Жена командира

— Это тааак. День полетов, день полетов в Чайнатауне. Ла, ла, ла, ла что-то, что-то~ — ужасно поет кто-то. Такемичи хмурится, его разум постепенно приходит в сознание, человек относиться к пению с большим энтузиазмом. Человек не только фальшивит, но и поет на октавах, не предназначенных для его голоса. Такемичи нужно встать прямо сейчас, надеясь, этого будет достаточно, чтобы этот человек остановился. Такемичи медленно открывает глаза и оказывается в незнакомой комнате. В ней тускло освещено, но Такемичи может сказать, что это комната в традиционном японском стиле, с татами на полу и бумажными дверями-ширмами. Запах старшей омеги и щенков — единственные запахи, которые ощущаются в комнате. Когда Такемичи ощупывает под собой подстилку, он сразу понимает, что находится в чьем-то гнезде. Но чье это могло быть гнездо? — О, ты проснулся! Такемичи смотрит в сторону голоса. Рядом с ним сидит взрослый омега со стройной фигурой, короткими черными волосами, лицом в форме сердца, тонкими губами и с резким черным цветом глазами. Старшый омега одет в кимоно Куро Томесодэ*. Омега выглядит знакомо, но Такемичи не знает, кто это. — Кто ты, — устало спрашивает Такемичи, — И где я? На лице старшего омеги расплывается теплая улыбка: — Я Сано Шиничиро, матриарх стаи Сано. Я также старший брат Майки». Глаза Такемичи вылезают из орбит. — В-вы матриарх Майки?! Младший омега вскарабкается на четвереньки и кланяется омеге во весь рост, обнажая шею в знак подчинения. В конце концов, он находится в доме старшего омеги и в его гнезде, но Такемичи перед этим вообще не представился. Хотя в защиту Такемичи следует сказать, что он вообще не помнит, как пропал сюда. — Эй, эй, в этом нет необходимости, хотя приятно знать, что у тебя есть хорошие манеры. Шиничиро неловко смеется, чувствуя себя неловко из-за того, что Такемичи проявляет к нему почтение. Старший омега усаживает Такемичи так, чтобы он встал на колени. — Ты спал, когда Майки принес тебя домой, и это была моя идея, чтобы ты отдохнул в моем гнезде до церемонии. Такемичи краснеет. — О-о, ха-ха, это имеет смысл. Широкая яркая улыбка растеклась по лицу Такемичи, и его тревога тут же улетучилась. — Спасибо, что позволили мне поспать в вашем гнезде, Сано-сан! Сердце Шиничиро тает, младший омега такой милый. Такая милая улыбка и яркие глаза. Шиничиро хочет ущипнуть младщего омегу за пухлые щеки. Майки определенно нашел прекрасное дополнение к своей проблемной заднице; Шиничиро хочет избаловать маленькую омегу. — Оу, ты такой милый. Но тебе не следует называть меня Сано-сан, я теперь твой старший брат, зови меня Шин-ни или ох! Если хочешь, можешь звать меня ни-сан~ Такемичи опешил, он не знал, как ответить на просьбу старшего омеги. Но поскольку он моложе и Шиничиро является матриархом своей новой стаи. Такемичи должен проявить уважение и показать старшему омеге, что он достоин быть в их стае. — Эм, хорошо… Тогда, наверное, я буду звать тебя Шин-ни? — робко говорит Такемичи. Шиничиро приходится использовать всю свою силу, чтобы сдержать волнение и ликование, но, к сожалению, у него недостаточно сил, чтобы сделать это. — Да! Это совершенно нормально, ааа! Шиничиро подхватывает младшего омегу на руки, крепко прижимает его к груди и начинает окутывать своим ароматом. Такемичи чувствует себя задушенным в объятиях старшего омеги, но не смеет возражать. — Ты самое милое создание на свете, не могу поверить, что ты будешь нашим! — Шиничиро радостно вскрикивает. — О, я буду хорошо о тебе заботиться, Таке-тян! — заявила Матриарх. — Я научу тебя готовить все любимые блюда Майки. Мы будем делать все домашние дела вместе, и я не позволю альфам переутомлять тебя. Я защищу своего нового младшего братика. Такемичи мурлычет, запах и слова Шиничиро наполняют его счастьем, которого он никогда раньше не чувствовал. Такемичи никогда не знал такой привязанности старшего омеги. Любовь матриарха Сано была искренней и