Everything is Not What it Seems

Всё не то, чем кажется.

Когда ты можешь получить желаемое самым простым способом,

Будь осторожен, не нарушь всеобщий баланс,

Потому что всё не то, чем кажется.

***

      Всю свою жизнь Аарон старался угодить брату. Даже сейчас, зная, что он сделал и к чему это может привести, он не может винить Эндрю. Присутствие Кевина действительно представляет опасность для всех них. Всё было бы хорошо, если бы Аарон не испытывал к этому вампиру никаких чувств, как и должно было быть. Он может объяснить себе всё, что угодно, но только не это. Вампирский гипноз так не работает, поэтому всё, что испытывает Аарон, его, — самые дурацкие на свете, — чувства.       Аарон думает о том, что ему следует отпустить Кевина, пока ситуация не стала ещё хуже. Ему должно быть всё равно, что охотники на монстров уничтожат вампира. Это, чёрт возьми, их работа. Но почему-то вместо того, чтобы смириться, он телепортируется прямо к двери чужой закусочной, едва Эндрю говорит о том, что натворил, отрывает Кевина от работы и почти силой затаскивает его за ближайшую дверь, где судорожно целует с бешеным отчаянием.       Кевин сначала удивляется. Он даже не успевает отреагировать, как Аарон оказывается рядом с ним, прижимаясь своими горячими губами к его. Все заботы и страхи растворяются, остаётся только этот порыв; искра, которую юный волшебник не может игнорировать. Кевин отвечает на поцелуй, но в его голове роится множество вопросов.       Он отвык от того, что люди могут любить так яростно и всеобъемлюще.       Аарон чувствует, как мир вокруг них исчезает, оставляя только этот момент. Он ловит себя на мысли, что, возможно, так всегда и должно было быть. Когда они вместе, все заботы и проблемы словно растворяются в воздухе. Он думает о том, что иногда грань между любовью и ненавистью настолько тонка, что легко потерять себя. Ведь он ненавидит вампиров всей душой, а в Кевина, кажется, влюблён.       Они созданы друг для друга, даже если это «друг для друга» таит в себе опасность.       Поцелуй становится все более интенсивным, и волшебник понимает, что не может позволить Кевину исчезнуть. Каждая его мысль кричит о том, что они должны быть вместе, несмотря на эгоистичность этого желания.       Аарон отстраняется, глядя на вампира с отчаянием.       — Мой брат вызвал охотников по твою душу.       Стена, которую Миньярд возводил годами, начинает давать трещины. Слова Эндрю гулким эхом отдаются в его голове. Аарон цепляется за Кевина в темноте, как за якорь, не в силах сделать что-либо ещё. Он понимает, что одним своим присутствием толкает его к гибели, но уйти не может.       Кевин чувствует, как бешено бьётся сердце волшебника. Тёплое чувство, которое он так долго пытался прогнать, разгорается в глубине его души. Дрожащие руки Миньярда прижимаются к его плечам, оставляя на ледяной коже огненные следы нежности. Он никогда не хотел быть бременем для кого-то, особенно для Аарона, который ради него рискует всем.       — Тогда ты не должен быть здесь, — тихо говорит Кевин, стараясь отвести взгляд от пронзительных глаз цвета лесного ореха.       — Я не могу тебя оставить, — отвечает Аарон, обхватывая лицо Кевина ладонями. — Мы найдём способ избавиться от охотников. Я не позволю им тебя забрать.       — Это глупость, — настаивает Кевин, пытаясь разглядеть в глазах Аарона хоть малейшее колебание. — Ты ставишь себя под удар.       — Я знаю, — голос слегка дрожит, — но не позволю тебе стать жертвой. У нас есть время, мы найдём выход.       Эти слова, полные искренности, вонзаются в его сердце, как кол. Кевин подавляет паническую дрожь. Охотники не щадят никого. Любого, кто мешает им выполнять работу, они уничтожают с той же безжалостностью, с какой убивают монстров.       — Позволь мне остаться.       Кевин лишь качает головой, понимая всю безнадежность ситуации. Каждое мгновение, проведённое рядом с этим волшебником, заставляет его мёртвое сердце биться быстрее, даже если разум кричит, что это может закончиться трагедией. Его разум крутит мысли о том, что между ними не должно быть ничего, кроме молчаливой ненависти, проистекающей из вековых предрассудков. Соответственно, он и не обязан беспокоиться за жизнь мага, но по какой-то причине всё равно это делает.       Каморка, в которой они таятся, удобно оказывается комнатой вампира. Кевин без раздумий подхватывает Аарона, уложив его на кровать. Его взгляд в темноте улавливает, как волшебник удивлённо морщит нос. Приглашать кого-то в постель так скоро, — не в стиле Кевина, но, скорее всего, его скоро убьют, так что он может себе это простить. Тем более что ничего неприличного он делать не собирается.       