Лаборатория Гойки - Проект: СоздательСнов

"Давай, Пенс-Пенс!" "Довольно шикарный день, Пенс-Пенс!" Спичка держала Карандаш за руку, пока они шли по темнеющим ночным коридорам, болтая, как обычно. Какой бы жестокой и жуткой ни была лаборатория, юные леди справлялись со всем довольно хорошо, благодаря тому факту, что учёные в последнее время вообще не использовали их для серьезных экспериментов, практически оставляя их почти в неведении относительно отвратительного направления, в котором шёл весь этот эксперимент.. Однако они осознавали свою природу как субъектов, и у них были воспоминания об ужасных временах из прошлых итераций Проектов СодательСнов. Но теперь, когда безумие почти не коснулось их лично, Спичка и Карандаш снова почувствовали себя игривыми, придирчивыми, практически беззаботными здесь, в Проекте СодательСнов Часть4. "Скажи... как проходят эксперименты с тобой Спичка?" Карандаш посмотрела на Спичку... "О, э-э... просто много таких головоломок недавно.. чертовски глупо!" Спичка фыркнула, слегка потянув себя за воротник, чтобы поправить его.. "О, чувак, это чертовски паршиво Матч! Хорошо.. Я только что сделала несколько физических упражнений... Помнишь те поднимающиеся и опускающиеся платформы, когда мы проводили групповые эксперименты?" "О да, этот...это было, честно говоря, весело! Особенно в тот раз, когда мы увидели, как Губка застрял в пустом пространстве, а Флауэр без единой царапины рассыпалась на этих странных высоких каблуках!" Спичка хихикнула, Карандаш присоединилась... затем оба вздохнули...Спичка оперлась на плечо Карандаша, когда они продолжили свое предприятие... заставив Карандаша оглянуться и улыбнуться.. "Ааа... чувак... в последнее время лаборатория превратилась в сущий ад...Но пока у меня есть ты... я в полном порядке!" Карандаш немного покраснела от любовного заявления Спички... Два деревянных предмета были вместе почти всю свою жизнь... После их жизни в танке в качестве тублингов они были первыми настоящими живыми существами, которых они когда-либо видели. Когда они были освобождены и приспособились к жизни, они вдвоем рассказали друг другу об основных социальных и жизненных навыках. И всякий раз, когда с экспериментами становилось всё темнее...эти двое всегда по-настоящему успокаивались, когда были друг с другом. Карандаш и Спичка были одними из самых верных спутников среди испытуемых, если не... самыми. "Скажи...становится немного поздно, нам пора расходиться по своим комнатам..." Карандаш поняла, оглядываясь на закрытые огни и время. Спичка тоже подняла глаза, затем тихо застонала, сжимая руку Карандаша обеими руками. "Но Пенс-Пенс...ты же знаешь, как все складывается в последнее время... мы должны снова спать вместе!" Карандаш посмотрела на Спичку и вздохнула, нежно лаская ее руки свободной рукой... "Я знаю Матч... но Четыре убьёт нас, если застанет вместе! Это касается всех недавно...чертовски хреново... но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть." Спичка немного надулась, эти глупые учёные... "Тьфу...это действительно отстой! Но.... хм...этот ботаник сильно злится на других, это на грани срыва..! И не говоря уже о том, что во всей этой лаборатории полный отстой." Спичка, нахмурившись, опустила глаза, но Карандаш ободряюще похлопала её по плечу..Она привыкла к своему упрямству, кроме того, она знала, как будет чувствовать себя в этом месте. "Эй, Матч... альянс что-то придумывает! Мы можем напакостить Фоуру достаточно, чтобы заставить его отказаться от всех строгих правил и ОСОБЕННО от мерзких экспериментов!" Матч приподнял бровь..Что она имела в виду под этим, так это то, что не только эксперименты для каждого испытуемого, но и её собственные эксперименты и эксперименты Карандаша могут быть скорректированы в соответствии с их вкусами. "А? действительно? Нравиться..Честно говоря, я ничего не знаю о нем, Пенс-Пенс...это могло бы..Я не знаю..сделать его еще более э-э-э... сумасшедшим? В конце концов, у него только что был неприятный разрыв!" Карандаш слегка нахмурила глаза.. "О да... но эй..мы должны что-то с ним сделать! Мы должны помочь нашим собратьям-испытуемым! Кроме того..что бы ни случилось, наш союз будет держаться вместе! И э-э... если с этим что-то случится, тогда мы с тобой всегда будем держаться вместе!" Спичка улыбнулась, закрыв глаза и вздохнув, наконец-то выпустив карандаш.. "Всегда доверяй Карандашу, она рядом со мной, она моя лучшая девушка". "Хорошо, хорошо.... Я думаю, это тоже работает..В конце концов, мы с тобой всегда что-то решаем вместе!" Спичка немного оживилась, скрестив руки на груди. Карандаш улыбнулась, уперёв руки в бока. "Да! А теперь... давайте немного отдохнём за день... спокойной ночи, матч!" "Спокойной ночи, Пенс-Пенс..." Карандаш и Спичка нежно обняли друг друга, Спичка слегка уткнулась лицом в плечо Карандаша, а Карандаш, с другой стороны, получил уникальную мысль об этом их ритуале, когда они расставались на ночь...поцелуй...?...-нет...все в порядке.. Затем они, наконец, отпустили друг друга... разойдясь в разные стороны. Матч прошла на другую сторону палаты испытуемых, войдя в её палату. Она немного постояла в центре комнаты, чтобы размяться, обернулась и посмотрела на открытую дверь...