теплой. Шиничиро, должно быть, тоже будет прекрасной матерью для своих щенков. Такемичи может сказать, что может положиться на Шиничиро, если он ему понадобится. Два омеги все еще наслаждаются объятиями друг друга несколько мгновений спустя, когда дверь в гнездовую комнату внезапно распахивается. — Ой Шин-ни, он уже проснулся? Два омеги поднимают глаза и обнаруживают загорелого альфу с обесцвеченными светлыми волосами, пустыми фиолетовыми глазами и одетого в Монсуки Хаори Хакама*. Альфа оценивает Такемичи, его лицо скривилось от неудовольствия. — Почему он еще не одет? Скоро здесь будут последние наши гости. Шиничиро усмехается. — Извини, извини, я знаю, что у нас ограничено время. Но он такой милый, что мне необходимо его обнимать. Загорелый альфа нахмурился еще сильнее. — Я не понимаю, что в нем милого. В любом случае, заставь его одеться, чтобы мы могли отправиться. Майки действует мне на нервы. Шиничиро закатывает глаза, не удивившись, что два альфы опять ссорятся. Всякий раз, когда матриарх оставляет этих двух идиотов одних, они всегда находят способ задеть друг друга. — Я постараюсь быть быстрым, так что держись, Изана. Такемичи охает: так это глава семьи Сано. Альфа выглядит немного моложе своей омеги. Такемичи задается вопросом, как они встретились. — На что ты смотришь? — рявкает Изана, бросая на Такемичи уничтожающий взгляд — У тебя проблемы со мной, малец? Такемичи съеживается под взглядом альфы и яростно качает головой. — Н-нет! — Эй, хватит пугать щенка, Изана! — Шиничиро ругает альфу. — Ну, научи своего щенка чертовым манерам, и у него не будет причин бояться, — фыркнул Изана. — Он очень хорошо себя ведёт по сравнению с тобой, паршивец, — прошипела матриарх, — А теперь уходи, раз уж ты хочешь быть засранцем. Глаза Такемичи устремляются к матриарху, и он задается вопросом, смелый ли Шиничиро или сумасшедший? Как он мог так говорить со своим альфой, он хотел, чтобы его наказали? Но, к удивлению юного омеги, альфа не стал корректировать поведение матриарха. Вместо этого патриарх Сано по детски высовывает язык. — Тебе повезло, что ты милый, иначе я бы тебе рот заткнул. Патриарх разворачивается и топает к двери. — Вам обоим лучше быть в додзё через десять минут, иначе! — кричит Изана через плечо, прежде чем захлопнуть дверь. — Хватит хлопать чертовыми дверями! — кричит матриарх, тыча средним пальцем в закрытую дверь. Шиничиро снова возвращает свое внимание к Такемичи. — Извини его, Изана ведет себя, как надменный ублюдок, но у него есть и милая сторона. Такемичи уверен, что это может быть так, но сомневается, что Изана когда-либо проявит к нему такую доброту. Такемичи убежден, что альфа о нем плохого мнения, учитывая то, как он смотрел на Такемичи ранее. Надеясь, со временем Изана хотя бы станет его терпеть. Но, зная, насколько он хорош в ошибках, Такемичи тоже не уверен, что это произойдет. — В любом случае, — начал Шиничиро, — нам нужно одеть тебя, нанести макияж и уложить прическу для церемонии. Шиничиро помогает Такемичи подняться на ноги. Младшая омега хмурится от слов матриарха. — Церемония… У меня действительно сегодня свадебная церемония? Для Сано планировать свадьбу в кратчайшие сроки — это слишком невероятно, чтобы Такемичи мог в это поверить. Свадьбы — это большое событие, и забронировать место проведения и питание — это не то, что можно сделать менее чем за день. Не говоря уже о том, чтобы Такемичи подарили свадебное кимоно! — Ну… Это не типичная свадебная церемония, — нерешительно говорит матриарх. — Наша семья следует довольно старой, но необычной свадебной традиции. Все мероприятие будет проходить в додзё нашей семьи, и на нем смогут присутствовать только самые близкие друзья и члены семьи. Шиничиро на мгновение отходит от младшего омеги, чтобы выхватить из шкафа белую юкату. Брови Такемичи поднимаются: невеста в юкате на свадьбе — это ненормально. Юката больше подходят для фестивалей или онсэн-города. — Эм, Шиничиро-сан? — Да, Таке-тян, и