Дижонская горчица

      Проверенный способ идеального приготовления неподатливого мяса — томить под крышкой на медленном огне несколько часов. В теории знаю кулинарию, на практике большую сковороду накрою маленькой крышкой. Не люблю варёную пищу: овощи, рыбу, мясо. Предпочитаю зажаренное или запечённое. Так и в сексе. Быстрее начнём, быстрее запотеем, быстрее кончим. Вадик в одном положении четверть часа поддерживает пламя. В кровати, сверху, в девять вечера, без прелюдий. Я кончила десять минут назад. Что делаю сейчас — лежу с раздвинутыми ногами, пока крот роет бесконечный туннель.       — Он к тебе уже залезал под юбку? — сбившееся дыхание, высунутый кончик языка собирает капли пота с носа.       — Кто? Малыш Игорь? Малыши боятся взрослых тёток, — ладони на мокрой спине, сиськи прыгают, меня немного укачивает.       — Большие дяденьки жаждут больших тётенек. Я про Хельгу. Ты полтора месяца его секретутка, а он тебя до сих пор не трахнул. Уебан. Я справился быстрее, — Вадик кончает и заваливается на бок.       — Что ты сказал? — секс в презервативе, противное ощущение выливается из места под названием «Женщина». — Подкладываешь под Хельгу или обвиняешь в легкодоступности?       — Тебя все мужики хотят, — Вадик тяжело дышит. — Часики тикают, а Хельга никак не пристроит член в тебя. Что ждёт? Специально оттягивает?       — Всё-таки ты подкладываешь меня под Хельгу, — приподнимаюсь на локтях, взираю на чучело с мелкими волосками а-ля бородкой и усиками. Пот на накаченном торсе выглядит слизью и пахнет помоями.       — А зачем брать в секретутки красивую девушку? — Вадик проводит пальцем по плечу. Грязно и использовано. Грязный и использованный презерватив в складках одеяла. — Что делает девушку красивой? Упругая задница, большие сиськи, неплохая растяжка ног, вместительный рот и в меру узкая киска.       — Огласил причины, по которым меня трахаешь?       — Обижаешься? — сладострастная улыбка. Лё Ша улыбается иначе. Лё Ша улыбается другим, а не себе. — Брось. Будешь обижаться, я буду жёстче тебя трахать.       Сажусь на кровати, спускаю на пол ноги. Сиськи, жопа, рот, пизда — кукла с живыми частями тела. Удел человека? Удел женщины? Почему большинство мужчин не видит человека в женщине?       — Галь? — Вадик гладит позвонки.       — Не замечаешь, как сочувствие перерастает в насмешку. Я тебе рассказала о повышении, потому что глупо скрывать. В моём назначении ты видишь похоть. А знаешь, Хельга прав, — оборачиваюсь, — если пизда давно потеряна, до старости не потеряй голову.       — Цитируешь его? — усмешка. — Под юбку не залез, в мозги пробрался. Я ж говорю: уебан.       — Я бы поспорила, но нет желания спорить с тобой.       — А с ним есть?       Секс с Лё Ша? Нет. Спор с Лё Ша? Лучше секса с Вадиком. Слова жарят до углей, член Вадика воняет варёными куриными пупками.       — Стой. Ты куда?       — Я получила своё, — собираю джинсы с футболкой. — Пора и честь знать.       — Дуешься? Перестань! — бросает в меня подушку — промахивается. — Иди сюда, не сбивайся с расписания, у нас второй раз.       — Больше не будет второго раза, — застёгиваю ширинку. — Тебя больше не будет в моей жизни.       — Да что тебе не понравилось? — он садится. — Что я не понимаю, почему Хельга тебя не трахает?       — Тебя возбуждает представлять меня с ним? Делить с ним одну шлюху? Поэтому называешь меня «Грязной шлюшкой» и приказываешь кончать по твоему желанию, добавляя к «Грязной шлюшке» «Ебучую суку»?       — Разнообразие, — гримаса самца. — Увы, ты не гимнастка, много поз с тобой не попробуешь.       — Много чести, — поправляю задравшийся рукав футболки. — Прощай, Бордзиловский. Удачи в поисках гимнастки. Не сломай член о шпагат.       — Много чести! — передразнивает смехом. — Говоришь его словами. Хельга настолько глубоко в тебе, что ты не чувствуешь маленький член!       Лё Ша подошли бы французский и выстрелить из двустволки в член Вадика.       — Ты такой дебил, — разочарование двигает шейные мышцы. — А я думала о тебе, думала, как вернуть в компанию.       — Потрахайся с Хельгой, — обиженный мужик. — Замолви за меня словечко растраханной пиздой. Я подумаю, возвращаться или нет.       — Я потрахаюсь с Хельгой просто так, потому что сама захочу, а не из-за тебя, — не сделаю этого, — или соглашусь запереться у него в кабинете, если поступит предложение. В отличие от тебя, Хельга не ссыт и за спиной не копает информацию на красивую тёлку с упругой жопой, — ухожу в коридор.       — Да ты первая мне позвонишь и приедешь за сексом! — обиженный мужик орёт. — Завтра позвонишь! Кому ты нужна: лысая дылда!       Порча на понос? Порча на член? Батон, ты давно поняла, что в жизни не всё добивается колдовством.       — Много чести, — машу длинными пальцами. — Адиос. Не скучай.       Паскаль в «Победе» под релаксирующую музыку пьёт чай из термоса и ест бутерброд с колбасой и сыром.       — Мадам? — удивительно, не поперхнулся. — Вы что-то забыли?       — Ага, — ворую колбасу с булки. — Поехали домой.       — А Вы уже… — давится сухим мякишем.       — Да, уже. Заводи. Хочу поскорее смыть помои.       Мне обидно. Ни один мужчина во Франции не называл меня шлюхой, с ведьмами мы шутили на тему богатой сексуальной жизни. Я не требовала от Вадика любви, но банальное уважение, как мне казалось, не оговаривается. Уважение — это основа отношений, любых. Если я предлагаю секс без обязательств — это не значит, что я распутная и пустоголовая. Это значит, что я готова разделить себя с тобой. Уважение Паскаля — вторая кожа. Человек не рождается без кожи.       — Принцесса? — глубокий голос вырывает из раздумий.       — А, ой, — застёгиваю пуговицу на футболке. — Извините, я Вас не заметила, — тру лоб. — Доброе утро.       — 9:05, а кофе нет. Я стою перед Принцессой пять минут, а она меня не видит.       Я его не вижу, он меня видит. Песочные брюки, белая рубашка в полоску, коричневая набедренная сумка, синий галстук и вельветовый пиджак болотного цвета. Недалеко до принца, но Алексей Фусик — чёрный король, как бы я не старалась называть его Лё Ша. Он обыграл меня на дебюте первым ходом, съев словом «Принцесса». Есть что-то ласковое и наивное в прозвище. Ниже мадам по статусу, благороднее шлюхи. Не знаю, какой смысл он вкладывает в «Принцессу». Я не вижу в нём того «Котика», который пригреется на коленях, но со временем белого струящегося платья — прошла неделя — оборотень не загоняет меня в угол и не считает «не умеющей готовить борщ женщиной».       — Простите, — поднимаюсь из-за стола. — Сейчас принесу.       — Не утруждайтесь. Я не прошу. Выпью позже. Принцесса сегодня мечтательная и задумчивая, не видит дальше носа.       — Утро выдалось… тяжёлым, — дурацкий Вадик оставил в башке наполненный презерватив. — Лифт сломался.       — Принцесса застряла?       — Нет. Бежала с пятого этажа на первый, — зачем откровенничаешь?       — Принцесса смеялась над велосипедом, — наклоняет голову, прищуривается. — Спускаться легче, чем подниматься.       — Надеюсь, к вечеру починят.       Взгляд падает под горло:       — Пуговицы, — прикладывает пальцы к галстуку, — скачут.       Нащупываю пуговицы под воротничком, неправильно застегнула. Думала о Вадике, расстёгивала-застёгивала. Мои мысли — мои скакуны.       Лё Ша отходит к кабинету с поджатыми губами, гремит ключами:       — Разрешаю Принцессе сходить покурить.       — Спасибо, не хочу.       Одобрительная улыбка и хлопок двери. Догадался. Не провела. Догадался не конкретно про Вадика. Паршивое настроение — неаккуратный макияж.       На обед щавелевые щи, бефстроганов с картофелем и морковный салат. Вкусненько, но… лень отодвигает руку. Паскаль ставит на мой поднос горячее блюдо.       — На ужин пельмени. Хорошо пообедайте.       — Со сметанкой?       — Да, — Паскаль ставит тарелку салата.       — А с майонезиком можно?       — Вам можно, — подмигивает и присаживается за стол к техникам.       На кухне кричит микроволновка. Лё Ша достаёт контейнеры. Лё Ша чувствует наблюдение затылком.       — Приятного аппетита, Принцесса, — смотрит на поднос с тарелками. Почему он обедает отдельно? Анетта не обедает отдельно.       — Приятного аппетита, Лё Ша.       К вечеру лифт работает. Слава верховной. Я не поднимусь пешком на пятый этаж, Паскаль не дотащит на спине на пятый этаж. Наелась пельмешей с майонезом — тридцать штук в одно рыло. Счастлива. Паскаль гладит рубашку и платье на завтра — решил принарядиться. А я парюсь! Ведьмы любят погорячее. Снимаю кожу под душем.       Сзади обдаёт кипятком. Живот приклеивается к пояснице, грудь приклеивается к лопаткам. Руки застёгиваются серебряным браслетом под ключицами.

