Дижонская горчица

2011

      Существует ли в мире счастливая ведьма? Селестин не берём в счёт, её счастье заключается в правлении волшебным миром — если можно так сказать. Счастье в гармонии. Завтра счастливой ведьмой станет мадам Микаела Ле Баннер, завтра она станет Микаелой Троллет. «У нас в жизни всё гладко», — Микаела никогда не скажет. «Мы справляемся», — говорит Микаела. Болезнь не забирает любовь и счастье. Болезнь забирает у Жамеля память, но не любовь к Микаеле. Завтра я поженю дворецкого и ведьму. Я скажу: «В жизни и в смерти. Микаела и Жамель». Они поцелуются, я поздравлю.       Для девичника сняты апартаменты в «Меркурии», но в апартаменты не приезжают неподготовленными. Микаела ждёт в караоке. Ведьмы не приезжают в караоке. Ведьмы прилетают. Уроки с Люси и силы Орор научили непутёвую Бут Левитации. Паскаль рассказывал, как Фату крестила меня перед полётами и причитала: «Следи за левой стороной. Тебя заносит влево». Орор не говорит со мной, не слышит меня. Новой Орор — 16 лет. Она много читает, не любит математику и физкультуру в школе. Ей нравятся чёрный цвет и мрачные песни в стиле рок. Она не блондинка и не ведьма. Она русская, она пухленькая.       Микаела не боится оставлять Жамеля с Паскалем и Леопольдом. Паскаль сосредоточенный в напряжённые моменты, Леопольд смекалистый. Волшебный дом в «Текстильщиках» не даст в обиду Жамеля. «Папка за ними присмотрит. Лео позовёт папку», — заверила меня Дениз. В моём доме живёт Габин, но я его не вижу и не слышу. Я не избегаю мёртвых, но почему-то мёртвые не идут со мной на контакт.       — Пылесос?! Почему вы на мётлах, а я на стоячем пылесосе?!       Взлётная площадка на крыше. «Сучки Карлсона» — как назвала нас Люси. Астрид Линдгрен давится сюрстрёммингом.       — Потому что у тебя не получится сделать так, — Люси зажимает швабру для мытья полов большими ягодицами. Люси летает на швабре, ей удобно.       — Отрастила жопу, — пыхтит Дениз, обдумывая, как подступить к пылесосу, — теперь хвастается, Сабрина-маленькая-поебушка.       — Детка, не нервничай, — Леопольд застёгивает на ней лётный шлем с очками и поправляет лямки рюкзака. Посредник-всё-своё-ношу-с-собой.       — А чё не наколенники?! Где налокотники? Падать с пылесоса — это не падать с роликов.       — Держись крепче, чтобы не упасть, — встаю на край крыши. — Денисыч, Люся переживает за тебя, потому что ты не умеешь летать.       — Нахуя призракам летать, когда они перемещаются через зеркала и предметы? — Дениз зажимает ляжками пылесос.       — В первую очередь ты — ведьма, технически, скажем так, а уже после призрак, — Люси заходит за спину Дениз со шваброй между ягодицами. — Не переживай, я тебя подстрахую.       — Не умеют ведьмы выёбываться. Не умеют.       — Стриптизёрш не водить, — наставляю Паскаля. — Я попросила Бабку Шурку гнать из дома всех голых баб.       — Мы закажем одетых, — подмигивает Жамель, — и разденем их на пруду.       — Конь, Миша почувствует, что ты взгромождаешься на бабу, и прилетит к тебе пьяной на пылесосе.       — Тебе долго трындеть? — Софа запрыгивает ему на руки. — Нам ещё суши заказывать.       — Никаких баб, — предупреждает Дениз. — Увижу тебя с бабой — убью её и тебя второй раз.       — Денисочка, какие бабы? Где я и где бабы? Я принадлежу Денисочке Бонне во всех смыслах.       — Гнилой запашок не отпугнёт от ловких пальчиков Леопольда Вавилова. Угу-угу.       — Моя рожа отпугнёт от моих ловких пальчиков, — Бакстер поддакивает лаем.       — Мадам, не желаете накинуть? — Паскаль держит пиджак. — В небе холодно.       — Ведьмы горячие, — Дениз опускает очки. — Полетели, блять! Я определилась с песней.

ᴦᴧюᴋ-ᴋозы-дᴇʙочᴋи ʙᴄᴇ

ᴧᴇᴛиʍ нᴀ ᴄᴛᴩᴇᴧочᴋи.

чуᴩ нᴇ оᴨᴀздыʙᴀᴛь, ᴀ

ᴨоᴛоʍ ᴩᴀᴄᴄᴋᴀзыʙᴀᴛь,

ᴋᴀᴋ ϶ᴛих ʍᴀᴧьчиᴋоʙ

ᴄдᴇᴧᴀᴧи нᴀ ᴨᴀᴧьчиᴋᴀх.

ᴨуᴄᴛо ʙ ᴋᴀᴩʍᴀнчиᴋᴀх

ᴄᴛᴀᴧо у обʍᴀнщиᴋоʙ.

      «Фокус-покус». Бетт Мидлер, Сара Джессика Паркер, Кэти Нэджими. Чур я — весёлая Сара, а Дениз на пылесосе. В небе не холодно. В небе три ведьмы. Летающий стереотип. Не хватает ведьминских шляп, крючковатых носов и бородавок. На маскированной вечеринке мы бы выиграли.       — Маргарита сосёт в Александровском у неудачника-Мастера! Ха-ха-ха-ха-а-а-а-а! — читай внимательней: они встретились неподалёку от Тверской.       Габин, если ты сейчас здесь, придержи порыв дочери.

дᴇʙочᴋи-ᴦᴧюᴋозᴋи

ʍᴀᴧьчиᴋоʙ ʙᴄᴇх ᴨод ᴋᴀбᴧучоᴋ.