я просил называть меня Шин-ни! — Ой, извини, эм… Но почему я надел юкату на свою свадебную церемонию? — Потому что её легче надеть, — сухо заявляет Шиничиро. Старший омега накидывает юкату на ближайший стул, прежде чем вернуться к младшему омеге. — Кроме того, я говорил тебе, что эта церемония не похожа на обычную свадьбу. Создание чего-то столь сложного, как Широмуку*, было бы непрактично. Но не волнуйтесь, мы оденем тебя в хикифурисодэ* для вечеринки. А теперь позволь мне снять с тебя одежду. Такемичи неохотно позволяет старшему омеге раздеть себя. Несмотря на прекрасное времяпрепровождение в онсэне, Такемичи стеснялся своего тела. Он также беспокоится, что старший омега больше не будет одобрять его, как только увидит Такемичи обнаженным. Однако Шиничиро не сделал никаких замечаний по поводу его тела, больше сосредоточившись на подготовке к свадьбе. Омега постарше хватает с ближайшего стола маленькую бутылочку. — Это лосьон, усиливающий аромат. Я собираюсь немного промокнуть твои ароматические железы, ладно? — сказала матриарх. — Хорошо, — кивает Такемичи. Такемичи наклоняет шею и дает Шиничиро запястье, чтобы дать старшему омеге лучший доступ к его ароматическим железам. После нанесения лосьона Шиничиро жестом предлагает Такемичи сесть в гнезде, чтобы он мог поправить волосы младшего омеги. Он берет со стола необходимые принадлежности для укладки волос, прежде чем присоединиться к Такемичи в гнезде. — Итак, что именно будет происходить во время церемонии? — спрашивает Такемичи, пока Шиничиро наносит на волосы гель для укладки. Шиничиро отвечает не сразу. Майки должен был заранее все объяснить молодому омеге. Типично для второго отродья стаи перекладывать ответственность на кого-то другого. — Ну… Во-первых, нам нужно провести тебе тест на чистоту, — медленно отвечает матриарх. Такемичи хмурится: он смутно помнит, что видел упоминание об этом в свидетельстве о браке. Но поскольку он был так расстроен тем, что его раскрыли в роли омеги, он совершенно забыл об этом. — Как они проверяют, девственник ли я? Шиничиро покусывает нижнюю губу. — Ну… Это будет объяснено во время церемонии. Поскольку большинство товарищей по стае Майки тоже не очень хорошо осведомлены об этой традиции. Такемичи такой ответ не понравился, и он захотел потребовать от Шиничиро дополнительной информации. К сожалению, старшему омеге удается закончить прическу, и он быстро меняет тему на одевание Такемичи. Шиничиро не позволил младшему больше задавать вопросы о церемонии, прервав Такемичи, прежде чем тот успел задать их еще раз. Как только матриарх приступил к макияжу, он заставил Такемичи молчать, чтобы не напортачить. Несколько мгновений спустя Такемичи готов, и его сопровождают в додзё. Младший омега чувствует разочарование и нервозность по мере приближения к входу в додзё. — Шин-ни, не мог бы ты рассказать мне, что сейчас произойдет? Я не хочу опозориться перед всеми, — жалобно скулит Такемичи. — Сейчас нет времени, — быстро отвечает Шиничиро. Матриарх заглядывает в додзё и видит, что все здесь. Майки и Изана сидят в передней части комнаты и терпеливо ждут их прихода. Майки оживленно разговаривает с явно раздраженным Изаной. — Все гости здесь, и Изана, похоже, готов ударить Майки по лицу. Так что лучше нам попасть туда прямо сейчас. Такемичи трясется. — Н-но я не знаю, что делать? Что, если я совершу ошибку и поставлю в неловкое положение Майки и всю стаю? Я не могу снова быть одиноким, все в школе знают, что я теперь омега, и я… — Такемичи успокойся, — мягко перебивает Шиничиро младшего омегу. — Ничто из того, что ты сделаешь сегодня вечером, не смутит стаю больше, чем церемония. Единственный способ, при котором Майки когда-либо разведется с тобой, — это если ты не пройдешь тест на чистоту, и то только из-за Изаны. Так что, если ты не недоговариваешь мне что-то, что тебе следует, не беспокойся об этом. Такемичи со слезами на глазах кивает, но