Волк в овечьей шкуре

      — Ого, это вы где сфотографировались? — улыбнулся Ноэль, разглядывая фотографию на одной из полок.       Парень мельком глянул в сторону брата и отмахнулся. Он видел это фото сотню раз, и едва ли оно вызывало какие-то светлые чувства. Никакие фотографии, развешенные в доме Клода, уже не заставляли Сиэля улыбаться. Юноша смотрел на все эти снимки и мог видеть лишь одно: свою натянутую улыбку. Сиэль часто слышал от окружающих, что он был очень фотогеничен и хорошо получался на снимках. Теперь парень видел, что это было правдой. У него хорошо получалось играть роль счастливого супруга (раз никто до сих пор не заметил подвоха). Он правдоподобно улыбался, его глаза светились от счастья. Юноша ненавидел все эти снимки. Ненавидел все эти званые вечера и посиделки с друзьями и коллегами, на которых парень был вынужден присутствовать. Они напоминали ему о собственной лжи. Напоминали о том, насколько далеко он зашел, чтобы даровать Себастьяну свободу.       — Уже и не помню, это было несколько месяцев назад, наверное, в гостях у кого-то из партнеров Клода, — выдал версию наугад Сиэль. Он лгал. Всегда лгал. Держа в руках поднос с двумя чашками чая, парень старался протиснуться между столиком и диваном, которые стояли вплотную друг к другу.       Проблема была в том, что Сиэль отлично помнил, где и когда было сделано это фото. В гостях у Финиганов. Герхард и Марта Финиганы. Семейная пара родом из Швеции, приезжали всего на несколько дней из Стокгольма. Юноша видел их до этого несколько раз, но лишь на каких-то крупных приемах. Людьми они были очень приятными, это Сиэль отлично понял по их мимике, ведь языка парень совершенно не знал. За что, собственно, и поплатился. Когда Марта закончила целовать и обнимать его на прощание, а карета с ней и ее супругом тронулась, Сиэль получил выкрученные руки и очередное кровотечение из носа. Клод старался не бить парня по лицу, потому что тогда симпатичная мордашка могла замараться, и юноша был бы вынужден оставаться дома во время всех приемов и званых вечеров, а этого допустить было нельзя. Однако в этот раз Сиэль получил прямо в нос. К большому счастью Клода, никаких видимых повреждений не было, и его мальчик был «в строю» уже на следующий день.       Но Сиэль запомнил одно. Финиганы — это кровь из носа и его плохое знание языка, нужно было подтягивать свой уровень, если юноша хотел добиться благосклонности своего супруга. Если парень будет хорошо знать язык, то Клод будет добрее к нему. Это был путь к счастью. Рочесторы — это поломанный зуб и невнимательность юноши. В этот раз он действительно сам был во всем виноват. Так думал Сиэль. Это он не убрал выпивку подальше и не настоял на том, чтобы гости прекратили пить. Но теперь парень знал, что чаще всего пьяный Клод старался ударить его по лицу, хотя никогда не позволял себе этого, будучи трезвым. Кларистоны — это сильное недомогание Сиэля, по словам Клода, и как итог сломанное ребро. Чертовы Кларистоны! Зато после их визита юноша обнаружил на своей подушке красивое кольцо с янтарем. Он ненавидел желтый цвет. Но в тот раз Клод решил откупиться дорогим камнем и даже был добр к Сиэлю все то время, что он не поднимался с кровати. Мужчина был мил с ним настолько долго, что юноша даже успел подумать, что Кларистоны — это хорошо. По крайне мере, Кларистоны — это искреннее извинение. Которых Сиэль не получал уже очень давно.       Прожив с Фаустусом столь долгое время, парень перестал воспринимать людей как личностей и едва ли мог сказать про них что-то существенное, если он слышал фамилию какого-то известного графа или барона, то для Сиэля он был известен тем, что Клод нанес ему какую-то травму в канун встречи с этим человеком.       