Рыжики из Линчёпинга

      Горячая вода расслабляет. Горячая вода заставляет тело пьянеть от релакса. А такое удовольствие Лисбет Саландер позволяла себе два или три раза в неделю. После погонь за преступниками она выматывалась и приходила домой в состоянии выжатого лимона. И временами ей хотелось уйти в небытие. Вот и на этот раз Лисбет решила посидеть в горячей ванне, чтобы попытаться выбросить из головы весь ужас, с которым ей довелось столкнуться за день. Мать семейства полчаса ждала, пока вода наберётся. Саландер даже не стала убирать одежду, шмотки так и остались валяться на полу. Чуть остывшая, но всё ещё горячая вода обволакивала каждую клеточку Лисбет. Та не заметила, как заснула от усталости и окутавшего её миниатюрное тело тепла.       За временем Саландер не следила. В реальность её вернул лишь детский голос, раздавшийся прямо рядом с ней. Она ощутила некоторую долю раздражения, на минутку захотелось ребёнка ударить по шее. Однако эта мысль моментально выветрилась. — Мам!       Лисбет не сразу отреагировала на зов. Она продолжала похрапывать, лишь поморщилась. Через несколько секунд Саландер почувствовала, как кто-то взял её за палец левой руки, свисавшей с края ванной, и сжал. Та от неожиданности аж подпрыгнула, потом огляделась. Рядом с ней стоял рыжеволосый мальчуган. — Сколько я проспала?       Мальчик, огромными глазами пожирая Лисбет, достал её телефон из кармана пижамных штанов, включил его и показал ей. Саландер вытянулась и сощурилась. От осознания того, что вместо планируемых тридцати минут она проспала целых полтора часа, она встряхнула головой. Потерев глаза, она спросила: — Хольгер, ты что-то хотел? — Мам, ты точно ничего не пила? - настороженно спросил семилетний мальчик.       Лисбет с недоумением посмотрела на ребёнка, хотя прекрасно поняла, к чему он клонит. Саландер иногда могла выпить спиртного, но не напивалась. За все семь лет материнства она ни разу не предстала перед полицией и окружающими в пьяном виде. Когда Лисбет спросила Хольгера, почему он так решил, мальчик ответил: — У моего одноклассника мама пьяная села в ванну и не заметила, как заснула. Муж этим воспользовался и просто её утопил.       Лисбет отметила у себя в голове, что обязательно покопается в этом направлении. Семь лет материнства не выветрили из неё страсть к наказанию мужчин, грязно обращающихся с женщинами. Она радовалась, что не вышла замуж. Потому что делать этого она не собиралась. Лисбет не хотелось оказаться в положении большинства зависимых от мужей и парней девушек и женщин. Участь матери ей не хотелось повторять и подавно. Более того, Саландер довелось влюбиться один раз и не взаимно. Да и во время отпуска с Блумквистом в Марселе она дала себе слабину, о чём позже успела пожалеть. Без эмоций Лисбет ответила: — Нет, Хольгер, я ничего не пила. Не волнуйся.       Саландер думала, что её семилетний сын сейчас уйдёт, но тот продолжал на неё смотреть. Мальчик убрал разбросанную одежду матери в угол ванной и спросил: — А как я родился?       Лисбет сделала вид, что не сразу поняла вопрос. Сначала Агнета расспрашивала её про грудь. Теперь Хольгер заинтересовался темой деторождения. Поверить в это Лисбет не могла: ну неужели все дети такие? Или только ей так "повезло"? Семилетний мальчуган упорно пытался добиться ответа от матери: — Откуда берутся дети?       Лисбет выдохнула. Если бы у неё была возможность выхватить телефон у Хольгера и набрать Аннику Джаннини, она непременно бы это сделала. Адвокат бы точно нашлась, что ответить. Тем более, Агнета и Хольгер её очень любят. Анника периодически приезжала к маленькой семье и с удовольствием возилась с племянниками. Сама же Лисбет если не приезжала к семье Джаннини, то отправляла к ней детей. Во-первых, в этой семье она себя чувствовала белой вороной. Хоть Анника превосходно защитила её в суде по делу Залаченко, будучи на девятом месяце беременности, и доказала незаконный заговор спецслужб против неё (за что Лисбет была ей очень благодарна), Саландер ощущала себя бельмом в столь благополучной и порядочной семье. Частое присутствие в доме Анники вызвало бы много вопросов и подозрений со стороны родственников Энрике. Во-вторых, ей не хотелось пересекаться с Микаэлем. Тогда бы Лисбет пришлось объясняться перед журналистом и изливать ему свою душу. Саландер не относила себя к числу тех, кто будет говорить посторонним людям о своих проблемах. Всю жизнь справлялась сама, справится и в этот раз. Самым страшным ей казалось то, что Блумквист узнает правду о том, что теперь он - многодетный отец. Она не знала, как он на это отреагирует. Конечно, Микаэль был её единственным настоящим другом, и Саландер ни капли в нём не сомневалась. Но люди могут меняться. Более того, журналиста и редактора "Миллениума" в одном лице можно по праву назвать Дон Жуаном, Ловеласом или Казановой. О его слабости к женщинам известно даже его младшей сестре. И Лисбет не пришлось даже говорить о том, что Микаэль Блумквист ей нравился. Анника сама обо всём догадалась. — Тебя нашли в капусте, - ответила Лисбет. — Мам, Йенни мне то же самое сказала. Вот только я видел на днях, как фру Окессон шинковала капусту, и никакого ребёнка там нет.       