Вечная ноющая боль

      Сколько он здесь находится в этом белом слепящем глаза пространстве? Он не знал. Не знал и как сюда попал, помнил лишь боль невыносимую адскую, что сковала его тело, а после ничего, лишь клубящуюся темноту, постепенно сменяющуюся сизым туманом. И теперь он в белой пустоте. ... Совершенно один.       И если попервости он думал, что всё это лишь сон, довольно длинный и нудный по своему содержанию. То теперь он в этом не уверен. Если только так не выглядит кома или смерть. Но подобные варианты страшили Рому. Но ещё больше его страшил вариант того, что всё это могло быть реальностью. Иначе, как объяснить что он всё ощущает, каждое своё движение, удар по руке, каждый вдох тоже кажется реальным... Ведь в самом деле когда во сне ты ощущаешь столько всего разом, так живо и правдоподобно действительно ли по-итогу это оказывается сном?       Но вот, он в полном одиночестве не известно сколько времени. И если сперва Рома держался, действительно пытался пройти вперёд, найти выход, докричаться до кого-нибудь или вновь погрузиться в сон для того что бы после проснуться... Ну такое же может сработать?       Жалко, что видно это был не его случай. Ничего не помогало: он шёл дальше по пространству пока у него не разболятся ноги и не сведёт мышцы в спазме, но выхода так и не было ( он даже запомнил сколько шагов понадобилось ему прежде, чем он смог сбиться со счету 3500) ; он кричал до охрипшего горла, но никто так и не ответил, что не удивительно в общем-то говоря ; а сон...всякий такой раз, открывая глаза он видел всё ту же картину, всё туже пустоту.       И если по первости он держался, пытаясь найти выход, пытаясь собрать свои хрупкие шатающиеся осколки, да пригвоздить остатки разума и здравого смысла на место, что бы не смели покидать его... То в какой-то момент просто сдался, ибо более не было сил выдерживать абсолютную тишину, в которой так чётко слышно твоё собственное дыхание, то как бурлит в животе или даже каждый глоток слюны. В этой тишине и мысли были слишком громкими, невыносимыми, раздирающие разум и напоминающие вместе с тем адовую какофонию из всех имеющихся на свете инструментов, тем самым действитьельно создавая симфонию на мотив бала в аду.... Или больше всего напоминая Паганини, с его крутыми виражами и безумными мотивами, с его тоскливо завывающей скрипкой и мрачной тяжкой мелодией.       И это сводило с ума, тишина давящая, хор монотонных похоронных голосов, которые вмиг начинают завывать, вереща адские трели.       И он действительно начал сходить с ума. Да вот только, что делать было ему, запертому в нигде? Что делать ему, когда голоса больше никто не услышит, что делать ему, когда...       Неожиданно в пространстве появляется большой экран... И гомон всех надуманных голос и паники нарастающей с каждым проведённым здесь часом вмиг стихает, оставляя вместо себя звуки доносящиеся из экрана.       А там на экране виднелся майнкрафт и его персонаж, что точно ожидал чего-то.       И Рома, как завороженный смотрит на это всё. Да поверить в счастью своему не может. Потому что пустота начала действительно ослеплять, потому что невыносимо было видеть её больше. А тут живой настоящий мир, хоть и по ту сторону экрана.       И Рома был бы дураком если бы не уцепился за эту возможность. —Надо же, Ло, —только и шепчет он сухими губами, а сам улыбается так широко, почти ненормально, да смеется громко, так, что слезы на глазах выступают!       Бог ты мой, как же сильно подкосило и сломило его одиночество! Как сильно он скучал по звукам из другого мира, как сильно желал увидеть что-то ещё кроме... Пустоты. Надоевшей, совершенно невыносимой и тягостной.       