потом заметила, Четыре...? Ха...ну, он просто лично проверял, все ли ложатся спать, хмурясь, конечно. Спичка покосилась на него, когда он стоял возле её двери, повернувшись к ней спиной... Она знала, насколько опасен сумасшедший учёный, но эй...она была страстной, она была бесстрашной, когда ей нужно было высказать какому-нибудь придурку часть своего мнения! И здесь... даже если этот Четыре из всех чёртовых людей, ей действительно нужно было прочитать этому чуваку лекцию о состоянии лаборатории. "Привет, доктор Четыре!" Матч окликнула, Четыре немного вздрогнул, но остался спокоен, оглядываясь на объект. "Э-э, да?" "Знаешь..." Спичка прислонилась к стене в своей комнате. "В последнее время в лаборатории был такой беспорядок, много крови, мерзкого дерьма, особенно какого-то научно-фантастического дерьма, тебе так не кажется?" "Э-э... да." Четыре моргнул. "Нуууу, я тут подумала..." Матч подняла бровь на Четыре.. "Не нравится, переходи пока на личности, тебе должно понравиться, серьёзно, прекрати это дерьмо, это чертовски смешно! Я знаю, я знаю... про СоздателяСнов, но эй..ты делаешь много мерзких вещей!" Четыре прищурил глаза, глядя на Матч...эта глупая тема... он мог просто ударить её и заставить её голову лопнуть прямо там... но он не был невероятно зол, просто... раздражён... и спокоен. "Матч, я занимаюсь этим проектом не только для создания СС, но и для общих научных исследований. Я учёный, вернувшийся в свой родной мир." "Пш!" - надулась Спичка. "Все эти научные штучки... Ты ведёшь себя как полный ботаник, и не только это, ты психопатичный ботаник! Разве тебе не нравится немного подумать о ЖИЗНИ??" Четыре прищурился на неё.... Она здесь с первого дня... но, несмотря ни на что, её бодрое и беззаботное отношение оставалось незапятнанный...это практически защитил её от любого серьезного психического расстройства...может быть...? "....Тогда что мне делать..?" Четыре впился взглядом... спокойно... он хотел посмотреть.... Он читал о Матче... и ее компаньоне Карандаше.. они известны... бунтарскими действиями в это время... "Ох!" Матч немного оживилась... но слегка зевнула. "Я не знаю! Если тебе не нравится, отмени это безумное дерьмо, потому что мне нравится, я знаю, что ты скажешь "нет" отмене Проекте СоздательСнов, почему бы, я не знаю, не проявить творческий подход? У вас есть сила построить достаточное количество центров восстановления, например, я не знаю... научная фантастика, научная фантастика... о да - примерно на тысячу миров! Ты знаешь свой технокинез! Плюс..." Матч немного поморщилась. "Ваши эксперименты действительно... действительно на грани неправильного...но если я собираюсь что-то сказать, по крайней мере, сделать что-то интересное? Разве это не добавило бы больше исследований, кроме той же старой чуши типа "вскрытие, о, парень, заппи, заппи, я схожу с ума от скальпеля"?" Четыре был... немного ошеломлён её отношением, не говоря уже о её образе мышления.... прояви творческий подход, да..? Он закрыл рот и выпрямился, поправляя свой лабораторный халат. "Ну, тогда я буду иметь это в виду, иди спать М4ТЧ-017". Он отвернулся, выходя из комнаты и палаты.... он ухмыльнулся про себя. Идеи... совпадают... хммм.... "Хмм." Спичка лежала на своей кровати, глядя на закрытую дверь своей камеры...Она не могла уснуть, было тихо... и..- О да, разве это не время, когда Четыре и Икс ложатся спать? .... Она проверила свои расчеты, темно... тихо... ничего...она встала... да.. Спичка улыбнулась и оживилась... Улизнуть. Карандаш лежала в своей постели, укрытая одеялом, и пыталась заснуть. Её глаза закрылись, тело свернулось калачиком. Но затем дверь её комнаты громко открылась, и Спичка подкралась к ней, встряхивая её.. “Хей...хэй, Карандаш...! - громко прошептала Спичка, тряся своего товарища. Карандаш лениво открыла глаза.. затем зажмурила их, перевернулась и посмотрела вверх как следует.. прищурившись... "Матч..? что ты делаешь-" "Мы собираемся улизнуть!" Мэтч ухмыльнулся, поднимая ее с кровати.. "Давай же!" "Улизнуть?.." Карандаш оживилась...Еще одно из этих прекрасных событий... и быть рядом с ней? Замечательная... "Да! Мы собираемся попытаться найти больше секретов в этой лаборатории и, конечно же, обычный трюк с сидением на корточках в камере синтезатора торта.." Матч подняла бровь и еще больше ухмыльнулась Карандашу, это заставило её оживиться, вспомнив их привычки во время этих тайных выходов.. "О, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, да! Хорошо, хорошо, поехали.. - "Карандаш выпрямилась, держа Спичку за руку, они вдвоем отправились в путь... Сердце Спички, как обычно, было полно волнения, сердце Карандаша тоже, но....В ней тоже зародился необычный оттенок трепета..Карандаш пожала плечами. Темные палаты. Темные палаты. Темные палаты. "О боже... никогда не думала, что мы доберемся до этой части лаборатории!" Карандаш путешествовала по тихим лабораторным палатам, Спичка была рядом с ней. О... это было такое захватывающее время! Помимо... беспокойства...