затем хмурится, понимая, что только что сказал Шиничиро. — Подождите, почему церемония смущает? — Эй Шин, — кричит Изана из додзё. — Ты уже там, или что?! — Да, мы идем! — Шиничиро отвечает. Матриарх с улыбкой поворачивается к Такемичи. — Ну, кажется, ты вот-вот узнаешь! Он хватает Такемичи за руку и тащит его в додзё. Такемичи споткнулся и чуть не упал лицом вниз, если бы Шиничиро не поймал его за талию. Матриарх помогает молодому омеге встать прямо, лицо Такемичи теперь стало ярко-красным. Майки подавляет смех, а Изана зажимает его переносицу. Их гости не реагируют, или, более того, Такемичи не видит их реакции. Все, кроме Изаны, Майки, Шиничиро и Такемичи, носили что-то вроде волчьей маски. Такемичи также замечает, что Майки тоже носит юкату, только она угольно-черная, в отличие от ярко-белого цвета Такемичи. Рядом с альфами тоже что-то есть. Но оно было накрыто одеялом, так что Такемичи не мог догадаться, что это такое. — Спасибо, что наконец появился, — фыркает Изана. — Я думал, я дал понять, что суке Майки надо быть готовым через десять минут? — Красота требует времени, альфа…— надувает губы Шиничиро, — К тому же, никто не помогал мне готовить нашу невесту. Изана отмахивается от слов омеги взмахом руки: — Оправдания. Но как бы то ни было, по крайней мере, мы наконец сможем начать церемонию. Приведи его, Шин. Матриарх склоняет голову и снова поворачивается к Такемичи. Такемичи прижимается к боку Шиничиро, устремив взгляд в пол. — С тобой все будет хорошо, — успокаивает Шиничиро юного омегу, — А теперь давай, Майки тебя ждет. Шиничиро ведет омегу мимо гостей к Майки и Изане. Шиничиро становится на колени и кланяется всем телом перед альфами, Такемичи следует его примеру. Альфа одобрительно мурлычет омеге. Изана поднимается на ноги и быстро кланяется гостям в знак приветствия. — Добро пожаловать, уважаемые гости, на церемонию Сано Манджиро и его избранной невесты. Я благодарю всех вас за то, что вы решили принять участие в своеобразной традиции нашей семьи. Мы знаем, что это очень интимная и агрессивная практика, которая уже давно вышла из моды в большей части страны. Но такие традиции важны для нашей семьи, и мы хотим продолжать их, несмотря на унижения. Такемичи смотрит на них с пола, интересуясь его последним заявлением. Однако небольшое неодобрительное рычание Майки заставляет омегу занять прежнее положение. Шиничиро быстро гладит руку младшего омеги своим мизинцем. Изана на мгновение смотрит на них через плечо, услышав рычание Майки. Патриарх бы отругал молодого омегу за его наглое неуважение. Но решает, что проверка на чистоту будет достаточным наказанием. — Как вам сообщили перед этим собранием, мы должны сначала проверить чистоту новой невесты Майки, прежде чем я смогу полностью принять их союз. Изана подает знак Какучо, который сидит у левого края додзё. Бета встает и приносит переносную плиту, полотенца и большую кастрюлю. Какучо передает предметы Изане и возвращается на свое место. — Для тех из вас, кто не знает, я объясню процесс и историю теста на чистоту, — заявляет Изана. Все началось в период Эдо, в *Симабара Юкаку (квартал красных фонарей) Киото… История начинается с владельца популярного борделя. В это время многие омеги продавались Юкаку для работы в качестве *Юдзё (проституток). Либо этих омег продали, чтобы помочь выплатить семейный долг, либо в качестве наказания за то, что их семьи совершили тяжкое преступление. Поток девственных омег привлекал многих частых альфа-посетителей. Некоторые даже покупали омег, чтобы сделать их наложницами или вторыми женами. Однако, поскольку многие сомневались в чистоте этих омег, большинство альф пытались снизить цену на омег, продаваемых, как девственных. Утверждая, что не было никаких доказательств того, что купленные омеги были чистыми, как утверждали в борделе. Чтобы решить эту проблему, владелец публичного дома провел эксперимент, чтобы создать точный тест, который сможет