Бесполезность плоти

      Кей тяжело перекатилась на другую сторону кровати, нехотя прощаясь с царством снов, в котором прошлой ночью было на удивление спокойно. Сидячее положение, которое она приняла ещё находясь в полудреме, повлекло за собой лёгкую головную боль; к счастью, накануне женщина успела пополнить запас обезболивающих препаратов в своей домашней аптечке. С трудом разлепив отекшие глаза, Эрли стащила с прикроватной тумбы телефон; загоревшийся экран тут же выдал время — пол-одиннадцатого утра.       — Чёрт, — обречённо простонала Кей, понимая, что теперь очередной стычки с Кроуфордом ей точно не избежать, ведь сообщение, находящееся чуть ниже злополучных цифр, гласило — «Завтра, к девяти. Нужно твоё участие. Д. Кроуфорд. P.S. Не опаздывай.»       Кей раздражённо морщилась, перечитывая сообщение начальника и мысленно копируя его суровую интонацию, с которой он бы бросил этот приказ ей лично. Увы, делать нечего, рано или поздно ей всё равно придётся столкнуться с последствиями своей непунктуальности. Подготавливая вещи к работе, она усердно пыталась воспроизвести события прошлого вечера, начиная с посиделок с Беверли в баре и заканчивая… Очередной предмет гардероба — чёрная блузка — оказалась жестоко смята в её руках; пальцы Кей посинели и крупно затряслись, продолжая со всей возможной мощью сжимать клубок ткани.       — Нет, — сокрушенно простнал она, а одна из рук, всё же освобождая блузку, непроизвольно потянулась к губам; опомнишись, Кей едва ли не с отвращение убрала кисть от лица и в сердцах воскликнула: — Тронутая идиотка!       Продолжая осыпать саму себя разнообразными ругательствами, Эрли бегом направилась в душ; планировала приступить к водным процедурам после подготовки вещей, но воспоминания о тесном контакте с доктором Лектером вынудили её без промедлений запереться в душевой кабине. Вчерашняя одежда, которую женщина поленилась снять прошлым вечером, в невменяемом состоянии заваливаясь на кровать, была с неприязнью сорвана с тела и небрежно брошена на тёмную плитку ванной комнаты. Оказавшись за матовым стеклом душевой кабины, Кей по-прежнему не могла избавиться от надоедливого и тревожного чувства присутствия рядом кого-то постороннего. И пусть ловкие властолюбивые руки психотерапевта касались её тела сквозь преграду одежды, она было готова поклясться, что его аромат до сих про ощущался на её коже, вынуждая женщину орудовать мочалкой всё яростнее и настойчивее. Как же ей хотелось вскрыть собственную черепную коробку, вынуть из неё бракованный мозг и хорошенько промыть его под обжигающими струями воды, попутно стерев и все воспоминания о позорном завершении того ужина.       Кажется, здравый смысл даже успел прошептать ей что-то вроде — «ты будешь жалеть об этом» — перед тем, как она, будто дикая изголодавшаяся кошка, набросилась на Лектера, но кто ж знал, что она будет жалеть настолько… И главная проблема крылась не в банальном — «как же я теперь буду смотреть ему в глаза?..» — хотя и эта неловкость имела место быть. Неужели она зря всё это время демонстрировала Ганнибалу своё неодобрение, нет, откровенную враждебность, чтобы теперь взять и признать, что она оказалась безвольной рабыней той минутной страсти? Представить страшно, чем обернётся для неё вся эта история, если Лектер воспримет тот необъяснимый сдвиг в её мозгу на собственный счёт. Решит, что всё это время Кей скрывала в себе искреннюю симпатию к нему? А могла ли она сама использовать это заблуждение доктора для личной выгоды? И… заблуждение ли?..       Однако, была вероятность возникновения ещё одной серьёзной проблемы: а не взбредёт ли доктору Лектеру в голову поведать о их спонтанной мимолётной связи Джеку Кроуфорду, или ещё кому? Кто знает, что у этих психотерапевтов на уме… В стремлении исцелить своих нестабильных подопечных, некоторые из специалистов порой перенимают ту же тягу к непредсказуемым действиям, и Ганнибал так же может находиться в «зоне риска», утративших понятия лояльности и компетенции, специалистов. Что касается самой Кей, в ФБР и прежде ходили слухи, касающиеся её любовных похождений, многие из которых были по большей части преувеличены, что даже льстило агенту временами, однако, любого другого человека подобная клевета без сомнений оскорбила бы; так уж повелось, что из-за ночного образа жизни Кей нередко подозревали в страсти к беспорядочным половым связям. Подобные слухи совершенно не производили впечатления на Кей, которая и так имела за плечами не лучшую репутацию в бюро, но служебный роман иное дело… Удивительно, но и у, казалось, беспринципной Кей имелось одно строгое правило, которое та прежде не нарушала — не иметь никаких близких интимных отношений с коллегами, и обуславливались эти рамки не переживаниями Эрли, что привязанность к кому-либо из сотрудников бюро может отвлекать от работы, а тем же нежеланием подпускать слишком близко потенциальных конкурентов; успехи по службе, блестящая карьера — эти цели ведь никто не отменял. О нет, она никогда не позволит какому-нибудь подлому интригану, играющему роль страстного любовника, прокрасться в её кроваво-ржавый мир, воспользоваться тем, что она осмелилась потерять бдительность, и, скажем, проникнуть своей шершавой алчной рукой под раковину в ванной, нашюпать тайник и вытянуть из него, — словно трофей —, то, что способно загнать Эрли в необратимость.        «Не доверяй. Никому. Никогда… Это фундамент твоей безопасности, не так ли?» — каждый раз напоминала себе Кей, замечая за собой намёки на человечность.       Справедливости ради, её подозрения на счёт болтливости доктора Лектера могли оказаться беспочвенны. Доктор Лектер — эгоцентрик и манипулятор, но он вряд ли опустится до разглашение столь интимной, не имеющей никакого отношения к их деятельности, информации. Действительно, этот «момент» никак не повлияет на рабочий процесс, а, значит, у психотерапевта и нет мотивов просвещать третьи лица… Эрли коварно ухмыльнулась собственному отражению, вспоминая одну немаловажную деталь, которую изначально упустила: а ведь излишняя болтливость может навредить и репутации самого доктора, чего он наверняка не допустит. Хотя, учитывая инцидент с убийством Бойла, сокрытие его тела, инициатором которого выступил сам Ганнибал, разумнее было ожидать от доктора… многое.

