Грани

Виктор ожидал чего угодно, но, как обычно, готовился к худшему. Например, к локальному взрыву атомной бомбы прямо в пределах дома. Всю дорогу, пока старый поезд, точно видавший ещё первых заунских шахтёров, гремел по рельсам к городскому вокзалу, он без остановки прокручивал в голове возможные сценарии. Кто что скажет. Как посмотрит. Чем это всё закончится. — Мы закрыты! — Вай даже не сразу поднимает голову на звук открывшейся двери бара. Она сосредоточенно двигает столы, отмеряя шаги, чтобы всё стояло ровно. — Приходите через… пару… Силко и Вандер ничего ей не сказали, да? Конечно же не сказали. Сперва она замечает незнакомца — высокую фигуру в белой футболке, которая сидит на загорелом теле так, будто выросла прямо на нём. Утренний свет улицы золотит широкие плечи, очерчивая его силуэт мягким сиянием. А потом её взгляд смещается чуть в сторону — и вот тогда она видит его. Стоящего рядом брата. Дальше всё происходит быстро: из склада выходят Вандер и Силко, Джейс неловко шагает внутрь, пожимая обоим руки. Вай он неловко машет ладонью. Виктор остаётся позади, не сводя глаз с сестры, эмоции которой всегда были как на ладони. Смесь неожиданности, интереса, а уже потом — осознания, когда её брови ползут вверх, а взгляд больших глаз перемещается обратно на Виктора. Не нужно иметь запредельный уровень интеллекта или ученую степень чтобы понять, что Джейс из Пилтовера. Несмотря на потрепанный похмельем вид всё было очевидно — он слишком вылизанный и холёный для Зауна. Да и друзей у Виктора было по пальцами одной руки пересчитать и Вай знала их всех. Виктор читает по её губам: «Какого хера?» Они сбросили вещи у барной стойки. Джейс сразу же устроился на одном из высоких стульев, легко втягиваясь в непринуждённый разговор с Вандером, который заботливо предложил ледяной воды. Виктор же стоял чуть поодаль — рядом с оставившим Вандера Силко и Вай, которая, мягко говоря, не выглядела в восторге от присутствия «пилтошки». Стоило отдать ей должное — никаких громких тирад, перевёрнутых столов или летящих в чужую голову бутылок. Потрясающая выдержка. Но выражение лица выдавало буквально всё. Джейс, надо признать, держался молодцом. Хотя перед тем, как они добрались до «Последней капли», он успел раза три пошутить, что ещё не поздно развернуться и уехать обратно. Виктора всегда забавлял этот контраст: Талис выше его почти на голову, ширился в плечах с каждым годом, а вот щенячий взгляд и руки, покладисто заложенные за спину, по-прежнему выдавали в нём того же самого социально-неловкого инженера-задрота, каким он был на первом курсе. — Надо же... — Силко не сводил оценивающего взгляда с Джейса. — Не надо. — Виктор устало провёл пальцами по волосам и сделал глоток из бутылки Талиса, гоня остатки тошноты после поездки. Силко, казалось, забавлялся происходящим. Он внимательно наблюдал за разговором у стойки, будто в этом было что-то… симметричное. — Оу, я ещё даже ничего не сказал, парень, — Он усмехнулся уголком тонких губ. — Где ты его подобрал? Ещё немного и он начнет вилять хвостом. «Начинается.» Джейс за стойкой перешёл в режим жестикуляции, довольно быстро выбравшись из неловкости перед располагающим к этому Вандером. Разговор, судя по всему, был достаточно бодрым, плечи крупного мужчины за стойкой то и дело мелко сотрясались в смехе. С Вандером всегда было просто: если ты не мудак и не пытаешься устроить пьяную драку, то с ним будет о чём поговорить даже если вы знаете друг друга пять минут. Силко — дело другое. И дураку понятно, у кого учился Вик. — Прибился по дороге в Заун. Не смог оставить одного, — Виктор, привычно подыгрывая, сделал вид, что совершенно не замечает ухмылки. — А, так значит, теперь бар — приют? — Силко не сводил с Джейса внимательного взгляда, при этом явно наслаждаясь разговором. — Куда ты его определить собираешься? У нас нет лишней кровати. — Будет спать на полу. — Команды знает? — Вы нормальные вообще? — Вай неожиданно вклинивается в сальный разговор, одаряя Виктора раздражённым взглядом, но тут же понижает голос до шёпота. — Зачем ты его сюда притащил? Виктор только пожимает плечами. Ответ, который был «честным» точно бы ей не понравился, но он и не собирался оправдываться. Не собирался извиняться за то, что он наконец встретил кого-то, кому может доверять. И вряд ли сказал бы, что хочет побыть с этим пилтошкой ещё хотя бы неделю, прежде чем их разнесёт по разным городам до осени. У всех свои слабости. У Виктора же, к четырём очевидным, добавилась ещё одна. Щербатая. С прекрасно сложенным телом и невероятно привлекательным мозгом. Безбожно тупящая в самые неподходящие моменты. — Зауну нужно больше учёных. А один из будущих дипломированных инженеров сам напросился приехать и посмотреть, чем сможет помочь в будущем. Считай это охотой за головами. Вай сказала, что Паудер ещё спит — до глубокой ночи возилась с соседским мальчишкой Экко над какими-то крайне «инноваторскими проектами» в лавке старика Бензо. Поэтому они тихо поднялись в жилую часть бара, стараясь не шуметь. Сестра ещё успеет их встретить и засыпать нового друга миллионом вопросов о Пилтовере. Джейс старался не выглядеть невежливым, но Виктор только сдержанно улыбался, наблюдая, как взгляд Талиса мечется по гостиной. Да, этот дом разительно отличался от того, к чему привык Джейс. В какой-то степени всё, чего касался Пилтовер, было приторно стерильным. Особенно дом Кирраманов — с их идеально подстриженным газоном, симметричными интерьерами в стиле модерн и вечным ощущением себя как инородного элемента в этих стенах. Фамилия Талис не входила в верхушку иерархии Золотого города, а фамильное дело было далеким от чистоты. Джейс привык к саже, жару, запаху канифоли и искрам сварки сквозь защитные очки. Заун не пугал его — наоборот, он его интриговал. Возможность увидеть рабочий город, в котором люди знали, что значит «работать руками», будоражила. И он до дрожи где-то под сердцем хотел увидеть, как жил Вик все те годы до того, как они встретились. До того, как Джейс ощутил себя настолько живым и нужным. Словно в каждом уголке