Жертвы обстоятельств

На столике, прямо посреди комнаты стояли прекрасные пирожные. От одного их вида текли слюнки: с нежно-голубым кремом и красивой серебряной посыпкой в форме маленьких сердец. На верхушке каждого из них находился небольшой серебряный цветочек, искусно вылепленный из мастики. На каждом пирожном — своё украшение. Цветы были всех возможных, да до того похожи на реальные, что и не отличишь толком, не приглядевшись! Никто к пирожным этим не прикасался, от страха испортить что-то настолько прекрасное. А автор этого съедобного шедевра мило улыбалась и преспокойно пила кофе. — Шарлотта! — восхищенно пролепетала Сэн, которая, кажется, ничего не ела с самого утра. — Почему ты не говорила, что умеешь делать столь прекрасные вещи? — Ну, я надеялась, что вы поймёте всё после того, как я скажу, что моя мама — кондитер, — повела плечами Шарлотта. — Я готовить научилась раньше, чем ходить. — Я бы посмотрела на это, — хихикнула Сильвия. — Кстати, в любовных романах такие как Шарли, как раз и являются главными героинями. — Да? — удивлённо произнёс Джеймс. — Я всегда считал, что самый популярный типаж девушек в романах — милашки по типу Оливии. — Они тоже, но это уже в более старых работах, — кивнула Сильви с видом знатока и поправила очки. — Сейчас в моде такие девушки, как Шарлотта. Красивые, сдержанные, умеющие готовить. И желательно не из богатой семьи! — А, я знаю это, — закивала Оливия. — А главный герой в таком случае — красивый и ухоженный мужчина или парень. Обязательно высокий и из богатой семьи. Как в той старой сказке, сейчас это снова популярно... — И король школы, — добавила я, смотря на Джеймса с хитрой улыбкой, – принц или что-то в этом роде. В идеале у него образ плохого парня, и... Как хорошо, что я читаю все подряд и могу поддержать этот содержательный разговор. — Какого чёрта тут происходит? — Сэм быстро заморгал. — Я не понял, в какой момент обсуждение пирожных переросло в обсуждение любовных, блин, романов? — Они просто делают всё, чтобы не учиться, — пожал плечами Мэтт. — И я их прекрасно понимаю. Экзамены — худшее, что существует в этом мире. — Ты всё равно займёшь первое место, — слегка обиженно буркнул Сэм. — Потому что я работаю над своими недостатками и люблю учиться, — показал язык Кайто. — Потому что ты зануда! Наступила самая тяжёлая неделя нашей жизни: неделя экзаменов. Каждый переживал её как мог: кто-то учил, кто-то молился, кто-то просто пел странные песни. Хоть мы и надеялись успешно добыть ответы, но всё же исправно учили темы. По крайней мере, зачёт по викореннскому мы уже пережили, и результаты были достаточно хороши. Так что я искренне надеялась, что со всем остальным наша команда справится. Из-за разницы в возрасте, мы все друг другу помогали. Старшие объясняли нам то, что уже сдали, а мы им то, что те уже успели подзабыть. Заправляла всем Сэн. Она довольно неплохо училась. По рейтингу она, конечно, уступала Мэтту или Шарлотте, но это было, в основном, из-за периодических опозданий и забытой домашней работы. — Да, кстати, — вздохнула я. — Нам же надо готовиться к экзаменам… Мы же не хотим подвергнуть мир опасности? — Вот так всегда, — опять вставил свои пять копеек Сэм. — Почему всегда надо учиться, чтобы спасать мир? Я бы предпочёл быть супергероем! Ты такой летишь туда! Спасаешь прекрасную девушку! И она влюбляется в тебя, вы заводите супердетей и у вас суперотношения! Пока Сэм корчил рожи и вставал во всевозможные позы, зелёный шарф, который парень никогда не снимал, развязался и болтался в районе коленей Сэма. И когда Аями встал в очередную позу, шарфик ухитрился запутаться в его ногах. Попытавшись сделать прыжок, Сэм свалился прямо в огромную стопку тетрадей, конспектов и пробных вопросов, лежащих на кресле. Листики с шелестом разлетелись в разные стороны. Послышался грохот. Мы смеялись от души. Аями лежал, окружённый тетрадями, запутавшийся в собственном шарфе и со сборником задач по физике на спине. Очень забавное