Здравствуй, последний герой!

***

Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны. — «Dieu me la donne, gare à qui la touche», — сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). — «Бог мне дал корону. Горе тому, кто её тронет». Лев Толстой «Война и мир»

      Фил задумчиво расхаживал по тронному залу, ритмичными перестуками тëмно-синих кожаных ботинок считая выложенные в красивом напольном узоре чёрно-белые плиты. Можно было, конечно, сесть на трон с мягкой обивкой, но думалось Филу стоя лучше. Тем более, он и так насиделся в театре!       А думать было о чём! Янни, притащившая его во дворец, испарилась пять минут назад, сославшись на срочное дело в шахтах (знал Фил эти срочные дела — наверняка её отцу что-то срочно понадобилось, вот и гонял туда-сюда дочку даже в рабочее время), оставив своего короля в непонятках. «Настя позвала во дворец, сказала про какие-то важные проблемы и попросила ждать её прихода» — вот так вот, лишая сообщение всяких подробностей, передала девушка Филу. И маг ожидаемо напрягся. Потому что Настя вместе с Истом ещё утром отправились проверять на наличие опасности для гонцов в «Пустошь» и «Лес» окрестные районы, и Фил не рассчитывал увидеться с ней до вечера — в театре, куда его как наипрямейшего представителя власти пригласили бывшие шахтеры, закрытие сезона национального фольклора планировало растянуться на несколько часов. Там должны были кого-то награждать, отмечать заслуги в сфере искусства и делать ещё много какой-то совершенно непонятной для Фила шушеры, с которой он очень хотел, но не мог улизнуть. Когда в театре оказалась Янни, на сцене шёл длинный спектакль по мотивам старой испанской сказки, название которой Черных благополучно забыл через минут пять. Сюжет был банальный и скучноватый, что-то там про двух братьев и принцессу, к которой они сватались, но продолжал смотреть Фил из-за двух вещей. Первым пунктом в списке стояло уважение к собственному народу — всë-таки, король к ним очень проникся душой и действительно считал их своими подданными, которым он был обязан. Чувство долга, в принципе, для Фила не было чем-то гиперважным и всегда стояло в его личном списке моральных ценностей где-то вдалеке, сразу за собственной выгодой и комфортом. Но зато сильным качеством у Черных было другое — совесть. И она у того в голове иногда буквально орала словами Экзюпери из «Маленького принца»: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Подданных королевства Фил априори считал своими, — то есть, как раз-таки теми, кого он приручил и за кого был в ответе. Да и потом… маг их просто полюбил за время своего правления, вот и всё, а потому относился к ним соответствующе. И из-за этого чувство долга перед жителями «Хэвена» встало у него выше собственной выгоды, гораздо выше. В нём проросла настоящая, неподдельная ответственность перед другими, росток которой когда-то с трепетом посадила Настя. Пусть даже королевский долг диктовал ему пять часов сидеть в театре — он был готов на это. Чего не сделаешь ради своих подданных?       Казалось бы, ответственность. Какая может быть еще причина после такого серьезного довода? Но нет, вторая причина всё же была, и была гораздо более прозаичной, чем первая. Одного из братьев играл нпс, которого создатели срисовали с молодого Сильвестра Сталлоне, а принцессу — девушка с лицом и телом Памелы Андерсон, и Фил чисто физически не мог пропустить такое шоу.       «Вот бы телефон мне сюда, или камеру хорошую! Я бы тут наснимал такого, что все голливудские режиссёры уйдут бамбук курить, — мечтательно думал он, глядя на двигающегося по сцене походкой «Рэмбо» нпс. — Хотя мне всё равно никто не поверит… Да и за авторские права меня расстреляют раньше, чем я об этом подумаю. Ладно, главное что мы хоть одну фотку с Настей успели сделать, пока у нас телефоны не сели…»       …Сначала он тоже долго ломал себе голову — как такое могло получиться, что почти что половина жителей его королевства воплощают собой образы известных иностранных (именно иностранных — русских, советских звёзд среди них не было. А жаль: Фил бы с удовольствием глянул бы на Никулина или на Вячеслава Тихонова как на Балбеса и Штирлица, например) актёров эпохи конца двадцатого — начала двадцать первого веков? Потом решился спросить Баквита на этот счет (произошло это давно, ещё до прохождения Артом и Кирой «Великих Степей», потому лимитов никаких Фил не имел), и тот ему не до конца, но всё же прояснил ситуацию. Дело было вот в чём: шахтёры изначально задумывались как народ подданных игроку-магу, и потому создатель, который первым выбрал себе такого персонажа, буквально делал их под себя и для себя. Если брать точнее — для услады своих глаз.       По сюжету игроки могли оказаться в подземной деревне только ближе к финальному сражению — к замку Моргарта всё же нужно было лететь на каком-то летательном аппарате, а рудой, на которой работал практически любой транспорт за исключением фамильяров, во всём Энвелле кроме шахтёров никто из нпс не занимался. Следовательно, к моменту обнаружения скрытой в недрах горы локации, игрок-маг мог спокойно набрать максимальный уровень, завладеть королевством и делать с ним всё что угодно — в разумных пределах, естественно. В планшете игрока был крафтовый режим для построек, а магия (второй ветви — как объясняла Филу Настя, но он решил не сильно в это углубляться пока что) воплощала любую задумку в жизнь. Но видимо создатель, при использовании «компа-вундервафли», ввёл крафтовый режим ещё и на персонализацию нпс, сделав из них ходячую иллюстрацию к земной культуре кино.       Филу это нравилось. Он обожал отсылки в «Героях Энвелла», каждый раз находил их в самых неожиданных местах и мысленно пожимал руки создателям. Особенно сильная благодарность от него предназначалась бывшему королю — каждый раз при виде в городе стоящего у прилавка с продуктами какого-нибудь разноцветного молодого Юэна Макгрегора в джедайском халате или совсем уж неприлично юного Ди Каприо, у Фила в сердце что-то отчетливо ёкало. Чувство узнавания чего-то очень родного, вот только что сошедшего с экрана домашнего компьютера и оставляющего самые разные впечатления, короля в такие моменты буквально затапливало. Сравнимо это чувство было, наверное, с радостью нахождения новой пасхалки со смыслом в каком-нибудь культовом кино или игре, как, например, ненавязчивое упоминание Индиана Джонса в «Fallout: New Vegas». Фил, в далеком 2012-том, при первом прохождении, когда встретил в цинковом гробу скелет в смутно знакомой фетровой шляпе, особо ничего не понял, но спустя несколько лет, перепроходя старые игры на ностальгических стримах, догадался и долго посмеивался с удачной шутки разработчиков. Так что такие приятные отсылки ему нравились везде, а потому он старался оставлять их сам, где мог.       Своё королевство он сделал похожим на Питер — в какой-то момент рука дрогнула и будто сама вывела на экране нужные постройки. Он возвёл Эйфелеву башню — благо, не по памяти, хотя в Париже Фил всё-таки был с родителями — один раз, в возрасте семи лет, — тоже потому что захотел оставить здесь, в его небесном чертоге, что-то земное и реальное. Наконец, под этой самой башней он поместил точную копию статуи Чижика-Пыжика, стоящего на небольшом бронзовом двойнике сундука жадности с высунутым языком — так король увековечил свою победу над собственным пороком. В «Хэвене» почти сразу родилось поверье, что если мелкой монетой попасть по этому языку, то в течении недели эта самая монета вернется к бросившему её в гораздо большем номинале. На такое Черных смеялся, но не разубеждал подданных, с весёлой улыбкой наблюдая по понедельникам из окна разноцветные очереди у статуи.       Он вообще стал гораздо чаще улыбаться, с поводом и без. Просто в королевстве, своём, собственноручно созданном королевстве Филу было хорошо. Очень хорошо. Ему нравилась, хоть и не вся, монаршая рутина, нравились милые нпс, нравилось время, проводимое с Настей, которая одним своим присутствием могла зажечь в нем какой-то особенный огонёк, радость, неповторимую жажду жизни… Нравилось то, что он мог назвать это место своим временным… домом?       Потому что тут всё было похоже на дом, на родной Питер — Фил сам так задумал, сам воплотил, сам построил. Почему бы не наслаждаться и привыкнуть к этому сходству? Почему бы на время не забыть страшные события почти двухмесячной давности? Почему бы не отодвинуть в кратковременную память эпизод страшного осознания: «Энвелл — не дом и не курорт»?       Фил многократно спорил сам с собой на эту тему, но друзьям ничего не говорил. А зачем? Да он наизусть знал, что ему бы прилетело в ответ: нотации, нравоучения, советы, попытки в поддержку… Одна часть Фила говорила, что он — грёбанный эгоист, который чхать хотел на благополучие реальных людей, и был готов обменять всё это на спокойную жизнь в своём горном захолустье. Вторая часть упорно утверждала, что право на такое мышление Фил имеет, он уже и так достаточно сделал хорошего, чтобы теперь ещё и жертвовать всем чем можно ради призрачного шанса победы над Моргартом? Что бы ему ответили на такие мысли друзья? Правильно, в один голос бы согласились с первой точкой зрения, возможно более мягко, но согласились бы. Его никто бы не понял. Ни Арт, ни Кира, ни Вик… Ну ладно, Вик ещё бы плюс-минус понял бы, но у него моральный компас был настроен чётко и прямо «домой!». Это Фил понял сразу. Вик любил Энвелл, Вик любил Вэл, но он не мог забыть о доме. Потому что его дома ждали. Мама, бабушка, отец — все его ждали и любили, точно также как и Киру.       Фила же там не ждал никто. Отец с матерью хорошо если вернулись из командировки и не ускакали в новую, его ютуб-канал со стримами особо не пользовался популярностью, чтобы за него переживать, а бабушка со стороны отца вообще жизнью внука интересовалась только по большим праздникам. Все, кто когда-либо Фила по-настоящему любил, были тут. Ему не к кому было уходить. Он просто знал, что так нужно.       И внутренне смирился с тем, что рано или поздно бросить «Хэвен» всё же придется. Поэтому не стал никого грузить.       Была не в курсе даже Настя — а уж Фил-то знал, как ей хочется забыть о чувстве долга перед старыми друзьями, Ларсеном, родителями и всеми теми, чьи жизни ребята нечаянно поставили под угрозу. Маг знал: если бы не он, тревога Мещерякову сожрала бы с потрохами, и она, наплевав вообще на всё и всех, пошла бы сама делать уже хоть что-то для того чтобы решить проблему. Но ещё Фил знал другое — не делает этого Настя ради него. Потому что она ещё слишком хорошо помнила, чем обернулось предыдущее её самоуправство, и если на себя ей иногда было наплевать, то ради Фила и его спокойствия Настя оставалась с ним. Она видела, что ему тут хорошо, и ей этого было достаточно. Достаточно, для того чтобы ей самой стало хорошо рядом с Филом.       Парень очень её за это уважал. И, естественно, любил, порой вообще не понимая, за что ему она такая досталась. Что он сделал такого выдающегося в своей жизни, что ему подарили такое сокровище? Да, местами это «сокровище» думало совсем не мозгами и совершало разные не очень умные вещи, за которые её хотелось прибить (месяц назад Фил, кажется, обзавёлся первым седым волосом в светло-голубой шевелюре после того как Настя, для того чтобы вытащить его с группой шахтеров из заваленной шахты, использовала старое заклинание и потеряла почти половину здоровья, а потом буквально свалилась ему на руки, теряя сознание и жутко кашляя как туберкулезный дед), но в то же время хотелось оставить такую слегка сумасшедшую «реликвию» только себе. А остальным желающим её присвоить — вторую руку… ладно, руки поотрубать нахрен, чтоб неповадно было.       