Зауна покоилась часть мозаики с именем «Виктор», которую Джейс так отчаянно хотел собрать. Каждая деталь в просторной гостиной была о чём-то: сотни историй большой семьи, которая, судя по всему, прошла через многое. Яркие пятна краски на стенах, самодельный шатёр из одеял в дальнем углу, старые книги на слегка покосившихся полках. Большие боксёрские перчатки с металлическими вставками, висящие достаточно высоко, чтобы их было трудно достать или даже просто стереть с них пыль. Как немое напоминание о болезненных историях, которые должны были утонуть в толщах мутной воды прошлого. Когда они оказались в комнате Виктора, Джейс забыл, как дышать. Вот оно. Место, в котором всё говорило о том, из-за кого он приехал. Полки завалены книгами разных размеров, а стена над письменным столом покрыта ворохом тетрадных листов. Чуть позже Джейс их обязательно рассмотрит. И сам Виктор — стоящий в едва коснувшихся комнаты лучах полуденного солнца. — Не ожидай комфорта пятизвездочного отеля, — Виктор стоял посреди комнаты, прикидывая, как устроить гостя поудобнее, закидывая рюкзак на кроваьть. — Надо будет принести матрас со склада. Он жестковат, но… — Вик. Джейс преодолел расстояние между ними за пару шагов, и прежде чем Виктор успел ответить, заключил его в объятия — с какой-то отчаянной нежностью пряча нос в ложбинку между шеей и плечом. Он зарывался лицом в его макушку, вдыхая терпкий запах — металла, книги, чего-то живого, тёплого, как последний огонёк в темноте. Он не целовал его, лишь скользнул губами к виску, ниже, туда, где кожа тоньше и чувствительнее, где дыхание оставляет теплые следы. Виктор поёжился, но не отстранился как от щекотки и только медленно, осторожно развернулся к нему. Джейс выдохнул, когда его руки — лёгкие, почти неощутимые — легли ему на спину. Медовые глаза смотрели на него внимательно, ожидающе. С глубокой нежностью на дне широких зрачков. В груди Джейса тянуло так, словно сердце сместилось, находя новый центр тяжести. Мгновение — и Виктор подался вперёд. Их губы встретились едва-едва, почти случайно. Этот поцелуй был не таким, как в первый раз, когда всё пылало и сжигало дотла, когда желания хлестали, как раскалённая медь. Здесь не было ни нетерпения, ни жадности — только осторожное, почти благоговейное изучение. Как будто они касаются друг друга впервые. Джейс целовал его медленно, бережно, как шепчут слова молитвы в тишине. Он чувствовал, как дрожит его собственное дыхание, как пальцы Виктора чуть сильнее сжимают ткань его мятой футболки, как их губы встречаются в мягком, неспешном движении. Он мог бы провести так весь день, может быть даже неделю, но Виктор коротким поглаживанием по спине намекнул, что дверь в его комнату всё ещё открыта. Чуть позже Паудер буквально влетела в комнату Виктора из своей спальни — заспанная и со следами подушки на пухлых подростковых щеках — едва не сбив брата с ног, голос которого услышала сквозь сон, а потом, разглядев Джейса, замерла, прищурив глаза с откровенным подозрением. Он был слишком высоким, слишком чистым, слишком… не из Зауна. Она обошла его кругом, задумчиво покачав головой, а затем неожиданно протянула руку: — Будем знакомы. Ты высокий и у тебя дурацкая причёска. Мне нравится. — А… спасибо? — Джейс растерянно пожал её маленькую тонкую ладонь и бросил быстрый взгляд на Виктора, который лишь усмехнулся. Спустя несколько часов она уже сидела у него за спиной на диване, с воодушевлением наматывая на пальцы короткие пряди обоих голов, оставляя на волосах разводы от цветных мелков. Виктор, погружённый в книгу, только иногда лениво перехватывал особенно рьяные попытки Паудер соорудить из Джейсовой головы что-то невообразимое. Неделя в Зауне распустилась, как капля чернил в воде — сначала несмело, неровно, но заполняя собой всё. Вай первое время напряжённо наблюдала за ним, словно пытаясь угадать, когда именно он покажет себя в роли того, кем она его представляла. Житель Золотого города, сын фамильного дома, чужак среди угрюмых улиц Заунского дна. Но он молча подтаскивал ящики в бар, учился у Вандера перемешивать лед в коктейльных шейкерах, засучив рукава, и даже пытался помогать на кухне, пока его не отогнали подальше от продуктов, после чего он, смеясь, принимался за мытьё бокалов. Со временем Вай стала смотреть на него иначе — недоверие сменилось лёгкой насмешкой, потом интересом. Виктор просто позволял всему плыть своим чередом. Раз привык он, то и она сможет. Да и в «Последней капле» другая пара рук никогда не была лишней. По вечерам они гуляли. Днём улицы Зауна выглядели серыми, исчерпанными временем, со старой черепицей на крышах, но стоило солнцу уйти за горизонт — город преображался. В неоновых отблесках ламп его стены становились то алыми, то синими, то лиловыми, а в воздухе висел запах масла, жареного теста и дыма. Джейс, проходя мимо, с интересом задержал взгляд на одном из самых ярких мест глубин города — розовый неон без стеснения сообщал всем, что именно здесь можно найти. У входа стояла миниатюрная женщина с ярко-красными волосами, элегантно держащая мундштук в крохотной руке. Заметив их она кивнула и, чуть прищурившись, почти лениво помахала рукой. — Это…это она нам? Виктор ничего не сказал — просто резко перехватил ладонь Талиса и увёл его дальше, не давая оглянуться. Хватка была крепкой, чуть больше нужного. Джейс сжал пальцы в ответ, но молча, без вопросов. Ему показалось, что кончики ушей Виктора покраснели, но, вероятно, это был просто свет неона. Они шли вглубь улиц, где свет не доставал до самых закоулков, заходили в лавки с редкими деталями и книгами. Виктор возился с железками, легко и уверенно перебирая их с видом знатока, а Джейс рядом потирал подбородок, делая вид, что вникает, хотя в какой-то момент понял, что больше следит за руками Виктора, чем за ассортиментом на прилавке. — Как думаешь, это считается за свидание? — однажды вечером бросил Джейс, разглядывая старую плату у барахольщика, делая вид, что говорит это без задней мысли. — Возможно, — равнодушно отозвался Виктор, но в уголках его губ дрогнула улыбка. Он