зрелище, учитывая то, что несколько минут назад он говорил о том, что экзамены не нужны, а спасать мир можно и без знаний. Вот и попался в свою же ловушку. Учиться надо, Сэм. И не отвертишься. — Первый признак подобия треугольников… О, геометрия, — прокряхтел он, подобрав с пола один из билетов. — Так… Погодите… Если два угла одного треугольника соответственно равны двум углам другого треугольника, то эти треугольники подобны… Вроде так… — Браво! Один балл ты уже получишь! — рассмеялась Оливия, на минуту делаясь материальной и помогая Сэму встать. — А теперь докажи! — И давай остальные два признака, раз умный такой! — закивала Сильвия. — Э-э-э-э, — простонал Сэм. — Если так, то… Мирель, давай про магические печати! — Перевод стрелок, да? — резко дёрнулась я, судорожно вспоминая материал. — Магическиие печати – совокупности символов, созданных с помощью неспециализированной магической энергии, влияющие на человеческое тело, животных или предметы. Совокупность и порядок символов влияет на функции печати, которые весьма разнообразны. Возможно, есть даже убивающие людей печати, однако их существоввние не подтверждено. С научной точки зрения печать – многоуровневое заклинание, требующее высокой концентрации. Чтобы убрать печать, надо развернуть её назад, но этому нужно долго и упорно учиться. Также считается, что магия искры способна разбить любую печать, но на практике такого не случалось. Об их создателей ничего не известно, но, скорее всего это был юноша по имени Арес, гений магиологии, живший на стыке новой и ушедшей эры, — отчеканила я. — Сэн! Расскажи про ступени магии! — Ох, Ми-и-ир, ну ты специально? Самый нудный вопрос задала, собака, — простонала Аями.— Окей, существуют особые ступени магии. Они… Они это… Они показывают способности мага и силу, которую несёт в себе магия. Названы они весьма логично: Наинизшая, низшая, низкая, средняя, высокая, высшая, наивысшая, запретная. Также есть следующая ступень, недосягаемая, но она людям не доступна. — Коротко и со смыслом, — согласился Мэтт. — Ты же первый в классе, Кайто? — задорно усмехнулась Сэн. — Расскажи тогда нам про основные магиохимические элементы и связи между ними! — Ох… Ладно, сейчас… Пирожные пришлось спрятать в холодильник на втором этаже с пометкой «частная собственность», потому что мы очень увлеклись подготовкой. Раз за разом мы задавали друг другу вопросы, ориентируясь на билеты, уже вызубренные наизусть, и надеясь на чудо. Хотя, учитывая наши способности, можно было бы и не заморачиваться с ответами. Просто всё выучить и покорно ждать результата. Но каждый из нас прекрасно понимал, что в жизни возможно всякое, а нам, как никому другому надо иметь гарантию, что именно мы попадём в Айсавэр. Ведь это единственный ключ к разгадке. Только Сорами может нам помочь, только она способна остановить это безумие. На экзаменационной неделе нет уроков, так что всё своё свободное время мы отдавали только двум вещам: изучению проклятий и запретной магии и, непосредственно, подготовке к самим экзаменам. Уж не знаю, что именно в них пугало остальных, но для меня это был первый экзамен в академии. В моей школе не было чего-то подобного. Мы писали итоговые контрольные, но только по трём предметам: магиология, математика и викореннский язык. Да и по их поводу никто и не переживал: всегда можно пересдать, да и не влияет это ни на что… Тут ведь всё иначе: другое отношение к учёбе, другие требования. И жизнь будто бы другая. Более насыщенная. Тут меньше хулиганов, больше приятных людей. Тут никого не заставляют учиться, но никто не прекращает этого делать. А всё, что было со мной до перехода в Академию почему-то сейчас, спустя всего два месяца, кажется сном, очень плохим утренним сном. Я изменилась. Я чувствую это кожей. И ребята, наверное, тоже чувствуют, правда они толком и не знали меня в начале этого года. Они не видели, как я плакала, когда Лэнс отшил меня. Они не слышали моего крика, когда я ревела до хрипоты, сидя на коленках