Кровь и Огонь

Башня Vmeste ранее утро.

      Испуганный голос программиста с десятого этажа, успевшего очевидно спрятаться в туалете и записывающий голосовое прямо оттуда, нарушает привычное течение рабочего утра, резко отвлекая Сергея Разумовского от проверки новой системы обхода блокировок недавно встроенной в программное обеспечение соцсети.       Молодой рыжеволосый альфа вскакивает с дивана на котором до этого спокойно работал с ноутбуком на коленях и начинает стремительно расхаживать по кабинету. Небесно-голубые глаза Разумовского пылают праведным гневом, стоит ему только взглянуть на бардак происходящий сейчас на нижних этажах здания. Несколько минут назад силовики в масках и балаклавах ворвались в офис Vmeste для очередного обыска и в который раз продолжая кошмарить его сотрудников, пытаясь очевидно парализовать работу сервиса. Прямо сейчас «космонавты» вытряхивали на пол содержимое рабочих столов ломая дорогостоящее оборудование и пытаясь изъять жесткие диски.       «Обычное утро понедельника в России. В чем их пытаются обвинить на этот раз? Дискредитации традиционных ценностей? Распространение запрещённых материалов?»       Попытка помешать работе соцсети вышла откровенно говоря жалкой. В офисе находилось полтора программиста, основная часть сотрудников изначально работала удаленно, а некоторые, учитывая риски, релацировались в страны Европы, продолжая сотрудничество с Vmeste в более безопасной обстановке.       «А что же лица доблестные стражи правосудия прикрыли? Страна должна знать своих «героев» в лицо.» — злорадно думает Разумовский.       И только Гром сверкал свой хмурой небритой рожей, яростно взирая в камеру скоростного лифта.       Волков хмурится, ставит чашку горячего шоколада на стол, незаметно обнимает Серёжу со спины. Разумовского сразу окутывает свежий запах утреннего хвойного леса. Его альфа словно окружает его незримой защитой и безопасностью, делясь своей уверенностью и силой. Серёжа незаметно расслабляется в его сильных надежных руках, вдыхая полной грудью, после отстраняется, смотря уверено и остро. Он не слабый омега нуждающийся в защите, он альфа, без посторонней помощи и инвестиций создавший современную компьютерную корпорацию. — Олег, звони Хазину, срочно. — голос его звучит твердо и уверенно. — Петр уже в пути, будет в Башне через пятнадцать минут.       С недавних пор их адвокат снял квартиру в нескольких кварталах от Башни, что значительно облегчало работу.       Очередная атака на Vmeste была вполне ожидаема. Николаю Каменному вряд ли понравилось вышедшее накануне скандальное расследование Юлии Пчелкиной о тесных связях мэра Петербурга с мафией в девяностые и трафику наркотиков через главные порты северной столицы, а также причастность к громким заказным убийствам оппонентов. Подобная реклама — последнее что нужно меру на кануне очередных выборов.       Да и кокаиновые вечеринки с участием юных омег едва достигших возраста согласия, на протяжение многих лет проходившие в особняке главного борца за традиционные ценности одиозного миллиардера Всеволода Гречкина, вызвали предсказуемый общественный резонанс. Религиозный альфа, топящий за семейные ценности, святость семьи, неоднократно выступающий за полный запрет абортов, оказался обвинен в многочисленных изнасилования с использованием наркотических средств, регулярном абъюзе, неоднократном избиении собственного супруга и отца его пятерых детей. Попутно вскрылись не менее позорные факты его биографии, как наличие многочисленных любовников и троих внебрачных детей, обучающихся и проживающих сейчас в бездуховной Швейцарии.       Гром предсказуемо врывается в их кабинет через несколько минут. От майора пахнет раздражением и едва сдерживаемой яростью. Запах грозы и холодных улиц ночного Питера витает в воздухе, стремясь заполнить собой все пространство.       Игорь привычно пытается давить своей агрессивной аурой, бросается обвинениями и угрозами. Сергей Разумовский не кажется удивлённым, вскидывает голову, окидывая майора презрительно-холодным взглядом, рыжеволосый альфа не похож на типичного миллиардера, выглядит скорее как студент айтишник, в растянутой фиолетовой футболке Busy fighting with dragon, свободных штанах и заношенных белых кедах. Длинные рыжие волосы собраны в высокий хвост, открывая красивое лицо с россыпью ярких золотистых веснушек. Молодой миллиардер выглядит органично среди его многочисленных картин и барельефов, невольно отмечает майор. Гром не обманывается скромным видим, подмечая что худощавый и безобидный на вид альфа обладает железной волей и непоколебимыми принципами, иначе бы никогда не смог создать без посторонней поддержки и связей успешную айти компанию.       