Фил дарил ей все имеющеюся в нём тепло, нежность и искренность, дарил без остатка, и Настя, как загубленный и еле существующий цветочек, благодаря этому оживала и расцветала. Жизнь в ней начинала играть новыми, ясными красками; сама девушка стала ярче, веселее, активней, и… Сама не замечала, как стала преображать мир и людей вокруг себя. Рядом с ней Филу хотелось дурить, смеяться, делать глупости, шутить, видеть её искреннюю улыбку и жить. Да, жить вместе с ней в этом придуманном, искусственном мире, даже называть его домом.       Наверное, потому что его дом там в том мире, где она?       Да, бывали у Фила странные приступы тревоги, ощущения чего-то неправильного и временного, особенно при взгляде на знакомые «питерские» улочки, Чижика-Пыжика или лица нпс-актёров, но всё это были мелочи. Настя находилась рядом, живая и здоровая, а если она с ним, то ничего не случится. Пусть Энвелл действительно не был курортом или домом — зато он был временным и благосклонным к игроку-магу и его спутнице пристанищем, которым нужно было пользоваться.       Фил в жизни бы не признался себе, что приступы стали всё чаще и больше чаще напоминать ему о настоящем доме.       И всё же, какая срочность была у Насти, что она послала свою помощницу за ним средь рабочего дня? Это было не в характере Мещеряковой — ставить личную выгоду впереди общих дел, поэтому Фила экстренно выдёргивали во дворец за эти почти два месяца примерно… ни разу? Тем более, Настя не пошла в театр сама, — хотя туда директор театра звал и её, как еще одно государственное лицо, — а послала Янни. Такое было еще страннее: Мещерякова очень не любила пользоваться служебным положением, но всё же прекрасно знала, что самолично она всего добьется быстрее благодаря репутации ближайшего человека для короля и капитана дворцовой стражи. И, естественно, ей ничем не стоило заявиться в театр самой.       Странности по личной шкале Фила превысили точку «начинаю волноваться и думать, что за фигня случилась», поэтому король уже включил голову и начал со скрипом размышлять.       Что могло заставить Настю нарушить часть своих принципов? Какое-то дело, ведь так? Или опасность, но Фил этот вариант сразу отмёл — Янни бы доложила ему всё. Да и девушка с утра была с Истом, который мало что мог назвать потенциально опасным для своей или её жизни. Так что лучше пусть будет важное дело. Следующий вопрос состоял в том, какое это было дело? Фил перебрал в голове с десяток вариантов, начиная от проблем с поставками руды в другие регионы и заканчивая личным прибытием Саламандры с марионетками к городским стенам, но подходящего не нашёл. Проблемы с поставками руды и прочим бытом решил бы Шеф, у которого формально власти было больше, чем у Насти, и всеми хозяйственными вопросами Фил поручал заниматься ему. Саламандра не явилась бы к ним сюда — она даже вряд ли знала о месторасположении королевства и его системе обороны, а без таких данных начинать атаку просто так с нифига было, мягко скажем, глупо и не в стиле Алекс. Она вроде как ясно дала понять, что до игроков ей нет дела, раз не приказала их убить, и поэтому Фил мысленно вычеркнул её из списка потенциальных опасностей для королевства. Тень тоже сюда бы в жизни не забрался, а если бы даже и попытался, то его защита Инквизиторов просто расплавила бы живьём вместе с бионической рукой. Единственной, ещё хоть как-то похожей на правду гипотезой, было внезапное прибытие в «Хэвен» Вика или Вэл или какого-то другого правителя для важных переговоров. В Вика или Вэл король мало верил, но, например, в делегацию из «Пустоши» или «Гавани» — вполне…       …Фил чуть челюсть не уронил вместе с короной, когда услышал приближающиеся ко входу во дворец из парка три голоса, и один из них совершенно точно принадлежал его лучшему другу и по совместительству брату-близнецу его девушки, Артёму Мещерякову.       — Нет, Насть, мы всё королевство прошли, а я так и не увидел ни одной статуи Фила! — долетели до мага возмущения друга. Судя по размеренному стуку трёх пар ног, поднимались все втроём по лестнице. — Дворец красивый, парк красивый, город красивый, но статуи — где?       Завершая последнюю фразу, Арт первым показался в высоком дверном проеме, залитым светом, и обернулся, дожидаясь своих спутников. Справедливости ради, встал Мещеряков, откровенно говоря, неудачно — прямо напротив солнечных лучей, и потому Фил видел только его затемненную фигуру. Он был почти уверен в том, что с ним шли Настя и Ист — а больше некому было.       Стражники, стоявшие у входа, даже скрещивать алебарды перед рыцарем не стали, хотя тот этого явно ожидал и удивился, когда проход ему никто не загородил.       — Иди внутрь, чё встал? — услышал Фил дурашливо-недовольный голос Мещеряковой-младшей, а вскоре и увидел его обладательницу, когда она, подвинув брата, первая оказалась внутри прохладной тени дворца. Первым делом она, ожидаемо, заметила мага — окружающих об этом оповестил её полузадушенный восторженный вопль: — Фил! Ты уже тут? А мы думали, что раньше тебя успели…       Фил молча (сам удивился, честно) приобнял её и сразу же отпустил, дожидаясь остальных. Арт обернулся почти сразу же и быстрым шагом пошёл навстречу к другу.       Пока он шёл, Фил успеть его разглядеть получше, чем из-за неплотно прикрытых дверей. Длительное путешествие изменило Артёма. Он загорел, вытянулся и стал каким-то сухим и не обманчиво крепким. И вроде улыбался радостно, и держался расслабленно, и излучал вайбы доброго ласкового лабрадора со стороны — но нет, Фил знал, что далеко не лабрадором был Артём. Скорее, алабаем, ага.       — Привет, Ваше Величество! — подойдя к Филу поближе, Арт сначала шутливо поклонился и отсалютовал взмахом ладони, что называется, от козырька, но потом всё же быстро и крепко обнял друга.       — Неправильно ты, Арт, приветствуешь короля, — фыркнул со смехом Фил, отстраняясь и параллельно принимая рукопожатие от Иста. — Надо было реверансы от ворот начинать, вот тогда все было бы по кодексу.       — Какому кодексу? — не въехал Мещеряков.       — Рыцарскому! Эх ты, пять по истории у тебя, а про твой игровой класс рассказываю тебе я!       — Ха-ха, очень смешная и главное умная шутка, которую я ждал услышать от лучшего друга спустя два месяца разлуки! — с сарказмом ответил Арт, складывая руки на груди.       — А, так ты чего-то ждал? — шутливо вскинулся Фил, уперев руки в бока. Мещеряков в показательно осуждающем жесте закатил глаза, на что Черных продолжил с усмешкой, — а, всё, всё, понял-понял! Ты ждал моих статуй?       — И их тоже! — многозначительно выдал Арт. — Нет, серьёзно, где они, Фил? Я думал, ты тут каждый сантиметр ими утыкаешь… И на гербе будет не эта пародия на задницу, а твое лицо или, ну не знаю, надпись с вензелями: «Фил лучше всех!»…       — Ты за кого меня держишь? — сразу же показательно возмутился оскорбленный монарх, откровенно веселясь. — Я тебе что, тиран какой-нибудь?       — Есть немного, — Арт спрятал рвущийся наружу смех кашлем. — Тиран и деспот, кхм…       — Да ладно тебе! — вмешалась неожиданно Настя, выступив в защиту своего молодого человека. — Тебе, братец, если самому в руки королевство дать, ты его сразу в Мордор превратишь! Так что сидел бы и молчал в тряпочку!       — А, погоди, то есть ты согласна с тем, что у Фила есть задатки мании величия, но моя их перекрывает?       — Что?! Настя, вот уж не ожидал…       — Я не это имела ввиду, угомонитесь оба!       Фил, уже на пару с Артёмом смеясь в голос, зацепил взглядом явно умиляющегося Иста, который стоял чуть в стороне со скрещенными на груди руками и с видом «вы, конечно, клоуны, но вы свои клоуны, поэтому можете продолжать, а я тут постою». Фил знал, что это только показуха, потому и не воспринимал отстранённость пустынника всерьез. Ист был надежным, верным, сам по себе имел хорошее чувство юмора, просто иногда предпочитал не вмешиваться в уже готовую дружескую идиллию. Он понимал, многое понимал в людских взаимоотношениях, а потому иногда предпочитал просто не лезть. Плюс, Истэка был действительно хорошим другом Насти, и потому, если видел, что ей хорошо и без него, просто радовался, зная, насколько редким для неё может быть это чувство. Такое только добавляло ему уважения в глазах Фила.       — К твоему сведению, дорогая сестрёнка, этот, — Арт кивнул в сторону мага, — не угомонится либо до вашей свадьбы, либо до вашего расставания, причем в последнее я верю намного меньше! А лично я не угомонюсь никогда — так природа устроила, уж извини!       — Опять двадцать пять… Ты по подзатыльникам сильно соскучился? Или тебе давно нотаций не читали? — деланно устало поинтересовалась Настя, закатывая глаза и ненавязчиво так пододвигаясь к брату. — Так-то это вообще не проблема, сейчас организуем в лучшем виде!       Увидев, что сестра и вправду намерилась воплотить угрозу в действие, Арт быстро сдал позиции:       — Фи-и-ил, ты ничего не хочешь сделать? В твоем королевстве сейчас произойдет зверское избиение!       Король усмехнулся.       — Прости, чувак, но мне сейчас выгодней быть с ней на одной стороне!       — И правильно, — елейным голоском отозвалась Настя, дурашливым жестом взъерошив кудрявые волосы мага на макушке. — Шея у тебя одна, а на ней держится голова с короной. Ты уж постарайся, чтобы Шеф резко не стал единственным регентом для осиротевшего королевства, ладушки?       — В случае моей внезапной смерти королевой станешь ты, — отчаянно пытаясь быть серьезным, возразил Фил. — Так что меня убивать тебе невыгодно!       — Уговорил, — быстро сдалась девушка и развернулась к брату. — А вот тебя это не спасет!       И всё могло бы закончиться плохо, но тут влез Ист, незаметно вырастая между близнецами.       — Давай ты братоубийство отложишь на потом, — благоразумно предложил пустынник подруге. — Сначала он отдаст мне зелье для принца и скажет, ради чего сюда пришел, а потом убивай его сколько влезет!       — У тебя есть зелье Целителей? — удивленно спросила Мещерякова-младшая у брата, высовываясь из-за широкого плеча друга. — И ты молчал?       — Я сказал Исту, — пожал плечами Артем.       — Ясно всё с тобой, — Настя махнула рукой на брата и вынесла вердикт: — тогда нам лучше поторопиться!       …На поход в комнату, выделенную Филом для больного принца, ушло чуть менее десяти минут. Лежащий на просторной кровати принц, — рыжий, смуглый и очень худой, кожа да кости, юноша, — всё также был без сознания, поэтому Исту пришлось почти что силой заставить его выпить почти половину бутылька с живительным зельем. Остальные наблюдали за этим из коридора, не решаясь мешать пустыннику помогать своему, в первую очередь, принцу и товарищу по «Ордену магов Пустоши». Ист нервничал, хоть и старался не показывать этого сквозь маску улыбчивого спокойствия, — и ребята старались не нервировать его ещё больше. Хоть Настя и говорила о том, что магия пустынника не зависит от его эмоций, но Фил счёл нужным на всякий пожарный случай перестраховаться — мало ли что.       Кое-как с грехом пополам напоив принца, Ист с грустно-виноватым видом подошёл к ребятам и тихо сказал:       — Вы идите, а я подожду, когда он очнется…       Фил знал, хоть и не понимал, что вот как раз для пустынника чувство долга стоит на первом месте из всех возможных. Ист обещал вернуть принца домой — значит, вернёт. И обязательно здоровым и живым — такой характер был у этого парнишки. Исполнительный.       — Пойдем, Арт, — кивнул Фил пустыннику, за предплечье обнимая Мещерякова и отодвигая его от дверного проёма. — У нас принято важных гостей встречать обедом, а сейчас почти пять часов. Так что пошли-ка в столовую!       — Я вообще-то ел с утра… — вяло попытался отбиться Артём.       — И что, интересно, ты ел? Веганские закуски из листьев у Целителей? — проворчала Настя. — Бабушки нашей на тебя нет!       И Арту пришлось согласиться. Его по мраморной лестнице проводили в столовую, отделанную в общем стиле дворца: чёрный пол, светлый потолок и тёмно-синие стены с большими окнами в пол, занавешенными красиво подвязанными золотыми шторами. У дверей висело два пейзажа: один абстрактный, второй вполне реальный. Замысел художника был таков, что обе эти картины являли собой одно целое, а суть её положения в зале заключалась в том, кто из посещающих столовую гостей короля догадается до этого. Фил знал это и каждый раз предлагал посетителям внимательно смотреть на картины в замке — так он определял наиболее наблюдательных среди приглашенных, а от того более ценных для сотрудничества.       