***

      Не без раздражения вспомнив, что оставила свой единственный транспорт у дома Лектера, Эрли поняла, что сегодняшний путь до работы ей придётся провести в такси. Обыденная серая поездка, какой её себе представляла Кей, не обошлась без пары нюансов, которые были призваны силами Вселенной лишь для одной цели — испортить хреновое настроение Кей окончательно, не иначе. Задние окна салона автомобиля запотели от токсичного дыхания Эрли, а таксист-трезвенник не прекращал морщиться от отвращения, всем своим обонянием ощущая стойкий запах перегара, который исходил от неё. Первый раз они зацепились как раз из-за укоризненного взгляда водителя, который тот бросал на Кей через зеркало заднего вида. Возможно, в ином случае она бы сдержалась и упустила это из внимания, но его чопорная физиономия осточертела ей так сильно за то время, которое они успели провести в дороге, что Эрли вновь не сумела совладать с собой и в довольно грубой форме порекомендовала мужчине смотреть на дорогу, иначе, в случае столкновения с какой-нибудь другой легковушкой, в качестве подушки безопасности она использует именно его. Однако, сам водитель тоже оказался не из робкого десятка и отвечать на хамство Кей смиренным молчанием не стал, а пригрозил высадить её у ближайшего пешехода, если та продолжит идти на рожон. И Эрли даже отступила, понимая, что время для неё сейчас на вес золота — Джек Кроуфорд и так, скорей всего, готовит очередной том нотаций по поводу её опоздания. Водитель же, потеряв терпение, опустил стёкла передних окон автомобиля, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. Но Кей, которая, похоже, ещё не до конца успела отойти от воздействия алкоголя, выпитого накануне, начала требовать у таксиста закрыть их обратно; да уж, после пьянки её всегда сильно морозило. И вновь водителю и пассажиру не удалось прийти к компромиссу. Мужчина игнорировал требования Кей, после чего та в качестве маленькой мести закурила прямо в салоне и… оказалась высажена на ближайшем перекрёстке, но, прежде чем покинуть автомобиль, успела продемонстрировать водителю средний палец — общеизвестный интернациональный жест.       — Погоди, мразь… Попадаешься мне как-нибудь, — поднимая ворот пальто, со злобой произнесла она вслед удаляющейся машине, после чего принялась ловить следующее такси; пешая дорога до здания бюро составлила бы отсюда не менее часа.       Кей решительно шагала по коридору бюро, рассталкивая на своём пути недоумевающих сотрудников. Увы, цитрусовая жвачка ничуть не помогла; а ведь таксист в чём-то был прав, — во рту по-прежнему стоял мерзкий привкус алкоголя и ацетона, несмотря на то, что она уже успела сжевать полпачки освежающих подушечек. Самой Кей этот факт особого дискомфорта не доставлял, но Кроуфорд однозначно будет в ярости, если учует следы её вчерашнего веселья и по совместительству основную причину опоздания. Ничего, у неё на этот случай всегда в боковом кармане сумки имелось запасное средство; Эрли с горла отхлебнула мятный ополаскиватель. Хорошенько вспенив его во рту, она остановилась возле питьевого фонтанчика и, игнорируя недовльные взгляды коллег, сплюнула в него, после чего, спешно прополоскав рот водой и утерев его рукавом свитера, направилась к кабинету Кроуфорда.       — Джек… прости, — сходу бросила она, до конца не понимая, как у неё вообще хватило сил произнести слова извинения.       В кабинете находились только двое — сам Кроуфорд и Грэм —, и оба тут же с долей удивления уставились на неё; скорее, тому виной было столько внезапное и громкое появление женщины.       — Я… — снова заговорила Кей, но тут же запнулась; неужели она собирается оправдываться?..       — Всё в порядке, — монотонный голос Джека, к счастью, уберег её от таких унижений, — мы не ждали тебя.       — В… порядке? — сама Эрли прибывала в замешательстве из-за спокойствия Джека; что-то тут явно не так.       — Да. Вчера вечером мне позвонил доктор Лектер, после того, как я отправил тебе сообщение, — начал объяснять Кроуфорд. — Он сказал, что вчера между вами состоялась непростая для тебя беседа… И, что после неё ты уехала домой в плохом состоянии.       Озадаченная Эрли прикусила щёку изнутри, лишь бы не сказать чего лишнего, пока ей не были известны все обстоятельства диалога Кроуфорда и Ганнибала.       — Так вот, доктор Лектер настоятельно просил меня не нагружать тебя работой в ближайшее время, — заключил Джек.       Кей, как не старалась, не смогла сдержать нервного смешка, следом саркастично бросив:       — И ты послушал его?       — У меня нет оснований сомневаться в компетентности доктора, даже если ты сама демонстрируешь состояние, которое противоречит его словам.       Да, несмотря на внешнюю невозмутимость, Эрли не могла не заметить нарастающую тревогу, которая вынуждала нервно загибать пальцы ног, скрытых обувью… С чего бы Ганнибалу прикрывать её задницу перед Кроуфордом? Это явно не жест доброй воли и не ответная реакция на проявленную ей симпатию, что-то более весомое, но… что? Чем он руководствовался, принимая такое решение? А главное — откуда знал, что сегодняшним днём в установленное Кроуфордом время её не окажется на рабочем месте?       — Да, мне и правда вчера нездоровилось, — Кей всё же решила подыграть Ганнибалу, хоть подозревала, что это может быть достаточно рискованно, — Но я уже чувствую себя гораздо лучше и готова работать.       — Уверена? — скептически протянул Джек, — В нестабильном состоянии от тебя не будет никакого толку. К тому же, ты изначально не была заинтересована этим делом.       Кей сжала зубы от накатившего возмущения; сомнения в её адрес — вот, что она действительно не терпела в других людях. Однако, убедить Кроуфорда в том, что с ней всё в порядке всё-таки следовало, иначе, оставшись без деятельности, которая приносит ей какой-никакое удовольствие, у неё будет слишком много времени на размышления, касающиеся той щекотливой ситуации с Лектером. Работа — лучше лекарство от тревог, по крайней мере, в этом случае.       — Джек, — мягко произнесла Кей, натянув милейшую улыбку, скрывающую её раздражение, — я справлюсь.       Сработала ли её скромная невербальная манипуляция, или же вмешательство Эрли правда было столь необходимо расследованию, но Кроуфорд дал таки добро.       — Хорошо. В таком случае, выезжаем прямо сейчас. Утром поступил ещё один вызов.

***

      — Однако поздний вызов, учитывая, каким внушительным слоем опарышей успел покрыться этот чудный праздничный ужин, — с мрачной иронией прокомментировала Кей, прибыв на место преступления.       — Ни одного подарка для миссис Фрист, — заметила Беверли.       — Он забрал их… и её материнство, — нехотя объяснить Уилл, надевая очки.       К обсуждению подключился Брайан Зеллер:       — Первый выстрел не привёл к летальному исходу, — говорил он, осматривая тело покойной миссис Фрист. — А вот второй — да, но он был совершен из другого оружия.       — А, что за лишний труп в камине? — спросил Кроуфорд, направляясь, собственно, к самому камину; он задумчиво прищурился, бегло осмотривая обугленное тело.       — Я думаю, Конор Фрист, — тяжело ответил Грэм. — Он не был готов наблюдать, как умирает мама.       — Конор запаниковал, и его убили, — Джек тут же подхватил мысль профайлера.       — Стрелявший, — Грэм осекся, сглатывая иглистый ком, — отрёкся от него.       Кей, которая не участвовала в расследовании с самого начала, потребовалось некоторое время, чтобы вникнуть в суть дела. Выслушав мнения коллег и увидев место преступления своими глазами, пазл в её голове начал постепенно складываться.       Она подошла к Джеку и Уиллу, которые всё ещё стояли у камина, и тихо произнесла, скорее обращаясь к самой себе:       — Это ревность.       — Ревность? — с сомнением переспросил Кроуфорд.       Грэм же обратил свой задумчивый взор на напарницу, будто готовый в любую секунду образовать с ней симбиоз.       — Да, — уже громче повторила Кей, но голос её всё равно звучал приглушенно и сипло. — Смерть — плата за неблагодарнось. Конор не принял шанс, подаренный ему кем-то… столь щедрым, — саркастично добавила она, а после обратилась к Уиллу. — Питер Пэн — так ты его называешь?.. Так вот, наш Питер — это взрослый зрелый манипулятор, который намеренно отыскивает тех детей, у которых по какой-то причине нарушена эмоциональная связь с родителями. Он внушает им, что они не нужны своей семье, и лишь он способен подарить им настоящую любовь… Точнее, она.       — Она? — слегка удивившись, повторил Грэм.       Эрли невозмутимо отхлебнула кофе из стакана, который всё это время держала в руках, и с полной уверенностью ответила:       — Это женщина.       — Почему? — присоединился к распросу Джек.       — Много факторов указывают на это. К примеру, мужчина бы не стал посвещать всего себя теме «семьи», — усмехнулась Кей, но, заметив, как Кроуфорд скептически повёл бровями, продолжила уже серьёзнее. — Она забирает мальчиков, и только. Думаю, все слышали распространённое мнение о том, что дочери больше привязаны к отцам, а сыновья к матерям. Бывают исключение, но в нашем случае та же схема. Девочек в её практике нет, и не будет. Похищенные мальчики со временем могут привязаться к «сестре», начать испытывать к ней симпатию. Наша Пенни не станет так рисковать, она хочет, чтобы все похищенные дети зависили только от неё. Она может демонстративно призывать их заботиться друг о друге, ведь они братья, но на самом деле будет тонко провоцировать конфликты и непонимание между ними, чтобы каждый из мальчиков продолжал видеть самого близкого человека в ней одной… И да, Уилл, ты сказал, что убийца отнял материнство у миссис Фрист, и так со всеми жертвами. Думаю, Пенни попросту не состоялась, как мать; генетическое заболевание, неудачный аборт — неважно. Она не может иметь своих детей и отнимает других у тех женщин, которые, по её мнению, не достойны быть матерями. Пытается искоренить собственную неполноценность за их счёт, — закончив, Эрли заметила на себе довольный взгляд Кроуфорда, который, по всей видимости, впервые за последнее время не имел претензий к её работе, однако сама Кей до сих пор таила обиду за его утренний намёк по поводу её бесполезности в этом расследовании. — Здесь воняет, — цинично произнесла она, надеясь лишний раз в отместку потрепать нервы начальника своим вызывающим поведением. — Я выхожу.       Однако, Джек, узнав от Эрли всё, что хотел, не стал останавливать её.       — Нужно проанализировать свежие дела о пропаже детей, — заговорил Грэм, после ухода напарницы. — Один из потерянных детей выведет нас на новую семью, — получив одобрение Кроуфорда, профайлер направился вслед за Кей.       Застав её в одиночестве неподалёку от дома семьи Фирст, Уилл осторожно поинтересовался:       — Что с тобой?       — О чём ты? — изумленно отозвалась Кей, оторвав взгляд от сигареты, которую задумчиво вертела пальцами.       Грэм взглянул на неё поверх очков, давая понять, что его то уж ей провести не удастся. Эрли с каменным выражением лица уставилась на него в ответ, но на этот раз победа была за профайлером.       — Я… поцеловала Лектера, — уперев безэмоциональный взгляд куда-то в пустоту, призналась Эрли.       Уилл едва не поперхнулся воздухом. Он был готов услышать, что угодно, но признание напарницы действительно ошеломило его.       — Что ты сделала?       Кей вновь взглянула на него и, забавно сморщившись, бросила:       — Пошёл-ка ты нахрен, не стану я этого повторять.       Грэм усмехнулся и, сняв очки, протёр вспотевшие веки.       — Ладно, как это произошло?       — Не знаю, я практически ничего не помню… Помню, что мы сидели с Беверли в баре, я там выпила… достаточно. Потом поехала к Лектеру и выпила ещё у него… вина, кажется.       — У Ганнибала хорошие вина, — со смешком заметил Грэм, чем заслужил прожигающий взгляд напарницы. — Как он на это отреагировал?       — Не знаю, я уб… Мы не говорили с ним, после этого.       Уилл спрятал руки в карманах куртки и минуту другую размышлял, что бы посоветовать напарнице в этой неординарной ситуации.       — Ты из-за этого весь день какая-то дёрганная? — Эрли же не сочла нужным отвечать на этот риторический вопрос. — Что ж, в любом случае, думаю, тебе не следует беспокоиться на этот счёт. Ганнибал не станет упоминать этот… инцидент, если увидит твоё нежелание говорить об этом.       Кей мрачно усмехнулась, отрешенно водя фильтром сигареты по своим губам. Быть может, Лектер и не будет затрагивать эту тему в силу своего образа интеллигента, но ведь саму ситуацию из его памяти не сотрешь. То, что они не будут говорить об это — не значит, что не будут помнить ощущения от тех взаимных касаний…

***

      Езда на такси — занятие всё-таки крайне не практичное, да и затратное. Уже к концу дня Эрли ощущала себя без личного транспорта, как без рук. Мотоцикл же до сих пор находился у дома Лектера. Кей бы предпочла забрать его тайком, чтобы лишний раз не сталкиваться с доктором, отношения с которым несколько осложнились, при чём по её же вине, однако всю скрытность пришлось отложить, ведь именно сегодня по плану намечался очередной сеанс терапии. Быть может, пропустить его, сославшись на плохое самочувствие? А что? Он ведь сам вложил это оружие в её руки, а Эрли его без зазрения совести приняла ещё утром, в кабинете Кроуфорда. И всё же, какой бы соблазнительной Кей не казалась эта идея, женщина решила отбросить её. Игнорирование доктора не сможет продлиться вечно, — рано или поздно обстоятельства столкнут их вновь —, а любые её попытки избежать компанию психотерапевта датут последнему основания считать, что она испытывает перед ним неловкость, может даже вину. Нет, подобного допустить она точно не может. Лучше прибудет к нему в назначенное время, тем самым давая понять, что произошедшее не имеет для неё никакого значения. А безразличие, однозначно — самый надёжный щит.       Увы, оказавшись перед дверью дома Ганнибала, решимость Кей начала постепенно убавляться; уверенность всё уменьшалась и уменьшалась, пока не оказалось размером с горошину. Эрли устала выдохнула, прислонив холодную руку ко лбу.        «Чего ты боишься? Его?.. Себя? Обстоятельств?..»       Никакие внутренние споры так и не привели к какому-либо вменяемому выводу. Собственное состояние начало раздражать женщину, тем более, когда в голове возникали намёки на то, что она испытывает страх. Представить только… какое унижение. Она ведь свободный человек, который вправе делать то, что пожелает нужным, желанным, да и сам доктор не особо сопротивлялся её действиям, наоборот… Так какие к ней могут быть претензии? Вот именно, никаких.       Успокоив себя, она наконец постучала в дверь, обозначив свой визит, однако никто не спешил открывать. Озадаченная Кей продолжала глазеть на тёмное дерево перед собой. Прошло уже более двух минут, но никаких звуков, раскрывающих чьё-то присутствие в доме, не было. «Может, Лектер уехал?» — сразу подумалось ей, но тут же начали подтягиваться и сомнения: нет, уехать и предварительно не предупредить её о том, что сеанс не состоится, Ганнибал не мог, это точно не в его вкусе. Что, если что-то серьёзное вынудило его освободить этот вечер от дел, а времени на звонки у него попросту не было? Вполне вероятно. Сомневаться в этой теории Эрли не могла; всё же, она слишком мало знала доктора, чтобы в точности представить его поведение в подобной ситуации. Подумав, что отсутствие Лектера ей и самой на руку, воодушевленная Кей отошла от двери и уже начала спускаться по лестнице, но дверь всё же распахнулась.       — Проклятие, — только и успела пробормотать Эрли, после чего направилась обратно.       Ганнибал встречал её с непроиницамым видом и странным блеском в глазах.       — Прошу прощения, я был занят приготовлением кофе, — в свойственной ему манере начал доктор и следом заметил. — Вы приехали раньше.       — Работаю над своей пунктуальностью, — ехидно отозвалась Эрли, проходя в дом.        «Веди себя непринуждённо. Для тебе это ничего не значило, как и для него.»       Лектер позволил себе слабую холодную ухмылку в ответ на её сарказм, после чего проводил в кабинет, где уже на сверкающем подносе дымились две чащи свежесваренного кофе; Кей тут же ухватилась за одну из них, чтобы чем-то занять руки. Смотреть на психотерапевта пока не рисковала, — необходимо было время, чтобы привыкнуть заново к его обществу —, поэтому не могла знать, что сейчас испытывает он сам. Хотя, будь у неё даже две пары глаз со стопроцентным зрением — это бы ничуть не помогло разоблачить намерения Лектера, который всё, как он сам когда-то признался, держал под контролем; включая и эмоциональные реакций на всё, что бы ни происходило с ним.       Так или иначе, когда доктор расположился в кресле напротив Кей, ей пришлось заговорить, чтобы не дать ему возможность самостоятельно избрать тему для их грядущей беседы:       — Джек рассказал мне о Вашем вчерашнем звонке, — Ганнибал поднял на неё невозмутимый взгляд и сделал несколько глотков кофе. — Зачем Вы ему звонили?       — Я счёл это своим долгом.       — Долгом? — не поняла Эрли.       — Да, — доктор нечитаемым взглядом скользнул по её силуэту, после чего продолжил. — Мне показалось, что Ваше вчерашнее состояние несколько… нетипично, поэтому решил дать Вам возможность немного отдохнуть от работы.       Кей едва сдержала нервный смешок; причина её, как он выразился, нетипичного состояния крылась явно не в работе, а в чём-то, или скорее в ком-то, другом.       — К тому же, вчера Вы дали понять, что дело потерянных мальчиков Вам не интересно, а мой долг — соблюдать интересы пациентов.       Упоминание дела «мальчиков» вынудило её раздражённо передёрнуть плечами, что не могло скрыться от цепкого взора психотерапевта. Он натянул вызывающую надменную улыбку, которую сразу же скопировала и Эрли.       — Знаете, я признательна Вам за заботу, — спокойно произнесла она, отпивая из своей чашки; без молока, сладкий — всё, как она любит. — Но больше не предпринимайте подобных действий, не обсудив их со мной или хотя бы не поставив меня в известность.       — Тем не менее, Вы справились, — с нотками удовольствия протянул доктор, очевидно, намекая на то, как ловко и без сомнений она сумела подхватить его ложь.       Разоблаченная Кей не сочла нужным что-либо на это отвечать, и тогда Ганнибал продолжил:       — Я принял решение, руководствуясь Вашими словами и самочувствием, и не считаю, что для этого требовались дополнительные обсуждения вопроса.       Эрли тут же вспыхнула от гнева, который и физически воздействовал на неё; женщина чувствовала, как лицо загорелось, а воздух начал с трудом проникать в лёгкие, накатившая злоба будто душила её саму… Получается, психотерапевт и не собирается прислушиваться к тому, что она сказала ранее. Так и будет самостоятельно принимать решения, которые напрямую касаются её самой. Всё, что могла позволить себе Кей в нынешнем положении — послать в сторону Лектера убийственый взгляд, который тут же оказался отбит его стальной непоколебимостью. Поняв, что ей грозит очередной проигрыш, Эрли вернулась к роли, которая могла стать её единственным шансом на победу в этой бредовой игре:       — Ваш звонок всё равно не сыграл никакой роли, — мягко улыбнувшись, осведомила она. — Я участвую в расследовании.       Доктор Лектер слегка выпрямился и, вернув свою чашку на журнальный столик, учтиво поинтересовался:       — Это Ваше решение?       — Да.       — Что же поспособствовало столь резким переменам?       — Этими переменами я обязана Джеку Кроуфорду. Он привлёк меня, снова.       — Я говорю сейчас о Вас, — несколько строго уточнил доктор. — Ещё вчера Вы не желали отвлекаться прочими делами от размышлений о подражателе Хоббса.       — Ах, Вы об этом… — на выдохе протянула Кей, умиляясь. — Подражатель до сих пор не объявлял о себе, а я не привыкла сидеть без работы, но это не значит, что я о нём забыла.       — Вы всегда оставляете свободное место для него в своём сознании …       — У меня нет другого выбора, доктор, — слегка склонившись к Ганнибалу, с загадочной улыбкой заговорила женщина. — Сейчас на моём пути к свободе стоят только двое… — Лектер заинтересовался, но не подал вида. — Подражатель и… Вы.        «Один.»       Разумеется, Ганнибал понял, что она имела ввиду условия, поставленные Джеком, после выполнения которых Кейтлин сможет вернуться к себе в отдел: получение психологического освидетельствования из рук доктора и поимка подражателя. Прекрасно, что агент Эрли отдаёт себе отчёт в том, что её судьба в ФБР (и не только) целиком и полностью зависит от него одного. Всё-таки, понятие причинно-следственных связей ей знакомо, что наталкивает на мысль, что и благоразумием Кей не обделена; обратное может показаться таким, как, скажем, Джек Кроуфорд, который, как показывает практика «терапии» его подчинённой, мало представляет, сколько противоречий таит в своём подсознании агент Эрли. Ганнибал же начал замечать занятную тенденцию в её поведении и сделал вывод, что Кейтлин любит бросаться в крайности; от не контролируемого безумия к холодному расчёту, и обратно. К концу курса терапии ей всё же придётся остановиться на чём-то одном…       — И, думаю, с Вами мне придётся повозиться гораздо дольше, чем с ним, — иронично бросил Эрли.       — Полагаю, мы с подражателем на равных, — в тон ей ответил Ганнибал, рискуя, но Кей, к сожалению, не воспринила его слова, как лёгкий, но достаточно прямолинейный, намёк на правду. — Так чего же он хочет? — в пол тона, почти интимно, продолжил доктор. — Хочет, чтобы подражали ему?       Кей сморщилась, будто он сморозил настоящую глупость:       — Нет, нет… Качественную пародию в его глазах вряд ли кому-то удастся создать, и расправа над всякой бездарностью не заставит себя ждать, — женщина отвела взгляд к окну, за которым снова начали сгущаться тучи, как в тот вечер. — Его мотивы размыты. Такое чувство, что их и вовсе нет. Он будто… будто хочет посмотреть, что будет дальше…       — Сойдёт ли ему это с рук, — флегиатичным тоном подытожил мысль агента Ганнибал.       — Это игра в саморазрушение. И он это знает.       — Почему не остановится? Не может? Или субъективно воспринимает свой путь, как определённую миссию?       — Не знаю… В любом случае, саморазрушение остаётся саморазрушением, — немного утратив контроль из-за накативших воспоминаний, с болью в голосе говорила Эрли, — сколько не пытайся его романтизировать… Всё это ведёт во тьму.       — Или в пустоту, — с удовольствием продолжал Лектер, замечая, как настроение его собеседницы снова начало странным образом меняться. — А что бы предпочли Вы?       Эрли не ответила, продалжая глазеть на редкие капли за окном; её брови сошлись на переносице, а глаза едва заметно заблестели. Лицо женщины выражало тайну, которая не была известна ей самой; Кей бы никогда не решилась раскрыть её даже себе, зная, что тогда придёт конец всему… Лишь подсознание продолжало хранить чудовищные воспоминания, которые периодически терзали агента своим призраками, постепенно разрушая её изнутри.       — Вы обсуждали подражателя с Уиллом? — не дождавшись ответа на свой предыдущий вопрос, решил поинтересоваться Ганнибал; всё же, связка Грэма и Кейтлин может в непредвиденных моментах сыграть против него, поэтому не будет лишним держать и их профессиональные отношения под контролем.       — Что?.. Нет, — наконец очнулась Эрли, оторвавшись от окна. — Пока нет. Уилл сейчас полностью поглащен Пенни и… — попыталась произнести следующее имя, но невольно осеклась.       — Эббигейл Хоббс, — закончил вместо неё доктор.       — Да…       — Вам тяжело говорить о ней, но не говорить — ещё тяжелее… Уилл и я идентифицируем Эббигейл, как дочь. В какой роли Ваше сознание представляет её?..       Простой безобидный вопрос, но какое убийственное воздействие он способен оказать на неё… Лектер знал, куда наносить свой очередной удар; сначала серию слабых, подготовительных, а после заключительный — тот, который своей проницательностью и мощью не оставит ей и шанса остаться в здравом рассудке… Всё же, если она промолчит, если не даст ответ, будет только хуже.       — В роли сестры, — загробным голосом произнесла она, чувствуя, как начинает обнажаться перед человеком, которому доверяла меньше всего.       — Вы единственный ребёнок в семье? — легко продолжал Ганнибал, будто вёл обычную светскую беседу.       — Да, — не задумываясь, солгала Кей, хотя, то была ложь лишь на половину; всё же, откуда ей было знать, что Джек Кроуфорд уже давно осведомил психотерапевта, из скольких людей состояла её бывшая семья, да и не только. — А Вы?.. У Вас есть брат или сестра? — резко переключилась она, чтобы не дать возможности доктору докопаться до правды, которой ей не хотелось делиться.       — У меня была сестра, — спокойно, не теряя времени на размышления, ответил мужчина; длительные размышления могли увлечь его в пучину воспоминаний, чего он, разумеется, не желал. — Она умерла ещё ребёнком.       Ганнибал и сам не до конца понимал, к чему было это откровение, но, когда увидел на бледном лице агента искренние непередаваемые эмоции, которые та прежде скрывала ото всех, признал, что этот ход не был напрасным.       — Я Вам сочувствую, — хрипло произнесла Кей, пряча от него глаза; тяжёло было смотреть на доктора теперь, когда она, эгоистично пытаясь уберечь себя от лишних распросов, невольно затронула рану психотерапевта, о которой и не подозревала.       — Не стоит, — Ганнибал натянул снисходительную улыбку. — Этот старый шрам давно зажил.       Эрли наконец решилась взглянуть на него, но ответ, который крутился на язык, так и не был произнесен — «Подобные раны не заживают, сколько бы времени не прошло… Излечить от этой боли может только собственная смерть.»       — Вас трогает тема семьи, — заметил Лектер, слегка склонив голову в бок. — Вы поэтому не хотели браться за дело потерянных мальчиков?       — Возможно, но теперь это уже не имеет значения.       — Почему же?       — Недолюбленные в родных семьях дети… Поймать того, кто пользуется их не завидным положением — дело принципа.       Она некоторое время крутила в руках чашку с остывшим кофе, после чего одним глотком осушила её и поднялась на ноги.       — На сегодня достаточно.       — Как Вам угодно, — вежливо согласился психотерапевт, принявшись провожать свою пациентку. — Могу я пригласить Вас завтра на ужин?       Кей замерла на пороге его кабинета и растерянно обернулась; это ведь не то, о чём она подумала?       — С какой целью?       — Полагаю, есть вопросы, которые нам следует обсуждить в более неформальной остановке.       — А сейчас, значит, формальная? — скептически бросила Кей, вздёрнув брови.       — Определённо, да.       Конечно, ведь сейчас часы приёма, а они друг другу только — пациент и врач. Эрли неловко повела плечами; кажется, в последнее время она слишком часто начала возвращаться мыслями к тому вечеру. И правда, приглашение Лектера может нести совершенно иной характер.       — Во сколько? — всё же сдалась она.       — Девять вечера — Вас устроит?       — Да. Вот только, если обстоятельства позволят.       — Будем надеяться на это, — таинственно улыбнулся Ганнибал, всё же позволяя Кей покинуть кабинет.

