Волк в овечьей шкуре

      — Еще никогда не слышал, чтобы из-за человека собирали суд оборотней, — послышалось шепотом с задних трибун.       — Ага, из-за человека, как же, — присвистнул кто-то. — Это не просто человек, это сам потомок Фантомхайвов! — усмехнулся мужской голос. Кажется, ему доставляло истинное удовольствие наблюдать за всем происходящим. Глаза мужчины горели неподдельным интересом. Фамилия Фантомхайв была достаточно известна в широких магических кругах; об этом знатном роде знали все присутствующие, а также об их тесной связи с магическим миром.       «Если бы наш вожак не трахнул эту сучку, Рейчел, то никому бы не было дела до этих двоих», — крутилось в голове у подсудимого. Это был худой и высокий мужчина, стоявший с низко опущенной головой. Чёрные волчьи уши Себастьян интуитивно прижимал к голове, лишь бы не слышать всего этого. Пушистый хвост нервно двигался из стороны в сторону, выдавая нервозное состояние своего хозяина. Его судили как самого настоящего преступника и подлеца, толпа высвистывала не самые лестные комментарии, а Себастьян уже был готов клубком свернуться, лишь бы не слышать всего этого. С каких пор оборотней интересуют проблемы людей? Будь это какая-то обычная семейка, то никто бы и внимания не обратил. Но это же была семья самой Рейчел, этой великой проститутки! Не будь эта девка так нужна их вожаку, то все бы спустили это убийство как очередную смерть. Оборотней не волнуют проблемы людей, никогда не волновали. Но только не в этом случае. Себастьян ловил осуждающие взгляды в свой адрес. Кто-то смотрел с презрением, кто-то с осуждением, а кто-то даже с восхищением. Чтобы оскалить зубы на эту привилегированную семейку нужно иметь определенные качества характера. Фантомхайвы были неприкосновенны. Все до единого. Но Себастьян вырезал их всех, разорвал их глотки и вырвал ещё бьющиеся сердца, даже глазом не моргнув.       — Фантомхайвы неприкосновенны... — донеслось до уха мужчины, как вдруг волк резко оскалился, показывая свою звериную сущность. Уши Себастьяна вздернулись вверх, меняя свой поджатый вид на более уверенный, а хвост будто стал пышнее, глаза загорелись алым, зубы волка агрессивно клацнули, выдавая истинное звериное нутро существа.       — Заткнись, Лоренцо! — выкрикнул Себастьян сидевшему на трибуне парню. Мужчина окинул всех недобрым взглядом: все они смотрели на него как на самое последнее ничтожество. Будто он и в самом деле был перед ними всеми в чём-то виноват. Но что такого сделал Себастьян? Убил эту продажную шлюху и всю ее семейку. Кому какое дело до них было? Их должны волновать только их волчьи законы. К людям не следовало даже соваться.       — Попридержи клыки, Михаэлис! — посоветовал мужчина в самом первом ряду. — Твоя судьба сейчас незавидна. Нам пусть и нет никакого дела до людей, но Фантомхайвы неприкосновенны, и ты знаешь об этом, — топнул ногой Джорж.       Все, абсолютно все смотрели на Себастьяна как на последнего мерзавца. Чего он такого сделал? Проучил одну зазнавшуюся семейку. Никому из всех, кто присутствовал здесь, не нравилось пресмыкаться перед этими зазнавшимися снобами. Мужчина только раздосадовано заскрипел клыками. Почему никого не волнуют его мотивы? Почему никто не спрашивает его мнения? Подумаешь, убил парочку людишек, подумаешь, никто бы не обратил на это внимание, если бы не эта сука Рейчел, которая, как оказалось, была нужна самому Люциферу.       «Да... эта сучка продала себя очень дорого... достаточно дорого для того, чтобы из-за нее устроили весь этот бардак», — фыркнул Себастьян. Взгляд мужчины бродил по полу и сжатым от досады рукам, только это он и мог сейчас делать. Себастьян всегда был находчивым и прослыл среди сородичей своим умением всегда выходить сухим из воды. Угораздило же его сунуться в дом самой Рейчел. Но нет... мужчина не должен винить себя, он должен винить только эту дрянь, которой вдруг заблагорассудилось подчинить себе волка.       — Я не буду пресмыкаться ни перед кем, никогда, — оскалился Себастьян. Его белоснежные клыки были хорошо видны, но зверь сейчас совершенно не выглядел угрожающе. Вместо благородного волка Михаэлис напоминал забитого в угол шакала, который только и мог, что скалиться на окружающих. Он понимал незавидность собственного положения и поэтому кидался на всех вокруг. Все его сородичи были только рады увидеть Себастьяна в таком положении: униженным, оскорбленным. Он всегда презирал их одержимость этой проклятой семейкой. Мужчина сделал то, что должен был.       — Закон един для всех, Себастьян, — послышался размеренный и вкрадчивый голос со стороны входной двери. Стоило всем в зале услышать этот строгий тон, как присутствующие одновременно поднялись на ноги и склонили голову так низко, что их можно было принять за покорных рабов. Мужчину передёрнуло. В распахнутой двери стоял тот, кого боялись все в этом помещении. Именно он и выступал обвинителем на этом судебном процессе. И именно он заставил Михаэлиса притихнуть: как ни крути, но тягаться с вожаком никому не хотелось. Себастьян знал, что сейчас не стоит скалить клыки.       «Подумаешь...» — пронеслось в голове мужчины. Он недовольно фыркнул и закатил глаза. Показать этого вожаку он, разумеется, не мог, но и натягивать приветливую улыбку тоже не хотел. Да, у них были законы, которым Себастьян всегда старательно следовал, но мужчина не мог лизоблюдствовать этой семейке, как это делали все его сородичи.       Уверенные мужские шаги эхом разносились по всему помещению. Те были тяжёлыми и звучали как-то агрессивно. Все присутствующие в комнате волки не смели даже взгляд поднять на своего покровителя. Стадо овец. Именно так про них всегда говорил Себастьян. Он считал своих сородичей стадом. Немым скотом, которые лизали руки Фантомхайвам из-за того, что те были близки с их непосредственным вожаком.       — Я поначалу даже не поверил, когда мне обо всем доложили, — хмыкнул мужчина. Одет вожак был в ярко-красный фрак с причудливым воротником. Светлые волосы волка были аккуратно уложены, из-за чего чересчур внушительные волчьи уши были видны еще отчетливее. Несколько пушистых хвостов развевались за спиной мужчины, а уши были навострены так, будто мужчина собирался услышать нечто важное для себя.       — Поверить не могу, что кто-то из сородичей посмел тронуть мою семью. Мне казалось, я всем вам доступно объяснил, что честь Фантомхайвов нерушима! — рявкнул мужчина. Когда ему доложили о случившемся, то шерсть на хвосте встала дыбом. Пусть он и не поддерживал никаких близких контактов с Рейчел, но её отпрыск был его сыном.       — Эти люди сами ко мне полезли, сэр, — хмыкнул Себастьян. Мужчина прятал взгляд, потому что видел, как именно на него смотрели. Внешне вожак оставался спокойным, но все присутствующие были в курсе того, насколько он сейчас зол.       — Вы настолько возитесь со своей мнимой семейкой, что они решили подчинить себе силу волка! — рыкнул мужчина, двинувшись слегка вперед. Себастьян был настолько дерзок, что смел скалить клыки даже на вожака. Мужчина понимал, что фактически Рейчел не была никому нужна, так как законной супругой главы она не являлась. Это знали и все присутствующие. Обычная сучка, которая умудрилась так понравиться вожаку, что тот был даже готов защищать её человеческого детеныша. Возиться с людьми всегда считалось низостью для волков.       Себастьян снова слышал перешептывания вокруг. Его уши улавливали даже малейшие вибрации, из-за этого мужчина лишь недовольно дергал плечами. Все эти посторонние звуки только больше раздражали: волчий слух был намного острее, чем у людей. Все эти звуки... абсолютно все... Всё это неимоверно раздражало. Руки Себастьяна нервно сжимались в кулаки, хотелось заткнуть рты всем присутствующим. Почему никто не хочет послушать его? Почему все прицепились к этим Фантомхайвам, словно в них было что-то особенное?       Вожак лишь раздосадовано покачал головой, но не дал никакой отмашки стоящим за его спиной стражникам. Семья многое значила для него — это знали все. Прежде не случалось ничего подобного, никто из сородичей не смел ничего сказать в сторону Рейчел или её сынишки. Окружающие боялись даже предположить, что именно сделает с ними вожак за подобные мысли. Себастьян был первым, кто оскалил клыки. Все с предвкушением ждали оглашённого решения. Нередки были случаи, когда за подобную дерзость страже приходилось казнить провинившегося самым жесточайшим образом.       