махнул знакомой пожилой женщине, выходящей из местного ателье. — Хотя больше похоже на медовый месяц. Джейс вспыхнул. Лица Виктора в этот момент он, к сожалению, не видел. И хорошо. Но Заун был не только светом и гулом голосов. Иногда Виктор уводил его туда, где даже неоновые вывески меркли. В кварталы, о которых молчали в выпусках новостей. Места, где воздух становился вязким, пропитываясь отчаянием и чем-то металлически-тяжёлым. Люди с пустыми глазами, подростки, сгорбившиеся над чем-то в подворотнях, едкий запах химии и безысходности. Джейс смотрел на всё это молча. Виктор не объяснял — просто давал ему увидеть. А потом они возвращались домой. Туда, где тепло старых стен, где Паудер, засыпая, оставляла мелки и шестерёнки прямо на диване, где Вандер, отставив стакан, рассказывал очередную байку, а Силко слушал, чуть склонив голову, будто заранее знал каждую реплику. Где Виктор сидел рядом, позволяя Джейсу будто невзначай чувствовать тепло его плеча, от чего у Талиса буквально звенело в ушах, и где короткие, ускользающие мгновения счастья становились чем-то осязаемым. Единственное, что не давало Джейсу покоя — кто бы мог подумать — Виктор. Со дня их приезда в его дом, он почти не касался своего гостя. Только изредка. Когда они сидели за обеденным столом или когда Вик уходил куда-то по делам, проходя мимо Джейса и проводя пальцами по его запястью. И точно совершенно случайно оказывался слишком близко, разминаясь с ним в дверях любой из комнат. Но Джейс был хорошо воспитан, его мать приложила для этого все усилия. Он очень старался не быть наглым или не демонстрировать перед домашними, что сходит с ума по своему «другу», хотя с каждым днём это становилось почти невыносимым. Это было сродни зуду где-то в грудной клетке. Бар гудел ровным, густым шумом, будто Заун дышал через эти стены — негромко, но живо. Джейс работал за стойкой с неожиданной лёгкостью, словно всю жизнь провёл среди бутылок и стаканов, пока Вандер точно по-отечески направлял его. Джейсу всё это было искренне интересно, а высокий мужчина только и шутил, что если он решит бросить науку, в «Последней капле» всегда найдется вакансия бармена. Иногда он перекидывался словами с Вай, которая уже вроде привыкла к его присутствию в их доме, то и дело подначивая «красавчика», пока Паудер крутилась неподалёку, изредка бросая взгляды на Джейса, явно прикидывая, стоит ли его дразнить, подхватывая настроение сестры, как она привыкла делать с Виктором. Виктор наблюдал за ними, ощущая, как этот вечер проникает под кожу, оставляя лёгкое покалывание. Шум, свет, тепло — всё это вдруг стало слишком плотным, слишком настоящим. Он ощущал, как внутри поднимается новое чувство, и так преследующее его всю неделю — непривычное, незнакомое, но заполняющее до краёв. Он не стал его разбирать. Просто выдохнул и вышел на крышу. Под вечерним небом, воздух пах металлом, копотью и чем-то влажным — может, рекой или просто сыростью камня. Вдалеке, за дымкой, словно в иной реальности, горел Пилтовер. Огни сияли ровно и гладко, как сотни звёзд, посаженных прямо в землю, и в этом свете было что-то невыносимо далёкое. Виктор медленно выдохнул, садясь на край, где камень был ещё тёплым от солнца. Что-то внутри тянуло сердце — не болью, не тоской, а чем-то неожиданно тёплым. Джейс. Конечно же. Виктор всё ещё не мог привыкнуть к тому, что ощущал, — привыкший разбирать всё на составляющие, анализировать до молекул, он в какой-то момент просто сдался. Здесь не было уравнений, не было схем и логических выкладок. Только тёплое, плотное чувство, разлившееся внутри, заполняющее каждый пустой угол. Эмоции всегда казались ему привилегией тех, кто помнил детство и знал тепло рук матери не только по давно расплывшимся воспоминаниям. И куда теперь девать это всё он и понятия не имел. Шаги раздались негромко, мягко, почти приглушённо, но Виктор не повернулся — он знал, кто это, ещё до того, как услышал как чиркнула зажигалка. В воздухе рассыпался запах дорогого табака. Не резкий, не грубый, не такой, как дешёвый дым внизу, забивающий лёгкие терпкой горечью. Этот был другим — тёплым, густым, с примесью сладких нот. Чувствовались высушенные листья и что-то ещё — может быть, слабый оттенок цитруса, или намёк на пряности, как в табаке с рынков Шуримы. Силко всегда находил что-то лучшее, чем остальные. Он не был расточительным, но к мелочам относился щепетильно, особенно если эти мелочи касались его вредных привычек. — И как вы это называете? — мужчина затянулся, задержал на секунду дым в лёгких, прежде чем выпустить в ночной воздух. — Коллеги с привилегиями? Он протянул Виктору самокрутку, склонив голову в лёгком ожидании. — Научные партнёры, если тебе угодно. — Тогда мы с Вандером, выходит, братья. — Господи, Силко, — Виктор поморщился скорее на его слова, чем на предложенный табак, но всё же взял протянутую сигарету. Сделал затяжку — крепкий, насыщенный дым осел в горле прежде чем раствориться в лёгких. Он помедлил, скользнул взглядом по далёким огням на горизонте и хмыкнул, — Отвратительно. — Не подумай, парень. Я рад, что у тебя всё хорошо. Как минимум он не идиот, что уже обнадёживает. А раз уж ты позволил ему приехать сюда… Виктор чуть повернул голову, взгляд его оставался направлен в темноту, где Заун тонул в тенях и слабых отсветах неоновых вывесок. — У нас был уговор. — Как скажешь, Вик. Силко говорил спокойно, почти лениво, но в голосе звучала неуловимая мягкость. Они крайне редко говорили по душам. Огни далёкого Пилтовера дрожали мутным бликом в его сером глазу за шрамом, за этой отметиной, разрезавшей прошлое на до и после. Он продолжил: — Найти кого-то, кто дарит твоим идеям жизнь, не позволяет тебе утонуть в амбициях и саморазрушении, — это прекрасно. Я знаю, о чём говорю. Они молча смотрели на огни в дали, пока табак мерно трещал в сухой бумаге, тлея в пепел. Виктор молча вернул ему сигарету, вытянув руку вверх. — Когда он уезжает? — Завтра. Они с Джейсом так и не обсудили, как называть то, что происходило между ними. Виктор не боялся слов, но они всё равно казались чем-то