Аладдин и потерянный брат

— Нет, мне все равно верится в это с трудом... — пробормотал Джафар. — Все Ферраджи — люди высокие, статные, видные... — Папа, у Рунтара волосы и глаза того же цвета, что и у тебя! — заметила Джафария. — Ага, и лицо чем-то похоже! — продолжила мысль кузины Белладонна. — Дядя, ты ведь не раз рассказывал нам о своей поездке в Одифер. — заметила Айла. — И я прекрасно помню вот что: ты говорил, что местные жители — рыжие и блондины со светлыми глазами. Иными словами, варвар с черными волосами и карими глазами мог родиться только от кого-то из жителей Семи Пустынь! Затем, ненадолго замолкнув, что-то обдумывая, Джафар после обратился к своему внезапно объявившемуся сыну: — Рунтар, что ты можешь рассказать о себе? Я хотел бы знать, насколько ты унаследовал мои черты характера и прочие характеристики... — Ну... Ну, я советник князя Одифера... Правда, бывший... — Так, сходство с папой номер два — одинаковые должности! — загнула пальчик Джафария. — А почему бывший? — задала вопрос Флоренсия. — Я всем сердцем, всей душой, всеми пятками ненавидел Анкутму, по совместительству князя Одифера. — Значит, ты ушел по собственному желанию? — предположила Белладонна. — Нет, дело не в этом... Если бы так... Анкутма тупой как пробка и явно недостоин положения князя, а занял его лишь потому, что родился в княжеской семье! Я хотел свергнуть его, захватить власть и стать поистине великим! — Желание сместить законного правителя и занять его место — номер три! Убежденность в том, что этот правитель недостоин этой власти — номер четыре! — А как ты собирался это сделать? — продолжила дознания любопытная Флоренсия. — Убить законного правителя, разумеется! Правды ради, я хотел сделать это в большей степени потому, что этот идиот не давал мне житья. А для того, чтобы именно я после смерти Анкутмы стал князем, я собирался жениться на Брунгильде, самой именитой сыроварке Одифера. — А почему именно на ней? — спросила Белладонна. — Кто владеет сыром, тот правит Одифером. — Что за чушь? — вздернула брови Айла. — Ничего не чушь! — возразила кузине Джафария и загнула очередной палец со словами: — Желание жениться по расчету, чтобы занять более высокое положение в обществе — номер пять! — Мои планы были идеальны. Да, я не мог выступить против Анкутмы в открытую — я думаю, никому из вас не нужно объяснять, почему — но я был крайне хитер и умен и потому мог подстроить несчастный случай, чтобы этот олух сдох. Однако Анкутма, что удивительно, всякий раз оставался цел и невредим. В общем, все и так было не ахти, но тут, как тигр на мирном пастбище, появился Аладдин! — Ты знаешь, кто такой Аладдин из Аграбы? — поинтересовался на этот раз Джафар. — Еще бы не знать! Он расстроил мои идеально продуманные планы! Когда он объявился, то оказалось, что Брунгильде он более симпатичен как жених, чем я! Я попытался избавиться и от этой помехи, но этот урод оказался живучее таракана! Как же я его ненавижу! Я б его убил, задушил и мозги бы размозжил! — Ненависть к Аладдину и желание его убить — номер шесть! Конкуренция с ним за брак по расчету — номер семь! — Так вот, покумекав, я изготовил взрывающийся сыр и сделал из него молотки. Аладдин и Анкутма, сражаясь, тотчас взлетели бы на воздух при малейшем ударе молота, а я, устранив их обоих, стал бы самым перспективным женихом! — Изобретательность и познания в химии и физике — номер восемь! — И все бы у меня получилось, если бы не этот поганый джинн! Если бы он меня не сдал, крыса такая, то и Аладдин, и Анкутма давно бы уже стали горсткой пепла! Потом меня посадили в темницу, но я выточил ключ и сбежал! — Папу тоже посадили в лампу, которая стала его могилой, так что, думаю, тоже считается! Итого девять сходств! — Смотри, Джафар, он — практически твоя копия! — воскликнула Назира. — Ага, еще и в моих артефактах разобрался! — заметил Мозенрат. — Откуда-то ведь знает, это это не простые безделушки. — Похоже, это действительно гены... — пробормотал Джафар, а затем пожал Рунтару руку со словами: — Добро пожаловать в семью! — Я очень рад. — улыбнулся Рунтар. — А эта дама — твоя спутница? — поинтересовался Джафар, показав на Айгюль. — Нет, я тоже дочь Джафара! — ответила она. — Что за дела? Как такое может быть? — Дядя, зная про твое баловство с феромонами и твои любовные похождения, я вот вообще не удивлен. — ухмыльнулся Мозенрат. — Такое вполне имеет место быть! — Папа, ты когда-нибудь ходил в бардак под названием «Пышногрудая Зульфия»? — поинтересовалась Айгюль. — Да, было дело... С шестнадцати лет... — был ответ. — Я, чтобы расслабиться, ходил в этот публичный дом, смотрел там на полуобнаженных девушек, вращающихся вокруг шеста, да и делами любовными я занимался, и со многими. Как твою маму звали? — Джамиля бинт Саллах Аль-Маруф. При этих словах тонкие брови Джафара поползли вверх. — Она мне там нравилась больше всех, а потом куда-то пропала. — Она умерла, и уже давно. Кстати, перед смертью она написала это письмо для тебя и запечатала его. Я на днях разбирала мамины вещи и нашла его среди них. Это было единственное, что напоминало мне о моих родителях, и я не открывала его, так как с внешней стороны матушка написала, чтобы я передала его своему отцу, когда отыщу его. Айгюль сунула Джафару в руки свернутый лист бумаги, на котором было нацарапано: «Ферраджи Джафару ибн Яхъя в собственные руки от Джамили бинт Саллах Аль-Маруф». Джафар вскрыл запечатанное послание. На листке было начертано всего несколько слов: «Джафар, Айгюль — твой ребенок. В следующий раз предохраняйся, придурок». — Ну ты даешь, дядя! — расхохотался Мозенрат. — Теперь я более чем уверен, что эти двое — далеко не все твои дети! — Выходит, что если бы детям давали матчество, а не отчество, то у всех твоих чад оно было бы разным! — воскликнула Назира. — Матчество… а такое слово вообще есть? — Ну, лично я дала своим детям его. Они все — ибн или бинт Аризан. Назира наоборот. Ну, кроме Белладонны и Флоренсии... Они — бинт Аризан-Арбатас. Все-таки Арбатас более или менее участвует в жизни своих дочерей, в отличие от отцов Айлы и Мозенрата...

