Дижонская горчица

1991

Франция, Лион, Пансион Благородных Девиц

      Среди лионцев мы — дижонцы. Среди ведьм я — мадам Бут, учительница Предвидения. Сыграем в картишки? Вытяни любую — определи судьбу. Мои камни «говорят». Янтарь, аквамарин, топаз, бирюза, содалит. Принеси камешек с улицы, и я тебе погадаю. Среди дворецких он — Паскаль Ригер, мажордом, командир всех дворецких Лионского Пансиона Благородных Девиц. Паскаль отвечает за воспитание и образование молодых дворецких. Паскаль отвечает на все мои требования. Среди элиты мы — богемы. В белых стенах большого дома Лиона мы — ведьма и дворецкий с одним сердцем на двоих.       Дижон остался в прошлом три года назад. В Дижоне мы с Паскалем познакомились, влюбились, потеряли друзей. Перед отъездом я не попрощалась с матерью. Мадам Жозефина дала Паскалю наставление: «Живите долго и счастливо». Какая чушь. Твои приятели-салемцы запрещают нам жить долго и счастливо.       Из Дижона в Лион переехала половина пансиона: мадам Фату, мадам Анн Ле с дворецким Бенуа, мадам Клотильд. Из молодых: мадам Селестин с дворецким Дидьё, мадам Шедид с дворецким Руайе. В остальном — последние ведьмы и дворецкие, которых мы с Паскалем и Микаэла с Жамелем привезли в Дижонский пансион. И вишенка на торте — директор Лионского пансиона мадам Илона и её дворецкий Оди.       Мы зажгли Лион рок-н-роллом. Мы стали до идеальности плохими.       Музыкальный аппарат каждую перемену играет рок-н-ролл. Мальчики и мужчины носят ошеломляющие костюмы-тройки и разноцветные галстуки. Блестящие ботинки и сладко-резкий парфюм. Наши мужчины готовят, ухаживают за садом и пачкаются под капотами дорогих авто. В Лионский пансион мечтают попасть дети и подростки, но увы, вход строго воспрещён. Прости, красотка и красавчик, но ты разочаруешься в судьбах ведьмы и дворецкого. Наши девочки и девушки носят платья и брюки, блузки и каблуки. Никаких одинаковых причёсок. Не бывает десять одинаковых ведьм. Наши женщины учат маленьких ведьм жить, а не выживать. Любви нельзя научиться. Она возникает на первый удар сердца или тысячный. В центральном зале не висят портреты Совета. Три мудака приезжали в Лион на открытие. Центральный зал предназначен для шалостей и вечеринок.       В пансионе никогда не бывает тихо. Шум, смех, музыка, споры, магия. Слева доносится грампластинка, справа подкрадывается аромат овощного супа писту.       — Мадам Бут, мадам Бут, — Шедид дёргает за кожаные штаны.       — Чего тебе? — я опускаю на неё глаза под солнцезащитными очками.       — А я Вам камушек принесла, — она протягивает остроугольный камень. — Погадайте. А, мадам Бут.       Фату толкает меня локтем.       — Что хочешь, говори, — приклеиваю жвачку к верхнему зубу и забираю камень.       — Что-нибудь хорошее.       Рассматриваю камень осторожно, чтобы не испортить маникюр:       — Трещины показывают звезду. Что это означает, Шедид?       Ведьмочке — одиннадцать лет. Маленький рост, щупленькая, но на завтрак-обед-ужин никогда не опаздывает. Копна непослушных коричневых волос и карие глаза. Фату часто смеётся надо мной и Шедид — мы слишком похожи. И как у меня в детстве, у Шедид ещё не установлена связь с её дворецким Руайе.       — Это означает, — она запрокидывает голову, — пф!       — Ха-ха-ха! — громко ржёт Фату. — Ну я не могу! Копия, Бут!       — Что звезда с неба упадёт? — предполагает Шедид.       — Звезда предсказывает озарение и просветление, — я отдаю ей камешек. На самом деле трещины не сложились в рисунок. — Иди озаряйся и просветляйся.       В пансион заходит Паскаль:       — «Богиня» готова, мадам Бут.       — Паска-а-а-ль, — Шедид склоняет голову вбок и краснеет. Паскаль ей очень нравится.       — Мадам Шедид, — он скрещивает руки под животом и делает поклон.       — Шедид, быстро на Высший Разум! — Фату подгоняет ученицу. — Иди лови звёзды! Руайе! Отвёл свою мадам на Высший Разум!       Маленькая девочка с копной коричневых волос берёт за руку пятнадцатилетнего блондинчика.       — Панталончики тебе купить, красотка? — я поправляю на Фату платок-галстук.       — Ты Илону предупредила? — ведьма научилась говорить тихо. У ведьмы на правом ухе слуховой аппарат.       «Илона, я поехала в магазин».       «Ага, давайте, — отвечает она из кабинета. — Купи мне сигарет».       — Предупредила, — оповещаю Фату.       — Панталоны не нужны, — шепчет она в присутствии Паскаля, — но от телесных колготок я бы не отказалась.       — Опять порвала?! — опускаю глаза на брюки.       — Да, поэтому я не в платье. Не смотри так на меня, — она щурит глаза, а я увиливаю от её взгляда и нахожу, куда мне посмеяться — в грудь Паскаля. — Не знаю, что толще: ляжки или задница? То по шву сзади разойдутся, то под коленкой дырка появится.       — Поэтому ты заставила Анн Ле готовить овощной суп? Следишь за фигуркой, Фату?       — Несносная девчонка! — она замахивается.       Паскаль перехватывает её руку и подносит к губам:       — Вы великолепны, мадам Фату. В любом возрасте и в любом наряде, — поцелуй.       — Нравится мне, как ты подлизываешься, «подбородочно-ямочной», — она прижимает руку к сердцу. — Валите уже из пансиона! Не задерживайтесь! Хоть бы разок прокатил меня на «Богине», Ригер! — она нарочно переходит на крик. Фату любит кричать на Паскаля. — Сколько лет прошло! А моя, — возвращается на шёпот, — ягодичная ферма так и не опробовала кожаный салон машины, которую, между прочим, я тебе подарила!       — Одно слово, мадам Фату, и я отвезу Вас куда угодно.       — Не говори так, — она соединяет острые края воротничка. — Я ведь могу и на край света попросить меня отвезти.       — Как пожелаете.       Всё, кота попёрло! Паскаль сверкает зелёными глазами и улыбается подбородком с ямочкой.       — Мы поехали, Фату, — тащу Паскаля за пиджак. — Постараюсь не забыть про колготки.       Volcom Store совсем недавно открылся в Роне, округе Лион. Калифорния на юго-востоке Франции. Ассортимент от шорт до сноубордических комбинезонов. По левую руку мужской отдел, по правую — женский. Развешенные футболки, сложенные футболки. Манекены. Спорт. Французы — спортивная нация? В поедании круассанов и занятии любовью нам нет равных. «Секс и еда» — выбейте большими буквами на триколоре. У чемпионов после соревнований болят челюсти — по себе знаю.       Рэп. Рэперы носят джинсы на ляжках и бейсболки на лысых головах. Это чтобы лучше писать свой рэп? Не люблю кепки. Предпочитаю кожу вместо джинсы́. Выберу мужчину без штанов, чем с мешком под яйцами. В Volcom Store играет рэп. Рэп не подходит той, что облачена в кожаные штаны и чёрную блузку. Я передаю Паскалю солнцезащитные очки и толстым каблуком выстукиваю по полу новый ритм. Жую жареную картошку фри из пакетика. Не вытираю масло с губ. Отряхиваю соль с чёрных когтей.

