Ребусы жизни

      Уже две недели Тэхён бегал на свидания, разрываясь между работой, учёбой, своим давним увлечением — пописыванием детских весёлых, поучительных или развивающих сказок и Чонгуком. Смертельная усталость и недосып заменялись морем эмоций и теми самыми разноцветными бабочками в его голове, которые вызывал в Тэ альфа, приятно удивляя и располагая к себе с каждым днём всё больше и больше.       Слово своё тот держал, вёл себя примерно (лез постоянно целоваться, лапал, лизал шею и жадно смотрел, а Тэхён, пыхтя через нос, плавился как свечка, пытаясь из последних сил удержать свой бастион). Одевался Чон так, чтобы не контрастировать с более простой одеждой омеги.       Общаться было легко и интересно, а то, что каждый из них по возвращению домой снимал напряжение, чтобы не взорваться, это, как говорят, побочный и приятный горячий эффект. Гука крыло не по-детски, хотелось трахнуть сладенького Тэ и успокоиться, но что-то удерживало. То ли общение неординарное (альфе было хорошо с ним и это снимало с него стресс), то ли не хотел давить, ждал, когда парень сам всё-таки проявит больше инициативы. Но тёмная, тяжёлая, избалованная сторона Чонгука всё чаще вылезала на поверхность, уменьшая и ослабляя его терпение. Да и зверь альфы исходил слюной, когда его хозяин с наслаждением рассматривал омегу.       На третью неделю их ухаживаний Тэ позвонили с работы и предупредили, что сегодня они закрыты, так как всю продукцию на складе скупили на какой-то большой праздник. Завтра всё по расписанию. Тэхён сбросил альфе смс, что он не работает, и они могут встретиться на час раньше.       — У меня для тебя тоже есть приятный сюрприз, — вкрадчиво вещал Чонгук (как «волшебник», подумал Тэ). — Тебе понравится, я надеюсь. Оденься более празднично.       — Гук, но у меня почти нет ничего такого, извини. Я просто одену нечто симпатичное. Но учти, идти в публичное место с тобой, где все одеты в стоимость моего пятилетнего обучения в университете, я ещё не готов, — лучше правду сказать, чем фальшиво отнекиваться.       — Мой красивый, я помню о наших условиях. Будем только ты, я и романтика. Думаю, будешь доволен.       — Я доверяю тебе. I purple you.       Эту фразу Тэхён выдумал для своей серии детских рассказиков и объяснил альфе, что значит эта фраза — доверие полное и безоглядное.       Нежно-коралловая блузка и до щиколотки чёрные тонкие штанишки. Длинные пряди заколкой, слева за ушком, чуть кокетливо заколол. Успел сделать свежий педикюр и маникюр с помощью Чимина. Тэ был при параде и вызывал даже у себя самого недвусмысленные фантазии. Одного оттенка блеск и румяна, тёмно-кофейная подводка на глаза.       — Он тебя съест, — подвёл итог старший из омег.       — И пусть. Я уже всё решил, что сам хочу. Скоро на полтора месяца в Тэгу и мы не увидимся. Вот вернусь и посмотрим, прошёл он проверку расставанием или нет. А пока хочу его. Вот хочу! Даже перестал подавители запаха пить.       Чонгук был красив и опасен чуть-чуть (как и нравилось Тэхёну), улыбнулся как голодный крокодил, когда Тэ вышел из двери подъезда.       — Ух ты!       — Нравится? Оценил? Куда едем? — кокетничал омега, раскованное настроение которого альфа в нём включал автоматически одним своим присутствием и игривыми взглядами.       — Увидишь.       Тэ подметил, что Чонгук приехал на более дорогой машине, чем та, на которой по просьбе Кима он приезжал к нему в последнее время. Тэхён сегодня согласен даже выйти из зоны комфорта и продемонстрировать всему миру свою красоту.       Ехали почти молча. Чонгук одной рукой рулил, другой держал руку Тэхёна и периодически целовал её, его глаза горели, и эффект омеге нравился.       — Мы едем ко мне, но будем одни. Я велел накрыть в саду столы в беседке. Будем ужинать, — альфа ждал ответа, и тот был на удивление спокойным:       — Покажешь мне свой дом?       — С удовольствием, малыш. Я рад, что ты не обиделся и не испугался. — I PURPLE YOU.       Альфа старался гнать совесть, и подальше, когда Тэ с распахнутыми как озёра глазами говорил, что доверяет ему, а не стоило бы так бросаться в омут с головой, потому что Гук после нескольких свиданий, чтобы не сойти с ума от спермотоксикоза, позволял себе возвращаться в свой привычный и более простой мир. Там за несколько сотен баксов лучшие шлюхи сделают тебе всё. Не надо даже просить. Или не особо принципиальные омеги, которые скорее сами тебя трахнут, чем ты их. Он спускал пар, ехал домой и, уже лёжа в кровати, посылал Тэхёну полные нежности послания.       Охраны не было видно (Гук специально велел всем не высовываться). Сам открыл пультом большие кованые ворота. Большой цветущий сад поздней весны встретил их ароматным дыханием. Омега, не отрываясь, смотрел в окно. Красиво и фешенебельно. Плечи Тэ опустились сами по себе...       — Восхитительно, — голос Тэхёна шелестел глубоким омутом.       Чонгука затягивало страшно. Он молчал, боясь спугнуть. Завтра омега не учится, но работает во второй половине дня. Ночь, альфа надеялся, будет их. Он вёл парня по дорожке вглубь парка. Белая беседка была поставлена прямо на траву и находилась в окружении кустов сирени, в центре беседки стоял такой же белый стол, покрытый золотистой скатертью, и два стула с обеих сторон с высокими спинками в стиле а-ля трон. Свечи и цветы украшали всё вокруг.       — Мне очень нравится, — прямо в шею Чонгуку. — Спасибо.       Омега жался сам, слегка настойчиво обнимая, и неосознанно тёрся об альфу.       — Малыш, ты сегодня нереально красив и горяч, — шептал тот и гладил по спине. — Я рад, что угодил.       Тихая классическая музыка легким шлейфом летала по саду. Они разговаривали, кормили друг друга, отхлёбывали маленькими глотками белое вино. Омега так пах и играл глазами, что мистера Чона трясло.       Тэ решил отпустить тормоза в этот вечер:       — Знаешь, Чимин спит крепко, а я забыл ключи от дома… Пустишь переночевать?       — Ты будешь первый, кто в моём доме останется спать в моей постели. Спровоцировал меня, мой красивый, сегодня я тебя просто так не отпущу, — подытожил Гук.       — Не пей много, хочу чтобы ты помнил всё, что мы будем делать.       — Конечно, Тэ.       Всё. Тормоза сорвало! Нести омегу на второй этаж, подгоняемым гормонами, более чем приятно. Они не срывали одежду, нет. Казалось, что она сама летит на пол вслед за обувью. Тэхён напирал не меньше, чем Гук, забирая себе инициативу и приводя альфу в восторг, заставляя наблюдать, как тот голодно лижет его торс и гладит бедра, сидя на коленях напротив.       Оба голые, горячие до невозможности. Кажется, что на ладонях останутся ожоги, температуру тел градусник не выдержит! Тяжёлое дыхание, запах льда пытался поглотить запах пина-колады, но безрезультатно! Тэхён позволил раскрыться в этой кровати самому себе, делать, что хочет и как хочет.       Чонгук отдал ему карт-бланш, блаженствуя в этой лавине страсти, нежности, неприкрытого эротизма и классической красоты, такой редкой в чистом совершенстве, как в этом омеге, что сейчас сводил с ума Гука своим неистовством, ласками и стонами. Альфа рычал, сжимая зубы и капая слюной, откинувшись назад на руки и сидя с расставленными ногами. Язык и губы омеги Чонгук чувствовал то на шее, то на сосках, то омега начинал со вкусом облизывать его член.       — Иди сюда, — зарычал альфа, уже не сдерживаясь, его зверь бесился внутри с почти разорванным от переизбытка эмоций сердцем.       Омега сразу заскулил, обмякнув. Чонгук, весь измазанный слюной, смазкой, слезами парня, подтянул Тэхёна к себе, впиваясь тому в распахнутый красный рот       — Раком хочу, — сквозь поцелуй выдохнул омега.       Альфа старался не раздавить руками хрупкое тело омеги, пока разворачивал того к себе задом, осматривая идеальную задницу. Розовая дырочка текла, и Гук не мог отвести от неё глаз, буквально загипнотизированный.       У Тэ тряслись ноги, он вилял попкой на инстинкте, даже не сознавая, что это движение его тела как красная тряпка для быка!       — Сделай мне немного больно, прошу тебя, войди сразу. Не нужно растягивать, — из последних сил выдохнул Тэхён.       Гука два раза просить не надо. Вошёл с оттяжкой. Жарко, туго, вкусно до одури, дышал в шею, нюхая пина-коладу. Блять! Как же хорошо! Кончили оба с криками, с наслаждением.       Солнце пробивалось сквозь тяжёлые шторы, и Тэхён еле-еле разлепил глаза, пытался подвигать ногами, чтобы сползти с кровати из-под тяжёлого тела. Большая татуированная ладонь лежала на его животе и ощутимо давила на мочевой пузырь. Альфа недовольно сморщил лицо, дёрнул щекой и попытался крепче прижать омегу, но тот всё-таки выбрался и, страдая от приятной боли во всём теле, пошлёпал в ванную.       Нашлось всё, и новая зубная щётка, и полотенце, и второй халат. Тэ был так вымотан, что чуть опять не уснул, сидя на унитазе. Тёплый душ с травяным гелем (чисто для альф) мягко снимал боль. Горячие руки сзади обняли осторожно, горячие губы поцеловали в плечи, щёки.       Утренний мокрый Тэхён, как новый вид искусства. Замученный, затраханный, со счастливыми глазами:       — Покормишь? — голос низкий, горло болит от бесконечных минетов.       Альфа в согласии мотнул головой, мягко поглаживая везде и прижимаясь большим членом уже в живот омеги. Секса в душе у Тэ ещё ни с кем не было и ему понравилось. А может быть понравилось, потому что это было с Чонгуком - с ним нравилось всё. И утренний неспешный завтрак, и секс, и взгляды, и разговоры, его запах тела, нравилось отдаваться и принимать. У Тэхёна внутри был мир и покой. А вот у Чона ураган, землетрясение в 10 баллов, стихийное бедствие! Его зверь рычал, заставляя проявляться чувству собственника.       Телефон заиграл, разрезав мирную дремоту кухни и их неспешного завтрака, приготовленного вместе. Это был Намджун, в последнее время очень злой, резкий, что было непохоже на него, именно он обычно умел держать себя в руках.       — Ты дома?       — Да, — рука на внутренней стороне бедра Тэхёна гладила нежную кожу, подбиралась к яичкам и небольшому аккуратному члену. Чонгук усмехался, видя раскрасневшиеся щёки и затрепетавшие глаза омеги.       — Склады подожгли, двое наших ранены, едем все туда. Кто-то пытался вскрыть доступы к хранилищам с камнями, и ночью одну нашу партию задержали на таможне, а одну мы вообще потеряли, наши люди не выходят с ночи на связь.       — Одеваюсь и выезжаю, — коротко и ясно.       — Дела? — без истерик и капризов, вот так просто.       — Прости. Мне надо ехать. Ты не обидишься если я вызову такси?       Омега отрицательно потряс головой.       Уже одетыми целовались на крыльце в ожидании автомобиля.       — Я позвоню, надо разрулить дела.       Такси уносило парня, а Гук стоял и думал, что такие сердечные привязанности ему совсем не нужны, потрахались и ладно (ахуенно как ни с кем и никогда). Надо искать противоядие…