Кто бы знал, что по-итогу майнкрафт и его мир станет его отдушиной... Теперь уже единственной. —Нам бы добыть ещё угля, а ещё еды, —задумчиво тянет он лёжа на...полу? И болтая ногами.       Персонаж в игре тут же двигается, выполняя его приказы. —Вау. Вот это я понимаю беспроводное управление!—Рома вновь смеётся, вытирая намокшие глаза руками.       Он не чувствует того блаженного счастья, что раньше, он ощущает лишь глухое отчаяние, ощущает, как это отчаяние комом встаёт в горле, горечью разливается...но ко всему привыкаешь. Оказывается, даже к вечному одиночеству тоже можно привыкнуть

***

      Он истерично смеётся, когда впервые у него получается взлететь в этом чертовом пространатве. И ведь правда. Тело удивительно лёгкое, точно не тело это у него, а пёрышко. Он смеётся ещё сильнее, когда оказывается, что ему стоит только пожелать и вот, в его руках появится чашка чая, плед , да всё что угодно, осталось только это представить.       Он смеётся даже тогда, когда выхода всё ещё не появляется, хотя, наверное стоило смириться.... И ведь он действительно смирился когда-то давно, просто теперь узнав, что он может вытворять подобное, мысль о выходе вновь разраслась пожаром в его груди... Для того что бы так же быстро потухнуть.       Совсем скоро он устаёт от попыток представить портал в другой мир, быть может, дверь. Он сдаётся, опуская руки и оглядывая надоевшую белезну, теперь заваленную разными вещами: где-то лежит гора книг, где-то подушки и плед, где-то даже блокнот для рисования... Всё для того что бы развлечь себя и не пялится постоянно в экран. Да вот только это всё было бесполезно и не затягивало его надолго, потому что он вновь остаётся в тишине, где может слышать каждый шорох, каждый скрип собственной кости и даже как стучит сердце оглушительно громко.       А потому, экран стал его вновь спасением. Потому что в экране всё ещё множество остальных звуков.       И ему бы наверное задуматься о том, почему у него появились эти способности, почему ему не нужна ни еда, ни вода, ни даже сон, почему всё чего он желает материализуется сразу же... Он не хочет об этом думать просто потому что это всё ещё очень страшно.       Мысли о смерти —всё ещё безобразно пугают. —И сегодня мы с вами, дорогие друзья, отправимся в новое приключение! Как вам идея того, что мы иследуем новую территорию? —он начинает говорить по привычке, размахивая руками и наблюдая, как персонаж на экране замирает, оборачивается и смотрит на него, словно ожидая приказу. И Рома смеётся, да улыбается болезненно, —Ооо, даже Ло уже не терпится приступить! Что думаешь, приятель, на счет того, что бы поискать по ходу исследования данжи? Было бы не плохо прокачаться.       И персонаж отправляется в путь.       Рома наблюдает за ним, вглядываясь в каждое движение и говорит... Говорит, говорит, говорит обо всём на свете, заполняя чёртову тишину своим звонким голосом на привычный манер, будто бы сейчас он действительно просто играет в сюжетную сборку, а не разглагольствует в нигде. Будто сейчас он играет в чёртову... Сюжетную сборку.       Хотя, это далеко не так... Точнее не совсем так. Но Роме не хочется даже на мгновение думать об этом, ибо безумия, что и так сковало его разум, ему вполне хватит. —Всем привет, дорогие друзья, и сегодня мы вновь продолжаем наше новое приключение! На чем мы остановились в прошлый раз? ! —он говорит громко, улыбается широко, вновь паря в воздухе.       