Мужчина вздернул голову подчинённого так, словно та совсем ничего не весила. Себастьян шумно выдохнул через нос, смотря на вожака суровым взглядом. Ничто и никогда не заставит его пресмыкаться перед этими людьми, пусть его хоть высекут как дворового воришку, он не будет сожалеть о содеянном.       — Ты хотя бы осознаешь, кому говоришь такое, щеночек? — хихикнул мужчина, обманчиво ласковым тоном. Он не был близок с Рейчел, и на эту девку ему было, откровенно говоря, плевать, но волчьи законы — есть волчьи законы. Эти существа никогда и никому не позволяли трогать своё.       Себастьян недовольно скривился и одёрнул голову, его уши встали торчком, а шерсть на хвосте встала дыбом.       — Осознаю. Ваша Рейчел была очередной шлюхой, Вы не признали ни её, ни её щенка, так что я не видел никакого смысла возиться с ними. Я убил потому, что увидел благоприятную возможность, только и всего, — пожал плечами Себастьян. Вместо поджатых виноватых ушек мужчина держался уверенно. Он знал, что может последовать за подобными словами, но если уж так случилось, то какой смысл был падать в ноги и молить о пощаде? Себастьян плохо представлял картинку, при которой ему бы вынесли какое-то суровое наказание: он призывал своих сородичей к принципам. К послушанию. Призывал их вспомнить о законах своих предков. Волкам не присуще так возносить людей лишь из-за того, что очередная девка умудрилась родить ребенка с волчьей кровью.       Сиэль. Этот уникальный ребенок, обладающий бессмертной странствующей душой. От своего отца он унаследовал возможность к постоянным перерождениям, и достаточно внушительную для человека регенерацию. Этот мальчик был причиной для того, чтобы созвать совет.       Мужчина усмехнулся слишком доброй и снисходительной улыбкой. Обычно она не предвещала ничего хорошего. Никому. И никогда. Обычно после этого несчастного казнили самым жестоким и кровожадным способом. Многие здесь мечтали поквитаться с Михаэлисом, а от того лишь ждали дальнейшего развития событий с невинной улыбкой.       — Не будь так уверен в своих словах, Себастьян, — прикрыв глаза, усмехнулся главарь. Это была тёплая и снисходительная улыбка. Ничего хорошего она никогда не предвещала ни для кого из присутствующих. Михаэлис только лишь удивленно изогнул бровь, очевидно не понимая, к чему клонит вожак, как вдруг дверь в зал резко отворилась. Так легко, словно вошедший был дорогим гостем, а не новоприбывшим человеческим детёнышем. Все присутствующие снова перевели свой взгляд на дверь, будто они и в самом деле ожидали кого-то, однако, вместо какой-то важной персоны на пороге помещения стояло щупловатое и дряблое нечто. По-другому Себастьян не мог описать это существо. Это был сгорбившийся худющий мальчик, одетый в одну ночную сорочку и державший в руках простого плюшевого кролика. Одежда была явно велика ему, а из-за наличия сажи на лице Себастьян даже не мог разглядеть лица ребенка.       Окружающие затаили дыхание, а мальчик двигался так уверенно, словно шёл по давно истоптанной тропе, словно он точно знал дорогу, а игрушку прижимал к себе с такой силой, будто считал её наивысшей ценностью в этом мире. Простой плюшевый кролик с повязкой на одном глазу, вместо глаз у него были вставлены драгоценные камни, а сама игрушка была одета в миниатюрную жилетку. С первого взгляда складывалось впечатление, что кролик был одет даже роскошнее собственного хозяина. Ребенок был похож на изуродованного беспризорника, но никак ни на дворянина. Ни на сына Рейчел.       «И из-за него нас всех собрали?» — пронеслось в голове Себастьяна. Он удивленно изогнул бровь, в то время как мальчишка сделал несколько шагов своими босыми ступнями. Собственный вид, кажется, нисколько его не волновал,он шёл вперед, словно по давно проложенному маршруту. Никто не смел и слова сказать. Будто этот момент был невероятно важным.       