ʙино ᴄ ʙодой ужᴇ ᴋоᴛоᴩый дᴇнь.

ᴛʙой ᴄʍᴇх, ʙᴇᴄнᴀ, ᴀᴧᴧᴇᴩᴦия нᴀ ᴄиᴩᴇнь.

      — Паскаль, ты чего?.. — смущение отворачивает от поцелуев. — Сексуальное настроение?       Крепче. Больнее. Настойчивее. Плотнее. Возбуждённый. Ни разу не видела Паскаля возбуждённым — физиологически. Жарче Африки, жарче Фабриса.       — Паскаль, мне непривычно, — не получается распрямить плечи в капкане. Паскаль сильный, но Паскаль не причиняет боль.

я, ᴋᴀᴋ ʙᴄᴇᴦдᴀ, ᴄᴋучᴀю оᴛ ᴛᴇбя,

ᴄᴋучᴀю оᴛ ᴛᴇбя, ᴄᴋучᴀю оᴛ ᴛᴇбя.

      Капля прохладного шампанского течёт по животу. Дым от горячей воды — дым от пожара. Я без кожи, я — сырое мясо. Острые поцелуи впиваются в шею. Опускаю глаза и не узнаю руки Паскаля: волосатые, без ожогов, с перстнями. Губы настойчиво прогрызают между плечом и шеей. Губы поднимаются на лицо, прикусывают нижнюю челюсть.       — Лё Ша?.. — в ответ опасность. В панике освобождаюсь и выпрыгиваю из ванны. — Какого? — пусто, под душем никого. — Что за бред?.. — скребу ёжик.       На запотевшем зеркале пишут: «Хе-хе-хе».       — Денис, блять! Что за жёсткие приколы? Нихера не смешно.       «Это не я», — ниже на зеркале.       — Угу, это я.       «Угу».       Да ну нет. Как я притащила в ванну Лё Ша? Недотрахом? Почему после расставания тянет на секс и других мужчин? Паскаль в комнате гладит рубашку, платье висит на вешалке. Я присаживаюсь на разобранную кровать, по телевизору «Между ангелом и бесом».       — Опять они вдвоём, — наблюдаю за Клавье и Депардье. — Что сняли раньше: «Астерикс и Обеликс» или «Между ангелом и бесом»?       — Наверное, «Между ангелом и бесом». Актёры выглядят моложе.       — Они без усов, — перемещаюсь на подушки. — У тебя тоже ангел-искуситель нашёптывает пошлости?       — Нет. Моя святоша частенько меня хвалит, — он улыбается, а я — святоша.       — Паскаль, побрей лобок, — без шуток.       — Зачем? — глаза — два овсяных печенья.       «Брей лобок», — так я говорила по сотовому Вадику, когда собиралась на секс. Подготовка. Без подготовки только на горке. Да и не только, кого я обманываю.       — Настроение-побрей-лобок. Быстренько станочком поводил вокруг «хобота» и запрыгнул в кроватку. Два бритых лобка в кровати — это круто.       — Это странно, — Паскаль гладит воротничок. — Вы же не будете проверять?       — Ты сейчас договоришься, что я буду усиленно проверять.       Замена Вадику? Нет. Было бы что и кого заменять. Немного отвлечься и разгрузить мозги. Один гадит в сознании, другой проникает, третий исполняет желания. Один уходит, второй приходит — что за ёбаный теремок?       — Побрил?       — Да, — Паскаль ложится под одеяло.       — Молодец.       Думай о бритом лобке Паскаля, забудь Вадика, ради верховной не мойся в ванне с Лё Ша.       Кадруша в отпуске, Света в отпуске, дядя Митя в отпуске. Девять утра — Анетты нет. Иду по коридору с чашкой кофе.       — Принцесса поможет? — Лё Ша отпирает ключом кабинет кадруши.       — А-а… — двое в кабинете без кадруши, двое в кабинете, где можно запереться. Будет странно, если я телепортируюсь? — Зачем нам туда?       — Дела делать, — ухмыляется. — Проходите, поставьте кофе на соседний стол, — он кладёт стопку бумаги, включает чужой компьютер. — Присаживайтесь, — поворачивает мне кресло на колёсиках, сам опускается на стул.       — Я не разбираюсь в кадрушенских делах.       — Я не прошу сверхъестественного, — он открывает на компьютере программу, заходит под пользователем «Фусик». Не «Ворд», другие окошки, другие возможности. — Всего лишь мне помочь, — вынимает из принтера распечатанные листы, надевает очки. — Хорошо видите?       — Не жалуюсь, — мнусь в кресле.       Комната размером с ванную. Я в платье, Лё Ша в зелёной тройке с белой рубашкой в коричневую полоску. Вечером принимали душ, он целовал меня, сегодня у него на шее засос. Бред? Батон, не запекайся в духовке.       — Тогда Принцессе буквы и цифры поменьше, — кладёт передо мной только что распечатанные листки и линейку. — Сверяем данные, — берёт принесённую стопку бумаги. — В идеале различий не будет. Я называю фамилию сотрудника и его отработанное время. Вы соглашаетесь или опровергаете. Понятно? — он говорит тихо и спокойно. Он не ебанутый, не хуйло, не говно, не мудак. Мой начальник. Казалось бы, неплохой человек.       — А нельзя дождаться кадрушу из отпуска?       — Можно, но тогда Принцесса и я останемся без аванса. Приступим?       — Мы сейчас… — растеряна, — заплатим сотрудникам?       — Это не сложно. Не против поговорить потом? У нас немного времени, на закрытие периода отводится два часа, но мы справимся быстрее, — скорострел? А я предпочитаю подольше.       — Извините.       У него данные в столбиках, у меня в строчках. Он называет, я подтверждаю. Фамилию «Батон» не выделяет насмешкой и паузой. Подписывает мой листочек, подписывает свою кипу. Клац-клац-клац мышкой. Статусы блоков меняются. Зелёный, наверное, хороший цвет.       — Всё? — удивлённо взираю на Лё Ша.       — Я предупреждал, это не сложно, — печатает отчёты на подпись. — У Принцессы были вопросы? — отпивает кофе.       — Почему Вы сделали это со мной? — звучит подозрительно.       — Потому что Вы — мой секретарь. Елена в отпуске, Анетты нет. Кто мне поможет?       — И Вы… часто закрываете… авансы?       — Зарплаты и авансы. Я закрываю, когда нахожусь в центральном филиале, — подписывает последний отчёт, убирает в папку на полке. — Обычно закрытием занимаются Анетта и Елена. Если сотрудник отдела кадров в отпуске на период аванса, директор сам справляется.       — А где Анетта Вальтеровна? Заболела?       — В другом филиале говорит пару ласковых.       Между нами растеклось подсолнечное масло. Аннушка? Как ты тут оказалась? Трамвая поблизости нет. Я ношу платья и каблуки, длинные ногти не грохочут по клавишам, а макияж не течёт от слёз. Чёрный сгусток дыма трансформировался в человека. Кто он? Загадка. Чаще мы общаемся взглядами. «Тюк», — как говорила Дениз. Я на Лё Ша «тюк» глазами, а он в ответ тихо мурчит. Он на меня «тюк» глазами, а я — Принцесса. Рядом с ним мне хочется быть Принцессой, но мне не хочется быть перед ним в ванне.       — Побудьте здесь, — Лё Ша поспешно уходит из кабинета, не успев проглотить кофе без сахара.       «Пошёл за гондонами. Ха-ха-ха-а-а!» — у ведьмы смех Габина.       — Денисыч, ёб твою мать! — тихо ругаюсь. — Иди варить мухоморы!       «Попозже. Сначала перенести в вашу ванну огуречную рассаду, потом навестить тебя, а потом-потом рассказать Павлику, что за котики надевают на Батон гондоники».       Она растрепала Паскалю про «Le chat». «Твоя мадама зовёт Лё Ша ебанутого Фусика-Хуюсика. Угу-угу. Завела второго кота — блохастого, пятнистого. Я такое не сделаю. Я заберу тебя в трейлер в одноместную кровать и разрешу готовить на двух конфорках одновременно».       — Я запру квартиру на волшебный ключ, чтобы всякие призраки не мылись в моей ванне, и чтобы мёртвые бабки не жрали лёд в холодильнике.       «Бля-я-я-ть… про бабку-то я забыла. Она из мусоропровода перешла в холодильник?»       В кабинет возвращается Лё Ша со стаканчиком кофе:       — Если Принцесса почувствует неладное — это не я, это Павел, потому что Павел наполнил аппарат новыми зёрнами и молоком.       «Принцэ-э-э-эса-а-а-а, — Дениз ковыряется языком в ухе. — Напо-о-о-о-олнил».       «Иди на хуй!» — прогоняю. — Какой неожиданный… жест, — принимаю. Блять, принимаю стаканчик!       — Я пью кофе, — он садится, — Принцесса не пьёт. Почему бы не выпить?       «Открой пошире ро-о-отик», — Дениз облизывает щёку.       «Да пошла ты!» — отмахиваюсь. Отмахиваюсь, блять, от призрака в присутствии Лё Ша. И кто из нас ебанутый?       Двойная порция сливок. Глазастый котик или у котика хороший нюх.       — Благодарю, — отпиваю.       Лё Ша наклоняется вперёд, заговорщически шепчет:       — Принцесса не против побыть разбойницей?       — Меня украдут из королевства и оденут в тряпьё? — вскидываю брови.       — Лё Ша не позволит, — глазки блестят. — Я предлагаю пошпионить за другими, — клац мышкой.       Он показывает в базе карьерный путь Анетты и резюме Светы, рассказывает секреты громких увольнений, читает вслух взыскания дяди Мити и Вадика.       — Признаться, мне нравится начало сегодняшнего дня. Всегда бы так работать.       Взгляд под очками сосредоточен на губах. Радужки не расширяются. Уголок рта ползёт вверх, делая фигурные губы привлекательней. Я впервые улыбаюсь за дни расставания с Вадиком, и тому причина — сорокасемилетний оборотень, рождённый в СССР.       Чёрное платье на толстых лямках видится в глазах мужчины зелёным сигналом. Мизогинист делает первые шаги.       — Поставщики не звонили? — спрашивает Лё Ша в конце рабочего дня.       — Они прислали письмо пару минут назад, поставка откладывается на три дня из-за задержки рейсов. В качестве извинений отправляют бесцветные бриллианты, — поворачиваю монитор к Лё Ша. Очень удобно знать английский и понимать поставщиков из Европы.       — Бесцветные бриллианты, — он облокачивается на стол, щурится, потому что без очков. — Не уточнили, да, сколько граммов отправляют? Загадка.       — Уточнить?       — Да не надо, узнаем через три дня. Три дня — не помеха, — встаёт ровно, сверяется с наручными часами. — Принцесса закончила работу?       Курсор мышки улетает за монитор.       — Принцесса через пять минут превратится в челядь.       — Не прибедняйтесь, — кошачья улыбка. — Разве, когда Вы со мной прощаетесь, становитесь простолюдинкой?       Так-то я — мадам дома, но у меня отключили горячую воду на три недели. Чайник, чтобы помыть жопу, чайник, чтобы смыть макияж.       — Не будьте поставщиками, не говорите загадками.       — Я догадывался, что Вы предпочитаете прямолинейность, — в каких конкретно местах? — У меня два бесплатных ужина в новом ресторане на двадцать первом этаже. Любые блюда за счёт заведения. Принцесса не составит компанию? — «пару», слово «пара» уместно.       Пережёвываю на губах ответ. Приглашение. С какой стати? Почему я? У меня тоже есть бесплатный ужин на двоих, точнее у Паскаля — директор ресторана отблагодарил техников, установивших оборудование. Бесплатный ужин отложен на… на романтический вечер с Паскалем. Лё Ша поднял мне настроение утренним «разбоем», было бы неплохо завершить день тем же настроением.       — Если бы не платье, Лё Ша бы меня не пригласил?       — Я приглашаю не платье, а Принцессу.       — Извините, откажусь, — кладу ладони на бёдра. — Я живу не одна, с братом. Брат не поедет домой без меня, не вернётся в башню за мной.       Паскаль не оставит меня наедине с Лё Ша, да и я не попрошу. «Посиди дома часик-два, пока я пожру на халяву, а потом забери». Паскаль не будет ждать в кабинете или «Победе», пока я не обожрусь бесплатной еды. Я слишком часто его использую. Сейчас мной хочет попользоваться Лё Ша. Гондоны? Я не рассматриваю секс в ближайшее время.       — Павел Рутгер? — Лё Ша невозмутим. Уверенные мужчины не знают отказов. — Он Вам неродной брат, но вы похожи.       — Мы очень близки душевно.       Нижняя губа блестит от слюны.       — Насколько мне известно, у него тоже ужин за счёт директора ресторана.       — Верно. Я пойду на ужин с Павлом.       — А со мной? — не настаивает, прощупывает. — Это как в кабинете Елены: мы, разговоры, и не остывают напитки.       Я хочу с ним пойти и не хочу. Мне хватает его на работе, но вне работы я его не знаю. Каблуком в висок, потому что способности не действуют. Я не чувствую опасность от Лё Ша. Боюсь вновь ошибиться в мужчине, как это произошло с Вадиком.       — Жду у лифта, — он уходит в коридор без окончательного ответа.       «Быстро переодевайся и дуй в туалет», — с сумочкой выбегаю из кабинета.       «Но я не хочу в туалет», — противится Паскаль.       «Я хочу тебя в туалете».       Лё Ша смотрит в окно у пустого ресепшена, не видит мои быстрые перебежки. Паскаль застёгивает манжеты у раковины.       — Сколько у тебя с собой денег?       — У меня? Деньги хранятся у Вас, обычно на бензин и мелкие покупки.       — А, точно, — лезу в кошелёк. — Две тысячи и мелочь. На блюдо хватит.       — Блюдо?       — Фусик приглашает меня на ужин в ресторан, — показываю на пол, как бы на этаж ниже. — Бесплатный ужин на двоих. Ты пойдёшь со мной и не со мной.       — Я подожду Вас в «Победе».       — Нет. Что значит подождёшь? Отдохнёшь, поешь, выпьешь… сок. Дома ужинать не будем. Сядешь подальше от нас, но так, чтобы я тебя видела. Паскаль, я быстро. Ты же знаешь, как быстро я ем.       — В рестораны ходят не есть, а провести время наедине, — и Паскаль туда же. Не надо мне никаких единых времён. Батон, а зачем соглашаешься? Как зачем? Пожрать на халяву. Два бесплатных ужина. Уверена, с Паскалем поужинаю получше.       — Я проведу и поем, — отдаю две тысячи и три полтинника.       Меня сопровождает красивый мужчина в костюмных брюках и яркой клетчатой рубашке. Кисти в карманах, Паскаль стесняется кистей.       — Интересный у Вас автомобиль, — комплимент из уст Лё Ша. — «Победы» не выйдут из моды. Павел, Вы к нам присоединяетесь? — без сарказма, без недовольства.       — Сяду за другим столиком. Не помешаю вам. Не обращайте на меня внимания.       — Ваше право, — склоняет голову. — Пройдёмте? — вытягивает руку в сторону лифта.       Центр города — территория ресторанов. В башне «2000» темно под бесчисленными люстрами, тихо в гуле женских и мужских голосов, просторно между стульями и диванчиками.       — Фусик, бесплатный ужин, — говорит Лё Ша метрдотелю, — на две персоны: сударыне, — кивает на меня, — и молодому сударю, — кивок на Паскаля, — два столика.       «Мадам, он отдаёт свой ужин нам».       — Алексей Гамлетович, — рвусь переубедить.       — Тс, — останавливает поднятой кистью. — Я не приемлю, когда мне упорствуют, — взгляд — вердикт. Дежурная вежливость метрдотелю: — Проведите нас в зал для курящих.       Паскаль выбирает роскошный диванчик, обворожительная официантка выбирает Паскаля. Я не первый раз с Лё Ша за одним столом, но впервые лицом к лицу.       — Это неправильно. Я не буду есть.       — Почему? — Лё Ша знакомится с меню. — Приемлемые позиции и цены.       — Потому что это Ваш бесплатный ужин, а не мой и Павла.       — Кто запрещает распоряжаться привилегиями? Заказывайте, что желаете. Я определился. Принцесса определилась? — взгляд поверх меню.       «Мадам, что делаем?» — Паскаль делает вид, что выбирает блюда, и улыбается официантке.       «Отдыхай и ешь. Ты заслужил», — закрываю меню. — Томатного сока достаточно.       — Томатный сок? — со смешком переспрашивает Лё Ша. — Я куплю Принцессе томатный сок в магазинчике рядом с почтой. Директор ресторана попросил оставить развёрнутый отзыв о блюдах. У меня скудный запас похвалы на еду, для меня еда делится на вкусную и невкусную. Я надеюсь на Вас.       — Я разбираюсь в томатных соках. Напишу отчёт об утончённости, плотности и степени помидорности, — а Паскаль заказывает! Официантка еле успевает водить ручкой в блокнотике.       — Вы доверяете мне? — Лё Ша кладёт ладони на разворот меню.       — Нет, — честный ответ.       — Причина во мне или в неудачном опыте?       — Придерживаюсь совета не говорить всё, о чём думаю.       Он одобрительно кивает и прикрывает веки:       — Учитесь на глазах, — жестом зовёт официантку. — Подскажите, какие из рыбных блюд вы готовите на пару или варите?       — Лосось.       — Лосось. А овощи на гарнир с каким соусом?       — Сливочным.       — Сливочным, — прикусывает губы. — Понятно. Будьте добры, мне хумус со ржаным хлебом, лосось с овощами — без приправ и соуса, напиток — чёрный чай без сахара, — Лё Ша поднимает глаза на официантку. — Передайте шеф-повару, что мне нельзя углеводы. Если я найду их в блюде, вы вызовете мне «скорую», — скотская улыбочка.       — Обязательно передам, — официанточка обосралась.       — А Принцессе графин томатного сока и, — ох, коварен, убийственная улыбка, — передоз углеводов, жиров, масла и соли. Жареное, острое и сливочное.       — Вы хотите меня убить? — уточняю после ухода официантки.       — Хочу, чтобы Вы наелись. Всё бесплатно, — расправляет руки. — Наслаждайтесь. Что не доедите — заберёте с собой, позавтракаете. Извините, — поднимается из-за стола, — я отлучусь.       Слышу далёкое и тихое: «Подскажите, где туалет?» А-а, поссать перед чаем. Паскаль через три столика на диванчике. Паскаль поднимает за меня бокал.       «Что пьёшь?»       «Безалкогольный коктейль».       «А кушать что будешь?»       «Салат с огурцами и моцареллой, пасту и рёбра. А Вы?»       «Не знаю. Всё».       Говядина со сладким перцем и халапеньо в остром соусе, салат с курицей и овощами под медово-лимонным соусом, паста под Чеддером, спагетти в томатном соусе, брускетта с лососем и кесадилья со шпинатом и моцареллой, стейк Рибай со сморчками, паста тальятелла с креветками, ризотто с лососем, равиоли с рикоттой.       — Десерты подать сразу или попозже? — официантка играет в тетрис — приставляет тарелку к тарелке.       — До десертов мы не дойдём, — локоть на столе, большой палец под подбородком, указательный унимает боль в виске, средний обводит нижнюю губу. Доволен. Искры-искры-искры в зрачках.       — Я всегда дохожу до десертов, — со взмахом — как потрясти мокрое бельё — кладу на ляжки салфеточку. Девица. — Попозже. Я позову, когда душа потребует сладенького, — отпускаю официантку.       Время жрать! Вилка в правой, нож в левой, потому что так удобнее. Поехали! Чух-чух! Ставлю ноги ровно, чтобы не зажимать живот коленками. Макаю креветочку в острый соус, наматываю сырную пасту на равиоли. Отрезаю кусочек говядины, вылавливаю хрустящий салатик, наполняю кесадилью сморчками. Кого не попробовала? Лосось на брускетте яркого цвета, вкуснее непонятного в ризотто. Ужин Лё Ша пресный, бледный, неаппетитный.       «Оставьте мне немного равиоли», — Паскаль облизывает пальцы. Ешь-ешь свои рёбрышки.       «Сегодня за ужин и завтра за завтрак и ужин отвечаю я. По чуть-чуть отовсюду попробую, остальное расфасую по пакетам и домой».       Рядом с Паскалем на диванчике появляется Дениз:       «Ты хотя бы хлебалку салфеточкой вытри. Что она у тебя на ляжках? Блевать?»       «Сплюнь», — одним махом вытираю сливочный соус с губ. Дениз делает «тьфу-тьфу» на пол.       Когда я ем, я глух и жру. За столом словесное молчание и моё благородное чавканье. Лё Ша ковыряется в мягком лососе и мажет бобы на хлеб. Галстук расслаблен, верхняя пуговка не расстёгнута, пиджак на спинке стула. Пришли пожрать и не отвлекаться на трындёж. Жаль, телевизора нет — я бы глянула французский фильмец. Паскаль кормит Дениз: паста на вилке летит в рот и не долетает — уходит в сторону — макароны исчезают. Вилка чешет воздух. Паскаль и Дениз — сама неприметность. Я была бы не против, если бы меня покормили стейком со сморчками, но мой котик стучит зубками и не выплёвывает косточки.       — Почему Лё Ша нельзя углеводы? — понятия не имею, что это и как выглядит.       — Аллергия на углеводы, — хрустит варёной спаржей.       — Раздует?       — Да. Я придерживаюсь строгой диеты.       — Вы не особо худенький от варёного и пресного, — глоток томатного сока.       — Я резко худею и резко набираю вес.       — И прям совсем-совсем нельзя макароны и мясо? — что-то застряло в зубах, ковыряю-ковыряю.       — К нехватке макарон и мяса привыкаешь спустя полгода, чай без сахара привычен многим людям, но бутерброды с белым хлебом и колбасой снятся каждую ночь.       — И колбасу нельзя? — взбалтываю томатный сок в стакане, как вино в бокале. — От одного бутерброда поправитесь на пять кило?       — Принцессе нравятся толстые котики? — Лё Ша с ухмылкой отодвигает пустую тарелку.       — Пушистенькие, — скольжу взглядом по седеющим волосам, — мягенькие.       — У меня жёсткие волосы и свисающий над ремнём живот. Лучше не стану, — мелодия под столом. Лё Ша достаёт сотовый из пиджака. — Простите, я должен ответить на звонок, — модный чёрный телефон с буквой «М» и откидной крышкой. — Алло? Да, привет. Нет, не дома, задерживаюсь, — отпивает чай. Со шлюхой болтаешь? — Расправилась с бездарями? Подтянешь?       Болтовня меня не интересует, а горячая еда стынет. Ковырну тут, ковырну здесь, съем креветку, заем спагетти рисом. Лбом чувствую пристальный взгляд. Болтай-болтай, ты не мешаешь есть.       — Домой едешь? К себе или к нему? — шумит ложкой в чашке. — На свадьбу позовёшь? — смеётся. — Ладно, не буду шутить, приеду на свадьбу без приглашения. Спасибо. Пока, увидимся, — завершает вызов. — Ещё раз прошу прощения и возвращаюсь к Принцессе.       — Да Вы не мешаете, разговаривайте по телефону в своё удовольствие.       — В личном деле написано, что Вы родились в брянской области, — отпивает из чашки. Тонкий прокол на среднем пальце. — Много Принцесс рождается под Брянском?       — Не знаю, но благородная девица одна, — показываю на себя.       — Она и корову подоит, и у свиней почистит, и владеет английским в превосходстве.       Я, что, помню ересь из личного дела? Где на карте Брянск, и что сделать, чтобы корова не мычала? Сварить мухоморы?       — Переехала в Москву после школы, — говори убедительно, перемешай ложь в салате с курицей, закуси пиздёж халапеньо.       — И поступили в Ленинский на филолога, — то ли спрашивает, то ли утверждает.       — Угу, — побольше макарон, покруглее глаза. Сворачивай в кесадилью неприятный разговор. — Не люблю вспоминать учёбу, сложно было. Учителя требовательные, занятия тяжёлые. Ну Вы понимаете.       — Я тоже не любил учиться.       — Говорите, как парни из моей группы. Им бы только к девушкам приставать и на, — «кухне» хотела сказать, — в столовой ошиваться, — помидорка спряталась под салатными листьями.       — Я был беден и на девушек не заглядывался. Воспитание.       — Лучше бы заглядывались, были бы добрее. У Вас аллергия на людей, — больше не могу жрать. Откидываюсь на стул, выпячиваю живот под столом. Попить — наполнить стакан, потому что за мной не ухаживают.       — Откуда пошёл слух, что я — мизогинист? Кто такой умный?       — Принцессы секретов не выдают, — глоток, промыть зубы от частичек еды.       — Мизогинисты не ластятся котиками под ногами Принцесс. Хорошо, пускай для мира я буду мизогинистом, делающим женщин красивыми.       — А это странно, — грею в руке тёплый сок, — Вы недолюбливаете женщин, но делаете их красивыми с помощью ювелирных украшений.       — Не страннее брянской Принцессы в итальянском платье с гагатом и ониксом.       — Галина Петровна Батон, — чокаюсь с пустой чашкой, — приятно познакомиться. Лё Ша наелся? — сползаю на стуле, мне бы прилечь и снять трусы. — Вы же таким образом кормили не меня, а себя. Что понравилось больше: мясо или овощи?       Он закидывает руки за спинку стула, пережимает подмышки:       — Сытая женщина. Почему Вы не курите в зале для курящих?       — Не перебиваю банкет сигаретами. Успею накуриться.       — Закажем десерт? — два перелома двух бровей.       Куда?! У меня жир вырос на внутренних сторонах плечей! Стопы в туфлях распухли! Я бы с удовольствием сейчас разделась — не продемонстрировать Лё Ша, как поправилась, а чтобы полегче стало.       — Давайте без десерта? — рыгаю в стакан. Тихо, всё-таки девица и манеры.       Паскаль курит и разговаривает с собой. Паскалю хорошо. Паскаль знает, что в мою сумочку поместится полный стол жратвы. Умоляю, хоть бы лифт в доме не сломался, я не взлечу по перилам, а телепортация занесёт не в ту квартиру.       «…и говорит: «Побрей лобок». Представляете?» — падла ябедничает!       «А ты что?»       «Пошёл и побрил. На следующий день чесалось жутко!»       «Отрасли уже?» — Дениз затягивается сигаретой в пальцах Паскаля.       «Да, больше не буду брить».       «А уже поздно. Первый раз побрил — теперь не остановишься».       Дурацкая мелодия звонка. Да кому я нужна? Паскаль не звонит, у Паскаля нет сотового. Сменить звонок или аппарат? Маленький, красный, с маленькой красной антенной и узенькими кнопочками. У Принцессы красный телефончик и виброзвонок. «Вадик» — высвечивается на экране. Закрываю глаза, сжимаю телефон. Шлюха с упругой жопой и большими сиськами. Грязная шлюшка не кончает. Не выдержал и позвонил первым, соскучился по ебучей суке. Насрать в душу очень легко — позвонить в неподходящий момент. Отвлекаюсь на пустой столик, стряхиваю частым морганием подступающие слёзы. Ведьму обидел человек — кому расскажешь, посмеётся. Фусик унижал тонко и со вкусом, Вадик — одной оглушающей фразой. Дурацкая мелодия не умолкает.       — Я могу ответить на звонок, — Лё Ша вытаскивает взглядом использованную шлюху из помойки.       — Нет, — сбрасываю. — Много чести, — проглатываю женскую обиду, как проглатывала горькую сперму. Неожиданным звонком Вадик грязно кончил на вкусные блюда. Вытираю выкатившуюся слезу.       — Не верьте всему, что сказано вслух. Зачастую мы скрываем правду за зубами.       — У мужчин длинные и колючие языки. Один сказал, что я распутная и венерическая, другой, что я — сиськи и задница на ножках. Мужчины оставляют слова и густые сомнения. Какова же правда?       — Принцесса так хочет всем нравиться, — нравоучение. — Принцесса так хочет, чтобы все замечали её.       — Принцесса хочет, чтобы в ней видели человека: с душой, с сердцем, с мнением. Слабую, сильную, упрямую и в редких случаях уступчивую. Я стараюсь. Правда. Мне тяжело, но я стараюсь.       — Закажем десерт. Не хватает сахара, — поднимает руку, чтобы позвать официантку.       — Достаточно. Спасибо за ужин, — стряхиваю крошки со стола. — Я устала и хочу на воздух. Если желаете оставаться — оставайтесь, а я пойду. Не забуду забрать еду и брата.       Паскаль ожидает с набитыми пакетами, я в туалете, Лё Ша в туалете. Почти рядом, но напротив. Он в мужской кабинке, я в женской.       — Пройдёмся по набережной? — Лё Ша выкатывает велосипед. — Прохладно, погода хорошая. Или Принцессе не помешало бы прилечь после плотного ужина?       — Мы с Павлом погуляем вокруг дома. Вам лишь бы занять меня делом.       — Так я пройдусь с Принцессой, — останавливается с велосипедом. — Лё Ша просит Принцессу пройти с ним сто метров.       «Идите, — Паскаль загружает пакеты в машину. — Он выглядит безобидным. Я буду поблизости».       Лё Ша оставляет велосипед на парковке. Заход солнца обгоняет шаги. Котик не играется с платьем. Умеренное дыхание напоминает о присутствии сбоку. Незнакомцы на скамейках наблюдают смехотворную прогулку лысой женщины на высоких каблуках и мужчины в зелёном костюме. Туристы уплывают на последнем кораблике. Он не возьмёт меня за руку, предпочтёт дистанцию в полметра. Я бы сняла каблуки, потому что наступил вечер. Я бы взяла Лё Ша под локоть, потому что он слишком далеко. Паскаль наблюдает за нами издалека со скамейки. Паскаль спокоен, когда рядом со мной Лё Ша. Позади метры, впереди бесконечная набережная и безмолвная Москва-река.       Сидя на каменном ограждении, Дениз показывает непристойные жесты пальцами:       «Туда идёте, да? На перекрёсток писюшек?»       «Пошла в задницу! Иди к Паскалю обсуждать лобки».       «У твоего котика в зелёной шубке серебрянные бубенцы. Мне кажется, под костюмом он не волосатый. Это у тебя в голове он с какого-то перепугу волосатый».       «Денисыч, отвали, — она долбит языком щёку изнутри. — Отвали, я сказала!»       