Normal Isn't A Virtue

2005 Эндрю было двенадцать, когда он узнал, что проклят. Конечно, он и раньше подозревал, что так оно и было. Нельзя быть нежеланным ребенком в приемной семье, мотаться между домами, где на него не обращали внимания, и домами, где ему уделяли слишком много внимания, не задаваясь вопросом, почему. Он предположил, что родился под какой-то несчастливой звездой. Весной, после своего двенадцатого дня рождения, он подумал, что все может измениться к лучшему. Его перевезли в новый дом, в дом Касс и Ричарда Спир, которые хотели быть для него настоящими родителями. Они хорошо кормили его, покупали одежду и обувь без жалоб и проявляли интерес к его жизни. Все было идеально, пока их сын Дрейк, студент колледжа, не приехал домой на летние каникулы. Сколько Эндрю себя помнил, он умел оценивать людей с первого взгляда. Он всегда мог сказать, кто к нему равнодушен, а кто желает зла. Намерения Дрейка покрыли его, как толстый слой масла, заставляя желчь подступать к горлу Эндрю. Взгляд был жадным, а то, как он сжимал плечо Эндрю, было собственническим. Каждый раз, когда он сталкивался с подобными намерениями ранее, Эндрю делал все возможное, чтобы сменить приемную семью, но на этот раз он не хотел отказываться от Касс. Конечно, он мог бы пережить одно лето нежелательного внимания Дрейка, не так ли? Он мучительно размышлял о том, что ему следует делать, пока Дрейк кружил все ближе. Он знал, что у него мало времени, но также знал, что нет никакой гарантии, что следующее место будет лучше. Прошлый опыт подсказывал, что вполне могло быть и хуже. Выбор был вырван у него из рук дождливым днем в начале июня. Он провел день вне дома и вдали от Дрейка; он был в своем любимом месте в публичной библиотеке, свернувшись калачиком с книгой. Когда он вернулся домой, чтобы помыть посуду к ужину, то обнаружил своего социального работника Дженни вместе с двумя незнакомыми женщинами. Женщины не были похожи друг на друга — одна невысокая, коренастая и бледная, другая высокая, долговязая и смуглая, — но было что-то в блеске их глаз или изгибе губ, что указывало на принадлежность друг другу. Эндрю осмотрел их в своей обычной откровенной манере и не нашел ничего, что могло бы обеспокоить. На самом деле, как раз наоборот. Ему нравился их вид. — Эндрю, — сказала Дженни, ее тон и манеры были измученными. Она представляла собой солидную, перегруженную работой женщину, у которой были благие намерения, но не хватало ресурсов. Эндрю знал, что она старалась изо всех сил, но ее стараний никогда не было достаточно, чтобы уберечь его. — Эти женщины — Бетси Добсон и Эбигейл Уинфилд. Они твои тети. Эндрю ожидал чего угодно, но явно не этого. Он прожил всю свою жизнь до этого момента, зная, что у него нет семьи. — Я знаю, это очень удивительно, — примирительно сказала Бетси, женщина пониже ростом, когда Эндрю никак не отреагировал на эту новость. — Мы сами только недавно узнали. Не мог бы ты посидеть с нами, чтобы мы рассказали об этом? Эндрю послушно сел и машинально взял печенье и какао, предложенные Бетси, из посуды и термоса, которые та принесла с собой. Еда и напиток согрели и расслабили, и он почувствовал, как его шок отступает, когда Бетси заговорила спокойным, размеренным тоном. Женщина