Карандашу это очень нравилось! ОСОБЕННО Матч... Два деревянных инструмента осмотрели почти каждую часть лаборатории... отделение для испытуемых, комнаты для экспериментов, камеру хранения, пробирки комнаты..это был чудесный опыт - смотреть на эти области так свободно! И не говоря уже о том, что они пробрались в комнату с синтезатором тортов и взяли себе несколько бесплатных полуночных закусок... Но теперь... испытуемые переживали долгий...длинный коридор. Специальный коридор. За ней ведут в палату для персонала.. "Невероятно...мы на самом деле здесь!" Карандаш огляделась, она собиралась обойти... ей нужно было увидеть комнату наблюдения! Они с Матчем могли бы посмотреть серьёзные сверхсекретные кадры всего, что происходит в лаборатории! Или... может быть, комната данных для поиска специальных научных исследований, о которых она могла бы рассказать другим, посмотреть, чего нам не хватало! Однако Матч посмотрел на дверь...она была широко открыт. “Хей...Пенс - Пенс, ты видишь ту комнату?" "Ах..?" Карандаш посмотрела на дверь, из всех дверей..одна была приоткрыта... Из неё лился бледный свет... "Что там происходит... - подожди -" Карандаш быстро заслонила Спичку, пятясь назад.. "Эта комната открыта и активна..Четыре или Икс могли бы работать там..." "Карандаш...! Они оба спят в это время! Рядом..Я их не слышу..." Письменные принадлежности прищурились, она прислушалась к звукам комнаты...нет голоса, никакого прослушивания, только количество технологий...Почему бы и нет?.. Она молча подошла к двери..вглядываясь внутрь...хах...нет учёных... Комната представляла собой небольшой офис с широкой консолью управления, над которой было несколько маленьких экранов, окружавших гораздо больший экран, демонстрирующий отснятый материал...экспериментальная камера. "Вау..." Спичка заглянула внутрь вместе с Карандашом.. "Пенс-Пенс, давай!" Она схватила Пена за руку, вошла в комнату и потянула её внутрь. Карандаш оживилась и посмотрела на свою легковоспламеняющуюся подругу, какие-то безумные мысли пронеслись в ее голове, когда они вошли внутрь... "Эй, М-Матч, у меня плохие предчувствия по поводу этого места.-" "О, да ладно, Карандаш! Мы всегда полны дурных предчувствий по поводу каждой вещи в этой лаборатории... Почему бы не жить на грани? Это так круто!" Матч села на один из вращающихся стульев перед панелью управления, глядя на экраны..Карандаш стояла и нервно оглядывался, Эта комната... Четыре и Икс на самом деле не оставили бы комнату наблюдения в таком состоянии, особенно оставив дверь открытой. Это казалось неправильным... и не говоря уже о том, что Матч проходила слишком легко.. Она страдала так же, как и все испытуемые, от отметки 1 проекта СС до отметки....3! Но она сохраняла стабильность... просто действуя, не слишком задумываясь..И плюс ко всему, Спичка была глубоко связана с Карандашом, она всегда чувствовала себя с ней в безопасности...всегда.несмотря ни на что- "Карандаш! Получи порцию этого! Губка на экране!" "- Ах..?" Карандаш подняла глаза, покачала головой и направилась к системе наблюдения..Матч быстро схватила своё оружие и указала на самый большой экран.. "Я не шучу...Губка там! Я не шучу, СМОТРИ!" "Спичка, что...-" На кадрах был показан интерьер экспериментальной комнаты. Большой металлический стол, заставленный машинами и технологиями под ним и над ним. Пристегнутый к хитроумному устройству...это действительно был крупный парень, Губка. Он оглядывался по сторонам, на его лице читались легкий страх и праздное замешательство..Должно быть, он был заперт за этим столом довольно долго... или, может быть, неожиданно? Карандаш прищурилась... это.. не может быть правдой.. но эй.. это тоже было интересно. Она села на стул рядом с Матчем, её страх и подозрительность начали исчезать и едва цеплялись за её существо, как из-за безопасности Мэтча, так и из-за её довольно нелепого, но очаровательного отношения к этому маленькому побегу, но также...эта мерзкая губка... "О боже...что это за кнопки?" Матч посмотрел вниз на панель управления ... множество маленьких переключателей, кнопок ... секция клавиатуры, рядом несколько надписей и символов для представления более упрощенных функций..Карандаш выглядела так, словно Спичка собиралась нажать кнопку с надписью "Повернуть рабочий стол". "Эй, подожди Матч!" Карандаш немного подняла руки, но не смогла остановить Матч, когда нажала на светящуюся кнопку. На экране Губка вздрогнул и взвизгнул, когда стол, по которому он скользил, внезапно медленно приподнялся, а затем быстро повернулся по часовой стрелке. "Хм.. подожди минутку.." Карандаш расширила глаза и прикусила Спичку, затем они посмотрели друг на друга.. "Эта комната - своего рода удаленное место для экспериментов! Эти кнопки управляют тем, в чем находится Губка!" Матч посмотрела на Карандаш, ухмыляясь и приподнимая бровь... Карандаш посмотрела ей в спину...перспектива... сделать что-то ДЕЙСТВИТЕЛЬНО крутое в этой лаборатории..? и с ее лучшей подругой...!? Ой. Ад. Да. "О'кей, Матч.." Карандаш ухмыльнулась и хрустнула костяшками пальцев, вглядываясь во все варианты теста для Губки на консоли управления.. "Давай поиграем с нашим старым губчатым приятелем, да..?" Спичка ухмыльнулась в ответ Карандашу, подняв пальцы... "О да..." Губка, моргая, оглядел комнату... "Алло...? Там никого нет...?" Он огляделся... в замешательстве..