Ах да, юноша совсем забыл про своего брата. Один раз после визита Ноэля Клод ударил его по голове. Поэтому да, теперь родной брат ассоциируется у него с болью в голове. Сиэля ужасало это, но сейчас он действительно мог думать только об этом. Каждый человек ассоциировался у него с определенной травмой и уровнем боли, а не с воспоминаниями, которые связывали его с гостем. Ноэль ведь все еще оставался его родным братом. Но сейчас Сиэль забыл об этом. Забыл о том, как они лазали по деревьям вместе, как строили замки из песка и делали много безрассудных вещей. У парня было много хороших воспоминаний с Ноэлем, но теперь не осталось ничего. Юноша помнил одно: когда Ноэль приходил в гости, его ударили по голове. Ноэль — это боль в голове. И ничего более.       — У семейной пары, да? Все партнеры твоего Клода давно женатые люди, — усмехнулся Ноэль, беря кружку чая с подноса.       Сиэль лишь выдавил из себя улыбку, пожимая плечами. Он знал, о чем хочет поговорить парень на самом деле, эта тема затрагивалась уже не первый раз. Поначалу Сиэль смущенно улыбался и краснел, он искренне верил в то, что совсем скоро они с Клодом поженятся, ведь они говорили об этом, так много говорили. Даже стали обсуждать варианты свадебного наряда для Сиэля. А потом… Клод впервые схватил его за руки. Потом прижал к стене. Потом ударил стену кулаком. Сиэль получил первую пощечину. Вторую. Третью. Затем были следы удушья на шее. А потом наконец-то сломанное ребро. А потом… Сиэль перестал считать, что было потом. Главное, они вернулись к постоянству. Парень попал в абьюзивный круг из побоев и извинений. Но со временем пропали даже извинения. Юноша стал воспринимать все побои как данность. Он действительно сам был во всем виноват. Теперь он не получал уже ничего. Ни извинений, ни подарков, они были лишними. Со временем Клод перестал чувствовать даже малейшее угрызение совести. Вину чувствовал только Сиэль.       — Когда вы уже распишитесь? Не надоело просто встречаться? — вздохнул Ноэль. Парень был не в восторге от Клода, но он искренне хотел, чтобы его брат обзавелся семьей. Со слов Сиэля юноша знал, что у Себастьяна все было хорошо, а значит, рассчитывать на него было попросту глупо. Несмотря на то, что Ноэль был в курсе чувств брата, он понимал, что теперь Сиэлю придется как-то жить с этим. А Клод был неплохой партией. По крайней мере, они знали друг друга веками.       Ноэль поднес к губам чашку чая, делая аккуратный глоток. Он знал, что его брату всегда нравилось готовить, но чай у него получался отвратительный. Наверное, это было единственное, на что парень был совершенно не годен. Если Ноэлю и удавалось выпить хороший чай в доме парня, то заваривал его Себастьян, никак иначе.       — Черт, Сиэль, что это за коричневая водичка?! — выругался юноша, этот вкус был настолько неожиданным, что он выронил кружку из рук. Та не разбилась, но опустилась на блюдце с характерным грохотом.       Сиэль ощутимо вздрогнул, медленно сжимая руки в кулаки. Сердце сразу ускорило свой ритм, парень борол в себе желание снова забиться в какой-то угол. Юноша остановил себя только потому, что вовремя осознал, что перед ним находился родной брат, а не тиран-сожитель. Но, несмотря на подавленный порыв, Сиэль всё же в защитной реакции поднял руки к голове. Голову и лицо парень всегда старался защитить. Но только потому, что побоев на лице Клод не любил. Из-за этого среди дворян могли поползти слухи, никто бы не стал обвинять графа Фаустуса в рукоприкладстве, но всем рот было не заткнуть, пусть даже дело бы не сдвинулось с мертвой точки (а Сиэль был уверен, что благодаря связям Клода дальше сплетен ничего бы не зашло).       — Сиэль, ты чего? — удивленно спросил Ноэль, парень выдавил из себя какой-то неловкий смешок, хотя ситуация была далеко не смешной. Он прежде не видел своего брата таким. Мальчики росли вместе и отлично знали повадки друг друга. Сиэль никогда не был смелым ребенком. Брови Ноэля нахмурились. Юноша посмотрел на брата еще несколько секунд. Он уже презирал себя за то, что собирался сделать, но сейчас это решение казалось ему правильным. Уже очень давно парню казалось, что здесь что-то было не так. Он мог различить фальшивую улыбку Сиэля и реальную. Сейчас здесь не было и намека на искренность. Возможно, Ноэль поведет себя как полный идиот и потом получит за это нагоняй, но у юноши просто не было другого выбора.       — Эй, Сиэль! — Крикнув это, парень занес руку для удара. Он бы никогда не тронул своего брата. Юноша привык защищать Сиэля еще с детства, и именно этим он и занимался все их ранние годы, именно это и пытался сделать сейчас. Увиденная картина заставила Ноэля отступить назад. Его родной брат, которого он знал с младенчества, прикрыл голову руками, как забитый в углу щенок. Из-за приподнятых вверх рук рубашка юноши слегка приподнялась, одежда всегда была не по размеру Сиэлю, с его-то худобой выбрать что-то подходящее было крайне сложно. Даже самые маленькие размеры были ему велики. Поэтому сейчас Ноэль мог видеть чуть оголившейся живот брата, и, кажется, там только что мелькнул синяк!       — Стой, а ну покажи, что там! — крикнул юноша. Парень не хотел верить, что видел то, что видел. Он был готов убедить себя в том, что ему просто показалось. Но Ноэль отчетливо видел сине-фиолетовый цвет. Такой, какой обычно оставался от синяков. Ноэль не хотел верить в увиденное, но парень действительно видел след от удара, ведь так? На этот вопрос юноша старался ответить сам себе.       — Ноэль, ничего такого! Тебе… тебе показалось! — поспешил оправдаться Сиэль и тут же одернул рубашку обратно вниз. Парень смог взять себя в руки только из-за того, что осознавал, что перед ним находился его родной брат. От Ноэля никак нельзя было ожидать подлости. Ведь старший брат защищал его еще с детства, но сейчас не сможет понять даже он.       Юноша вновь нахмурился, смотря на Сиэля.       — Сиэль, покажи, что у тебя там, — серьезно произнес парень. По его тону было слышно, что это не просьба. Ноэль еще с детства был решительнее своего брата и всегда мог уговорить его на что-то неординарное или, наоборот, отговорить. Сиэль знал, что никогда не мог противиться этому напору, но юноша давно вырос.       Парень чуть нервно дернул рукой, отводя ее за спину, дабы у Ноэля больше не было возможности смотреть на его конечности.       — Ничего, — хмуро ответил Сиэль, отведя взгляд в сторону, юноша вжался в тканевое покрытие кресла. Парень не знал, как он мог так глупо проколоться, зная напор старшего братца, теперь так просто было не отделаться от расспросов. Но Сиэль не собирался ни на что отвечать. Если он не мог противостоять Клоду, то определенно сможет противостоять своему брату. Сиэль был уверен в этом.       Этот юноша был отличным дипломатом и старался вести какие-то переговоры, его же старший брат в самых крайних ситуациях мог действовать силой. Ни один из братьев не отличался особыми физическими данными. Они были худощавыми и совершенно не внушающими угрозу, оттого ожидать от одного из них рукоприкладства было просто невозможно. Так думал Ноэль. Точнее, он думал, что так считал Сиэль. Это было только на руку. Парень задержал взгляд на своем брате на несколько секунд, ему будет стыдно, невероятно стыдно за то, что он сделает сейчас, но любопытство было сильнее любви к брату. Ноэль никогда не любил, когда из него делали дурака, да и какому человеку это понравится. Юноша едва заметно улыбнулся. Прежде он не действовал подобными методами, но почему бы и нет?       — Несносный мальчишка! — выкрикнул Ноэль настолько громко, что Сиэль вздрогнул. А увидев занесенную для удара руку, на его глазах выступили слезы. Парень не хотел плакать, но внутри все само собой сжалось. Теперь он был уверен, что даже родной брат собирался ударить его. Ноэль был тем человеком, которому Сиэль доверял с самого детства. Ноэль был другом… защитником… опорой. Таким же, как Себастьян. Но если последний отказался от своей роли еще давно, то Ноэль всегда оставался на стороне парня. Сиэль мог бы более спокойно отреагировать на столь резкое поведение своего слуги, но когда это сделал его старший брат… тот, кто всегда защищал… помогал… направлял, сердце предательски сжалось. Юноша просто не верил в происходящее. Он смотрел на Ноэля широко распахнутыми глазами, на орбитах которых застыли несколько слезинок. Его старший брат, тот человек, которому юноша доверял больше всего на свете, сейчас собирался ударить его? Сиэль мог ожидать подлости от Себастьяна, ведь вполне ожидаемо было предположить, что рано или поздно пес захочет разорвать поводок. Всем хочется на свободу.       — Но… Ноэль? — прошептал Сиэль в легком неверии, юноша говорил, шмыгая носом, а глаза с каждой секундой все более и более наполнялись слезами. Неужели теперь все родные люди станут бить его? Если даже Ноэль осмелился поднять на него руку, то чего можно будет ожидать от Себастьяна? Порой Сиэль и сам думал об этом. Парень никому не рассказывал об этом, но в последнее время ему стало казаться, что мужчина может попросту загрызть его в волчьем обличии. Пес оскалил клыки на хозяина? Именно так и было. Сиэль давно принял это и старался как-то смириться со всем происходящим, но он не мог предположить, что рано или поздно собака начнет кусаться.       Однако, вопреки собственным ожиданиям, Ноэль вместо звонкой пощечины мягко перехватил руку брата. Мягко, но в то же время требовательно. Рука парня обвилась вокруг кисти Сиэля, решительно прижимая ее к креслу.       — Что ты делаешь, Ноэль?! — Когда первобытный страх прошел, юноша решился на этот простой вопрос. От понимания, что родной брат не ударил его, Сиэль стал немного успокаиваться, но всё же то, что Ноэль продолжал сжимать его руку, напрягало. Сейчас парень относился с подозрением к любым физическим контактам.       Ноэль же резко рванул рукав вниз, заставляя Сиэля обнажить внушительную часть предплечья. Понимая, к чему всё идёт, юноша предпринял ещё одну попытку вырваться и в этот раз толкнул юношу в грудь, заставляя его отлететь на достаточное расстояние, чтобы парень мог освободиться.       — Пусти, пусти меня! — возмутился Сиэль. Он не хотел, чтобы брат копался в личном. Ноэль все равно не сможет ничего сделать. Никто не сможет. Поэтому лучше было не лезть к нему. Но с парнем было не так-то просто сладить. Несколькими резкими движениями он расстегнул рубаху Сиэля, бесцеремонно смотря на его торс. От столь резкого действия юноша инстинктивно задрожал, он помнил, что когда Клод делал нечто подобное, то после этого оставались неприятные следы. На плече, в области ребер и прямо по центру груди можно было увидеть свежие кровоподтеки. Все это были следы побоев. Прямое доказательство физического вмешательства. Ноэль мог видеть все своими глазами, и никаких более слов от брата ему не требовалось. Он увидел то, что хотел, он получил то, что хотел.       Поймав на себе пристальный взгляд брата, Сиэль отвернулся к юноше спиной, принявшись торопливо застёгивать рубашку обратно. Сердце ускоренно стучало, руки дрожали, он корил себя за то, что позволил Ноэлю увидеть то, что было на его теле. Сиэлю было стыдно за то, что он позволял так обращаться с собой, словно с куклой, но ещё больший стыд он испытывал перед братом, которому пришлось смотреть на всё это.       — Что это было, Сиэль? — требовательно спросил юноша. В голосе снова чувствовалась твердость и характер, но в этот раз Ноэль не кричал на брата, хотя очень хотелось отвесить оплеуху этому недоумку. Ноэль ведь понял все очень быстро. Он понимал, откуда эти следы, и понимал, кто их оставил. Юноша также понимал, по какой причине его брат предпочитал молчать.       — Упал, — холодно бросил Сиэль. Когда с рубахой было покончено, парень поспешно направился в сторону кухни. — Кажется, я не принес тебе сахар, подожди несколько минут, — сказал юноша, не смотря на Ноэля. Было стыдно. Сиэль знал, что по его взгляду парень прочтет все. Страх, неуверенность, стыд и немую мольбу о помощи. Больше всего на свете он хотел убраться из этого дома, хотел вернуться в свой родной особняк и упасть на колени к Себастьяну. Сиэль все еще не мог смириться с реальностью. Он хотел верить, что Себастьян придет, придет и спасет его, ведь раньше приходил. Всегда. Раньше даже приказа не требовалось. Зато он быстро привык к тому, что его теперешняя участь — это единственное, чего он заслуживает. Едва ли Себастьян теперь будет уделять время такому, как он. Мужчина был графом, имел статус и высокое положение в обществе, его уважали и к нему прислушивались. Теперь у пса не было времени на своего хозяина.       Ноэль удивленно смотрел на брата в течение нескольких секунд. Он старался переварить, что именно юноша сейчас сказал ему. Он упал. Упал. Упал. Упал. Ноэль уже помнил это когда-то. Подобное происходило несколько лет назад. Несколько десятилетий назад. Тогда он тоже замечал на Сиэле следы побоев, замечал синяки, царапины, гематомы, но его упертый брат, как баран, повторял одно и то же. Он упал. Упал на конной прогулке. Упал. Упал во время тренировки по фехтованию. Упал. Упал. Упал. У Ноэля начинала болеть голова от этого проклятого оправдания. Фантомхайв никогда не любил, когда из него делали идиота, и если Сиэль позволял руководить собой, то это не значит, что из парня получится вить веревки так же просто.       — Что за чушь ты говоришь?! Думаешь, я поверю в это? Мне что, 7 лет? — хмыкнул Ноэль. У него язык чесался наорать на этого тупоголового братца, но юноша сдерживался. Если Сиэль скрывал от него побои, то, значит, он и так был достаточно запуган, если повышать голос, но может стать только хуже. Ноэль знал характер своего брата и то, насколько на самом деле он был раним. То, что Сиэль попал в неприятную ситуацию, догадаться было не сложно, сложно было вытянуть оттуда юношу.       Парень безмятежно копался в каких-то ящиках, будто бы что-то выискивая. Он делал это так безмятежно, словно никакого разговора о побоях и вовсе не было. Но на самом деле юноша просто тянул время, стараясь оттянуть тот момент, когда ему придется посмотреть Ноэлю в глаза. Брат прочел бы его ложь в считанный миг. И тогда стал бы еще более напористым.       — Сиэль? — куда более мягко окликнул парня юноша. Но тот продолжал игнорировать его. К несчастью для себя, Сиэль понимал, что его брат не был доверчивым глупцом. Все и так было слишком очевидно. Но юноша предпочитал держать язык за зубами, потому что понимал, чем это может обернуться для него. Если Ноэль пойдет выяснять что-то с Клодом (что он вполне мог сделать в силу своего вспыльчивого характера), то Сиэлю тогда точно настанет конец. В этот раз сломанным ребром он мог уже не отделаться. Юноша видел, что от своего благоверного уже не получает даже извинений и красочных подарков, а значит, мужчина совершенно перестал испытывать чувство вины за свои поступки. Теперь Клод был способен на все что угодно.       — Тебя… ударил Клод? — высказал свое предположение Ноэль, неуверенно сглотнув слюну. Он отлично знал, как его брат относился к своим близким и что никогда не допускал того, чтобы про них говорили плохо. Поэтому шанс того, что Сиэль просто воспримет все в штыки, был. Ноэль помнил, как еще совсем недавно сам получил по лицу, когда посмел использовать Себастьяна в своих интересах. Сиэль был отличным братом и практически во всех случаях стоял за Ноэля горой. Но если бы тот посмел сказать что-то против его родных, то скандала было не избежать. Парень ожидал какой угодно бурной реакции, но когда вместо увесистой пощечины перед ним предстало заплаканное лицо брата… Ноэль замер.       — Ударил… — пробормотал Сиэль, отведя взгляд в сторону. Юноша спокойно признал это, без малейшей попытки оправдать или защитить Клода. Было стыдно. Чертовски стыдно за то, что родному брату пришлось увидеть всё это. Ноэль был слишком благороден, чтобы бросить юношу одного, а значит, теперь Сиэль невольно втянул во всё это еще и его. Единственного человека, который мог хоть как-то скрасить его скудное существование.       — Но я сам виноват, — пролепетал парень, шмыгая носом. Нет, все же оправдания будут. Конечно, Фаустус не виноват, это парень был во всем виноват. Проживая с Клодом день за днем, Сиэль отметил то, что когда он добровольно признавал вину, то наказания от мужчины всегда были менее болезненными. Мужчина словно поощрял своего любовника за честность подобным образом. Если Сиэль говорил, что сам был во всем виноват, то Клод бил его заметно мягче, и синяки проходили уже за несколько дней, а не держались неделями, плюсом ко всему этому мужчина мог прибывать в хорошем настроении последующие дни, и Сиэль не получал по голове. У признания вины однозначно были свои плюсы. Сиэль и в самом деле верил, что это он был во всем виноват, но если он будет признавать вину, то наказание будет не столь суровым.       — Ты сам виноват в том, что Клод тебя ударил? — переспросил Ноэль. Юноша надеялся, что задай он этот вопрос на прямую, его брат поймет, как абсурдно звучит это оправдание. Ноэлю не требовалось никаких историй, чтобы понять, что Клод был сумасшедшим садистом. Но парню впервые приходилось беседовать с жертвой домашнего насилия, а поэтому он совсем растерялся и даже не знал, о чем следовало спрашивать.       — Да, — кивнул головой Сиэль, — он поздно домой уставший вернулся, а тут я со своими расспросами: «Где был?», «С кем был?» Ну какому мужику такое понравится, да? — улыбнулся парень. Юноша стыдливо отвел глаза. Он не верил в эти оправдания, это звучало как полный бред. Сиэль понимал это. Если бы Ноэль сказал ему об этом, то он бы точно не поверил. Сиэль понимал, что бить его это неправильно. Нет, не так, юноша мотнул головой, неправильно бить других, его бить как раз правильно, его нужно наказывать. Наверное, Клод лучше знает, как воспитывать его. Клод вообще всё знает лучше, поэтому парень старался не лезть никуда. Старался слушаться своего мужчину и молча стоять за его спиной. Да, так правильно.       — Почему ты позволяешь так обращаться с собой? Сиэль, ты ведь не глуп… — было начал Ноэль. Он хотел сказать что-то, что сможет вразумить брата, ведь тот никогда не был идиотом. Сиэль был блестящим стратегом, очень жестоким и расчетливым, любой свой шаг он продумывал на 10 вперед и всегда просчитывал любые риски. Каким образом он тогда мог позволить всему этому случиться?       — Не глуп, — быстро отрезал Сиэль. — А потому понимаю, что мне некуда деваться, если буду упорствовать, то тогда получу только новые побои, а идти мне все равно некуда, поэтому зачем вообще упорствовать? — усмехнулся юноша. Парень говорил о своей судьбе без страха, он давно принял реальность такой, какой она была. Если сломать одну розгу, то Клод тут же взял бы новую, и Сиэль получил вдвойне за порчу имущества, так к чему упорствовать и предпринимать что-то? Его судьба уже была решена.       — Ты мог бы пойти ко мне! — выкрикнул Ноэль. — Или к Себастьяну своему, почему его о помощи-то не попросишь, у вас ведь были такие теплые отношения, — усмехнулся парень. Он был в курсе того, что эти двое жили половой жизнью в течение всех этих лет. Был в курсе того, что Себастьян молился на своего хозяина, будто тот был божеством.       Злость переполняла юношу. Ноэль сжал руки в кулаки, хотелось врезать Сиэлю так, чтобы выбить из этого недоумка всю дурь. Но нет, нет и еще раз нет. Сейчас так поступать было нельзя.       — К Себастьяну? — едва Сиэлю стоило произнести родное имя, как внутри словно разнеслось тепло. Даже не так, внутри разгорелся пожар, даже щеки покраснели под стать моменту. Когда-то он был готов поклясться, что Себастьян разорвет за него глотку любому. Когда-то Сиэль думал, что он получил защитника на все свое существование. Верного пса, который никогда не предаст и не бросит. Себастьян кидался на врагов своего господина даже без его четкой команды. Пес рвал глотки врагам по собственному желанию, и даже уговоры юноши не всегда помогали. Парню всегда казалось, что порой его защитник был слишком кровожадным, когда дело касалось его. Мужчина сам хотел защищать Сиэля. И юноше это очень нравилось. Ему никогда не было все равно. Себастьяну всегда было дело до него. А сейчас… Мужчина вспоминал о своем господине только тогда, когда нужно было помочь с Сильвией. Господине. Сиэль с легкой улыбкой вспоминал это обращение. Он уже очень давно не господин. И думать о том, что когда-то все станет как было прежде, было попросту глупо.       — Себастьян — последний человек, которого я сейчас попрошу о чем-то, — улыбнулся Сиэль, он не хотел обращаться за помощью к мужчине, потому что тот просто не воспримет его слова всерьез, не поверит или будет злиться, что юноша, как всегда, несет чушь. В последнее время Себастьян всегда отмахивался от любых его просьб. Даже от самых пустяковых. Он находил любое оправдание, чтобы не выполнять их. Зачем Сиэлю был нужен теплый плед, ведь они и так сидят у камина. Зачем подавать отдельно мороженое без апельсинов, Сиэль, ведь можно достать их из уже готовых порций. Для парня никто не собирался здесь персонально готовить, и не важно, что Сиэль сам делал это на протяжении многих лет. А ведь всего год назад парень бы лично оторвал голову каждому, кто посмел бы усомниться в верности его слуги. Мужчина всегда сам приходил на помощь, всегда выручал Сиэля. Без особого на то распоряжения. Он просто делал то, что считал нужным. Делал то, что хотел. Что, собственно, происходит и сейчас. Только сейчас Себастьян хочет проводить время с Сильвией, горевать по Анжеле, развивать собственную компанию, но никак не уделять ему время. Для него Сиэль теперь навсегда остался идиотом и глупцом, но парень старался не думать об этом. Юноша гнал от себя дурные мысли и запрещал себе концентрироваться на этом. Себастьян все так же любит его. Остается все таким же верным и примчится на помощь в любой момент, стоит Сиэлю только хлопнуть в ладоши. Парню нравилось жить в этой иллюзии.       — Чертов урод! — крикнул Ноэль. Он не мог сделать ничего существенного. И даже несущественного. Вообще ничего не мог. А потому просто пнул ножку кресла.       Сиэль на подобную реакцию только тепло улыбнулся. Его действительно трогало то, что брату было не все равно на его состояние. Наверное, уже единственному человеку во всем мире. Но Сиэлю было приятно ощущать на себе чью-то заботу и волнение. Хотя бы чье-то.