лишним. Как будто любая попытка дать определение расшатает этот зыбкий баланс, загонит в рамки что-то, что и так дышит наизнанку, переливается от одного к другому, пока границы между ними стираются. Но Джейс ждал. Терпеливо, спокойно — не торопил, не давил, не пытался обозначить контуры того, что казалось Виктору прозрачным. Просто был рядом. И это — это, наверное, и было самым пугающим. Виктор дал себе время до осени, а Джейсу — возможность переварить увиденное. Может он вдруг поймёт, что не хочет связываться с Зауном в любом виде, а он так или иначе шёл в комплекте с Виктором. Время давно перевалило за полночь. В баре остались только Вандер с Силко — один привычно протирал стойку, другой курил за ближайшим столом, черкая что-то в своих записях, — детей они отправили отдыхать. Джейс уже почти час валялся под одеялом на своём матрасе, окружённый мягкими цветастыми подушками, которые с щедростью ему отдала Паудер. Он уставился в телефон, пытаясь бороться со сном, но веки тяжелели. Усталость после дня, полного прогулок и работы, тянула вниз, но он упрямо не сдавался — хотелось выжать ещё немного времени рядом с Виктором, прежде чем их разделят километры неровных дорог. Неделя прошла слишком быстро. Будто только вчера он впервые переступил порог этого дома, а теперь уже знал, какие скрипы издают старые ступени, какую полку в комнате Паудер надо подкрутить и из какой кружки пьёт только Вик. Джейс по-мальчишески радовался знакомству с его семьёй, планируя в ближайшем будущем провернуть то же самое со своей. Мама уже давно говорила ему пригласить Виктора на ужин или встретиться в городе — Джейс слишком часто о нем говорил. И он точно не ожидал, что семья Виктора примет его так… естественно. Паудер сразу же взяла Джейса в оборот, задавала миллион вопросов и то и дело тащила куда-то, чтобы показать что-то «суперважное». Вай поначалу смотрела настороженно — Джейс её не винил, понимая, что у неё свои счёты с Пилтовером, о которых не решался спрашивать ни у неё, ни у Виктора. Но и тут лед тронулся, и она уже не только кивала ему в знак приветствия, но и позволяла шутить с ней в перерывах между работой в баре. Иногда они даже спорили о чем-то. — Осторожнее, Талис, ещё пара вечеров — и тебя тут за своего примут, — усмехнулась Вай, забирая поднос. — Боюсь представить, что там по корпоративной лестнице, — хмыкнул Джейс, кивая в сторону Вандера. — Начну с помощника бармена, а через год мне уже поручат мыть полы? Вай фыркнула, бросив на него короткий взгляд поверх плеча: — О, нет, дружок. У нас это десятилетиями заслуживают. А Вандер... Тот и вовсе смотрел на него с таким добродушием, что временами у Джейса сводило горло от какого-то странного, почти детского чувства. Будто он снова мальчишка, который впервые встречается с отцом девушки, которая ему нравится. Только это был Виктор. Когда Джейс помогал в баре, Вандер хлопал его по плечу, говорил что-то вроде «Парень, у тебя руки явно не только для чертежей». В этом жесте было что-то почти отеческое. Силко, конечно, по плечу не хлопал, но когда Джейс как-то поблагодарил его за гостеприимство, только усмехнулся и сказал: — Если это идея Виктора, то легче сдаться заранее. Джейс уже почти погрузился в полудрёму, когда в дверях бесшумно появилась знакомая фигура. Виктор. Большая, чуть растянутая футболка свисала с его худых плеч, полотенце было небрежно перекинуто через шею. С влажных каштановых прядей скатывались мелкие капли воды, теряясь в ткани. В свете из коридора его силуэт казался мягким, немного размытым. — Ты долго, — пробормотал Джейс, лениво потягиваясь. — Я уже почти уснул. На сайте Академии анонсировали распределение на практику, ты не видел? Виктор молча прикрыл дверь, и мягкий щелчок замка отозвался у Джейса где-то в груди. Он смотрел на него почти не моргая — на влажные пряди, на пальцы, чуть сжавшие край футболки, и, как ни старался, не мог не пялиться на худые, длинные ноги. Как и всегда. Талис тщетно пытался разобрать эмоции на лице Виктора, но они оставались неразличимыми в тусклом свете комнаты. Виктор подошёл к нему бесшумно, скользя босыми ступнями по полу, и без слов опустился на край постели у его ног. Джейс застыл, точно парализованный, когда Виктор переместился выше, склоняясь над ним, а полотенце медленно соскользнуло с плеч на пол. Тонкие пальцы коснулись колена, двинулись вверх, скользнули по ткани, будто проверяя, насколько ещё можно ближе. Джейс следил за каждым движением — медленным, выверенным, как будто Виктор двигался во сне, не оставляя ни единого звука, кроме лёгкого шороха. Казалось, если моргнуть — он растворится, и всё, что было, распадётся тенями по углам. Но пальцы Виктора оказались настоящими, горячими, цепкими. Они прошли выше по бедру, оставляя после себя жар, и дыхание Джейса сбилось, комом встав в горле. — Вик… — его голос сорвался на тихий выдох. Виктор молчал, всё ещё нависая над ним, пока их дыхание переплеталось, цепляясь друг за друга. Прохладная капля скатилась с его волос и упала на ключицу Джейса, оставив ледяной след на разогретой коже. — Всю неделю… — Виктор прошептал это почти у самых губ. — Ты держался. Старался быть хорошим. Почти не смотрел. Почти не прикасался. Как ты это выдержал? Джейс закрыл глаза, прогоняя дрожь, растёкшуюся по телу от этих слов. Это правда. Всё это время Джейс до побелевших костяшек пальцев держал себя в руках, стараясь не быть навязчивым. Он силился на оказаться в постели Виктора под утро, как это было в его общажной комнате, обнимая того всю ночь. Он и сам не знал, как выдержал это. Как не сорвался раньше, как не потянул Виктора к себе прямо там, за столом в гостиной, когда тот склонился над старыми чертежами, которые обещал отдать Паудер, как не прижал к стене на крыше, когда они вдвоём молча смотрели на светящийся вдали Пилтовер. И, боги, это было пыткой. — Я… — голос предательски дрогнул, и он сжал пальцы в кулак, вбивая их в мягкую подушку. — Это было сложно. И сейчас стало ещё сложнее, Ви. Сложнее дышать. Сложнее не тянуться к нему. Сложнее удерживать себя в этих чёртовых рамках. Но