когда должен был состояться эксперимент..? Он лежал здесь уже довольно много часов. Появятся ли X и или Четыре в любое время? В любом случае, что они готовили? Внезапно его стол снова поднялся, и там он быстро развернулся.. "ВАУ -ЭЙ, ЧТО..." Спичка и Карандаш хихикали как маньяки, когда Спичка ритмично нажимала кнопки направления стола в каждом порядке несколько раз, чтобы вызвать полное постоянное вращение. Карандаш посмотрел на некоторые тестовые кнопки... "Йойл-сыворотка" "Де-Йойлефир" "Молоток" "Мерцание". Так много опций...много способов смутить этого большого дурака. Карандаш посмотрела на те, в которых звучало наиболее весело, и выбрала молоток... "Ладно, Спичка, прекрати крутить, у меня кое-что есть..." Спичка посмотрела на своего спутника и сделала, как было сказано. Губка продолжал крутиться, вертеться, вопить, брызгать слюной, затем, когда стол медленно остановился, он прерывисто вздохнул, дезориентированный. "Уухгуух...ч-почему.... Я-я... блиг... - невнятно пробормотал Губка... он не заметил, как из-под стола появилось механическое оружие, сжимающее молоток. Она подняла инструмент вверх и быстро ударила Губку по лбу, он взвизгнул и пришёл в себя... немного. "АЙ-!" Губку ударили молотком ещё несколько раз, постоянно расплющивая его лицо, так как он (к счастью) попал ему в губчатое тело. "ОСТАНОВИ-это-ЧЕТЫРЕ-Икс-КТО-НИБУДЬ", - взвизгнул Губка после одного удара молотком.... Карандаш и спичка, с другой стороны, продолжали хохотать, хихикать и хихикать, продолжая издеваться над бедным Губкой еще больше, с другими функциями на панели управления консоль.... Молоток...Йойл-Металлизация....Еще молоток Де-Де-Йойлефье.... Затем цвет меняется...БЫСТРОЕ изменение цвета.... ох...у них были лучшие времена в их ЖИЗНИ! это было похоже на игру, в которую они играли! "О, чувак, я схожу с ума!!Спичка захихикала, Карандаш посмотрела на какие-то другие кнопки.. "О-о-о!! Вот это мерцание! Давай дадим ему это!" "Ой!! надеюсь, мы не заразимся от записей с камер!" Шаг Матч нажала кнопку с надписью "Мерцание" ..... они ожидали, что выскочит шприц и сделает прививку Губку указанным веществом, заставляя его ярко сверкать и заставляя его волноваться, поскольку он снова был так внезапно изменён ... но появился молоток, поднятый у его колен... К Р А К К Губка вскрикнул, когда его коленная чашечка была вывихнута... Карандаш и Спичка дрогнули и мгновенно подрумянились.. Это...это было не то, чего мы хотели.. "О, боже..." Спичка прикрыла рот..затем снова вздрогнула, когда Карандаш закричала.. "Матч! Я сказала "Мерцай", а не "Круши колени"!" "Карандаш, я НАЖАЛА кнопку мерцания! Клянусь!" Радость угасала.. Шаг "Хорошо...ладно, должно быть, тупой глюк, но ладно... заживляющая сыворотка... заживляющая сыворотка... ах!" Карандаш нажала и кнопка с надписью "ЗЗаживляющая сыворотка....." Появилась металлическая рука, заканчивающаяся лезвием, вонзившаяся в бок губки, заставив его еще сильнее закричать в агонии.. "О Х Ч Ё Р Т! ОСТАНОВИСЬ-ААА..." - завыл бедный дурачок оттуда..кривляние..так неосознанно... но так больно.. Сердце Карандаша упало, когда она уставилась на него широко раскрытыми глазами..Теперь закричала Спичка, заставив Карандаша, в свою очередь, немного подпрыгнуть. "КАРАНДАШ ТЫ ДАЖЕ ПОМОЧЬ НЕ МОЖЕШЬ!!" Она начинала паниковать...как бы эти двое ни осуждали Губку как физически, так и лично, они не собирались заходить так далеко, чтобы мучить его подобным образом! Они были лучше этого, да?! Шаг "СПИЧКА, Я НАЖАЛА КНОПКУ ИСЦЕЛЕНИЯ!!" Карандаш попыталась нажать другую кнопку, помеченную чем-нибудь, что могло бы восстановить предметы, но это только привело к тому, что Губка получил ещё один нож в свое тело. Шаг "Это не РАБОТАЕТ! Что СЛУЧИЛОСЬ с этой штукой!?" Матч запаниковала ещё больше.. глядя на консоль управления.. сбой в системе?! Они не слишком с этим возились!? Несколько минут назад они практически разбирали эту штуку по клавишам! они сделали что-то ужасное! Но потом.. Шаг Свечение кнопок начинает мерцать, искриться, жужжать.. Карандаш быстро убрала дрожащие руки от пульта.. "Что-то ПРОИСХОДИТ! Что-то..." Два деревянных субъекта в ужасе посмотрели на экран.. "ДОСТАТОЧНО одного GHK..." - закричал Губка, когда внезапно появилось все больше и больше механических приспособлений... ножи... пистолеты...молотки... шприцы, полные ядов...Желтый субъект захрипел от ужаса при виде этих пыточных приспособлений... "ПОЧЕМУ?! Я НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЛ..." С П Р А А К К Красный цвет на экране. К Р У Н К Ч Крики из динамика. С Ш K K "АА А АГ..." С К Р И К К С Р Р К Р Карандаш и Спичка уставились на экран широко раскрытыми глазами, потные, молчаливые, парализованные шоком, ужасом и сожалением при виде ужасной сцены, которая предстала перед ними с экрана камеры. Спичка прикрыла рот обеими руками, глубокое сожаление отразилось на её лице. "....