****

Джафария, эксперт в области красоты, занялась своими внезапно обретенными братом и сестрой: сняла с них мерки, а затем отправила их тщательно вымыться с дороги в горячей ванне. Сама она в это время с помощью чудесной швейной машинки, преподнесенной ей на именины Механикусом, с которым она была сговорена; сшила им замечательные роскошные обновки, гораздо более подходящие для членов семьи Ферраджи. — Для тебя, Айгюль, платье кораллового цвета, а для тебя, Рунтар — халат пурпурного цвета. Примерьте-ка! Затем Джафария сделала довольным брату и сестре прически, выщипала им брови, нанесла на лица пудру и нарисовала стрелки, как у папы. Вдобавок ко всему, она сделала Айгюль макияж, который идеально подходил к ее новому наряду. Рунтар, полностью расслабленный, распластался на огромном мягком пуфике и блаженно улыбнулся. Сегодня он был счастлив как никогда раньше — он встретил своего настоящего отца и познакомился с его семьей. Это пришлось очень кстати — Рунтару было некуда идти, и потому как только у него появилась возможность где-то обосноваться, он без раздумий решил ей воспользоваться. Однако чтобы здесь задержаться, нужно будет как можно скорее найти общий язык с каждым из членов этой многочисленного и разношерстного специфического семейства со своими законами и устоями. Но эта необходимость не пугала Рунтара — подавляющее большинство родственников, если не все, пришлись ему по душе, самому хотелось с ними поскорее подружиться. Джафария мила, заботлива и обходительна. Айла обратила внимание на его немаловажное внешнее сходство с Джафаром и отличие от остальных варваров. Айгюль, Белладонна и Флоренсия всерьез интересовались его жизнью, чего раньше с ним никогда не происходило. Джафар аристократичный, загадочный и интеллигентный, как и в общем-то все остальные... Неповторимая в своих талантах и увлечениях Аделлина показала ему свою коллекцию гербариев и чучел животных, похвасталась своим умением проводить спиритические сеансы и даже пообещала в ближайшее время вызвать с того света его родителей. Азизи, узнав о том, что его внезапно объявившийся родственник родом из далекой северной страны, пообещал показать всех животных, живущих в Африке и на Аравийском полуострове, а заодно и продемонстрировать их повадки. К тому же, большая часть собравшихся членов семьи Ферраджи и их гостей, как и Рунтар, имела крайне негативный опыт взаимодействия с Аладдином и Джинном, и это еще очень мягко сказано. Не зря ведь говорят, что ничто так не объединяет двух людей, как взаимная ненависть к третьему. А если ненавидимых двое, то объединяющую силу возводят в квадрат. Но оказалось, что среди собравшихся есть и тот, с кем Рунтара объединяет ненависть сразу к троим — помимо Аладдина и Джинна еще и к Анкутме. Нефир с удовольствием поведал Рунтару об одной из своих недавних авантюр, состоявшей в поочередной продаже все более и более грозного оружия Аграбе и Одиферу, которых бес перед этим стравил, и признался, что тоже не в восторге от правителя Одифера, Анкутмы. — Насколько я знаю, единственное, что варвары умеют делать хорошо и хотя бы просто делать — бить и крушить. — поведал Нефир. — Когда Аладдин отправился выяснять отношения, я понял, что мир больно ударит по карману и Аладдина надо уничтожить, не позволив ему объясниться. Почему бы не уговорить Анкутму сделать это, внушив, что именно его дружок украл их главную ценность — священный горшок с сыром? Все шло как по маслу, я даже попросил своего миньона проследить за Анкутмой и после рассказать мне в деталях о кончине оборванца — хоть я не люблю насилие, но рассказы о нем обожаю. Так вот, оказалось, что этот варвар еще более бестолков, чем я думал — он даже не смог прикончить какого-то бродяжку! — Анкутма умеет только набивать смердящим сыром свое бездонное брюхо и больше ничего. — согласился с ним Рунтар. — Я в подростковом возрасте пытался убить его, добавив ртуть и мышьяк в те головки сыра, которые он собирался сожрать. Он сожрал, и с ним совершенно ничего не произошло! Хоть бы отравился, но нет! Он — абсолютное ничтожество! Горе, когда такой, как он, правит целой страной! — И не говори! — вздохнул Джафар. — Султан тоже был не подарок, он только и умел, что играть в игрушки. Абсолютный ноль. — По крайней мере, при нем ты делал, что заблагорассудится. К тому же, он тебя не трогал, а Анкутма просто житья мне не давал — беспокоил по поводу и без! Рунтар был на седьмом небе от счастья, а когда он понял, что перед ним открылся целый новый мир уюта, комфорта, изысканной еды и роскошной одежды, то его радость возвелась в куб. Он безмятежно уснул, а Джафария, чтобы не мешать ему и дать спокойно отдохнуть, силой магии телепортировала Рунтара на мягкую постель в одну из гостевых комнат. Дело в том, что Джафария, узнав о том, что Айгюль умеет мастерски вышивать крестиком и бисером, задумала на пару с сестрой вышить огромный красивейший гобелен и в процессе обсудить с ней все и даже больше.