Разумовский презрительно морщит красивый нос, незаметно включая дополнительную систему вентиляции и фильтрации воздуха. Стоящий рядом с ним альфа явно находится на грани гона.       Впрочем, это и не требуется, его запах сразу же прерывается другим, не менее сильным и опасным. Олег Волков становится за его спиной, сверля майора тяжелым взглядом серебряно-серых глаз, незримо обозначая свое присутствие.       Гром едва подавляет рвущийся из груди рык. Чертов Волков бесит до зубного скрежета. Высококвалифицированный наемник, прошедший службу в Сирии, друг детства Разумовского и черт знает кто ещё. Официально — его телохранитель и глава службы безопасности. — Зря стараешься, — небесно-голубые глаза Разумовского сейчас напоминают арктический лед, буквально светятся холодным призрением, — Предай своему начальству, мой ответ прежний: ключи шифрования они не получат. Это технически невозможно. Система двойного шифрования персональных данных устроена так что никто не может отследить или получить данные пользователей. Гром все время забывает что Сережа с Птицей близнецы и сейчас социофобный и замкнутый программист как никогда напоминает майору бесящего братца.       Александр появляется в офисе внезапно и эффектно, вальяжно расхаживая по помещению в леопардовом халате с фиолетовым принтом, одетым явно на голое тело. Улыбается нагло и вызывающе, абсолютно по блядски. — В чем дело, Игорь, ты настолько соскучился по мне? — Птица бесстыдно садится на интерактивный стол, медленно отпивая кофе из большой кружки, демонстрируя красноречивую надпись Size matters, — Если хотел пригласить меня на свидание, для этого вовсе не обязательно крушить мой офис! — Александр заливается издевательским смехом.       Птица прислоняется к интерактивному столу, халат задирается почти до бедра, открывая неприлично длинные стройные ноги. Гром невольно залипает на красивой длинной шее и острых ключицах, едва сдерживая внутреннего альфу. Эту бледную кожу хочется украсить яркими метками и укусами, чтобы неделями пришлось у Волкова черные с водолазки высоким воротом таскать. Завалить на интерактивный стол, грубо заламывая руки за спину, сорвать бесящие тряпки и оттрахать так, чтобы чтобы никакая звукоизоляция не могла заглушить громких ругательств и протяжных криков.       Гром вряд ли стал себе в этом отказывать если бы себе отказывать окажись они с Птицей одни в замкнутом пространстве.       Птица это прекрасно видел по его взбешённому взгляду и продолжал нагло провоцировать и играть на нервах вспыльчивого майора, чувствуя свою полную безнаказанность.       Хазин нарисовался внезапно. Этот наглый самоуверенный бета способен выбесить до зубного скрежета одним высокомерным взглядом. Щуплый, метр с кепкой в прыжке с табуретки, а гонору на сотню альф хватит. Как его не прибили еще в какой-то темной подворотне за его поганый язык?! — мысленно негодует Гром. — Превышение служебных полномочий, грубые нарушения в проведении обыска, намеренная порча имущества, угрозы и давление в адрес сотрудников, — перечисляет Петр своим издевательски слащавым голосом, — Не сомневайся, герой, департамент полиции получит новые повестки в суд в самое ближайшее время. А вот счет за испорченную дверь я вышлю тебе лично, — Хазин нагло подмигивает взбешённому майору, окончательно выводя его из себя.       Гром угрожающе рычит, почти хватая ушлого адвоката за галстук, с твердым намерением если не придушить, то подправить слишком смазливую рожу. Но Хазин вовремя укорачивается, прячась за широкой спиной Волкова. — Олег, проводи майора Грома до лифта, — холодно приказывает Разумовский, — нашему незваному гостю явно нужно на свежий воздух.       Тяжелая рука Волкова угрожающе сдавливает плечо. Майор резко сбрасывает руку и бормоча под нос отборный мат, быстро ретируется из ненавистного офиса, под издевательский смех Птицы.

***

      Несколько дней спустя.