сейчас — сейчас Виктор был здесь. Нависающий над ним, тёплый, сладко пахнущий лавандой и зубной пастой. В глазах — неуловимый огонёк, тёмный, уверенный, решительный. Он медленно склонился, до мучительного, до предела, едва касаясь губами. Как будто давал возможность отстраниться, как будто проверял, оттолкнёт ли его Джейс. Абсолютная бессмыслица. Джейс был готов вынуть из груди сердце наживую, отдать всего себя без остатка. — Джейс, пожалуйста, — прошептал Виктор, почти прикасаясь губами. Голос натянутый, с хрипотцой. — Коснись меня, иначе я с ума сойду. Этот тихий, но такой требовательный шёпот проник под кожу, отзываясь пульсацией внизу живота. Джейс вздрогнул, отпуская всё, что сдерживал, и в следующий миг его пальцы уже тянутся вверх, к талии Виктора. Легко, почти нерешительно, но Виктор сам делает шаг навстречу, проседая, позволяя ему больше. Джейс сжал его бёдра чуть крепче, скользнул чуть выше, чувствуя, как под тонкой тканью движутся рёбра, как напрягаются мышцы, как Виктор почти незаметно дрожит от ожидания. И этот момент — самое сладкое мучение в его жизни. Виктор коротко вдохнул и накрыл его губы поцелуем. Джейс не знал, кто первым потерял контроль. Возможно, оба. Поцелуй сразу вышел за пределы осторожности — глубокий, почти жадный, полный того, что сдерживалось неделями. Виктор тянулся ближе, прижимаясь, так, что Джейс чувствовал его с каждой стороны — плотно, горячо, неотвратимо. Языки встретились, Виктор коротко, сдавленно застонал в поцелуй и Джейс хотел заполнить этими нежными звуками всю оставшуюся жизнь. Руки сами нашли дорогу под футболку, нашли горячую кожу. Виктор вздрогнул, чуть выгнулся, сильнее вцепился в волосы Джейса, притянул его к себе, обхватил лицо прохладными ладонями. Джейс не сразу осознал, что дрожь под его пальцами — не только возбуждение. Виктор, кажется, держался до последнего, но теперь буквально плавился в его руках, прижимаясь всем телом так тесно, что Джейс чувствовал его сердцебиение. — У меня не настолько безграничное терпение, — его голос надломился, когда Джейс провёл ладонями по голой спине, выглаживая каждый изгиб. — Исправлюсь, — хрипло ответил Джейс и снова притянул его ближе, целуя, целуя, целуя — так жадно, что едва сам успевал дышать. Ткань скользнула по коже, когда Виктор помог стянуть с него футболку и Джейс почувствовал, как Виктор чуть вздрогнул, как судорожно сбилось его дыхание, и этот контраст между его решимостью и тонкой уязвимостью сводил с ума. А потом Виктор сделал нечто, от чего у Джейса на миг потемнело в глазах: провёл ладонью вниз по животу, медленно, без спешки, очерчивая линию мышц, опускаясь ниже, к поясу штанов, под которыми Талис уже давно был болезненно твёрд. Он едва-едва задел член и Джейс вскинулся, дёргая бёдрами навстречу. В голове всё выгорело дочиста. — Чёрт... Вик... — он судорожно хватил воздух, зажмуриваясь, пытаясь удержать хоть какие-то мысли. Виктор усмехнулся у его губ, коротко прикусил нижнюю. — Всё хорошо, — снова прошептал он и опустился ниже, приникая к шее, к ключицам, где кожа чувствительнее всего. — Можно? Его пальцы остановились там, где ткань граничила с кожей, провели вдоль, задержались, будто проверяя границы. Джейс выдохнул: — Да. Всё что угодно, Вик. Я бы позволил тебе всё. Всё что захочешь. Конечно, Виктор чувствовал, насколько он возбуждён. Двинул бёдрами — медленно, с нажимом, прижался, скользнул ладонью ниже, легко провёл по ткани. Стон сорвался, прежде чем Джейс успел сдержаться, и он тут же прикрыл рот рукой, сглушив звук. — Тише, — Виктор тихо усмехнулся, почти заговорщически, у самого уха. Джейс кивнул, сглотнув. Виктор приподнялся, снова устраиваясь на его бёдрах, и тонкие пальцы потянули за резинку спальных штанов. Джейс вспыхнул — то ли от стыда, то ли от накатившего желания, прокатывающегося жаром по телу. Виктор помог избавиться от остатков одежды и разделся сам. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, и у Джейса вновь перехватило дыхание, становясь комом в горле: свет из окна напротив Виктора мягко очерчивал каждый острый угол, обрамлял его покатые плечи, заполняя тенями впадинки ключиц. Он будто был сделан из нежнейшего воска, готовый вот-вот расплавиться от собственного, танцующего в янтарных глазах, пламени. И Джейс был готов поклясться, что не видел ничего прекраснее. — Если я скажу, что ты прекрасен, то это будет ложью, — выдохнул он. — Я не знаю слов, способных тебя описать, Ви… Виктор только чуть усмехнулся. Тепло, устало, с изломом. — Подожди, — наспех прошептал Джейс. Он потянулся к рюкзаку неподалёку, быстро расстёгивая молнию, хотя пальцы почти не слушались. Джейс вспомнил, что в его одном из карманов есть смазка, и лихорадочно тянулся к нему, едва соображая, как держать себя в руках. Он почти не думал, всё, что оставалось в сознании, — это Виктор. Потом он обязательно расскажет ему, как месяц напролёт носил с собой тюбик «на всякий случай». Боги, он правда это делает. Они правда это делают. Его пальцы дрожали, когда он, нащупав тюбик и ощущая стук сердца в горле, передал его Виктору. — Какой ты предусмотрительный, — дразняще хмыкнул Виктор, скользнув взглядом по нему сверху вниз. Джейс хотел бы ответить: это потому, что он до безумия хотел его все эти месяцы. Но он только сдавленно смеётся, не успевая толком придумать ответ, потому что Виктор вновь накрывает его губы поцелуем, одновременно сжимая его член ладонью, срывая последние барьеры. И Джейс сипло стонет в его губы, толкаясь бёдрами навстречу. — Тшшш… — Виктор мягко провёл по длине скользкой ладонью ещё пару раз, прежде чем подняться выше. — Скажи, если что-то не так, — он завёл руку за спину. — Я… — Джейс сглотнул, судорожно перебирая в памяти всё, что вычитывал на форумах. — Тебе нужна… ну, подготовка? Сейчас я чистый теоретик. Направляй меня, ладно? — Думаешь я просто так провёл в душе битый час? Я не настолько люблю воду, — сердце Джейса снова пропустило удар, а внизу живота всё скрутило ноющим нетерпением, когда он понял, чем именно был занят Виктор. Когда Виктор опустился на него, Джейс