И почему-то на этот раз он стойко ощущает чьё-то присутствие, только всякий такой раз, оборачиваясь назад, он не видит никого.       Персонаж на экране шевелится, выполняя поручения и проходя далее сюжет голоса времени. —Хм. Идея-то ничего, —задумчиво тянет, он поглядывая на застывшего Эбардо на экране, —да вот только не думаю, что Эбардо сможет совладать со всей этой властью. Поэтому нет, для нас вариант этот небезопасный. Хотя, и прикольный. Но с другой стороны, зачем нам кто-то если мы и так можем создать новый мир! Да Ло? —Рома смеется, облакачиваясь на гору подушек и совершенно не замечая, что персонаж кивает, не переставая смотреть прямо на него.       И чужое присутствие ощущается ещё сильнее..       Дни проходят одинаково: он просыпается, если спал вообще, такой же уставший и подавленный, пьёт чай, хотя вкуса особо не ощущает, кроме того, как обжигает его глотку кипяток, а после щелчком пальцев включает экран, наблюдая, как просыпается и Лололошка, так натурально потягиваясь и разминая руки. —И тебе доброе утро, приятель, готов к приключениям? —каждый раз говорит Рома.       И каждый раз его персонаж кивает, отправляясь по делам.       И так день за днём...       Если тут вообще бывает время суток. Рома не знает, он перестаёт обращать на что-либо ещё внимание кроме происходящего на экране. —Я бы к чёрту послал тебя, Джодах, сам натворил делов, потом ещё на Ло сваливаешь все, скотина, и так постоянно! Сколько можно! —бурчал он себе под нос.       Ло на экране тут же поворачивается в его сторону, смотрит долгие минуты... Да именно так, что смотрит, отчего по коже Ромы бегут мурашки, уж слишком пристальным, прожигающим и вместе с тем нежным, казался этот взгляд.       От неожиданности он роняет кружку и та тут же растворяется в пространстве. —Опять эти шуточки с четвертой стеной.       Стоит ли говорить, что эти шутки не прекращаются и все последующие сезоны? А точно бы даже становятся чаще и больше? —Не думал я, что однажды буду скучать по людскому общению, —однажды тускло говорит он, бесцельно смотря в потолок и уже совершенно не обращая внимания на экран.       И тут же приходит некто, как и всегда. Смотрит своим миллионом глаз на него и Рома наверно физически может ощутить эти взгляды. Да вот только, позади не было никого. Снова. —Всё же я сошёл с ума... —и смеётся устало, подавленно.       Раньше, ещё совсем недавно ему казалось, что он справляется, привыкает к повторяющейся однотипной рутине. Вливается в такую жизнь, становится её частью.       Да вот только как бы Рома себя не обманывал, от правды не убежать— на самом деле ему действительно очень одиноко. Это одиночество уже хоть и не душит, но обнимает крепкой стальной хваткой, это одиночество перед сном, (которым он продолжает себя баловать, хотя надобности в нём не было) поёт ему колыбельные, созданные из шуршания листвы на экране и собственного гулкого дыхания.       Это одиночество заставляет говорить ещё больше, почти не замолкать каждую "серию", наполнять пространство голосом, до той поры, пока горло его не охрипнет. Это одиночество заставляет иной раз его спать беспробудным долгим сном.       Оно больше не убивает, но заставляет привыкинуть к своему вечному тяжкому присутствию. —Дорогие друзья, простите за столь длинное отсутсвие, я спал, —монотонно говорит он, обнимая подушку.       Сон становится ещё одним спасительным кругом. Даже больше чем экран.       Он пытается жить дальше в чертовой петле.       Пока однажды персонаж не замирает на месте и на экране не высвечивается надпись:       "Желаете ли вы сыграть роль Междумирца? "       И Рома не думает ни секунды отвечает — "да".