С-С..." Карандаш начала дрожать, пытаясь что-то сказать, но всё, что вышло, было жалким, заикающимся хрипом. Шаг Они услышали шаги. Шаг Колючий холодок пробежал по позвоночнику и внутренностям двух объектов, когда они оба задрожали, осознав свою ужасную ошибку, осознав, почему функции удалённого эксперимента вышли из строя, как это только что произошло. И они оба осознали всё, что было бы неправильно в течение всей этой ночи. Трепет овладел всеми их умами. Шаг "....Я вижу, у вас двоих есть талант к поздним ночным вылазкам, да..?" Карандаш и Спичка неуверенно оглянулись на свои места, их сердца были переполнены крайним ужасом. Там стоял синий ученый, нависая над двумя испытуемыми. Его лицо было пустым, радужки слегка светились в темноте неземной синевой. Спичка и Карандаш пытались пошевелиться, пытались, но, увы, в их душах поселилось отчаяние, а также паралич страха. "О, о том, что только что случилось с Губкой и элементами управления, мне напомнили о моем...технокинез. Решил проверить это, пока шел сюда. Немного драматичный выход, да..? Ааааа В любом случае...." Технокинез.. Глаза Спички немного расширились, в её глазах начали появляться слезинки, когда осознание мыслей начало поражать её.... однако у нее не было на это времени. Четыре вытащил два шприца с успокоительным, держа каждый в обеих руках, затем быстро вонзили их в двух испытуемых. Спичка вскрикнула, быстро поворачиваясь к Карандашу и пытаясь удержать её... Но её поднятые руки быстро ослабли, у нее закружилась голова... и ее глаза отяжелели. Карандаш вскочила со своего места, тоже потянувшись за Спичкой, прежде чем она тоже устала... "М-Матч..." "Пенс...ил .." А потом оба испытуемых упали.. Темнота. Последствия "......!" "Матч!" "МАТЧ!!" Матч резко проснулась, судорожно вздохнув. Её глаза быстро обежали комнату, она была почти в темноте, и она поняла, что находится внутри какой-то машины, учитывая, что две прямоугольные колонны стояли прямо рядом с ней. Она посмотрела вверх... Потолок хитроумного устройства, имеющий круглое отверстие, внутри которого множество маленьких и средних механических рычагов, снабженных различными инструментами, а также сложенные механические рычаги, расположенные вблизи нижнего и верхнего углов причудливого устройства. Затем она посмотрела на себя, увидев, что ее заставили стоять, ноги удерживали на месте, а руки были подняты на уровень плеч, надежно удерживаемые наручниками, которые, по-видимому, магнитно удерживались более совершенными компонентами машины, поскольку синий луч жесткого света удерживал наручники прикрепленными к внутренней части машины. Она никогда не видела эту машину для пыток, ни в одно из своих посещений лаборатории- "МАТЧ, ПОСМОТРИ НА МЕНЯ!" Она вздрогнула, затем посмотрела перед ней...была Карандаш, в точно такой же позе, как и она, борющегося и гримасничающего. Спичка расширила глаза и закричала, тоже пытаясь бороться. "КАРАНДАШ!!" Карандаш скорчила гримасу и накричала на Спичку... "СПИЧКА, ЭТО БЕСПОЛЕЗНО! МЫ ЗАСТРЯЛИ В ПЫТОЧНЫХ МАШИНАХ! МЫ УМРЁМ УЖАСНОЙ СМЕРТЬЮ ОТ РУК ЭТОГО ЧИСЛА!! И ВСЕ ЭТО БЛАГОДАРЯ ЭТОМУ ГРЁБАНОМУ ПОБЕГУ!!" Спичка начала рваться.. "КАРАНДАШ, МЫ НЕ ЗНАЛИ, ЧТО ОН ПРИДЁТ ВОТ ТАК!!" Затем Карандаш уставилась на Спичку, щелкнув. "МАТЧ, МЫ НЕ ДОЛЖНЫ БЫЛИ, БЛЯТЬ, ВОТ ТАК УБЕГАТЬ, МЫ НЕ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ЗАСИЖИВАТЬСЯ ДОПОЗДНА, КОГДА ЧЕТЫРЕ И Икс РАБОТАЮТ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО, И ОСОБЕННО НАМ НЕ СЛЕДОВАЛО ЗАХОДИТЬ В ЭТУ ЧЕРТОВУ ОПЕРАТОРСКУЮ!!" Спичка расширила глаза, осознание того, что было до того, как они попали в этот беспорядок, наконец, всплыло еще раз. О Боже. Почему? Нет, нет, нет, нет- Спичка крикнула Карандашу, её слезы немного отхлынули от её лица, поскольку эмоции кипели в обеих молодых женщинах. "МЫ ДЕЛАЕМ ЭТО ВСЁ ВРЕМЯ, КАРАНДАШ! МЫ БЫ, БЛЯДЬ, ПЕРЕХИТРИЛИ УЧЕНЫХ НЕСКОЛЬКО РАЗ!!" "ТЕ ВРЕМЕНА БЫЛИ, КОГДА ВОКРУГ БЫЛИ ДУРАЦКИЕ КОРОБКИ С ДИНАМИКАМИ МАТЧ!! ЭТО ЧЕТЫРЕ И X, О КОТОРЫХ МЫ ГОВОРИМ!!" У Карандаша ничего этого не было, они собирались умереть, она была абсолютно расстроена, это был самый разгар момента.. Матч поморщился от всех этих криков...от её компаньонки... она доверяла ей...но она хотела, чтобы Карандаш тоже доверяла ей... Ну, то, что только что произошло сейчас, казалось, было бы запятнано. "Я НЕ ПОНИМАЮ, ПОЧЕМУ МЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ИДТИ ТУДА, В ТУ КОМНАТУ, И ТАК МУЧИТЬ ГУБКУ! МЫ ЧТО, БОЛЬНЫЕ?! МЫ ПРОШЛИ ЧЕРЕЗ ЭТОТ МАТЧ! МЫ НЕ ДОЛЖНЫ ХОДИТЬ ВОКРУГ ДА ОКОЛО И ЗАНИМАТЬСЯ ВСЯКИМ ИДИОТСКИМ ДЕРЬМОМ!! ТЫ ДОЛЖНА ЗНАТЬ ЭТОТ МАТЧ!! ТЫ ДОЛЖНА!! ЕСЛИ БЫ ТЫ НЕ ВТЯНУЛА НАС ОБОИХ ВО ВСЕ ЭТО ДЕРЬМО ТОГДА, МЫ БЫЛИ БЫ В ПОРЯДКЕ И ВЕРНУЛИСЬ БЫ В СВОИ КОМНАТЫ!! БЕЗОПАСНО!!" Матч стиснула зубы, тяжело дыша и чувствуя, как ее сердце практически разбивается вдребезги от этого презрительного визга единственного человека, которому она доверяла и которому посвятила себя больше всего. Она подвела её. Она подвела саму себя. И сейчас. Они заплатят за последствия. Последствия. Последствия. Последствия. "ПОСЛЕДСТВИЯ МАЧТ, РАЗВЕ ТЫ ЭТОГО НЕ ПОНЯЛА!? ПОСЛЕДСТВИЯ ПОСЛЕДСТВИЯ ПОСЛЕДСТВИЯ-" ЗАП "А-ах..." Карандаш внезапно выпрямилась и застыла неподвижно, маленькая механическая рука опустилась вниз, снабженная странным электрошокером, контролирующим нервную систему, надавив ей на затылок и заставив ее оставаться парализованной. Её лицо было полно разочарования и расстроенной ярости из-за всего этого испытания, но теперь...