хватает воздух, сжимая бёдра пальцами, не зная, куда себя деть от напряжения. Тёплая, тугая, обжигающая теснота заставила замереть, стиснуть зубы, сжать руки крепче, чем нужно. Виктор выдохнул дрожащим, немым стоном, его пальцы скользнули по груди Джейса, цепляясь за плечи как за последний якорь, оставляя едва заметные следы. Он опустился ниже, почти целиком принимая его. — Вик? — Всё хорошо. Дай мне минуту… — хрипло прошептал тот и слегка повёл бёдрами. — Расслабься. Боги, как он может расслабиться, когда всё это так чертовски правильно? Когда Виктор медленно двигался, задавая ритм, а Джейс забывал о мире, о воздухе, о собственном имени. Только выдыхал, срываясь на стон, сильнее сжимая худые бёдра, чувствуя, как под пальцами перекатываются напряжённые мышцы. Виктор вёл его мучительно медленно, на грани. Плавно накатывая бёдрами, скользя, впуская глубже с каждым движением, заставляя Джейса тонуть в растянутом, тягучем удовольствии, что нарастало и разливалось по телу горячими толчками. Каждое движение внутри цепляло, держало, сжимало, будто провоцируя не останавливаться. Никогда. — Джейс... — умоляющий шёпот сорвался с губ, и Талис на миг забыл, как дышать. Ответил движением — резче, жаднее подался навстречу, и Виктор прерывисто вдохнул, вздрогнул, откинул голову, ловя дрожь в напряжённых плечах. И это сводило Джейса с ума. Он хотел слышать его — до самого конца, до хрипов, до сдавленных стонов, до того, как голос охрипнет от захлёбывающихся вздохов. Пальцы Виктора дрожали, сжимаясь на его груди. Он опирался, приподнимался, снова опускался с влажным шлепком, вжимая Джейса глубже в матрас, крепче, сильнее. И каждый этот медленный толчок прожигал, как раскалённое железо. Джейс провёл ладонями по его рёбрам, чуть надавливая, ведя пальцами по талии — хрупкой, податливой, подрагивающей от напряжения. Когда Виктор опустился ниже, поцеловал его, Джейс едва удержался, чтобы не перевернуть их, не забрать этот ритм себе, не уйти в резкость. Виктор держал его в этом мягком, изматывающем темпе, вплетая поцелуй в каждое движение: влажный, глубокий, с прикушенной губой и медленно сплетающимися языками. — Держи меня... — хрипло выдохнул Виктор, сжав его плечи. — Джейс... Он держал. Держал так, будто без этого невозможно было жить. Пальцы скользили по спине, зарывались в волосы, стягивали ближе. Он прижимал его к себе всем телом, чувствуя, как жар нарастал, заставляя сбиться с ритма, сорваться в резкость. Движения стали отчаяннее. Сильнее. Громче. Виктор выгибался, сжимался, крепче обхватывал его внутри, тянулся к нему, будто не хватало, не доставало, не отпускало. Джейс шептал в губы всё, что носил в себе — слова, от которых горело горло, мысли, которые боялся произнести вслух. О любви, о нежности, о том, как сходил с ума от одного его взгляда. Как хотел его. Как думал об этом. И Виктор слышал. Судорожно выдыхал, цеплялся пальцами, терялся вместе с ним. Доводил до грани, до последнего толчка, после которого всё распадалось. Они рассыпались вместе — Виктор дрожал, выгибался, закусывал губу, чтобы не закричать, сжимался вокруг Джейса так сильно, что тот выдыхал хрипло и глухо, теряя остатки самообладания. Волна удовольствия прошла сквозь них, сотрясая до ломоты в костях, до гулкой пустоты в голове. Потом осталась только тишина. Тяжёлое дыхание. Взмокшие тела. Запутанные ноги. Виктор уткнулся лбом в его шею, улыбаясь так, будто наконец выдохнул после чего-то слишком долгого. Пальцы лениво скользнули по груди Джейса, прочертив дорожку в полумраке. — Не уходи... — прошептал Джейс, обнимая его крепче, нежнее. — Не сейчас. Ни один из них не хотел спать. И даже просто разомкнуть эти ленивые, чуть спутанные объятия оказалось невозможным. Они лежали рядом, молча дыша на затихающий город, сбиваясь с мыслей, прерывая друг друга и тут же возвращаясь обратно — к разговорам ни о чём и бо всём сразу. О курсах, о работе, о любимой еде. О том, какой кофе у Силко получается хуже всего и почему его вообще кто-то пьёт. Комната медленно остывала, ночь сползала с окон, оставляя за собой запах тёплой пыли и влажных стен, а город за тонкой стеной гудел на последнем издыхании. Виктор говорил негромко, почти лениво, то и дело касаясь пальцами ключицы Джейса, будто чертил на коже маршруты, о которых знал только он. Лёгкие касания, невесомые, как будто проверял — не сон ли это. А вихрастая голова с ещё влажными прядями покоилась на смуглом плече, и Джейс не был уверен, что вообще когда-либо сможет пошевелиться. Джейс отвечал почти шёпотом и наконец, густо краснея, рассказал как тревожно сёрфил квир-форумы и что готов был пойти к неврологу от бессонницы на этой почве. Виктор только тихо посмеялся, пряча лицо в ладони, говоря что Талис мог бы просто его спросить. — Спасибо, Ви. — Ты меня только что за секс поблагодарил? — Виктор попытался привстать, но Джейс только крепче обнял его. — Боже, нет, — он коротко поцеловал его в лоб, слегка ухмыльнувшись на абсурдность мысли. Как в этой светлой голове вообще могли рождаться такие мысли? — За то что позволил приехать, остаться здесь. Увидеть всё своими глазами. Мне кажется, теперь я понимаю тебя чуть лучше. Это было правдой. Джейс понимал, что недели было слишком мало, чтобы вникнуть во все проблемы Зауна, но теперь он будто стал ближе к тому, что двигало Виктором — всеобъемлющее желание помочь и сделать жизнь обычных людей лучше. Хоть немного выправить ту оглушающую несправедливость по отношению к людям, за чей счёт жил Пилтовер. — Удивлён, что спустя неделю ты не заходишься кашлем как после десятилетий курения, — Виктор пытался отшучиваться, но в плече под рукой Джейс ощутил легкое напряжение. — А ещё у тебя замечательная семья. Вы… настоящие, живые. Честно говоря, я бы очень хотел остаться ещё, но боюсь Паудер не оценит такую долгую безвозмездную аренду любимых подушек. — Ты им тоже понравился, Джейс. — Даже Силко? Виктор фыркнул. — Даже Силко. Они так и остались лежать, пока первый свет медленно поднимался по стенам, расползаясь по потолку ленивыми пятнами, растворяя ночь в тусклом, блеклом утре.