Но сейчас Филу это было не нужно. Он проводил Артёма до дверей и, ненадолго остановившись, отдал пару приказов горничным (одним из немногих девушек-шахтёров, руки которых не огрубели от тяжелой работы окончательно). Те, учтиво поклонившись, вышли на кухню — сервировать обед.       Никто из ребят специально мест за длинным чёрным столом не выбирал, все сели рядом и как попало. Фил, конечно, знал, что ему, как королю, подобает садиться во главе стола, но ему, честно говоря, было не до этого. К нему приехал друг и приехал явно не без новостей — какие уж тут церемонии?       Горничные скоро вернулись с полными подносами в руках. Обедали в замке, вообще-то, что сам Фил, что Настя редко, предпочитая во время рабочего дня посещать таверну или перекусывать на ходу. И потому обед кухарка предпочитала не готовить в принципе — а что толку? Но два дня назад, с появлением в королевстве гостей из «Пустоши», распорядок дня поменялся, и обед стал таким же регулярным приемом пищи, как завтрак и ужин. В меню, стараниями Фила, все-таки любившего домашнюю кухню (и потому откопавшего в местной библиотеке обширную поваренную книгу — а что делать, если интернет в королевство не провели, а есть одни сухпайки из засушенной лапши и какой-то жижи, гордо именуемой пудингом, было невозможно), появились исконно славянские блюда такие как борщ, холодец или блины. Потому относительно недавно на завтрак и ужин стали подавать что-то из кухни реального мира, типа запеченной рыбы (Энвелльской, разумеется — и той, что была из всего потрясающего разнообразия местной фауны съедобной. Не земной трески и тунца, конечно, но тоже вкусной) или пиццы с какими-нибудь необычными ингредиентами, вроде светящегося соуса, но вот супов еще не было. И сейчас кухарка Мэп решила приготовить именно борщ. В Энвелле, в принципе, росло довольно много похожих на реальные фрукты и овощи растений — судя по недавним отчетам из канцелярии, росло оно преимущественно в «Великих Степях» или же в «Гавани». Ещё водились животные, тоже похожие на земных оленей, коров, свиней и куриц. Называлось все это пищевое разнообразие, естественно не капустой-картошкой и не говядиной-бараниной, а самыми разными наименованиями (Фил подозревал, что в какой-то момент идеи вместе со словарным запасом у создателей закончились, и те просто врубили рандомайзер), запоминать которые Черных не хотел. Главное, что борщ из них по виду вкусу похож на нормальный борщ, котлеты — на котлеты, салат — на салат… а не на сюрприз-продукт цвета детской неожиданности, какой Фил распробовал у Целителей. Спасибо, хватило с головой!       Горничные Глэри и Кара, чертами лица тоже неустанно напоминавшие каких-то актрис 90-тых, поставили перед ребятами на стол три тарелки с дымящимся «борщом», ещё три тарелки с чем-то, очень похожим на картофельное пюре, и котлетами, разложили приборы, поставили три стакана с графином с оранжевым напитком, пахнущим мятой, и тихо вышли.       Фил, взяв в руки ложку, с удовольствием наблюдал, как зрачки Артёма, оглядывающего еду перед собой, расширялись, а сам парень от удивления даже чутка приоткрыл рот.       — Это… это что, борщ? — наконец выдавил из себя Арт, не веря своим глазам. — Настоящий? И котлеты?       — А ты попробуй, — посоветовал Фил и демонстративно медленно съел ложку супа.       Арт попробовал. Ещё попробовал. И ещё… И потом довольно быстро опустошил всю тарелку, переходя ко второму. Всё это сопровождалось довольным урчанием и редкой похвалой «ммм, как у бабушки в деревне!». Фил перевёл взгляд на Настю — она тихо хихикала в тарелку со вторым, наблюдая за ситуацией, — и сам усмехнулся, внутренне умиляясь. Судя по всему, должное впечатление кухня его королевства на Арта произвела — не зря Фил всё-таки передал Мэп ту кулинарную книгу с рецептами.       Наконец, доев второе и принявшись за оранжево-мятный напиток, Артём посмотрел на друзей и закономерно спросил:       — Откуда?       — От верблюда, — мгновенно ответил Фил. Арт вздохнул с видом «вот ты серьёзно?», на, что маг отмахнулся, — не смотри так, я не шучу: то, что ты сейчас пьешь, доставлено из «Пустоши» — ну, почти на верблюдах! Это сок какого-то плода, который они там выращивают. забыл название, но это он.       — Джиби, — машинально подсказал Артём.       — Да-да, он, — закивал Фил.       — Это получается, что… — Арт задумался.       — Получается, что ты, братец, первый раз за наше время в Энвелле поел нормально, а не всхумятку и в дороге! — закончила за него Настя, вынося вердикт. — Можешь не говорить, что тебе не понравилось — не поверю!       — Понравилось, — кивнул Мещеряков. — Очень даже. Как будто дома побывал…       Фила по ушам в тот момент что-то отчетливо резануло, и он скис.       Даже мимолетное упоминание того, что здесь — не дом, причиняло ему острую душевную боль. Благо, Настя вовремя среагировала, завершая тупиковый диалог:       — Ну вот и все, разобрались! Это главное!       Фил бросил на неё благодарный взгляд, который она не заметила… Или сделала вид, что не заметила.       — Но всё-таки, как и откуда у вас это? — продолжал допытываться Артём.       — Покупаем, — Фил просто пожал плечами и пояснил, — тут горы, растут максимум ягодки мелкие. Так что одними поставками и живем!       — На что покупаете? На монеты?       — На руду. Она держит всю экономику Энвелла, её у нас для марионеток даже Саламандра закупает!       — Кстати о Саламанде… — Артем поставил почти пустой стакан на стол и слегка замялся, непроизвольным жестом почёсывая затылок. Покинувшее было Фила напряжение снова вернулось в тройном объёме. — Мы теперь можем отправляться к ней. Это, собственно, и было тем, что я хотел вам рассказать сначала по коммуникатору, но вы не отвечали, потому и пришлось идти лично.       — Вы что, докачались уже? — недоверчиво спросила Настя. — И я помню, ты говорил, что с Кирой что-то случилось…       Фил догадался, что до их совместной встречи Артем сестре ничего не рассказывал. Да, он мог только намекать обходными фразами, но интригу держать до последнего — таков уж был Мещеряков. Фил бы не придал этой интриге значения вовсе, но вопрос был слишком важный. А после слов друга про «что-то случилось» ему стало гораздо интереснее.       — Да, кхм, — Арт прокашлялся и откинулся на тёмно-синюю бархатную спинку стула. — В общем-то, рассказываю…       …Фил его слушал и с каждым словом охреневал. Своя локация? У Всеволода? Которую он ещё и скомуниздил у кого-то там? Звучало как нечто реальное, но нелогичное до ужаса. Зато логичным было практически мгновенно появившееся напряжение Насти при упоминании того, что с Кирой сотворил её бывший друг. Фил, чтобы Мещерякова чуть-чуть расслабилась, почти привычным жестом несильно сжал её ладонь своей под столом. А потом с удовлетворением наблюдал легко дернувшиеся уголки её губ и небольшое расслабление в позе.       Но самому Филу легче не стало. Он слушал Арта и не сильно понимал, почему именно сейчас игрокам нужно срываться и идти в замок к Саламандре. Ну да, они с Кирой хорошо прокачались, да, марионетки на них не агрятся, да, препятствие в виде Тени успешно ликвидировано… Но, во-первых, «хорошо» — не значит отлично, и до игрового уровня самой Алекс и рыцарю, и вору было ещё качаться и качаться. Во-вторых, марионетки Саламандры на них не агрятся только временно — пока того не захочет их хозяйка. Или, что ещё хуже, Моргарт, который мог бы неведомым Филу способом активировать своих кукол и управлять ими даже сквозь грань миров. Ну и в-третьих… а ликвидирован ли Всеволод? Фил в глаза эту Инквизиторшу не видел, силы её не знал, руку не пожимал и потому не может доверять ей. Говорить нпс могут что угодно, и Арту могли просто навешать килограмм спагетти на уши про всю эту канитель с мёртвым мужем, местью и чем-то подобным. Так что верить в смерть ночного кошмара (в буквальном смысле слова) своей девушки Фил категорически отказывался. А то вдруг, когда они прибудут ко дворцу Саламандры, там сразу же материализуется этот говнюк со своей наглой ухмылкой и будет угрожать Насте, которая только-только начала отходить от пережитого ужаса? Нет, простите, этого «вдруг» Фил себе позволить решительно не может!       Плюс ему сейчас было абсолютно не с руки бросать королевство ради туманной надежды на возвращение, что называется, «в реал». Нет, правда, ему хотелось в Питер, к родителям, нормальной жизни, школе, интернету, домашней еде, беззаботному времени в играх, но…       Ему здесь было очень хорошо. Он сейчас был счастлив.       В глубине подсознания бился вопрос: «а зачем что-то менять?».       Он создал королевство под себя и свои желания. Он создал мир, в котором ему уютно и хорошо. Он создал место, в котором с ним счастлив почти что самый близкий ему человек.       Он создал свой Р а й.       И, как бы не звучало эгоистично и неправильно так делать с его стороны, но он был не готов менять этот Рай на построенную на соплях гипотезу о возвращении домой.       Да, Фил понимал, прекрасно понимал, что возвращаться домой придётся. Что это его долг — как игрока «Героев Энвелла», допустившего выход главного злодея в реальный мир, и этот самый долг по шкале обязательств стоял гораздо выше королевского долга перед подданными. Потому что, как бы грубо это не звучало, там на кону стояли жизни реальных людей, а не нпс. Последним как раз-таки ничего и не угрожало в случае ухода Фила с должности. Королевство вполне могло существовать автономно, даже пусть и с временным регентом, а вот возможность продолжения существования реального мира в том виде, в котором игроки его оставили, находится под больши-и-им вопросом. И Фил это знал, но временно отказывался принимать сей факт во внимание, загнав глубоко в подсознание все подобные мысли. Ему очень, просто очень сильно не хотелось покидать комфортное и тёплое место ради неизвестно чего.       К тому же очень ярким дополнением ко всему этому философствованию у Фила в голове шла установка: назвался груздем — полезай в кузов! Что в его ситуации лучше звучало как «если вызвался «королить», то делай это до конца». Фил, конечно, никуда не вызывался — он вообще до какого-то времени понятия не имел, что его читерский «левел ап» дал такую побочку как целое, мать вашу, королевство. Но он это королевство построил, можно сказать, почти что с нуля, он создал идеальные условия жизни для своего народа, он правил и продолжает править своим городом. Чем он не король? И почему он должен быть плохим королём для бывших шахтёров?       Фил просто помнил, как около месяца назад случайно услышал обсуждение собственных новых реформ в королевстве двумя актёрами из театра. Лиц их Фил не видел, да и потом не узнал, но мог предположить, что и они имели точное внешнее сходство с кем-то из кинозвёзд 90-тых. Актёры отзывались обо всех нововведениях с недоверчивым подозрением, сетуя на игрока со спутницей и их фонтанирующую идеями изобретательность. «Ну, он же хороший вариант для нас? Хороший король?» — спросил один из них под конец диалога, имея ввиду Фила. «Пока хороший» — делая сильный акцент на слова «пока», отозвался другой. И тогда парень надолго задумался, действительно ли он хороший король?       Шло время, реформы перестали быть новыми, нпс привыкали, и всё чаще король слышал искренние поздравления и комплименты, а сомнений в его компетентности и вовсе не звучало. Но уверенности это Филу не добавляло. Каждый вечер он ложился спать и прокручивал в голове все свои сегодняшние дела, мысленно сам у себя спрашивая: «Я — хороший король?». Если что-то мешало просто согласиться с этим, то на следующий день Черных старался делать больше и лучше для того, чтобы вечером в ответ на постоянный вопрос мысленно погладить себя по голове и спокойно лечь спать.       