у гроба Оливии. Они не чувствовали дрожь моих рук, когда я увидела на улице мужчину, безумно похожего на человека, который разрушил мою детскую психику в четвёртом классе. Они не знали, как выпрыгивало моё сердце, когда я вдруг узнала, что у моей подруги детства рак молочной железы… Но язык не поворачивается говорить, что ребята меня плохо знают. Кто, как не Сэн смеялся, когда я возмущалась банальным сюжетом нашумевшего любовного романа. Разве не Джеймс в первый день знакомства защитил меня от неспокойных одноклассниц, когда я растерялась? А Сильвия помогала с магиохимией, когда я чуть ли не рыдала, что не сдам экзамены. Шарли защитила меня во время нашего спора, не испугавшись ситуации. Сэм помог мне как-то смириться с тем, что Лэйн убил Оливию. Про Ливи и Мэтта можно и не говорить. Они столько сделали для меня, что мне даже немного неловко. И хоть я совсем недавно заявила о себе, хоть совсем недавно стала частью «Детективного клуба», я… Действительно люблю их! Они мои самые-самые настоящие друзья! — Земля вызывает Мирель… Капитан, всё в порядке? — услышала я голос Мэтта и очнулась от своих мыслей. — Ты просто сидишь с перевёрнутым учебником обществознания уже пять минут с таким лицом, будто только что приняла наркотики. — Какого вы ужасного обо мне мнения, мистер! — весело откликнулась я. — Может быть, мне только что сообщили о том, что я десять миллиардов выиграла, вот и улыбаюсь… — Такие деньги не выигрывают. — А откуда ты знаешь? — засмеялась я. На душе стало удивительно легко. Обычно, после признания друзья или становятся парой или прекращают дружить совсем. К моему огромному счастью, Мэтт прекращать дружбу и не думал. Даже наоборот, после того события на балконе мы как-то сблизились, быстро вернувшись к отношениям, которые были между нами до многолетней разлуки. Конечно, сначала мне было до жути неловко и стыдно, но в конце концов Кайто добился своего: чаще всего я уделяла внимание ему, сначала сама того не осознавая. И нет, мне вовсе не было его жаль или что-то вроде того. Просто я действительно искренне считала Мэтта своим лучшим другом и никому не желала его отдавать. Вот и теперь мне стало с ним достаточно комфортно и хорошо, чтобы снова гулять вместе, вспоминая что-то, повторяя правила и формулы, и просто обсуждая разного рода пустяки: теорию других миров, перерождение, совпадения. Иногда ещё Мэтт, как в детстве, рассказывал об известных художниках или о своей «героической» семье, такой, какой она была на самом деле «Это был самый ворчливый дед, которого я знал, серьезно, а после смерти прабабушки... Надеюсь, они счастливы в новой жизни». Родословная у него действительно была занятной! Прадед, Хиро Аккацуми, обладал силой метаморфозы, прабабушка могла призывать призраков, а дочь его Айри была свидетельницей пожара в Айсавэре и до сих пор жила на его краю. Родители его были очень счастливыми и умными людьми, которые отдавали себя суровой магиохимии. Хотя, на мой взгляд, слишком строгие. Я же частенько упоминала театр и даже иногда читала стихи, чтобы не забыть хотя бы что-то из прошлой жизни. А еще потому что я люблю стихи, хотя их сейчас почти не пишут, современная поэзия это музыка. — Я смотрю, ты уже привык к гетерохромии, — ласково улыбнулась я, но не посмела добавить, как ему идёт, это просто не смогло пройти сквозь фильтр комплиментов в моем речевом аппарате. Теперь Мэтт действительно редко закрывал глаз чёлкой. Во-первых, Сэн заверила его, что это очень опасно для зрения, и он действительно испугался ослепнуть. Ведь глаза для художника — то же, что уши для музыканта. Это вся его жизнь… А «бракованный» левый глаз всем понравился, особенно старшей Аями, которая была безумно рада тому факту, что не у неё одной гетерохромия. В любом случае, сейчас волосы Мэтта были собраны в маленький короткий хвостик, а пряди волос всё же спадали на лоб, но глаз уже не закрывали. С этой причёской мой друг казался слишком уж взрослым, и только хитрая полуулыбка не