объяснила, что они с Эбигейл были двоюродными сестрами; их матери были родными сестрами. У их матерей также был брат, у которого был сын по имени Алистер, который недавно неожиданно скончался. Разбирая его вещи, Бетси и Эбби нашли доказательство того, что Алистер был отцом. Они следили за уликами, пока не нашли Эндрю. CPS провела тест ДНК без его ведома (Касс обеспокоенно объяснила, что не хотела обнадеживать его на случай, если женщины не были его настоящими тетями), который развеял их сомнения. На самом деле его звали Эндрю Миньярд, и Бетси с Эбигейл хотели, чтобы он переехал жить к ним. Эндрю был полностью ошеломлен всей этой информацией и не знал, что сказать. — Это твое решение, — мягко сказала Эбигейл. — Но тебе нужны еще две части информации, прежде чем ты решишь, — добавила Бетси. — Во-первых, ты не единственный сын Алистера. У нас есть доказательства того, что ты на самом деле близнец, и мы также искали твоего брата. Глаза Эндрю расширились при этих словах. Он всегда хотел брата, кого-то, кто автоматически был бы на его стороне. Он был в нескольких домах, где также жили братья и сестры, и завидовал нерушимой связи, которую они, казалось, разделяли. — Во-вторых, — начала Бетси, наклоняясь вперед и протягивая к нему руку. Она остановилась, прежде чем прикоснуться к нему. — Можно мне прикоснуться к тебе? — спросила она. Его глаза подозрительно сузились. — Только твоя рука. Ты можешь сказать «нет». Эндрю не любил, когда к нему прикасались, но новизна вопроса заставила его кивнуть в знак согласия. Бетси взяла его за руку и крепко сжала. — Если ты переедешь и будешь жить с нами, — сказала она, сверля его теплыми карими глазами. — Мы обеспечим тебе безопасность. Мы не причиним тебе вреда и обещаем никогда не прикасаться к тебе без разрешения, — ее слова были тяжелыми, как будто ее обещание имело реальный вес. Эндрю почувствовал, как они осели рядом с его сердцем. Он кивнул один раз. — Я хочу пойти с вами, — сказал он, уверенность наполнила его вены. После этого события развивались быстро; вопрос о передаче его опекунства уже был решен и ждал только его одобрения. Бетси и Эбигейл помогли собрать вещи, Касс обняла его со слезами на глазах, а Дрейк наблюдал за происходящим с бурным выражением лица, как малыш, у которого украли любимую игрушку. Не успел Эндрю опомниться, как оказался на заднем сиденье квадратного фургона Бетси и Эбигейл и помахал Касс на прощание. Они объяснили, что поездка обратно в маленький городок, где жили Бетси и Эбигейл, займет несколько часов. Эндрю почти сразу почувствовал, что засыпает, эмоциональные потери этого дня настигли его. Он почти спал, когда Бетси заговорила. — Мы пришли как раз вовремя, — пробормотала она Эбигейл. Эндрю не был уверен, думала ли она, что он спит. — Мы должны избавиться от этого злого мальчика. — Мы не убьем его, — спокойно сказала Эбигейл. — Мир стал бы лучше, — утверждала Бетси. — Мы могли бы просто… ускорить его кончину. — Ты же знаешь, что лучше не вмешиваться в естественный порядок вещей. Рано или поздно он умрет. — Недостаточно рано, — сказала Бетси, но уступила в своих доводах. Эндрю было интересно, о ком они говорят, но даже любопытство не могло заставить остаться в сознании, пока машина поглощала мили.