***

— Не хочу, чтобы это звучало как угроза, но… теперь я знаю, где ты живёшь. — Джейс. Полуденное солнце припекало даже сквозь мутную дымку. Платформа шумела, вокруг сновали люди, кто-то торопливо волочил багаж, кто-то зевал в ожидании. Где-то вдалеке протяжно гудел приближающийся поезд, обещая разорвать этот медленный, тягучий момент. — Шучу, — Талис рассмеялся, заговорщически цепляя пальцами руку Виктора, будто не мог удержаться от лишнего касания, — Просто намекаю, что теперь сообщений станет куда больше и я буду ждать ответа. Раз уж ты не любишь звонки- — Я не против. Можешь звонить, — Виктор коротко дёрнул плечом, сдерживая улыбку, которую тщетно пытался спрятать. — Но не обещаю, что отвечу именно я. Джейс сразу понял намёк. Несколько раз, уходя из дома, он звонил Виктору, и каждый раз трубку хватала Паудер — возмущённая, сонная, занятая игрой или очередным бессмысленным видео, и стабильно жалующаяся, что «опять этот Джейс». — Думаю, мы с ней договоримся. Ну или как минимум она расскажет мне, как прошёл весь её день и чем занимался ты. Посплетничаем немного. — Вы слишком быстро создали альянс, Талис. Я чувствую угрозу от шпиона в собственном доме. Виктору бы добавить ещё что-то колкое, но именно в этот момент поезд подошёл к платформе с тяжёлым скрипом. Пассажиры бросились к дверям, кто-то торопливо поправлял сумки на плечах, кто-то цокал языком, заминаясь у входа. Джейс подхватил свой рюкзак, закинул его на плечо, а потом, прежде чем Виктор успел что-то сообразить, наклонился и коротко коснулся его губ. Лёгкое, тёплое касание. Почти мимолётное, с теми самыми невыносимыми долями секунд, которых бывает болезненно мало. — Я буду ждать, Ви. Он шагнул в открывшуюся дверь, исчезая за потоком людей, и Виктор только остался стоять, щурясь в дымке солнца.

***

Росточек Время отдавать долги! Прошла неделя с момента возвращения Джейса в Пилтовер. Он весь год так хотел вернуться домой, подольше побыть в родных стенах, но теперь его съедала скука. Было тошно от невозможности снова увидеться с Виктором. Д. Талис Допустим, да. Если это не авантюра, после которой твоя мать окончательно поставит на мне крест. Росточек Не мои проблемы. Мне надо выбраться из дома без очередных напутствий и сопровождения. Росточек Позвоню через минуту. Джейс раскинулся на кровати, маясь от жары и откровенно плевав в потолок. Вернувшись, он с энтузиазмом хотел взвалить на себя всю возможную работу, но семейный бизнес прекрасно обходился без него, а шататься по литейному цеху, только мешая, казалось унизительным. После происшествия на химфаке мать даже не дала ему притронуться к газовому котлу дома, мягко намекнув, что вызвала мастера. Про сад и помощь там Джейс даже не спросил — себе дороже. Оставалась редкая помощь на кухне, походы в магазин и скребущая в груди тоска. Телефон зазвонил через пару минут. — Джейс! — голос на том конце провода был приглушён шумом. — Кейт, ты что, закрылась в ванной и включила воду? — Тшшшш! Джейс тихо рассмеялся. Было забавно, но он не осуждал — жить под одной крышей с гиперопекающей матерью та ещё задача. А Кассандру он знал не хуже своей. — Завтра в "Голден Пэлас" будет благотворительная выставка. Я уже сказала маме, что ты идёшь со мной, — Кейт то ли шептала, то ли шипела в трубку, иногда замолкая, будто прислушивалась. — Я заеду в 15:00. Не опаздывай. — Благотворительная? Разве твоя мать обычно не ходит на такие мероприятия? — Джейс поднялся с кровати, разминая спину. С кухни донёсся запах маминой стряпни. Кажется, выпечка. — Если со мной будешь ты, то она не задержится. Давай, Джейс, не знаю, чем ты там занимался, но ты мне должен! — Ладно, ладно. Только один вопрос, — он хмыкнул. — Кейт, у тебя свидание? Пауза на том конце была слишком красноречивой. — Д… Нет. Просто встреча. Это девушка, Джейс. Просто... подруга, — Кейт понизила голос до еле слышимого. — Мы не уйдём с территории холла. Просто поболтаем в кафе. Джейс, улыбаясь, провёл ладонью по лицу, стирая испарину со лба. Ещё недавно Кейт была робкой девчушкой, прятавшейся за властной фигурой матери, а теперь он, выходит, прикрывал её подростковые авантюры. В другой стороны, он любил потакать её желаниям — будучи единственным ребёнком в семье его радовало, что Кейт была ему, пусть и не кровной, младшей сестрой. Даже если с ней порой было нелегко. — Хорошо, только обещай, что мы не задержимся.