***

      Следующий день начался с довольно не благоприятной для Кей ноты; Кроуфорд пригласил поучаствовать в расследовании доктора Блум, с которой у Эрли продолжалась холодная война. Однако, что удивительно, Алана поддержала теорию Кей о том, что их детский похитель и организатор убийств в одном флаконе — женщина; к этому предположению присоединился и Грэм, после чего было решено акцентировать внимание команды на прекрасной половине человечества. К тому же, все трое сошлись во мнении, что у всех мальчиков стокгольмский синдром; по крайней мере, у большинства.       Благодаря усердной работе Беверли Катц и IT-специалистов, группе удалось установить место жительства потенциальных следующих жертв. Уилл и Кей вместе с группой захвата, во главе которой стоял непревзойдённый Джек Кроуфорд, отправились туда, и как раз вовремя… Захват прошёл успешно, по крайне мере, для Кей, которая, увидев, что их Пенни, вынув из складок одежды пистолет, направила его на Грэма, который всё это время пытался вразумить одного из мальчишек, без колебаний произвела серию выстрелов, после которых тело похитительницы рухнуло на бортик уличного бассейна. Да, ФБР удалось предотвратить массовое убийство, задержав потерянных мальчиков и… ликвидировать их предводителя.       Кей подошла к, истекающей кровью, Пенни; заглянула в её глаза и не увидела ничего, кроме тени приближающейся смерти. Женщина перевела взгляд на агента, кажется, хотела что-то сказать, но из рта рвались только слабые хрипы и брызги крови. Эрли усмехнулся; какая жалость, похоже она прострелила ей лёгкое. Кей смотрела на неё, испытывая извращеное наслаждение, которое уже успела позабыть; как же приятно отнимать жизнь у паразитов, которые привыкли и способны существовать только за счёт других. Приятно втаптывать в грязь и ошметки плоти их, искажённые больным рассудком, мечты, цели и планы… Она хотела семью? Она никогда её не получит. Эрли спрятала дьвольскую ухмылку под железной непроиницаемой маской, но глаза по-прежнему продолжали сверкать и переливаться, словно подтаявший лёд на свету, — это максимум, который она могла себя позволить в присутствии свидетелей. Будь возможность, она непременно выплюнула пару унизительных эпитетов прямо в лицо преступнице и убедилась лично, что та наверняка отправится в ад… Да, причин для радости сегодня было не мало; она выстрелила… Вновь выстрелила, не задумываясь нажала на курок и бесстрастно подстрелила свою жертву, непременно ощутив себя живой…       Кей бы много чего хотелось сказать Пенни, но, к сожалению, та похоже начала отходить в мир иной, а работа самой Эрли на этом заканчивалась. В их сторону двинулись специалисты, чтобы оказать подстреленной женщине медицинскую помощь, которая уже была бесполезна; Кей знала, куда целиться, чтобы очередной отброс общества уже никогда не поднялся. Одарив тело Пенни напоследок холодным презирающим взглядом, Эрли отошла в сторону и увидела Кроуфорда, который вёл за собой юного темноволосо мальчика; кажется, его семья была следующей в списке? Как только молодой не состоявшийся убийца скрылся за дверью автомобиля Джека, настроение Кей резко переменилось; от тёмного ликовани до давящей скорби. Сколько детских судеб оказалось разрушено руками одной сумасшедшей? Многие из них навсегда потеряли свои семьи. Некоторых ждут годы заключения в блеклых стенах реабилитационного центра, Си Джею Линкольну и вовсе грозит реальный срок. Но самое главное, что кто-либо из посторонних или даже близких вряд ли поручится за юных преступников, опасаясь столкнуться с последствиями их мрачного прошлого… В голове внезапно вспыхнул образ Эббигейл, судьба который была ничуть не лучше, чем у этих мальчиков; так же, как и они, в своё время она потеряла всё. От этих размышлений состояние агента только ухудшалось, подогреваемое на адском огне чувства вины.       Более не оставалось ни сил, ни желания оставаться в этом месте. Эрли направился к мотоциклу, но, столкнувшись с пустым взглядом Уилл, остановилась; похоже, мужчину мучали те же переживания, которые не побоялись посетить и её. Слова здесь были лишними, и Кей это понимала. Она выдавила из себя ободряющую улыбку, адресованную напарнику, и, когда тот слабо и натянуто, но всё же ответил ей, продолжила покидать место предотвращенного преступления.

***

      Возможно, в любой другой день, при иных обстоятельствах Кей бы проигнорировала приглашение доктора, но пустота, навеянная последней, хоть и успешной, операцией, не жалела отпускать агента; нехорошо, но, кажется, она начала отвыкать от одиночества и, оставаясь наедине с собой после столь впечатляющих событий, не чувствовала прежнего умиротворения, лишь колющий дискомфорт.       Что касается Лектера: он раздражал её, порой, стыдно признаться, пугал; иногда позволял себе слова и действия, которые не вписывались в рамки даже нетрадиционного мировоззрения агента. Тем не менее, один факт было бессмысленно отвергать — психотерапевт действительно умел отвлекать Кей своими провокационными беседами от ежедневных, ежеминутных мрачных размышлений; словно ложка соды, закинутая в желудок и нейтрализующая ту кислоту, которая разъедала внутренности женщины. Подобное воздействие доктора на её психическое состояние могло бы насторажить Кей, однако она упрямо успокаивала себя мыслью, что весь контроль над ситуацией находится в её бледных руках, а частые визиты на территорию Ганнибала — лишь бесстыдная эксплуатация труда последнего.       — Добрый вечер… Прекрасно выглядите.       Кей покосилась на Лектера, позволяя ему помочь ей с пальто. Ей показалось, или он сверх воодушевлен сегодня? Добрый доктор и прежде отличался безупречными манерами, но, что касается откровенных комплиментов, в её адрес он был скуп на них. Что-то изменилось? Ганнибал в столь прекрасном распоряжении духа, или же его внимательному отношению к Эрли способствовала, как выразился сам психотерапевт днём ранее, неформальная обстановка? Кей неловко поправила чёрное платье, которое долгое время тоскливо пылилось в шкафу, и направилась за Лектером в сторону кухни.       — Спасибо, — довольно резко, но она всё же поблагодарила его за комплимент, подаренный Лектером ещё в дверях дома. — Вы тоже… неплохо, — а вот продолжение звучал слишком натянуто и искусственно, но женщина поняла это только, когда её уста воспроизвели этот нелепый ответ на недавнюю учтивость доктора.       Сам Ганнибал похоже и не заметил её странных ужимок, лишь добродушно улыбнулся. Кей же эта улыбка ничуть не расслабила, отнюдь, женщина невольно начала дёргать высокий ворот платья, который, будто препятствовал полноценному проникновению кислорода в лёгкие. Что-то здесь явно не так… А не несёт ли этот ужин, в представлении Лектера, романтический характер?.. Однако, не успела Кей встревожиться из-за этой догадки, как поняла, что слишком переоценилила чары своего обаяния.       — Мне следует заранее предупредить Вас: к ужину присоединиться ещё один гость, — невозмутимо осведомил доктор, с удовольствие ловя на себя растерянный взгляд Эрли. — Не беспокойтесь, эта компания будет Вам приятна.       Он распахнул дверь кухни, пропуская вперёд Кей, которая уже улавливала слухом сдавленные смешки, что раздавались из глубины помещения. Женщина нехотя шагнула вперёд и тут же замерла; холодный пот скользнул вдоль позвоночника, вызывая неприятное ощущение покалывание на коже. У плиты стояла… младшая Хоббс; увлеченно наблюдающая за процессом приготовления, она не прекращала тихо посмеиваться.       — Эббигейл, — непроизвольно вымолвила Кей и следом медленно обернулась к, стоящему позади неё, Лектеру, обрушив на него свой беспомощный и в тоже время убийственный взгляд.       К сожалению, гневную брань в адрес доктора ей пришлось отложить, ведь их появление не осталось незамеченным Эббигейл:       — Здравствуйте, агент Эрли, — напевно протянула Хоббс; Кей тут же обернулась к ней, замечая на лице девушки искреннюю беззаботную улыбку, что не могло не насторожить агента, учитывая обстоятельства их последней встречи. — Рада Вас видеть.        Ганнибал обошёл Кей, принимаясь за своё любимое занятие — созерцание «трогательной» картины воссоединения, написанной его собственными руками. Эрли, уловив движение сбоку, сжала губы в тонкую полосу, пытаясь удержать себя от яростных обвинительных нападок в сторону психотерапевта, которые только усугубили бы, и без того непростую, ситуацию. Лектер, на секунду поймав её взгляд, ответил довольным блеском своих, темнеющих от удовольствия, глаз.       — Я тоже… рада тебя видеть, Эббигейл, — собравшись, наконец вымолвила Кей.       Хоббс отошла от плиты и, нетерпеливо заламывая пальцы, произнесла:       — Кей, представляешь… Ганнибал готовит завтрак на ужин, — после чего расплылась в едва ли не безумной улыбке.       Эрли изумленно приоткрыла рот, глядя на неспокойную девчонку перед собой. Брови женщины изогнулись в невероятной выразительной форме, кончики вот-вот должны были коснуться висков, но резко осели. Кей вновь пробежалась по Эббигейл взглядом, но уже более осмысленным, анализируя состояние девушки, и наконец справедливые подозрение тронули её взволнованный разум:       — Что Вы ей дали? — с уверенностью, сквозь зубы процедила она, обращаясь к Ганнибалу, но не смотря на него.       — Псилоцибин, — с небольшой паузой, выдержаной только для того, чтобы в очередной раз вывести агента из состояния равновесия, ответил Лектер. — Слабый наркотик.       — Я знаю, что это такое! Не нужно мне объяснять! — гнево прошипела женщина, всё-таки поворачиваясь к нему. — Мне плевать, насколько он слабый! Я знаю, как именно ощущает себя человек, находясь под его воздействием!       — Вы знаете, — утвердительно повторил доктор, подмечая для себя новую информацию, которая наверняка пригодится в будущем; волнение Кей по поводу состояния Эббигейл в данном случае его совершенно не интересовало.       Сама Эрли резко умолкла, поздно осознав, что, определённо, сказала лишнего; тем не менее, скрывать и дальше часть своего тёмного прошлого казалось отныне бессмысленным:       — Да, знаю, — она снизила тон, но всё ещё продолжала расплескивать своими устами яд. — И ни к чему хорошему этот опыт меня не привёл.       — Успокойтесь, Кейтлин, — учасливо начал Ганнибал, понимая, что сейчас самое время слегка снизить градус преперательств агента, пока та со своей агрессией не достигла уровня, на котром ему будет слишком энергозатратно её контролировать. — Эббигейл немного переволновалась. Я дал ей умеренную дозу, которая никоим образом не отразится на её состоянии в будущем, — он медленно подошёл к Кей, предполагая, что физический контакт произведёт на неё гораздо большее впечатление, чем его слова; едва ощутимо коснулся её руки, но не почувствовал ничего, кроме пронизывающего холода. — Вы мне доверяете?       Эрли, пару раз моргнув, уставилась на него так, словно видела впервые:       — Доверяю?.. Вам?.. — экцентричный смешок не заставил себя долго ждать, и она надменно добавила. — Вы сами поняли, что сказали? После всего, что…       — … Нас обоих беспокоит будущее Эббигейл, — конечно, не в его правилах перебивать оппонента, но Ганнибал был уверен, что, не поступись он своими устоявшемися принципами, то дальше агента Эрли уже невозможно было бы заткнуть. — Я хочу, чтобы Эббигейл поскорее избавилась от травм прошлого. Если не доверяете мне, поверьте моему опыту. Мои методы бывают порой… радикальны, но, безусловно, действенны. И, конечно, мне бы не помешала поддержка человека, заинтересованного благополучием Эббигейл не меньше, чем я сам.       Кей, обескураженая его речью, не нашла, что ответить; увы, в той позиции, в которую доктор её поставил, чтобы она не сказала, останется в проигрыше. Женщина нервно передернула плечом, освобождаясь от ненавязчивой хватки Лектера, и тут же вступила во внутреннюю борьбу с собой. Однако, тонкий встревоженный голосок Эббигейл не позволил Кей окончательно определиться со своими мотивами:       — Вы ссоритесь из-за меня?       Ганнибал бросил на агента изучающий взгляд и пришёл к выводу, что на этом его работа подошла к концу, пока что; семена посеяны, оставалось только ждать, когда они прорастут. Расслабленной походкой он двинулся к плите, чтобы закончить приготовление ужина, попутно успокаивая младшую Хоббс:       — Мы вовсе не ссоримся, Эббигейл… Просто, наши с агентом Эрли мнения по поводу твоей реабилитации немного не сходятся.       — Моей реабилитации?.. — рассеяно повторила девушка, нахмурившись. — Она ещё возможна?       — Разумеется, — снисходительно улыбнулся Лектер, бросая недвусмысленный взгляд на Кей, — если каждый из нас приложит достаточные усилия.       Эрли сморщилась, улавливая намёк доктора, и беззвучно произнесла, когда тот отвернулся:       — Пошёл ты…       — Кей, ты говорила, что даже я заслуживаю второго шанса, — тоном осиротевшего, по факту, ребёнка пробормотала Эббигейл.       Эрли судорожно выдохнула, опасаясь, что её нервы не выдержат подобного испытания, и вообще… почему она всё ещё здесь?! Самым разумным выходом из этой ситуации являлось излюбленное бегство, но… Может, она просто устала бежать?       — С того дня моё мнение ничуть не изменилось, Эббигейл, — безцветно произнесла женщина и, воспользовавшись замешательством Хоббс, отошла к окну и вынула пачку сигарет.       Между тем назойливая девчонка тут же оказалась возле агента:       — Можно и мне? — невинно хлопая глазами, Эббигейл потянулась к сигаретам.       — Эй, полегче! — пораженная Эрли быстро запрятала драгоценную пачку обратно в сумку.       — Но почему?.. — обидчиво взывала Хоббс. — Мы ведь уже курили с тобой, тогда… запрятавшись на терассе моего дома.       Кей напряжённо замерла, сомкнув зубами дымящуюся сигарету. Красноречивый взгляд Ганнибала не заставил себя ждать, вынуждая агента неловко помяться на месте. Как там говорил Лектер, — «Вы не уверены в Эббигейл?» —, трижды «Да!». Если девчонка прокололась на такой мелочи, что ей мешает невольно проболтаться на счёт нелегальных похорон Бойла, которые они втроём устроили?.. И всё же, именно этот момент натолкнул Кей на мысль, что её личный присмотр за Эббигейл — не такая уж и плохая мысль, хотя бы для того, чтобы быть уверенной, что та в своё время не сболтнет лишнего, скажем, при Джеке Кроуфорде. Странно было и то, что, кажется, доктора Лектра, который находился ровно в том же положении, что и Эрли, будто и вовсе не волновала возможность подобного трагического исхода.       — Ой, это же был секрет, — запоздало опомнилась Эббигейл, на что Кей лишь раздражённо закатила глаза. — Но… Ганнибал сказал, что я могу не лгать при нём.       — Вот как, — язвительно бросила Кей, выпуская дым из ноздрей; её испепеляющий взгляд остался проигнорирован психотерапевтом.       — Дамы, — наконец заговорил он абсолютно будничным тоном, — ужин готов… Эббигейл, поможешь мне с сервировкой стола?       Хоббс охотно отозвалась на просьбу Ганнибала и, прихватив с собой пару тарелок, первой рванула в столовую. Доктор отправился вслед за ней, но оказался перехвачен Кей у самого порога.       — Наш разговор не окончен, — сжимая его предплечье до хруста собственных пальцев, чуть ли не с угрозой процедила она.       Ганнибала с высока взглянул на неё. Жаль, что его руки были сейчас заняты тарелками… Да, жаль…       — После завершения ужина я в Вашем полном распоряжении, — со странной интонацией, которая заставила Кей подсознательно напрячься, проговорил он. — А пока, — прозрачное томление в его голосе сменилось на привычную непринуждённость, — нас ждёт Эббигейл.       Эрли нехотя разжала пальцы, не выдержав его пугающей полуулыбки. Ход Лектера не окончен, и всё, что ей оставалось пока — быть ведомой им.       Кей расположилась напротив подозрительно притихшей Эббигейл.        «Абсурднее ситуацию не придумаешь» — кажется, она уже не первый раз себе об этом говорит.       Ухватившись за вилку, которая ежеминутно наровила выскользнуть из вспотевшей ладони агента, Эрли взялась меланхолично перекатывать по тарелке овощи, из которых стояло её «эксклюзивное» блюдо.       — Алана знает, что Эббигейл здесь? — поинтересовалась Кей, не в силах вынести эту давящую тишину.       — Нет… пока что, — сдержанно осведомил Ганнибал и вознамерился наполнить бокал Эрли вином, но та ловко перекрыла стекло ладонью, выражая молчаливый отказ.       Доктор Лектер вернул бутылку на прежней место, но изучающего взгляда от агента не оторвал.        «Пытаетесь учиться на собственных ошибках, Кейтлин?.. Бессмысленно.»       Кей лишь быстро стрельнула глазами в его сторону, когда губы её изогнулись в презрительной ухмылке; похоже, не только она тут любит нарушать правила. Да, от алкоголя она предусмотрительно отказалась, ещё храня в себе свежие воспоминания о том, к чему её в прошлый раз привёло распитие вин в компании доброго доктора, который, интересно, так и не упомянул ни разу тот инцидент. Ей бы, наверное, следовало испытать к нему нечто, похожее на благодарность, однако то, что Ганнибал так легко вычеркнул их спонтанный «контакт»… разочаровало агента.       Углубляться в природу возникновения этой пустоты не было возможности; Кей была полностью поглощена состоянием младшей Хоббс, которое, как виделось женщине, начало выходить из-под контроля.       — Эббигейл?.. — осторожно позвала она девушку. — Как ты себе чувствуешь? — вопрос Кей остался без ответа; Эббигейл, услышав взволнованный голос агента, только расплылась в нездоровой мечтальной улыбке.       Ганнибал, всё же оторвав взор от Кей, обратил внимание на Хоббс, попутно оценивая её состояние.       — Эббигейл, что ты видишь? — вкрадчиво спросил он.       Эрли передернула плечами от дискомфорта, когда пустой взгляд Эббигейл устремился прямо на неё, нет, точнее сквозь неё…       — Я вижу семью… — едва слышно произнесла девушка; счастливая улыбка не сходила с её лица, а глубокие бирюзовые глаза заблестели, вероятно, от слёз.       Нет, это невозможно… Невыносимо терпеть подобное; смотреть, как кто-то, потерявший ценность своей жизни, пытается вновь отыскать её в жестоких миражах… Эббигейл до сих пор ищет то, что безвозвратно потеряно для неё.       Кей резко опустила голову, подавляя судорожный вздох, который, если бы на то была его воля, несомненно преобразовался бы в всхлип. Влажный взгляд уцепился за тарелку. Женщина резко наколола на вилку спаржу, без промедлений отправляя её себе в рот и, не прожевывая, проглотила её. Проклятый кусок, чего и следовало ожидать, встал комом в пищеводе, не достигнув желудка. Эрли, стараясь не выдать кашля, схватила со стола бутылку вина и до краёв наполнила свой бокал; плевать на предосторожность. Оказывается, находясь в тревзом уме, она рисковала ничуть не меньше.       Ганнибал с наслаждением наблюдал, как горло Кей вибрировало, пропуская через себя, будоражащий кровь и воображение, напиток. Его мистический взор, кажется, мог уловить, как бледная кожа на шее Эрли окрашивается в алый, винный тон.       Мелодия дверного звонка, достигшая помещения столовой, стала для Кей спасением. Она косо посмотрела на психотерапевта, который, судя по его внешнему умиротворению, был готов к появлению ещё одного гостя.       — Прошу меня извинить, — вежливо произнёс он и, легко утерев губы салфеткой, встал из-за стола.       Стоило девушкам остаться наедине, слух Кей настиг тонкий неуверенный голос Эббигейл:       — Зачем ты мне сказала те слова?       — Какие именно? — до последнего надеясь избежать этого разговора, сухо произнесла Эрли. — Я много, что говорила…       -… Ты знаешь, — сама же Хоббс наступала с удвоенной силой. — Ты дала мне поддержку… надежду, но следом всё отобрала… Лучше бы и вовсе не помогала.       — Что ты хочешь от меня услышать?! — Кей тут вспылила, отбрасывая от себя салфетку, что до этого сжимала в руках. — Что мне жаль? Что я вела себя жестоко по отношению к тебе?.. Что?!       Эббигейл оторвала от поверности стола свой испуганный затравленный взгляд и, устремив его на Эрли, обезоружила последнюю. Кей замолчала, устало откидываясь на спинку стула, а после вновь заговорила совершенно другим, сочувствующим тоном:       — Да… Я не должна была так поступать с тобой, — что-то внутри женщины надломилось, и она знала, что, если продолжит, дороги назад не будет. — Те слова… Я до сих пор считаю их правильными в тех обстоятельствах, которые нас окружают, но… это не значит, что я хотела их говорить.       — Зачем?.. — дрожа всем телом, продолжала Эббигейл.       — Не знаю, — Кей вцепилась костлявыми пальцами в отросшую чёлку, нервно зачёсывая её назад. — Я просто… плохой человек.       Хоббс разделила с ней на двоих невеселую мрачную улыбку:       — Если ты это признаешь, значит, не всё так критично, — но голос девушки снова сорвался; слёзы, которые она более не сдерживала, начали обильно смачивать обветренную кожу щёк.       Кей, не до конца понимая, что делает, покинула своё место и, обойдя стол, опустилась на стул рядом с Эббигейл, когда та неразборчиво забормотала:       — Мне так одиноко… Хочу назад, не к отцу, а… когда… когда я ничего не знала о нём… когда была ребёнком…       Рука Эрли, которая уже успела потянуться к Эббигейл, застыла в воздухе. Очевидная мысль, которая уже не раз посещала агента, вновь заявила о себе.       «...когда ничего не знала о нём…» — эхом колотилось по подсознанию Кей. Эббигейл была осведомлена о том, чем промышляет её отец и, неохотно, но она помогала ему, — в этом у Эрли больше не было сомнений. Однако, обсудить всё это с Эббигейл ради её же безопасности следовало, но точно не сейчас… И, хоть Кей в прошлом была уверена в причастности младшей Хоббс к преступлениям отца процентов на девяносто, внезапное подтверждение тому легкло на женщину тяжким дополнительным грузом.       — Всё будет хорошо, — настороженно, будто боясь обжечься, Кей всё же опустила свои ладони на плечи девушки. — От прошлого не убежать, но научиться жить с ним вполне возможно, — Эббигейл взглянула на агента сквозь пелену слёз, а та глухо продолжала. — Я научилась. Знала бы ты, из чего состоит моя жизнь, сколько мне пришлось пройти… И всё-таки, я здесь, — произнесла Кей и тут же глубоко вздохнула, будто напомнила самой себе о том, что, да, она и правда всё ещё жива. — Ты ничуть не хуже меня, Эббигейл, наоборот… Считай, что твоя прошлая жизнь — черновик. Если не нравится его содержание, вырви эти сраные страницы и брось в огонь. У тебя сейчас начинается новая жизнь, и только от тебя зависит, будешь ли ты удовлетворена ей или — нет.       