***

Эбигейл и Бетси жили в старом доме под названием Реддин-Коттедж на уединенном участке земли. Это было недалеко от Пальметто, крошечного городка на побережье Южной Каролины. Их собственность находилась на утесе с видом на океан и была окружена диким лесом. Дорога, которая вела к нему, была извилистой и посыпанной гравием. Эндрю прижался лицом к окну, его глаза были огромными. Он всегда жил в городе, в тесных квартирах или ветхих домах в отдаленных районах. Он не привык к дикой местности. Эбигейл и Бетси (которые попросили его называть их тетей Эбби и тетей Би) позволили ему хозяйничать в доме, не мешая исследовать. Он заглянул в оранжерею, чтобы посмотреть на все необычные растения, и побродил вдоль деревьев, разглядывая мох, грибы и другую странную живность. Он держался на расстоянии от пчелиных ульев на пастбище и пытался уговорить кошек, которых он видел бродящими по территории, стать его друзьями. Но даже при том, что на улице было на что посмотреть и что исследовать, это не имело ничего общего с необычностью нового дома. Его тети не были слишком строги в таких вещах, как время отхода ко сну или убирание обуви. Они сказали ему, что он волен идти, куда захочет, и дали полное разрешение трогать вещи и осматриваться. Гостиная была уютной, битком набитой всевозможными интересными вещами, которые, по словам тети Эбби, были собраны их предками. Кухня была еще интереснее, полная специй и трав, о существовании которых он никогда не слышал и не подозревал. После двух дней поисков тетя Би усадила его и сказала, что им нужно поговорить; есть вещи, которые ему нужно знать. Эндрю замер, гадая, не в этот ли момент упала туфля. Он подозревал, что все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Тетя Би успокаивающе улыбнулась и объяснила, что первая, самая важная вещь, которую он должен был знать, это то, что тетя Би и тетя Эбби были ведьмами. Все дети, рожденные в роду Миньярд, были прирожденными ведьмами, включая Эндрю. Эндрю усмехнулся. — Магии не существует, — сказал он. — Не существует ли? — спросила тетя Би, не обращая внимания на его насмешки. Эндрю скрестил руки на груди. — Докажи это. Тетя Би подняла бровь, а затем щелкнула пальцами. Каждая свеча в комнате вспыхнула, заливая комнату мягким мерцающим сиянием. — Это… это был трюк или что-то в этом роде, — сказал Эндрю, сбитый с толку. — Конечно, так оно и было, — согласилась тетя Би. — Волшебный трюк. — Ты можешь разбогатеть? — спросил Эндрю. Он не понимал, почему у его тетушек такая ужасная машина, если они могут творить магию. — Нет, — сказала тетя Эбби. — Это большая магия. Большая магия обходится дорого, потому что тогда нужно навязать свою волю вселенной. Обычно это приводит к катастрофическим последствиям. — Мы занимаемся маленькой магией, — добавила тетя Би. — Полезная, практическая магия, которая облегчает нашу повседневную жизнь. — Но это секрет, — предупредила тетя Эбби. — Ведьмы Миньярд живут в Реддин-коттедже уже более двухсот лет. Жители Пальметто подозревают, кто мы такие, но оставляют нас в покое, хотя нас по-прежнему обвиняют во всем, что идет не так. Когда ты пойдешь в школу, другие дети будут тебя бояться. — Ты можешь научить меня магии? — спросил Эндрю, не обращая внимания на слова тети Эбби, все еще глядя на свечи. — Конечно, — сказала Би, и с того момента его уроки начались. Поначалу они очень расстраивали. Он, казалось, не делал никаких успехов, и его заставляли делать скучные и бесполезные вещи, например, учить все названия растений в теплице и как их правильно выращивать. Он проводил вечера, листая большой семейный гримуар, пожелтевшие страницы которого хрустели под пальцами, пока он пытался впитать в себя все знания. Его тети заставляли его делать бессмысленные вещи, такие как бросать рассыпанную соль через левое плечо, выращивать розмарин у садовой калитки и сажать лаванду на счастье. Осенью он начал посещать городскую школу. Тети были правы, предупреждая его: никто из других детей, казалось, не был счастлив иметь рядом «одного из этих Миньярдов». К его удивлению, ему не пришлось прибегать к драке, как обычно приходилось делать в новых школах в прошлом. Здесь он мог просто указать пальцем и сказать что-то неопределенно угрожающее, и мучители в панике убегали, опасаясь, что он каким-то образом проклянет их. Единственным ребенком, который не обходил его стороной, был Кевин. У Кевина также не было друзей из-за его властного характера. На второй день в школе Эндрю прогнал нескольких детей, которые придирались к нему (в основном потому, что ему нравилось видеть их испуганную реакцию, когда он показывал на них пальцем и говорил: «Угити-бугити»), и Кевин случайно стал его тенью. Кевин не боялся Эндрю, поскольку (он