***

      Образ Междумирца становится его ещё одиним спасительным кругом, благодаря которому он может видеть окружающий мир, не заключённый в одном экране. А потому, находясь теперь уже в новом живом мире он чувствует себя тоже не плохо, по крайней мере его тело и разум не сковавыют нарастающая паника и безумие, и что говорить, оказывается он ещё может владеть магией! И это была новость века, пожалуй!       Но что более важно—история начала свой новый ход, с ее самого начала.       А потому, теперь ему приходиться присматривать за неугомонным шебутным ребёнком-Лололошкой. И нет, Рома не против. Ему даже нравится. Эта малявка настолько подвижная, что ему не приходиться скучать. —Наставник, я нашёл там замок. Пойдёмте покажу! —кричит маленький Ло, подбегая к нему и хватая за руку, да смотрит своим одним глазом, не скрытым челкой, так воодушевленно, так искренне, что Рома не может не улыбнуться. Ах, как хорош же был Ло раньше в детстве!       Правда этот гаденыш подкидывает проблем, но это ничего, всё лучше нежели пустота. А проблемы... Да не столь они и серьезные, так то улей разозлит, то дракона на себя же натравит, то чуть в болоте не потонет, просто потому что ему показалось что где-то на его верхах что-то блестит. Но зато с ним никогда не скучно.       Он сопровождает Лололошку и дальше, в другие приключения, переодически перематывая время или воскрешая его, когда тот вдруг решит откинуться.       Но смотреть на мелкого окровавленного Ло, что широко улыбался, чуть ли не во все свои зубы, было.... Пугающе. Стоит признать это. —Наставник, я достал этот артефакт, —и улыбается ещё шире, протягивая ему небольшой кулон, но заметив кровь на нём дёргается, недовольно сводит брови и качает головой.       Кулон он отдаёт только тогда, когда осторожно и тщательно вытрет о собственную одежду.       Роме лишь и остаётся в такие моменты вздыхать и трепать мальца по макушке, с насмешкой замечая, как тот дёргается от его прикосновения, широко раскрывая глаза: —Я же весь в крови!       С годами ничего не меняется. Он всё так же наставляет Лололошку, только быть может не так, как делал это сам Междумирец, ибо тот не появлялся так часто в жизни Ло. Но ему было не важно. Пока на нём костюм никто и не узнаёт о том, что на самом деле нет никакого Междумирца. Есть только Рома, исполняющий его роль. —Наставник! —в пространстве раздаётся звонкий радостный голос, а после Рому тут же заключают в крепкие объятья.       Ло подрос, теперь уже почти достигает его подбородка и как же радостно видеть ему это живое необремененеое усталостью и безразличием выражение лица. Как же хорошо и славно видеть эти горящие сотней звёзд глаза. И слышать звонкий, точно колокольчик, голос!       Рома мягко усмехается, вновь треплет персонажа по голове и говорит сиплым голосом: —Я вижу ты опять переусердствовал. И что я тебе говорил на счёт отдыха?       Лололошка насупливается, отводит взгляд в сторону : —Я выполнял ваше задание. — Верно, но это не значит, что его нужно было выполнить за один день. Я могу сказать, что даже поражён, что ты справился так быстро.       Лололошка вновь смотрит на него, широко и ярко улыбаясь, так ярко, что Рома на мгновение думает, что участь ему ослепнуть от этой улыбки. —Я просто хотел провести больше времени с наставником! —вновь говорит Ло.       И Рома только и может думать о том, что кажется, слишком уж привязался к нему Лололошка.       Но рано или поздно приходит что-то более значительное и устрашающее.       Этим чем-то оказался Джодах. —Ты...преступник, —шипит он, наставляя на него копьё.       Рома поглядывает на напряжённого Ло, на копьё и на свои искрящиеся фиолетовым руки. Нет, сейчас в нём нет паники. Он, на удивление спокоен. Да и чего ему боятся, если он может сделать вот так: Он щёлкает пальцами и время вновь возращается назад. Однако, полезные способности были у Междумирца, ничего не скажешь.       Он начинает с самого начала, так же, как начинал всегда, ибо что может он сделать с собой, если хочется увидеть разные вариации концовок сюжета, тех, которых он даже не мог видеть, играя в реальности! Что может сделать он со своим неутолимым желанием побыть ещё в этом чудном, теперь реальном мире! Что же может он, как не наслаждаться им в полной мере?       Дни проходят одинаково, но на этот раз Роме легче воспринимать свою участь вечного сна. Наверное потому, что реальный мир в котором ему довелось побывать внес ясность в его разум, отчего думать стало совсем уж просто.       А потому, когда в один из дней он вновь оказывается в белом пространстве он больше не паникует. Лишь жмёт плечами, разминая затекшие от тяжелой брони конечности и дышит глубоко, полной грудью. —Фу, как Междумирец ходил в этом чертовом костюме?! Это же был кошмар!       Он вновь ощущает чужое уже привычное присутвие. Но на этот раз не пугается, а весело смеётся, махая этому некто рукой: —Да-да, работёнка была не из простых! Но это было так весело. Вы даже не можете себе представить! Надеюсь, мне ещё доведеться попасть в реальный мир. Но, а пока, я решил немного отдохнуть.       И ведь у него больше не было вопросов: ни о том, кто эти Они, если не шизофрения или галлюцинация от проведённого в одиночестве времени, он не думает о том, почему ему дали такой выбор роли Междумирца, он не думает и о том, почему сейчас это чертово, ненавистное когда-то пространство кажется таким родным, таким спокойным, обволакивающим теплом и уютом, (и это скорее всего из-за горы подушек, что он понасоздавал, не иначе. )       Он проходит к экрану, наблюдая за тем, как его персонаж оглядывается по сторонам, точно кого-то ищет, но стоило Роме подойти ещё ближе он замирает, а после резко разворачивается в его сторону, приложив руку к сердцу.       В чате мира появляется мимолётное        "Вы в порядке"       Но Рома по привычке не придаёт этому должного внимания, лишь смеётся весело и громко. —Да-да, приятель, я снова здесь. На чем мы остановились? Ах, да на смерти Междумирца!       Он сумасшедший и это уже больше не кажется таким уж страшным.       В следующий раз он вновь возращается в реальный мир, всё так же отыгрывая Междумирца.       И даже в следующий раз он не думает больше о своей жестокой участи, а просто наслаждается жизнью.