заставляла меня сомневаться в том, что Мэтт Кайто никогда не изменится. Он также останется недоделанным занудой, который умеет сногсшибательно шутить и поможет в трудную минуту. Эти качества просто так не исчезают, верно ведь? — Да, я уже полностью привык, – кивнул Кайто, сев рядом со мной, близко и осторожно, почти не прикасаясь. — Но учебник лучше переверни. Так преподам будет понятно, что ты учишь и, возможно, они накинут тебе баллы. — Но обществознание нудное, — простонала я. — А Сэм говорит, что я нудный, — отозвался Мэтт. — Я тоже не очень его люблю, но ничего не поделаешь… — Сэма или обществознание? — уточнила я. — Даже не знаю, — он закатила глаза, и мы рассмеялись. Ближе к обеду солнце начало припекать, так что я, довольная результатом зубрёжки, которая, благодаря Мэтту превратилась в праздник, вошла в академию, уже мечтая о часике-двух честно заслуженного дневного сна. Несмотря на то, что я привыкла к режиму академии, всё же тёплой постельки мне всегда не хватало. Я не очень люблю спать по ночам, да и занята обычно занята: если рано заснёшь — не сделаешь домашнее задание по истории или, ещё хуже, не прочитаешь новую главу любимой книги. К ночи мой мозг только начинает работать, я только-только осознаю всю красоту окружающего мира и начинаю по-настоящему жить. Утром всё иначе. С утра снятся самые сладкие сны, а вот работается так себе, особенно зимой. Но если отбой ещё как-то можно игнорировать, то подъём — никогда. Так и выходит: я поздно засыпаю и рано встаю. Изо дня в день. Но как только мы с Мэттом вошли в академию, нас поймала Оливия. Она была чем-то взволнована и, казалось, даже ошарашена. Немного успокоившись, сестрёнка посмотрела мне в глаза и тревожно выпалила: — Истер только что поднялся на седьмой этаж. Я сама видела. — Не зря мы его подозревали… — Что? Он пошёл в сад? — из-за угла уже выскочила Сэн, а за нею прошли остальные ребята. — Он пошёл в наш сад?! — Не наш, а Сорами. Она же там тренировалась, — сипло вздохнул Джеймс, переводя дух. — В любом случае, дело пахнет керосином. — Да тут им не пахнет, тут им воняет! — вставил слово Сэм. — И прямо перед экзаменами, — взволнованно прошептала Сильвия. — Сейчас это не важно, — с уверенностью в голосе сказала Шарлотта. — Сильви, ключ при тебе? — Да, мэм! — Будем сталкерить, — и Джонс улыбнулась Сэн, которая уже начинала приходить в себя от шока. И мы тихо, как самые маленькие и тихие мыши, побежали по ступенькам наверх. Дорога почему-то не показалась нам такой же долгой, как это было во время первого посещения сада. Расстояние до этажа мы преодолели быстро, как и турникет-перегородку, которая в прошлый раз стала действительно большой проблемой. Шарли в этот раз не стояла и не скулила, подобно беспомощному хомячку. Осознав, что она не может перешагнуть его или проползти под ним, Джонс избрала более хитрый путь. Сначала девушка сняла каблуки и поставила их на ступеньку выше. Затем, держась руками за перила, она встала на перекладину, что была значительно выше цепи, слегка подтянулась на руках, поднявшись по перилам вверх, и спустилась на ступеньку, где быстро надела туфли. — Специально колготки не надевала? — понимающе спросил Джеймс. — Ага, а ты думал, это для тебя, — сострила я. — Ну что, идём? И с кряхтением перелезла под цепью. Мамочки, кажется, я выросла! До двери мы буквально добежали. Сильвия дрожащими руками повернула ключ, и мы аккурано-аккуратно, как ниндзя, вошли в сад и спрятались в кустах. Правда из-за нашего количества это выглядело скорее смешно, нежели круто. В волосах моих торчали листья, а маленькие веточки царапали кожу на ногах и руках. К счастью, Истер, чью беловолосую голову мы заметили за километр, не смотрел в нашу сторону. И вообще по сторонам не смотрел, просто пялился куда-то вперёд. Мы дошли до озера с фонтанчиком, где наш учитель, подозрительно похожий на беловолосого демона, сидел, прислонившись к дереву. Мне удалось приблизиться к нему ближе остальных. И тут я заметила нечто