педантично сообщил ему) магия не была реальной, а все эти слухи о семье Эндрю были явно нелепыми. Эндрю вернулся домой, горя желанием сменить свои мирские уроки на более интересные магические. — Что это за семейное проклятие? — спросил он однажды в конце сентября. Одна из самых болтливых девчонок насмехалась над ним на перемене, утверждая, что он всегда будет один из-за проклятия Миньярдов. Тетя Би и тетя Эбби обменялись взглядами, что они делали всякий раз, когда не были уверены, что хотят, чтобы Эндрю что-то знал. Иногда они говорили ему, что объяснят, когда он станет старше, но чаще всего они отвечали на его вопрос. Он еще не уличил их во лжи. — До того, как здесь жили Миньярды, этот коттедж принадлежал семье ведьм по имени Реддин, — сказала тетя Би, садясь рядом с ним. — Последней из Реддинов была красивая девушка по имени Амелия, у которой, по слухам, были волосы цвета пряденого золота. В городе жила еще одна семья ведьм, Прусты. Они были важными людьми, вовлеченными в политику и иным образом указывающими людям, что делать. Сын мэра Пруста влюбился в Амелию и потребовал ее руки, но она не полюбила его в ответ. Вместо этого она полюбила кузнеца, человека по имени Авраам Миньярд, в крови которого не было ни капли магии. Когда Амелия вышла замуж за Авраама, сын мэра закатил истерику. Ему никогда не отказывали ни в чем, чего он хотел, и в своей досаде он сотворил большую магию, проклиная Амелию потерять мужчину, которого она любила. Считалось, что заклинание Пруста дало обратный эффект, так как особняк, в котором жила его семья, сгорел дотла, а все находившиеся внутри были убиты. — Но это не имело неприятных последствий? — спросил Эндрю, увлеченный рассказом. — Нет. Амелия и Авраам жили счастливо в течение пяти лет, пока однажды ночью Амелия не услышала жужжание жука предвестника смерти и не поняла, что проклятие сработало. Просто это было отложено достаточно надолго, чтобы она познала истинное счастье. В течение двадцати четырех часов Авраам был мертв, и Амелия осталась одна растить своих троих маленьких сыновей. Все ее сыновья унаследовали ее силы, но чего они не знали, так это того, что они унаследовали и ее проклятие. Вот уже двести лет каждый человек, которого любит Миньярд, вскоре после этого умирает, — она взглянула на каминную полку, где стояла фотография в рамке, на которой тетя Би, помоложе, обнимала хорошенькую веснушчатую женщину. — Ты тоже? — спросил Эндрю, проследив за ее взглядом. Тетя Би печально кивнула. — Раньше я насмехалась над рассказами моей матери, убежденная, что она попалась на удочку глупых суеверий. Но через три года после того, как я влюбилась, я услышала жужжание жука, и Джейн умерла на следующий день. Эта история заставила Эндрю похолодеть и вызвала его интерес. Он провел несколько дней, думая о бедном, обреченном Аврааме, прежде чем понял кое-что тревожное. — Как скоро я умру? — спросил он тетю Эбби. Он сидел за большим, крепким дубовым столом, который занимал большую часть кухни; по словам тети Би, он стоял там столько же, сколько и весь дом. Он болтал ногами, чистя картошку на ужин. — Еще не скоро, — рассеянно произнесла тетя Эбби, помешивая в кастрюле. — Нет, я имею в виду, как скоро ты или тетя Би убьете меня? — спросил Эндрю. Эбигейл ахнула, быстро обернувшись. — Эндрю, Би и я никогда не причиним тебе вреда, — резко сказала она. — Кто вбил тебе в голову эту идею? — Я знаю, что ты этого не сделаешь, — утешительно сказал Эндрю. — Но проклятие доберется и до меня, не так ли? Вы обе говорите, что любите меня, — его сильно потрясло, когда тетя Би впервые поцеловала его в лоб и сказала, что любит. Никто никогда не говорил ему этого раньше. Он прятал это воспоминание близко к сердцу, пока не понял, что это не то, что следовало делать. Тети были свободны в своей любви, что казалось немного безрассудным, учитывая семейное проклятие. Тетя Эбби с облегчением прижала руку к груди и бросила быстрый взгляд на потолок. — Ты напугал меня, глупый мальчишка, — мягко упрекнула она. — Ты неправильно понял. Проклятие не может убить тебя: ты Миньярд, у тебя иммунитет. Кроме того, это работает только с романтической любовью. — Фу, — сказал Эндрю со всей убежденностью двенадцатилетнего ребенка, который нашел поцелуи отвратительными. — Почему? — Потому что Пруст был самодовольным хулиганом, который хотел заставить кого-то влюбиться в него. Ты действительно думаешь, что он понимал важность платонической любви? Эндрю поднял на нее глаза. — Ты потеряла кого-нибудь из-за проклятия, тетя Эбби? Эбигейл вздохнула, ее глаза стали печальными. — И да, и нет. Есть человек… Я могла бы полюбить его, если бы позволила себе. Но я никогда себе этого не позволяла. Так что он все еще жив, но он не мой.

