Спасибо за разбитое сердце

      Ей казалось, что всё должно было наладиться.       Ей казалось, что, отыскав источник всех бед и истинную причину слабости Альбедо, она сможет, если не искоренить призрака, то ослабить его влияние. Завершить весь этот долгий мучительный террор.       Ей казалось, что теперь она на шаг ближе, и осталось лишь набросить последние штрихи на полотно этой жуткой истории.       Но Мона сильно просчиталась.       — Повторялись ли ещё инциденты с призраком? — спросила Мона с интересом, поправив лямку сумки. Она села рядом с Альбедо под дерево, прячась за университетским корпусом в тенях. Земля холодная, зато сухая, травы почти не осталось, только пожухлое сухое нечто и десятки листьев. Даже сквозь подстилку это ощущалось. Ясное тусклое небо больше не насыщалось красками как прежде, даже солнце светило слабее, лучи холодные, неприятные.       Мона старалась не донимать Альбедо лишними вопросами о призраке. Пока тот молчал, волшебница тактично сдерживала своё неуёмное любопытство. Но выглядел он, по крайней мере как казалось Моне, куда лучше прежнего. Уже и кожа не столь бледна, ведь спать стал крепче и дольше. Нет забитого испуганного взгляда, полного страха и горечи, глаза горят привычными искорками радости. Жесты стали энергичней, на лице чаще сияла улыбка. И Мона решила не ворошить осиное гнездо. Альбедо продолжал жить своей обыкновенной жизнью: пары, подработка, дом, прогулки. Нерушимый мир и покой. Даже синяк на лбу успел зажить, а других напоминаний о призраке почти не осталось. В эфире тишина, а Мона боится тишины. С тишиной нужно уметь дружить, иначе она сведёт с ума.       Но чем ярче становилась жизнь Альбедо, который, будто сбросил оковы со своего хрупкого тела, продолжал двигаться вперёд, тем нестабильней становилась жизнь Моны. Словно бесконечные скачки, словно кто-то разлил на серое полотно яркие краски и неровно размазал их. Жизнь обрела желанные ею счастливые моменты, но оттого сильней становился контраст черноты. Ведь никуда не делся призрак, никуда не делось неверие остальных в его существование. Кэйа, казалось, мастерски убедил всех в его отсутствии, выставил свою лучшую подругу круглой дурой в глазах окружающих и стрёмной чудачкой. И Мона остервенело, часы и дни напролёт, пересматривала плёнки, переслушивала аудиозаписи той роковой ночи. Измеряла, сравнивала, общалась с другими. Что угодно, лишь бы доказать свою правоту. Тем больней ей было наблюдать за тем, как плавно вера Альбедо в призрака возвращается к привычному скептицизму.       «Извини, я не думаю, что нуждаюсь в этих амулетах, правда!»       «Возвращаю это тебе. Кажется, мы разобрались с проблемой.»       «Нет, Мона, не надо никаких ритуалов. Пока что в этом нет нужды.»       Моне казалось, её предали.       — Призрак? — Альбедо, облокотившись спиной о ствол дерева, пил сок из трубочки и задумчиво глядел на небо. — Нет, не появлялся. — и сглотнул. — Я разве не говорил, что уже записался к врачу? — удивился он следом. Мона скептично хмыкнула.       — Ну да, ну да… Поверил этому дураку и теперь бежишь по врачам. — Мона обиженно надулась и сложила руки на груди. — Мне ты совсем не веришь!       — Да ладно тебе, — он попытался перевести всё в шутку, — мы должны попробовать всё, прежде чем что-то утверждать. По крайней мере, если дело правда не во мне, то я докажу, что призраки есть.       — То есть, ты верил-верил, а потом передумал? — возмутилась волшебница.       — Ну-ну, не спеши. — парень пытался говорить аккуратно, лишь бы не задеть её. — Я всё ещё не до конца в этом разубеждён. Но Кэйа натолкнул меня на мысль о сомнамбуле. Я знаю, что у меня бабушка страдала на старости лет, не знаю, бывали ли у неё приступы по молодости. Я так же знаю, что у меня были диагнозы, связанные с галлюцинациями на фоне стресса. Совместив эти факторы, как ты можешь быть уверена в существовании призрака? — спросил он, но осознав, что вопрос прозвучал грубо, а то и унизительно для бывшей волшебницы, поспешил поправить самого себя, неловко прокашлявшись. — В любом случае, это не помешает.       Мона тяжко вздохнула. Прикрыла глаза и, ощутив слабое дуновение ветра, сделала глубокий вдох. Сдалась. Но только в этот раз. Альбедо умел если не переубеждать, то говорить так, что не оставалось ничего, кроме как чинно сложить руки и действовать по-своему, молча. Упрямец, конченный упрямец, но маскирует это тоннами любезностей и мягких слов. Мона не могла злиться на него, даже если бы хотела. Некий блок мешал ей испытывать гнев в его сторону. Она позабыла каково это — злиться на него, желать ему худшего, потому на прошлое своё смотрела теперь сквозь пелену размытого сна. Не было этих полутора лет между разбитым и вновь исцелённым сердцем.       