****

Как только обед закончился, все постепенно разошлись по своим комнатам, в столовой оставались лишь близнецы и Мозенрат, предвкушающие встречу с Садирой — всех остальных родичей Мозенрат пообещал позвать попозже. Стены особняка вновь сотряс оглушительный рев горна. — Это, наверное, Садира! Я открою! — воскликнул Мозенрат и кинулся открывать, чтобы не заставлять свою даму ждать слишком долго. На этот раз Мозенрат не ошибся. Перед ним стояла его спасительница, нарядно одетая по случаю знакомства с семьей своего возлюбленного: вместо видавшего виды костюма из шароваров, безрукавки и рубашки на ней было надето выходное розовое платье. Обыкновенно босоногая, Садира по такому случаю нацепила остроносые туфли, расшитые бисером, а всклокоченным и растрепанным волосам придала вид незамысловатой, но изящной прически, а также дополнила свой образ серьгами, бусами и браслетами. Однако даже в таком виде, при всем параде, она не произвела на близнецов должного впечатления — крайне внимательные и проницательные, они оба все же мгновенно определили, из какой социальной прослойки их гостья. Платье не блестит, а значит, пошито не из шелка, парчи или атласа — других тканей, более дешевых, близнецы не признавали, — украшения не золотые или на крайний случай серебряные, инкрустированные драгоценными камнями, а обыкновенная бижутерия. Рассмотрев свою предполагаемую невестку от макушки и до пяток, Назира тут же лишилась дара речи, а Джафар, всплеснув руками, возмущенно воскликнул: — Мозенрат, мы — семья Ферраджи! Ферраджи никогда не выходили замуж за бедняков и не женились на простушках! Этого не было и никогда не будет! — Дядя, ты тридцать с лишним лет назад показывал с моей мамой фокусы и акробатические трюки на улицах Аграбы, чтобы заработать себе на пропитание, а Яго таскал у отвлекшихся людей деньги и украшения. — промолвил в ответ Мозенрат, закатив при этом глаза. — Ты тридцать с лишним лет назад спал на улице, в пустой выброшенной бочке с прохудившимся дном, а твоя одежда была мешком с прорезанными дырками. Откуда у тебя только взялось столько гонора? — А откуда тебе известно... — оторопело пробормотала Назира, однако ее брат взял дело в свои руки: — Да, это так, но до десяти лет мы с Назирой жили в уюте и достатке, с любящими родителями, которые дали нам образование и воспитание! Конечно, однажды мы стали бродяжками, но у меня было стремление сделать свою жизнь лучше! В шестнадцать лет я уже был главным визирем у султана! — Плюс ко всему, никакой ты не Ферраджи! — не отступал Мозенрат. — Аристократ нашелся! Эту фамилию носила Мириам бинт Омар, которая взяла тебя и маму под свою опеку, а оказалось, что она пригрела змей за пазухой! В благодарность за это вы ее убили, а ее дом и фамилию взяли себе! Я прекрасно знаю, что твоя настоящая фамилия — Фархат! — А чем ты лучше меня? — оборвал племянника Джафар. — Ты сам сделал то же самое, если даже не большего масштаба, убив Дестана и завладев его царством! — Я убил Дестана, потому что он был сволочью! — Мириам тоже была сволочью — не давала нам с твоей мамой никакого житья! Мы друг друга стоим, племянничек! Одно из двух: или ты бросаешь эту уличную крысу и живешь жизнью члена семьи Ферраджи, или — пожалуйста! — можешь встречаться с ней, вот только для меня ты более не племянник, а для твоей матери — не сын, и твою долю наследства мы поделим между твоими сестрами, кузенами и кузинами. Выбирай!