— Надеюсь, ты сейчас над обновлениями работаешь? — угрожающе-ласково интересуется Серёжа, присаживаясь на подлокотник дивана, заглядывая в планшет, в который сейчас с таким нездоровым энтузиазмом пялился его эксцентричный и непредсказуемый близнец. — Поверить не могу что ты камеры в квартире Грома установил! — Сережа устало закатывает глаза. — А почему нет? — задорно парирует Птица, — Держи друзей близко, а врагов еще ближе. Должен же я знать что замышляет Гром! После того как Игорь покинул наш офис он целый час громил собственную квартиру, он так возбудился, что едва не уронил грушу для битья на свою тупую башку, а после снова вынес дверь в туалете. Это было ржачно, хочешь покажу? — Нет! Во первых это незаконно, во вторых попахивает нездоровым сталкерством. — резонно замечет Сережа. — И, кажется, я спровоцировал у Игоря гон, — ехидно добавляет Птица, с таким гордым видом, словно это главное достижение его жизни.       Сережа невольно уставился на экран, тут же отворачиваясь, взирая на бесстыжего братца с праведным гневом.       На первой записи Гром отмокал в чугунной ванне на кухне, прикрыв глаза старым полотенцем. Прозрачная вода совершено не скрывало сильное, покрытое многочисленными шрамами и пугливыми ранениями тело, на которое Птица пялился с нескрываемым вожделением.       На следующей записи, которая, очевидно, была прямой трансляцией Гром лежал с голым торсом на старой кровати, и приспустив домашние штаны активно полировал свой член. Серёжа взирал на брата с явным негодованием, что, однако, ни капли не смущало бесстыжего близнеца. — Просто признай, у Грома просто потрясающее тело, ты только взгляни на это: мощная шея, широкий торс, сильные руки, стальной пресс, да и другие достоинства… Весьма впечатляют. — Птица похотливо облизнул пересохшие губы. — Не впечатляют, — равнодушно бросает Серёжа, — видал я и побольше.       Олег прячет легкую улыбку за кружкой кофе. — Надо навестить, — задумчиво произносит Александр. — Кого?! — в два голоса вопрошают Сережа с Олегом. — Грома конечно! Он там совсем без меня одичал, страдает бедный, того и гляди мозоли на руках сотрет. — задорно поясняет Птица, в хитрых глазах рыжеволосого омеги пляшут черти.       Птица внезапно проворно спрыгивает с насиженного места, устремляясь в свою спальню. — Лезть в логово альфы в разгар его гона — крайне безрассудная идея, — Волков скрещивает руки, наблюдая как Птица активно потрошит свой гардероб в поисках подходящего прикида. Гром в обычном состоянии кране нестабилен и явно имеет проблемы с контролем гнева, и вряд ли в гон способен себя контролировать. В таком состоянии Гром крайне опасен. — И что он по твоему мне сделает? — ядовито-сладко тянет Птица, — Просто не будь душнилой и не порти мне веселье.       Олег осуждающе молчит, пока Птица бесстыдно скидывает одежду, начиная переодеваться, совершенно не стесняясь присутствие альфы.       Волков покидает чужую спальню, понимая, что любые доводы здесь бессильны. Если Птица хочет Грома: он его получит. Стоит признать, у природы явно специфическое чувство юмора: как бы не бесился Гром, но Птица являлся его истинным.       Олег искреннее считал Грома худшим выбором из возможных. Птица, к сожалению, не видел в этом проблемы, в отличии от самого Волкова.       Ирония в том, что кроме Птицы Игоря вряд ли бы кто-то смог выносить. Майор был вспыльчив, импульсивен, замкнут и груб. Он совершенно не умел общаться с людьми и понятия не имел как альфе следует обращаться с омегой.       Волков внутренне содрогался и готов был свернуть Игорю шею, предварительно выбив из него все дерьмо, всякий раз когда он замечал в каком виде Александр возвращался после их марафонов.       Олег содрогался при виде искусанных в кровь губ, грубых укусов и отпечатков пальцев на шеи Птицы, все его тело словно было алтарем взаимной ненависти, ненормальной одержимости и голодной страсти. Многочисленные засосы, синяки украшали его грудь и плечи, узкие бедра хранили отпечатки грубых пальцев Грома. Молочно-белая кожа рыжеволосого омеги напоминала картину безумного сюрреалиста.       Волков прекрасно понимал: Птица намеренно провоцирует Грома, ловя кайф от его силы и агрессии. Александр всегда любил острые ощущения, то что он предпочитает жесткий секс было вполне предсказуемо. А может все дело в том, что Игорь просто не умеет по другом?       Это было за гранью понимания Волкова. Сам Олег никогда не тащил насилие в собственную спальню. Да, многие знали Волкова как смертельно опасного и хладнокровного наемника, но с Сережей он всегда был внимательным, нежным и чутким партнером. Волков всегда был достаточно осторожен, в первую очередь заботясь о желании и удовольствии Сережи. Их близость была наполнена любовью и взаимным тягуче сладким удовольствием. То что Олег не мог выразить словами он показывал действиями и своим отношением.       С Птицей было сложно. Всегда. Он обладал непредсказуемым своенравным жестким характером, был сгустком хаотичной энергии и, порой. безумных идей. Катализатором всех возможных проблем. С Птицей было трудно, но они с Игорем определено стоили друг друга. Заслуживал ли Александр подобного отношения? Определено нет.       Порой глядя на Птицу Олег испытывал иррациональное желание нежно целовать покрытую синяками шею, зализывая каждый грубый укус, взять в ладони его красивое лицо и поцеловать по настоящему, со всей трепетной страстью и любовью, как он целует Сережу. А потом показать как это должно быть, как это бывает, по нормальному.       Правда, Олег догадывался что с этой задачей Сережа прекрасно справляется и без него. Отношения близнецов всегда были слишком нежные. Волков старательно делал вид что ничего не замечает.

