Правила поведения

Глава 3

      На лекции по Истории Античности, Эли Берк никак не могла сконцентрироваться.       Это был не первый раз. Занятия становились тягостными, было тяжело слушать обычный бубнеж преподавателей, как будто не замечавших, что в университете разгоралось движение за гражданские права.       В качестве компенсации, она взяла за обыкновение садиться чуть подальше на каждой следующей лекции. Сегодня наконец добралась до последнего ряда. Здесь было проще отключиться от реальности, и это бы с меньшей вероятностью заметили. И никто к ней не обратится. И ей не придется сталкиваться со Скоттом, который так и остался на первом ряду.       Впрочем, он и так уже ничего не говорил. После пары дней, его шутки закончились, сменившись плохо скрываемой тревогой, с которой он смотрел на Эли. Что, в свою очередь, еще сильнее выбивало ее из колеи.       Конспекты Эли стали существенно короче. На середине сегодняшней лекции, она могла похвастаться только единственной страницей. Абсолютно пустой. К настоящему моменту, она сомневалась, что будет уже что-либо писать. Лекция профессора Коллинса полностью от нее ускользнула.       Частью проблемы были другие девушки. Их было много на задних рядах, и все они без конца перешептывались друг с дружкой. Эли невольно пыталась подслушивать, о чем они говорили. Что там такого важного, что не могло подождать? Вот так болтать во время лекции – это не очень…       ПРИЛИЧНО.       Слово вспыхнуло перед глазами Эли, словно светодиодная панель находилась прямо напротив.       Студенткам университета предписывается ограничить любые разговоры в учебных классах и аудиториях АКАДЕМИЧНЫМИ и ПРИЛИЧНЫМИ темами. Вы здесь чтобы УЧИТЬСЯ.       Это было последнее правило, появившееся несколько дней назад. В общем и целом, не такое уж и неадекватное. Рекомендация придерживаться учебных тем в месте учебы – как бы нечто само собой разумеющееся. Это было, пожалуй, первое правило, против которого она не возражала. Если бы не одно но. Правило касалось только «студенток», это специально издевательски оговаривалось. От столь наглого двойного стандарта Эли чуть ли не вскипала. И не могла перестать об этом думать, что само по себе являлось проблемой, потому что она была здесь чтобы УЧИТЬСЯ.       Вы здесь чтобы УЧИТЬСЯ.       Но как она могла учиться, когда такая херня творилась? Легче было просто мариноваться в собственных мыслях.       Девчонки в ряду перед ней сгрудились вокруг телефона Трисс, даже не делая вид, что слушают лектора. Эли изогнула шею, чтобы увидеть, чего они там смотрят.       - Псс-ст! – попыталась она привлечь внимание. Ранее пришлось попросить их вести себя потише. Слишком уж они ее отвлекали.       - А? Чего? – спросила Трисс с лучезарной улыбкой.       Ее макияж был великолепен. В сравнении с ней, Эли стыдилась своей посредственной работы. Хотя этим утром приложила максимум усилий. И результаты ее устраивали, пока она не столкнулась с таким лицом, как у Трисс. Эти контуры и тени разожгли в Эли желание большего.       Нежные румяна цвета лепестков георгина. Помада тона пыльной сирени. Тушь и тени «золотая роса» и «звездная пыль». Цвета, текстуры, блеск и сияние.       - Чего смотрите? – спросила Эли.       - Видео-уроки по макияжу! – ответила Трисс, пребывавшая в полном неведении о внутреннем конфликте, что терзал Эли. Она наклонила к ней свой телефон. – Вот, так тебе видно?       На экране, какая-то девушка, снятая крупным планом на размытом фоне, наносила на лицо пудру. Эли подалась вперед, чтобы было лучше видно.       - Она учит, как краситься? – шепотом спросила Эли. Она никогда даже не слышала, что существуют полноценные видео-курсы мейкапа, даже не думала искать нечто подобное. Но сейчас было не время отвлекаться на это. Профессор Коллинс читал лекцию. Это было не…       ПРИЛИЧНО.       - Ага! Это мой любимый канал, но вообще их до фига разных, - сказала Трисс.       - Кстати, у тебя очень красивый мейк… - сказала Эли, покраснев.       - О боже, да я просто по этим видео все повторяю! Они супер-полезные. И прикольные! Давай, я тебе ссылку скину.       Голос профессора Коллинса вдруг загрохотал в аудитории:       - ДЕВОЧКИ!       Они все резко выпрямились. Сердце Эли застучало так сильно, что голова заболела. Ее только что спалили за разговорами на лекции, да еще и о косметике к тому же. Как стыдно…       - Не желаете ли чем-нибудь интересным с нами поделиться? – строго спросил профессор. – Трисс? Эли?       - Нет, профессор. Гос-с-споди! – произнесла Трисс, раздраженно закатив глаза.       - Смотрите сюда пожалуйста. Свои разговоры потом закончите. Эли, не напомнишь мне, на чем мы остановились?       Запаниковав, Эли опустила глаза к своему конспекту. Чистые листы служили суровым напоминанием, что она не усвоила ничего из рассказанного на сегодняшней лекции. Она отчаянно пыталась выудить что-то из своей памяти. В аудитории повисла гробовая тишина. Даже другие девчонки перестали шушукаться.       - Про, эмм… про карту звездного неба. Как она связана с древними аграрными обществами… - она запнулась.       На переднем ряду, Скотт слышимо поморщился, издав характерный звук.       - Пожалуйста, постарайтесь слушать внимательнее, мисс Берк, - произнес профессор. – Ладно, у всех бывают рассеянные дни. Я говорил о религиозных практиках древнего Кипра…       Эли почувствовала, как ее уши краснеют от унижения и расстройства. Она была хорошей студенткой. Она не заслуживала, чтобы ее вот так распекали перед всей группой. Она была здесь чтобы УЧИТЬСЯ. Чего никак не скажешь про Трисс и других девчонок.       Если вот к этому ее привели старания в учебе, то какой смысл вообще напрягаться? В конце концов, не ее вина, что идиотские правила поведения стали настолько отвлекать, заставляя других студенток всю лекцию перешептываться друг с другом, а не слушать преподавателя.        Эли поняла, что пока правила не будут отменены, ее неспособность сфокусироваться на учебе никуда не денется. А это значит, что ей надо активнее участвовать в протесте. Помочь положить конец этому абсурду.       Ее телефон завибрировал от полученного сообщения Трисс. «Лови ссылку! Мне нра как ты глаза подводишь бтв».       Теплая нежная благодарность наполнила Эли. Она всегда больше всего времени уделяла своим глазам. Ее любимыми цветами были «Закат в пустыне» и «Лунный опал». Но она могла сделать и лучше. Ради протеста, она должна делать лучше.       Она тайком поставила свой телефон под углом, загородившись учебником. Пока профессор Коллинс продолжал лекцию, Эли включила видео, которое ей прислала Трисс, и принялась изучать что-то по-настоящему полезное.              

***

             Когда Хелен проходила через студенческий центр, ставший главным рассадником вызывающих юбок и радостно смеющихся девушек, она в очередной раз поглядела на массивный экран. Смотреть туда стало для нее уже привычкой. Статичное изображение притягивало взгляд, манило своей яркостью. Девушки в помещении регулярно на него поглядывали и злобствовали, заметно краснея при его виде. Хелен надеялась, что они просто стараются напоминать себе, ради чего борются, но опасалась, что студентки просто впали в зависимость от сильных эмоций, типа этого праведного гнева.       Последнее правило все еще висело под остальными, размытое и мерцающее.       «Студенткам университета предписывается ограничить любые разговоры в учебных классах и аудиториях АКАДЕМИЧНЫМИ и ПРИЛИЧНЫМИ темами. Вы здесь чтобы УЧИТЬСЯ.»       О чем Генри думал? Учитывая, какая атмосфера и без того уже сложилась, он серьезно подлил бензина в костер недовольства.       Сиенна прямо сейчас выступала на каком-то импровизированном митинге на эту тему. Взгромоздившись на стол, она топала каблуками своих массивных высоких сапог. Со своими лисьими глазками и глянцевыми губками, ярким сочетанием черного и красного, она выглядела крайне эффектно. Она сжимала мегафон тонкими пальцами с ярко-алыми блестящими ногтями.       - Вспомните, ради чего это все началось! Они знают, что координация стиля – ключевой аспект нашего сопротивления! – прокричала она. Затем поправила свободной рукой свою юбку – кожаную, с высокой талией и глубоким разрезом вдоль левого бедра. Очень короткую, разумеется.       - Подумайте об этом! С чего началось наше движение? С юбок и косметики! Сначала нам указали, что нам нельзя носить, а теперь нам запрещено даже говорить об этом! Они пытаются лишить нас свободы слова под предлогом, что все должно быть академично. А я говорю, пусть на хуй пойдут!       Их «штаб» в углу зала удвоился в размерах. Теперь там было больше столов, и больше добровольцев, которые их занимали. Теперь там принимали добровольные пожертвования, так что команда имела безграничный запас румян, праймеров, пудр, блесков, туши и кремов. Работа постоянно кипела.        Хелен особенно впечатлилась их последним нововведением – большой магазинной стойкой с вешалками, на которой висел знак «Юбкообмен ЗДЕСЬ». Девушки лениво бродили рядом, выбирая понравившиеся вещи, словно в магазине.       