Фил не был уверен в себе и своих лидерских качествах. Он мысленно сравнивал себя и свои поступки с Артом, и часто сравнение выходило не в его пользу. Маг всегда предпочитал более пассивные роли как в компании друзей, так и в играх — ему легче было быть шумным заводилой и любителем везде вставить свои пять копеек, но никак не принимать решения и брать на себя ответственность. До его знакомства с шахтёрами было так, да. Сейчас его вынудили занять главенствующую позицию, и сказать, что Фил почувствовал сначала себя не на своём месте — вообще ничего не сказать. Но парень понял сразу, что его работу никто за него не сделает, поэтому смирился и принялся раздавать приказы. Сначала неуверенно, с оговорками, а потом всё смелее, четче, и сам не заметил как втянулся в процесс. Оказалось, что большую часть жизни Фил делал так, как было наименее энергозатратно и безответственно, не вспоминая про то, что вообще-то лидерские качества у него тоже есть. И когда наконец Фил разгадал свои тайные умения руководить, беря все в свои руки, всё стало вдруг как-то по-правильному иначе, удобней и красивей.       Но всё же в себе Фил сомневался, и сомневался регулярно. Настю этим он решил не нагружать, оставляя свои королевские проблемы при себе и отодвигая их куда подальше в пыльные углы своего сознания.       Дослушав Артёма до того момента, как он улетел из «Тайного поселения» и ещё раза три услышав фразу про «надо идти к Саламандре, так как больше нам ничего не угрожает, Аврора заверила меня», Фил, вставая и грохоча стулом по полу, прервал его:       — Я понял, понял. Ты… ну хорошо, вы с Кирой и Виком считаете, что нам пора идти к Саламандре, на разговор, да? Окей, да, я согласен, но… — тут король покосился на Настю, за весь рассказ не проронившую ни звука и сейчас просто встревоженно наблюдающей за ними обоими. То, что он собирался сказать Арту, ей слышать не следовало. Девушка поймала взгляд мага и напряженно наклонила голову, сощурив глаза. Этот прищур Фил не любил, очень не любил — он означал сильную заинтересованность Насти. А как показывала практика, если ей что-то было интересно, то она это обязательно узнает. Потому маг выдал первое, что пришло в голову, — но давайте продолжим-ка в саду!       — Зачем? — удивился Арт.       — Посмотришь на одну вещь, — как можно загадочнее проговорил Фил. — Тем более, такие вопросы в столовой не решаются! Да и духота тут какая-то!       Арт хмыкнул и пробормотал что-то про своенравных монархов, но всё же встал, отодвинул стул и пошёл к выходу, скрипя подошвами тяжелых ботинок по мраморному полу. Настя тоже поднялась, но уходить не спешила.       — Ты что задумал? — поймав быстро направившегося уходить Фила за локоть, тихо поинтересовалась она.       — Ничего, — тот с нервной улыбкой развел руками. И сразу же мысленно отвесил себе щелбан — Настя, в отличие от брата, прекрасно считывала эмоции других людей, а уж своего парня она успела изучить вдоль и поперёк! Но может быть, всё же проканает? — Просто поговорим на свежем воздухе. Душно тут что-то!       — Фил! — чуть повысила голос девушка. Блин. Не проканало. — Не надо врать. Арту можешь лапшу на уши вешать, мне не надо! Что ты задумал?       Фил вздохнул. Получается, что надо отвечать, и отвечать максимально правдиво, чтобы девушка ничего не заподозрила. Очень уж не хотел Фил посвящать ее в то, что было у него в голове в данный момент!       Он покосился на Арта — тот стоял в дверном проёме и рассматривал висевшую рядом картину-пейзаж. Что ж, про «лапшу на ушах» он не услышал — и замечательно!       — Я хочу ему кое-что объяснить, — начал оправдываться Фил, все также улыбаясь. Но теперь эта улыбка была больше виноватой, чем нервной. — Чтобы он понял, насколько непросто нам сейчас с тобой бросить королевство. Я не хочу бросать все, что мы с тобой так долго строили, в один момент…       Это, конечно, было правдой, но неполной. Про свои страхи и тайные желания Фил решил умолчать, прекрасно зная, что его слова могут Настю убедить. Аргумент про «в один момент» был уже убедительный, да и… Доверяла девушка Филу, очень доверяла — потому что любила. Хоть и иногда видела его попытки юлить, но никогда не брала их близко к сердцу, уже смирившись с таким своеобразным характером своего молодого человека. Потому сейчас маг точно знал, что девушка ему поверила. Даже в эту «неполноценную» правду.       — Но ведь мы же изначально создавали королевство за этим, — возразила Настя. — Чтобы уйти в конечном итоге.       Полноценная же правда была в том, что Филу вообще не хотелось уходить.       — Знаю, знаю! — отмахнулся Черных. — Но даже на это нужно время. Я покажу ему твой сад изнутри и смотровую площадку, расскажу о том, как мы это делали… Не переживай, никакого криминала!       Отшутился Фил чисто по-привычке — ну не мог он по-другому, никак не мог!       — Ну тогда пошли! — решительно заявила Настя и уже сделала шаг по направлению к стоявшему в дверях брату.       Вот же блин… Надо думать, и думать быстро, иначе она точно заподозрит неладное!       — Э-э-э, погоди! — Фил замахал на нее руками, в панике придумывая отговорку. — Давай ты лучше к Исту сходишь, проверишь его и Нуто, ладно? А если ты со мной пойдешь, то-о-о… мне будет трудновато уговаривать уже двух упрямых барашков, если ты вдруг встанешь на сторону Арта!       Конченую бредятину он сейчас сморозил, Фил это понял почти сразу и мысленно сделал фейспалм своему креативу. Но сейчас вылетевшего воробья-слова ловить было поздно. Может быть, все-таки прокатит?       — Сам ты… барашек, — беззлобно огрызнулась девушка. Она что… согласна с этим? Да ладно? — Корона уже сползает от количества твоих кудрей!       О, да она перешла в свою любимую плоскость — волосы Фила! Гиперфикс у девушки был на его причёске-кудряшках, причём нельзя было сказать, нравилось Филу это или нет. Скорее, всё же, нравилось — Настя любила ворошить, гладить, нежно перебирать его волосы, и тем самым задевала одной природе известные точки, заставляя парня чуть ли не мурлыкать от удовольствия. И этим надо было пользоваться.       — Ну, как там было в рекламе? — хмыкнул Фил и тут же сказал уже деланно жеманным голоском: — «мои волосы — это моя гордость»?       Настя засмеялась — пародировать голоса и мимику у Фила получалось хорошо.       — Ладно, «гордость» моя, иди, — фыркнула девушка с улыбкой. — А я и вправду к Исту схожу — зелье должно было уже подействовать. Прикажу, чтобы накормили принца что-ли… А то тощий как смерть! Бедолага…       — Ты прям как та мемная бабуля, которая внучков откармливает! — рассмеялся Фил, пропуская в голос облегчение. Ну как же, за это стоило порадоваться — он уговорил Настю, и даже без морального ущерба!       — Иди уже… дедуля!       И Фил пошёл. По мере приближения к Артему улыбка его гасла, и когда парни оказались рядом, Фил был удивительно серьёзен, если не сказать — мрачен. Мещеряков, отворачиваясь от рассматриваемого пейзажа, подозрительно покосился на друга:       — Чё у вас там за приступ ржача случился? Прикольчики локальные пошли, да?       — Ага, — без тени радости в голосе ответил Фил. — Пойдём, а?       Не дожидаясь Артема, он первый пошёл в сторону запасного выхода из дворца.       — Странный ты какой-то, — пожал плечами Арт, направляясь следом.       Они прошли через чёрный вход, дабы миновать вопросы от стражи, прошли неосвещенным коридором к тяжёлой дубовой двери, и, отперев её, вышли в сад. Фил целенаправленно вёл друга к той скамеечке у мраморного фонтана, на которой полмесяца назад они с Настей сидели и наблюдали фейерверки в честь дня рождения Лонка. Было в этом месте для короля нечто особенное, нечто важное — такое, что связывает теплые воспоминания с реальностью. И этим важным Фил сейчас считал нужным поделиться с Артом. Король ненадолго замер, глядя на мерно циркулирующую в фонтане воду, но потом обернулся на друга.       Тот стоял за кованной скамейкой, чуть опираясь на неё бедрами, и скрестив руки на груди. Вид у него был серьезный и малость озадаченный.       — Ты хотел поговорить, — напомнил Мещеряков.       — Угу, хотел, — кивнул Фил. Он вздохнул, немного помолчал, набираясь смелости и воздуха в грудь побольше — как всегда перед важными и не очень приятными разговорами. Наконец, он все же решился продолжить, ознаменовав это хрустом правого большого пальца, неудачно сжатого в кулак, — я действительно согласен идти к Саламандре. Но у меня есть условие.       — Какое? — Арт насторожился.       — Взаимовыгодное! — с нервным смешком отпарировал Фил. Хрустнул теперь безымянный палец левой руки. — И их даже два. Первое — это время. Я не могу бросить свой «Хэвен» прямо здесь и сейчас. Пока я отдам нужные приказы, пока выступлю с речью, пока буду передавать власть, пройдет время. Это не зависит от меня, я просто предупреждаю.       — Почему ты не можешь просто уйти? — закономерно поинтересовался Арт, и точно также, как и, черт возьми, Настя, сощурился. Фил про себя невесело подметил: «из огня да в полымя!», уже начиная даже мысленно переходить на народный фольклор, но вслух ничего не сказал. — Ты говорил, что у тебя здесь есть формальный наместник, Шеф, кажется. Почему нельзя просто скинуть власть на него и смыться?       Фил вздохнул и покосился на журчащую в фонтане воду — он был готов смотреть в тот момент даже на солнце, лишь бы не думать себе всякого из-за этого их одинакового прищура.       Отчасти помогло.       — Ну потому что я их правитель, нет разве? Если правитель вдруг исчезнет ни с того ни с сего, то это может вызвать подозрения у народа, а того и гляди бунт какой-нибудь. Мне это триста лет не надо, — в идущем рябью водном отражении Артём хмыкнул и перестал так знакомо щуриться. Фил с еле заметным облегчением снова повернулся и, зацепив взглядом вид, открывавшийся отсюда, вспомнил вдруг, зачем пришел именно сюда — в место, где замечательно наблюдался весь «Хэвен». Фил подошел к другу чуть ближе и дальше слова полились сами, — тебе же Настя наверняка показывала город, верно? Так вот, Арт. Это наш город. Мы его возвели, мы им управляем, и мы за него отвечаем. Я в особенности. Я понимаю, от меня это звучит дико, но это так.       У Арта на лице был написан весь мыслительный процесс чуть ли не словами. Со скрипом крутились шестеренки, сворачивались пружинки, сходились между собой провода… А вот факты вряд-ли сходились. Как же, как же! Где Фил, и где — понятие ответственности? Уж точно не в одном предложении вместе, верно? Но Фил сам себя поправил: раньше было так. Сейчас все изменилось — ему есть за что и за кого отвечать.       Вообще, Фил, до начала игры, в принципе не был сильно рисковым человеком — он просто сначала делал, а потом думал, за что иногда расплачивался. Но полгода игры и управление собственным королевством научили (если не сказать: вынудили научиться) его другому жизненному подходу — строить долгие логические цепочки, думать, размышлять, просчитывать возможные шансы успешного исхода дела и находить обходные варианты. Ещё больше этому поспособствовала Настя — неосознанно, конечно, зачем она бы это делала специально? Просто Филу рядом с ней хотелось быть собой, окружать её собой, заполнять всё пространство… Он, в детстве недополучивший законных родительских тепла и защиты, понял, что такой ошибки в собственных отношениях не допустит. Маленький мальчик Филька, воспоминания которого трепетно хранил повзрослевший Фил, для себя ещё очень давно вынес одну важную истину, только недавно оформившуюся в связное и цельное предложение: «если есть хотя бы малюсенький шанс любимым людям помочь — расшибись, а сделай». В отношении Насти этот принцип раскрылся и работал на всю катушку — парень решил, что ни за что не допустит того, чтобы рядом с ним с девушкой случилось бы нечто плохое. Да, это решение не было абсолютным законом (благодаря кое-кому конкретному даже нарушилось один раз), но на такие случаи Настя всегда говорила своё непонятное «Dixi!», что Фил для себя переводил как «собственное непреложное правило», которое надо соблюдать. И парень, понимая, что еще одно такое происшествие он (да и Настя тоже) не выдержит, стал стараться изо всех сил это исполнять. Потому принцип «семь раз отмерь и один раз отрежь» для него стал во главе любого действия.       