***

      Лололошка любопытный, он любит лазить по данжам и просто исследовать местность. Он любит встречать разных новых существ, а после рассказывать о них с восторгом и нежностью.       Лололошка каждый мир и каждую новую петлю не меняется. Он всё так же при переходе забывает всё на свете, даже своего наставника. Он всё так же тянется к знаниям и приключениям, а ещё больше к спасениям миров. Точно спасать миры ему было в радость. Рома видел это по широким счастливым улыбкам мироходца, по тому, как радостно он каждый раз описывает то или иное приключение. Он видел это по тем полям, которые возводит его создание и домам, в которых обязательно найдётся место и для наставника. —Я всегда буду рад вашему прибытию. Мой дом—это ваш дом, —из раза в раз говорил Лололошка.       Но Рома только и мог, что кивать и незаметно улыбаться из под маски. Он никогда не посещал эти дома, предпочитал находиться дальше, предпочитал сам исследовать новый-старый мир.       Но то с какой нежностью и восторгом Лололошка всякий раз рассказывал о своих домах и о том, что он сам может приходить в любое время, грело его душу.       Лололошка любил праздники, громкие, где обязательно можно танцевать. Да и людей, кажется, он любил тоже, слишком сильно. Иначе как объяснить тот факт, что каждый раз, находя наставника, тоесть его самого, он сгружал всё найденное ему в руки и начинал рассказывать о том, что узнал о людях. И Рома слушал с упоением, подперев голову руками, а после хранил все подаренные безделушки в своих собственных безмерных карманах. Но что удивительно — каждую жизнь они не повторялись, точно Ло специально находил что-то новое и необычное, что можно было подарить наставнику. И это удивляло, особенно сильно, если вспомнить о том, что Лололошка не может помнить о нём и о своей жизни ровным счётом ничего, кроме имени. —Наставник! Смотрите, что я нашёл! —говорит мироходец, протягивая редкие руды,—из этого можно сделать меч! Я обязательно его выкую и подарю вам.       Рома лишь мягко качал головой: —Мне ничего не нужно. Лучше оставь его себе.       Но, если на следующий же день Лололошка притащит ему этот изысканный, явно могущественный меч, Рома никак не удивится. Потому что Лололошка тот, кто отдаст всё ради близких.       И Рома дейсвительно привязался к мальцу. Но, как бы не была сильна его привязанность от этого реального, насыщенного мира, с некоторыми богами, что мечтают отсечь ему голову оставив, как трофей, он устаёт. Устаёт так же, как уставал от одинокой удушающей пустоты. От того зыбкого пугающего одиночества и животрепещущего непонимания.       С множеством лет Рома так и не смог понять, почему оказался в этой пустоте, не смог понять, почему у него есть экран, отчего ему предложили роль Междумирца? Он не понимает этого всего и больше даже не пытается рассуждать на этот счёт. Непонимание убивает. Но и постоянные попытки разгадать тайну убивают не меньше. А потому, он просто сдаётся. Ведь сдаться всегда проще, особенно когда твой разум и так слишком шаткий и хрупкий, подобно фарфоровой вазе.       Когда перед его глазами в очередной раз вылетает окошко с фиолетовой яркой светящейся надписью:" Желаете ли вы покинуть роль Междумирца? "       Рома не думая отвечает — "да"       И тогда Междумирец умирает в очередной раз, так же как умирал тысячи кругов назад.       И так же, как и тогда Рома не волнуется о Ло. Потому что незачем. Его создание все равно ничего не вспомнит. А он сможет хотя бы набраться сил и просто отдохнуть.

