Гиблое место

      — Далеко собрались, туристы? — Хозяин паскудно оскалился, ступая на мост, вскидывая заряженное ружьё.       Козлов прислонился к машине, невозмутимо закурил, флегматично наблюдая за разворачивающейся драмой.       Олег интуитивно прячет Серёжу за спину, прикрывая собой. Денис мёртвой хваткой вцепляется в руку Разума, не в силах пошевелиться, ноги наливаются свинцом, он словно прирастает к земле. Первобытный животный страх парализует волю, слова Хозяина доносятся словно сквозь толщу воды.       Олег неслышно делает шаг вперёд, прикидывая примерную траекторию выстрела. Он не хочет, чтобы кого-то из его друзей задело рикошетом. Решает, как лучше поступить: подобраться поближе и выбить винтовку из рук или незаметно вытащить нож и метнуть в жирную шею Алябьева. Оценивает расстояние и степень возможной угрозы. Продажный мент просто стоит на стрёме и точно вмешиваться не будет. Убить человека у него кишка тонка.       — На вашем месте я бы не стала усугублять ситуацию. Через час здесь будет полиция. Мы нашли точку связи и передали все доказательства, — Пчёлкина блефует уверенно, её голос почти не дрожит.       Умная девчонка.       Нужно просто заболтать и немного отвлечь внимание. Пусть этот урод думает, что полностью контролирует ситуацию.       — Не смеши меня, девочка, ничего вы не нашли, — Алябьев отмахивается от неё, как назойливой мухи. Маслянистый взгляд Алябьева вновь впивается в Дениса, переходит на стоящего рядом с ним рыжего программиста.       Олег незаметно подбирается ближе, тянется к весящему на поясе ножу.       — Что, Рыжуля, нашёл ты своего заднеприводного дружка? — Алябьев похабно оскалился, скользя по Разумовскому нечитаемым взглядом. — Ничего, Хозяина на всех хватит, раз парень на девку похож, так в этом промысел особый…       Алябьев не успевает закончить скабрезную фразу, внезапно замолкает, грузное тело начинает медленно оседать на деревянный помост.       Олег неверяще поднимает глаза вверх. Птица торжественно парит в воздухе, держа в руках садовую лопату. Ворон брезгливо морщится, со всей силы пиная Алябьева в спину, придавая ускорение, все наблюдают, как грузное тело, словно в замедленной съёмке, переваливается через перила и с шумным всплеском падает в мутную воду.       — Ты чего, Гром, табельное не носишь? — Птица торжествующе оскалился, одаривая майора заносчивой бесящей улыбкой. — Всё самому приходится делать!       — Как думаете, он утонул? — Саша с опаской свешивается с моста, глядя на расходящиеся круги на воде.       — Говно не тонет, — философски замечает Макс.       — А кудряшка дело говорит, — Птица склоняет голову, сверкая янтарными глазам, продолжая бесить Грома своим присутствием. — Ничто не умирает в Топях. Валите уже отсюда, пока Алябьев не очухался.       Птица абсолютно уверен, Топи не дадут своему Хозяину сдохнуть.       — Но кто сказал, что правила нельзя обернуть против него самого, — опасная улыбка озаряет лицо Птицы. — Очень скоро Алябьев позавидует мёртвым и будет буквально молить о смерти. Но Топи будут воскрешать его снова и снова.       — А Козёл где? — мрачно вопрошает Игорь.       — Вдарил по съёбам, как только дело запахло жареным, — мгновенно отзывается Макс.       — Предсказуемо.       — Нам нужно разделиться, — неожиданно говорит Волков. — Встретимся на опушке леса через несколько часов. Я поищу машину, что-то подсказывает мне, что он не успел скрыться далеко.       Серёжа явно не хочет отпускать Волкова одного, начинает отчаянно спорить, они отходят в строну, до Игоря долетают лишь обрывки фраз.       — Доверься мне, я знаю, что делаю, — Волков прижимает Разума к себе, кажется, Серёжа наконец успокаивается.       — Позаботься о них, — молча говорит Волков.       — Понял, принял, — кивает Гром.       Стоит Олегу исчезнуть из поля зрения, Птица свешивается через мостик.       — А чего это мы там затаились? Кого ждём? — в голосе Ворона сквозит неприкрытое садистское веселье. — Хозяин мяса свежего принёс. Жирновато конечно, но после долгой диеты, думаю, можно. Или вы уже забыли, как Алябьев вас топил в гнилом болоте?       Черноволосая мавка, прячущаяся под сваями моста, поднимает голову над водой и следит за ним своими мёртвыми глазами. Её вряд ли можно было назвать красивой, но во внешности было что-то цепляющееся. Узкое лицо, острый соколиный нос с горбинкой, тёмные глаза и пухлые губы определённо выделяли её среди остальных.       Птица знает, мавки его слышат: как те, что сейчас притаились на дне, так и те, что прячутся под старым мостом.       