I see a red door and I want it painted black.

No colors anymore I want them to turn black.

I see the girls walk by dressed in their summer clothes

I have to turn my head until my darkness goes.

      — Не думаю, что в таком магазине продаются колготки для мадам Фату, — сквозь английский Мика Джаггера просачивается французский Паскаля.       — Колготки не нужны, — заворачиваю в отдел с розовым.       Я не отреклась от 70-х и 80-х, вступила в 90-е под гитару Паскаля. Дижон никогда не забудется. Нас американизируют, зомбируют яркой одеждой и сомнительной музыкой, пленяют долларами на ценниках и приманивают секс-революцией. Чёрная кожа трётся о бёдра, к нам подходит продавец.       — Подсказать?       На бейджике «Жиль», но на Жиля парень не похож, больше на Джона.       — Отошёл, — отталкиваю его двумя пальцами в пакетике из-под картошки.

I see people turn their heads and quickly look away.

Like a new born baby it just happens every day.

      Паскаль проводит взглядом Жиля. Мальчик, нам не требуется твоя помощь. Ты проработаешь в Volcom полгода — ровно до того момента, как умрёшь от передоза.       — Я в примерочную.       Паскаль остаётся за ширмой. Для классического дворецкого нет одежды в Volcom. Хотя… знаю, что куплю ему.       — Подошёл.       Паскаль отодвигает ширму и встаёт у меня за спиной. Плоский живот собирается в складку под пупком, когда я сижу. Паскаль убирает мои пальцы и целует в живот. Это происходит на чердаке поздними вечерами, когда на мне нижнее бельё, а на Паскале — пижамные штаны. Укороченная футболка, еле закрывающая грудь, игриво сочетается с кожаными штанами и ботинками на десятисантиметровом каблуке.       — Очки, — протягиваю ладонь. Получаю. Надеваю. — Как тебе?       — С очками?       — С розовой футболочкой.       — А мы на какое мероприятие подбираем наряд?       — Не на мероприятие, а для человека.       — Сложно ответить, мадам, потому что я не знаю предпочтений этого человека.       — Я знаю его предпочтения, — беру руку Паскаля и кладу на оголённый живот. Он встаёт ровно за моей спиной. В зеркале в полный рост не отражается человек позади. Я на десять сантиметров выше Паскаля. Горячее дыхание целует ниже затылка.       — Он одобрит? — кончик носа проводит по шее.       — Уже, — кладу ладонь на бедро Паскаля, электризую волосы под плотной тканью. — Я покупаю одежду для тебя. Всю свою одежду, Паскаль.       — I look inside myself and see my heart is black.       Я выбираю нежно-розовое бельё вместо огненного красного. Кружево и никогда латекс. Секс — это узоры. Не кривые, не параллели. Пот обесцвечен. «Оргазм» написан чёрными буквами.       — За вещью для мадам Фату мы поедем в другой магазин?       — Нет, — снимаю с крючка гетры. — Мы уже их взяли.       — Но это же…       — Аналогично. Отнеси пока это Жилю, — отдаю Паскалю футболку с гетрами.       — Пока? А Вы пока что…?       — А я выберу тебе панамочку.       — Мадам, — зелёные глаза широко раскрыты.       — Не «мадамкай». Я ещё не определилась с цветом.       В Volcom витает аромат цитрусовой жвачки. Лаванда расцветает на шее Паскаля. Жиль за прилавком рассматривать меня, упаковывая в пакет покупки.       — Вы из трёхэтажного дома на западе Лиона? Школа… школа для одарённых девочек, кажется, так она называется.       Паскаль расплачивается — пятьдесят евро.       — Я — благородная девица, — беру Паскаля под руку.       Окаменелый Жиль слышит рэп. Бордовая помада поставила клеймо на левую щёку. Не поцеловала — околдовала. Пока-пока, Жиль, и помни — полгода.       — За сигаретами Илоне, — подкуриваю в «Богине», одну сигарету засовываю в рот Паскалю.       — А после?       — А после домой.       — Да, на обед некрасиво опаздывать, — он выпускает дым.       — Не хочу овощной суп. Какие овощи? — высовываю в окно ногу. — В чём проблема кинуть кусок мяса? Вот ты бы кинул? — смотрю на Паскалю.       — Что Вам приготовить на обед? Что Вы желаете?       — Удиви меня, — провожу по плечу. — Что-нибудь нежное и сочное.       — Легко.       В пансион мы возвращаемся за пятнадцать минут до обеда. Дворецкие накрывают столы, ведьмы им мешают.       Фату разговаривает по телефону:       — Бут! — тянет трубку на проводе. — Ригер, что за панамка?!       — Прошу прощения, мадам Фату, — Паскаль снимает розовую панамку.       — Бут, к телефону! Мадам Жозефина!       «Нет! — угрожаю наманикюренным пальцем. — Я не буду с ней разговаривать! И не проси!»       — Она не может подойти, — передаёт Фату в трубку. — Да-да… Я… я ничего не могу сделать, — звонок завершён. — Бут, ты когда-нибудь поговоришь с матерью?! — ведьма догоняет меня в коридоре.       — Нет, Фату! Я не собираюсь с ней разговаривать! Мы всё сказали друг другу в Дижоне! — отдаляюсь к лестнице.       — Бестолковая ведьма, — бубнит под нос. — Бут, где мои колготки?!       — Паскаль, передай! — кричу через плечо.       Паскаль вытаскивает из кармана покупку:       — Это Вам, мадам Фату.       Я останавливаюсь на лестнице, чтобы увидеть реакцию.       — Розовые гетры, Бут! — взрывается Фату. — Я тебя убью!       — Нормально-нормально! — смеюсь. — Мы в одной команде! Никаких овощных супов, только спорт! И на обед я не буду есть писту!       — Опять что-то перехватила по дороге?!       На лестнице в меня врезается Шедид.       — О-о, за копной ничего не видишь? — убираю волосы со лба.       — Вы давно носите такую причёску, мадам Бут?       — Три года. Как побрилась в 20 лет, так и хожу.       — Можно мне тоже побриться?       — Нет, страдай, как страдала я в твоём возрасте.       — Пф! — она запрокидывает голову и надувает губы. — Долго!       — Как дела с Руайе? Ты наладила с ним связь?       — Нет, — Шедид качается на маленьких каблуках.       — И даже песня не помогла?       — Нет, потому что я не умею петь.       — Я тоже не умею петь, но пою. Кто мне запрещает петь? — укладываю непослушные волосы на одну сторону. — Ладно, придумаем что-нибудь другое с твоим Руайе.       — А что Вы купили? — она заглядывает в пакет.       — Ты такая любознательная, ведьма! Иди помогай Руайе с сервировкой! — подгоняю её.       — А Паскалю тоже что-нибудь купили? — спрашивает, оборачиваясь.       — И Паскалю купили. Шедид, перестань засматриваться на него. Он слышит только меня.       На первом этаже расположены комнаты девочек и мальчиков, на втором — комнаты ведьм-учительниц, на третьем — комната и кабинет директора Илоны. А Паскаль как всегда на чердаке.       Захожу без стука в кабинет Илоны:       — Лови, — кидаю пачки сигарет.       — Спасибо! А то не могу курить сигареты Фату — сено в бумаге.       Задница вспотела в кожаных штанах! Моя комната между комнатами Фату и Анн Ле. Спасибо, что не рядом с комнатой Клотильд — ведьма поёт перед сном. Штаны сменяются на короткую юбку, чёрная блузка — на салатовую, ботинки на каблуках — на туфли на каблуках.       «Новую футболку постирать?» — пробирается голос Паскаля в комнату.       «Планы поменялись. Я хотела прийти в ней сегодня вечером к тебе на чердак, но не получится».       «Не говорите, что отдадите её мадам Фату».       «Нет. Не переживай, я надену футболку, и ты…»       «Ха, от Вас не утаишь желания», — связки замурчали. Паскаль чем-то гремит параллельно нашему разговору.       «Ты уже мне кушать готовишь?»       «Да. Я выгнал всех дворецких в столовую, чтобы мне не мешали».       «А мне разрешишь тебе помешать?»       «Конечно».       Ложки гремят в тарелках. Пансион обедает. Я проплываю на каблуках мимо столовой и пришвартовываюсь на кухню. Пиджак снят, галстук расслаблен, рукава белой рубашки закатаны. На сковороде жарится куриное филе. Баночки с соусами, листовой салат, мытые овощи. В духовке разрезанная булочка. Сегодня у меня на обед бургер.       — Хочу собрать, — подхожу к Паскалю сзади.       — Минуту.       Он достаёт из духовки противень с булочкой, снимает с конфорки сковороду, на курицу кладёт пластик сыра. Смешивает соус — мёд, майонез, дижонскую горчицу. Взбивает листья салата, нарезает кружочками помидор и красный лук.       — Не против лука? — сначала нарезал, потом спросил.       — А ты меня поцелуешь? — встаю сбоку.       Он подаёт руку и уступает место перед тумбой:       — Ночью.       — Ха-ха! Конечно! К тому времени весь лук выветрится!       Он сзади, не соприкасается со мной. Откидываю в сторону каблуки — хочу быть одного роста с Паскалем. Ой, Анн Ле будет ругаться за беспорядок на полу! Поджимаю пальцы на ногах, потому что Паскаль прижимается. Вожу лопатками по его груди. Закрываю глаза. Лаванда, сыр и специи смешиваются в салат.       Паскаль ставит передо мной маленькую доску:       — Низ булки.       Собираем конструктор. Мои когти цепляют нижнюю часть булки.       — Соус, — Паскаль опускает в соусницу ложку.       Ма-зю-ка-ем! По все-е-е-ей булке, чтобы сухо не было.       — Месклун.       — Кто? — поворачиваю голову, в щёку упирается длинный нос.       — Салат месклун.       С горочкой! При-да-вим! Я — повар! Я умею готовить.       — Помидор.       Красивенько два кружочка. Третий в рот мне. Четвёртый в рот Паскалю.       — Курицу, — Паскаль подаёт на лопатке.       Двигаю ногтем на помидор. Специи перемешались с сыром. Мно-го сыра-а-а-а! Сыр тянется, как гласные.       — Это сыр канталь, — кулинарное просвещение в студию.       — А ты — дворецкий Паскаль, — трясу ягодицами и плечами. Готовлю!       — Лук.       Сейчас проверим. Разрываю колечко, за один конец передаю Паскалю. Тонкие губы надвигаются, а я свои вытягиваю. Уть-уть-уть. Хрусь. Паскаль хрустит.       — Сладкий.       — А я слаще, — отворачиваюсь. Раскладываю лук по сырной курице.       — Закрываем булкой.       Размечтался! Я ещё добавлю салатика мусе… мусе-вот-это-вот. И булочку смажу соусом — горчицы много не бывает. И закрою, и придавлю, и салатик похрустывает.       — Чикен Чиз, — Паскаль поднимает доску с бургером.       Каблуки стучат по плитке.       — А-а-а-а… — Фату, — бургерами балуются! Пансион ест овощной суп, а Бут с Ригером — бургеры! — в руках пустая тарелка.       Я откидываюсь на плечо Паскаля, поднимаю взгляд и мысленно целую. Невидимый поцелуй остаётся на губах. Я забираю доску и подхожу к Фату.       — Я займусь твоей фигурой, красотка, — передаю бургер и забираю пустую тарелку. — Налей мне суп, — прошу Паскаля.       На кухне появляется Анн Ле:       — Кто каблуки разбросал? Ригер, ты?       Широкой походкой топает Клотильд:       — О-о, тут бургеры раздают? Это хорошо. А то я не наелась.       Я иду в столовую. Маленькие ведьмочки заканчивают обедать. Благородные девицы. А я каблуки забыла на кухне. Скрещиваю ноги под столом.       «Бургеры всем ведьмам!»       — Дворецкие пансиона! — властным голосом зовёт Паскаль.       «А мне супчик не забудь».       В застёгнутом пиджаке, с ровной спиной и гордым подбородком мажордом в зелёном галстуке несёт в столовую на выпрямленных пальцах тарелку прованского писту. Паскаль ставит блюдо передо мной.       «Благородная девица».       «Жена твоя».