      Не разрушаем город, не сбиваем с ног прохожих, не бьём окна. Облетаем владения и не подсматриваем за влюблёнными и пьяными на тротуарах. Соблюдаем правила передвижения на мётлах: притормаживаем на поворотах и не слетаем в кюветы. Переключаем скорость и увеличиваем мощность пылесоса на подъёме.       — Блять! — Дениз плюётся. — Пёрышко попало в рот.       Оставляем транспорт на крыше клуба, спускаемся в караоке. Поддатая Микаела, окружённая с трёх сторон мужчинами, пищит в микрофон на ломаном русском. Алкоголю нравятся женская раскрепощённость, мягкие ткани, французские духи и неправильные ударения.       — Галя! Люся! Дениска! Мои девочки прилетели!       «ВИА гра» с дополнительным участником, «Spice Girls» без одной. Микаела чувствует себя Надеждой Грановской и Викторией Бэкхэм. «Перетрахалась на пляже», — как бы сказал Жамель. Алкоголь в сочетании с громкой музыкой и бразильским загаром раздевает пьяных и прибывших в караоке.       Петь на трезвую голову — то же самое, что заниматься сексом не с любимым. Дениз заливает в себя пиво из ведра, Люси чередует шампанское, мы с Микаелой пьём на брудершафт «Секс». Потные тела, потные платья и потные гениталии. Мужчины расстёгивают рубашки, трутся о спины мокрыми мышцами, промышляют незаметным петтингом. Градусы повышают женскую красоту и доступность. Люси целуется с незнакомцами и подставляет груди под руки. Призрачная кожа Дениз плотная и бледная, бармен думает, что у неё алкогольное отравление. Дениз для меня загадка в обтягивающих джинсах с дырками на коленках и кирзовых сапогах Габина. Она носит фамилию Бонне, но по натуре Габин — скрывает себя и других от меня. У защитников рода Бут в мозгу завинчена гайка «никогда не говори о приближающейся катастрофе».       Мадам Люси Мамаду выбирает «Если в сердце живёт любовь» и слабое освещение. Люси Мамаду выбирает надежду.       — «Не смотри, не смотри ты по сторонам, оставайся такой, как есть, оставайся сама собо-о-ой! Целый ми-и-ир освещают твои глаза, если в сердце живёт любо-о-о-о-овь!»       Я — Катя Пушкарёва на побегушках у Андрея «Падлыча». В моих руках ювелирная компания, я красивая, Лёша далеко и не будет со мной. Киношники снимали любовную историю в башне «2000», но не сняли нас в стеклянном кабинете.       Мы мечтаем о любви в любом возрасте: Люси в 28, Микаела в 44, Дениз в 51, я в 43. Мы любим сейчас и надеемся любить вечно наших любимых. Вечно Микаелы наступит завтра, в сердце Дениз доброта и благодарность Леопольду, я люблю многих — я никого не забываю.       Темнокожая и полная Люси хочет мужского признания — от одного мужчины. Он примет её фигуру, характер. Он не попросит её похудеть, перестать говорить на языке бете и летать по ночам. Она поднимет его на руки и обгонит самолёт в небе. «Всё будет, но не сразу».       «Баллы: 78. Вы поёте нормально».       — Приди ко мне в паспортный стол — я обслужу тебя нормально! Сучонок механический!       Дениз плачет и окунает стакан в ведро с пивом. За столик присаживается Микаела с корзинкой. Ходила в туалет припудрить носик, вернулась с потёкшей тушью и жирной бумагой похожей на лаваш.       — Миша… — в глазах пьянство. — А что это за хуйня такая? Где ты это взяла? — трогаю кончик маслянистого лаваша. — Ми… Миша, блять… Ты что учинила?       — В соседней шаурмичной угостили курицей гриль. Курицу съела на улице, лаваш не лезет. Хочешь? — подаёт корзинку.       — Я готова, — Дениз готова. — Дайте микрофон!       — Дайте попить! — кричит Микаела по-французски.       Почему я предпочитаю выпивать дома? Потому что перед Паскалем не стыдно напиваться. Ведьмы не пристают к моему дворецкому — я запираю его на чердаке, чтобы цепкие ручки не достали накаченные булочки. Мне не стыдно за подруг. Девичник, веселимся! За весельем прячутся душевные терзания.       Мадам Дениз Бонне выбирает «Знаешь ли ты» и темноту. Дениз Бонне выбирает грустить в веселье.       — «И в январе пусть бьётся серый до-о-о-ождь к нему в окно-о-о-о, — Дениз не умеет петь. — Пусть обнимает не меня, но помнит всё равно-о-о-о. И пусть случайно моё имя вслух произнесё-о-о-о-т. И пусть молчит, что всё же помнит».       Она поёт не о Леопольде. Чувства к фавориту горят в пустой груди под чёрной футболкой. Боль. Разница между живым и мёртвым. Мёртвый страдает от неразделённой любви, живой не догадывается о мёртвой. Я не знаю его, я не вижу его. Звёзды застилают звездопадом фаворита Посредника. Ведьма с даром Воскрешения не воскресит мертворождённую. Я вижу: Дениз грустит от невозможности быть с фаворитом. Леопольд будет всегда, и даже после смерти. Такие, как Леопольд, проживают отведённый век и исчезают, оставляя навечно воспоминания ярче радуги после ливня, ярче циркового шатра. Продолжение рода. Габин любил Леопольда, но понимал, что его дочь не родит от Человека наизнанку. Леопольд сгинет через девять лет, но перед этим вытащит из земли кол с прикованной душой Дениз.       «Баллы: 00. Старайтесь петь лучше».       — Да иди ты на хуй! — расстроенная Дениз кидается микрофоном. — Кто ты? Где ты? Иди сюда! — уверенно шагает к экрану.       — Погоди-погоди, — её останавливает Люси, тащит за локти. — Я тоже плохо спела. Забей. Мы не соревнуемся. Отдыхаем.       — Ты спела на семьдесят восемь баллов лучше меня! Дискриминация призраков! Я засужу этот клуб!       — Вы были великолепны, — молодой незнакомец подаёт Дениз коктейль. — Примите моё скромное восхищение.       — Ага, — забирает стакан. — Вали давай, прыщик.       — Идёшь? — спрашиваю жующую лаваш Микелу.       — Я разревусь, если получу низкий балл. Я попила и попела. Повеселись за всех, Бут.       — Ебучий случай, — Дениз садится за столик, посасывая из трубочки коктейль. — Душу разрываешь! — оттягивает футболку на груди. — А он пишет: «Ты — отстой». Утром приведу в клуб крыс. Хуй они вечером попоют.       — Злая ведьма, — усмехается Люси.       