Её разум словно озаряет яркая вспышка. Горькие вспоминания о собственной смерти. Да, теперь она вспомнила. Когда-то, кажется, сотни лет назад, её звали Эля Мусатова. Она сбежала в Топи в поисках спасения от своего жестокого жениха, но нашла лишь мучительную смерть.       Мавка помнит вонючее грузное тело, прижимающее её к земле, зловонное дыхание, запахи пота и спирта, кровь стекающая по бёдрам. Как она судорожно извивалась и царапалась, пытаясь отчаянно скинуть его с себя, а потом просто лежала на траве сломанной куклой.       Помнит, как после Алябьев тащил её за волосы к озеру. Огромные скользкие руки, сжимающие её шею, размытое одутловатое лицо под толщей мутной воды.       Мавка, помнит, как больно, как страшно умирать. Горечь и отчаянье. Как смертельная агония охватывает тело, как лёгкие горят от нехватки кислорода. Перед самой смертью охватывает странное холодное спокойствие. Ни света в конце туннеля, ни перьев ангелов. Она просто очнулась в озере, чувствуя дикий, невыносимый голод. Он буквально пожирал её изнутри.       Алябьев отнял у нее всё: её будущее, её воспоминания, её человечность.       Мавкой быть легче, ничего не чувствовать: ни боли, ни страха, лишь жить на чистых инстинктах. Но новый Хозяин вернул ей её воспоминания. От него чувствовалась совершенно иная сила, зловещая, потусторонняя, обжигающая, словно живой огонь. Молодой Хозяин принёс им добычу, подношение. Свежее, ещё трепещущее мясо.       Мавка устремилась на дно, ударяя хвостом о гладь озера, поднимая рассыпь холодных брызг.       Алябьев резко распахивает глаза, не сразу осознавая, что очутился в холодной воде. Последнее, что он помнит, как его огрели по голове. Тело начинает инстинктивно барахтаться, стремясь подняться на поверхность, сделать глоток спасительного кислорода. В мутной воде ни черта не видно, ноги путаются в каких-то водорослях. Холод иглами вонзается в кожу, парализуя тело. Впервые за долгие годы Алябьев чувствует давно позабытый страх смерти и подступающую панику.       В водорослях мелькают отблески чешуйчатых хвостов. Мавки устремляются на помощь своему хозяину. Да, вот так. Сейчас его девочки вытолкнут его на поверхность. Краем глаза Алябьев улавливает движение где-то совсем близко. Мавки просто кружат вокруг него, словно стая акул, почуявших запах кровь. Вот же ж тупые твари!       Черноволосая мавка зачем-то подныривает снизу. В мутной воде сверкает клыкастая пасть. Алябьев вопит от адской боли, чувствуя, как безмозглая тварь вгрызается в его плоть. Хозяин отчаянно дёргается, колотит ногами и руками, пытаясь сбросить с себя обезумевшую мавку! Другие утопленницы словно по сигналу срываются с места. Острые зубы смыкаются на его шее, разрывая сонную артерию. Мутная вода окрашивается алой кровью. Сотни рук утягивают его на дно.       Для мавок он сейчас просто кусок тёплого живого мяса. Молодой хозяин принёс им свежую добычу. Сегодня они будут пировать, обглодают до самых костей.       Птица свешивается через перила, наблюдая, как вода окрашивается в отвратительный грязно-розовый цвет. У него нет ни малейшего желания ждать, пока Топи воскресят Алябьева. Нужно ещё Волчику помочь отыскать машину. Расправив крылья, Ворон взмывает высоко в небо.       Алябьев лежит на берегу, мучительно кашляя, выблёвывая на пожухшую траву холодную горькую воду. Во рту всё ещё чувствуются отвратительные привкусы тины и гнили.       Суки! Как эти безмозглые твари посмели на меня пасть разинуть?! Сгниют заживо, они у меня от голода корчиться будут и умолять о пощаде!       Ведьма осторожно поглаживает его между лопаток, молчаливо ждёт, пока Хозяин полностью придёт в себя.       Алябьев наконец переводит взгляд на сидящую рядом ведьму. На него смотрит сморщенное лицо обезображенной старухи.       — Что с тобой случилось, Арина? — поражённо усмехается Алябьев.       Он прекрасно знал, что ведьма украла тело собственной дочери. Но, если сейчас к ней вернулась её истинная внешность, значит она стремительно теряет силу.       Настоящая Арина сейчас бежала по направлению к станции. Девочка-подросток продолжала передвигаться, тихо всхлипывая и едва сдерживая рвущиеся наружу слёзы.       Полная проводница укутывала дрожащую Арину тёплым пледом, отпаивая горячим чаем, вслушиваясь в тихий испуганный голос девочки.       Закрыв купе, проводница быстро нашла курившего машиниста, отводя в сторону, вкратце пересказывая всё, что только что услышала от несчастной девочки.       — Я позвоню в полицию, — мрачно отзывается Павел Аркадьевич. — Давно подозревал, что здесь маньяк орудует, слишком много людей пропадает. Проклятое место.