***

      Птица шуршит в коридоре, раздражающе громко, бесцеремонно обозначая своё вторжение, привлекая внимание Игоря почти мгновенно. Александр хищно втягивает воздух, улыбаясь почти безумно, невольно облизывая тонкие губы.       Запах озона и холодного ливня мгновенно наполняет легкие, изголодавшееся по плотским удовольствиям тело окатывает горячей волной, заставляя пытать от предвкушения.       Запах альфы на самом пике гона, буквально окутывает его, заставляя внутреннюю сущность Птица торжествующе клекотать, затуманивая разум чистым незамутнённым желание. — Ты что, совершенно бессмертный? — яростно рычит Гром, впечатывая в стену незваного гостя, сжимая широкую ладонь на его тонкой красивой шее, едва рыжеволосый омега успевает скинуть ярко-фиолетовое пальто, бесцеремонно бросая его на старую вешалку, мгновенно заваливания ее на грязный пол. Игорь регулярно меняет замки, но Птица взламывает их с завидным постоянством. — Скучал по мне? — Птица вскидывает голову, одаривая альфу наглым вызывающим взглядом, улыбается почти безумно, совершено по блядски.       Ведет с нажимом по обнажённому торсу, нагло оглаживая крепко стоящий член сквозь ткань старого, едва держащегося поверх узких бедер, полотенца. — О я вижу ты уже в нетерпении. — Птица издевательски смеется, срывая полотенце.       Вид взбешённого и мокрого после душа и дико возбуждённого альфы, приводит Птицу в восторг. Гром буравит его гневным взглядом, дышит тяжело и прерывисто, его серо-голубые глаза кажутся совершено темными от похоти.       В каждом движении и жесте Птицы Игорь скользил явный вызов и откровенная провокация и чувство собственного превосходства. Александр взирал на Игоря без капли страха, нагло и с вызовом, совершено не опасаясь очевидных последствий. Он их жаждал. Откровенно играл на нервах, испытывая хрупкое терпение взрывного истинного. Словно питаясь его яростью и агрессией.       Гром убирает ладонь с шеи рыжеволосого омеги, вызывая разочарованный вздох. К сожалению, Птица слишком любит опасные игры с удушением, в чем Игорь мог убедится неоднократно.       Гром до боли сжимает длинные волосы Александра, резко накрывает тонкие искривлённые в издевательской улыбке губы невыносимого омеги. Они целуются голодно и грубо, тонут во взаимном безумии, ненависти и похоти. Птица бесцеремонно шарит руками по его обнажённому телу, мнет литые мышцы, царапает сильную спину. Мстительно оставляя укусы на мощной шее, на всех открытых участках, словно желая пометить его, наглядно демонстрируя всем и каждому что Игорь принадлежит только ему. Льнет к нему, извиваясь в его сильных руках, подставляясь под кусачие поцелуи и грубые торопливые ласки. — Вот так сразу? — Птица насмешливо склоняет голову, одаривая Игоря хищным голодным взглядом, — Даже кипятка выпить не предложишь?       Гром держит крепко, сжимает грубо, почти до синяков, лапает его всего, словно хочет запомнить каждый изгиб манящего тела. Инстинктивно ведет носом по открытой беззащитной шее, вдыхая крыше сносный запах своего ненавистного истинного. Его личный наркотик, катализатор безумия. Птица пах странно, неправильно. От его кожи пахло свеж пролитой кровью, огнем и пеплом. Омега не должен обладать таким запахом. Это должно быть отвратительно отталкивающе. Но стояло крепко, с первого вздоха, словно у озабоченного подростка.       Игорь отрывается от припухших губ, наконец-то заткнувшегося Птицы, откидывая его взглядом полным бесконтрольной похоти и дикого голода. Александр был все еще слишком одет и это бесило. Малиновая рубашка открывающая манящую нетронутую шею и острые ключицы своенравного истинного действовали на Грома, подобно красной тряпки для быка. Недолго думая альфа просто срывает бесящую тряпку, отбрасывая на грязный пол. — Осторожнее, Игорь, эта рубашка стоит дороже чем вся твоя халупа. — томно смеется Птица, зная, куда надавить, выбешивая его окончательно. — Какой ты дикий. Давай я сам, — томно мурлычет бесстрашный омега, избавляясь от дизайнерских брюк с поразительной быстротой. — Отсосешь? — нагло интересуется Птица, насмешливо склонив голову, бесстыдно демонстрируя Игорю свое полностью обнажённое тело. — Обойдешься. — Гром издает утробный рык, отрывая Птицу от пола, подхватывая под узкие упругие бедра. Рыжеволосый омега издает странный утробный звук, больше похожий на торжествующий клекот, обвивается вокруг него возмутительно длинными ногами, закидывая их на поясницу, бесстыдно потирается об его каменно-твердый член своим, откровенно демонстрируя порочное желание. Капля прозрачной смазки медленно стекает по внутренней стороне бедра, собственный член, горячий и пульсирующий стоит почти до боли, внутри горячо и влажно. Александр вылизывает мощную шею своего альфы, шепчет на ухо какую-то раздражающую чушь, обводя узор ушной раковины горячим юрким языком, пока Гром несет его в комнату к столь любимому Птицей старинному панорамному окну.       