Флаффтябрь части с фд двк

Самцы перекрывают собой фикус. Каждый листик трепещет в ужасе и надежде, что их защитники справятся. Пусть у самих трусутся коленки. Растопырили пальцы, кричат как ужаленные. Воспитатели, бухгалтер, уборщица, пауки. Все. Они собрались и нападают. — Смиритесь, — воспитатель складывается руки на груди, смотря грозно-грозно. — либо в отдаёте все отмычки, заколки, булавки и всë, что только может вам помочь ещё раз открыть дверь, куда вам нельзя. Либо фикус ваш умрёт. — Это нечестно! — Жестоко! – Наш ребёнок тут не при чем! — Вы сами виноваты! — Руки у нас тоже отберете? — В одном доме не может быть так много кузнечиков! — И незачем было так раскидывать бумаги! Даже дети знают, что… — Я всë сказал, — воспитатель хмурится. Вот Макс и Рекс сидят на длиннющих стульях, а пальцы учителей, копаются в их волосах, которые они специально отращивали. Невидимки подло выскакивают и убегают от своих хозяев. Стучат о стол, звонко напоминая о счастье нападающих на лицо волос. Рекс шмыгает, когда его волосы подвязывают простой мягкой резиночкой. По их плечам хлопают. Взрослые выглядят счастливыми оставив их... Такими? Обычными растрепанными детьми без ключей. Они остались без единой возможности открыть дверь, замок, шкаф, шкатулку, закрытые на ключ блокнот полные сокровенных тайн и стихов, но их они могли сломить грубой силой. Рекс лежит уткнувшись лицом в живот Макса. Хныкает, а его волосы подробно солнечным лучам рассыпаются по простыням. Стягивает ткань разукрашенной футболки Макса. Он же поглаживает Рекса по голове, причитая. — Ну, ну, не плачь, — шепчет он. — они все сплошной мусор, как в каждом доме необходимо то самое место, где хранятся все-все-все вещи ненужные, забытые и желаемые к забытию, так и у нас таким чердаком является весь этот сброд из воспитателей. А директор – это те фотографии, которые никогда не достанут, чтобы понастольгировать. Вот и всё. Они – это даже не страшный сон. Они – тот сон, который не помнят по пробуждению и не пытаются вспомнить. — Мхм, — чуть-чуть расслабившись, плакает ему в футболку Рекс. — Мхм, — иронизируя, повторяет Макс. Ему слегка ударяют по спине. Рекс обиженно рычит. Макс смеётся. Всё равно весь следующий день проходит в ощущении колкой обиды, что двери запреты, волосы сыпятся на глаза, а их значимость среди детишек экстремально падает. Фикус приуныл. Макс и Рекс становятся всё нервознее с каждым завтраком, обедом и ужином. Чтобы тревога не нападала такими темпами, приходится даже пропускать приёмы пищи. — Дом, ты так жесток! — неожиданно орёт один. — Да, — поддерживает другой. Каждая, неоткрытая, дверь пострадала от их рук. Глина, краски, наклейки, жвачки и даже чьи-то трусы. Макс и Рекс страдают. Прячутся по чердакам и кладовкам, пытаясь понять их и найти свои вещи. Ругают Дом, якобы отвернувшийся от них. И вот они обиженными взглядами пилят ту самую дверь. Что-то щёлкает. Она открывается. Макси и Рекс снова оказываются среди отчётов, а теперь двери открывают без отмычек. Как бы их не обыскали бы, Макс и Рекс чисты. Вот только отдирать жвачки не самое приятное занятие. Жаль, Дом не слышит ещё и этой просьбы.