На одном столе возвышался плакат с выведенной по трафарету надписью «РАСШИРЯЕМ ОХВАТ: пришли сами - приведите подругу». Там студентки могли написать имена своих знакомых, которые еще не участвовали в протесте. Словно какое-то макияжное гестапо следило за тем, чтобы никто не уклонялся от выполнения обязанностей.       - Без остановки делитесь бьюти-советами! – объявила Сиенна. – Я скажу больше, это наш долг! Долг всех женщин кампуса. Не давайте никому вам указывать, что здесь прилично! Что прилично – решаем мы! Настало время поддержать друг друга и вывести нашу борьбу и наш стиль на принципиально новый уровень. Кто со мной, девчонки?       Толпа взорвалась одобрительными возгласами. Хелен отчасти даже сочувствовала Сиенне, разделяя многие высказанные ею мысли, но это не отменяло факта, что в последнее время становилось все труднее заставить девушек концентрироваться на учебном материале. Они с каждым днем все больше отвлекались на сторонние разговоры и проявляли все меньше интереса к обсуждению темы занятия.       Именно поэтому она сейчас направлялась к кабинету Генри. Вот уже в третий раз.       - А, я как раз думал, когда же вы снова зайдете. Проходите, пожалуйста. – поздоровался он.       Хелен вошла в теплый, застоявшийся воздух кабинета. Проректор как обычно сидел за своим столом, но сегодня кресло, куда обычно присаживалась Хелен, было занято.       - Президент Редмар как раз изучала мои последние отчеты, - Генри сделал жест в сторону Агаты Редмар, президента университета. Она носила длинное бежевое пальто, почти до лодыжек.       - Добрый день, Агата. – вежливо поздоровалась Хелен.       Хелен не то чтобы особенно удивилась, когда строгая руководительница проигнорировала ее, хоть и ожидала хотя бы кивка в ответ. Внимание Агаты было поглощено планшетом, лежавшим у нее на коленях. Ее глаза были прикованы к экрану. Взгляд скользил слева-направо и вновь слева-направо в медленном равномерном ритме.       - Прошу прощения, Генри, если время неудачное. Я могу зайти попозже. – сказала Хелен.       - Нет, нет. Вовсе нет. Я так понимаю, у вас все еще есть некие опасения насчет студентов? – Генри разгладил свои усы.       - А я так понимаю, у вас нет?       Генри доброжелательно улыбнулся.       - Все идет в полном соответствии с моими ожиданиями.       - Вы ожидали, что в студцентре будет организована барахолка с обменом одеждой?       - Ну, девочки у нас креативные, конечно! Нет, не стану утверждать, что я этого ожидал. Но им нужно как-то выплеснуть из себя этот мятежный дух противоречия.       Голова сидевшей в кресле Агаты Редмар покачнулась и начала безвольно склоняться вперед. Дернувшись, она поймала себя и пришла в чувство, уронив планшет себе на колени.       - Ой. Хелен. Здравствуй, – сказала она, немного усталым голосом.       Агата поерзала в кресле и села прямее. Она отвела прядь белокурых волос от своего лица. Прядь, очевидно, случайно выбилась из тугого пучка, который она носила на голове.       - Я вот изучала заметки Генри о поведении учащихся.       - Да, как раз на эту тему я и пришла поговорить, - осторожно произнесла Хелен.       Она надеялась найти в Агате союзника в этой битве. Президент была серьезной женщиной. Вряд ли ее обрадовал хаос, разгоревшийся в кампусе за последнее время.       - У меня есть… определенные сомнения по поводу того, как все идет, – закончила мысль Хелен.       Агата с энтузиазмом кивнула.       - Полностью согласна, мисс Пейсли. Генри, ваш отчет утверждает, что все идет, цитата: гладко и в соответствии с планом. Простите, но я не так оцениваю ситуацию. Эти студентки абсолютно вышли из-под контроля. Я категорически не согласна с тем, что здесь написано!       Агата помахала в воздухе планшетом, и Хелен увидела на его экране тот же ярко-синий фон, что и на дисплее, куда выводились новые правила для студентов. Она попыталась прочитать, что там написано, но Агата слишком яростно размахивала устройством, а шрифт мерцал и был слишком мелким.       Тем не менее, Хелен ощутила прилив облегчения. Хоть кто-то с полномочиями был на ее стороне.       - Ах вот как? – спросил Генри с легким удивлением.       - Да. – сказала Агата. – Ваш отчет сообщает мне, что все ваши новые правила достигли результата, тогда как в реальности это определенно не так. Почти все девушки сейчас носят юбки короче, чем когда-либо раньше, приходят на занятия ярко-размалеванными и игнорируют преподавателей, полностью увлекшись какими-то идиотскими сплетнями.       Хелен молча кивала в знак поддержки. Наконец-то кто-то растолкует Генри, что к чему.       - Правила не работают, вопреки вашим заверениям в отчете. Я вынуждена заявить решительное возражение против всего, что здесь изложено.       Агата положила планшет к Генри на стол. Она разгладила лацканы своего пальто и немного поерзала на месте. Прядь волос снова упала ей на глаза, но она не стала поправлять ее.       - Что нам нужно, так это более строгие правила. – объявила Агата.       Стоп… что? Как она умудрилась прийти к такому выводу?       Генри улыбнулся.       - Что ж, миссис Редмар, если у вас есть какие-нибудь предложения, то я весь внимание.       - Подождите, Агата… - начала было Хелен.       - Да. Да. Вместе мы можем выработать какие-то идеи. – перебила Агата, не обращая на нее никакого внимания.       Она опять поерзала в кресле и рассеянно провела пальцем по своим губам.       - Прошу меня извинить за некоторую грубость. Я ценю, что вы делитесь со мной этими отчетами ежедневно. Будьте уверены, что я прочитаю…       Агата покачнулась и несколько раз моргнула.       -… абсолютно все. Все, что вы сочтете нужным мне показать, я прочитаю. Естественно.       При смене позы полы ее пальто немного разошлись, открыв гораздо большую протяженность голых ног, чем Хелен ожидала там увидеть. Должно быть, Агата носила что-то довольно короткое под верхней одеждой.       - Я знаю, дорогая моя миссис Редмар. Уверен, мы сможем в режиме тонкой настройки довести правила до желаемого результата, которым все будут довольны.       Агата мягко прикусила свой палец.       - Довольны. Да. Я могу… сделать вас… довольным.       Генри многозначительно покосился на Хелен с выражением превосходства.       - Мисс Пейсли. Если не возражаете, нам с Агатой не помешало бы остаться наедине для этой беседы.       - Конечно. Спасибо за уделенное время.       Она поспешила покинуть кабинет. Когда она выходила за дверь, Генри включил какой-то дисплей, напоминавший уменьшенную копию экрана в студенческом центре.       - Агата. Какой была твоя первая идея, дорогая моя? – донесся его приглушенный голос сквозь дверь.       Хелен шла вниз с нехорошим предчувствием. Суета и мельтешение, ожидавшие ее там, уже начинали ощущаться как нечто нормальное. Студентки выбирали себе юбки, по-дружески болтали, делали селфи, чтобы запечатлеть свои последние наряды или макияжные достижения.       Никто из них не знал, что вскоре произойдет. Но Хелен знала.       Она уже чувствовала, как надвигается новое правило. Как бы ей ни хотелось вернуться в свой кабинет и забыть о постигшем ее фиаско, она ощущала себя обязанной остаться и увидеть обновление на экране. Прочитать, что там будет написано - как всегда. Посмотреть на экран и прочитать.       Чем дольше Хелен смотрела на экран, тем сильнее становилась ее уверенность, что текст меняет размер – ритмично увеличивается и уменьшается, как будто дышит. Или это просто обман зрения?       А затем оно произошло. Экран на секунду стал черным, после чего все пространство вновь заполнила отвратительная синева. Белый текст начал снова заполнять синее поле, строчка за строчкой, будто загружался по какому-то древнему модему. Только сейчас появилось четвертое правило ниже трех предыдущих.       Тихое, удивленное аханье раздалось словно синхронно по команде от каждой девушки, которая это увидела.       А увидели они все, до единой. Их глаза заранее вглядывались в экран, как будто подчиняясь неведомому инстинкту. Эмоциональные громкие вздохи посыпались целыми залпами.       И не только вздохи. Как только Хелен это увидела, она уже не могла развидеть. Как только девушка видела новое изображение на экране, ее веки начинали трепетать. Потом дрожь распространялась почти на все тело. Потом она начинала внимательно, пристально смотреть, без всякого выражения, с приоткрытым ртом, безвольно опустив руки вдоль тела.       И на какое-то краткое мгновение, абсолютно все студентки в зале уставились на обновленный экран, храня гробовое молчание.       Но тишина была не полной, как вскоре осознала Хелен. Когда толпа умолкла, она впервые за все время заметила, что экран издавал тихое жужжание. От него доносилось низкое, неприятное «з-з-з-з», как от люминесцентной лампы.       Сиенна, застигнутая во время очередного выступления, глазела на экран, бессильно опустив руки и широко расставив ноги. Ее грудь вздымалась в медленном размеренном дыхании. Губы еле заметно шевелились, но рот как замер на середине фразы, так и остался приоткрытым. Маленькая блестящая капля слюны скопилась в уголке рта.       Мегафон выпал из ее расслабленных пальцев и с дребезжанием упал на пол. Звук громко разнесся в тишине зала.