определить девственность омеги. Итак, он собрал несколько чистых омег, родившихся и выросших в его борделе, и несколько нечистых омег, только что самостоятельно переживших течку. Когда альфы кончают в омег, они оставляют резкий запах, который не исчезает естественным путем, пока у омеги не наступит течка. Хотя в те времена бордели заставляли Юдзё пить лекарства, вызывающие жар, или очищающее средство для влагалища и ануса, вызывающее рак, чтобы избавиться от ароматической метки. Запах имеет тенденцию раздражать или вызывать отвращение у других альф, и это уже заявленный метод удержания других от размножения с омегой. Как только у владельца были подопытные, он собрал из каждой омеги по банке, полной их жидкости. Каждый день в течение двух месяцев владелец публичного дома вынимал одну из банок и ставил ее в горшок с ароматическими травами. После этого он кипятил её под руководством нескольких альф в его присутствии. При кипячении смазка испаряется и подвергает альфа воздействию феромонов, смешанных с ней. Почти как духи или ладан. Слизь чистых омег будет пахнуть их естественными феромонами. Мило, приятно и раздражающе для альф, подвергшихся этому. Что касается смазки нечистых омег, несмотря на то, что они смыли запахи других альф со своих тел. Их феромоны быстро менялись в середине кипения. Неприятные запахи нескольких альф, наложенных сверху, влияли на воздух и чувства альф рядом с ним. Наконец, у владельца появился способ доказать чистоту своих омег и сохранить свою прибыль. Со временем эта практика будет принята многими семьями среднего класса и знати как средство борьбы со злонамеренными слухами, призванными разрушить репутацию их детей-омег. Обычно слухи пускаются завистливыми соперничающими стаями или членами стаи, чтобы украсть для себя возможности вступления в брак. В конце концов, эта практика вышла из моды из-за изменений в морали, законах и конца Юкаку. Лишь немногие семьи до сих пор соблюдают старую традицию. — И это история теста на чистоту, — заключил Изана. — Это инвазивный и довольно интимный процесс, но он необходим для обеспечения репутации и родословной нашей стаи. Именно поэтому стая Сано до сих пор продолжает традицию. Такемичи точно потеряет сознание, заплачет или закричит. Они собираются собрать его смазку в котелок и вскипятить, чтобы все его почувствовали. Его разум начал задаваться вопросом, как они будут это собирать и где? Он серьезно надеется, что они не собираются делать это на глазах у гостей! Но, к несчастью для Такемичи, они собираются сделать именно это. — Этот тест проведет жених при содействии матриарха стаи. Изана поворачивается к Майки. — Ты сделаешь это? Майки кивает и поворачивается к Такемичи, который все еще находился в полном поклоне. — Сядь, Такемичи. Такемичи медленно садится на колени, его глаза широко раскрыты и слезятся. Шиничиро садится рядом с ним, прекрасно понимая, что ему придется помочь молодому омеге со следующей частью. — Раздевайся, — командует Майки. У Такемичи перехватывает дыхание, ему придется раздеться на глазах у всех этих людей?! Взгляды, которые бросают на него Шиничиро, Майки и Изана, говорят ему, что так оно и есть. — Хочешь, чтобы я тебе помог? — мягко спрашивает Шиничиро с лицом, полным сочувствия к юному омеге. Губы Такемичи тонко сжимаются, он хочет сказать: — «Нет, я бы хотел остаться в одежде, пожалуйста». — Но он этого не делает, вместо этого он неохотно принимает помощь Шиничиро. Матриарх помогает Такемичи выбраться из белой юкаты. Такемичи подумал, что это смешно, что ему пришлось снять ее после того, как он только что надел эту чертову штуку. Но, по крайней мере, теперь он знает, почему для его свадебного наряда выбрали юкату. Мгновение спустя Такемичи раздевается, его тело обнажено на виду у всех гостей. Омегу переполняет унижение, и ему некомфортно, когда другие видят его тело. Его разум мечется от страха, что остальные испытывают отвращение к его телу, ожидая, когда