насколько он опасен. Ло Бинхэ слегка прищуривается, в его глазах вспыхивает тёмный огонь. — Это меня не останавливает. Его слова звучат так просто, но Шэнь Цинцю чувствует, как они пробивают брешь в его внутренней защите. Ло Бинхэ всегда был силён — не только физически, но и духовно. Он обладал той железной волей, которую Шэнь Цинцю давно утратил. И сейчас эта воля буквально придавливала его, заставляя признать очевидное: Ло Бинхэ не отступит. — Почему ты так зациклился на этом? — с горечью спрашивает Шэнь Цинцю, его голос почти срывается. Хочется сказать гораздо больше, но он ещё не настолько спятил. Шэнь Цинцю проглатывает горькое: "Я не стою того, чтобы за меня сражаться". Он проглатывает ещё тысячу слов, которые рвутся наружу. Впервые за невесть сколько времени стены, что он возвёл, рушатся под собственной тяжестью. Ло Бинхэ смотрит на него так, будто слышит его мысли, но его лицо остаётся спокойным. — Ты всегда так говоришь, — тихо произносит он. — Что мне нужно сделать, чтобы ты действительно рассказал о том, что тебя тревожит? Почему ты не можешь просто сказать? Всего лишь пара слов способна расставить всё на места, почему мне приходится узнавать их по полунамёкам? Шэнь Цинцю замирает, его сердце бьётся гулко и тяжело. Эти слова… они звучат так просто, но в них было больше, чем он готов был принять. — Ло Бинхэ, — он почти шепчет, в его голосе отражается борьба, — ты не понимаешь, во что ввязываешься. Если ты продолжишь… Контроль ускользает из рук. Шэнь Цинцю больше не может. "Глупый мальчишка, куда ты лезешь?!" — хочется закричать ему. Отчаяние больно жалит, оседая горечью на кончике языка. Его бьёт дрожь, а тело словно каменеет. Но Ло Бинхэ прерывает его, сделав ещё один шаг к нему. — Я понимаю всё, — жёстко говорит он, — и я готов ко всему. Между ними повисает тишина, но она наполнена тысячей невысказанных слов. Шэнь Цинцю смотрит на Ло Бинхэ, понимая, что у него нет слов, которые могли бы заставить юношу отступить. Дурной мальчишка, как всегда, прёт напролом. Вот только он не может больше прогнать его или оттолкнуть от себя. Ло Бинхэ выглядит слишком уверенным. Не сейчас. Возможно, немного позже, когда он опять свыкнется с мыслью о неизбежном одиночестве, когда Юэ Цинъюань опять выиграет в их борьбе, но не сейчас. Ло Бинхэ стоит перед ним, задорно улыбаясь, и это пугает Шэнь Цинцю больше всего. Потому что за этой решимостью стояло что-то, чего он не мог контролировать — искренняя привязанность, возможно, даже любовь. И это была его самая страшная слабость. Смешно. Выстроенные годами стены рухнули чуть больше чем за месяц, но разве это было не ожидаемо? Какой бы могущественной ни была крепость, если взять её в осаду на десятилетия, она падёт.