Loneliness together

      Заголовки каждого новостного выпуска по телевидению гласили то, от чего хотелось спрятаться под одеяло, как в детстве, словно это может помочь скрыться от тех проблем, которые нависли над девушкой, потерявшей самое родное и ценное. Потерявшей свою мечту и жизнь в одно мгновение. Потерявшей саму себя в теле другого человека.       «Срочные новости!       Лидер женской к-поп группы »SIRENS», одна из самых талантливых девушек PJK Entertainment, ставшая сенсацией музыкальной индустрии, покончила жизнь самоубийством за несколько дней до предстоящего выхода, как казалось всем, очередного хита, который взорвал бы все существующие чарты. Обстоятельства выясняются, на месте трагедии работают специалисты. Службы охраны просят людей сохранять спокойствие и позаботиться о своих родных и близких. Компания выражает соболезнования семье погибшей, а также фанатам, которые были крайне удивлены данной новостью и могли принять её близко к сердцу. Ведётся расследование, по окончанию которого будет известно: Союн сама наложила на себя руки или ей в этом помогли, а может, у неё были проблемы, о которых агентство умалчивало нарочно?» 29.10.2023       Казалось бы, в глазах давно не осталось слёз, но стоило Джиюн лишь подумать о своей погибшей сестре, которая была светом в её жизни. Той, кто всегда был рядом, несмотря ни на что. Она была единственным человеком, кто никогда бы не осудил молодую девушку, горевшую своей мечтой. Сестра была стимулом двигаться дальше. Была той, кто всегда давал «пять» при удачном выпуске трека, и кто подбадривал в моменты апатии и грусти, в моменты, когда кажется, что выхода нет.       Но он был. Как оказалось, для всех, кроме самой Союн.       Руки предательски дрожали, когда в мыслях всплывали моменты их каждодневного досуга. Голова болела от слёз и невысказанных слов от горечи потери самого близкого человека. Джиюн никогда не задумывалась о словах, которые как-то прочла на форуме в интернете, но сейчас она была готова лезть на стену, когда сама оказалась в подобной ситуации.       «Учёными доказано, что при смерти одного из близнецов второй непременно начинает угасать вслед за ушедшим близнецом. Дело не только в том, что человека выбивает из колеи смерть близкого человека, это объясняется тем, что у близнецов более крепкая связь, нерушимая; отчего живой близнец потерю ощущает более близко, ведь вместе с погибшим близнецом умирает и та часть, которая была словно ниткой связана между ними».       Увидеть смерть близкого тебе человека — самое ужасное, что может испытать любой. Это непостижимая ноша, от которой нельзя избавиться. В этом случае фраза «время лечит» не работает. Время не лечит, абсолютно точно, не лечит.       Находиться в компании после случившегося невыносимо. Воздух слишком тяжелый, она словно задыхается сама. Задыхается как и Союн. Шершавые ладони безразлично потирают подушечками пальцев кожу шеи, пытаясь избавиться от противного и навязываемого чувства удушения, которое каждый день мучает молодую девушку.       Ватные ноги не хотят слушаться и вместо того, чтобы пойти в кабинет Госпожи Пак, как она и велела, они ведут её в противоположную сторону. К тренировочному залу, который с момента трагедии закрыт на ключ-пароль, а вход строго-настрого воспрещён.       То-ли дело в том, что стаффу было некогда сменить код, чтобы даже те, кто постоянно занимался в этом зале, не могли посещать его по понятной всем причине, из-за спешки и невнятных приказов руководства, ведь ситуация была напряжённая: агентство потеряло айдола, лидера восходящей группы, а главное — они потеряли человека. А может быть, никто и не собирался этого делать, ведь при входе в агенство стоит охрана, которая не пропускает туда кого попало без предупреждения или специального пропуска.       Пальцы по памяти прикасаются к цифрам на замке, и сердце опускается в пятки, когда раздаётся щелчок, означающий то, что стоит ей слегка подтолкнуть её — дверь отворится.       Она ведь так хотела сделать это с того самого дня, когда случилась трагедия. Хотела прийти именно сюда. В тренировочный зал, где они провели столько времени за оттачиванием хореографии, за беззаботными разговорами. Эти бессонные ночи перед возвращением в медийность, душевные разговоры.       Теперь здесь холодно. Очень пусто. На душе словно кошки скребут.       Здесь ничего не изменилось с момента, когда они были здесь последний раз. Здесь не было никого после двадцать восьмого октября.       Окна закрыты, пыль осела видимым слоем на мебели. Здесь стало очень безжизненно после ухода Союн. Вместе с ней угасла жизнь группы SIRENS. Вместе с ней ушла и сама Джиюн.       Воспоминания сдавливают горло, неприятным комом надавливая на желудок. Ей хочется кричать, но её крик будет слишком тихим.       