И всё-таки некий червь копошился в глубине души её, неприятно въедался в сознание. Никакого покоя. Чем дольше длилась эта неприятная тишина, тем больше призрак не давал ей покоя. Сам факт его существования. Не мог же он куда-то деться, раз был здесь столько времени. Денно и нощно она сидела за книгами, за статьями в интернете и за пробными ритуалами, чтобы достичь хоть какого-то результата. Все устали от её неудачных попыток, Мона понимала — у неё в запасе только одна-последняя. Если провалится и она, то Мона проиграет с концами, победит слепая вера в науку. Из раза в раз призрак будет возвращаться сюда, из раза в раз донимать его, и из раза в раз Моне придётся оставаться рядом.       Откинув голову назад, к стволу дерева, Мона ощутила тяжесть на коленях. Шёлк чужих волос раскинулся на её ногах, и девушка перестала гневаться окончательно. Чуть улыбнулась даже, нежное тепло окутало её сердце. Она приоткрыла глаза и провела рукой по волосам юноши, хотя пальцы не ощутили никакого прикосновения к затылку. Словно та гладила воздух.       — Альбедо, у тебя такие странные волосы. — подметила девушка, снова проведя пальцами по затылку. Ей никак не удавалось подцепить хоть один волосок на голове.       Но голос юноши раздался аж за спиной.       — Ты о чём? — спокойно спросил Альбедо, открывая шипящую газировку.       Мона растерянно обернулась назад. Тут же убрала руку, словно ошпарилась, ибо перед собой она увидела Альбедо. Он сидел рядышком, как прежде, опирался спиной о дерево и мирно доедал обед. Даже не шелохнулся.       Тогда она обернулась снова, посмотрев себе на колени. Но там никого не обнаружилось. Ничьей головы. Мона снова глянула на юношу. Расслабленно сидел, раскинув ноги на подстилке, даже не шевелился-то особо, чтобы не прерывать наслаждения от отдыха.       — Ты же только что… — она сделала паузу, не уверенная, стоит ли заканчивать свои слова. Но любопытный взгляд Альбедо уже смотрел на неё. — Ты же только что положил голову мне на колени.       — Эм… — Альбедо неловко отвёл взгляд. — Извини, Мона, но я этого не делал. — улыбнулся он.       — Но ведь клал. Я видела! — возмутилась волшебница. Но тот помотал головой, отпивая из горлышка воды.       — Ты уверена? — скептично спросил он и нахмурился. Мона поняла, что тот просто не верил ей. Девушка потрусила головой, пытаясь вернуть сознание в ясность. Если это неправда, то что? Что она только что видела, чего касалась? Распахнув широко глаза, она снова посмотрела на свои колени, но никого или ничего не видела там. Неужели ей просто показалось? Но с чего бы? Она снова с недоумением уставилась на Альбедо, однако тот не замечал реакции Моны. Только уткнулся в конспекты и цедил лениво сок из трубочки. Так равнодушно. Пока мир Моны стирал свои грани.       Это повторилось вновь на следующий день.       Морозный ветер разносил мелкий ленивый дождик по улицам, асфальт источал скопившийся за неделю жар. Резкий запах сырости въедался в лёгкие, застревал в дыхательных путях, пока руки мёрзли от влаги и холодного воздуха. Пепельно-серые облака клубились над головой, и Мона, заметив, что дождь усиливается, сделала несколько шагов назад, чтобы спрятаться под навесом на станции. Мир в раз обесцветился, серое монохромное полотно, только разноцветные зонтики мерцали перед глазами калейдоскопом красок. Немногие счастливые их обладатели никуда не отошли, продолжая стоять у жёлтой линии в ожидании состава. Но многих, кого непогода застала врасплох, толкались вместе с Моной под навесами вместе с монотонным неразборчивым голосом диктора. Тот пытался тщетно проговорить название станций, но аккомпанементы грома под эффектные вспышки далёких молний перебивали его голос. Остался только ритмичный стук капель по карнизам и крыше.       Мона почти не отрывала взгляда от яркого дисплея своего мобильного. Наискучнейшие пары кончились, завтра начиналась практика, а она почти не готова к ней. Родители уехали на неделю или две, ещё предстояло уточнить, и Мона оставалась целиком одна.       «Ты готова к завтрашней практике? Куда тебя отправили?», — написала она бегло Лайле, и та, успев прочитать, что-то долго-долго печатала в ответ. Только и видать, как три точки ритмично подсвечиваются на экране, а Лайла то стирается сообщение, то набирает вновь, бесконечный круг. На Лайлу надежды мало, но хоть у её соседки можно было попросить списать что-то до дедлайнов. В погоне за призраком Мегистус забыла о том, что университетские дела ждать не станут. Альбедо волшебным образом успевал совмещать всё: и учёбу, и работу, и уроки. Более того, по отметкам он обгонял большую часть группы, если не университета в целом. Мону раздирали противоречия: она завидовала ему, и вместе с тем была впечатлена его достижениями. И рисовал, и на гитаре играл, и на скрипке, и в науках был хорош, и в литературе разбирался… Когда он только успевал?       