***

      Тем днем в химической лаборатории, сознание Эли вновь и вновь возвращалось к правилам поведения. Зудящая тяга перечитать их снова вторгалась в ее мысли подобно внезапным периодическим вспышкам.       Она достала карманное зеркальце и тщательно изучила свой макияж. Грейс, с которой они состояли в паре на лабораторных занятиях, сделала то же самое. Девушки синхронно наклонили головы, изучая свои лица с иного ракурса.       Эли никогда раньше не работала с баскетболисткой Грейс. Обычно она объединялась в лаборатории со своей соседкой по общаге Даникой. Но та в последнее время испытывала все большее раздражение от растущей вовлеченности Эли в протест. Как будто между ними кошка пробежала. Начинало казаться, что Даника вообще избегает контактов с Эли на занятиях.       Все было бы гораздо проще, если бы каждое утро, когда Эли аккуратно, усердно красилась, Даника не закатывала глаза, корча издевательские гримасы с другого конца комнаты. Вся жизнь стала бы легче, если бы Даника присоединилась к протесту. Если бы прочитала, что написано на экране. Однако, как бы ей ни было досадно и неприятно, что соседка игнорирует общеуниверситетское движение, Эли не могла заставить себя настучать на нее, написав ее имя у столика по расширению охвата.       - Спасибо тебе еще раз, - сказала Грейс, - Я обычно с Кайлой работаю здесь, но она не пришла. Пипец как упоролась по этому их протесту. Наверняка сейчас в студцентре сидит за макияжным столиком.       Высокая брюнетка надула бантиком свои кремово-розовые губы, прежде чем отложить зеркальце.       - Ага, понимаю. Моя подруга Сиенна ушла туда с головой. – сказала Эли.       - Так странно, да? Я будто не могу перестать говорить про мейкап. Типа, вот сейчас буквально сижу, и могу думать только о том, что у тебя за помада?       - Anastasia Peach, - моментально ответила Эли, даже не раздумывая, - Сиенна одолжила.       - Такой милый цвет, - произнесла Грейс. После чего добавила, - Блять. Извини. Я просто никогда ничего не называю милым.       - Да, я знаю, о чем ты. Я сама никогда не думала, что захочу быть милой. Симпатичная юбка, кстати. У тебя, эмм… очень красивые ноги.       Они должны были изучать план лабораторных занятий, но сейчас, после того, как Эли сорвала печать молчания на лекции по истории античности, подобная глупая чушь так и лилась из нее непрерывным потоком. Знай она, какую словесную плотину прорвет после этого, никогда бы не позволила себе отклоняться от учебных тем.       Рядом с ними сидели две другие подруги Грейс по баскетбольной команде, Мэй и Энни. Они были близняшками, абсолютно идентичными рыжими кудрявыми девушками с веснушчатыми лицами. Обе сейчас держали в руках маленькие круглые зеркальца, прихорашиваясь. Эли вспомнила, что это они притащили Грейс посмотреть на правила поведения, когда впервые всплыло правило о запрете макияжа.       - Не, ну как бы я знаю, что это полная банальщина, но мне очень нравится миссионерская. Типа, из-за чувства близости. – сказала Мэй.        - Девчонки, вы о чем там? – спросила Грейс раздраженно.       Эли тихонько принялась читать план лабораторки, надеясь, что ее не втянут в этот разговор.       - Про позы в сексе, - ответила Энни. – У тебя какая любимая?       - Ой, хорош, девчонки. А можно не надо, а? – засмеялась Грейс.       - Да ладно тебе, не будь такой зажатой, Грейс. Мы же одна команда! Эй, а тебя ведь Эли зовут, да?       Эли успела дойти до середины страницы, когда осознала, что не сумела прочитать ни единого слова.       - Да? – нервно произнесла она.       - У тебя какая любимая поза?       Эли покраснела.       - Эмм. Я не знаю. Вообще не уверена, что нам стоит про это сейчас говорить. Это не…       ПРИЛИЧНО       Смущение Эли взорвалось ошеломительным потоком разрозненных мыслей. Это было не ПРИЛИЧНО. А девочки всегда должны вести себя и говорить ПРИЛИЧНО. Но именно так гласило дурацкое правило, а Эли знала, что должна протестовать против правил.       - Грейс, колись давай. У тебя же есть парень. Как вы любите это делать? – вмешалась Мэй.       - Эли права вообще-то. Это не при… лично… - спортсменка наморщила лоб и ее взгляд расфокусировался.       Ее кремово-розовые губы приоткрылись, липкие от помады.       - Он очень хорошо… умеет делать куни.       Это признание прозвучало еле внятным шепотом, пока она глазела куда-то в пустоту. Эли не была даже уверена, поняла ли Грейс, что сказала это вслух. Но потом она моргнула и резко пришла в сознание.       - Я понимаю, что это не совсем поза. Но Том просто мастер в оральных ласках.       - Заааависть! – протянула Мэй. – Господи, вот бы мне хотелось иметь парня, который бы мне регулярно это делал.        - Во! Например, чтоб это был Мэтт из мужской команды. Такой горяченький, мммм. – сказала Энни.       - Ну а насчет тебя что, Эли? Кто-нибудь из мальчиков тебе нравится? – Мэй выстрелила в нее роковым вопросом столь непринужденно, словно это было нечто абсолютно невинное.       АКАДЕМИЧНО и ПРИЛИЧНО       - Наверное, Скотт Лаймен симпатичный, - тихонько произнесла Эли.       Стоп. И за каким хером она это сейчас сказала? Ответ повис на ее ярко-накрашенных губах и сорвался с них еще до того, как она успела подумать. Скотт?? Должно быть, это просто спонтанное паническое решение. Просто небольшая белая ложь, чтобы поддержать разговор и не казаться нелюдимой. Она на самом деле никогда не чувствовала ничего такого к Скотту.       - Ооо, блин, а я же его знаю! Да, ничего такой мальчик, симпотный! – хихикнула Энни. – А вы с ним типа дружите, да?        - Ага. Он нормальный. Немного мудак. Но обаятельный, наверное.       Эли понимала, что ей не стоило говорить этого. Не стоило сплетничать о мальчиках, и… о Скотте.       - Ну в итоге, и как ты бы хотела сделать это со Скоттом? – не отставала Мэй.       АКАДЕМИЧНО и ПРИЛИЧНО       - Я не… То есть… Я не очень хочу говорить на эту тему, – выдавила Эли.       Она взяла в руки разрозненные листы лабораторной работы и зарылась в них носом, но страницы были все перепутаны, а одна вверх ногами.       - Ну лаааадно тебе. Как думаешь, у него большой член?       - Я… Нет. То есть… может быть. Но я не хочу разговаривать про… его член. – сказала Эли с упором на последнее слово.       И тут словно прорвало еще одну дамбу. Мальчики. Скотт. Член Скотта. Члены.       Это так не… ПРИЛИЧНО.       - У моего Тома очень классный член. – вдруг выпалила Грейс.       Она последние минуты глазела куда-то в пространство, пока близнецы допрашивали Эли. Накручивая прядь волос на палец.       - Просто офигенный член, - повторила она мечтательно. – Боже, и как он умеет им пользоваться.       - Эй, потише там! – окликнул преподаватель. – Вы не на базаре, девочки. Совсем что ли?       За их столом воцарилась тишина. Эли погрузилась в лежавшие перед ней страницы. Снова и снова она перечитывала одни и те же строчки, пытаясь заставить себя осмыслить текст.       - Догги. – наконец уверенно заявила Грейс, приглушенным шепотом. – Я думаю, раком – моя любимая поза. Ну, если оральный не считается.       Она вздохнула.       - Но все-таки еб твою мать, какие вещи он языком вытворять умеет, девочки.       Невольные мурашки пробежали у Эли по всему телу.             

***

      Каким-то чудом, девушкам удалось с грехом пополам сдать лабораторные работы.       Это было тяжело.       Никому из них не было интересно. И не только им четверым. Ни одна студентка в группе, похоже, не могла опустить голову к столу и работать дольше нескольких минут подряд. Никто, такое ощущение, не был там чтобы УЧИТЬСЯ.       Вероятно, поэтому у них ушло три лишних часа, чтобы доделать свои работы. Когда они закончили, за окном уже начинало смеркаться, и их достигли отголоски известия о новом правиле.       Только Даника смогла выполнить работу за отведенное время. И это при том, что она вообще работала одна, без пары.       Все вместе, девчонки направились к студенческому центру. До этого дня, они были друг другу практически чужими. Сейчас же, Эли знала в деталях, как Грейс любит заниматься сексом. В позе догги, и чтобы ее держали руками за бедра.       Может быть, во всем этом сплетничаньи что-то и впрямь было. Оно сближало девушек. Эли вдруг стало интересно, а как Сиенна любит трахаться. Такое же можно знать о подруге? Или даже нужно? Она не была уверена, но хотела знать.       Они шли легким шагом, будто плыли по коридорам на автопилоте. Ходить в юбке стало для нее более, чем просто удобно. Стало по-настоящему приятно. Чувство свободы, легкость ткани, ветерок… Все это вместе сливалось в неуловимое и непередаваемое словами удовольствие.       В студцентре было не много народу. В столь поздний час уже мало кто приходил за помощью с макияжем. Только у вешалки юбкообмена прохаживались несколько девушек, присматривавших себе варианты для наряда на завтра.       Эли заметила Трисс, которая держала в руках для сравнения два довольно вызывающих топика. И теперь рядом появилась корзина с разными аксессуарами россыпью: резинки для волос, браслеты, даже чулки. С каких пор это все стало частью протеста?       Трисс нагнулась изучить полку для обуви, которую переполняли всевозможные туфли: балетки, лодочки, босоножки. Атласная мини-юбка плотно обтянула ее ягодицы. Проходивший мимо парень присвистнул, а Трисс обернулась и наградила его задорной улыбкой. Затем игриво повиляла попкой.       Что вообще происходит?        - Ммнф! – Грейс задрожала.       