Гром до боли сжимает узкие бедра Разумовского, безжалостно насаживая его на свой каменно-твердый член, вторгаясь мощным и слитным толчком, заставляя принять сразу до самого конца. Держит крепко, не давая соскочить.       Птица изумлено вскрикивает, запрокидывает голову, стонет громко и болезненно сладко, инстинктивно сжимаясь вокруг огромного мощного ствола, наконец ощущая себя заполненным до предела.       Гром несдержанно рычит, вжимает Птицу лопатками в холодное мутное стекло, трахает неистово и грубо, срывая с губ тихие болезненные вскрики переходящие в молящие громкие стоны. Птица извивается в его руках, мстительно срывая с окна тщательно прикрепленные фотографии с мест преступления, больно впиваясь обветренные губы Игоря, прокусывая до крови, а после касается языком, зализывая словно голодный вампир, оставляет глубоки кровоточащие царапины на широких плечах и спине своего альфы, которые будут еще долго и противно саднить. Впрочем, сейчас Грому совершено плевать, пока он может яростно вбиваться в узкое горячее нутро непокорного рыжеволосого истинного, слушая его безумный смех и изящные ругательства на итальянском. Прежде чем Птица обмякает в его руках, сжимая его член почти до боли внутри, забрызгивая его грудь горячими жемчужным каплями.       Игорь наконец отпускает себя, накрывает почти мгновенно, Гром кончает стремительно и мучительно долго, вжимая своего неутомимого любовника в холодное стекло, деля одно дыхание на двоих, едва удерживаясь чтобы не рухнуть на холодный пол. Гром успевает выскользнуть, прежде чем они сцепятся в положение самом неудобном из возможных, осторожно опуская Птицу на ноги.       Птица проявленную заботу, предсказуемо, не оценил, гневно сверкнув янтарно-жёлтыми глазами, пользуясь моментом сделал подсечку, опрокидывая Грома.       Игорь с грохотом ударился спиной о грязный пол, вызывая издевательский смех своего заклятого любовника. Птица торжествующе склоняясь сверху, стремительно седлая бедра своего вспыльчивого альфы. Фотографии обезображенных трупов кружились, устилая пол вокруг них, словно опавшие осенние листья. Похоже, подобная обстановка лишь сильнее распаляло и подогревало дикое желание его истинного.       Птица прижал его ладони к полу, целуя голодно и горячо, бесстыдно потираясь упругими бедрами о стремительно твердеющий член своего альфы. Сам Александр заводился легко, вспыхивал подобно спичке, был по настоящему неутомимый в постели, был поистине ненасытным и неистовым в постели, трахался так, словно это был последний секс в его жизни. После жарких ночей с Птицей Гром чувствовал себя словно именно его неистово трюхали всю ночь на пролет.       Птица одаривает Игоря сладкой влекущей улыбкой полной порока и обжигающей похоти, приподнимается, бесстыдно разводя бедра, направляя член альфы к пульсирующему влажному входу, позволяя увидеть как его плоть медленно проникает в жаждущее тело рыжеволосого омеги.       Гром сжимает ягодицы Птицы безжалостно насаживая его на себя. Птица несдержанно стонет, царапает грудь Игоря острыми ногтями опускаясь до самого конца. Они оба не отличаются выдержкой и терпением.       Александр двигается неистово и быстро, выгибаясь, ища правильный угол с максимальной стимуляцией. Стонет пронзительно сладко, мимолётно склоняясь к лицу Грома, целует развязно и влажно, вновь окидывается назад, прикрывая янтарные глаза, сбиваясь с ритма, двигаясь хаотично и быстро. Игорь скользит горячим взглядом по сильному и гибкому телу своего непокорного истинного, сморит как поджимается плоский живот, как подрагивают от напряжения узкие упругие бедра, как подрагивает красивый член, прижимаясь влажной головкой к плоскому животу. Волосы Птицы похожи на живой огонь, красиво спадают на лицо и плечи, капля пота стекает по виску, рыжеволосый омега облизывает пересохшие губы, ускоряя движение, протяжно стонет, сжимая член альфы внутри. Гром прекрасно видит что Александр слишком близко, балансируя на тонкой грани, достаточно просто коснутся его изнывающего без внимания члена. Но Гром совершено не намерен помогать ему, отлично зная Птица может прекрасно может кончить без рук.       Игорю в этот момент Птица кажется невероятно красивым, он часто невольно любуется им в момент оргазма. Птица кричит пронзительно и громко, обессилено падая на грудь Грома, пачкая их животы липким семенем, беспомощно дрожит от яркого острого удовольствия, пытаясь выровнять сорванное дыхание.       Игорь несдержанно рычит, проталкивая стремительно растущий узел в горячее расслабленное тело. Птица вскрикивает, слишком горячий и чувствительный после оргазма. Гром держит крепко, не давая соскочить, кончает глубоко внутрь. Прикрывает глаза, тело выламывает от непривычно острого, опустошающего удовольствия.       Птица стонет искушающе сладко, сжимаясь вокруг пульсирующего огромного узла, целует Грома потрясающе чувственно и влажно, лаская его язык своим, деля одно дыхание на двоих. Гром позволяет зарыться пальцами в огненный шелк рыжих волос, наслаждаясь запретной близостью, целуя почти нежно, без привычной грубости.