Мадам Гайя Бут in da house. Верчу микрофон, как Лепс, сексуальна, как Грановская. Настраиваю ведьминские антенны — приглаживаю ёжик. Не изменю себя. Нарцисс в душе — корзинка помидоров. Шоколадная конфетка — надкусишь, выпьешь водку. Кайенский перец — здорово, но с возрастом повышаешь градус. Я не ищу внимания мужчин и зависть женщин. Самоуверенная на триста лет вперёд. Вы состаритесь, у меня мало морщин на лице и грудь не обвисает. Я не устаю танцевать на каблуках, вы залпом выпиваете бокал после спетой песни. Вы навечно заснёте в гробах, мой прах развеют над Дижоном. Я не нарушаю правила, я освобожу вас от правил после моей коронации. Блестящие украшения делают женщину красивой. Обо мне скажут через пятьдесят лет: «Это ж, блин, Бут!»       Сто баллов по шкале Галины Батон. Поёт Гайя Бут. Мадам Гайя Бут выбирает «Мадам» и зелёное пламя на «Невинном» и «Первом сексе». Насладитесь самбукой и моим голосом.       — «Ты говорила, — пискляво: — Гран мерси, — обычно: — А мы ж в ладоши хлопали. И я тогда тебя спросил, а знаешь сколько вбухали. А ты в ответ, — опять пискляво: — Я всё отдам, — возвращаем Круга: — Мадам, мадам. Па-да-ба-да ба-да-ба-дам. Мадам. Па-да-ба-да ба-да-ба-дам. Мадам».       Мужчины в восхищении. Женщины в восхищении. На сцене я, как рыба в воде. На сцене с микрофоном мне нет равных. Спасибо верховной за караоке.       — Мы в восхищении! — Дениз на радостях раскидывается лавашем.       — Она хороша! — Люси вылезла из южного гетто. — Damn, она в порядке!       «Баллы: 35. Старайтесь петь лучше».       Расстроена? Нет. Гениев не понимают.       — Дискриминация сперматозоидов Дэниела Габина! — Дениз вытаскивает из рюкзака бейсбольную биту. Не удивлюсь, если Дениз достанет столб для сожжения ведьм и дворецких. — Где тут главный? Позовите главного!       В апартаментах на шестьдесят первом этаже четыре ведьмы, две курицы гриль и самбука. В час ночи у меня жирные пальцы от курицы. В кожаном кресле у Микаелы меланхоличное настроение.       — Ты не хочешь замуж? — Люси разливает по стаканам самбуку. — Не бойся признаться. Моя подруга перед свадьбой тоже не хотела замуж.       — Я хочу за него замуж, — подбородок на подлокотнике. — Я очень хочу за него замуж. Баб нет? — обращается к Дениз.       — Нет, но Лео хочет бабу. Я ему припомню в трейлере.       — Почему вы не женаты? — Люси ворует из корзинки крылышко.       — С Лео? На кой чёрт мне выходить замуж за деда? Он старше меня на восемьдесят лет.       — И не предлагал?       — Предлагал. Можно сказать, я согласилась, — Дениз задирает футболку, под призрачной кожей ребро мертвеца. — Свадьба-свадьба, кольца-кольца… Кто из вас похвастается ребром возлюбленного? А нихуя, — разводит кисти, — никто. Сосите. И за меня заодно пососите.       — Он был твоим первым? — Микаела отламывает лаваш. Микаела немного протрезвела.       — И единственным, слава верховной. Кому он нужен? Кому я нужна? Я его не ревную к другим бабам, слегка напоминаю, кому он принадлежит. Пусть знает своё место.       — А что потом? — Люси бросает на пол подушку. — Когда Лео…       — Не станет… — Дениз прижимается затылком к спинке кресла. — Я знаю Лео пятьдесят один год, живу с ним с 17-и лет. Готова ли я отпустить и забыть его через девять лет? На словах просто, на деле же… Не хочу думать, что попрощаюсь с Лео навсегда.       — Ты знаешь, какое решение примет Август в цирке? — кладу ногу на ногу. — Тебе заранее известна судьба Леопольда и твоя. Цирк исчезнет, но куда денется труппа? На заслуженный покой?       У «Карнавала Бизарре» три исхода: жить дальше, умереть навсегда или вернуться за «до смерти». Август решил судьбу Отто задолго до окончания векового исправления. Август решит судьбу Леопольда и остальных через девять лет.       — Я не знаю, — Дениз устало трёт виски. Она знает. Это жест Габина, когда он недоговаривал.       — А что с твоим фаворитом? — перевожу взгляд на Микаелу. — Вроде бы он младше тебя.       — Без понятия, — усмехается. — Я не подсматриваю за звёздами, мне плевать на фаворита. Ему — тридцать с чем-то… где-то так. Зачем мне маленький мальчик, когда рядом взрослый мужчина?       — А ты? — обращаюсь к Люси.       — Да Папа Легба его знает, — аналогично «чёрт его знает». — Я что, астроном? Я что, помню, в какой последовательности от солнца стоят планеты… или что они? Висят в космосе? Не показывают стекляшки! Я даже к ним летала! Ни одного мужика не нашла. Что мужики забыли на звёздах?       — А ты не видишь, верховная? — тоненьким голоском интересуется Дениз.       — Увижу через шестьдесят лет, когда научусь смотреть чужих фаворитов. А ты — через пятьдесят лет, салемская ведьма.       — Шестьдесят лет? — расстраивается Люси. — Я же не доживу. Состарюсь. Да и мужик в восемьдесят лет мне не будет нужен.       Дениз стучит мыском сапога. У кресла рюкзак. Предвидение.       — Ты взяла карты?       — Я взяла супчик из мухоморов, чтобы наутро похмелиться.       Удивляет? Нет. Имя «Люси Мамаду» раскладывает по полу карты таро. По часовой: пять, шесть, один, два, три, четыре.       — Ты прям моего мужика увидишь? — Люси прижимает подушку к складкам живота.       — Карты покажут.       «Романтические отношения в скором времени» — ответ: да, в этом году.       «Партнёр» — ответ: 48 лет, брюнет с бородой, низкий рост, обеспеченный.       «Совместимость» — ответ: идеальная.       «Долго будут вместе?» — ответ: тридцать пять лет.       «Духовная близость» — ответ: фантастическая.       «Исход отношений» — ответ: пятеро детей.       — И чё? — у Люси растерянный взгляд. — И чё это? Кто? Я таких не знаю. Дед, — прыскает. — Ты наколдовала деда? — грубо спрашивает Дениз.       — А то. Хули только нам с Галей страдать с дедами?       — Мой фаворит не дед, — протестую.       — Когда ты с ним встретишься, он постареет и поседеет. Галя, он ворчит хуже деда! — выражение лица: я проглотила вонючий носок. — Зудит и зудит. Зудит и зудит! Высокомерный. Выше «Меркурия». Всё ему не то, все ему не это. Бе-бе-бе. Все — говно, я — Д’Артаньян! — бьёт в грудь. — Звезда! «Бест оф зе бест»! Белобрысая какашка… — сползает вниз. Микаела протрезвела, Дениз в говно.       