Услышав по громкоговорителю о приближении своего состава, Мона оторвала взгляд от телефона. Перрон напротив пустовал, железные лавочки без навеса мокли под мелким дождиком, одинокие, брошенные. И всё-таки один человек там был.       Сперва Мона не поверила своим глазам. Зачем Альбедо там быть, особенно без предупреждения? Сидел на одной из лавочек, спиной к ней, и почти терялся на фоне серой унылой обстановки, беглых прохожих и спешащих мимо составов. Она узнала лишь его чёрную толстовку со спины и волосы. Ни на миг не возникло сомнений, что это мог быть он. Только вот с чего? Мона помнила, что сейчас юноша был на работе, и именно под этим предлогом ушёл с последней пары.       — Альбедо! — девушка окликнула парня, поднеся ладонь ко рту, чтобы голос её сквозь гудящий стук дождя достиг его ушей. Однако тот не отреагировал, даже не шевельнулся. Моне открывался вид только на его спину и затылок. Она попробовала окликнуть его снова, сделала несколько шагов навстречу, выходя из-под навеса, и на макушку свалились холодные капли дождя.       — Альбедо! — она, переборов стеснение, окликнула его громче, чем привлекла немало чужих взоров. Но важней было докричаться до обманщика, чужое мнение волновало её мало в ту минуту. Альбедо по-прежнему не реагировал никак на крики девушки, продолжал равнодушно сидеть на месте. Даже не шелохнулся.       Ей хотелось окликнуть его ещё разок, но загудевший вблизи состав, моргнувший Моне фарами, перебил все её мысли. Она обернулась в его сторону и заметила, что носок обуви уже пересекал жёлтую линию. Никогда ещё так близко к рельсам она не была. Волшебница резко отпрянула назад, словно ошарашенная ударом молнии. Сердце безумно заколотилось в груди отчего-то, тревога морозной дрожью пробежалась по её телу. Электричка остановилась, любезно открыла двери перед Моной, и толпа пассажиров вырвалась наружу из душного состава, расталкивая девушку.       В руках завибрировал телефон, и Мона тотчас, не глядя на дисплей, приложила трубку к уху.       — Алло? — с тяжёлым дыханием произнесла она первой. Короткая робкая пауза.       — Да, Мона, привет. — приятный голос Альбедо обратился к ней. Сзади слышались какие-то шумы: глухая музыка супермаркета, пикающая касса и голоса его коллег с дежурными фразами. — Слушай, — обратился он снова к ней, — я тебе не оставлял конспекты по компьютерному моделированию? Я просто не могу найти их и не помню, кому давал.       Мона замерла, замешкалась. Внезапный вопрос спутал все её и без того рваные мысли. Она забыла всё на свете. Забыла о каких-то предметах, о конспектах и надвигающихся тестах. Когда толпа рассосалась, Мона ступила внутрь и сразу направилась к окну напротив.       — А ты сейчас где? — её рука крепче схватилась за поручни, пытаясь рассмотреть сквозь мокрое стекло, усеянное каплями дождя, соседний перрон. Тусклый тёплый свет вагона раздражал.       — На работе, а что? — спросил удивлённо юноша в ответ. — Я забыл предупредить?       — Нет-нет, я это… Мне показалось, ты был на станции. — она подобралась к окну вплотную когда увидела, что лавочки пустовали. Остались только лужи и надутая ветром грязь от веточек с листьями.       — Нет, я сейчас на смене. — усмехнулся он. Мона неловко улыбнулась в ответ, но ощутила, как напряжённая дрожь схватила её за плечи. Это ведь был уже не первый раз. Да что с ней такое?       — Конспекта у меня нет. — вспомнила девушка, пытаясь вернуться к теме разговора. — Вроде как он у Лайлы. Если тебе срочно, я могу написать ей или позвонить.       — Точно. — вспомнил парень. — Спасибо, что напомнила. Если он ей более не нужен, я бы с удовольствием забрал обратно.       — Хорошо, я напомню ей. Что-то ещё?       — Нет, это всё. — последовала короткая пауза. — Извини, мне пора. Если что-то понадобится, то набери, ладно?       — Конечно. — кивнула она и, попрощавшись, опустила трубку. Состав тронулся с места, пол слегка качнулся, и девушка крепче вцепилась в перила. В набитом вагоне не осталось места для тревог или переживаний. Но ровно до поры, пока она не сойдёт с состава.       — Я дома! — крикнула она в пустоту, зная, что ответа не последует. Сбросила всю мокрую одежду, бродила между комнатами в тишине. Смеркалось рано, и комната утопала в полутьме. Серые тучи заслоняли собой остатки солнечного света, даже распахнутые шторы не спасали её. Под оглушительное тиканье часов прошёл её вечер в холодном пустом доме, а не разогретый ужин уминался под конспекты с учебниками. На фоне, лишь не слушать тишину, гудел тихонько телевизор с вечерними ток-шоу.       