Она ослабла до широко раскрытых глаз, разинутого рта выражение.. похоже, она еще не нашла нужной эмоции, чтобы отреагировать. Наручники без цепей на её запястьях и лодыжках соскочили, так как парализующий луч теперь должен был удерживать ее неподвижно. Достаточно скоро еще больше маленьких механических рук опустилось вниз, оснащенных лазерами, которые начали светиться и загораться. БББЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ Непрерывные лазеры стреляли в разные участки тела Карандаша, из этих мест поднимался дым. Медленно лазеры перемещались по Карандашу, оставляя за собой обугленные надрезы, еще больше струек дыма поднималось от недавно сожженных линий. Лазеры даже прошли прямо через её воротник, прожигая его и заставляя его отвалиться, разделившись на четыре части. Карандаш оставалась совершенно неподвижным... Но она вздрогнула, так как, несмотря на то, что она была парализована нейро-лазером, и несмотря на то, что лазерные разрезы, сделанные по всему её телу, были довольно аккуратно прижжены, она почувствовала сильную, жгучую боль, пронизывающую все её тело. Глаза Спички были широко открыты, она была поражена крайним ужасом и замешательством от того, какой отвратительный поступок совершался с ее дорогим, дорогим другом. "Карандаш?! КАРАНДАШ!?" Она закричала, пытаясь сильнее вырываться из наручников, крича в отчаянии.. "СНИМИ ЭТО!!" "М-Матч..." Карандаш тихо заскрипела. Матч быстро подняла глаза, наблюдая, как лазерные руки закончили свою работу над Карандашом. Большие металлические руки с когтями на концах вытянулись и ухватились за каждый сегмент кожи, который был отделен обожженными порезами. Карандаш была охвачена крайним страхом и агонией из-за тонкой сегментации её шкуры, настолько сильной, что она едва могла издать натужный крик.. Она посмотрела Матчу прямо в глаза, и по щеке скатилась одинокая слеза.... "Я-я... -" С Х Х Х Р И И И И H H P P P P P P "А А А А А А А А А А А А А А А А Х Х Х Х Х Х Х" Зрелище, свидетелем которого станет Спичка, будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь. Проникает в её психику, пускает корни и питается е ее благополучием и стабильностью. Внутренний визг Карандаша прогремел по комнате, сопровождаемый болезненными звуками яростно раздираемой плоти и кожи. Вены растягивались и лопались, разлетаясь во все стороны и разбрызгивая кровь. Обнажились чистые сухожилия мышц, блестящие и сочащиеся кровью. Сухожилия и связки обнажали и подергивали в своих щелях поверхности костей и суставов. Лицо Карандаша было сразу же содрано, как будто это была кожаная маска, оставив её с ужасающей, постоянно широко раскрытыми глазами, скелетообразной гримасой "лица". Субъект потерял сознание, рухнув на землю с жуткими брызгами крови по всему полу. Она задергалась в агонии, быстро умирая от шока от резкой боли, которую она испытала. С нее содрали кожу. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. Освежеванный. "О, ну, похоже, новые технологии могут быть немного нервными, когда ими управляют с помощью чистого технокинеза". Шаг Шаг Шаг Были нажаты кнопки на панели управления, прямо на машине, в которой проводился Матч. БЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ Спичка вскрикнула, она попыталась сопротивляться еще сильнее, но парализующий нейро-электрошокер был прикреплен к её шее, позволяя ей, по крайней мере, двигать головой ... но не телом, потому что ее кожа тоже была разделена на части прижженными порезами. Сжигание. Жалящий. Агония. Она уже чувствовала, что с неё жестоко содрали кожу; технически это уже было так, поскольку вся ее шкура была разделена поровну. Она была в абсолютной панике и выла от боли .... но потом она увидела Четыре в поле своего зрения, которые безучастно смотрел на неё.. начиная ухмыляться. Она дрожащим голосом прекратила кричать, открыв рот, чтобы выкрикнуть приступы оскорблений и мольбы о пощаде, но издала только сдавленный писк агонии, когда её кожа была разрезана. Четыре закрыл глаза и сделал вдох, усмехаясь. "Не нужно извергать на меня какие-либо слова, М4ТЧ-017, здесь не так уж много нужно сказать". Сумасшедший доктор сжал руки вместе, приподняв одну бровь. "Я хотел бы поблагодарить вас за...то, что ты сказал мне в предметном отделении. Например...советует мне творчески подходить к моим экспериментам...Хотя, насколько странной и, честно говоря, раздражающей может быть твоя личность по отношению к кому-то вроде меня..... Я полагаю, что ваша небольшая критика моей работы заставила меня в какой-то степени осознать преимущество наличия темы "девушка из долины"." Спичка вскрикнула, когда лазеры закончили разрезать ее шкуру, руки робота потянулись и схватили сегменты её кожи; кожа её головы и лица была выбрана неповрежденной, вероятно, чтобы каким-то образом предотвратить мгновенный шок.... Но ей было больно. Это не имело значения. Она всего боялась. "Не говоря уже о том, что вы дали мне небольшую искру вдохновения, чтобы на самом деле глубже разобраться в технологической стороне всего. Таким образом, я задумал и построил эту экспериментальную машину только сегодня...