***

      Тревожные мысли просачивались в сознание медленным ядом, подтачивая хрупкое спокойствие Алябьева. Ведьма черпала свои силы из связи с Хозяином через Топи.       Сейчас её магия истончалась, словно таяла на глазах. Что-то неумолимо менялось в Топях.       Тревожная мысли вспыхивала на задворках сознания.       Почему мавки, которых он фактически создал, не признали его?       Алябьев сразу отбросил её. Нужно найти чёртовых туристов и разделаться с ними, как можно скорее. С появлением этой группы всё пошло наперекосяк. С этим рыжим было что-то не так.       Он привёл что-то с собой.       Нужно было убить Разумовского с самого начала. Ничего, сейчас он всё исправит.

***

      Олег недоверчиво осмотрел брошенную у обочины пустую машины, ожидая какого-нибудь подвоха. Дверь открыта, ключи оставлены в замке зажигания.       — А Козлов где? — усмехается наёмник, кожей чувствуя на себе насмешливый взгляд Птицы.       — Думаешь, только Алябьев умеет морок наводить? Подумаешь, напугал до полусмерти, сейчас он прибежит в первый же попавшийся участок и буквально умолять будет надеть на него наручники. Вот смеху то будет.       Птица внезапно замолкает, оборачиваясь в сторону леса.       — Олег, у нас гости.       Птица растворяется в воздухе. Наблюдать за представлением он предпочитает со стороны. Птица уверен, его ждёт незабываемое шоу.       — Ну и чего ты этим добился? — Алябьев появляется внезапно, выскакивает, словно чёрт из табакерки.       Волков оборачивается, сверлит психопата тяжёлым нечитаемым взглядом, медленно закуривая.       — Ещё никому не удавалось покинуть Топи без разрешения Хозяина. Так и будете бродить по кругу, пока башкой не тронетесь от отчаянья и безысходности. Живые дорогу не видят. Им проводник нужен, — Алябьев сплёвывает на землю, паскудно оскалившись.       Наёмник совершенно не выглядит удивлённым или впечатлённым его внезапным воскрешением. Чужое спокойствие нервирует. Словно Алябьев вовсе не утрачивает контроль над ситуацией и не упускает что-то важное.       — Живые, — губы Олега трогает холодная улыбка.       В глазах Алябьева мелькает понимание.       Мертвец. Но кто-то же должен был его сюда пригласить?!       — Верно. Я был мёртв по прибытии.       — Что, думаешь, ты самый умный? Всех перехитрил, да? — скалится Алябьев. — Забыл, что Топи полностью подвластны воле Хозяина.       — А ты уверен, что всё ещё им являешься? — в глазах Олега мелькает неприкрытое призрение. — Силу хозяину дают отнятые жизни. Вот только ты всегда был жалким слабаком и трусом. И добыча твоя такая же слабая и больная. Чьи жизни ты отнял? Жалких никчёмных зеков-наркоманов? Безоружных туристов? Ты понятия не имеешь, что такое настоящая охота и вооружённый и тренированный противник, с детства обученный убивать. Там, откуда я вернулся, ты не продержался бы и пару часов. Неужели ты правда ничего не заметил?       Алябьев с ужасом осознал, что он больше не чувствовал Топи. Что-то необратимо изменилось. Перед глазами всё начало расплываться, пространство истлевало и трансформировалось, привычные Топи таяли на глазах, словно мираж в пустыне.       Глаза обожгло слепящим солнцем, раскалённый воздух заполнил лёгкие, от невыносимой жары было невозможно дышать. Виталий Алябьев стоял посреди пустыни. Куда не глянь, всюду простирались бескрайние пески. Как он вообще здесь оказался?       Песок забивал глаза, от невыносимой жары начинала раскалываться голова, пот ручьями струился по одутловатому лицу.       Тебе кажется, это всё нереально.       Краем глаза бывший хозяин замечает почти неуловимое движение.       Это всё морок, тебе кажется, тебе кажется.       