Звук, который она издала, был непроизвольным, напоминавшим внезапный глубокий стон, и моментально отвлек внимание Эли от одежды на то, что происходило рядом. Грейс смотрела на экран, и голубое свечение отражалось в ее зрачках. Рядом с ней, близняшки тоже смотрели вверх, немного закатив глаза, слегка покачивая головами вперед и назад.       Эли поняла, что тоже должна узнать, что там написано.       Она посмотрела.       Вид синего экрана обрушился на нее как порыв горячего ветра. Ее сердце забилось часто, насыщая все тело теплой кровью. Кажется, она негромко ахнула.       Там было не одно правило. Сразу два.       «ДЕВОЧКИ. Учебный класс – это не ПОКАЗ МОД. ПРЕКРАТИТЕ демонстрировать всем ваши ТЕЛА. Имейте немного САМОУВАЖЕНИЯ».       Имейте немного САМОУВАЖЕНИЯ. Но ведь все, что они делали в последнее время – было ради уважения к себе! Девушки бунтовали против неуважительных к ним правил. От лицемерия этого текста у Эли чуть пар из ушей не пошел.       Что это было за чувство вообще, которое она испытывала сейчас? Словно какое-то головокружительное, пьянящее возбуждение просачивалось в ее нервную систему. Как так? Вот, появилось очередное ублюдское унизительное правило, а ее первая реакция на него – теплая волна приятного трепета? Что за бред!       Но это была еще одна возможность послать проректора куда подальше. Почему бы ей и не испытывать предвкушения по такому поводу?       И чувство было реально теплым, физически. Даже чрезмерно. Ее вельветовая рубашка внезапно начала казаться ей удушающе теплой, да вдобавок еще эти правила поведения теперь запрещали ее снимать. Не разрешали оголять плечи или спину или живот или…       Ну пиздец.       Эли захотела показать как можно больше своей обнаженной кожи, прямо здесь и прямо сейчас. Из принципа.       Потому что это правило было оскорблением. Расширением прецедента, попыткой установить контроль над их внешним видом – как ранее им попытались предписать уродские длинные юбки, в то время как ходить в коротких настолько удобно, и комфортно, и прикольно…       Эли прочитала второе правило.        «МАЛЬЧИКИ, напоминаем вам, что вы НЕ должны отвлекаться на ваших ЖАЖДУЩИХ ВНИМАНИЯ однокурсниц. НЕ глазейте на ДЕВОЧЕК, они здесь НЕ для этого».       Она закипела от злости.       Девочки не были ЖАЖДУЩИМИ ВНИМАНИЯ. Протест ставил целью привлечь внимание, это правда, но не потому, что им нравилось демонстрировать свои тела. Эли не ради мальчиков носила с каждым днем все более короткие юбки.       Грейс что-то бормотала еле слышным шепотом. Тихо, почти неразличимо. Но Эли стояла к ней настолько близко, что они почти соприкасались бедрами.       - Демонстрировать… тело… показывать всем… мое развратное тело… Унижаться, делать все… для мальчиков…       Слова Грейс как влетели ей в одно ухо, так и вылетели из другого. Словно белый шум. Эли некогда было слушать, она читала. И ее собственные губы шевелились, пока она осмысляла, что все это значит для протеста.       Например, тот факт, что в этот раз появилось правило для мальчиков. Парни наверняка разозлятся от такого высокомерного к ним отношения. Что ж, давно пора. Если кто-то не способен спокойно пережить вида ее обнаженного плеча, или живота, или бедра, почему это должно быть ее проблемой? Более того, теперь если девчонки смогут заставить парней чаще на них смотреть, это будет означать, что еще больше студентов начнут нарушать правила поведения.       В протест станут вовлечены вообще все.       Ей придется всего лишь стать немного ЖАЖДУЩЕЙ ВНИМАНИЯ. Носить более откровенную одежду. Облегающие топы с тонкими бретельками, и глубокими вырезами, и открытой спиной. Никаких больше толстых вельветовых рубашек, свитеров оверсайз и лонгсливов. Такие варианты не годятся.       Учебный класс – это не ПОКАЗ МОД.       И ей потребуются аксессуары. Надо будет делать нормальную прическу, и носить украшения, и дополнительно прокачать свои навыки в макияже. Необходимо будет создавать полноценные ансамбли. Все с короткими юбками, разумеется – но чтобы и верх с ними сочетался.       Что угодно, способное заставить парней смотреть на нее.       Демонстрировать ее тело. Показывать ее развратное тело. Унижаться и делать все для мальчиков…       - Да вы издеваетесь! – громко произнесла Грейс.       Резкое восклицание вырвало Эли из ее мыслей и заставило оторваться от экрана. Она сглотнула накопившуюся во рту слюну и вытерла губы. Голова все еще болела от жесткого излучения светодиодной панели. Мысли, которые только что циркулировали в ее голове, рассеялись по ветру – остались лишь смутные импульсы.       - Девчонки, а давайте посмотрим, чего здесь можно выбрать из вещей на завтра, а? – спросила Эли. Ей на глаза уже попался один симпатичный топик.       