Двум людям нельзя идти рядышком? Почему обязательно приходить к сексу? Подумаешь, незаметно косится на меня. Руки за спиной, живот не свисает с ремня, в животе не урчит. Прилично? Приличная прогулка мужчины и женщины. Подумаешь, я в платье. Подумаешь, я вышла из ресторана. Он без велосипеда, я не воображаю, чем закончится прогулка. Запах охлаждённого шампанского, мокрых камней, дыма от костра, горького мёда и сырого мяса подходит женоненавистнику, как лысая женщина сбоку.       — Не обижайтесь на мужчин, потому что мужчины не обижаются на женщин.       — Вам попадались хорошие женщины.       — Будьте не хорошей, а лучшей.       — Хорошо работайте — хорошо будет, — усмехаюсь. — Вам мало от меня хорошо, Вы требуете лучше.       — Я никогда от Вас ничего не требовал.       — Ну да, ну да, — не скрываю смех.       — Вы слышите от меня то, что хотите. Я вижу в Вас то, что мне необходимо, — он останавливается.       — Не произносите вслух свои наблюдения, — продолжаю идти. — Мне сложно держать марку загадочной женщины.       — Далеко пошли? — надменная интонация хватает за каблук. — Я хочу пить. Вернёмся назад к почте, зайдём в магазин.       — Вы много пьёте, — покорно, скрещивая кисти, подхожу к нему, — и часто ходите в туалет.       — Я не просил оглашать свои наблюдения. Умейте сдерживать язык за зубами. Молчание — украшение Принцесс.       Он покупает в магазине маленький томатный сок. Присасывается к трубочке, как утопающий хватается за спасательный круг. Высасывает медленно, собирает остатки со стенок и дна коробки.       — Бутылочка воды стоила дешевле. Я не считаю Ваши деньги, но отчего-то котик шкодничает.       — Вы как-то сказали, что мы похожи. Ещё одна схожесть, — тычет в меня и себя пальцем, — любовь к томатному соку, — дует в коробку. — Когда в последний раз хлопали? В Брянске? В общежитии института?       — Не занимаюсь ерундой, — зачем хлопать коробки из-под сока?       — Мой отец просил меня не заниматься ерундой, когда узнал, что я занялся ювелирным делом. Не будьте ворчливым мужчиной, — протягивает коробку, — не обесценивайте мои идеи.       Я сжимаю коробку. Ничего не происходит. «Фтю-ю-ю» и капли сока.       — Ногой, Принцесса, — заново надувает, бросает на асфальт. — У Принцессы большой размер ноги и необъятная ненависть ко мне. Топните со злости. Да ладно, — не понимает моё непонимание, — все так делали в детстве. Все прыгали на пакетики соков, а потом смеялись. Беззаботность. Беззаботность отгоняет скверное настроение.       — На работе серьёзный, вне работы хлопаете коробки. Понятно, почему Вы ездите на велосипеде, — замахиваюсь ногой! И со всей дури наступаю на раздутую коробку. Вдребезги. Раздавила. Запачкала туфли и грубые ботинки. — Довольны? — недоумённо смотрю на Лё Ша.       — Полегчало? — уголки губ расползаются в широкую улыбку. Морщины у глаз, складки на щеках. Когда-то он часто улыбался. Он улыбался искренне. Кожа на лице запомнила его улыбку.       — Не быть Вам психиатром, — громко смеюсь.       — Так лучше, — указывает на губы. — Лучше так, чем одинокая слеза. Нагулялись? Я нагулялся. Пойдёмте на парковку.       Обратно мы идём другой дорогой и с другим настроением. Маленький кабинет расширился до улицы, утро потемнело вечером.       — Принцессе понравилось в ресторане? Блюда вкусные? Что мне говорить директору?       — Выше ожидаемого. Было вкусно. Я не запомнила цены.       — Вкусная еда готовится из простых продуктов. Я часто бывал в американских и европейских ресторанах, — мы подходим к башне «2000». Паскаль ожидает у «Победы». — Вкусно, разнообразно, но ничто не сравнится с колбасным сыром, ливерной колбасой, селёдкой с чёрным хлебом и омлетом или яичницей под майонезом.       — Ливерная колбаса и колбасный сыр? — хуйню какую-то назвала. Останавливаюсь, чтобы представить.       — Вкуснее не придумаешь, — он улыбается через плечо. — И запить чёрным чаем с сахаром, — идёт забирать велосипед. — Возвращаю Вашу сестру. Спасибо за вечер и прогулку.       — Спасибо, Алексей Гамлетович, — Паскаль склоняет голову.       — Да, спасибо, — мнусь. А вечер прошёл почти гладко. Легко закончить вечер на невинной ноте и не перейти в постель. — До завтра, — обхожу велосипедиста!       — До завтра и спокойной ночи.       Грею кастрюлю на плите, чтобы жопу тёпленькой помыть. Нет, я не доживу до включения воды. У Паскаля фуршет в тарелке: стейк, две равиоли, паста с Чеддером, затерявшийся огурчик, креветка, грибы. Отлично поужинал в ресторане — не наелся.       «А он ничего такой. И на велосипеде ездит. В следующий раз обязательно прокатит».       «Денис, блять! — в раскорячке на бортиках. Рогатка, нахуй. Олимпийская чемпионка по гимнастике, представляла СССР в свои лучшие годы. — Съебалась отсюда!»       «А что? — голос исходит из унитаза, в унитазе сидит. — Приятный мужчина, вкусно накормил, утром кофеёк принёс, улыбается, возбуждающе пахнет, одет с иголочки. Ну подумаешь, коле-е…»       «Денис, хватит! — где моё полотенечко для жопы? — Я не хочу мутить мутки с мужиками, я не хочу Фусика. Дайте пожить без членов, сперм и поцелуев. Перерыв».       «Но за ручку было бы неплохо подержаться? А чего при нём не курила? Стесняешься? Показываешь себя правильной. Ты реально хочешь ему понравиться».       «Не ради секса точно! — быстренько стираю трусы. — Ради работы. Чтобы на работе мозг не трахал».       «Да когда он трахал тебе мозг? Вы неделю облизываете друг друга. Лё Ша, — передразнивает, — Принцесса. Бу-бу-бу. Цмок-цмок-цмок. Языки сплетаются и запутываются! Взрослые игры или игрульки взрослых людей. Ты перестала стелиться перед ним и быть злостной ведьмой, а он постепенно раскрывается перед тобой. Разве ты предполагала, что когда-нибудь он принесёт тебе кофе? Нет. А совместный ужин? Он не сказал: «Хочу Галю на столе в еде! Буду хуячить плёткой!» Он пригласил тебя и принял Павлика. Батон, ты не видишь себя со стороны. Ты хочешь ему понравиться как женщина, и ты улыбаешься, потому что чувствуешь отклик».       «Сказала мёртвая девка из унитаза! — кричу в слив. — Спускайся в загробный мир к Леопольду!»       «Я хочу, как лучше, чтобы ты поняла, чтобы ты увидела его».       «На кой чёрт мне сдался Фусик?» — смываю макияж. Сначала жопа, потом лицо.       «А месяц назад ты называла его Фусик-Хуюсик-Пиздюсик».       Задумываюсь:       «Это не то. Это совсе другое».       Платье на завтра вывешено, трусы подготовлены. Платье? Зачем тебе платье? В шкафу полно брюк и блузок. Оденься скромнее. А вдруг ему не понравится? Ты думаешь о том, чтобы ему понравилось. Фигня. Не всех же мужчин тащить в постель. Например, с Рамиро у меня не было, с Подливой тоже, с Габином, с дворецкими. Что сложного держать вагину в седле? А она скачет? Мастурбировать не тянет, тянет сократить дистанцию за столиком и взяться за руки. О-о-о-о-ой, Батон!       Паскаль в кровати смотрит телевизор. Ложусь к окошку, накрываюсь с головой.       — Вы спать?       — Да, спокойной ночи.       «Спокойной ночи, Принцесса, — Дениз трахает языком в ухо. — Сладких снов, Принцесса».       — Пошла на хуй!

