Пик наблюдает

Взгляд Пика был прикован к величественному зверю перед ним, его массивная фигура была окутана тенями, возвышаясь над съёжившейся фигурой под ним. Лунный свет освещал сцену короткими, мерцающими вспышками, отбрасывая жуткие, танцующие силуэты на сырую, мшистую землю. Прохладный ветерок пронёсся по воздуху, шелестя листьями древних деревьев, которые выстроились по периметру вольера зоопарка. Зонтик лежал там, скулил, его гибкое тело дрожало от страха, когда колоссальный зверь расположился над ним. Воздух был густым от напряжения, и единственным звуком, который можно было услышать, было тяжелое дыхание зверя и приглушенные крики мальчика. Пик с садистской ухмылкой наблюдал, как его брат, Зонтик, подвергался этому мерзкому акту, его сердце колотилось в груди с извращённым чувством волнения. Он всегда презирал брата, с тех пор, как они были моложе, их Создатель благоволил к Зонтику, осыпая его лаской и похвалой. Пик не мог не чувствовать обиды на брата, обиды, которая нарывала и переросла в глубокую ненависть за эти годы. Глаза Зонтика были зажмурены, слёзы текли по его щекам, когда он пытался заглушить боль и унижение. Он чувствовал вес зверя на себе, его горячее дыхание на его спине, его огромный член, пронзающий его, разрывающий его на части каждым жестоким толчком. Он хотел кричать, умолять его остановиться, но он знал, что это бесполезно. Он был во власти этого монстра, и не было ничего, чтобы спастись. Пик не мог оторвать взгляд от сцены перед ним. Он организовал всё это, этот унизительный, оскорбительный акт, и он наслаждался этим. Он хотел увидеть своего брата сломанным, увидеть, как он страдает, увидеть, как он молит о пощаде. И когда он наблюдал, как слон насилует его брата, он чувствовал странное чувство удовлетворения, извращённое чувство удовольствия, струящееся по его венам. Тело Зонтика было скользким от пота, его мышцы напрягались, когда он пытался вытолкнуть из себя зверя. Он чувствовал, как его разрывают на части, его внутренности горели, пока зверь продолжал своё жестокое нападение. Он хотел умереть, чтобы избежать боли и унижения, но он знал, что смерть не была вариантом. Он был в ловушке, во власти этого зверя, и не было ничего, что он мог сделать, чтобы спастись. Взгляд Пика ни разу не дрогнул, пока он наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой. Он мог видеть боль и унижение, запечатленные на лице его брата, и он чувствовал извращённое чувство удовлетворения, болезненное чувство удовольствия, наблюдая, как он страдает. Он хотел увидеть его сломанным, увидеть, как он молит о пощаде, увидеть, как он умоляет прекратить это. И пока он наблюдал, как зверь продолжал свое жестокое нападение, он чувствовал, как его собственные желания начинают шевелиться, его собственные потребности и желания выплескиваются на поверхность. Он чувствовал, как становился твёрдым, его член напрягался в пределах его штанов, пока он наблюдал, как зверь насиловал его брата. Он хотел прикоснуться к себе, погладить себя, наблюдая, но он знал, что не может. Он был королём, правителем этой земли, и он должен был сохранять своё достоинство, своё самообладание. Он не мог позволить себе показаться слабым, уязвимым. Но наблюдая, как зверь продолжает свое жестокое нападение, он не мог сдержаться. Он наклонился, его пальцы ловко расстегнули пуговицы на брюках, освобождая свой пульсирующий член. Он начал гладить себя, его пальцы двигались в такт толчкам зверя, его собственное удовольствие росло с каждым жестоким, унизительным толчком. Зонтик чувствовал, что теряет сознание, его тело на грани краха, пока зверь продолжал своё жестокое нападение. Он хотел умереть, чтобы избежать боли и унижения, но он знал, что смерть не была вариантом. Он был в ловушке, во власти этого зверя, и не было ничего, что он мог сделать, чтобы спастись. Но когда он почувствовал, что ускользает, он почувствовал что-то ещё, что-то странное и незнакомое. Он почувствовал, как становится твёрдым, его член напрягается в пределах его штанов, пока зверь продолжал своё жестокое нападение. Он не мог понять этого, не мог постичь, но он знал, что оно там было, странное, извращённое желание, которое он не мог игнорировать. И когда он чувствовал, что приближается всё ближе и ближе к краю, он не мог не думать о своём брате, о больном, извращённом удовольствии, которое он получал, наблюдая за его страданиями. Он хотел кричать, молить о пощаде, умолять, чтобы это прекратилось, но он знал, что уже слишком поздно. Он был в ловушке, во власти этого зверя, и не было ничего, что он мог сделать, чтобы вырваться. И когда он почувствовал, что наконец-то соскальзывает с края, когда он почувствовал, что наконец-то поддался удовольствию, он не мог не думать о своем брате, о больном, извращенном удовлетворении, которое он получал, наблюдая за его страданиями.