Алябьев смотрит на то, как раскалённый песок пропитывается кровью, словно поглощает её как долгожданную влагу. Что-то приковывает его внимание, кажется, чья-то оторванная рука. Огромная светлая ладонь, покрытая трупными пятнами, пальцы давно обглодали койоты. Персты судорожно дёргаются, словно по ним проходит невидимый разряд тока. Обглоданные кости обрастают новой плотью, а после исчезают в песке.       Бархан начинает осыпаться, песок стремительно уходит, словно волны отлива. Алябьев трёт покрасневшие глаза, прикрываясь от поднявшейся пыли. Теперь над барханом возвышаются два силуэта в камуфляже.       Высокий белобрысый мужчина с акульей улыбкой сжимает свою правую руку, проверяя рефлексы. Дракон растирает мощную шею, рассматривая порванную красную майку. Грудная клетка зарастает медленно, татуировка безнадёжно испорчена уродливыми шрамами. А ведь он на неё потратил кучу бабла.       Девушка рядом с ним выглядит почти миниатюрной. Смуглая испанка с непослушными каштановыми кудрями, томными карими глазами и пухлыми губами.       — Хочешь повеселиться, красавчик? — Джесс игриво подмигнула Алябьеву, убирая волосы. Правая часть её лица была полностью обожжена, сквозь запёкшееся мясо просвечивали белеющие кости черепа.       Алябьев отчаянно жмурится, пытаясь избавиться от морока. Когда он вновь открывает глаза, оказывается в Топях.       Дракон и Джесс стоят за спиной Олега. Вад скучающе перекатывает во рту зубочистку, глядя на Алябьева, словно на раздражающее насекомое.       — Как такое вообще возможно?       — Я привёл их с собой. Мои люди были здесь всё это время, просто затаились.       — Так ты их Хозяин? — хрипло выплёвывает Алябьев.       — Нет. Я их командир.       Лицо Алябьева стремительно бледнеет.       — Беги! — усмехается Волков. — Я даже дам тебе фору.       — Давно я на кабана не охотился, — Дракон понимающе хмыкает, вскидывая винтовку.       Алябьев стремительно срывается с места.       Бежит сломя голову, не разбирая дороги. В кровь выбрасывается адреналин, сердце колотится как бешеное. Виталий Алябьев слишком привык чувствовать себя неуязвимым, ощущать себя полноправным хозяином и упиваться собственными неограниченной властью и безнаказанностью. Казалась, он совершенно забыл, что такое быть человеком, смертным и уязвимым. Сейчас он в полной мере чувствовал себя загнанным зверем. Ноги от быстрого бега начинали гореть, мучала отдышка, пот застилал глаза.       Топи словно насмехались над ним, упиваясь его ничтожностью. Вновь низвергли Алябьева до его первоначального состояния. Здесь негде было спрятаться, словно насмехаясь, Гиблое Место подкидывало ему наиболее извилистый и каменистый маршрут. Ноги цеплялись о камни и корни деревьев, бывший хозяин несколько раз падал мордой вниз, старые очки покрылись сетью трещин, оставалось только радоваться, что острые осколки не вырезали ему глаза. Алябьев в очередной раз поднялся с грязной земли, вытирая вспотевшие ладони о брюки. Кажется, оторвался. Стая воронов с отвратительным клекотом взлетела в воздух, выдавая его местоположение. Следом раздался выстрел.       Алябьев взвыл от боли, пуля прошла по касательной, задевая плече.       Тогда он снова бросился бежать. Вглубь леса, не разбирая дороги. Гонимый лишь первобытным животным страхом.       Алябьеву кажется, что он бежит целую вечность. Его гоняют по лесу, словно дичь. Стоит ему выбиться из сил, как преследователи словно теряют его из вида, давая иллюзорную надежду на спасение. Но уже через несколько минут выстрелы вновь раздаются над его головой. Пуля обжигает икру и проходит навылет. Алябьев вскрикивает, волоча за собой раненую ногу. Бежать становится труднее, каждое движение отзывается тупой, ноющей болью в простреленной конечности.       Выстрел раздаётся совсем рядом и оглушает. Пуля едва не задевает ушную раковину. Неожиданно Алябьев теряет равновесие, проваливаясь под землю, стремительно летит куда-то вниз.       