Я называю это..." "Живодёрством". С Х Х Р Р Р И И П П П П "ААА-ХААГАХАХ..." Вспыхнула Спичка. Она упала, когда нейро-электрошокер втянулся, упав на пол у основания "Живодёра", как брошенная марионетка. Кровь разбрызгалась по полу, несколько вен растянулись на частях её сухожилий, а также залатанные слои её дермы, все еще оставшиеся и отслаивающиеся с концов ее искалеченных пальцев и суставов. Крики острой муки срывались с её губ, горячие слезы жгли крепко зажмуренные глаза. Каждое движение, которое она делала, причиняло ей боль, она не могла лежать на полу с обнаженными мышцами, чтобы все ее напряженные нервы воспринимали каждый приступ боли, который она испытывала в этот самый момент гротескной науки. Четыре безучастно смотрел на этот процесс... но он несколько вздрогнул и поморщился, увидев, как с Матча заживо сдирали кожу. "О боже..." Но он быстро восстановил свое мрачное самообладание, в конце концов, у него была работа, которую нужно было делать. Он подошел к дергающемуся, вопящему, страдающему субъекту. "Ты бедняжка...Я на самом деле чертовски боюсь увидеть, чем ты кончишь, когда я брошу тебя в маленький... бассейн, который я сделал в связи с работой Живодера". Спичка подняла голову, тяжело дыша... "П-почему... п-почему... почему...почему, почему, почему... пгкк..." Четыре приподнял бровь, глядя на неё...затем он наклонился к ней, положив локти на колени и ухмыляясь. "Потому что, чёрт возьми, ты - объект. И не только это, ты улизнула ночью, когда на самом деле не должна была, и ты делала это довольно часто, не стесняясь". Затем он потянулся к ней, готовый утащить её прочь. Прочь, чтобы полностью уничтожить её. "Последствия М4ТЧ-017, осознай это". Он схватил Спичку за затылок, начиная тащить ее в другое место в большой экспериментальной комнате. Перетащите Шаг Шаг Шаг Шаг Кричит Крики Вопли Кровавый след [REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED] "АААААААААААААААААААААААААААААААААА" [REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED] [REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED] [REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED][REDACTED] Последствия К3РА1ДАШ-018 ВОССТАНОВЛЕНА. Карандаш взлетела с металлического стола, пыхтя и дрожа от напряжения в её сердце и душе. Она лихорадочно огляделась, все еще чувствуя...боль от прошлой ночи, но в то же время чувство некоторой растерянности из-за того, как быстро она погибла. ...Она была в трубной комнате. Она была оживлена.. "М-Матч!?" Она быстро вскочила с кровати, заметалась между рядами трубов, в панике глядя на каждый номер, пока, наконец, не нашла соответствующий труб Спички... вот она. Плавающая в жидкости... свернувшаяся калачиком... умиротворенное выражение на её спящем лице... По крайней мере, выражение, которое, как надеялась Карандаш, сохранится, когда Мэтч проснётся.. Облегчение захлестнуло существо Пенелопы, когда она выдохнула.. Она посмотрела на Икса, который теперь всегда работал в этой комнате, открыв рот, чтобы позвать его, чтобы он выпустил Спичку.. "Доктор Икс? Пожалуйста, выпустите меня!" Икс посмотрел на Карандаш, пустой... Затем он постучал по главной панели управления трубной комнатой. Жидкость вытекла из стеклянного резервуара, провода отсоединились, Спичка мягко поплыла вниз и села на землю, но не раньше, чем из потолка трубки высунулась маленькая металлическая рука и быстро защелкнула на её шее новенький спортивный ошейник. "С-Спичка..." Карандаш быстро подняла свою дорогую спутницу, слегка встряхнув её.. "О, чувак, ты в порядке?! Проснись... пожалуйста... я здесь, чтобы..." Глаза Карандаша слегка нахмурились, когда она почувствовала, что Спичка внезапно начала дрожать.. Затем дрожи... Затем размахивает руками и пинает ногами, заставляя Карандаша вскрикнуть и отшатнуться от неожиданности. Её лицо исказилось от пассивного, сонного выражения до болезненной и абсолютно мучительной гримасы. Она визжала, плакала, неоднократно просила о помощи, её слова превращались в жалкие невнятные рыдания.. "МАТЧ, УСПОКОЙСЯ!-" Карандаш быстро надежно удержала Спичку, пытаясь удержать её от того, чтобы она так сильно размахивала руками, но Спичка вырвалась и завизжала, вырываясь у нее из рук. "ННХГ-АХАГГХХ НЕТ.. Х-ХЕХЛП... Х Е Л П Н-НЕТ... НЕТ..." Спичка взвыла, не замечая ничего из того, что ее окружало, едва слыша мольбы Карандаша о спокойствии. То, что было сделано с ней прошлой ночью, потрясло её до глубины души, сильные умственные и физические страдания как от ее ужасной вины за всю ситуацию, так и от ужасных, ужасных эпидермальных экспериментов, которые проводились над ней... Она была на 100% психически испорчена. Икс уставился на Матч, видя результаты сканирования на маленьких умных часах, которые он носил на правом запястье, которые сообщали о статусе как испытуемых, так и ученых. ..... Он просто потёр голову. Стресс. Умственное напряжение. Он ушёл с места происшествия, не желая обращать внимания на то, как Карандаш утащила Спичку в предметную область... умоляя о помощи. "М-матч... п-помнишь эту игру..?" Карандаш накрыла Спичку одеялом, чтобы ей было тепло, так как температура её тела была странно низкой. И не только это, но она вообще ничего не ела и в результате страдала. Она подняла руку с обычным карандашом, выдавив улыбку, когда Матч подняла глаза, дрожа и кутаясь в одеяло...