начнется злобный шепот. Но никто не говорил, даже шепотом. Их гости хранили устрашающее молчание, словно под заклинанием или, может быть, по команде. — Ты в порядке, Таке-тян? — шепчет Шиничиро, успокаивающе кладя руку на плечо юного омеги. Такемичи качает головой, нервность временно лишают его способности говорить. — Все в порядке, если ты нервничаешь, все это может быть довольно напряженным и очень неловким. Но все будет хорошо, — объясняет Шиничиро. — С тобой все будет в порядке. Майки хорошо о тебе позаботится. Такемичи кивает, но это не рассеивает его дискомфорта от всей ситуации. Шиничиро хотел бы сделать больше, но, оказавшись в такой ситуации, он знает, что ничто не поможет Такемичи почувствовать себя лучше, пока он все еще осознает свое окружение. Он просто надеется, что Такемичи не будет слишком сильно паниковать в следующей части церемонии. Шиничиро смотрит на своего товарища и младшего брата. Лицо Майки нечитаемо, но его напряженный язык тела достаточно рассказал Шиничиро о том, что чувствует молодой альфа. Однако Изана ничего не чувствует и подходит к скрытому предмету, покрытому тканью. Патриарх Сано отдергивает ткань. У Такемичи перехватывает дыхание, он видел этот предмет только в порно, но никогда не думал, что когда-нибудь увидит скамью для разведения лично. К нему приходит медленное ужасающее осознание. Они собирались привязать его к этой скамейке на глазах у всех гостей! — Пожалуйста, нет, пожалуйста! — Такемичи умоляет Шиничиро, прежде чем повернуться заплаканным лицом к Майки и Изане. Но крики омеги были проигнорированы, и Такемичи привязали к скамье, с силой раздвинув ноги и связав веревкой. Такемичи ощущался как жертвенное приношение. Майки становится на колени перед Такемичи и начинает тереть железу запястья о железу шеи омеги. — Шшш… Ты в порядке, Такемитчи, — воркует Майки своему омеге. Такемитчи почувствовал, как его тело медленно поддается запаху альфы, ледяной страх рассеивается по мере того, как Майки топит его своими феромонами. Омега чувствовал себя пьяным, его разум был легким и нечетким. — Что за хорошая омега, просто подчинись своему альфе, и все будет в порядке, — мычит Майки, поднимая руки, чтобы погладить омегу по голове. — Думай только обо мне, Такемитчи. Альфа хорошо о тебе позаботится. Майки смотрит на Шиничиро, ожидая разрешения начать, матриарх дает ему его. Горшочек для сбора слизи Такемичи поставили между ног омеги и положили поверх стопки впитывающих полотенец на случай проливания. Майки снова возвращает свое внимание к своему омеге. — Хорошо, Такемитчи, ты готов быть для меня хорошим омегой? Такемичи медленно моргает, медленно обрабатывая в уме слова альфы, поскольку он не может преодолеть туман феромонов Майки. Тем не менее, тон голоса альфы заставил Такемичи почувствовать, что его хвалят, и его инстинкты упивались мыслью о том, чтобы доставить удовольствие своему альфе. Такемичи мурлыкал в ответ, и это было все, что Майки требовалось для продолжения. Альфа поднимается на ноги и развязывает пояс своей юкаты. Такемичи втягивает воздух, когда альфа показывает каждый дюйм своего обнаженного тела, вид, как альфа вытаскивает Такемичи из его тумана. Майки был невероятно красив, его тело напоминало греческую статую, а его член… Ну, в отличие от роста альфы, Майки был хорошо одарён. Он определенно был больше, чем любой из альфа- или бета-членов, которых Такемичи видел в порно. То же самое и с яйцами альфы, они тяжело висели между идеально точеными ногами. Даже узел Майки, который не был надут, был большим. Такемичи пускает слюни при мысли о том, что это его трахает, но его рациональная и девственная часть боялась, что альфа буквально разорвет его на части. — Хех, думаю, тебе нравится то, что ты видишь, Такемитчи, — промурлыкал Майки. — Мы еще даже не начали, а ты уже течёшь. Лицо Такемичи покраснело, он даже не заметил, как стал скользким. Он не мог повернуть голову, но чувствовал, как его