Лисбет быстро поняла, когда это произошло. Она же на новогодние каникулы приезжала с детьми в Стокгольм к семье Анники. Хольгер и Агнета поддерживают хорошие отношения с детьми четы Джаннини. Сын уже успел спросить о деторождении у второй дочери Анники и Энрике Йенни. Лисбет на минуту даже успела удивиться предприимчивости сына. — Тебя принёс аист, - сделала вторую попытку мать семейства. — Это мне вчера рассказал герр Сунде. Но в нашем городе аисты только в зоопарке водятся. Их что, отпускают по графику на каждый день рождения?       Саландер снова выдохнула. Идей у неё не было. Первое, что пришло в голову - это узнать, задавал ли Хольгер подобный вопрос фру Альберте. Сын утвердительно кивнул на заданный вопрос и сказал: — Фру Альберта объясняла мне этот процесс на пестиках и тычинках. Но я ничего не понял.       Лисбет вздохнула. Вдруг ей пришла идея. Её дети родились прямо в день Святой Люсии. Саландер как-то предположила, что это наследственно, так как они с Камиллой родились в Вальпургиеву ночь. Мать семейства села поудобнее в ванне с уже остывшей водой и сказала: — Тебя нашли под ёлкой. — Мам, под ёлкой люди обычно подарки находят. Я был у соседей и у тёти Анники с дядей Энрике. Ребёнка Юльтомтен ещё никому не приносил. И мы с Агнетой родились 13 декабря. Где же мы тогда были до Рождества и Нового года? И кто нас создал?       Лисбет готова была просто с головой погрузиться в чуть прохладную воду. Но сдержалась. Нельзя было показывать ещё большую потерянность своему ребёнку. Она задала ещё один вопрос: — А ты задавал этот вопрос кому-нибудь ещё кроме меня, фру Окессон, герра Сунде и Йенни? — Только учительнице. Она сказала, что нас с Агнетой Святая Люсия создала и принесла на землю. Но я в эту брехню не верю.       Лисбет была в отчаянии, хоть старалась этого не показывать. Одно дело - рассказать о сексе, зачатии, беременности и родах во всех подробностях. Другое - вспомнить помимо этого свои роды. Именно свои. А так как у Саландер всё было не как у всех, то и этот процесс тоже. Если не все, то большинство нормальных людей рожают в больницах под присмотром врачей. Её же роды проходили в этой квартире и в этой комнате. И это если не вспоминать, что ей пришлось сбежать из палаты, где она лежала на сохранении, от желавшего с ней разделаться за всё хорошее Никласа Эрикссона. Бывший сотрудник "Милтон Секьюрити" следил за ней почти все девять месяцев, четыре раза раз даже устроил на неё покушение. В пятый раз он решил окончательно выйти в свет и прикончить ту, что, по его мнению, была источником всех его проблем (даже смог ранить её в плечо). От его злющего и местами похабного голоса Лисбет иногда бросало в дрожь. Периодически Саландер снились кошмары с его участием, которые прерывались её криком и резким подъемом на диване. Можно было бы, конечно, в таких случаях просто принимать снотворное, но она этого не делала. Боялась, что потом не сможет остановиться.       Лисбет поправила своё положение в ванной и повернулась к сыну. Примерно прикинув, что нужно сказать, она начала разговор: — Знаешь, фру Альберта в некоторой степени права. Ты же знаешь, как появляется на свет растение? — Конечно. Нам на природоведении объясняли. — Ребёнок - это в своём роде такое же семечко. Про строение семян растений вам позже расскажут, когда будете проходить ботанику, но если говорить простым языком, то семя появляется в результате оплодотворения. В случае людей для его появления требуются только двое: мама и папа. — А что они делают? - спросил Хольгер, перебивая мать.       Лисбет подняла брови. Потом опомнилась и продолжила: — Они... Они просто любят друг друга. Папа даёт маме семечко, из которого потом растут дети. Ты же видел хотя бы раз в жизни арбуз?       Хольгер кивнул, впиваясь своими голубыми глазищами в маму. Он не только его видел, но ещё пробовал. Как-то учительница принесла арбуз в класс, порезала на кусочки и поделилась с детьми. Лисбет продолжила: — Вот ребёнок долго растёт в мамином животе, и со временем живот становится похожим на этот плод. А потом ребёнок появляется на свет. — Это как? Не появлялся, не появлялся, а тут решил появиться? - непонимающе спросил Хольгер. — Примерно так. Просто приходит время, когда это должно случиться. То есть, ребёнок сам решает, когда ему родиться. — А это больно?       Лисбет потрепала сына по голове и ответила сначала с сомнением, потом с некой долей гордости: — Ну... Процесс сам по себе энергозатратный. Но скажу по своему опыту: он того стоил.       Саландер выжидающе посмотрела в глаза мальчика. По глазам Хольгера, она поняла, что тот вполне удовлетворён ответом. Пацаненок убежал из ванной, а мать семейства решила закончить с водными процедурами, поняв, что засиделась.