шокирующее. Глаза Кэйбла были закрыты. Он спал! Спал и улыбался птичьим голосам. Он умиротворённо посапывал, и иногда губы его шевелились, будто учитель хотел что-то сказать. И при этом он выглядел таким беззащитным, что ни за что не хотелось сравнивать его с Лэйном. С тем, кто может равнодушно отнять чью-то жизнь. Мой взгляд упал на розу, которую Истер слегка прикрывал рукой. Лепестки этого цветка были ярко-голубыми. Как заколка в волосах Сорами… — Какой-то он нормальный в последнее время… — Да, выглядит нормальным. Но посмотрите на его уши… — Заострённые уши могут быть мутацией или родством с эльфами. — Или симптомом демонического проклятия! К тому же, у Мэтта, вон, тоже эльфы где-то в предках! — А потом окажется, что мы просто что-то употребляем, и нам всё кажется, — закончил Мэтт. — Пошли отсюда. — Да, иначе нас за-сту-ка-ют, – произнесла Сэн и потянула нас к выходу. Любуясь прекрасными деревьями и плодами, которые будто были сделаны из стекла, мы прошли к красивой двери. И несмотря на то, что Истер был совершенно в другой стороне, мне показалось, что мимо нас кто-то пронёсся. Где-то на лестнице послышался грохот, которому никто из нас не предал значение. Мало ли что греметь может? Закрыли дверь довольно быстро и, без лишнего шума, удалились в свою комнату, чтобы снова заниматься. А потом поесть, затем снова заниматься. Час, два, три, пять. Учить, учить, учить… Потом поспать… и снова за учёбу. И так до самого последнего экзамена! *** Ночь наступила быстро. Это так кажется, что за учёбой время тянется максимально медленно. Наоборот, всё как-то слишком быстро заканчивается. В голове знания путаются, превращаются в какой-то пересоленный салат, язык заплетается. Но ты не замечаешь этого, просто учишь до последнего внятного предложения. От обилия знаний у тебя уже болит голова, а потом вдруг говорят, что отбой через сорок минут. И ты, радуясь возможности отдохнуть, ползёшь в свою комнату, лениво накладываешь на зеркало недолговечное суточное заклинание и рассказываешь порванной игрушке о том, как у тебя дела, и как ты ненавидишь жизнь. Именно так проходили мои дни в последнее время. Но сегодня был особенный день. Сегодня мы шли за ответами, которые по последним слухам, лежали в кабинете Леди Соннел. Все мы зачем-то оделись в черную одежду, взяли фонарики и верёвки, дабы осуществить свой коварный план. На самом деле, всё придумал Джеймс, который знал все помещения школы лучше, чем билеты по обществознанию, которое в их с Сэн классе было профильным предметом. Он предложил нам пробраться по чужим балконам к окну кабинета директрисы, которое откроет Оливия, пройдя сквозь стену. Затем сфотографировать ответы для всех классов со вспышкой, чтобы не включать свет. Всё выглядело вполне безобидно, если не учитывать то, что кабинет был на третьем этаже, прямо над прудиком. По этой причине именно мы с Шарли должны были залезть в кабинет. Из всей нашей компании плавать хорошо умели только я, Шарлотта и Мэтт, который следил за ситуацией из окна и, если что, должен был подоспеть на помощь. Остальные тоже играли не последнюю роль. Джеймс караулил свою маму, Сэн охраняла вход от одноклассников, чтобы если что заболтать их, Сильвия отвечала за ключи от ящиков, а Сэм проверял, все ли учителя ушли спать, чтобы подать нам сигнал к наступлению, а затем становился заместителем Мэтта, чтобы освещать нам путь. И вот, в два часа ночи ко мне в комнату настойчиво постучались. Я простонала что-то вроде «Да иди ты в жопу», а из-за двери послышалось хихиканье Аями, а потом прозвучал тихий вопрос: — Мирочка, в чью же жопу мне пойти? — В какую хочешь, — буркнула я, натягивая чёрные легинсы. — Одеваюсь уже, уходи. — А если ты заснёшь, одеваясь? Ну уж нет, я подожду. К тому же, ты главная жопа в этой вылазке. — Что с тобой поделаешь, — вздохнула я. — Окей, пять минут, дай мне пять минут. Для этой операции я буквально достала всю чёрную одежду, которая у меня была. Надела чёрные легинсы, чёрную футболку, поверх