ʙино ᴄ ʙодой ᴋᴀᴋ зᴧобᴀ дʙух ᴋоᴩᴇй.

ᴋоᴛоᴩый ᴦод ᴀᴧᴧᴇᴩᴦия нᴀ ᴧюдᴇй.

      Одеяло улетает на пол. Резким движением он раздвигает ноги и ложится. Тяжёлый. Давит массой. Громкое дыхание ползёт по коже. Боль вонзается в левую грудь — сжимает до посинения и ран от ногтей. Притягивает — пах к паху. Возбуждён. Сжимает вторую грудь. Когда я успела раздеться, или кто меня раздел? Язык слизывает синяки вокруг ореол. Губы камнем опускаются на ключицы.       — Что происходит?.. — отталкиваю в плечи. — Не надо!..       Насилие! Насилуют! Меня насилует начальник в моей же кровати! Паскаль? Паскаль спит.       — Паскаль, просыпайся, мадам насилуют!       Мокрые засосы на шее. Он задирает руки на головой и вдыхает пыхтящими ноздрями духи. Трётся волосатым пахом, трётся волосатым животом, трётся волосатой грудью. Пожалуйста, без волос во рту. Его поцелуи затягивают, пальцы не разжимают запястья. Убийственная прелюдия перед смертельным сексом. «Расслабься и получай удовольствие, — советует я-святоша, — тебе понравится». У оборотня нет ангела, у дьявола нет друзей. Я выгибаюсь под напором и стону от горячих поцелуев на груди.