К концу дня она, бегло доделав все свои уроки, вновь заперлась в комнате по старой привычке, села за излюбленное занятие. Что-то тревожило её, не давало покоя увиденное вчера и сегодня. Альбедо говорил, словно ситуация с призраком стабилизировалась: он стал принимать препараты, какие ранее ему прописывали врачи, пока ждал очереди на приём по записи, и теперь ночные походы не беспокоили его. По крайней мере призрак не приходил ни днём, ни ночью, а увечья сошли на нет. Как всё оказалось просто. Наследственная болячка со стрессом нанесла такой ущерб Альбедо, а он так спокойно говорил об этом…       «Потому что не впервые», — подумалось ей. Однако она не оставляла своих попыток доказать существование призрака. На её стороне был один веский аргумент: в ту ночь защитный амулет Альбедо треснул. Если парень не поломал его сам, собственными руками, иных причин, окромя призраков, быть не могло. А на записи, которую Мона пересматривала не менее сотен раз, не обнаружилось ни единого эпизода, когда Альбедо бы хоть как-то касался оберега. Этот момент заставлял Мону нервно кусать губы каждый раз, едва она вспоминала за эту странную несостыковку.       Все такие умные. Все так привыкли, что её слова ничего не стоят. Что её магия — детские игрушки, дурной эскапизм от жестокой реальности, которая не принимала девушку. И если в этой войне она не докажет своей правоты, то никогда ей не отмыться от этого клейма. Клейма неудачницы, клейма фрика, место которого — за последней партой, что в школе, что по жизни. Потому, позабыв за сон, за свой покой и досуг, девушка остервенело изучала всё связанное с призраками. Все задокументированные случаи, все истории и рассказы, все факты, даже самые абсурдные. Черепная коробка, хранившая в себе слишком много информации, готова была треснуть.       От своих исследований волшебница отвлеклась лишь к одиннадцатому часу вечера. Взглянув на часы, висящие над входом, Мона потянулась и лениво поплелась на кухню: проветрить голову и выпить кофе. Когда родителей нет дома, можно не спать ночи напролёт. От яркого света монитора слипались глаза, а тело обмякло на удобном кресле. Повсюду необыкновенно темно и тихо, Мона не привыкла быть одна, это случалось крайне редко, всегда ненадолго. Заварила кофе, вернулась к себе в комнату, осторожно минуя тёмный коридор, когда заметила это.       Дверь в комнату почему-то была приоткрыта. Хотя девушка не имела привычки оставлять после себя двери нараспашку. Из щёлки поддувал холодный ветер, открытые окна пускали в комнату запах влаги, беспокойные шторы тревожно колыхались под порывами. Свет монитора разбрасывал блики по паркету. Мона неловко заглянула внутрь, в руке крепко держала горячую кружку, откуда ещё шёл пар. Распущенные непослушные волосы всё время норовили окунуться в горький напиток, и Мона заправила прядки за ухо.       Внутри кто-то был.       Она чувствовала это, как чувствует всякое живое существо угрозу. Каждым миллиметром кожи, по которой расползались мурашки, она улавливала чьи-то движения в комнате. Прежде, чем глаза привыкли ко тьме. Стоило ей только присмотреться в дальним углам комнаты, куда не доставал свет монитора, где не светили уличные фонари, тщетно пытаясь ворваться в её пространство. Девушка заметила движения, и то были определённо не шторы, плавно колыхающиеся под шёпот ветра.       Любопытство вынудило девушку заглянуть внутрь. Она приоткрыла дверь, но та предательски скрипнула, а голые ступни, липнущие к паркету, выдавали крадущуюся с потрохами. Впрочем, тень откликнулась на присутствие девушки не сразу. Безликий силуэт стал постепенно очерчиваться, и в нём девушка признавала Альбедо.       Да, определённо он. Его волосы, собранный на затылке хвостик, чтобы не мешать, его чёрная толстовка, его аквамариновые глаза. Едва она подошла ближе, пытаясь понять, что же такое перед ним, как призрак резко выпрямился и посмотрел на неё.       Их взгляды встретились.       Мона застыла в ступоре с кружкой в руках. Так близко к призраку. Протяни ладонь, и коснёшься его эфемерного естества. В висках отдавало от ударов сердца, перед глазами картинка плыла. Казалось, словно она уснула и видит сны наяву. Голова отяжелела, глаза слипались. Призрак безмолвно и беззвучно глядел на неё, не шевелясь. Взгляд пустой, ничего не выражающий. В потёмках едва разглядеть черты лица, но Моне никогда не ошибиться. Волшебница ощутила, как рука ошпарилась. То руки дрожали, разливая из кружки кипяток на её нежную кожу. Она сделала глубокий вдох, задержала ненадолго дыхание, чтобы унять болезненное биение сердца, но не получалось. И тогда Мона заговорила.       — Что тебе нужно? — обратилась она к призраку дрожащим неровным голосом. Кто-то из призраков умел говорить, кто-то — нет, но попытать удачу стоило. Не зря он явился именно к ней, однако страх ещё был крепок внутри волшебницы. Мона помнила, что этот призрак опасен.       Резкий порыв ветра, ударивший ей в лицо, послужил ответом. Карниз заскрипел от резкого порыва, шторы полезли в лицо, и ветер гневно пнул горшки с растениями, те посыпались на пол, разбились. Мона испуганно вскрикнула, прикрыло испуганно лицо руками, отчего уронила кружку на пол. Осколки с грохотом разлетелись по паркету, кипяток обжог нежную кожу ступней, и девушка, прикрывая лицо, выбежала прочь из комнаты. Всхлипы без слёз, в горле застрял не вырвавшийся крик, тело билось в мелких конвульсиях. Она выбежала наугад в коридор, не смотрела под ноги, передвигалась куда наугад. Схватившись за перила, перебирая неловко ногами, споткнулась на лестнице и больно ударилась коленом, но всё равно сумела устоять.       Мона бросилась в комнату родителей и, заперев дверь на замок, спряталась. Спряталась, как прячутся маленькие дети от раскатов грома. Опьянённая страхом волшебница залезла в огромный шкаф, закрыла за собой дверцу и оказалась в тесной душной тьме.       Дыхание сбилось, лёгкие отказывались работать. Мона приложила руку к ноющему сердцу, пытаясь насчитать рваные удары. Даже в кромешной тьме перед глазами застыли искорки. От каждого вдоха исходил болезненный писк, от страха она сжалась в комок, крепко поджала к груди колени. Вслушивалась в каждый скрип и шум за хлипкими дверцами шкафа, рот закрыла рукой, лишь бы не издать звука. Страшно, больно, плохо. Всё смешалось воедино, и Мона, словно маленький ребёнок, пряталась в родительском шкафу от внешней угрозы.       Полчаса продлились для девушки вечностью. По карнизам бил мелкий дождик, играя свой ритм, выл ветер за открытыми окнами и гремели раскаты беспощадного грома. Ей было страшно выглядывать наружу, сама эта мысль вызывала новый приступ паники. Она лишь чуть приоткрыла щёлку дверцы, но в ночной тьме едва рассмотреть происходящее снаружи. Однако, когда Мона заметила, что дверь так и осталась закрытой, выглянула наружу чуть уверенней. Ноги всё ещё тряслись, хотя дрожь в руках давно унялась. Мона выпала из шкафа, и вслед за ней посыпались вешалки, запылённые коробки с обувью. Не мочь подняться на подкашивающие ноги, она подползла к двери и прислушалась. Тишина. Шум снаружи перебивал собой любой звук.       Но никакие стены и двери не спасут её от призрака, если тот захочет догнать её. Мона прижалась спиной к двери, подпёрла своим весом, надеясь так отгородиться от потустороннего гостя, и попыталась собрать остатки здравого рассудка воедино. Что было делать ей теперь? При себе у неё не оказалось ничего, все обереги и амулеты остались заперты в комнате с призраком.       Волшебница остервенело щупала карманы своих штанов, когда обнаружила сотовый.       «Слава Богу, я не вынула его», — подумалось ей, и она даже облегчённо вздохнула, вынимая тот наружу. Пальцы забегали по дисплею, пропуская десятки пропущенных уведомлений, чужих сообщений и рассылок, чтобы набрать номер по памяти. В трубке прозвучали недолгие гудки.       — Альбедо? — спросила тихо она, но в шёпоте её слышались радость с облегчением. Он всё-таки взял трубку, большего ей было не нужно.       — Мона? Так поздно? — удивился его уставший голос. Вероятно, он спал, но девушке в голову не приходила даже такая мысль.       — Альбедо, здесь призрак. — испуганно выпалила она скороговоркой. — Прямо в моей комнате, Альбедо! Я ничего не могу сделать!       — Тише-тише, постой. — голос юноши приободрился. Зашуршали простыни на заднем фоне. — Ты о чём? Призрак? У тебя? — он удивлялся, новость Моны мало-помалу доходила до сонного уставшего мозга. И чем быстрей она доходила, тем абсурдней казалась.       — Да, я видела его! — заявила она. — Клянусь!       — Мона… — юноша тяжко вздохнул. — Ты уверена? — в его голосе слышались нотки укора. Но то, как напугано Мона переубеждала его в обратном, не оставляли Альбедо шанса. Он снова тяжко вздохнул, выслушивая бессвязный бред волшебницы.       — Я так понимаю, ты дома одна? — спросил он, но, не дождавшись ответа, тут же добавил. — Сейчас уже поздно, но я постараюсь быть как можно скорей. — и, получив согласие волшебницы, положил трубку. Мона снова осталась в комнате одна, наедине с тьмой и своими кошмарами. Ибо где-то по коридорам её дома бродил призрак.       