Союн её не услышит.       Больше не услышит.       Ламинат, словно вата в воде, рассеивается под ногами, заставляя ноги разъехаться и в конечном итоге попросту упасть на колени.       Смотря на себя в зеркало, она видела сестру. Видела ту, по кому скорбела. Видела лидера группы, направляющего их к победе. Видела человека, который всегда был на её стороне. Она видела того, кого боялась и кем восхищалась.       Союн бы непременно цокнула, увидев, в каком виде Джиюн показалась в компании. Чёрные спортивки и футболка, которые стали ей ещё больше, казалось бы, спустя всего месяц с момента, когда она их надевала. Стресс очень плохо на ней сказался. Она не ела и не пила, плакала и шептала, что не верит в то, что произошло. Хотела, чтобы это был лишь её самый тяжёлый и страшный кошмар. Сон спасал её лишь на ничтожные моменты, пока в голове не начинал всплывать образ сестры. И по новой.       Залёгшие круги под глазами даже не пыталась прятать. Ей не хотелось. Плевать. Пусть думают, что хотят.       Сфокусировать взгляд на чём-то одном сложно. Всё это напоминает о сестре. Всё напоминает о том роковом дне. Словно это было вчера.       Слёзы давно текут по мягкой коже, но она уже не обращает на это внимания: даже не пытается стереть следы от влаги. Пелена перед глазами мешает посмотреть хотя бы на что-то.       Ну почему именно она? Разве Союн была плохим человеком? Она обижала кого-то, или, быть может, насмехалась? Подставляла кого-то или завидовала?       Она была честна со всем миром, но во-первых, с самой собой. Она не позволяла принижать кого-то, сама старалась помогать всем, кто нуждается в этом.       Но почему же она ушла, оставив после себя столько вопросов и ни одного ответа?       Резкий звук от кроссовок на секунду вытягивает девушку из пучины боли, заставляя взглянуть на гостя. Она бы удивилась, если бы у неё были на то силы. На пороге стоит не Госпожа Пак и не их продюсер.       Макнэ группы РКЗ. Кастиэль, или Кас, или, как обычно его упоминала Союн без сценического имени, — Хёнджун.       Джиюн не чувствовала ничего, когда увидела его. Настолько плевать ей не было никогда. Словно после смерти сестры, как и говорилось в одной статье, умерла часть самой Джиюн.       — Лу… Джиюн? — сухой и такой же безэмоциональный голос парня, который пытается обратить на себя внимание, лишь кажется помехой, отчего брови девушки невольно хмурятся, словно гром среди ясного неба, когда хотелось простого дождя.       Она не хочет ему отвечать. Она знает, что он видит в ней её сестру. Всегда знала. Все пытаются увидеть в ней Союн, но никак не Джиюн. Словно она её тень, не более.       — Джиюн, что ты здесь делаешь? — не унимается парень, свободно проходя внутрь, ведь никто не прогнал его, а может, даже если бы и сделали это, он не уйдёт.       Прикосновение чужой руки к плечу вызывает смешок и шквал нахлынувшей боли, которая не покидала её ни на секунду. Она никогда не сможет оплакать свою сестру. Слёзы для неё никогда не закончатся.       — Джиюн, прошу, ответь мне хоть что-то, хоть мыкни, прошу, — его самого уже начинало порядком трясти от безысходности и незнания, что делать в таких ситуациях. Если он потерял друга, она потеряла часть себя. Не равносильная потеря.       — Что ты хочешь от меня услышать? — некогда тихий голос Джиюн стал ещё тише, едва ли на грани слышимости. Она не говорила, скорее шептала и хрипела, пытаясь продолжить свою речь, но поняла, что это бессмысленно и просто замолчала.       — Я знаю, что тебе тяжело, и я разделяю эту боль вместе с тобой, ведь она была моим близким и почти единственным другом, я понимаю тебя…       — Нет, вы не понимаете. Ни черта вы не понимаете! Вы просто живёте дальше, когда я стою на месте, потому что после того дня моя жизнь не движется вперёд. Вам всем «жаль», но вы хоть раз приходили к ней, когда ей было тяжело? Вы хоть раз интересовались ей? Вы пытались помочь ей? Чёрт, никто даже не пришёл попрощаться с ней! После этого ты смеешь сказать мне, что ты понимаешь меня? — голос дрожал от слёз и злости, сил на большее не было: встать не получилось.       — Джиюн, я приходил к ней.       — Не ври! На прощальной церемонии не было никого кроме меня и родителей! Никто не пришёл! Все её «друзья» позабыли о ней как только подвернулся случай.       — Джиюн! — недовольно повысив тон, Хёнджун сам был готов разреветься. — Я был на этой церемонии. Я пришёл позже тебя, но я там был. Я знаю, что наша потеря отличается, хотя мы оба потеряли одного человека — ты чувствуешь сильнейшую боль, я понимаю. Но и я потерял друга, очень близкого. Союн была твоей сестрой, но и моей тоже, пусть и названной. Я ценил и дорожил ей и по сей день я не могу забыть о ней. Я смотрю на себя в зеркало и чувствую её присутствие, словно она прямо сейчас зайдет и предложит пообедать. Скажет, что я хреново выгляжу, а потом сделает комплимент моей улыбке. Я скучаю по ней, Джиюн, так же, как и ты.       — Нет, не так же… Ты не можешь…       — Джиюн, — более тихо зовёт её Кас, опускаясь напротив девушки. — Посмотри на меня, пожалуйста.       Поток слов, вырвавшийся из парня, заставляет её голову вновь начать болеть и будто бы стрелять в висок чем-то. Она снова на грани истерики. Она так устала, чёрт.       — Джиюн, — снова зовёт её парень, но теперь поддевает чужой подбородок пальцами, понимая, что сама девушка не станет ничего делать. — Время не лечит, это самая глупая фраза, которую тебе могут сказать. Оно не лечит, но учит жить с той болью, которая кажется тебе тем, что невозможно вытерпеть и выдержать. Но ты выдержишь. Джиюн, ты сильная, очень-очень. Тебе намного больнее, чем мне, не спорю, но при том ты сильнее меня на столько же. Ты сможешь справиться с той болью, если позволишь ей пройти через каждую частичку твоего тела, как бы больно тебе не было.       Слышать такое для неё… ново. До этого она слышала лишь то, что всем «жаль», «она была хорошим человеком», но никто не думал о том, чтобы хотя бы попытаться понять её боль. Почувствовать её утрату. Не потерю айдола и лидера SIRENS, а потерю сестры. Никому не было жаль саму Джиюн, которая теперь осталась одна. Несмотря на миллионы фанатов, на десятки «друзей» и сотни коллег, она была одна.       — Тебе кажется, что дальше уже не будет. Но у тебя впереди столько всего! Много счастливых улыбок и радостного смеха, путешествий и открытий. Джиюн, у тебя впереди вся жизнь.       — Зачем мне жизнь без Союн? Разве я могу улыбаться, когда она — нет?       —… Ты можешь. Никто теперь не может сказать, чего бы хотела или, наоборот, не хотела Союн, но я думаю, что наверняка она была бы счастлива, если бы ты… продолжила жить дальше. С той болью и горечью.       Сам Кастиэль был давно на грани, по щеке скатилась не первая слеза, но здесь он был в роли поддержки, а не пострадавшего. Он должен ей помочь, как когда-то помогла ему Союн. Когда ему было тяжело, она помогла. И он должен помогать так же, как и она. Несмотря ни на что. И нет, дело не в том, что он в долгу перед погибшей, совершенно нет. Он хочет помочь Джиюн сиять дальше, потому что если она угаснет, он угаснет вместе с ней.       Любить сестру лучшей подруги сложно, но возможно. Смотреть на неё издалека, когда она проходит в кафетерий для ланча. Смотреть записи её выступления. Краем уха слышать её ангельский голос при записи треков. Она была той, кого он хотел видеть сияющей и яркой, несмотря на её тихий и спокойный образ. Она заставляла его двигаться дальше. Но что ему делать, когда она разваливается на куски, а он не может ей помочь?       — Я скучаю по ней, Кас, очень сильно… — впервые за весь разговор она смотрит в его глаза, и он тонет в её слезах. Приходится сжать челюсти вместе, чтобы не издать стон безысходности. Та девушка, которую он знал, погасла. Его задача снова зажечь её, пройдя с ней всё то, что потребуется. Он готов. Он хочет снова её зажечь. Она должна сиять, а не гаснуть.       — Я тоже скучаю, Джиюн, — её тело полностью обмякает, тут же оказываясь в крепких и тёплых руках парня, обвивающих её дрожащее тело.       Она пачкает горькими слезами в его любимую рубашку, которую ему подарила Союн, когда их песня стала хитом. Иронично.       Долгие минуты, едва ли не перетёкшие в часы, помогают девушке выдохнуть хотя бы на пару секунд, помогают почувствовать себя нормально.              — Прости, что видишь меня такой. Видишь слабой и такой беспомощной. И за рубашку прости. Мне жаль, Хёнджун.       — Как же я смогу носить эту рубашку, зная, что ты в неё плакала? — впервые за этот день на его лице, едва заметно, проскальзывает улыбка, от которой Джиюн заметно застывает, фокусируясь на губах парня.       — Мне… вернуть тебе за неё деньги? — непонимающе предлагает Джиюн, тяжело дыша.       — Она бесценная.       — Тогда что я должна сделать?       — Не плачь, пожалуйста.       — Знаешь же, что не смогу.       — Не попробуешь — не узнаешь. Будем с тобой двое одиночек.       — «Нет хуже одиночества, чем одиночество вдвоём»… — фраза, некогда сказанная сестрой кажется чем-то далёким и родным, а теперь тем, что действительно оказалось правдой.       Но быть одиночками вдвоем — легко. Нужно сделать один шаг, а потом другой, а после и вовсе начать ходить двумя.       Всё намного проще, чем кажется. Время не лечит, но, если научиться с ним жить, счастье окажется не за горами, а иногда вам не придётся далеко идти, ведь ваше счастье может оказаться напротив вас самих.