***

Джейс ни черта не понимал в искусстве. Ещё меньше — в современном, которое казалось ему откровенной мазнёй, напоминавшей его собственные рисунки пятнадцатилетней давности. Тогда он сходил с ума по фэнтези, стены его комнаты были усеяны постерами из ярких мультфильмов и фильмов, а себя он представлял магом. Заботливая Химена даже шила ему плащи и шляпы. Он наворачивал уже третий круг по галерее, больше обращая внимание на архитектуру здания, чем на содержимое стен: пятиметровые потолки, стеклянный купол и элегантные элементы модерна. Классика старого Пилтовера. — Так где ты был? — Кейт стояла рядом как приклеенная, с откровенно скучающим видом рассматривая нечто на холсте. — В Зауне, — Джейс остановился напротив очередной картины, на которой широкими мазками был изображён то ли кот, то ли очень большой хомяк. Или что-то среднее с очень пышными усами. Он быстро сделал фото и отправил Виктору. Д. Талис Смотри. На Хеймердингера похож :DDD Ви Ужасно. Я бы ему это подарил. — Ты… Нет, ты шутишь? — Кейтлин вскинула брови. — Что ты там забыл? Джейс только сдержанно вздохнул, когда она сделала особенно сильное ударение на «там». Вряд ли наследнице одного из самых богатых домов Пилтовера было не брезгливо даже просто говорить о Заунe. — Научный интерес. Друг… — он осёкся, перекатывая на языке это слово. По вкусу оно ему совсем не пришлось, учитывая, что он до сих пор помнил вкус этого самого «друга». — Разрешил остаться у него на какое-то время. — И тебя даже не ограбили и не убили. Потрясающе. — Кейт язвительно выгнула бровь. — Прекращай. Там не так плохо, как рисуют в соцсетях и новостях. — Вряд ли я захочу проверить. Джейс не хотел продолжать этот разговор. Доказывать избалованному подростку, что она не права, было как минимум бессмысленно — всё это рисковало перейти в очередную перепалку на повышенных тонах, а ему совершенно не хотелось испортить и без того скучный вечер. Кейт крутилась рядом с ним ровно до тех пор, пока к ним не подошла её мать. Закончив общаться о высоком с другими представителями голубой крови, Кассандра смерила обоих пристальным взглядом, не забывая при этом улыбаться своей самой аристократичной улыбкой, которую она носила исключительно на публике. Затем напомнила, что ждёт Кейтлин к ужину. Ни минутой позже. Последняя фраза предназначалась скорее Джейсу, который, очевидно, казался ей далеко не самой надёжной нянькой. Юная Кирраман исчезла за ближайшим углом почти сразу, убедившись, что маман не держит её в поле зрения. Джейс только и успел разглядеть незнакомку с яркими рыжими волосами, прежде чем Кейт увела её за собой. Они договорились, что встретятся у входа через час, и Джейс почти сразу направился к отдаленному углу помещения чтобы устроиться на галерейной банкетке. Ему очень хотелось позвонить Виктору раз уж он был на связи. Дальняя стена галереи, покрытая однотонной серой краской, держала на себе лишь одну картину. Она сильно выбивалась из общего многообразия мазни разной степени бессмысленности, и Джейс завис перед ней на какое-то время, всё ещё держа открытой переписку с Виктором. Широкие мазки мастихина, вкрапления потали, мерцавшие в полумраке зала золотыми искрами, мягко переливались под удачно выставленным светом. Джейс был далёк от искусства, но ощутил ноющую тоску, глядя на полотно. Он тихо хмыкнул, подумав, что, возможно, даже что-то в этом понял. — Что скажете? — голос незнакомки отвлёк его от раздумий. Джейс едва не выронил телефон из рук, когда услышал мягкий голос рядом. Он вздрогнул, переводя взгляд на источник звука — молодая темнокожая девушка присела на банкетку рядом с ним, пристально разглядывая холст. Талис замялся, бегло разглядывая внезапную собеседницу, но взгляд цеплялся в основном на необычные золотые украшения в черных косах. — Увы, я не разбираюсь в искусстве, — чуть смущённо пробормотал он, потирая шею. — Никто не разбирается, — незнакомка коротко дернула покатыми плечами. — А те, кто утверждают обратное, — претенциозные болваны, ищущие кто бы погладил их эго. Джейс хмыкнул. Ему понравилось, как это прозвучало. — И всё же? Искусство призвано вызывать эмоции, — она продолжила. — Даже тот бред, который здесь выставляется. Да, часть экспозиции и правда вызывала у Джейса возмущение. Облегчало его лишь то, что выставка была благотворительной, а значит творцы не зря марали руки. Джейс слегка наклонил голову, присматриваясь к красным парусам. — Тоска, — тихо признался он. — И нет, я не про скуку. Такое чувство, что цвета, мазки, вся композиция кричат о чём-то далёком. Может, даже давно утерянном. Незнакомка протяжно издала многозначительное «оу» и улыбнулась. Джейс тут же пожалел что вообще открыл рот, а загорелое лицо моментально залилось краской, соперничая с цветом парусов. — Ладно, это было слишком претенциозно. — Нет, нет! — она склонила голову чуть в бок и Джейс ощутил на себе её взгляд. — Извините, пока это самое лучшее, что я за сегодня слышала. Джейс почти перестал ощущать себя идиотом, но зарекся больше не давать комментариев на картины. Никогда в жизни. Он выдохнул: — Из всего, что я здесь увидел, это лучшее. Возможно, я бы купил её, будь у меня подходящая стена и достаточно жмущих карман денег. Хрупкая незнакомка встала с кушетки, расправляя черное платье, прекрасно сидящее на её тонкой фигуре. А затем сделала шаг вперёд, чуть наклоняясь, рассматривая полотно внимательнее. — К вашему глубокому сожалению, она уже куплена, господин… — Талис. Лучше просто Джейс, — коротко улыбнулся он, невольно изучая россыпь золотых веснушек на тёмной коже девушки. — Джейс… — полные губы едва дрогнули в вежливой улыбке. — Из положительного могу отметить, что сумма была достаточно крупной, чтобы разделить её сразу между парой приютов. — А вы слишком хорошо осведомлены для посетителя, — Джейс вскинул бровь, — мисс… — Мэл. Просто Мэл.