***

      - И теперь они задают на занятиях вопросы типа: «А какой размер лифчика у Джульетты?» Или: «А Ромео носил боксеры или плавки?»       Хелен отхлебнула последние остатки коктейля Олд Фешен, заказанного для успокоения нервов.       Коллин фыркнула, подавив хихиканье.       - Извини, я просто… Ну это реально смешно. Они ведь специально тебя троллят, да?       - Я правда не знаю, - Хелен вздохнула. – Ну то есть, очевидно, что они пытаются доказать что-то. Одежда и косметика, а теперь еще это правило «разговаривать только по теме». Но так моя работа превращается в ад.       - Сочувствую, серьезно. – Коллин поболтала тонкой соломинкой в своем коктейле, заставив кубики льда зазвенеть.       - А между тем, президент всего чертового университета категорически поддерживает ужесточение правил, как будто это что-то решит. И она вела себя реально очень странно. И добавила от себя эти последние правила, которые слатшеймят девушек и одновременно унижают парней.       - Возможно, я не так уж и хочу там преподавать, - сказала Коллин.       - Ты такие вещи не говори! – Хелен зыркнула на подругу через стол со всем грозным видом, который смогла изобразить, а затем улыбнулась. – Не смей!       - Ну, я прям не знаю. Что-то у вас в Монро сплошные проблемы, судя по твоим рассказам.       - Абсолютно никаких проблем. У нас все хорошо! Присоединяйся к нам!       Коллин рассмеялась и отпила еще немного коктейля через соломинку.       - Приветствую, дамы. Что сегодня пьете? – мужчина подошел к ним с кривой улыбочкой. Хелен почуяла его парфюм уже с расстояния в пару метров.       - Ничего, спасибо. – ответила Коллин за них обеих.       - Уверены? Я угощаю.       - И нам скоро уходить. – добавила Хелен. Ее бокал был пуст, а заказывать второй, вероятно, было бы плохой идеей.       Когда они вдвоем посещали рестораны, к ним часто пытались подкатить незнакомцы.       Хелен старалась одеваться поскромнее в такие вечера, но будь она хоть в пуховике с капюшоном, мужчин все равно влекло бы к ее зеленым глазам и точеным чертам лица. Хелен как-то подумывала даже подстричь покороче свои длинные каштановые волосы, просто чтобы поменьше выделяться.       А Коллин, разумеется, была настоящей красавицей. Природа наградила ее тем, что она сама любила называть «хорошими корейскими генами». Ее острый носик и глаза оттенялись хрупкой миниатюрной фигурой, элегантный строгий блейзер непринужденно висел на узких плечах. Черные волосы были подстрижены в боб-каре с тонкой челкой.       Коллин допила свой коктейль и поднялась на ноги.       - Ну что, наверное, пора по домам?       - Угу. Мне все равно ложиться надо пораньше. Впереди очередной тяжелый день, - сказала Хелен.       Завтра она ожидала увидеть перед собой армию студенток, одетых еще более вызывающе, чем раньше. Оставалось лишь надеяться, что если половина учащихся начнет приходить на занятия одетыми по летней жаре в середине осени, это наконец вправит мозги проректору или Агате, или им обоим.       Но потом она вспомнила, как Агата была поглощена экраном планшета Генри, как ее глаза приняли отсутствующее выражение, а тело расслабилось, грозя чуть ли не сползти на пол, пока она читала текст. И очень похожее поведение она замечала у всех девушек, читавших правила поведения.       Они ахали. И вздрагивали, словно от внезапных мурашек.       Иррациональный страх, будто происходило что-то большее, что-то незримое, смутно щекотал дальние закоулки сознания Хелен. Но этого не могло быть. Это абсурд. И Коллин просто сочла бы ее за сумасшедшую, если бы она это высказала. С экранами Генри было все в порядке.       С экраном Генри все в порядке.       Тем не менее, она считала себя обязанной проверять информацию на экране каждый день, чисто на всякий случай.