***

      Нда, его работа в качестве наставника закончена. Теперь можно и отдохнуть. Все-таки, как же тошно было носить этот нелепый, скрывающий все тело и лицо костюм. Фу, только и делаешь, что обливаешься потом и если бы не охлаждающие заклинания, то вовсе была бы ему хана от перегрева. Вот же, умереть от жары, это явно не то, чего бы он желал. Но теперь он свободен от порядком надоевшей роли, а это значит, что вполне себе можно вернуться к привычным наблюдениям за персонажем. В самом деле, чем ему еще заняться в этой пустоте?       Рома усмехается, закладывая руки за голову и смотря вверх. Кто бы мог подумать, что он сможет привыкнуть к такой жизни? Одинокой, местами с переодичными скачками из одного мира в другой, с единсвенным развлечением — экраном, на котором транслируется похождения его когда-то персонажа. Кто бы мог подумать, что однажды он сам пожелает вернуться в эту пустоту, насладиться её уютом и тишиной, которая раньше сводила его с ума, да видно и свела окончательно, ибо теперь Рома не может быть нормальным человеком. Уж точно нет.       Вот это, конечно, дела.       Хотя, с другой стороны, он ощутил на своей шкуре каково обладать и пользоваться магией. Что не говори, но ощущать как она растекается по телу жаром, приятно. Он смог попутешевствовать, узнав знакомо-незнакомые миры досконально и даже встретить многих богов... Как жаль, что не все были настроены к нему снисходительно или даже радушно. Но это ерунда. Ему нет дела до чужой злобы.       Он закрывает глаза, напевая незамысловатую детскую песенку из его реальности. Ах, а сколько воспоминаний осталось в его голове! И сколько же стёрлись со временем! Должно быть сейчас он и не вспомнит половины лиц из своей самой первой жизни! Он закрывает глаза, всё так же напевая песенку, а когда открывает их, то может только присвистнуть. Потому что оказывается он явно там, где находится сейчас не должен в своем человечном образе с ограниченным запасом сил. Уж точно он не ожидал оказаться в мире Лололошки, и уж точно не в окружении знакомых людей-персонажей. — Вот он, парадокс!—восклицает Джодах.       Рома приподнимает бровь. В самом деле, ему не надоело каждый раз обвинять его во всех смертных грехах? Сколько можно-то уже? Видите ли Рома преступник неуловимый, видите ли там что-то сотворил. Фу, сколько бы он не переигрывал сюжеты, Джодах никогда не менялся. Как был говнюком так и остался. А потому всякую такую петлю, он всеми силами пытался оттянуть встречу с Ави, ибо знал, что ни чем хорошим они не закончаться. В первый раз вон, его отправили отдыхать в тюрьму времени, после просто убили, в третий раз ему удалось сбежать, наконец вспомнив, что он может перемотать время. —...Дабы спасти наш мир, нужно убить его!—так...а вот с этого места поподробнее. Как так-то, сразу убить? А как же угрозы тюрьмой времени, как же ну там изгнание в пустоту? Как же, ну трезубцем своим помахать, по-запугивать? А тут сразу убить. Вот это, конечно, дожили. Признаться честно, это было неожиданно. Из всех остальных переплетений сценариев, что повторялись до этого, этот был самым непредвиденным.       Он перерводит взгляд на замершего Лололошку, за его черными очками эмоций было совсем уж не разглядеть. Очень жалко. —Он нарушает баланс вселенной только одним своим присутвием!       Фу, ну сколько можно орать-то? И это бог? Даже сам Рома будет богом намного лучше чем он. Хотя, единственное, что он делает —это пялится в экран и изредко выбирает варианты ответов, ....