бедра становятся влажными и теплыми. В его ушах эхом раздался тихий звук жидкости, капающей в пустой горшок. Чувство стыда и смущения одолевает омегу, и ему не хотелось ничего, кроме как бежать от этого унизительного опыта. Майки облизнул губы, мольбы Такемичи разжигают внутри него огонь. Но альфа не позволил инстинктам взять верх. Альфа хотел впервые насладиться ощущением наполнения своей омеги. Такемичи так нежно обнял его член, но вцепился в него с отчаянием, сравнимым с голодным животным. У омеги не было течки, но его тело согревало член Майки, как печь. Альфа задавался вопросом, пыталось ли тело Такемичи имитировать жар для удовольствия Майки, или все это было внутри развратной маленькой головки альфы. Какова бы ни была причина, Майки никогда еще не чувствовал себя таким целостным внутри чьей-то киски. — Альфа… — несчастно скулил Такемичи. — Пожалуйста, трахни меня, альфа, пожалуйста. Пожалуйста, мне так больно, мне это нужно! Злая улыбка расползлась по лицу Майки; как он мог больше отказывать своей суке, когда он так мило просил. Плюс он говорил такие грязные вещи при всех гостях, Майки даже не начал, а он умудрился выебать рациональность омеги на своем члене. — Черт, ты такой бесстыдный, Такемитчи, — мрачно усмехнулся Майки. Майки прижимается бедрами к омеге, его член толкается дальше и трется обо все сладкие места Такемичи. — Говорить такие грязные вещи перед всеми нашими гостями, но я сомневаюсь, что тебя это волнует, когда в тебе есть хороший толстый член, а, Мичи? Дыхание Такемичи участилось, сердце колотилось от рвения. В его горле заурчало мурлыканье, когда Майки отодвинулся на полпути, прежде чем снова толкнуть его бедрами. Альфа повторяет свое ленивое движение еще несколько раз. — Ннх, да… Да, альфа больше. Пожалуйста, дайте мне еще… Ааа! Майки внезапно оживляется, продолжая при этом свою жестокую атаку на только что лишенную девственности киски Такемичи. Додзё начинает наполняться звуками ударов влажной кожи о кожу, гортанным ворчанием альфы и возрастающими октавными стонами Такемичи. Хотя гости не могли говорить во время церемонии, многие из них становились беспокойными, наблюдая за эротичной, но соблазнительной сценой, развернувшейся перед ними. Запах множества возбужденных омег и альф вскоре наполнил воздух, словно сильный парфюм. Прежний дискомфорт, который они все ощущали ранее, рассеялся, когда низменные плотские инстинкты заменили современные чувства. Изана просто надеялся, что молодой Сано скоро завяжет узел и сможет выгнать гостей, прежде чем они начнут гребаную оргию в додзё. К счастью для Изаны, Майки почувствовал, как начинают формироваться знакомые признаки его узла. Было жаль, что это подходит к концу, потому что Майки хотел и дальше показывать своей стае, какой красивой шлюхой была для него его омега. Такой покорный, такой сексуальный и созревший для размножения. Майки не терпелось увидеть это; видеть, как его пухлый Такемичи со своими щенками, его грудь, полная от молока, и его киска, толстая и дрожащая от очередной порции белка. Такемичи не проживет и дня без члена Майки внутри себя, альфа планировал спаривать свою омегу каждое утро и каждую ночь. Независимо от того, была у него течка или нет, Майки набивал его членом до отказа. — Ох, ох, аааааа, альфа, альфа так хорош, чувствую себя так хорошо! Еще, пожалуйста, пожалуйста! — Боже, ты так вежливо умоляешь, какой ты милый маленький омега, Мичи, — рычит Майки, наклоняясь, чтобы укусить омегу за ухо. Такемичи кричит от боли, но это быстро сменяется протяжным стоном, когда Майки попадает в особенно приятную точку, от которой омега чувствует себя сверх приятно. — Ооо, альфа, там! Майки на мгновение замолкает: — Хм, где…? — размышлял он вслух, толкаясь вокруг и экспериментируя с углом. — Здесь? Такемичи вскрикивает от удовольствия в тот момент, когда Майки снова попадает в то же место. — Ах, да, да, там альфа, о, пожалуйста! — Ну, раз ты продолжаешь так любезно