Сейчас Филу казалось, что лучше ему, как говорится, «перебздеть», чем «недобздеть».       Такое мышление, конечно, было абсолютно не свойственно подростку, которому шестнадцать будет только этим летом. Нет: так мыслят взрослые, состоявшиеся личности, пусть и попавшие в критическую ситуацию. Да, гормональный фон организма упорно считал, что созревать до полноценного «взрослого» Фил должен ещё лет пять, не меньше, но парень его не слушал. Он сам себя уже не причислял к детям или, как выражался их приснопамятный физрук, «пубертатам» — человек, управляющий королевством, автоматически лишается права так называться. Почему? Фил бы в своей манере ответил: «Да вот, ситуёвина в жизни приключилась такая, что не до всяких приколов «переходного возраста» стало. Какая ситуевина? Забавная, хоть в цирке рассказывай, потом объясню!». На деле та самая «ситуевина» представляла из себя факт: детство у него, да и у всех «Героев…» отобрали. Заставили повзрослеть за два-три захода в игру, показав, какая ответственность лежит на их плечах.       Жизнь. Даже не так — жизни. Много миллионов человеческих жизней. И они эту ответственность благополучно пытались скинуть долгое время. Но всё уже, «доскидывались», дальше не швырнешь! Не будет за них проблемы решать кто-то другой, уже не маленькие!       Хотя так хочется…       Наконец, Артём вроде бы что-то для себя понял и угрюмо спросил:       — А второе условие какое?       — Тут сложнее, — Фил хрустнул пальцами уже обеих рук для самоуверенности и присел на уголок фонтана. Эта часть диалога была ещё волнительней предыдущей, но без неё было нельзя. Ради неё он, в принципе, этот диалог и затеял. Парень вздохнул, собрался и начал говорить, — я сейчас скажу честно, ты вот… без обид, короче, ладно? Я не верю в то, что Тень мёртв. Погоди, я договорю! И поэтому прошу (не ставлю условие, а именно прошу!), как друга и как брата своей девушки: не надо впутывать в это Настю. Я, честно говоря, очень сомневаюсь, что у Саламандры действительно есть какой-то альтернативный выход из игры, не ноут и не куб, иначе… Да нелогично это, короче! Я это к тому, что Настя — не игрок, и потому вряд ли выйдет из игры как и мы, если эта Алекс или как там её, захочет нам помочь и найдет способ выйти через ноут, например. Игра считает Настю нпс, ботом-подсказчиком. Ей нет смысла мотаться туда с нами. Там… там может случиться все что угодно, нас с тобой может не оказаться рядом, и этот конченный убьёт её. А здесь он её не достанет. Она будет в безопасности.       — Интересно, — задумчиво хмыкнул Артём. — Ты мне прямо сейчас говоришь, что не веришь мне, но просишь помочь заставить Настю остаться тут? Я правильно понял тебя?       — Не совсем. Я верю тебе, но я не верю твоей Инквизиторше, — поспешил заверить мнительного друга Фил. — Я её не знаю, я не уверен в её силах, я не знаю, уничтожила ли она Тень, поэтому — перестраховываюсь.       — Хорош перестраховщик! — оценил Арт, но в голосе его были нотки сарказма. — А ты саму Настю просветил на этот счёт? Она в курсе, что ты так собираешься её отвести от дел? Нет? Тогда с чего ты решил, что в праве её ограничивать?       Начинается…       В одно мгновение Фил растерял свой настрой говорить спокойно и аргументированно. В нём проснулись и затребовали выхода те самые остатки детскости, глупой истеричности, видящей только свои «хочу» и ничего более. А будильником для подъема этих самых глубинных чувств послужило слово «право».       Потому что, ну какое, нахрен, право?!       У Фила давным-давно был готов аргумент на этот счет, и сдерживать себя он не намеревался. До этого он честно старался фильтровать речь, но сейчас… извините, связь со спокойствием прервалась.       — Ха, Арт, право! — зло усмехнулся Черных, смакуя на языке последнее слово и будто пробуя, разбирая его вкус почётче. — Право… Было ли такое право у меня или у тебя, когда Настя себя в жертву принесла взамен на наши жизни? Право размышлять о собственных ограничениях, или может быть, о собственных силах? Настя же тогда тоже решила за нас всех, не спросив никого. Ну, и где упрёки? Да, она сделала дурость, даже спорить не буду. Но я её понял — она тогда защищала нас. Глупо, больно и неправильно, но как могла защищала. А я теперь защищаю её. И её психику в том числе. И ты сейчас можешь меня как угодно называть, но я скажу тебе так: пока у меня есть возможность делать так, чтобы она была счастлива и в безопасности, я буду это делать.       — Даже против её воли? — усмехнулся Арт, но на лице его улыбки не было.       Фил шумно выдохнул через сжатые губы и изучающе посмотрел на друга. Арт, по мнению мага, принадлежал к самой наипоганейшей породе людей — моралистов, которые могли в чужом глазу соринку разглядеть сквозь собственное бревнище. Да, это не затемняло и не отменяло остальных, во многом хороших качеств Мещерякова, но Черных стал ещё давно за ним подобное подмечать. И кому как не Филу было знать, сколько раз и как далеко Артём мог наплевать на мнение родных и близких людей, если что-то касалось вопросов общего или их личного благополучия, счастья и защиты. Да даже сейчас: Арт, посоветовавшись с хотя бы тремя людьми, решил всё за Фила в своем плане по выходу в реальный мир и абсолютно не учёл возможности и точку зрения друга. Да, слава Богу, критику рыцарь принимал, но без особого на то желания. Поэтому фразу про «против воли» Арт мог бы и не говорить, из вежливости изобразив из себя на пару минут глухого.       Фила так и тянуло ответить другу нечто в стиле «а сам-то!», но он держался — ссориться вовсе не хотелось. Арта он уважал, по-дружески любил, но закрывать глаза на странности все же приходилось. Потому пришлось помолчать, дождавшись когда Артём заговорит снова, уже с сочувствующим вздохом:       — Ты неправ, Фил. Как и Настя тогда была неправа. И ты это знаешь!       — Неправа, но не во всем, — отчасти согласился Фил. — Ты ее не понимаешь просто, а я понимаю. Знаешь, почему она так поступила? Не знаешь, вижу уже. Хотя откуда тебе знать? Тебя-то с ней рядом последние два месяца не наблюдалось. Ты не переживал последствия всего того ужаса вместе с ней, ночами… Я как вспомню так вздрогну.       — Она тебе что-то рассказывала? — сразу же встрепенулся Арт.       Очень тонкий укор бросил Фил, очень тонкий. И он был хотя и справедливым, но менее болезненным, чем неозвученная магом претензия про «соринку в глазу». Арт просто знал, что не мог быть рядом с сестрой всё это время, хотя, вероятно, хотел. Фил об этом догадывался, хотя и слегка раздражался на друга за мелкую бестактность.       — Да. Рассказывала, почему пошла на это. И знаешь, что? Нет, не из-за чувства долга, хотя и это тоже. Она просто защищала нас, как свой личный кусочек счастья, который ей достался спустя несколько лет… Бесчестно и неблагородно, как она сама говорила, но факт! И я вот сейчас её ой как понимаю!       Фил действительно слишком хорошо понимал её. Понимал эгоистичную и такую человеческую потребность огородить уже свой «кусочек счастья», точно также защитить от всего, что ей может угрожать. Потому что помнил пережитый им самим кошмар, как в те далекие дни после её похищения, так и в те, уже не такие далекие, бессонные ночи на настиной кровати с дрожащей и содрогающейся от рыданий девушкой в руках. Ей было очень плохо, просто отвратительно, а Фил не мог сделать с этим ничего — лишь быть рядом и отдавать от себя все имеющееся тепло ей. Эмоциональная магия, преобразованная Истом в руны и начавшая получать разрядку в виде ежедневных тренировок с Филом вместе, каждую ночь напоминала о том, как именно девушка обзавелась ей. Сила третьего магического потока была велика, и велика настолько, что порой воспроизводила фантомную боль в местах старых ранений, где теперь были руны. И рыдала девушка от боли как душевной, так и физической.       Это всё началось после того приснопамятного разговора ночью у фонтана. До этого Фил просто знал, что девушка ночью редко спит хорошо и основательно, а чаще мучается от кошмаров и литрами пьет настойки из успокаивающих трав. Но до их разговора Настя магию свою почти не выпускала, держала в себе и отказывалась тренироваться совместно, а сейчас… Руны начали сходить, но делали это медленно и почти незаметно внешне. Внутренне же… После того разговора на скамейке Фил стал оставаться у Насти на ночь. Потому что ту, первую ночь, он провел лежа, обнимая ее и тихо-тихо успокаивая после мощнейшего эмоционального срыва. А у самого от её слез сердце разрывалось на части. Такое повторялось стабильно неделю, после чего медленно сошло на нет. И эффект от этого был виден. Настя действительно оживала. Это не было показухой, игрой на публику — нет, это действительно было полноценным возвращением к жизни. Фил это очень хорошо понимал и как никто другой ценил. И знать, что весь этот мощнейший процесс может полететь к чертям из-за простых недосмотров, было немыслимо больно для него.       — Так что, Арт, ты возможно посчитаешь меня жутким эгоистом, — с горечью продолжил Фил после небольшой паузы, — но я не хочу, чтобы она переживала это снова. Она сейчас счастлива — ты разве не видишь?       Арт задумался и задумался глубоко. Он не прикрыл перчаткой или рукавом свою метку, и маг видел, как она, словно в такт размышлениям хозяина, мерцала то красным, то бледно-розовым, то алым цветом, давая неяркие блики рыцарю на лицо. Это было чем-то похоже на то, будто парень стоял рядом с «мигалкой» полицейской машины, задумавшись о чем-то своём.       Фил мысленно Арта уговаривал. На повторе озвучивал ему свои подлинные доводы, передавал по крупицам свои эмоции и чувства по отношению к Насте, старался донести до него свою боль и свои желания. Но маг иногда сам с собой не мог договориться — а куда уж ему уговаривать Артёма, которого он сам не так давно записал в «упрямые бараны». Да и телепатией Фил не обладал, хотя иногда хотел, поэтому…       — Вижу, — спустя несколько тяжелых минут ожидания сказал Мещеряков на выдохе. — И мне тоже хочется, чтобы это оставалось так. Но она не птица в клетке, Фил. Ты не сможешь удерживать её вечно здесь. Мы рано или поздно найдем способ вернуть её домой. Да и она может нам в вероятном бою пригодиться: один маг хорошо, а два — лучше. В любом случае, обсуди это с ней. Это зависит не от меня.       Интересную политику выбрал Арт… Мол, «я не я и лошадь не моя», так что-ли? Зависит не от него… Да от кого же, позвольте спросить? Он может просто сказать Насте, что её помощь в деле тупо не требуется, а значит и смысла вылезать из безопасного места нет. И тогда у Фила с души свалится огромный камень, который сейчас на ней висит непосильным грузом.       Обсуждать этот груз с Настей не хотелось. Потому что Фил её знал и знал слишком хорошо — девушку надо ставить перед фактом, так как уговоры на неё редко действуют в полную силу. Она головкой покивает, глазками похлопает, улыбнется — и сделает по-своему! Да, разумеется, в последнее время Настя всё чаще стала прислушиваться к Филу и банально избегать ситуаций в которых её нужно было бы уговаривать, но тут… тут на кону стоял выход в реальный мир, по которому Настя, не любившая Энвелл в принципе и проникшаяся только их королевством, очень скучала. Так что тут всё пошло бы по одному месту, в этом маг был уверен точно.       — И да, Фил, — продолжал Мещеряков. — Ты всё-таки прав. Насчет Инквизитора. Я так подумал… Я не видел смерти Тени, не видел его трупа и не убил собственными руками, оставил его Авроре. А там могло случиться все что угодно, так что… Но вот знаешь, мой тебе совет: не бегай от проблемы. Иначе она тебя догонит.