Сознание возвращается медленно. Бошка трещит и раскалывается, как после тяжелого похмелья. Алябьев щурит глаза, пытаясь в темноте нащупать очки. Не видно не зги. Спёртый воздух, пахнет затхлостью и сырой землей.       Волчья яма.       Ему повезло, что при падении он не напоролся на острые колья. Здесь можно затаиться и переждать вояку. Ему с дружками наскучит их развлечение, и они просто уйдут. Тогда можно будет спокойно вырваться. Алябьев пытается подняться, падает обратно, мучительно взвыв от боли. Ощупывает дрожащими пальцами повреждённую ногу. Конечность опасно опухла, ощущается как огромный пульсирующий синяк. Боль была просто адской. Наверное, он сломал ногу при падении.       Сверху на голову сыплются старые ветки, тусклые лучи заходящего солнца освещают яму.       — Сейчас не время играть в прятки, красавчик! — голос испанки так и искрится садистским весельем.       — Так-так, что это тут у нас? Похоже, наш кабан угодил в собственную ловушку, — Дракон демонстрирует акулий оскал. — Да не ссы, сейчас мы вытащим тебя оттуда. Наши игры только начинаются.       Сознание меркнет, тело Алябьева отключается от болевого шока и потери крови.       Когда он приходит в себя, кажется, что прошло уже несколько часов. Алябьев щурится, пытаясь сфокусировать взгляд, разглядывая обстановку. Лампочка над головой освещает деревянное помещение тусклым холодным светом. Место кажется Алябьеву смутно знакомым. Заброшенная сторожка лесничего. Бывший хозяин тихо дёргает руками, понимая, что привязан к стулу. Паника накрывает с новой силой. Алябьев переводит взгляд, вспышка острой боли мгновенно прошивает раненую ногу, словно в неё воткнули раскалённый добела штырь.       — Тише, тише, — Джесс издевательски похлопывает Алябьева по щеке, присаживаясь на край дубового стола. Короткая блузка неприлично расстёгнута и завязана узлом в районе пышной груди. Алябьев внутренне напрягается, замечая в тонких пальцах испанки острый шприц. Девушка разламывает ампулу, набирая прозрачную жидкость, стучит тонким пальчиком по острой игле, улыбаясь собственным мыслям. Что-то подсказывает, что в её шприце явно не обезболивающее.       Белобрысый наёмник, насвистывая прилипчивый мотивчик из песни Леди Гаги, выкладывает на столе какие-то инструменты. По спине Алябьева струится холодный пот.       Острые изогнутые скальпели зловеще поблескивают в холодном тусклом свете. Дракон скалится, протирая маленькую хирургическую пилу. Открывает небольшой чемоданчик с причудливыми хирургическими инструментами для операций. Этот инструмент прекрасно подходит для отделения мяса от костей, мягко срезает кожу слой за слоем. Вот этот прекрасно вытягивает сухожилия и рассекает хрящи. Этот медленно дробит кости. Скальпель привычно ложится в огромную ладонь. Наёмник окидывает Алябьева скучающим взглядом, усмехаясь собственным мыслям.       Вадим уверен, он стал бы превосходным хирургом, если не завалил вступительные экзамены в мед, правда, он быстро нашёл иное применение своим особым талантам. В сфере выбранной работы его таланты оказались особо востребованы и высокооплачиваемы.       Глаза Дракона серебряно-серые и непроницаемые. Для него Алябьев не более чем объект. Биологический материал.       Вадим выставляет на стол склянку с какой-то зеленоватой жидкостью. Алябьев с ужасом понимает, что это разбавленная серная кислота. И он искренне не хочет знать, для чего она понадобилась этому психу.       Волков окидывает коллег нечитаемым взглядом, молча кивает Дракону, направляется в сторону двери.       Острая игла вонзается в вену Алябьева, как только командир наёмников покидает помещение.       — Ну вот, а ты боялся, — Джесс неожиданно сильно впивается пальцами в подбородок мужчины, резко разворачивая его лицо к себе.       — Ты у нас такой слабенький, так и норовишь отключиться от слабой боли. А ведь мы даже ещё не начинали, — сладко мурлычет наёмница. — У нас на тебя большие планы, красавчик, ты теперь не сможешь вырубиться в процессе от болевого шока и испортить нам всё веселье.       — Чокнутая сука! — зло выплёвывает Алябьев.       — Какие мы грубые, — испанка усмехается понимающе и тонко. От цепкого взгляда Джесс не ускользает, как чужие зрачки расширяются от страха, она ощущает кислый запах чужого испуга. — Знаешь, Дракон всегда был высокофункциональным психопатом. Тц, это только между нами. Вад очень умный, он с лёгкостью обманывал все эти психологические тесты, проходя комиссии наших мозгоправов перед контрактами. Как и многие высокофункциональные психопаты, знал, как правильно отвечать на эти вопросы, он просто говорил то, что от него хотели услышать. Знаешь, прирождённые психопаты умны и садистичны, они легко меняют маски, мимикрируя под нормальных людей. Так что в нашем отряде затесался один отъявленный псих. Ладно, кого я обманываю, нас всегда было двое. Олег, он не такой, он нормальный, понимаешь? Для него это просто работа. Он может молча пристрелить или перерезать горло. Волков от такого кайф не ловит, для него это просто издержки профессии. Наверное, поэтому Волков всегда выбирал спасательные миссии по освобождению заложников. Знаешь, у всех в отряде есть дополнительные обязанности. Вадим — дознаватель и палач. Олег не слишком одобряет его методы ведения допроса, но не вмешивается, если речь идёт о террористах.       — Дракон никогда не был щепетилен. Для него деньги решают. Эти дела более деликатны, менее хлопотны и выше оплачиваются. Олегу, конечно, знать не следует, чем Вадим между контрактами занимался. Кажется, я отвлеклась, — Джесс кокетливо смеётся, подмигивая наёмнику. — Знаешь, наш Дракон очень умный, он в перерывах между контрактами успел даже диссертацию защитить. Напомни, как она называлась?       — История пыток, от традиций средневековья до наших дней, — Вад весело оскалился.       — Знаешь, Вада всегда чрезвычайно интересовали темы умерщвления и человеческих страданий. Человеческое тело совершенно уникально, оно может выдержать очень много. Особенно его впечатлили история инквизиции и пыточные практики древнего Китая.       Алябьев взирает на наёмницу с откровенным ужасом, к горлу подступает тошнота, внутренности скручиваются от поступающего страха.       — Ты сам говорил, мёртвые не сразу могут смириться с собственной смертью. Особенно, если остались незаконченные дела, — голос Родригес полон сладкого яда. — Для этого и существует Посмертие, разве нет?       — И так удачно совпало, красавчик, что ты теперь застрял в Посмертии вместе с двумя скучающими психопатами. Хорошая новость — ничто не умирает в Топях. Даже такое дерьмо, как ты.       — Только Хозяин может позволить тебе умереть. Но, поверь мне, он не станет. Фантазия Вада поистине безгранична, он столько всего интересного хочет на тебе испробовать. Нам некуда торопиться. И мы будем убивать тебя снова и снова, целую вечность.       Олег молча закуривает, медленно выдыхая сигаретный дым. То и дело тишину прорезают истошные вопли Алябьева. Волков оборачивается, кожей чувствуя на себе пронзительный взгляд Птицы.       — Ты ведь с самого начала мог их из Топей вывести, — устало замечает Олег. — Для этого тебе не нужна моя помощь.       — Всё верно, — Птица хитро щурится, янтарные глаза вспыхивают мерцающими огоньками. — Просто решил дать тебе шанс спасти всех, считай это проявлением моего великодушия.       — Ты ничего не делаешь просто так.       — Невозможно вырастить цветущий сад в месте, усеянном сорняками. В последнее время у нас с Птенчиком возникли некоторые разногласия, — нехотя признаётся Ворон. — Видишь ли, Серёжа не особо разделял мою концепцию правосудия. Теперь всё будет иначе. Даже Гром теперь на нашей стороне. А теперь идём, Сереженька уже там, наверное, с ума сходит.