Карандаш, предлагающий ей обычную спичку.. Сломленный субъект уставилась на свою спутницу, её лицо было полно страха и невыносимой боли, ее глаза были широко раскрыты и налиты кровью, а радужная оболочка тусклая и остекленевшая. .... "С-Сп... с-губка....с-с-сс...." Она пискнула... дрожа... разрываясь... начиная поднимать дрожащие руки, неуверенно беря маленькую спичку...Карандаш улыбнулся шире, быстро кивая.. "Да! Губчатый пирог! ты-ты знаешь нашу игру в СС Часть1? В-вот, давай поиграем..." Она колебалась в своих движениях, но начала с того, что осторожно постучала маленьким карандашом по собственному маленькому... неодушевленному "я" Спички.. "1..." Карандаш ждала... Спичка опустила глаза и несколько секунд смотрела на него...затем дрожащим движением чиркает маленькой спичкой о карандаш.. "....2...." ....как добраться туда...Карандаш вспотела и продолжила, моля бога, чтобы это каким-то образом вернуло Спичку. "3...." "....4...." Спичка задрожала... напрягаясь... "К-кого мы н-не обожаем..?" "Сп... спо...." зрачки Спички расширились.... вспоминая.. Губка... Губка... "М-Матч..-?" Сердце Карандаша упало, когда она расширила глаза, тоже осознав. Спичка неуверенно уронила миниатюрную версию себя, дрожа еще сильнее и начиная всхлипывать, быстро сворачиваясь калачиком в одеяле.. Карандаш уронила свой собственный предмет, быстро обняв Спичку за плечи, чтобы попытаться успокоить ее.. "Матч, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА!!- " Оу. Это было оно. Карандаш довольно быстро заплакала, шмыгая носом и гримасничая от горя и абсолютной, раздирающей душу вины. Это была её абсолютный лучший друг. Ее компаньон с 1-го дня. Её утешение в лаборатории. Ее гордость и радость. Ее самоотверженность и смысл жизни. Она несколько сдерживалась в этом контексте, но она искренне любит ее. Любит её. И она тут же поняла, что её дорогой, дорогое дитя было ужасно травмировано и психологически повреждено. Развращенный режущей силой неоправданного чувства вины в сочетании с абсолютно отвратительными приступами агонии. И от того, что она свалила всю вину за вчерашний кошмар на свою самую дорогую подругу... Она чувствовала, что является главным фактором в этой отвратительной ситуации. "О, Спичка... м-милая..." Карандаш заплакала и быстро прижала Спичку к себе, прижимая ее к себе и мягко покачивая из стороны в сторону, как будто пытаясь удержать её в вертикальном положении... Она немного уткнулась лицом ей в плечо... затем, не колеблясь, поцеловала её в щеку.. Матч мог только дрожать и рыдать, постоянно переживая ту ужасную ночь, снова, снова, снова и снова.. Руби наблюдала за боковым Пузырём с дальней стены комнаты, в которой они посещали двух деревянных субъектов, теперь совершенно разбитых душ. "....П-Пузырь..Я-я... о-о, М-Матч..Карандаш...они..." Руби прикрыла рот ладонями... Мало того, что ее друзья теперь пали от рук пика Ментального разложения, но это была трагическая сцена, отражающая е` собственные затруднения с Флауэр, что поразило ее на личном уровне...Она посмотрела на Баббл, которая смотрела на нее с неподдельной жалостью.. "Матч.... она...О-Ои..." Баббл посмотрела вниз... "О-О, я знала, что однажды она будет разбита вдребезги...Я-я могла бы сказать..." Она выдохнула, для неё Матч - один из людей, о которых она действительно заботилась, будучи в целом ... "альянсе", чтобы сохранить рассудок и безопасность в лаборатории, она смотрела на нее снизу вверх, но увы....это был только вопрос времени, она знала, насколько... хрупким будет брак в ментальном плане. "А-А..." Руби опустила руки, затем посмотрела вниз. "...Мы действительно, действительно должны присматривать за Четыре". Затем лицо Бабла расслабилось при имени этого доктора....Она глубоко вздохнула... прищурившись. "....Да...э-это...мх.." Себе под нос Баббл... выругалась на полном языке своего акцента. "Ублюдок" Руби оживилась при этом странном слове.. "Ах...что ты сказал, П-Пузырь...?" Баббл посмотрела на Руби, просто махнув рукой и вздохнув.. "О-Oих...ничего особенного, просто эм.... ругательство в Гойке... ты-ты знаешь меня.." Руби посмотрела вниз... "О.. о-ок..." Последствия. (Вызывало ли у вас когда-нибудь написание главы к острому фанфику миниатюрный экзистенциальный кризис из-за того, насколько ужасающе мрачным он постепенно становился? Даже после того, как часть, где вы подвергали зубной пытке невинное существо из торта, была признана самой жестокой частью фика за всю историю? Ух Да, эта глава что-то сделала с моей головой, когда я добрался до гребаной кровавой части. Я думаю, что моя душа умирает. Я упоминал, что это фанфик ужасов и мрачной тьмы?)