***

      Фил со скрипом распахнул оконные рамы в своем кабинете и с блаженным выражением лица с удовольствием вдохнул свежий горный воздух.       Над городом разливался закат. Красивые нежно-розовые лучи солнца ласкали крыши, стены, листья и стволы деревьев, окрашивая всё в уютные тёплые вечерние цвета. «Хэвен» готовился ко сну: закрывались дневные лавочки, спешили домой отработавшие смену горожане, возвращались на трамвайчике из рудников шахтёры, из дворца выходили закончившие все дела кухарка и горничные, сменялся караул стражи… Все это Фил знал и угадывал скорее по привычке, нежели из реальных наблюдений. Знал, но не видел — он и не заметил, как за всеми организационными вопросами прошло полтора часа, и в локации стало темнее.       С Артёмом удалось договориться и оставить его в городе хотя бы на ночь, чтобы Фил мог спокойно отдать нужные приказы и подготовить королевство к своему уходу. Последний час король только и занимался административными делами: нужно было выделить комнату для друга, отменить все завтрашние дела заранее, чтобы сделать городское объявление о передаче власти и, наконец, обсудить все с Шефом. С первым проблем не возникло, а вот дальше пришлось попотеть. Шефа в канцелярии не оказалось, пришлось просить о помощи Янни, чтобы та нашла его и всё доложила. Девушка, конечно, формально работала на Настю, но всё равно подчинялась Филу в первую очередь, как королю. Парень давно был в курсе о почти что фантастической способности Янни попадать куда угодно, доставать что угодно откуда угодно и узнавать всё что угодно, и потому мог временами девушку эксплуатировать. Не бесплатно, разумеется — Фил ей за это щедро доплачивал. И было за что.       Спустя полчаса Шеф все-таки появился во дворце — выяснилось, что он и ещё два торговца-поставщика из «Гавани» обсуждали в одной из таверн нижнего города способы упрощения налоговой процедуры. Зная пристрастие старого шахтёра к выпивке и то, что в тавернах по вечерам начинали разливать местный аналог алкоголя, Фил сначала принюхался и понял, что ему не врут, а только потом обрисовал ситуацию и обсудил меры, которые в такой ситуации нужно принять. На это ушла ещё треть часа, после чего Шеф и Янни вышли, оставив морально загруженного и подуставшего за нервный день короля на кресле в собственном кабинете. Собственно, после этого Фил и открыл окна настежь, впуская в затянутую слабым вечерним сумраком комнату свежий воздух и последние отголоски заката.       Вообще-то в его кабинете был балкон, открытый, широкий и мраморный. Но Фил им пользовался редко, если не сказать — вообще не пользовался. А зачем? На своём формальном рабочем месте, обставленном в общем лаконичном стиле дворца, король проводил около часа в день, и то по утрам, разбирая вчерашнюю почту. Делалось это из-за того, что днем, во-первых, в кабинете было ужасно жарко — окна выходили на солнечную сторону, и от ощущения жуткой парилки не спасали даже плотно задвинутые шторы, а во-вторых, у мага и в нижнем городе забот хватало. Но отсутствие балкона у этого помещения не вписывалось в общий дворцовый интерьер, поэтому он всё же был. Фил бы о нём сейчас и не вспомнил, если бы не стал, оглядывая через открытые окна разноцветный парк, крутить головой по сторонам. Таким способом он обнаружил, что на его балконе, спрятавшись в длинной тени, отбрасываемой пушистой кроной ближайшего из деревьев, находится какая-то фигура. Силуэт фигуры, стоящей прямо напротив уже почти севшего солнца, различал Фил из рук вон плохо, поэтому король мгновенно напрягся, и как следствие — не глядя схватился за планшет, лежащий на столе. Нажатием кнопки материализовал в другой руке посох. Простая мера предосторожности — мало ли….       Но тут фигура будто почувствовала, что за ней наблюдают, зашевелилась, обернулась, вышла из тени… и Фил тут же чуть не рассмеялся вслух. Он невесть что подумал, а это оказалась Настя, стоявшая почти как статуя со скрещенными на груди руками. Да, точно, это была она — убрав посох во внутренний инвентарь магического подпространства и положив планшет обратно, Фил отдернул тяжёлую синюю штору, скрипнул балконной дверью и увидел, как фигура, вблизи и правда оказавшейся девичьей, вышла на звук и показала лицо. Сосредоточенное и даже озадаченное лицо Насти Мещеряковой с закрытыми глазами.       На улице с заходом солнца ощутимо похолодало. Фил почувствовал это сразу же, как только вышел на балкон, и даже камзол его от легкого ветерка, пробирающегося, по ощущением, под кожу, не спас.       — А, заметил меня таки? — Настя услышала мягкие шаги мага по каменным плитам и открыла глаза.       Ёмаё… То ли Фил за день так сильно перетрудился, что стал ловить глюки наяву, то ли остатки солнечного света решили поиграться с воображением мага, но на короткие две-три секунды он явственно увидел исходящее от этих глаз зеленовато-рыжее свечение. Настя подошла ближе, и странный эффект пропал.       «Дурдом какой-то, — мгновенно решил про себя Фил, тряхнув головой и тем самым попытавшись прогнать странные ассоциации. — Надо высыпаться побольше, а то так и до шизы недалеко!»       — Заметил, — кивнул парень, окидывая Мещерякову беглым взглядом.       Поглядеть было на что: выглядела девушка какой-то растрёпанной и тоже уставшей. Мундир, последнее время застегиваемый Настей до самого горла на все пуговицы (скрывала от любопытных взглядов татуировки), был только наспех накинут на плечи и кое-как застегнут на две пуговицы. Под мундиром была свободная белая блуза, полупрозрачная, тоже не полностью застегнутая и от того совершенно не скрывающая красивого чёрного узора рун, плотно покрывающего руки, грудь, плечи и шею девушки. Они были и ниже, — Фил знал, — но их скрывали один за другим слои одежды: корсета, брюк и высоких сапог.       Это было странно. Оставлял Фил Настю в столовой в совершенно другом состоянии, а сейчас она стояла перед ним в таком виде, будто либо марафон пробежала, либо ее кто-то… Впрочем, этот вариант маг отмёл сразу. Нет в королевстве такого человека, который бы сознательно пошел бы на такое во всех смыслах государственное преступление. Если бы даже нашёлся, то в «Хэвене» в тот же день ввели бы смертную казнь в качестве высшей меры наказания.       Окей, значит, пробежала марафон. Ага, и как-то попала на закрытый балкон закрытого на ключ кабинета…       А как она, кстати, это сделала?       — А ты что тут делаешь? — с трудом поднимая глаза на лицо девушки, с подозрением поинтересовался Фил.       — Участвую в государственной деятельности, — девушка чуть улыбнулась и развела руками. Но потом снова сложила их на груди, и буквально спустя секунду Фил понял, зачем — ее пальцы без перчаток цеплялись за жесткую ткань мундира, не давая тому сползти с ее плеч. Видя бегающий по ней взгляд мага, Настя хмыкнула, и в голосе её проскочила нотка укора: — хоть и косвенно.       Да е… Фил мысленно сматерился. Ну конечно, конечно он знал, что не посвящать Настю в свой план чревато проблемами. По-хорошему, нужно было бы сначала поделиться с ней своими мыслями, вынесенными Филом из разговора с Артом, а потом уже думать, что делать с передачей власти, но… Не додумался маг раньше до этого «по-хорошему», поэтому оно и вышло «по-среднему». Это вполне могло влечь за собой обиду от Насти и мелкую пассивную агрессию, которую девушка могла источать несколько дней или даже недель. Она не была злопамятной стервой, да и обижалась редко, но легко и ненавязчиво тыкать людей в старые косяки с язвительными комментариями обожала. Видимо, это была плата за её общую незлобивость характера — так для себя решил Фил. В отношении себя от Насти он это лечил просто: мастерски переводил в игру, заканчивалась которая всегда его полной победой.       — Ты что, обижаешься? — наигранно удивился Фил, пододвигаясь ближе.       — Что? Не-е-ет, — тихо фыркнула девушка и отвернулась в сторону окна кабинета. — Я никогда на тебя не обижалась и не обижусь, как ты мог подумать!       — Совсем не обижаешься? — мурлыкнул Фил, обходя Настю сзади и совсем ненавязчиво опуская руки ей на талию. — Вот прям совсем-совсем?       — Нисколько! — буркнула Мещерякова, снова отворачивая мгновенно покрасневшее лицо от мага, который совершенно неожиданно оказался гораздо ближе, чем она думала раньше. — Подумаешь, королёк местный военный совет устроил, а тебя, начальника стражи, даже не позвал! Да и еще договор о передаче власти составил так, что ты резко главной во всем королевстве становишься — но ни о чём в лицо не сказал! Конечно, за что обижаться-то?       — Ну прости меня, солнце, я виноват, — сразу же повинился Фил, щекой ласково потираясь о плечо девушки. — Я поступил глупо и неправильно, надо было сразу тебя позвать… — он хотел продолжить, но тут споткнулся о свои ощущения: кожа под ладонями была подозрительно холодной. В голове Фила сразу же возник вопрос, который он не замедлил озвучить, разворачивая девушку лицом к себе: — а как давно ты тут стояла?       — Последние полчаса точно, — нехотя отозвалась Настя, всё ещё не смотря магу в лицо.       — Сильно замёрзла? — сразу поинтересовался парень озабоченно.       Мещерякова подняла на него глаза и сразу же как-то видимо оттаяла: взгляд её потеплел, губы растянула непрошенная нежная улыбка…       Она медленно покачала головой.       — Все равно застегнись нормально, — посоветовал Фил, медленно расстегивая петли её формы и позволяя мундиру упасть с плеч девушки к нему на руки. Он чуть отдалился от Насти и сказал, — повернись.       Она развернулась к нему спиной, и король по-джентельменски помог ей полноценно надеть мундир — вместе с рукавами и нормально выпрямленным воротником. Затем девушка сама застегнулась, но не полностью, оставив три верхние пуговицы без чёрных петелек. Когда она закончила, маг про себя выдохнул с облегчением.       — Вот как ты так можешь? — удивилась Настя, нагибаясь и оправляя форму.       — Как «так»? — с улыбкой глядя на нее, спросил Фил.       Почему-то вот как раз, наблюдая сейчас за мило прихорашивающейся Мещеряковой, бабочки в животе вдруг проснулись, встрепенулись и начали активно порхать от желудка к легким и обратно, заставляя сердце местами пропускать пару-тройку ударов, а потом заводиться с бешеной скоростью. Ощущения были странные, но дискомфорта не вызывали — скорее, умиление.       — Я на тебя вроде как обижена, — напомнила девушка, выпрямившись. — А ты не оправдываешься, не доказываешь свою правоту — просто интересуешься, замёрзла ли я. Вот я теперь даже на тебя обижаться не могу. Умиляюсь стою, весь сарказм заготовленный потеряла… Где тебя вот такого обломщика сделали, а?       — А ты, бедная, обидеться на меня хотела в кой-то веки, да? — притворно растрогался маг, пропуская мимо ушей последний вопрос. — Ну обижайся, обижайся, солнышко, если так хочется! Эх, как говорится: «чем бы дитя не тешилось…»       — Да ну тебя! — Мещерякова псевдо обиженно надула щеки.       Фил расхохотался.       — Ну что поделать, какой уродился!       — Кстати про «уродился». Напомни по возвращению «в реал» сказать твоей маме, что… — девушка замялась, подыскивая аргумент, — что… что ты меня не слушаешь и… шапку не носишь, хотя болел недавно! Вот!       Настя гордо смотрела на него с видом «я на тебя нашла управу!». Фил только вздохнул с улыбкой. Его маме нравилась Мещерякова, она даже её в чем-то жалела (парень подозревал, что это из-за развода отца близнецов с женой, об отношениях которых мама была в курсе благодаря старой дружбе мужа с дядей Лешей), и потому подружиться им было относительно легко. Особенно на фоне того, что на момент их знакомства у них была общая цель — заставить Фила вести постельный режим и не влипать в неприятности, — общий язык обе нашли почти сразу. Ну и спелись. Так что такие угрозы были вполне реальны.       Хотя болел он всё же относительно давно, недели две назад, и было это всего на каких-то два дня. Правда, температура у него всё же высоковато поднималась, так что ухаживающей за ним Мещеряковой приходилось сбивать её найденными в оставленной тут создателями аптечке жаропонижающими, но в общем всё обошлось и надолго болезнь не затянулась. Стоит ли упоминать о том, что после этой простуды Настя прочитала Филу тысячу и одну нотацию на тему пресловутых «одевайся теплее и носи шапку»?       — Я носил и ношу! — попытался выкрутиться парень.       — Корона не считается!       — Я хотел пошутить про шапку мономаха, но не буду…       — Правильно, иначе ты разбудишь Арта через две комнаты и он придет всем пояснять за исторические шутки. Лучше не надо!       Опа, а вот это было интересно. Откуда она знает, какую именно комнату Фил отдал Артёму? Нет, Настя, конечно, могла это просто увидеть в замке или же сам Артём мог ей это сказать, — таких вариантов парень не исключал, — но у неё на это был всего час. Этого, конечно, достаточно, но… Филу почему-то подумалось, что Настя могла слышать их с Мещеряковым-старшим диалог у того приснопамятного фонтанчика. Такая возможность была мизерной, но она всё же была, поэтому маг решил перестраховаться.       — О, так ты была у него? — осторожно поинтересовался Фил.       — Не совсем, — уклончиво ответила Настя, лукаво опуская глаза и отстраняясь. Видимо, она поняла, что ненароком сболтнула лишнего и теперь увиливала от ответа всеми силами, чтобы не вляпываться в ложь.       Мизерная возможность сразу же выросла до вполне себе реальной.       — Тогда откуда ты это знаешь? — рассеянно удивился парень. Увидев закономерно появившуюся заминку на лице девушки, он собрался и продолжил, — ты говорила с Артом? Или нет?       Настя молчала и отстраненно смотрела на медленно погружающийся в ночную тьму «Хэвен».       А Фил смотрел на неё и никак не мог понять. Ей что, было стыдно за то, что она подслушала чужой разговор? Да ладно? Кому сейчас должно быть стыдно, так это самому Филу, ведь по факту он специально создал такую ситуацию, в которой по всем моральным законам вина возлагалась на него. А Настя… Та всё ещё действительно руководствовалась принципами о том, что подслушивать нехорошо? Ну, если это и вправду было так, то тогда нужно будет воспользоваться ситуацией и наперед прояснить несколько интересующих Фила моментов.       Он вздохнул, прогоняя напряжение, и совсем не королевским жестом засунул руки в карманы брюк.       — Может, расскажешь ещё кое-что? Например, как ты тут оказалась? Балкон был закрыт, когда я сюда пришел, да и сам кабинет я открывал своим ключом — это я помню… Или, например, то, сколько конкретно ты знаешь из моего разговора с Артом…? И вообще как ты слышала о чем мы говорили с Шефом отсюда, с балкона? Тут толстые стены, да и окна были закрыты…       С ответом девушка медлила. Фил решил чуток поднажать.       — Настя! — стараясь придать голосу жесткую требовательность и жёстко обрубая воздух после каждого слова, заговорил он, — как. Ты. Сюда. Попала?       — Э-э-э, ну вроде как молча? — неуверенно попыталась выкрутиться Мещерякова, пытаясь улыбнуться той самой обезоруживающей улыбкой. Но чёт не вышло — видимо, такой эффект срабатывал только когда брат с сестрой были вместе.       — Не хитри, — Фил игриво сощурился и, пальцем подняв подбородок девушки, заставил её посмотреть на себя. Потом повторил, — не хитри, Настёна, это моя прерогатива!       — Слова-то какие знаем, — усмехнулась девушка, не опуская взгляд. — А вообще, у меня был хороший учитель!       — Это для меня скорее комплимент…       — Верю, — улыбнулась Настя.       — И всё-таки, как? — продолжал допытываться Фил.       Дальше произошло совсем уж невероятное. Настя вдруг закрыла глаза, сосредоточилась на чем-то… и исчезла! Исчезла прямо из его рук, оставив после себя в воздухе только золотистые искорки!       Фил обалдел, да так, что даже рот приоткрыл в удивлении. Но долго ему так стоять не пришлось. Спустя четыре секунды Настя появилась напротив него снова, только дальше — на другом конце балкона. Еще мгновение, и девушка опять оказалась перед ним.       — Телепортация, — просто объяснила она, с удовольствием наблюдая, как Фил с слышимым стуком захлопывает челюсть. — Нуто научил. В пределах видимости туда-обратно на сто-двести метров.       Офигеть. Даже не так. Охренеть мать вашу что это только что было?! Что? Телепортация, говорите? Да с какого, блин, боку? Вот так вот за два часа научиться тому, чего даже в списке заклинаний мага максимального уровня нет? И это всё смог какой-то принц, который до этого два дня в без пяти минут коме пролежал? Звучало, честное слово, как бред пьяного сумасшедшего.       Фила невольно куда-то под ребра неприятно кольнула ревность. Значит, когда они с Настей вдвоем пытались вызвать из неё её магию и высвободить всё накопившееся в ней чужеродное колдовство, максимум, что у них получилось — это создание прочных силовых полей разного диапазона, ну и легкий телекинез на расстоянии не дальше вытянутой руки. А сейчас, значит, какой-то маг, ну пусть и первого порядка, ну пусть и принц, смог сделать то, чего не смог сделать Фил? Смог за каких-то два часа научить девушку такому сложному трюку как телепортация? Вы там ничего не попутали?       Но вслух Фил говорить этого не стал. Настя тут явно ни при чём, и она ничего ему не объяснит — вряд ли сама понимает, как в ней вся эта хрень работает. Это всё механизмы работы магии в Энвелле, да, точно, они. С ними Фил разберётся позже. Хотя вопросы к Насте всё ещё оставались: например, сколько именно она услышала из разговоров Фила с Шефом. Или могла она, используя свой новый дар, нечаянно услышать кусок беседы мага с братом…?       Это надо было выяснить, и выяснить несмотря не на что.       — Обалдеть, — только и выдохнул парень вслух. — Покажи ещё раз, а?       Настя послушалась, снова закрывая глаза и исчезая. Фил не видел, куда она телепортнулась, но когда она спустя полминуты вновь появилась перед магом, в руках у нее был один маленький жёлтый цветочек, видимо, сорванный девушкой в саду.       — На тебя похож, — хихикнула Мещерякова, протягивая растение парню.       — И чем же? — Фил удивленно приподнял бровь, принимая неожиданный подарок.       — Не знаю, — пожала она плечами. — Похож просто…       Фил ухмыльнулся, откладывая цветок на подоконник около себя.       — А я думал, у него тоже девушка в «ночные змеи» записалась…       — У меня нет хвоста! — сразу же возмутилась Настя.       — Да? — наигранно удивился маг. — А я уверен, есть! Рыжий и пушистый, какой у лис бывает обычно… Иначе я не объясню, почему ты до сих пор хитришь и не хочешь ничего рассказывать…       — Так, знаешь что, доктор Стрэндж недоделанный! Я вообще-то первая вопросы задала! — отпарировала девушка, недовольно складывая руки на груди. — Напомню: ты без моего ведома собирался назначить меня королевой, а сам хотел умотать с Артом и остальными к Саламандре. Ладно, я не спрашиваю о том, почему ты хочешь оставить меня здесь, в королевстве — это понятно. Но почему ты не сказал мне о своём решении передать власть мне, а не Шефу?       Фил на секунду выключился из реальности, в голове ещё раз прокручивая услышанную информацию. Она… Простите, что? Она не возражала против того, чтобы остаться в «Хэвене», пока все игроки, и сам Фил в том числе, отправятся к Саламандре искать способ выйти в реальный мир? В мир, по которому Настя скучала больше их всех? Куда больше всех хотела вернуться? И больше того, она… Понимала такое его решение? Понимала настолько, что даже не ставила в упрек это? Ей просто не нравилось, что он не предупредил ее о том, что собирается всучить королевство в руки ей — и вот за это она была готова его укорить.       Что за девушка…       — Это не вопросы, это претензии, — также рассеянно поправил король и решил уточнить, — погоди, то есть ты не возражаешь о том, чтобы остаться здесь?       — Возражаю, конечно, — Настя пожала плечами. — И буду возражать, пока ты не отучишься от дурацкой привычки не ставить меня в известность обо мне же. Ха, надо же, моду взял…! Ладно, хорошо. Я тебя понимаю — ты не хочешь, чтобы я пострадала. И я уважаю твою точку зрения, поверь мне. Но и ты уважь мою: я хочу помочь. И я вовсе не бесполезна в бою — я не обуза! Я научилась пользоваться своей магией, я контролирую ситуацию. Окей, хорошо, даже если не магией… — тут девушка положила руку на все также торчащую у неё из-за пояса резную рукоять. — Я умею обращаться с оружием. Так что да, я возражаю.       Ну вот, свершилось. Этого-то Фил и боялся, но в то же время и ожидал. Напряжение вновь его окатило, пробирая всё тело до самой последней клеточки своим присутствием. Ощущения дерьмовые, ноль из десяти, никому бы не советовал.       — Настя, нет! — мгновенно, почти на автомате возразил он, опережая собственные мысли. — Мы не знаем, устранён ли Тень, убила ли его эта… «крейсер» Аврора! Представь, что будет, если он неожиданно появится на поле боя? Ты ведь до сих пор часто видишь его в кошмарах! Я… Я не знаю, какими будут последствия! Я ведь боюсь, боюсь за тебя! И не хочу, чтобы ты зазря переживала, как ты не поймешь?!       