***

      Птица всегда был слишком искушённым и раскованным в сексе. Требовательным и жадным и ненасытным до удовольствия, прекрасно знающий и владеющим своим телом, осознающим свои желания. Гром никогда не был его первым и это иррационально злило. Пресса окрестила Разумовского альфа ненавистником и почему-то многие были кристально уверены что своенравный омега никогда не подпускал их близко к себе. А то и вовсе клеймили его бракованным и асексуальным. Игорь на собственном опыте убедился что это совершенно не так. Разумовский обладал поистине огненным темпераментом был абсолютно бесбашен и неутомим в постели. Дай ему волю, Птица бы давно разложил Игоря на всех горизонтальных поверхностях его обшарпанной квартиры. В этом Гром не минуты не сомневался. Обойдется. Только Птицы сверху ему еще не хватало для полного счастья, — раздраженно думает Игорь.       Александр не первый раз совершенно безрассудно проводил с вспыльчивым альфой гон, совершенно не опасаясь последствий. Гром зарекся менять замки, в последнее время Птица нагло повадился влезать к нему в окно по пожарной лестнице заявляясь в его обшарпанную квартиру как к себе домой, когда ему только вздумается. Птица любил жестко и грубо и это вполне устраивало обоих. И все же эксцентричный омега никогда не оставался с ним в течку. Не достаточно доверял? Не хотел чтобы Игорь видеть его по настоящим открытым, жаждущим и уязвимым?       Последнее предложение было близко к истине, Птица привык держать все под контролем. И все же это вызывало странную иррациональную ревность. Гром был уверен, компьютерный гений не мог сидеть на блокаторах все время. Не с его бурным темпераментом уж точно. К тому же даже идеально подобранные блокаторы со временем вызывали привыкания и теряли эффект. К тому же побочки в виде головной боли и расстройства внимания вряд ли бы порадовали Птицу. Вывод напрашивался сам с собой.       Гром часто сбивал кулаки о стену, представляя лицо ненавистного Волкова. Мысли о том как Птица бесстыдно выгибается под телохранителем, подставляясь и насаживаясь на таранящий его член доводили до бешенства. — Кто? — яростно рычал Игорю сжимая ладонь на тонкой шее, склоняясь к красивому надменному лицу своего залитого любовника, складывая почти пополам, врываясь мощными глубокими толчками в дрожащее под ним податливое гибкое тело. — Сам как думаешь? — Птица окидывает Грома заносчивым взглядом, вскидывает голову, продолжая безумно смеяться, пока не начинает сдавленно хрипеть. Протяжно стонет, выгибаясь на лопатках, стискивая ногами шею Грома, в игривой попытке придушить.       В янтарных глазах плещется похоть и безумие. Птица словно питается его гневом как жаждущий крови оголодавший вампир.       Гром получает ответ совершенно неожиданно, всего несколько месяцев спустя. Птица заваливается к нему расслабленный и томный, прямо посреди ночи. Его запах дразнит рецепторы альфы, все еще непривычно яркий и терпкий, как часто бывает еще несколько дней после завершения течки. Птица смотрит вызывающе и нагло, раздевается сам, очевидно опасаясь за сохранность брендовых шмоток, прежде чем Игорь подхватывает его под бедра усаживая на старую стиральную машину, запуская пальцы в шелк рыжих волос, открывая беззащитную шею омеги, лижет чувствительное место где шея переходит в плечо. Птица может хоть в каждом интервью вещать о том, что метки являются жутким архаизмом, позорным пережитком патриархального строя и символом унизительной принадлежности, которому не должно быть место в современном обществе.       Гром прекрасно знает как у Птицы закатываются глаза, стоит ему укусить чуть сильнее чем следовало, проталкивая растущий узел в сжимающееся от удовольствия горячее нутро. Как рыжеволосый омега бьется в его руках, выгибаясь в сокрушительном оргазме, кончая с пронзительным криком.       Нет, Гром никогда не поставил бы Птице свою метку, сделать это означало бы признать их связь. Игорь не верил что метка сможет сделать Разумовского более покладистым и предсказуемым и покорным. Игорь не хотел создавать ментальную связь, боялся стать зависимым от Птицы еще сильнее. Слишком сильным и опасным был его истинный. Это не Гром бы привязал Птицу к себе, это Птица привязал к себе Игоря, подчиняя, вторгаясь в его разум и влияя на его решения. И Гром всеми способами старался избежать этого.       