Эббигейл замерла в одном положении и серьёзно спросила:       — Что с тобой произошло?       Кей медленно отодвинулась от неё, давая понять, что та начала переступать, прежде нетронутые никем, границы.       — Не сейчас… Лучше пообещай мне, что постараешься жить без… него.       Эббигейл резко сморщила лоб и втянула губы, будто была готова вновь разрыдаться, но вместо этого на её покрасневшем лице вновь прояснилась улыбка, неуверенная и измученная, но всё же…       — Я и сама этого хочу. Не знаю, как… но мне хочется хотя бы попытаться.       — Знаешь, так намного лучше, — внезапно переменившись, насмешливо протянула Эрли. — Думаю, что тебе всё же не помешает поездка в город, так что моё предложение в силе.       Эббигейл потрясенно раскрыла рот и следом накинулась на агента с неловкими объятиями. Тяжело сказать, кто более непривычно ощущал себя в этой ситуации; Хоббс, которая продолжала искать душевное родство в человеке, которого знала несколько месяцев; или Эрли, которая окончательно перестала узнавать саму себя, однако, уже не испытывала по этому поводу панический страх.       Дверь столовой снова распахнулась, и Эббигейл отряпнула назад от неожиданности. Кей медленно обернулась, сталкиваясь с недовольством, ворвавшейся в помещение, Аланы; удивление на лице доктора Блум тут же сменилось предсказуемой неприязнью.       — Кей, — несколько разочарованно произнесла она, будто ранее ещё сохраняла крупицы веры в добропорядочность агента.       — Здравствуй, Алана, — Эрли не выдала ни единой эмоции, лишь бросила короткий задумчивый взгляд в сторону Ганнибала.       — Я так понимаю, ты поддержала решение доктора Лектера: выкрасть из больницы мою пациентку?       Кей презрительно повела бровями, услышав, как доктор Блум называет Эббигейл «своей пациенткой». Очередной взгляд на Лектера не принёс ей ничего, кроме раздражения; он выглядел спокойно и, похоже, даже не собирался вмешиваться в их диалог, будто вовсе не он являлся инициатором и главным виновником этой неприятной ситуации. Что ж, в таком случае, с его молчаливого согласия она возьмёт разрешение этого конфликта под свой контроль:       — Да, идея доктора Лектера мне действительно пришлась по душе. Я одобряю его… методы, — хитро поглядывая на мужчину, протянула она, после чего, принявшись обдирать виноградную гроздь, вернула внимание к Алане. — Конечно, мы поступили некорректно, не поставив в известность тебя…       — … Некорректно?! — вне себя от возмущения, повторила доктор Блум. — Тебе не кажется, что ваши действия не заслуживают столь лаконичного определения? Это прямое нарушение закона. Никто из вас не является официальным опекуном Эббигейл!       — Не рассказывайте мне про закон, доктор Блум, — глядя на психотерапевта исподлобья, Эрли чудом удавалось сохранять самообладание.       — Алана, уверяю тебя, — наконец вмешался Лектер, отвлекая доктора Блум на себя, — Этот ужин ничуть не навредит Эббигейл.       Похоже, Ганнибал ещё продолжал удерживать свой авторитет в глазах Аланы, потому та, успокоившись, произнесла:       — Хорошо… Сейчас неподходящий момент, чтобы это обсуждать… Эббигейл, нам пора.       Хоббс вопросительно посмотрела на Кей, на что женщина только согласно кивнула.       — До встречи, агент Эрли, — скромно произнесла девушка, неловко выкатываясь из-за стола.       Кей с трудом выдавила из-за себя ободряющую улыбку:       — До встречи, Эббигейл…       — Все были бы рады, если бы вы с Эббигейл остались на десерт, — вновь сдержанно заговорил Ганнибал, обращаясь к Алане.       — Нет, уже поздно, — строго оборвала она, беря Хоббс под руку. — Мне ещё нужно успеть вернуть Эббигейл в клинику до отбоя.       Ганнибал, демонстративно раздосадованный таким завершением вечера, повернулся к Кей, когда Алана и Эббигейл оставили их.       — Я недооценила Вас… доктор Лектер.       — Не думаю, что понимаю, о чём Вы.       — Понимаете… — с угрожающим оскалом протянула Эрли, продолжая вертеть между пальцами крупную виноградину. — Вы довольны увиденным?       — А Вы?       — С какой стати?       — Я расчитывал, что прояснение ситуации с Эббигейл принесёт Вам облегчение.       — Да ладно! — резко вспыхнула Эрли, отбрасывая от себя надоевшую ягоду; Лектер, слегка прищурившись, пытался просчитать её дальнейшие действия. — Вы действительно считаете, что это нелепое представление, которое Вы организовали, способно подобным образом повлиять на меня?       — Вы солжете, если решите отрицать это, — невозмутимо ответил он, возвращаясь за стол.       — Вы ведь знали! Знали, что… — Кей запнулась, отказывая и себе и психотерапевту в продолжении; подумать только, она была в шаге от пропасти, или… до сих пор нависает на ней?       — Знал, что Ваши переживания на счёт состояния Эббигейл имеют место быть? — рассудительно говорил Ганнибал, намеренно изводя агента. — Да, знал.       — Конечно, и хотели столкнуть нас лбами.       — Не столкнуть, а помочь понять друг друга, ведь это именно то, что необходимо вам обеим.       — Вы понятия не имеете о том, что мне необходимо…       — Эббигейл нужен маяк, свет которого будет направлеть её в новую жизнь, — игнорируя возражения Кей, продолжал Лектер. — А Вам — шанс на избавление от прошлого.       — Поверьте, я уже привыкла к нему и в избавлении не нуждаюсь, — парировала Эрли. — Может, поговорим о Вашем прошлом? — беспокоясь, что её внутренние границы вот-вот окажутся разрушены, женщина решила прибегнуть к приёму, который ещё во время их прошлой встречи окрестила запретным. — Как звали Вашу сестру?        «Давай… Почувствую, какого это…»       Ганнибал, разрушая надежды Кей, ничуть не изменился в лице. Он расслабленно откинулся на спинку стула, глядя сквозь женщину, будто глубоко задумался.       — Миша, — легко ответил доктор, позволяя себе тёплую улыбку, которая несколько пошатнула представление Эрли о нём.       Кей отвела взгляд, не выдерживая того ожидания, которое читалось в глазах психотерапевта.       Почему? Почему так тяжело говорить об этом? Она так долго держала эту боль в себе, но вот он — самый подходящий момент выплеснуть её. Перед ней сидел человек, некогда познавший то же горе. Кто, как не он, способен понять её…       — У меня тоже была сестра, — отрешенно произнесла она, потеряв всякий контроль над потоком собственных мыслей. — Она тоже… умерла.       Ганнибалу не составило особого труда продемонстрировать искреннюю участливость:       — Давно?       — Да.       — Я не стану спрашивать Вас о том, как это произошло, но… если Вы решитесь, я буду готов выслушать.       — В этом нет необходимости, — Кей резко подняла на Лектера твёрдый взгляд, чем несколько озадачила его; вновь играла на контрастах. — Я давно отпустила это, — вкрадчиво говорила она. — И не вижу смысла поднимать эту тему в рамках терапии. На работе эта часть моего прошлого никак не отражается — вот, что главное, не так ли?       Неестественная, словно высеченная из камня, улыбка проявилась на лице Ганнибала, скрывающего глубоко в себе неудовлетворённость из-за этого маленького проигрыша и вместе с тем интерес; Кейтлин не желала отступать, а это значило, что их игра приобретает больший масштаб.       — Время не лечит, — казалось, неуместно утвердил доктор, однако Кей сумела распознать его скрытый посыл.       Лектер протянул в её сторону наполненный бокал, и Эрли, приподняв свой, ответно коснулась им хрупкого стекла, попутно заключив вместо психотерапевта:       — Но помогает привыкнуть к боли.