просить… — ухмыльнулся альфа. Майки безжалостно издевается над любимым Такемичи. Омега распадается на гармонию радостных рыданий, стонов и мурлыканья. Тело Такемичи обвисает на скамье для размножения, его ноги тают, как желе. Кожа покраснела, мокрая от пота, а бедра были покрыты скользкой пленкой пота. Член Майки тонул в соках омеги, его член скользил через проход Такемичи с такой легкостью, что он несколько раз случайно выпадал, сам того не желая. — Боже, ты какой-то неряшливый, — прошипел Майки, его узел теперь тыкал в складки омеги при каждом его толчке в Такемичи. — Мне так жаль Шин-ни, после этого ему придется навести порядок в додзё. — Н-н-х, я-я сс-сожалею, а-а?! Такемичи чувствует, как что-то гораздо большее пробивает его дырочку. Было такое ощущение, будто Майки пытался засунуть бейсбольный мяч в его киску, и это было вроде как больно, но на удивление хорошо. — Ч-что это?! Такемичи вскрикивает, изо всех сил пытаясь повернуть голову, чтобы увидеть позади себя альфу. — О, это? — поддразнил Майки, еще сильнее толкая свой узел в блондина. Омега ворчит. — Э-э-да, что это, альфа? — Ох… Просто мой узел, — вяло ответил альфа. У Такемичи перехватывает дыхание. — У-узел? — Да, мой узел, — промурлыкал Майки, его туловище наклонялось еще сильнее, пока его губы не прижались к спаривающейся железе Такемичи. Омега напрягается, его тело одновременно готово и встревожено этим жестом. Майки пристально смотрит на омегу, его большие клыки заостряются от необузданного желания. Очень скоро он собирался пометить свою омегу, как внутри, так и снаружи. — Мм, я хотел, чтобы это продолжалось намного дольше, но тебе просто нужна было сделать маленькую жадную киску сейчас, — прорычал альфа в ушко омеги. Звук голоса альфы заставляет тело Такемичи инстинктивно прижиматься ближе к скамейке, пытаясь принять более покорную позу. Омега обнажает шею в знак искупления. На рациональном уровне он знал, что альфа на самом деле не злился на него, но интенсивность запаха Майки в сочетании с ощущением его большого члена, запахом их возбужденных гостей и мыслью, что он собирался заявить права, была ошеломляющей для его инстинктов. Майки награждает омегу, оказывая большее давление на узел; входя сильнее и сильнее, пока почти все не войдет внутрь. Такемичи воет от боли и экстаза. — Вот и все, Мичи, скажи всем, как сильно тебе нравится ощущение твоего первого узла. Покажи им, как сильно ты любишь, когда тебя затыкает твой альфа. — Ох, аа! - Все тело Такемичи трясется, узел альфы все глубже и глубже проникает в него с каждым движением бедер Майки. — Ох, ох боже, альфа, — кричит Такемичи, — О боже, он такой большой, не думаю, что я… — Ты примешь это, — рявкнул Майки. Альфа резко двигает назад узел на несколько дюймов, прежде чем протолкнуть его дальше; Глаза Такемичи почти закатились на затылок. Омега начал тяжело дышать, его язык высунулся изо рта вместе с обильным количеством слюны. Он даже не мог закричать, его голос заглушался напряжением. Майки проводит языком по шее омеги, его клыки едва царапают поверхность спаривающейся железы, заставляя ее в предвкушении вспыхнуть красным. Альфа наклоняет бедра вверх и после небольшой паузы вкладывает все свои силы в то, чтобы полностью вдавить узел в киску омеги с громким хлюпаньем его шелковистого прохода; и когда из него вырывается первая струя спермы, альфа вонзает свои клыки в шею омеги, полностью по его требованию. Такемичи не знает, что произойдет дальше, все, что он может чувствовать, — это сильнейшую боль и удовольствие, охватившее его. Его разум и голова кружатся, его зрение становится размытым, и все звуки оглушаются в его ушах, когда он чувствует, как что-то физически щелкает в его сознании. Когда его окутывает тьма, Такемичи замечает, что постоянная боль одиночества сменяется чувством абсолютного завершения. Он чувствовал себя целостным, чувствовал принадлежность и, что самое важное, он чувствовал себя желанным и любимым.