Игорь чувствует чужеродный запах, оседающий у него на языке, рождающий гневный рык в его груди. Знакомый до зубного скрежета. Вишневый ликер с ноками корицы красного апельсина. Яркий и сочный, не совсем типичный для альфы, но определённо подходящий столь неординарной яркой личности как Сергей Разумовский. — Учуял таки, — ядовито томно выдыхает Птица, глядя в пылающие бешенством глаза альфы, — долго же тебя доходило. Я еще подумал что ты совсем нюх потерял. Напомни, столько раз тебе нос ломали? — ехидно продолжает Александр. — Как ты можешь с собственным близнецом трахаться?! У тебя что, совсем никакой морали нет?! — О нет, Гром, это с тобой мы трахаемся как дикие звери, а Серёжа меня чувственно и нежно любит. Всем своим телом. Правда, откуда тебе знать разницу, неотёсанному и грубому менту? И если ты думаешь что чтобы доставить удовольствие омеге, достаточно просто засунуть в него свой член и трахать как отбойным молотком.       Игорь резко натягивает волосы Разумовского на кулак, заставляя болезненно дернуться, заглядывая в пылающие садистским весельем янтарные глаза, впиваясь в слишком болтливый рот.

***

      Гром почти привыкает видеть Птицу на своей кухне. Это даже не бесит, становясь элементом его ненормальной повседневности. Острый профиль, насмешливый, с хитрым прищуром пристальный взгляд янтарно-желтых глаз. Тлеющая сигарета в изящных длинных пальцах. Птица курит красиво, нагло таскает крепкие дешевые сигареты, затягивается даже не морщась.       «В детдоме все курили», некстати вспоминает Игорь.       Александр сидит на подоконнике, медленно выдыхая сигаретный дым, задумчиво вглядываясь в хмурое питерское небо. Рассвет мажет по сизым грозовым облакам росчерком грязно-алого цвета. Птица не утруждает себя ношением одежды, накинув на обнажённое тело расстегнутую рубашку из чистого шелка, бесящего алого цвета.       Гром окидывает взглядом сильное гибкое тело, с сухим рельефом красивых мышц. В физической форме Птица не сильно уступает Грому, Александр много времени уделяет интенсивным тренировкам под руководством Волкова, и Игорю не особо хочется знать чему его регулярно учит наемник экстра класса. Смешанные техники восточных единоборств, ага, как же. В том что Птица превосходно дерется Гром мог убедится еще в казино.       Игорь отчетливо понимает что ему вряд ли хотелось иметь Разумовского в качестве противника. Что-то подсказывает, что Птица смог бы уложить его на лопатки, и явно не с целью оседлать сверху.       Птица был неправильным, начиная от странного, абсолютно нетипичного для омеги запаха. Разумовский пах совершено безумно: терпкий металлический запах крови, смешанный с дымом и пеплом. Запах пожара, пепла и крови. Чистое незамутнённое безумие.       Птица напрочь был лишен присущих омегам притягательных сладких манящих ароматов. Абсолютно невыносимый отвратительный запах.       Но Грома вело как ненормального, стояло крепко буквально с первого вздоха, словно он был озабоченный юнец перед первым гоном.       Птица был слишком высоким для омеги, когда Игорь в очередной раз безжалостно вжимал его на вису в ближайшую стену, или яростно втрахивал в стол, он не ощущал под пальцами привычную бархатистость кожи, округлые мягкие бедра. Лишь стальные сухие мышцы и сильное гибкое тело, его бедра были узкими и упругими, сильные длинные ноги при желание с легкостью могли свернуть ему шею. Их секс был похож на яростную борьбу, а разгромленная квартира скорее напоминала поле битвы. Птица был живым воплощением хаоса, обладал поистине пламенным темпераментом. Он кричал и царапался, кусал губы обветренные губы Игоря, буквально трахая его своим языком, жадно вылизывая чужой рот, двигался хаотично и быстро, неистово насаживаясь на таранящий его мощный член, настойчиво требуя узел.       Птица приходил к нему потому что сам этого хотел, заставляя Грома играть по его правилам.       Игорь невольно окидывает взглядом красивое сильное тело своего заклятого любовника, замечая отпечатки собственных пальцев, наливающееся синевой на его узких бедрах. Вереница ярких засовов украшает красивую шею словно ожерелье спускается на острые ключицы своенравного омеги. Огненное рыжие волосы неровными прядями спадают на лицо, подчёркивая острые скулы и природную бледность кожи. Птица был определено красив, пусть и лишен присущей омегам плавности и мягкости, и все же в его красоте чувствовалось что-то неуловимо хищное. Ровно как и в его давящей опасной ауре, столь не свойственной для представителей его пола.       