***

      — Я не должен был отпускать его одного, — Разумовский мечется по небольшой поляне, явно нервируя Грома своим постоянным мельтешением.       Титов молча курит уже пятую сигарету за час, благо в Топях пачка сигарет никогда не заканчивается.       — Что, если с ним что-то случилось? А если Олег не вернётся? Вдруг он попал в ловушку?       — Разум, Волков — профессиональный наёмник, он опасных террористов выслеживал, — беспомощно напоминает Игорь.       — Я просто не могу больше сидеть сложа руки. Мы должны вернуться и сделать хоть что-то.       — Олег сказал, ждать здесь, — резче чем следовало, отрезает Гром.       Спор прерывает звук приближающейся машины.       — Ребята, запрыгивайте, — Олег высовывается из машины и открывает переднюю дверь.       Серёжа сразу же бросается к возлюбленному, буквально виснет на его шее.       — Серый, задушишь, — беззлобно смеётся Олег. — Поехали, пора убираться отсюда.       Серёжа, Макс, Саша и Юля устраиваются на заднем сидении, молча пристёгивают ремни безопасности. Гром падает на сидение рядом с водителем.       — Там же лес сплошной, — Гром растерянно смотрит через лобовое стекло.       — Нет, это иллюзия.       Олег уверенно направляет машину в гущу деревьев. Пчёлкина испуганно жмурится, боясь, что они врежутся в первое попавшееся скрюченное дерево и просто застрянут здесь.       Ничего не происходит. Юля с удивлением замечает, что они действительно оказываются на небольшой проселочной дороге. Деревья словно расступаются перед ними. Странно, они столько раз обходили Гиблое Место, как они могли её не заметить?!       Олег чувствует себя странно. Чем ближе они приближаются к границам Топей, тем хуже его состояние.       — Эй, ты в порядке? — Волков ловит на себе встревоженный взгляд Игоря.       — Просто устал, — Олег старается игнорировать нарастающую боль в груди, в ушах слышатся отголоски взрыва. Пальцы побелели, намертво вцепившись в руль. — Давай поменяемся местами. Дальше ты поведёшь, я покажу дорогу.       — Ты ранен, Волче? Ты весь какой-то бледный, — голос Серёжи звучит встревоженно и испуганно.       — Нет, Серый, — Олег натянуто улыбается, стараясь отрешиться от боли.       Игорь старается следовать указаниям Волкова, следит за дорогой.       — Как думаешь, долго ещё?       — Уже скоро.       Олег знает, они у самой границы Топей. Дальше ему нельзя. Время и пространство начинают искажаться. Где-то совсем близко слышится шум оживлённой трассы.       — Останови машину, — хрипит Волков.       — Какого?! — Игорь поражённо замолкает. Смуглое лицо Олега стремительно бледнеет, карие глаза кажутся выцветшими и пугающе неживыми. Чёрно-синие прожилки вен змеятся под кожей, губы кажутся почти бескровными.       Олег вываливается из машины, прежде чем Серый успевает схватить его за руку. Сережа выбегает вслед за ним.       — Не подходи.       Волков не хочет, чтобы Серёжа запомнил его таким.       — Олег, что происходит? — голос Серёжи звучит потерянно и испуганно.       — Дальше езжайте без меня, — Волков оборачивается к Игорю. — Мёртвым туда ходу нет.       — Прости меня, Серый. Я так и не сдержал обещание.       — Нет, нет, нет, — Разум отчаянно цепляется за его плечи.       — Я прошу тебя, Олег, я умоляю, останься со мной. Я никуда не поеду без тебя, слышишь? — горькие слёзы стекают по бледным щекам.       — Серый, ты не можешь остаться здесь. Ты нужен этому миру.       — Как ты не понимаешь, мне не нужен этот мир без тебя! Всё, что я делал, я делал ради нас, ради нашего будущего, — Серёжа кричит, бьётся в его руках. — Без тебя всё это не имеет смысла.       — Прости меня, Серый, — Олег держит его лицо в своих ладонях, легко касаясь дрожащих губ. — Твоё место среди живых.       Волков незаметно надавливает большим пальцем на сонную артерию, сразу же подхватывая начинающее оседать на землю хрупкое тело.       — Позаботься о нём, — Олег бережно передаёт лежащего на его руках Серёжу Игорю, и Гром осторожно подхватывает его, прижимая к себе.       — Можешь быть спокоен, я присмотрю за ним.       