***

К началу октября Эндрю чувствовал себя так, словно всегда жил со своими тетями. Очевидно, он все еще помнил свое время до них, но это казалось далеким, как сон. Иногда по ночам он просыпался в холодном поту, и ему приходилось вставать, чтобы проверить замок на своей двери, но в целом он почти забывал о своих прежних страданиях. За неделю до Охотничьей луны тетя Би объяснила, что они с Эбби всегда уезжали из города на собрание ведьм в это время года. Она беспокоилась о том, где он будет жить, пока их не будет, и спрашивала его мнение. Он предложил остаться с Кевином; он несколько раз встречался с отцом Кевина и знал, что, хотя этот человек был грубым и колючим, в конечном счете у него было доброе сердце и он не желал Эндрю зла. Би и Эбби обменялись еще одним своим взглядом, но в конце концов согласились. Эндрю не понимал, в чем проблема, пока тетя Эбби не высадила его у мистера Ваймака, и они обменялись напряженным взглядом. Мистер Ваймак с тоской вздохнул после того, как тетя Эбби ушла, и тогда Эндрю понял, что он был тем человеком, которого она избегала из-за проклятия. Это задело Эндрю не в ту сторону. Всю свою жизнь ему никогда не разрешали ничего оставлять себе, иметь что-то свое. И теперь, когда он, наконец, освободился от этого, какое-то дурацкое проклятие однажды заберет у него кого-то. Он не был заинтересован в том, чтобы влюбляться, но еще меньше он был заинтересован в том, чтобы кого-то потерять. Он поклялся найти лазейку, чтобы защитить себя от проклятия. Его клятва была временно забыта, когда вернулись тети, потому что они вернулись не одни. Они привели с собой близнеца Эндрю. Его звали Аарон, и он был худее Эндрю, с глубокими кругами под глазами и настороженной манерой держаться, которую Эндрю знал по себе. Тетя Би объяснила, что они услышали новости о нем, когда были в отъезде, и немедленно отправились на встречу с ним. Его мать недавно умерла, и Аарон решил переехать жить к Эндрю и их тетям вместо того, чтобы переехать к другой своей семье, дяде, которого он никогда не видел. Поначалу отношения между ними были натянутыми, Аарон злился из-за того, какой путь выбрала для него жизнь. Но тетя Эбби и тетя Би были бесконечно терпеливы и научили Эндрю тоже быть терпеливым. Он знал, что должен подождать, пока Аарон будет готов. Тем временем он с головой ушел в изучение того, как он мог бы защитить себя от семейного проклятия. Это заняло у него месяцы, но в конце концов он придумал план, после их с Аароном тринадцатого дня рождения. Однажды ночью в конце декабря он выскользнул из постели и отправился в оранжерею. — Что ты делаешь? — прошипел обвиняющий голос как раз в тот момент, когда он толкнул дверь. Он подпрыгнул от испуга, а затем повернулся к Аарону. — Не подкрадывайся ко мне, — резко ответил он, раздраженный тем, что его напугали. — Ты не должен вставать с постели, — раздраженно произнес Аарон. — Ты получишь взбучку. — Нет, это не так, — возразил ему Эндрю. — Они бы никогда меня не ударили, — он повернулся и пошел в оранжерею, не дожидаясь, последует ли Аарон за ним, но все еще прислушиваясь к его шагам. — Что ты делаешь? — повторил Аарон, дуя на руки, чтобы согреть их, хотя в теплице было тепло и влажно. — Заклинание, — сказал Эндрю. — Настоящее любовное заклинание под названием amas veritas. — Зачем тебе настоящая любовь? Она просто умрет, — сказал Аарон, уже хорошо разбиравшийся в семейном проклятии. — Я искал способы убедиться, что проклятие не повлияет на меня, — сказал ему Эндрю. — Нет никакого способа убедиться, что ты никогда