Альбедо, как и обещал, явился к глубокой ночи. Всё это время Мона просидела в комнате родителей и даже несколько раз успела ненадолго задремать, прислонившись головой о прикроватную тумбочку. Страх выматывал, из неё выжали все соки, но каждый раз, осознавая себя во сне, девушка просыпалась. Всё ещё страшно. Кожу на ступнях жгло, Мона теперь отчётливей ощущала эту ноющую боль на босых ногах, на колене нащупывался синяк, пальцы чуть распухли от ожога.       Потому, когда он позвонил ей, у девушки отлегло от сердца. Мона радостно выбежала ему навстречу, прямиком с босыми ногами на землю, и, едва он успел ступить внутрь участка, как она радостно бросилась ему на шею.       — Мне страшно! — вместо приветствий проговорила Мона и тут же спряталась у него за спиной. Не такой большой, чтобы впрямь спрятать её, но в ту минуту она казалась ей самым безопасным местом на свете. К тому же чехол от гитары закрывал голову, хоть и не укрывал напуганную волшебницу от дождя. Альбедо растерялся от внезапной реакции волшебницы. Заглянул себе за спину, ощущая дрожащие руки Моны на своих плечах, заметил её босы ноги, лёгкую для непогоды одёжку. Он помешал, чтобы сделать медленный вдох, такой же затянувшийся выдох и взять себя в руки, чтобы разрешить неприятную ситуацию. На улице, как назло, бушевала непогода, и ни единой живой души. Всё вокруг мирно спало, пока в этом доме оживали ночные кошмары.       — Сначала давай зайдём внутрь. — Альбедо развернулся, схватил её за плечи и уверенно повёл перед собой, помогая слепой от ужаса волшебнице обходить неровности каменной плитки, холмиков и луж.       Закрыв за собой входные двери и потянувшись в выключателю в коридоре, чтобы разуться, Альбедо заговорил снова. Наконец, шум дождя уже не мешал ему расслышать историю Моны, а сама Мона постепенно успокаивалась. Пусть он ей и не поможет, но рядом с ним было не так страшно, как без него.       — Ладно, теперь давай по порядку. — попросил он. Пока она стояла мокрой в коридоре, он стягивал с себя ботинки, неспешно развешивал верхнюю одежду и внимательно слушал всё, от начала и до самого конца. Мона не стремилась что-либо утаить от него, потому что сейчас новый виток событий, связанных с призраком, принимал неожиданные обороты.       Призрак никуда не исчез. Он просто выбрал новую жертву.       Выслушав её, Альбедо нахмурился. А Мона понимала, что, если юноша и поверил ей, то не целиком. Не ясно было, что именно смущало его в рассказе девушки, но Мона узнавала этот недоверчивый огонёк в его глазах. И страх. Страх, которого не было. Перед ней стоял не забитый в ужасе паренёк, каким она встретила его в университете, умоляющий её о помощи. Теперь перед ней был прежний Альбедо. Тот, которого она когда-то полюбила, и который сейчас недоверчиво и снисходительно глядел на Мону.       Он смело прошёл внутрь по коридору, осматриваясь в незнакомом доме, пока Мона молча следовала за ним.       — Тут, налево. — ткнула пальцем в дверь и указала правильную дорогу. Дверь в комнату была прикрыта. Не то сквозняк хозяйствовал, не то призрак демонстрировал свой норов. Мона понятия не имела. За всё время, что она изучала этого призрака, ей так и не удалось понять характера умершего. Был ли он из тех призраков, что пытался дать о себе знать, связаться с близкими, или из тех, кто безрассудно атаковал, а может и вовсе блеклой тенью, бесцельно блуждающего по знакомым для него местам — она не понимала. Но чем дольше длился этот фарс с призраком, тем сильней запутывались нити повествования.       Альбедо открыл двери и тут же потянулся к выключателю. Тусклый уголок Моны озарился ярким светом. Монитор потух в ожидании хозяйки за компьютером, из открытых окон навеяло холода и влаги. На полу беспорядочно валялись осколки ваз, земли из-под растений, разбитой кружки и засохших липких пятен кофе. Этот мусор первым бросился в глаза Альбедо.       — Он был вот там. — выглядывая из-под спины любимого, она показывала пальцем в сторону угла. — Копался в вещах, пока я не окликнула его.       — Окликнула? — удивился Альбедо и уверенно зашёл в комнату. Осторожно опустил чехол с гитарой возле шкафа, переступил через бардак и осколки, чтобы закрыть окно. Мона ощутила лёгкий озноб, пробегающийся по телу от холода.       — Я хотела поговорить с ним… — стыдливо созналась Мона. Но Альбедо только хмыкнул. Снова осмотрел мусор, в который превратились горшки с цветами, будто оценивал весь ущерб.       — Я повторю свой вопрос ещё раз, Мона, — он обернулся к ней, к той, кто боялась переступить порог своих покоев, — ты уверена, что это был призрак?       — А что это могло быть? — возмутилась девушка. Ей не доверяли в очередной раз.       — Пока что я вижу только, что резкий порыв ветра перевернул горшки. — сознался он, и тут же, не дав ей начать слова, добавил. — Хорошо, давай для начала приберёмся. — предложил парень. — И тебе нужно переодеться. Во что-то тёплое, ты вся промокла. — подметил он и опустил взгляд. Мона послушно кивнула.       — Главное — не бойся, хорошо? — спросил он напоследок. Моне не оставалось ничего, кроме как согласиться. Но к чему приведёт всё это — неясно. Атмосфера в доме стала неприятной, даже передвигаться по дому становилось жутко, не по себе. Оставаться самой, оставлять Альбедо — страшно. Это ведь призрак, который хотел причинить ему вред.       Но, когда она вернулась в комнату, единственный светлый уголок дома, в котором было безопасно, Мона обнаружила, что ничего не произошло. Альбедо мирно прибирался, собирал осколки в мусорный пакет, подметал рассыпавшуюся землю. Мона виновато скользнула внутрь.       — Прости, что… Вот так. — кивнула она в сторону битой кружки и села, собираясь помочь ему, но Альбедо убрал её руки.       — Осторожно, поранишься. Лучше сядь, отдохни. Или ляг. Наверняка ты хочешь спать.       — Ни в одном глазу! — громко воспротивилась она. — Только не после такого!       — В любом случае, не помешает просто отдохнуть, договорились? — он чуть улыбнулся, но улыбка вышла натянутой. Что-то беспокоило его, Мона чувствовала это. Она молча кивнула и села на кровать, молча наблюдая за тем, как он копошится в её комнате, хозяйничает и подметает мелкие осколки.       — Тебе не стоит извиняться. Я понимаю тебя, сам боялся. — говорил он с ней тихим, успокаивающим голосом. — Я приберусь и, если ты позволишь, заварю чай. Тебе не будет лишним согреться и успокоиться. Если ты не захочешь спать, то я привёз гитару. — он чуть улыбнулся и кивнул в сторону чехла. — Мы тихо посидим до утра и вместе выйдем на практику.       Предложение Альбедо звучало заманчиво. Они двое, одни в доме, проведут остаток ночи в уютной тёплой обстановке. Мона никогда не слушала его игру на гитаре, его слышала его голоса, ей было приятно, что кто-то желал о ней позаботиться, словно о маленькой девочке. Но…       — Я хотела сначала изучить призрака. — сообщила она. — Тут есть все приборы для этого. У меня ещё остался спиритбокс и кое-какие защитные амулеты. — Мона вскочила с места и потянулась к шкафу в поисках всего, что могло пригодиться ей. — Мы должны узнать, что ему нужно от нас.       Тяжёлый вздох. Альбедо явно был недоволен реакцией девушки, но изо всех сил старался терпеливо, с пониманием отнестись к ситуации.       — Ладно, минутку. Я выброшу осколки и вернусь, уберу остатки. — и, придерживая осторожно совок, как можно быстрей направился в сторону кухни.       Мона ничего не ответила ему. Шарила руками по шкафам, собирала всё нужное и совала себе в карманы, руки, в подмышку. Руки тряслись от волнения. Ей казалось, словно время на исходе, что-то непременно должно случиться. Будто вся затяжная история с призраком должна вот-вот подойти к своему концу. Все эти долгие тщетные поиски, попытки связаться с умершим, все эти ночи, полные ужаса и страха для Альбедо, самовредительства и увечья — они кончатся вот-вот, срок слишком короток. Странная тревога засела в сердце волшебницы, она предчувствовала надвигающуюся беду. И, если ей не вмешаться, то конец этой истории будет печален. Для неё, для него. Призрак явно намеревался избавиться от той, кто препятствовала ему. Если с ней что-то станется, он вернётся за Альбедо снова. А тот, потерянный и разуверившийся в призраках, даже не поймёт, в чем же дело. Словно слепец будет бродить во тьме, пока не настанет и его роковой час.       Краем глаза она заметила, что под кучкой неубранной земли что-то лежало. Что-то белое. Клочок бумаги, вроде того, в грязи было не рассмотреть. Мона отложила все свои находки на кровать и с любопытством направилась к земле, откуда и вынула клочок бумаги. Маленькая записка, сделанная ею в спешке, которую она сунула куда-то в дневник, а потом потеряла. Неприметно лежала почти на том же месте, где находился призрак прежде. Не это ли он искал? Мона пробежалась по строкам небрежной грязной записки.       Адрес дома в деревне, где погиб брат Альбедо.       Ах да. Мона совсем забыла о ней. Потеряла, а потом забыла такую важную вещь. Альбедо когда-то назвал ей адрес, а она по памяти записала и сунула, чтобы благополучно забыть. Внимание переключилось на запись с вызовом призрака, на множественные изучения всего мистического. Сколько она проводила ритуалы в доме Альбедо, чего только не перепробовала, ей в голову почти никогда не приходило отправиться на место, где умер брат Альбедо. Навестить могилу на местном кладбище или попытать счастья и провести ритуал там.       Уж не этого ли хотел от неё призрак?       — Мона, я же просил тебя сесть и отдохнуть. — с лёгким укором в голосе заявился Альбедо. Услышав его, девушка испуганно сунула записку в карман кофты.       — Да так… Показалось. — неловко улыбнулась девушка и отошла назад. Альбедо недоверчиво нахмурился, но ничего не сказал, снова взялся за уборку. Закравшийся в голову план не давал ей покоя. Она, плюхнувшись на постель, небрежно отпихнула от себя все приборы, которые теперь казались ей бесполезными, и в красках воображала, как пройдёт её будущая поездка.       Её, ибо Альбедо ни за что не согласится поехать с ней. Более того, он станет уговаривать волшебницу не совершать глупостей и остаться тут. Продолжит снова лгать ей про врачей, про диагнозы и наследственные болезни, про стресс от расставания и всё то, чем он пытался объяснить свои галлюцинации. Но Мона понимала причину, истинную причину, почему он так поступал: ему внушили извне. Снова этот Кэйа. Снова это общество. Решило, что они с ней — чудаки и дураки.       Или того хуже — Альбедо хочет избавиться от неё. Ведь если призрака нет, то она больше не нужна ему. Он снова вернётся к своей Люмин и продолжит на том месте, где обрывалось их «долго и счастливо».       Паранойя преследовала волшебницу даже тогда, когда Альбедо пытался разговорить её, отвлечь повседневными разговорами ни о чём во время уборки. Даже когда принёс тёплый чай, выключил свет, оставив тусклый тёплый ночник, и, поглаживая Мону по голове, пытался утешить её. Всеми силами старался окружить её покоем и заботой, лишь бы унять страх девушки.       — Готова к завтрашней практике? — он осторожно сел на край постели и взял в руки гитару, пока Мона пила горячий обжигающий чай и думала о том, как воплотить свой план в жизнь. Тревога пожирала её изнутри. Что-то нехорошее должно было вот-вот произойти. Потому, глядя бесконечно в одну точку перед собой, она односложно отвечала ему.       — Думаю да. А ты?       — Успел всё доделать. Интересно только, куда меня отправят. Я так и не понял. — усмехнулся он, пока настраивал гитару. Мона проследила за его пальцами, аккуратными и изящными. — Пришлось сегодня брать длительный отгул на работе. Хорошо, что приняли.       — Угу. — односложно отвечала Мегистус каждый раз. Альбедо это явно не по вкусу, но он не подвал виду. Он тревожился о чём-то, Мона ощущала, но связывала его переживания со своими.       Не уж-то он тоже чувствует надвигающийся конец?       — Меня немного волнует твоё состояние, знаешь ли. — сознался Альбедо, перебирая пальцами струны. Осторожно, бессвязно, никакой мелодии не получалось.       — Со мной всё хорошо. — буркнула недовольно Мона. Ей ничего не оставалось, кроме как ответить именно это.       — Это то, во что я поверю в последнюю очередь. — улыбнулся он. — Если тебе хочется чем-то поделиться, ты всегда можешь прийти ко мне. Я никогда тебе в этом откажу. — затем усмехнулся, опустив взгляд на струны. Заиграла тихая непринуждённая мелодия. — В конце концов я здесь. — уже тише добавил он. Мона неловко опустила взгляд на свои обожжённые ступни, пальцами коснулась красных участков кожи.       Слышать такое для неё… Необычно. Ей никто такого не говорил. Разве она вправду может вот так просто попросить его? И он не оттолкнёт её как прежде? При мысли об этом она закрывала глаза, но ей представал только образ из прошлого. Тот летний вечер, когда под тёплым ветром и бронзовым закатом он презрительно отвернулся от неё. Мона смотрела ему в спину, глаза застилали слёзы, а он равнодушно уходил от неё прочь. Стоило только девушке снова открыть веки, как ей представала совсем другая картина. Теперь Альбедо сидел рядом с ней, вовсе не спиной. Дотянись только рукой, он никуда не исчезнет. Сидел, играл тихонько на гитаре, под нос напевая мелодию, потому что петь стеснялся, а она завороженно слушала и боялась моргнуть. Ведь вдруг всё это неправда?       — Я могу тогда попросить тебя кое о чём? — спросила она и подползла к нему чуть ближе.       — Конечно, внимательно слушаю. — мягко улыбнулся он, отвлёкся от игры, но пальцы так и застыли над струнами.       — Пожалуйста, не бросай меня больше. — попросила робко Мона, когда голос её дрогнул, и тут же прильнула к юноше. Голова легла ему на плечо, девушка закрыла глаза, поджала неловко губы. Ей было невыносимо смотреть ему в спину. Его пальцы мягко коснулись её щеки, провели по коже, покрытой румянцем, и затем он приобнял волшебницу одной рукой за плечи, прижимая к себе.       — Даже и не думал. — сознался тихо Альбедо, и от слов сердце забилось в груди, тело напряглось, прижимаясь поближе к приятному чужому теплу. Затем он отпустил её, снова взявшись за игру, наигрывая меланхоличную спокойную мелодию, но Мона так и не отпрянула от него.       Но её мыслей не покидала записка, которую искал призрак.