Холодная ладонь Волкова мимолётно сжимает его плечо.       — Как же так?! Ну как так, — Макс выглядит совершенно разбитым и потерянным, голубые глаза блестят от невыплаканных слёз.       Саша тихо всхлипывает, уткнувшись в плечо Юлии.       — А теперь уходите.       Макс, Юля и Саша порывисто обнимают Олега.       — Удачи, друг, надеюсь, ты обретёшь покой, где бы ты ни был, — думает Макс, Олег словно слышит его мысли.       Олег расслабляется, чувствуя, как друзья покидают Топи. Теперь они в безопасности. Стоит машине скрыться из вида, как за его спиной появляются Вад и Джесс.       — Знаешь, Поварёшкин, иногда я думал, что после смерти непременно попаду в чистилище, а оказался здесь.       — Как по мне, невелика разница, — хмыкает Волков.       — Хотя я бы предпочёл отправиться в Валгаллу, — мечтательно продолжает Дракон.       — Выполните вашу последнюю миссию, а после можете отправляться хоть в Навь, хоть в Валгаллу, — томно мурлычет Птица.       — А это, я так понимаю, наша огневая поддержка с воздуха? — саркастично ухмыляется Дракон, с интересом разглядывая парящего над ним Ворона. — А что, я согласен, предложение более чем щедрое.       — Или, быть может, ты хочешь вновь оказаться в мире живых? Я знаю, что ты всё бы отдал лишь бы вновь коснуться своего Серёженьки, — ядовито нашёптывает Птица.       — Издеваешься?       — Как знать. Тело своё ты, конечно, феерично проебал в Сирии, впрочем есть другой способ, он связан с Игорем.       — Я не хочу поглощать его.       — Тебе и не нужно. Это симбиоз. Гром даже ничего не поймёт, не почувствует, как вы станете единым целым.       — Отдавай приказ, командир, — бодрый голос Дракона выводит его из оцепенения. Впрочем Птице ответ и не нужен. Ворон прекрасно знает, Волков готов на всё лишь бы исправить свои ошибки.       — Зачистить территорию.       Джесс и Дракон вскидывают огнемёты.       Над Топями раздаётся торжествующий клёкот Птицы. Над покосившимися домами завивается пламя.       Я выжгу эту заразу до тла.

***

      Серёжа медленно открывает глаза, сразу же вцепляясь в руку Грома.       — Разворачивай. Мы должны вернуться. Олег.       — Серёжа, Топей больше нет.       — Разумовский понимает, что они находятся на оживлённой автостраде. Вдали до самого неба поднимаются тёмный едкий дым и языки пламени.       — Мы сделали это! Мы выжили! — вопит Ден, притягивает ошарашенную Пчелкину, громко целует её в губы.       — Эй, полегче, — возмущается Макс.       Ден тянется к нему, впиваясь в открытые от шока губы.       — Ден, я это, ещё не готов к подобным экспериментам, — Макс нервно смеётся, вытирая рот рукой.       — Или готов? — издевательски мурлычет Птица, торжествующе устраивается на заднем сидении.       Игорь бросает раздражённый взгляд через зеркало заднего вида. Он бы предпочёл, чтобы пернатая хтонь осталась в Топях.       Серёжа тихо воет, уткнувшись в плечо Грома. Бесцельно прячет руки в карманы худи, нащупывая кулон с волчьим клыком.       Мимо них стремительно проносятся пожарные и полицейские машины.       Телефон неожиданно оживает.       Серёжа?! Во что вы вляпались? Мы все здесь с ума сходим! Ты две недели не выходил на связь! Я вызвала все экстренные службы. Было нелегко, пришлось подключить связи и Фёдора Ивановича. Ты меня вообще слушаешь?       Серёжа готов разрыдаться от облегчения. Он безумно рад слышать голос Марго. Ему так много надо рассказать ей, но пока из горла вырываются лишь сдавленные всхлипы.       Игорь останавливает машину у обочины, осторожно забирает телефон из дрожащих пальцев.       — Марго, это Гром. Мы все живы и едем домой.       Майор нажимает отбой.       — Всё закончилась, слышишь? — Игорь гладит Разума по волосам осторожно и неуклюже. Грубые пальцы осторожно стирают горькие слёзы.       — Не плачь, — тихо произносит Гром, проклиная свою нерешительность, в отличие от брата, он никогда не умел утешать и подбирать правильные слова. — Серый, я буду рядом. Я обещаю.       Я тебя больше никогда не оставлю.       Тёмно-синюю радужку глаз Игоря затопляют прожилки тёпло-карего оттенка.