Щурюсь. Щурюсь-щурюсь-щурюсь.       — Ты подсматривала за моим фаворитом! — кидаю в неё карту. — Какого хрена ты знаешь о нём больше, чем я?!       — Папка показал случайно, — откидывает карту. — Я, как услышала его голос, сразу поняла: человек-говно. Не ошиблась.       У него голос и внешность Рогволда, но он не Рогволд. Характер сложный, я в курсе. Ведьма сильнее человека, ведьма умеет прогибаться под человеком.       — А ты что? — ставлю руки за спину. — Не поделишься наблюдениями о своём фаворите? Что он? Кто он? Твой фаворит стал слишком личным, Габин!       — Ну кстати, папка его одобрил, мама не видела.       — О-о-о, папка знает, а я не знаю! Отлично хранишь секретики от сестрички!       — Буты-Габины, успокойтесь, — просит Микаела. — Из-за мужиков готовы волосы вырвать.       — Хрен она у меня вырвет! Я просто так что ли наголо бреюсь?       — Больно надо, — хмыкает Дениз. — Супчика моего испробуешь и…       — А можно вернуться к моему мужчине? — вклинивается Люси. — Каким волшебным образом мой мужчина привёл к вашим фаворитам?       — Да… извини.       Заглядываю в шестую карту. «Партнёр». Низкорослый брюнет с бородой и деньгами. Борода и деньги. Деньги и борода. Дениз тянется к корзинке с курицей гриль, капля масла падает на карту.       — О-о-о-ой, безрукая тётка! Sorry.       Масло. Жирное масло. Грязное масло. Густое, как подлива. Новый расклад, семь карт. Совместимость. «Люси Мамаду и Давид Карнеци». Первый аркан: Люси хочет быть любимой, Давид хочет любить. Второй аркан: Люси ищет внимательного мужчину, Давид ценит естественную красоту. Третий аркан: Люси нравятся высокие и широкоплечие мужчины, Давиду нравятся высокие и широкоплечие женщины. Четвёртый аркан: Люси и Давид выбирают откровенное бельё. Пятый аркан: Люси и Давид вспыльчивые. Шестой аркан: в сексе Люси предпочитает быть снизу, чтобы не задавить партнёра, Давид мечтает овладеть «большой» женщиной. Седьмой аркан: белые кружева на шоколадной коже.       «Фá-ина, Фаинá, — напевает Дениз. — Не проболтайся Люсе о фантастическом сексе с Давидом».       Подлива! Судьба Люси — Давид Подлива! А я отымела его страпоном в прошлом году. Придётся стереть у него воспоминания о «фантастическом» сексе.       — Мужчина хороший, — не выдаю себя, собираю карты в колоду. — Вежливый, добропорядочный, с бизнесом. Мой совет — уходи из паспортного стола, с богатым мужчиной бедной не будешь.       — Богатый и добропорядочный? — задумывается Люси. — Наверно, такой мне нужен.       Сердце замедляется. Мощный удар в предсердие. Мы с Микаелой одновременно поднимаемся на ноги.       — Жом…       — Паскаль.       — Лео, я бегу! — Дениз выпрыгивает из кресла. На ходу вытаскивает из заднего кармана и сапога шифоновый платок и нож. — «Они справятся. Папка с ними. Не переживайте. Я подстрахую», — в коридоре разрезает зеркало. Волны-волны. Вода капает на пол. Ведьма-Посредник ныряет в зеркало.       Микаела плачет, Люси заливает в себя самбуку.       — Я ничего не могу сделать. Не спасу его… Лучше бы мы не воскресали.       — Ты пробовала нарастить ему мозг? — сажаю её в кресло. — Я вырастила Паскалю кожу на руках. Не идеально, но получилось.       — Новая часть не прирастает. День держится, на следующий отваливается. Я столько всего перепробовала… столько операций провела на нём и себе…       — А тебе зачем? — удивляется Люси.       — У меня нет матки, — Микаела высмаркивается в салфетку. — Я не могу иметь детей. Мы пробовали… раз в несколько лет мы пробуем. В лучшем раскладе матка отваливается с плодом.       — В лучшем?.. — переспрашиваю я.       — Матка прижилась, я забеременела. Это хорошая матка, потому что продержалась две недели. В других случаях, простите за откровенность, Жом не успевает кончить — из меня выпадает матка. Он может иметь детей, я — нет, — хнычет. — Кто-то выращивает помидоры, а я — матки в горшках.       — У тебя же было «отлично» у Фельпен по снадобьям, — опускаюсь на корточки перед Микаелой.       — Я подсматривала у других! — смеётся сквозь слёзы. — А сейчас и подсмотреть не у кого. Двадцать лет, Бут. Я не могу забеременеть двадцать лет.       — А у меня будут дети? — Люси вспоминает о Подливе.       «Давай не сейчас».       Двадцать минут Люси успокаивает Микаелу историями из прошлого и намётками на будущее. Я думаю о мозге и матке. Зачем люди женятся? Чтобы быть вместе? Микаела и Жамель вместе сорок лет. Люди женятся, чтобы быть за кем-то. Продолжение рода. Шабаш запомнит воскресшую ведьму Ле Баннер и неуравновешенного дворецкого Троллета — нарушителей. Мой шабаш запомнит другое.       Дениз курит сигареты Паскаля на кухне.       — Как они? — встаю у подоконника.       — Паскаль не подкачал, Лео удивил. Жамель жив. Папка помог.       — Бабы были? — вырывается смешок.       — Куда ж без баб? — она подаёт сигарету. — Парни веселились, баб не трогали — бабы ненастоящие. Спокойный мальчишник и правильный жених.       — Особенность мозга как-то влияет на жизнь Жамеля? — подкуриваю.       — Мозг высыхает. Треть оставшейся части гладкая, без воспоминаний. Если Жамеля не вылечить, он станет беспомощным. Сердце, печень и бла-бла-бла работают, но человек не понимает происходящего, не разговаривает, не двигается. Сколько он проживёт в таком состоянии? Вопрос времени. Когда мозг откажет? Вопрос времени.       — Сколько у меня времени?       — Что? — Дениз ломает каблук сапога.       — Врачи не спасут ведьму и человека, ведьма не спасёт ведьму и человека. Верховная.       — Твоей силы хватит? Кожу выращивать легче, чем органы.       — Я хочу поговорить с матерью. Организуешь?       — Проконсультироваться?       — В том числе.       — Нет, — Дениз качает головой. — Старых ведьм и ведьм нашего возраста обучали одному искусству. Снадобье прошлого века не особо отличается от снадобья 21-о. Эффекта два: либо работает, либо нет. Возьми рецепт у Микаелы и готовь горшки под органы.       — Дениз, — тушу сигарету, — я хочу поговорить с матерью.       Мама была лучшей ученицей Дижонского Пансиона, отличницей. Мама видела последствия неудачного снадобья — смерть Тео Бамбара. В детстве я отказывалась от её помощи, в зрелости мне необходимы её знания и умения. Скучаю ли я по ней? Я не вспоминаю умерших в день массового убийства-самопожертвования. Каждое утро и каждый вечер я здороваюсь и прощаюсь с портретами в коридоре.       — Я повторяю: нет. Она не хочет с тобой разговаривать.       — Что?.. — она обижена?       — Я предлагала ей встречу, Жозефина отказалась.       — Мать… не хочет видеть дочь?.. — обида прорастает во мне.       — И мать, и ведьмы. Бут, мёртвые дают тебе достаточно сил. Что ты хочешь от них? Видеть? Слышать? Обнимать? Я не вижу родителей, хотя могу. Я скучаю. Нельзя тревожить мёртвых по любой прихоти. Научись действовать самостоятельно.       — Я хочу помочь Жамелю и Микаеле, — стучу указательным пальцем по подоконнику. — Что в этом плохого? Я не живу старыми обидами и оскорблениями. Смотрю в будущее. В моём будущем, в моём Совете мадам Микаела и мадам Дениз. Для этого мне нужны здоровая Микаела и живая ты.       — Ты мне льстишь, — она неаккуратно тушит сигарету, пачкая ногти в пепле. — Я не беру слова обратно. Я не поступаю против воли мёртвого. Жозефина отказалась выходить с тобой на связь, Фату не придёт, папка не мастер снадобий.       — Почему?.. Потому что я раньше не просила тебя связаться с ними? Потому что не поблагодарила за их смерть и нашу с Паскалем жизнь?       — Потому что, — запах сигарет и кладбища ударяет в нос. — Без объяснений.       — Я не нужна ей… — отхожу от подоконника. — Она мне нужна.       — Не цепляйся за прошлое. Жозефина сделала своё дело — родила тебя.       — Её портрет висит в гостиной, — показываю в коридор, думая о доме в «Текстильщиках». — Не цепляться за прошлое?! Моя мать — тупой инкубатор?       — Увы, шабаш помнит детей и забывает родителей.       — Поэтому Габин припоминал мне Сильвена?! Поэтому быть дочерью дворецкого Виаля — позор? Совет очень любит устанавливать правила и проглядывать лазейки. Я прошу о разговоре с матерью один раз, — угрожаю пальцем. — Она отказывает? Её воля, — взмахиваю кистью. — Сама. Самостоятельность. Самостоятельная Бут. И не надо за мной подглядывать! — ухожу из кухни.       Я обижена. Я не признавалась матери в любви, не обнимала, не раскрывала тайны, не слушалась. Разбила вдребезги портрет и уехала, чтобы вернуться и не успеть проститься. Я любила её скрытно, по-своему, неосознанно. Мне казалось, она не интересуется мной. Привычка подглядывать из-за угла и утаивать правду меня раздражала. Я была для неё вечным ребёнком, шкодливой девочкой, неуправляемой, без шанса на перевоспитание. Она верила в меня, я не верила в себя. Матери признаться в любви сложнее, чем мужчине. Я не назову Жозефину Бут плохой матерью, я назову себя плохой дочерью.       В два часа ночи я перелетаю на метле Кутузовский проспект. В квартире на третьем этаже плачет мужчина. Он ещё не поседел, но уже потерял жену. Судьбоносный разговор состоялся четыре часа назад. Она не собрала вещи, потребовала развод и хлопнула дверью. Он не успел сказать, что любит её, она призналась, что он ей не нужен. Она утопила твою любовь в формалине. Вскоре Эдуард разведётся и продаст квартиру. Не вини себя, ты не виноват. Не плачь, ложись спать, тебе утром на работу. В квартире на втором этаже спит девушка, ставшая три года назад инвалидом. Вскоре она получит диплом коррекционного педагога и съедет от родителей.       В другом доме на другой улице другому мужчине утром на работу. Не знаю, как точно это случилось, но однажды мы поцеловались, а однажды переспали. Перед поцелуем он не снимает очки, перед сексом он надевает презерватив. С ним я чувствую беззаботность. Он молчаливо мной восхищается. Я не в угоду себе встречаюсь с мужчиной помоложе, я не считаю в уме цифры, он не рисует для меня ожерелья. Мы не встречаемся, я не отказываю ему в поцелуе.       — Ты на время смотришь? — он в трусах, майке и очках.       — Разрешаю прийти в офис в полдень, — обвожу дверной замок.       — Паскаль до утра просидит в машине?       — Паскаль дома. Я одна. Пришла к тебе, чтобы не быть одной.       Он отходит, пропуская в квартиру:       — Я не отказываю тебе не потому, что ты — моя начальница.       — Я знаю, что ты меня любишь.       За девять лет ассортимент зоомагазинов изменился. Если раньше в Зюзино не продавали котов, то сейчас в «Текстильщиках» продают моллюсков. Девять лет назад я готовила снадобье для Паскаля из компонентов, что нашла под рукой, потому что другого выбора не было. В ведьминском кабинете склянки, банки, два котла на огне. Глядя на дом снаружи, не догадаешься, что происходит внутри. Заготовки в виде сухих трав, корешков и частичек мёртвых сакральных животных я собирала сама или принимала от друзей. Где я в Москве найду детородный орган верблюда? Спасибо Нантару. Роговые щитки с панциря черепахи и усики льва скребла и вырывала в зоопарке. Знаю, мы нарушаем закон, но мы не мучаем животных. Почему мы? Без Паскаля никуда.       По снадобьям у меня было стабильно между «хорошо» и «отлично». Пять лет Фельпен прислушивалась ко мне и ставила «хорошо» — я не хотела варить дополнительный котёл ради высшего балла. На моём единственном «отлично» настояла мама — переселение душ. Я и без неё знала, что справилась. Мама. Раньше мама в меня верила.       Видеть её не могу! Не смотрю на портрет, проходя вдоль стены в коридоре. Отвернуться от дочери, давно отвернувшейся от матери. Фату, Анн Ле, Ги и другие не виноваты. Нужно было просить портрет Фельпен, а не танцовщицы Клотильд. Прости, Клотильд, я люблю тебя.       