не влюбишься, и ты не можешь использовать магию фальшивой любви. Но ты можешь позвать свою настоящую любовь к себе. Смотри. Он достал ступку и пестик, которые тетя Би использовала для измельчения трав, и отложил пестик в сторону. Срывая лепестки с куста белой розы, он начал заклинание. — У моей настоящей любви будет двадцать два имени, она будет говорить на шести языках и иметь глаза, которые иногда бывают голубыми, а иногда карими, — сказал он, кладя лепесток в ступку для каждой черты, которую перечислил. — Он сможет пробежать милю менее чем за десять минут и сможет сосчитать в уме тридцать три раза по двадцать семь и будет ненамного выше меня. Он отломил кусочек стебля розы длиной в пару дюймов и добавил его в миску. При этом он взглянул на Аарона из-под ресниц, чтобы оценить его реакцию на использованное им местоимение — он знал, что его привлекают мальчики, но еще никому не говорил, — однако Аарон никак не отреагировал, просто наблюдая, как лепестки падают в керамическую чашу. — Он будет носить щит в качестве защиты, у него будет железное сердце, и он всегда будет прикрывать мою спину. Эндрю долго и упорно думал о том, какие черты он включит в заклинание. Они должны были быть невероятными (особенно в сочетании), но не невозможными. Он также добавил то, чего на самом деле хотел в своем партнере. — Он не будет бояться меня и смотреть только с вожделением. Он будет знать, что нашел меня, потому что почувствует себя в безопасности. Эндрю остановился, поставив ступку на скамейку в теплице. — Я призываю его к себе, где ему самое место. Он посыпал лепестки смесью порошков, которые приготовил ранее, а затем использовал заклинание, которому тетя Эбби научила его две недели назад, чтобы поджечь их. Он взял пепел и рассыпал его по земле под ползучим плющом и почувствовал, как что-то вроде железной ленты защелкнулось вокруг его груди, когда заклинание встало на место, и он понял, что добился успеха. Магия состояла в основном из намерения и воли, и теперь его заклинание было вплетено в ткань вселенной. — Этого человека не существует, — пожаловался Аарон. — В том-то и дело, — объяснил Эндрю. — Он — несбыточная мечта. Так что никто никогда не будет вызван заклинанием, и я никогда не влюблюсь, и меня никогда не покинут. Аарон выглядел задумчивым. — Ты мог бы сотворить то же самое заклинание? — предложил Эндрю. Аарон сделал шаг назад, качая головой. — Не-а, — сказал он, стараясь говорить легким тоном. — Моя мама всегда ходила на свидания. Она сказала, что быть взрослым — это одиноко. Я не хочу ничего высекать на камне. Эндрю кивнул, прежде чем его осенила идея. Он огляделся, и его взгляд упал на старый, ржавый набор секаторов. Он поднял их и полоснул по ладони. — Эндрю! — ахнул Аарон. — Ты подхватишь столбняк. Эндрю протянул ему ножницы. — Продолжай, — сказал он. Аарон поморщился, но скопировал действие Эндрю, разрезав себе ладонь. Эндрю довольно много узнал от тети Би о том, как давать нерушимые обещания. Он знал, что рукопожатие и зрительный контакт очень важны. Кровь была важнее всего, она предназначалась для обещаний, которые значили больше всего. — Моя кровь, — сказал Эндрю, протягивая кровоточащую руку. — Твоя кровь, — продолжил он, когда Аарон сделал то же самое. — Наша кровь, — закончил он, сжимая руки вместе, их кровь смешалась. Он мог чувствовать магию, кружащуюся вокруг них, как маленькие электрические разряды по всей его коже, готовые воплотить его обещание в реальность. — Мы никогда не будем одни, — поклялся он, — потому что мы всегда будем друг у друга.