ещё чёрную толстовку, такие же носки и, для завершения картины, чёрные кроссовки. Хотела ещё стащить у Шарлотты чёрную помаду, но решила, что будет перебор. Я чувствовала себя странно. Сердце стучалось, будто сумасшедшее, но я не боялась. Скорее мне было безумно стыдно. Ведь я «правильная», «умная»… а тут… Словом, я была в неком замешательстве. Сердцу хотелось бить тревогу, и в голове вертелась одна только фраза: «Это не со мной, это происходит не со мной». Хотелось бы мне быть как Сэм: не волноваться о списывании, об экзаменах, о друзьях, даже о своей любви. Или, хотя бы, играя чью-то роль, не волноваться о том, что скрываешь какие-то чувства. Не переживать, хихикая, когда никому не смешно. Не думать о чувствах человека, которого только что ударил в целях самообороны. Хотела бы я… Просто стать им. Или кем-то другим. Кем-то, кому легче живётся. Не просто мерить кожу человека, находясь на сцене каждый раз, а именно сменить ход мыслей. Но мы не выбираем себя, поэтому остаётся лишь играть. И тоже быть спокойнее камня, заражаясь от Аями-младшего оптимизмом. — Всё, я готова, — выдохнула я, тихо открывая дверь и улыбаясь так, будто совершенно не волнуюсь. — Шикарно, — промурлыкал тот. — Пошли за остальными, они уже встали. — Я что… последняя? — Со-о-оня… Зануда сказал, что ты всегда больше всего в жизни любила спать. — Он хорошо меня знает. Темнота. Шёпот. Вечерняя прохлада. Все события как картинки мелькали у меня в голове. Голова кружилась, боль не чувствовалась. Все фразы долетали до меня обрывками, будто эхо. Я чувствовала, как всё вокруг сливается в одно большое пятно, казалось, что я в куполе. Я цепко хваталась за стену и чувствовала себя Человеком-гекконом из комиксов про супергероев. Прохладный ночной ветер ерошил мои волосы, а пальцы окоченели. Но вот уже цель, окно. Там нас ждала Оливия, лучезарно улыбаясь. Она сидела на столе и болтала ногами, будто бы мы зашли к ней в гости. Увидев меня, а затем Шарлотту, Лив, поправив полупрозрачные волосы, указала на три ящика стола. — Один из них точно, я подсмотрела. Ключ всё равно подойдёт только к одному, так ведь? Я кивнула. Поочерёдно мы проверили шкафчики. Как бы банально ни звучало, ключик подошёл к самому последнему. Там действительно лежали ответы на тестовую часть экзаменов и даже примеры ответов письменной части. Всё было так подробно расписано, что руки мои задрожали. Я поняла, что держу невероятно ценную бумагу. Что больше такой нет ни в одном месте… — Шарли, давай фотографировать, — скрывая волнение, прошептала я. — Да, сейчас, — девушка достала свой старенький, но безумно красивый смартфон, экран загорелся красным и… потух. — Разрядился?! — выдохнули мы одновременно, досадно понимая ситуацию. — Так… Без паники… — послышался издалека голос Мэтта. — Я иду к вам, телефона у меня нет, да и выходить пока нельзя: проверка комнат. Но… — Ты предлагаешь всё переписать? — Конечно. Нам нужны ответы для седьмого, восьмого, девятого и десятого классов, так? — Оба варианта. — Ничего, втроём быстро справимся! — А у меня почерк…неразборчивый, — простонала я. — Плевать. Пиши печатными буквами. Главное успеть. И мы заскрипели ручками. Закончили мы спустя час, к тому времени меня ужасно клонило в сон, а рука ныла от непрерывной деятельности. Когда всё наконец было готово, мы поспешили возвращаться. Первой пошла Шарли, затем Мэтт, потом я. Все наши труды я уместила в карман толстовки, который застегнула на молнию. Обратно шла более уверенной походкой, мне даже начали нравиться эти хождения по карнизам. Шарли уже пролезла в окно, Мэтт преодолел препятствие в виде балкона, а я решила задержаться там немного, дабы проверить листики. Нащупав их в кармане, я блаженно вздохнула, и было, уже продолжила свой путь, но тут случилось то, чего мы так боялись. В какой-то момент у Кайто соскользнула нога. Всё случилось слишком быстро. Я не помню, как бросилась к парню, как схватила его за руку, как принялась тянуть на себя, пытаясь как-то