В левом котле зарождается мозг Жамеля, в правом — матка Микаелы. Через час пересадить в горшки, на следующей день собирать плоды. Садовод-извращенец. Мозг варится в шалфее и петрушке, матка — в боровой матке. Чеснок сжёг зёрнышко мозга, куркума разрушила кровеносные сосуды на выращенном органе. Две попытки мимо. О каком поступке не расскажешь при знакомстве? Я украла из морга матку рожавшей женщины. Прости, Эдуард. Паскаль в последний момент забрал оставленную на третьей полке «Морга № 1» конфетку. Я попросила прощения, Паскаль посчитал, что нам не за что извиняться. Оживить матку не получилось, дар Воскрешения у верховной не появился. Попытка мимо. Матку я вернула: побаловалась и вернула без конфетки.       Дворецкий выращивает помидоры в теплице, ведьма выращивает органы. При хорошем результате не грех задуматься о трансплантологиечском бизнесе. Бут, какой бизнес? Ты два месяца сажаешь в горшки мозги и матки. Органы любят темноту и тонкие лучики солнца. Поливать по утрам и закрывать шалью перед сном. Ведьминский кабинет напоминает лабораторию, я в фартуке, толстых перчатках до локтей и очках на резинке напоминаю сумасшедшего учёного. От моего колдовства зависит три жизни. С мозгом дело обстоит чуть проще: хороший, но не идеальный вариант в колбе в ромашковом чае. Мало извилин. Мне не нравится малое количество извилин. Сохраним как шаблон. Шалфей плюс петрушка — хороший вариант, мозг живёт три недели. Сколько он проживёт под черепом? С маткой дела обстоят туго от слова совсем.       Паскаль в гостиной на третьем этаже смотрит «Битву экстрасенсов». Время ведьм — вечер и ночь, по утрам я сплю. Паскаль не уходит, когда я его отпускаю.       — Нужна твоя помощь, — трясу колбой с маткой.       — Мадам, пятнадцать минут. Сегодня финал.       — Выиграет Елена Ясевич. Умрёт в 44 года от осложнений после сильной болезни.       — О-о-о, — он запрокидывает голову. — Вот поэтому мы перестали ходить в кинотеатры. Вы всё знаете заранее, с Вами невозможно смотреть детективы и триллеры! Я, конечно, рад, что выиграет Ясевич, но о её смерти можно было не говорить.       — Ты закончил тираду? Пошли мне помогать.       Паскаль привык «помогать» со снадобьями. Упаси верховная, я не издеваюсь над ним! В туалете на третьем этаже он выпивает колбу — в этот раз обойдёмся без пересадки в горшок. Паскаль в жилетке, манжеты расстёгнуты, галстук расслаблен. Паскаль морщится, о вкусе подумаем в последний момент.       — Я как будто сырое мясо проглотил, — возвращает колбу.       — А ты думал, отведаешь клубничку? Вагина сладкая, внутренние женские половые органы от говядины ничем не отличаются.       Важны первые пять минут. Паскаль на унитазе, я на корзинке для белья. Двадцать секунд до «да» или «нет». Подсадка прошла успешно, Паскаль не побледнел, но приживётся ли?       — Ой… ой-ой-ой, — он расстёгивает ремень. — Простите-простите!       Не прижилась. В организме Паскаля неудачная матка распадается и выходит из заднего прохода кровавыми сгустками. Через рот не получается. Я продолжаю утверждать, что не мучаю Паскаля. Не буду же я присаживать себе вторую матку.       Семь попыток в никуда. Паскаль зарабатывает геморрой. Я не спасу Микаелу, я погубила Паскаля. На мозге в ромашковом чае появились новые извилины — странно, но меня радует. Я редко приезжаю в офис, коллекциями и презентациями занимается Игорь. Раз в неделю мы созваниваемся по видеосвязи. Я умалчиваю от Микаелы и Жамеля, что выкинула в мусорку больше двадцати неудачных органов. Часики тикают, Бут. Как ты отметила Новый год? Если бы не Паскаль, я бы не вышла из ведьминского кабинета.       Восемь месяцев я не общаюсь с Дениз. Чувствую холодок — она подсматривает. Я не зову её, она не приходит без приглашения. Бакстер с Анджелиной Джоли успокаивают, когда я плачу. Со временем рецептура одного снадобья кардинально изменилась. Зимой в пустующей теплице растут матки. Жизнь предпочитает мороз.       Паскаль спит в гостиной под ночной выпуск «Дома 2». Я переношу матку из теплицы в кабинет — она рассыпается в руках. Запиваю неудачную попытку «Русским Стандартом», утром Паскаль промолчит о запахе водки.       — Помогите! — доносится сверху старческий голос. — Помогите, я застряла! — стук.       На третьем этаже встречаюсь с проснувшимся Паскалем:       — Вы тоже слышали? Это оттуда, — показывает на потолок.       В прачечной из стиральной машинки торчит верхняя часть туловища.       — Немного промахнулась с Телепортацией, целилась в кладовую, прилетела в прачку. Вы долго будете смотреть на меня?       Паскаль вытаскивает щупленькую старуху низенького роста. Она похожа на испанку: чёрные волосы с проседью, карие глаза, пухлые губы, родинку на правой щеке заслоняют грубые морщины. Ведьма. Кустистые брови ни разу не пробовали нить или пинцет. Сухие губы забыли яркую помаду. Платье с этническим орнаментом подчёркивает фигуру, кашемировый палантин согревает старые косточки, к замшевым эспадрильям прилип песок. Она живёт в Испании в одноэтажном доме с трубой и пятью подвалами. В Дижонском Пансионе она преподавала Предвидение — мне рассказывала Фату.       — Б-б-бабушка Ракель?..       — Мадам Ракель Бут, — поклон головой. — К Вашим услугам, верховная Бут.       Она не похожа на мою маму, моя мама не похожа на неё. Жозефина Бут выше ростом, тоньше в плечах, не брюнетка, глаза не такие огромные и не такие чёрные. Гены дедушки Сиана забрали перчинку Ракель. Мадам Ракель — дочь салемской ведьмы и салемского колдуна. Салемская ведьма в квадрате. Она ближе к Габину, чем Жозефина, чем я. Она больше похожа на Габина, чем Жозефина, чем я. Мой предок вживую, до сегодня я видела бабушку только на портрете в Дижонском Пансионе. О родителях и прародителях не вспоминают. Бабушке Ракель сто с лишним лет.       — Ходячая мечта с членом, — она улыбается Паскалю, прижимая кисти в замке к животу.       — Спа… спасибо, мадам Ракель.       — Что ты тут делаешь? — стираю лёгкое опьянение после водки.       — Пришла помочь. Во мне кровь кипит в прямом смысле от того, что ты творишь! Пасюсечка, она тебя обижает?       — А-а-о… да… — звучит как «дя», — хык, — Паскаль стыдливо опускает голову. Ябеда! Мужик, потерпи матку в животе, что тут такого?       — Мужику подсаживаешь матку! — бабушка Ракель замахивается на меня. Пришла в мой дом орать. — Подсади себе новые мозги! Показывай свою котельную, а ты, — кладёт руку на плечо Паскаля, — сваргань баночку чайного гриба. Ночь обещает быть плодовитой.       Бабушка Ракель взмахом кисти подметает пол, поднимает на полки склянки, ставит на огонь новые котлы.       — Что это? — заглядывает в колбу с хорошим, но не идеальным мозгом Жамеля. — Выкинуть, — распахивает окно, выкидывает. — Почему нет камина или зеркала? Что за безобразная котельная?       — Потому что достаточно одного камина в доме. Я не хочу, чтобы через зеркало ко мне телепортировались всякие… всякие. Ба, прости меня, конечно, но о тебе ни слуху ни духу шестьдесят лет. Половина старого шабаша похоронила тебя живую.       — Если я живу одна и ни с кем не контактирую, это не значит, что я затворничаю, — опрокидывает в котёл пятилитровую бутылку. — Я живу, как хочу. Я наслаждаюсь всеми прелестями жизни. Где чайный гриб? Долго ждать? Я не начну работать без чайного гриба.       «Тебе долго?»       «А-а-а… — Паскаль бегает по кухне. — У нас нет комбучи. Где мне взять комбучу в полночь? В каком магазине или у какого соседа?»       — Кто тебя подослал? Дениз?       — Я не отвечаю на вопросы, деточка. Я задаю вопросы и жду ответы на мои вопросы. Я здесь для того, чтобы ты довела до идеала дар Снадобья.       — Но ты — «Предвиделка», как все Буты, как я.       — Верно. А ты знаешь, какой дар был у прародительницы Бут?       — Снадобье?.. — предполагаю. Хоть бы Снадобье!       — Было бы неплохо в нашей ситуации, но нет, — вставные зубы скрипят. — Гайка, тебе нужна Фельпен, — Ракель садится на стол, — но Фельпен мертва. Лучшей варщицы снадобий не найти во всём мире. Мы были близкими подругами, спали в разных концах комнаты. Она вечно плавала в котлах, а я строила карточные домики и кидала камешки в фонтан. Фельпен сдавала за меня экзамен по зельям, я за неё — гадание, мы переселились душами, обвели вокруг пальца учителей, за что потом драили ведьминские уборные. Раньше в пансионах было чуть строже. Фельпен научила меня снадобьям, — с горечью произносит, — раскрыла тайны. Я… воспользовалась её знаниями… себе во благо. Я виновата перед Фельпен. Она была салемской ведьмой, но скрывала особенность от учениц. Мечтала помереть девственницей, дурная девица. Ха! А над ней надругались… — разочарование. — Главный секрет снадобий Фельпен: частичка того, кому ты готовишь. Фельпен обожала древность. Шутка про лобковые волосы уместна. Сварить органы не проблема, ты справишься. Ты будешь варить, а не я, потому что в тебе больше сил. Проблема — прирост. Орган не продукт из магазина. Щенок не уживётся с незнакомцем. Познакомь органы с будущими владельцами.       — Любая вещь? — винтики закручиваются. — Или прям кусок человека?       — Что характеризует Микаелу и Жамеля?       Шторы и… шпинат? Какую траву он ест? Рукколу!       В кабинет стучится Паскаль:       — Мадам Ракель, мадам Бут, с прискорбием сообщаю, у нас нет комбучи. С вашего позволения я поеду в круглосуточный супермаркет.       — Не надо никуда ехать, — отмахивается Ракель. — Мы зайдём по пути за чайным грибом.       — По пути? — набираю Микаелу.       — Зайдём в зоомагазин за морскими свинками. Мне понравилась твоя фишечка, украду.       — Я не варила морских свинок. Я не живодёр.       — Там были личинки для морских свинок, — исправляет Паскаль.       — Да? — Микаела жуёт.       — Ты чё, жрёшь?       — Ужинаю. Что надо? Сама приготовила — сама ем.       — Твои любимые шторы и любимая руккола коня. Срочно.       — Скажи, — шепчет Ракель, — чтобы она потёрлась о штору, а он пожевал рукколу. Это усилит связь-прирост.       Паскаль остаётся дома ждать каминную экспресс-доставку из Блуменау. Мы с Ракель через стиральную машинку телепортируемся в закрытый на ночь зоомагазин. Одалживаем тележку и оставляем на монетчице семь с половиной тысяч. В котлах кипит, Ракель выпивает стакан чайного гриба. Магия начинается.       Ракель не отвечает на вопросы. Ракель рассказывает. Вспоминая добрыми словами Фельпен, показывает, как правильно перемешивать снадобье в котле, что приговаривать, как потухать огонь. Отвар из ромашки, шалфея и рукколы настаивается месяц. Месяц я варю в рождественской шторе львиное сердце.       — Наверно, это удел всех Бутов, — Ракель запивает кекс с изюмом чайным грибом. — Матерям отдаляться от дочерей, дочерям отдаляться от матерей. Другие назвали бы это проклятием, но проклятий не существует, Гайчонок. Глупый вымысел. Ведьмы обижаются, но не проклинают. Ведьмы насылают порчи на обидчиков. У меня рука не поднялась наслать порчу…       Потираю пальцы, стряхиваю крошки в блюдечко. Задам вопрос — не получу ответ.       — Я уехала из Дижона, чтобы не мешать Жози и Сильвену. Я знала, чем обернётся их любовь. Я гордилась ей, когда она стала директором, я плакала от счастья, когда родилась ты. Старая дура ревела у Дэньки на плече. Дэнька удерживал меня, чтобы я не телепортировалась к вам в спальню, — Габин был с Ракель. Старый развратник вечно сопровождает Бутов. — Я знаю, почему дочери теряют связь с матерями, — холодная кружка нагревается от горячих рук. — Наша прародительница не успела привязаться к дочери, крохотная дочка не успела привязаться к матери. Дэньку никто не научил быть отцом.       — И всё-таки он — хороший отец. Родной для Дениз, «из-за угла» для Бутов. Подглядывает за нами одним глазком, ведёт по правильной дороге и не признаётся, пёс ушастый.       — Гайчонок, — Ракель накрывает ладонью мою руку. — Мы с Жози не лучшие матери. Запомни на будущее: твой ребёнок не виноват в твоих грехах. Если его отец — подлец, скажи об этом. Если ты — верховная, скажи об этом.       — Если бы, — переплетаю пальцы, кожа Ракель тёплая и шершавая, — меня попросили забрать обидные слова, я бы не сказала, что ненавижу Бутов и Виаля.       Ракель плачет, я вытираю её слёзы:       — Ты их не ненавидела. Ты очень любишь родителей, поэтому ты — верховная. Лучшая из Бутов. Я бы никогда не обвинила Фельпен в предательстве, — всхлип. — Из-за лжи Шарля и правды Фельпен я поссорилась с Фельпен. Из-за измены Шарля и дружбы с Фельпен я убила Шарля. Из-за нас троих погиб страшной смертью невиновный. Я предала близкую подругу, скрывшую правду о биологическом отце Жози. Прокляла Фельпен, — громкое слово с кислым запахом изо рта, — пожелала смерти. И не призналась Жози.       — Отец Жозефины Бут не почтальон Сиан, а дворецкий Шарль?       Это единственный вопрос, на который решилась ответить Ракель.       — Да.       Коктейль «Секс на пляже». Записывайте рецепт. Паскаль бросает лёд в высокий стакан, наливает сорок миллилитров водки, двадцать миллилитров тридцатипроцентного персикового шнапса, сорок миллилитров клюквенного морса и столько же апельсинового сока. Легко запомнить. Украшает долькой апельсина и вставляет трубочку. Легко повторить, но вы не повторите, потому что у вас нет Паскаля. Ха-ха. Злая ведьма Бут потирает ладони. Завидуйте. Продолжаем. В левый стакан я переливаю зелёное снадобье, в правый — красное. За края не перельётся. Двигаю к Жамелю и Микаеле. Французско-бразильские друзья приехали в гости на две недели. Гостевая спальня на четвёртом этаже в ожидании зачатия.       — За органы ручаюсь, но не за последствия.       — Я очень постараюсь, — Жамель подмигивает.       — Бородатому коню я бы никогда в жизни не дала.       Хоть бы подстригся! Хоть бы побрился!       Микаела и Жамель выпивают коктейли. Тухловатый запах перебивают спирт и фруктовые добавки. Бабушка Ракель в Испании держит за меня в кулачке кружку с грибным чаем. Через десять минут Микаела жалуется на боли внизу живота, Жамель — на головную боль. Терпим. Скоро пройдёт. Половина мозга прирастает к половине мозга, матка вырастает между мочевым пузырём и кишечником.       — Как себя чувствуешь? — поддерживаю Микаелу за талию. От боли она скрючилась на кухонной тумбе.       — Да как-то… — выпрямляется. — Хорошо. Вот теперь хорошо, а секунду назад чуть не сдохла.       — Ты как? — Паскаль убирает пальцы от волос Жамеля.       — После секса продолжишь массаж головы?       — Я не пойду с вами в спальню! — Паскаль ударяет его в плечо.       — А тебя и не приглашают.       Жамель отводит Микаелу на четвёртый этаж. Паскаль угощает меня безалкогольным и «безволшебным» «Сексом на пляже». А теперь ждём.       Я замечаю изменения в Микаеле. Она жмёт грудь и морщится за чтением книги, часто пьёт и часто ходит в туалет, с четвёртого этажа не спускается из-за, как она называет, ненадобности — просит Жамеля приносить еду в спальню. Новая матка не выскочила случайным или неслучайным образом, однако Паскаль ненароком увидел, как Жамель с Софой мыли от крови унитаз и стирали в раковине женские трусы. Жамель не особо изменился за полторы недели, я привыкла к дворецкому в спортивных штанах и майке. Жамель волнуется, я слышу учащённое сердцебиение по ночам на кухне. Он не ворует из холодильника еду, смолит одну за одной.       Микаела заглядывает в кабинет после стука:       — Ты занята?       — Потом поговорим. Хорошо? — спрашиваю в камеру ноутбука.       — Буду ждать звонка, — собеседник целует и отключается.       — Заходи, — приглашаю Микаелу. — Что случилось?       — Давай сделаем тест? — она мнётся у стола. — У меня странное предчувствие. Капнем йод в мочу? Современные тесты не определят нестандартную беременность.       — Дорогая, — смеюсь в ладонь, — я заверяю, ты беременна.       — У тебя тоже предчувствие?       — Я вижу. Посмотри и ты, — киваю на перстень с гранатом. — Миша, он сияет. Миша, ты беременна.       Растирая сопли по лицу и отмахиваясь от волнения, Микаела ждёт, что капля йода в стакане с мочой не опустится на дно. Она не опускается, она увеличивается и закрывает стакан крышкой.       — Я беременна… — Микаела не верит.       — Ты станешь мамой, — беру за руки. — Жамель не забудет ребёнка.       Дверь не выдерживает напора, в ведьминский кабинет вваливаются Паскаль с Жамелем. Дворецкие подслушивали за ведьмами. Непослушный дворецкий носит в доме кепку-немку.       — Да? — Жамель поднимается с пола. — Да? Да?       — Да! — отвечает Микаела в слезах.       Он подбрасывает её на талию и кружит в центре кабинета:       — Жанчик! Жанчик получился! Миксуя носит Жанчика!       Красный гранат на указательном пальце сияет. Мама с папой ждут Жанчика, Жанчик родится в этом году. Мадам Микаела Троллет и дворецкий Жамель Троллет запомнятся в шабаше как родители, мечтающие о ребёнке. Жанчик подрастёт и расскажет друзьям-колдунам, как долго его ждали родители.       «Спасибо», — выводит Микаела губами, отрываясь от поцелуев Жамеля. Она плачет от счастья, она перестала лить слёзы горя. «Спасибо», — выводит губами Жамель, обнимая Микаелу. Он плачет от радости, он перестал лить слёзы отчаяния.       «Примите мои поздравления, верховная Бут», — Паскаль аплодирует.       Предвидение, Астрал, Телепортация, Телекинез, Левитация — стопроцентное овладение. В 43 года я научилась варить Снадобья. Спасибо, ба.       Бабушка Ракель вылезает из котла:       — Получилось! Ха! — стучит по ободку. — Паскакаль! Поскакал за чайным грибом! Напьюсь на радостях.       Мы провожаем в аэропорту Микаелу и Жамеля. Увидимся с новорождённым Жанчиком по видеосвязи, увидимся вживую в следующем году.       — К их приезду следует купить кроватку, — идём к «Победе».       — Ага, с чёртиками. Колдун с даром Воскрешения, — Паскаль достаёт ключи. — На нашем веку такого не было.       На телефон приходит смс:       «Покупай водку и готовь табличку с надписью «Paris». Прилечу на следующей неделе трахать тебя».