хʙᴀᴛиᴛ дуʍᴀᴛь.

хʙᴀᴛиᴛ дуʍᴀᴛь.

хʙᴀᴛиᴛ дуʍᴀᴛь.

хʙᴀᴛиᴛ дуʍᴀᴛь.

      — Принцессе идёт не быть сукой, — губы на подбородке, губы на щеке. Совсем немного и губы будут на губах.       «Какая ты развратная, сестричка».       Я открываю глаза и сбрасываю одеяло. Никого под одеялом. Телевизор работает, Паскаль спит. Блять, я заснула. Мокрая, словно прошла двадцать этажей.       «Денисыч, сука, это ты!»       «Нет. Это в твоей голове. Это не сон и не фантазия. Это середина между догадками и действительностью. Он скоро уедет, а ты так и не разгадала его».       — Зачем мне его разгадывать? — спрашиваю шёпотом.       «Потому что он начинает тебе нравиться».       — Нихуя!       Паскаль просыпается:       — Мадам? Почему не спите?       «Это ты делаешь! Ты смеёшься надо мной! — Дениз не отвечает. — Денис? Денисыч! Алло!»       «Я не приглашаю тебя в ресторан и не желаю спокойной ночи. Спокойной ночи, сестричка», — улетает в загробный мир.       — Кошмар? — Паскаль гладит по ёжику.       — Меня сбил велосипедист, — прижимаюсь, утыкаюсь носом в шею. Защищаюсь родным мужиком от всяких велосипедистов. — Покрепче обними меня, — целую в щёчки и губы.       — А потом Вы скажете, чтобы я отодвинулся, потому что Вам жарко.       — Не скажу. Пожалуйста, спрячь меня.       Паскаль обнимает руками и ногами. Мы — равиоли без рикотты и сигарета без табака. Думай о Паскале, вдыхай лаванду с шеи. Думай о Паскале и отросших волосах на лобке. Сотри с кожи засосы. Засос с ярёмной вены не стирается. Губы не ставят прямоугольные засосы.       — От велосипедиста? — Паскаль усмехается и целует в скулу.       — Да, — заползаю ладонями под майку на спине.       Диета, аллергия на углеводы, томатный сок, омлет с майонезом, колбасный сыр, ливерная колбаса, любит поэзию, проколы в пальцах, 47 лет, отец не одобряет ювелирное дело, сахарная кровь. Довольно. Без ведьминских способностей я достаточно узнала о Лё Ша. Он рассказал всё, о чем пожелал. Нечего копаться в людях с непроглядом и неприкосновенностью.