исправить ситуацию. Не сразу вспомнила, как у меня расстегнулся карман, как бумага с шелестом разлетелась, как Оливия доставала наши труды из холодной воды… Но я помню, как болели мои руки, как билось сердце, как я была рада, когда Мэтт с моей помощью забрался обратно на балкон и отдышался. — Что… Произошло… — лишь выдохнул Сэм, когда мы оба добрались до «точки назначения». — Ничего необычного. Мне только что спасли жизнь… Ты испугалась? — последние слова Мэтта были адресованы именно ко мне. — Я… Что я сделала? Неожиданно ко мне вернулись все чувства. Я поняла, что Мэтт едва ли не упал вниз с немаленькой высоты, поняла, что с лёгкостью могла провалиться туда вместе с ним. Поняла, что из-за меня все ответы сейчас мокрые и мягкие. Что почти ничего не видно: чернила от дешёвой гелевой ручки быстро размывает водой. Меня будто бы накрыло волной. Я чувствовала бесконечный страх, вину, и какое-то странное облегчение, которое задорным огоньком горело среди множества разнообразных негативных чувств. И я, не в силах больше держать всё в себе, заплакала. Прямо на глазах у всех. — Она только что сделала что-то крутое, а теперь ревёт? — спросил Джеймс. А я его не заметила… Действительно, все ребята тут… — Когда Мэтт споткнулся, моё сердце чуть не остановилось… — призналась Шарлотта. Я хотела ринуться, а помощь, но ноги не слушались меня… — Да, у меня было нечто похожее, — тихо согласилась Сильвия. — Я пыталась толкнуть его сзади, но он такой тяжёлый… — Господи, вы не поранились?! Голоса дорогих мне людей постепенно успокаивали. Право я и сама не понимала, что делаю. Просто мне вдруг показалось, что я знаю это чувство. Когда летишь вниз, без шансов что-то сделать… Как в детстве на той платформе. — Не реви, — ласково улыбнулся Кайто. — Падаешь — плачешь, спасаешь — плачешь… Что же с тобой делать? — Не пугать меня так, для начала, — сквозь слёзы прошептала я. — А потом… Любить… Кормить… И объяснять магиохимию… — Заманчиво, — согласился Кайто. — Только вот наш труд… — А ты предпочёл бы сломать ноги? — заметила Сэн. — Нет-нет, я не виню Миру в случившемся! Просто…обидно… — А знаете что… Давайте сами… — Согласен с Сильви, — кивнул Джеймс. — Что это мы? Разве мы тупые? — Умные! — резко заметила Шарли. — Мы обязательно пройдём! Слышите? Все вместе! *** Таким образом, через день мы уже писали первый экзамен. Он не оказался слишком сложным, а после него вообще стало понятно абсолютно всё. Кое-что из переписанных ответов я всё же запомнила и даже восстановила, но всё же, я была точно уверена, что знаю всё. Всё, что спрашивали. Всё, что когда-либо проходили, даже за тот период, когда меня не было. Так, дни летели незаметно и вот, двадцать первого мая, сдав устный экзамен по биологии, отдохнув за настольной игрой и сытно пообедав, мы помчались смотреть свои результаты на Электромагической доске, которую для нашего же удобства поместили в столовой, у лестницы. Пробравшись до лестницы, попутно извиняясь «в стиле Оливии», я все же добралась до доски. Игнорируя рейтинг внутри параллели, я пробралась к общешкольной табличке. Улыбнувшись, прочитала первое имя: Мэтт Кайто. Вот это да! Даже как-то неловко, что он такой умный… Я улыбнулась ещё шире: второе место заняла Шарли. А третье… На третьем была я, собственной персоной. И мне было всё равно, что имя было не моё, что я заработала всё это от имени Оливии. Всё это — ерунда. Это мои баллы, мой успех. Следом шла Сильвия, потом какая-то девочка, Сэн, Джеймс, ещё какая-то девочка, Сэм… Мы вошли! Мы вошли в десятку лучших! Сэм, захватив девятое место, чуть ли не сел в последний вагон, но всё же… — Нравятся результаты? — с ноткой гордости в голосе произнёс Мэтт, стоя рядом со мной. — Да! Ведь теперь мы едем в Айсавэр! — Едем, — парень выразительно посмотрел мне в глаза. — Все вместе. Помнишь, как в нашей сказке? И я действительно вспомнила сказку, придуманную мной, Мэттом и Оливией в детстве. Об отважных друзьях, что боролись со злом на разрушенном континенте…