Аарон напряженно озирается в темноте, пока Кевин предусмотрительно не включает свет. Он запоминает каждую черту его лица. Кевин присаживается рядом с ним, его холодные пальцы касаются руки Аарона.       Они оба знают, что эти минуты могут стать для них последними.       Кевин сжимает руку Аарона, словно пытаясь запомнить тепло его кожи. Они сидят в комнате, наполненной тревожной тишиной, и каждый из них знает о потенциальной опасности, скрывающейся за дверью. Словно мир за пределами этой закусочной приготовился к нападению, готовый разорвать их на части, пока они теряются в своих чувствах.       — Могу я… — Кевин запинается, не зная, может ли вообще о таком просить. — Можно я просто лягу с тобой?       Аарон молча тянет его к себе. Они оказываются бок о бок на одной постели, не зная, что делать, но и не зная, как отпустить друг друга. Их тела находят уют рядом друг с другом. Не веря в собственные действия, Аарон прижимается ближе. Сейчас, когда мир за дверью кажется таким далеким, он не может больше сдерживать себя.       — Не думай о них, — пальцы нежно скользят по волосам вампира. — Мы найдем способ всё исправить. Вместе.              Кевин закрывает глаза, позволяя Аарону утопить его в мириадах эмоций. Простив себе эту слабость, он обхватывает волшебника руками, словно отгоняя страхи, которые грызут его изнутри. Каждое прикосновение становится не просто утешением, а обещанием, что они смогут преодолеть все.       Аарон осторожно прикасается к виску Кевина, чувствуя, как тот вздрагивает. Будучи рядом, они забывают о внешнем мире и погружаются в собственные мысли: о том, что могло бы быть, если бы не их судьбы, изломанные конфликтами и недоверием. Временные рамки их существования сжимаются до этого момента, когда они оба понимают, что каждая секунда на счету.       — Просто будь рядом, — просит Аарон, и Кевин кивает, зная, что ничто другое для волшебника не имеет значения.       Вампир чувствует, как тепло Аарона растекается по его телу, постепенно разрушая оковы давнего обещания. Ни один охотник не сможет разорвать их связь, даже если они будут угрожать ему. Возможно, за всю свою долгую жизнь он испытывал подобное лишь однажды, с Жаном. Не было никого другого, кто мог бы растопить его ледяное сердце.       — Знаешь, я ведь её видел, — признаётся Кевин, заставив Аарона замереть. — Девушку, о которой ты мне рассказывал. Ты знал, что когда вампир выпивает всю кровь жертвы, то мгновенно обращает её?       — Нет, — перебивает его волшебник. — Кейтлин мертва, и я не хочу больше ничего знать.       Кевин тяжело вздыхает. Попробовать стоило. Он понимает, что желание Аарона защитить его только причинит еще больше боли, поэтому изо всех сил старается держать его подальше от себя. Даже такими низменными способами.       — Мне две тысячи лет, Аарон, — Кевин прислушивается к происходящему снаружи и, убедившись, что пока всё в порядке, продолжает: — У нас бы всё равно ничего не вышло.              Аарон раздраженно пожимает плечами. Он не хочет этого слышать — не от Кевина, не в такой момент. Его мир рушится, и слова вампира только усиливают горечь. Аарон отстраняется, глядя ему в глаза.       — Не рискуй ради меня, — Кевин видит, как эти слова ранят волшебника, но всё равно заканчивает. — Я этого не заслуживаю.       Аарон подавляет кипящие внутри эмоции. Каждое слово Кевина звучит как острый клинок, вонзающийся в его сердце. Он знает, что вампир говорит это для его же безопасности, но внутри него уже горит пожар, который трудно потушить.       — Ты не можешь решать за нас обоих, — говорит он. — Ты обещал мне свидание, помнишь?       — Я не хочу, чтобы ты страдал, — тяжесть признания давит. — Каждый миг с тобой — это драгоценный дар, но я не могу допустить, чтобы он стал твоим проклятием.       Кевин помнит тот момент, когда с лёгкостью бросил вызов воле судьбы, но теперь, когда опасность так близка, его решимость колеблется. Это не должно было зайти так далеко.       Трепет страха смешивается с нежностью, когда Аарон снова прислоняется к нему, обнимая крепче. Их губы вновь почти соприкасаются, но их прерывают. Охотники появляются во вспышке света, и Аарон, среагировав быстрее, тут же хватает свою палочку и произносит первое пришедшее ему в голову заклинание.       Магический свет окружает их, создавая завесу между Кевином и опасностью, но даже на мгновение этого оказывается недостаточно. Охотники, словно тени из кошмаров, легко уклоняются от всех атак неумелого волшебника. Аарон, сосредоточившись, продолжает творить заклинания, и каждый его взмах, кажется, забавляет их всё больше и больше.       — Аарон! — Кевин пытается перекрыть шум. — Ты должен уйти!       Миньярд, услышав нотки паники в голосе Кевина, лишь крепче сжимает палочку. Каждое движение охотников вызывает в нём прилив ярости. Они отнимают у него шанс быть с тем, кого он любит и едва нашёл, и так больше продолжаться не может.       Аарон принимает решение. Он не позволит охотникам отнять у него будущее. Сконцентрировав всю свою магию, он вызывает вихрь заклинаний, который окутывает их. Охотников отбрасывает назад мощная вспышка, которая мгновенно истощает волшебника. Аарон понимает, что времени у них в обрез. Он чувствует, что его силы угасают, но не сдаётся.       — Беги, — хрипит он, — беги!       Мёртвое сердце Кевина сжимается от ужаса. Словно невидимая нить, связывающая их вместе, заставляет его остаться, несмотря ни на что. Воспоминания о кратких мгновениях, проведённых вместе, стремительно проносятся перед его глазами. Он не может потерять его.       Кевин прокручивает всё в голове, пытаясь справиться с собственными сомнениями. Да, это может быть ошибкой, но пока он готов бороться. Их история ещё не закончена, даже если обстоятельства тянут её к скорой развязке.       — Я тебя не оставлю.       Кевин делает шаг к Аарону, готовый ринуться в бой. Сила внутри него разгорается, как пожар, поджигающий лес. Он отращивает летучемышиные крылья для атаки. Когда охотники вновь пытаются навредить одному из них, Кевин расправляет их и устремляется к врагам.       — Ты не можешь так рисковать! — кричит ему вслед Аарон. — Они не остановятся, пока не сотрут тебя в порошок. Я не хочу этого.       Кевин, не обращая внимания на предупреждения Аарона, с готовностью бросается в бой. Его крылья мощно хлопают, отбрасывая ближайших охотников, которые, видимо, забыли, насколько опасным может быть разъярённый вампир. О чём он с радостью им напоминает.       Находясь в своей стихии, он чувствует каждый порыв ветра. Он мечется между врагами, как танцор на острие ножа. С каждой победой он становится всё более неистовым, что, в свою очередь, разжигает его гнев. В вампирской сущности просыпается давно забытая жажда кровавой расправы.       Сила Кевина заключается не только в его физической мощи, но и в умении держать себя в руках. Если он не сможет контролировать свою ярость, то потеряет себя навсегда. Аарон видит, как жажда Кевина берёт верх, и когда тот уже готовится вонзить зубы в одного из поверженных охотников, ставит щит между ним и его потенциальной жертвой.       — Остановись, — требует Миньярд. — Достаточно, отпусти их.       Затуманенный взгляд Кевина проясняется, и он в страхе отшатывается, возвращаясь в человеческий облик. Взмахом палочки Аарон телепортирует охотников прочь и осторожно приближается к вампиру. Вспомнив, что чуть не потерял себя, Кевин отталкивает Аарона подальше от себя. Он пытается сосредоточиться, успокаивая гнев, который всё ещё бушует внутри.       — Я… Я не хотел, — выдавливает Кевин, но, услышав, как жалко звучат слова, морщится: — Иногда я теряюсь, и это случается.       Аарон внимательно смотрит на Кевина, понимая, что тот балансирует на краю пропасти. Он знает, как трудно противостоять собственным демонам, особенно когда они так неожиданно выбираются на поверхность.       — Да плевать мне на них, — самозабвенно говорит он. — Всё, что меня волнует, — это то, что ты жив.       Кевин выдавливает из себя горькую улыбку, всё ещё ощущая во рту привкус магической крови.       — Да, пока твой брат снова не решит, что тебе не место рядом с монстром…       — Меня не волнует, что скажет Эндрю, — утверждает Аарон.       Кевин разрушает весь его пламенный не начатый монолог следующей фразой:       —… В чём я с ним, впрочем, согласен.       От словесного удара вампира у него подкашиваются ноги. Страх правоты Эндрю заставляет Кевина замкнуться в себе, но Аарон не собирается так просто сдаваться.       — Ты не можешь так думать, — настаивает Аарон, не отрывая взгляда от Кевина. — Эндрю — придурок и не прав. Ты не чудовище. Я бы не полюбил чудовище.       Аарон едва осознаёт реальность, когда понимает, что битва истощила его сильнее, чем он думал. Он опускается на кровать, устало падает на подушки и поднимает на него глаза, ожидая чего-то. Вампир колеблется, но ложится рядом с ним, с грустью глядя на разрушения, которые охотники нанесли его закусочной, которая также является его домом.       — Я не хочу быть тем, кем меня считают, — шепчет он, нарушая тишину.       Аарон опускает голову ему на грудь, смело заверяя:       — И ты не будешь.       Кевин предпочитает ему поверить.