ну ладно, до этого целых несколько раз ему довелось сыграть роль Междумирца, но не более. Да и что он там делал, наставляя Ло? Просто смотрел за его приключениями, но уже будучи в реальном мире?       Он задумывается, ну впринципе выбор тут очевиден. Куда ему тягаться с благополучием мира? Да и вряд ли он сам-то умрет, так, отправится отсыпаться на парочку тысятелетий в пустоту, слишком уж хорошо ему теперь стало понятно, что умереть он не может, точно так же как и Лололошка. Хотя, спать так долго, тоже отвратительно, но что поделать. Смерть в принципе его не страшила. Даже метафоричная. Да и вспоминая как Лололошка любил мир и людей, выбор тут реально очевиден. Да ладно бы, если Ло ещё хоть что-то помнил! Ну и не в его характере жертвовать всем миром ради кого-то незнакомого. Это же Ло. —Я выбираю Рому,— сквозь его размышления доносится холодный голос Лололошки.       Рома моргает. Чего?       Разве не должен был Лололошка выбрать благополучие мира, нежели жизнь одного человека?       Подождите...а откуда он его-то знает?       Джодах раскрывает рот в шоке, глядя на мироходца. Рома в не меньшем шоке пялится то на одного то на другого. Вашуж мать, вот это поворот. А как на него реагировать то? Он уже то представил как будет отсыпаться, как тело его после столь длительного сна будет ватным, как сложно будет ему привыкнуть к рельному миру и как будет слепить его глаза экран, своей яркостью. А тут такое.       Он вновь смотрит на Ло, на лице которого не дрогнул ни единый мускул. Лишь глаза, на которых более не было видно очков, горели адским пламенем и ненавистью такой, что ему самому стало страшно. Что он пропустил? Где его милый, всегда дружелюбный Ло? Где же тот мальчишка, что всегда норовил его обнять и прижаться щекой к его руке, где же этот малец, хвастающийся своими достижениями и ждущий, когда он по привычке потреплет его по голове?       Но вместо этого Ло стоит холодный, безжалостный...такой незнакомый. Он что-то упустил... Но вот что?       Лололошка неожиданно хмыкает, его лицо преображается становясь насмешливым, таким неожиданно зловещим, что никто из приствующих не может выдавить и слова. Даже Джодах застыл от неожиданности и испуга. Рома же сглотнул, делая неспешный шаг назад. Воу. Воу... Жесть какая.       А потом ещё раз сглатывает, когда Ло ястребом поворачивается в его сторону, только вот во взгляде его плескалась лишь нежность и любовь. ... Что?       Ло вновь поворачивается к Джодаху и на его лицо возращается оскал: —Вы думали, я откажусь от своего Создателя? Вы думали, что я предам своего Бога? Ах, конечно, вы же думали, что я спасаю миры исключительно ради вас! —он наклоняет голову в бок и тянет, —вы ставите неправильные вопросы.—Один щелчок, и мир горит ярким синем пламенем. Один миг и люди кричат от боли и от ужаса. Мир погружается в хаос, его настигает катастрофа.       Рома же широко распахнув глаза наблюдает за этим. По его телу пробегает дрожь, холодными липкими мурашками. Но он удивляется, когда понимает, что огонь поглотивший всё и всех не касается его, напротив, огибает стороной.       Рома вздрагивает, когда ощущает крепкую, но всё ещё осторожную хватку холодной руки на своей ладони.       Лололошка всё так же улыбается мягкой улыбкой, в его глазах нет ничего кроме привязанности и волнения. —Пойдёмте, создатель. Нас ждет новый мир.       Рома в последний раз оглядывается назад, на всё ещё горящую землю, прежде чем они вдвоём растворяются в голубых искрах.       Пожалуй... Ему стоит начать разбираться со всеми вопросами, на которые ранее он предпочёл забить.