С каждым словом он всё повышал и повышал голос, а под конец практически ушёл на крик. Его до сорванного голоса и скрипящих зубов доводила необыкновенная тупиковость сложившейся ситуации — эмоции просто взяли над ним верх в попытке хоть как-то донести до девушки свою позицию. А что ему ещё прикажете делать, если он уже второму человеку подряд пытается повторить одно и то же разными словами и каждый раз ему прилетает почти одинаковый ответ? Только раскрыться полностью, только показать, зачем тебе на самом деле это все нужно, только обрисовать свои страхи и стать уязвимым при помощи этого простого «я боюсь». Да, сейчас он выглядел, возможно, абсолютно не так, как подобает «хорошему королю» и правителю, может даже глупо, однако, честно скажем: ему было наплевать. Если хоть так до Насти вся его боль дойдет, то ему будет всё равно как именно это случится. Главное, чтобы она его послушала…       Дурочка, дурочка, какая же она дурочка! Неужели так трудно понять, что Фил просто хочет ей добра и счастья? Что он не тиран и не деспот, а простой парень, который хочет, чтобы его любимая девушка всегда была в безопасности? Почему это неправильно? Почему это плохо? Почему это осуждается? Почему она не хочет, сопротивляется этому? Это же так логично и правильно, что в этом такого?       Настя сделала умнее.       — Фил, — неожиданно ласково и спокойно проговорила она, с нежной улыбкой поворачиваясь к нему и беря его за руку. — Ты забываешь, что я два года только и делала, что и переживала. От одного раза со мной ничего не случится…       — Со мной случится! — отчаянно воскликнул парень и сам испугался своего повышенного тона. Дальше он продолжил будто бы виновато и тихо, — я не хочу, чтобы ты в принципе переживала! Я просто хочу, чтобы ты была счастлива! — последние слова Фил почти прошептал, с отчаянием глядя ей в глаза и крепко сжимая её руку.       — Сейчас на кону стоит слишком много, чтобы вот так вот переживать за моё счастье, — грустно сказала Настя.       Её слова прозвучали пушечным выстрелом в голове парня, заставляя того молча застыть с широко распахнутыми глазами. Девушка буквально повторила все давешние размышления Фила своей вот этой фразой, только слегка переформулированной: «сейчас слишком эгоистично думать о личном, ведь на кону стоит судьба целого мира». Все мысли мага, которыми он до этого руководствовался в эдаком собственническом стремлении «защищать своё», вся эта пирамида самооправдания, на которой все держалось, все идеи и доводы в тот момент молчали, потому что парень понимал: Настя права.       И Фил сдался.       — Хорошо, — тихо и с неожиданно холодным спокойствием сказал он, ещё крепче сжав ладонь девушки. — Только пообещай мне одну вещь…       — Конечно, — легко улыбнулась Настя.       — Ты не будешь принимать импульсивные и необдуманные решения, — сухо и требовательно сказал Фил. — Понятно?       И если тон его ещё можно было подогнать под определения слов «просящий» или «вопросительный», то вот тяжёлый взгляд синих глаз, смотрящих исподлобья, не намекал, а вполне себе прямо говорил — это почти что приказывавшее утверждение.       — Постараюсь…       — Нет, Насть, ты меня не поняла, — Фил медленно, словно в трансе покачал головой, не сводя с девушки взгляда и будто бы гипнотизируя её. — Дай мне честное слово, что таких решений ты принимать не будешь.       — Даю тебе честное слово, — со вздохом сказала Настя.       Фил также медленно и отстраненно кивнул. Он отошёл от девушки к мраморной оградке балкона и облокотился на неё, задумчиво глядя в сумеречный сад — и все это молча.       Настя тоже молчала.       Слабый ночной ветерок прошелся по прическе Черных, нервно теребя светло-синие и белые кудри; с слабым звоном затронул бриллианты короны, которую парень в течение дня не снимал вообще; пробрался под красивый синий камзол, расшитый белыми и золотыми нитками… Но так и не выдернул Фила из собственных мыслей. Тот про себя уже запустил логическую цепочку, которая напрочь обнуляла все его предыдущие размышления о своем человеческом праве на личное счастье и всем прочем.       Это что же получается? Король свои интересы поставил выше интересов Энвелла? Это самый сильный на данный момент игрок-то? У которого в реальном мире остались родители, друзья, знакомые, дом в конце-концов?       Выше интересов собственного королевства? Королевства, валюта которого являлась одной из самых востребованных в Энвелле, и которое нуждалось в сильном правителе? Правителе, какой, выходит, впустую растрачивал его ресурсы?       Выше интересов реальных людей из реального мира? Выше мамы, папы, бабушки с дедушкой, одноклассников, знакомых? Выше простых людей, которым просто не посчастливилось оказаться рядом с Моргартом?       Выше мнения собственной девушки? Девушки, которую он любил больше всех? Которой он был обязан своим возвращением в правильное жизненное русло и рядом с которой переставал себя ненавидеть и считать ненужным никому?       Тогда какой из него король? Хороший ли?       Фил не был уверен, что для него ответ на этот вопрос положителен.       — Да-ам, — спустя некоторое время выдал он. В его голосе не звучало той пугающе холодной отстраненности, но зато хорошо слышалось горькое, почти животное отчаяние и уныние. — Хороший из меня король. Эгоист редкостный! Хотел тебя запереть, чтобы, значит, мне спокойнее было. Глупо.       — Фил, ты что такое говоришь? — теперь настала очередь удивляться Насте. — Какой эгоист, ты о чем? Ты вообще когда думал-то о своем благополучии?       А Фил просто говорил. Без цели, без желания, без какой-то мотивации — он просто говорил, изливая душу и мысли тому единственному человеку, который мог его понять. Понять и не отвернуться, понять и принять. На утешение Фил не рассчитывал, но… В конце концов Настя должна знать, кем на самом деле является её парень. По крайней мере попробовать стоило.       — Я думал о нашем благополучии, — поправил её парень. — Твоем и моём. О своих желаниях… А о королевстве забыл. Хорош монарх…       — Ты с чего это взял-то? — в голосе девушки слышалось явное удивление, граничащее с испугом. — То, что ты хотел оставить править меня, ещё не делает из тебя плохого короля…       — Не-е-ет, Насть, это я как раз правильно решил. Ты бы лучше меня справилась с правлением. Я… просто не знал, что ты ответишь, поэтому всё так получилось, втихомолку. Боялся, что будешь брыкаться…       — А ты спрашивал? — Настя неслышно подошла к Филу сбоку и мягко положила свою ладонь поверх его на мраморные перила. — Ты ведь даже не попробовал…       — Вот именно… Решил всё за всех, в свои силы поверил, в свою власть… Ха-ха, какой из меня теперь правитель?       — Фил…       — Наверное, мне не нужно было так сразу браться за правление… Сначала бы порулил Шеф, потом ты…       — Фил!       Он ничего не слышал, ничего рядом с собой не видел — перед глазами стояла только фраза «эгоист!» и осуждающие глаза собственных подданных. Если бы рядом и бомба взорвалась, он и не заметил бы.       — Ты была бы отличной королевой, я тебе точно говорю. А я… а я плохой король, который…       Он плохой король. Он не оправдал надежд, возложенных на него. Он эгоист, в минуту опасности посмевший думать о своем благополучии.       Он никто.       — Филипп!       Пушечный выстрел в голове Черных прозвучал снова. Полным именем мага Настя не называла никогда. Оно ей нравилось, и парень об этом был в курсе, но в разговорах она его называла просто Филом. Когда её от ласки и нежности к нему просто распирало, то могла использовать уменьшительно-ласкательное «Филечка» и при этом мягко потрепать по волосам. Но сейчас назвала, и назвала не просто так.       Её прохладные ладони коснулись его разгоряченного лица и требовательно развернули к себе. Контраст температур будто окатил парня ведром ледяной воды, заставив того вздрогнуть.       — Фил, родной мой, хороший мой, послушай меня! — ласково и горячо заговорила Настя, как только взгляд Черных стал осмысленным. — Ты — замечательный король! Ты и только ты всё это создал, — она кивком головы указала на блестящие где-то внизу огни нижнего города. — Ты всем этим управляешь. Тебя любят здесь, Фил. Все любят! Этого не добьется плохой король. Плохого короля бы не уважали настолько, что каждый раз приглашали на все мероприятия! Плохого короля бы не соглашались защищать ценой жизни! Плохой король бы ничерта не делал, но требовал от подданных раболепного поклонения. А ты не такой. Ты умный, добрый, хороший и просто замечательный человек. Ты хороший король всех жителей «Хэвена», Фил. Ты — мой король. Мой любимый король.       Фил заторможено повернулся за жестом девушки, оглядывая город. Сначала ничего для него не изменилось. Ну город и город, ну да, им построенный «Хэвен», ну чего такого-то? Но потом ему вдруг как будто высшие силы позволили вглядеться в детали… И Фил увидел. Увидел огни освещённой Эйфелевой башни, увидел главную площадь, увидел трамвайные рельсы, увидел уютно загорающиеся огоньки невысоких домиков, увидел цветные точки горожан… И вдруг он почувствовал какой-то яркий прилив осознания: «Даже если я плохой король, это всё я не оставлю. Иначе подведу тех, кто в меня верит и любит».       Не только бывшие шахтёры-нпс его любили — Фил понял это сразу же, как с воодушевленным видом повернулся обратно к Насте. На него ласково-ласково и как-то по особенному мягко смотрели родные зелёные глаза. В темноте, уже почти с головой накрывшей Энвелл, они казались особенно яркими и особенно родными.       Второй раз за разговор Фила буквально затопило любовью. Любовью к этой девушке. Как она это делала — он не знал, но искренне поражался и был готов ради неё пойти на что угодно. Делать всё, чтобы она была счастлива, чтобы улыбалась, чтобы больше не нервничала, чтобы не переживала, чтобы была с ним…. Бабочки в животе бесновались и бились в радостной агонии.       Настя давно опустила руки, но прохладу её ладоней на своих щеках Фил всё ещё ощущал. Ему захотелось большего. Хотелось не воспоминаний о прикосновениях, не их фантомных ощущений, а простого и настоящего — коснуться, почувствовать её рядом с собой вновь. Фил наощупь переплëл их пальцы.       — То есть, ты не считаешь… — с разгорающейся в глазах надеждой начал он…       Настя перебила, поняв мысль сразу же.       — Не считала, не считаю и не буду считать тебя плохим королем! — с горячей преданностью заверила она. Щеки её при этом забавно краснели, а во взгляде ярче стал виден блестящий огонёк. — И никто не считает, поверь мне. Я думаю, ты один из самых лучших, которые у них были… Ты — настоящий правитель, — а затем, подумав, сказала фразу, от которой Фил ощутил себя переброшенным из холодной Финляндии в теплый Сочи, — Ты им нужен. И нужен мне…       Настя должна была хотеть продолжить мысль, но договорить ей не дали — заткнули поцелуем рот. Против девушка не была, только удивилась. Да и то, слегка.