Дерзкий, непокорный, обладающий незаурядным умом и харизмой, им восхищались ровно за то, за что и ненавидели.       Птица на его обшарпанной кухне выглядит дико и инородно, словно картина Боттичелли на грязном ларьке на Парашке. Касаться его так, кажется настоящим кощунством.       И Гром никогда бы не допустил столь грубого обращения, будь на его месте любой другой омега. Птица любит жестко и грубо. И их обоих это устраивало. — Завязывай с этим. За последнее время ты успел перейти дорогу и бросить вызов всем влиятельным альфам этого города. Тебя либо убьют либо упрячут за решетку. Это лишь вопрос времени. — Просто признайся, что будешь по мне скучать, если меня внезапно прикончат. — Птица усмехается уголком губ, нагло выдыхая в лицо Грома сигаретный дым. Смотрит пронзительно и остро.       «Если весь мир обернется против меня ты встанешь на мою сторону?» — Забей, Олег этого не допустит. В конце концов моя безопасность это его работа.       Птица прекрасно знает, что Олег защищает его не ради денег. Они не истинные и даже не любовники. Но Александр ни секунды не сомневается, в случае любой угрозы Волков его вытащит. Чтобы не случилось, Олег останется на его стороне до самого конца. Как и Сережа. Да, близнец не всегда одобряет его методы, но примет сторону Птицы, у них в жизни никогда не было и не будет ближе друг друга. — Тебе обязательно всякий раз на рожон лезть? — устало спрашивает Гром. — Я всего лишь обнажаю язвы современного общества. — задумчиво изрекает Птица, — Я прав, Игорь, да ты и сам прекрасно это знаешь. Алчная власть — стихийное бедствие. Продажные судьи, коррумпированные чиновники. Закон он для бедных. Система давно прогнила до дна. — Вот только я всю эту грязь каждый раз на улицах вижу, а не из окна высокой Башни. — резко обрывает Гром. — Ты забываешь, Игорь, что вырос я в обычном российском детдоме. — остро усмехается Птица.       Воображение некстати подкидывает образ мелкого Птицы, худого, нескладного омеги с непослушной копной рыжих волос, слишком умного и острого на язык, чтобы вписаться в жесткую детдомовскую иерархию. Разумовский всегда выделялся на фоне других детей, словно белая ворона.       «Как ты сука вообще там выжил?»       Страшная догадка озаряет мысли Грома. Подростки в детских домах крайне озлоблены и жестоки, а под влиянием гормонов и вседозволенности могут творить любую дичь. Случаи систематического насилия над омегами все равно, к сожалению, не были редкостью и тщательно замалчивались администрацией приютов. — Они что-то с тобой сделали? — тщательно подбирая слова спрашивает Гром, — Поэтому ты теперь всех альф ненавидишь? — Игорь, ненависть слишком сильное чувство чтобы им так разбрасываться. Я их не ненавижу, скорее призираю. Я призираю всех этих престарелых альф за их лицемерие и трусость. — В детдоме меня считали опасным психом. Никто не хотел остаться с откушенным членом или проснутся с перерезанным горлом. Не хотели рисковать. — Птица смеется почти безумно, красиво запрокинув голову, замечая сложное выражение на лице майора, — Да и с Олегом связываться себе дороже.       Птица вновь затягивается, собираясь пустится в философские рассуждения, но разговоры о свободе слова и прогнившем системе правосудия — последнее что от него хочет слышать Гром.       Игорь нерешительно тушит свою сигарету о грязный стол, сокращая расстояние между ними, резко вжимая Птицу в холодное стекло. — Горой готов к новому раунду? — Александр вскидывает голову, смотря на Игоря с вечным вызовом и хитрым прищуром.       «Если между нами нечто большее кроме голодной похоти?»       Гром кладет ладонь на красивую шею своенравного омеги, притягивая к себе развязно и грубо. И Птица неожиданно подается вперед, впиваясь в обветренные губы, льнет нему. Птица целуется его с отчаянной страстью, как в последний раз.       «Когда они придут за мной, ты встанешь на мою сторону или останешься цепным псом режима? Рано или поздно тебе придется сделать выбор, Игорь, и времени у нас почти не осталось.»       Впервые в жизни Птица отчаянно хочет доверится Игорю, поверить что в глубине души они похожи и их непризнанная истинная связь не пустой звук. Невысказанные вопросы так и повисают в воздухе, терзают разум, и Птица впервые боится получить ответ.       А пока Александр отчаянно целует Игоря, словно завтра никогда не наступит.