Себастьян смотрел на мальчишку и не смел даже пальцем руки пошевелить. Его хвост, до этого выдававший состояние хозяина, словно замер в пространстве. Этот ребенок был таким хрупким... будто его можно было сломать простым движением руки. Себастьян мог разорвать его в прыжке, но что-то подсказывало мужчине, что в данный момент лучше не делать этого. Если из-за паршивца собрали совет, то значит мальчишка чего-то да стоит.       Сиэль подошёл к волку на расстояние вытянутой руки и смотрел на мужчину в течение нескольких секунд, быстро моргая глазками. Мальчик склонил голову на бок, будто изучая представший перед ним объект. Словно Себастьян был чем-то невероятно интересным. Уши самого волка в нетерпении дёргались. Шевелились в разные стороны, а сам владелец боролся с желанием отвести взгляд в сторону. Он проиграл Сиэлю с самого первого дня. С первого мига их встречи. Ещё тогда, когда карие и синие радужки встретились.       — Красивые уши... — спокойно произнес мальчик. Он рассматривал представшего перед ним Себастьяна с неподдельным интересом. Будто выбирал себе личного щенка. Сиэль упорно отказывался понимать, что перед ним свирепое чудовище, а не домашний пёс.       — Пригнись, я хочу потрогать, — мальчик поманил волка рукой, призывая склонить голову. Карие глаза Себастьяна неловко водили по помещению. От подобной наглости он буквально оторопел. Никто и никогда не смел обращаться к нему с подобными просьбами. Даже не так... Это прозвучало не как просьба. Скорее как требование. Мальчишка смотрел на Себастьяна так, словно он был его личной вещью и не имел права на собственный голос. Этот ребенок абсолютно уверенным тоном вещал зверю о своих желаниях.       «Стоит ли говорить, что я могу убить его вялым движением руки?» — задумался Себастьян. Этот мальчик был интересен. Он был не такой как все. Такой точно был один во вселенной. Всего один.       — Пригнись, — настойчиво попросил Сиэль и поманил волка рукой повторно. — Ты слишком высокий, я не достаю! — рыкнул мальчик, топнув ногой. От наглости этого слабого существа перехватывало дыхание. Воздух вокруг становился тяжёлым и каким-то неприятным. Только сейчас Себастьян понимал, что задыхался. Этот ребенок покорил его волчью сущность с первых секунд. Мужчина был готов преклонить колено перед этим ребенком в этот момент, если бы получил прямой приказ. Но пока Сиэль хотел всего лишь потрогать уши.       Недолго думая, Себастьян окинул всех присутствующих таким же недовольным взглядом и склонил одно колено. Затем второе. Волк стоял на коленях перед человеком, чьих родителей он убил всего пару часов назад. Не хватало только приложенной к сердцу руки для большего выражения покорности. Этот мальчик действовал на него странно... опьяняюще. Будто сам Себастьян сейчас не подчинялся самому себе. Будто он не мог руководить собственным телом, и все действия совершались умелым кукловодом. Словно от этого мальчика зависело всё, словно мужчина уже не имел ни собственных желаний, ни собственной воли, он всецело принадлежал этому ребенку. Себастьян покорно склонил голову, опускаясь на колени. Окружающие спокойно наблюдали за немой сценой приручения дикого хищника. По-другому это и назвать было нельзя.       Свирепый зверь был пленён одним взглядом оборванца-мальчишки, родителей которого он разорвал на куски несколькими часами ранее. Хвост волка во всю вилял от нежных прикосновений к собственным волосам. Сиэль гладил Себастьяна так, словно тот был обычным псом.       — Чуть... пони... пониже... пожалуйста... — пробормотал мужчина. Сказано невероятно тихим голосом, больше похожим на собачий скулеж. Он проиграл с первой секунды, с первого взгляда. Свирепый хищник нежился в руках человека.       — Приятно? — совершенно обычным будничным голосом спрашивает Сиэль так, будто они являлись хорошими знакомыми. Но Себастьян не мог ничего ответить, интуитивно сглатывая образовывающуюся во рту слюну, в горле образовался ком. Волчий хвост давно жил своей жизнью, вовсю виляя, подобно обычному венику. Их роли были предопределены с самого начала. Он подчинился человеку с первой же секунды, признал мальчика своим хозяином. Эта картина была написана ещё до того, как купили холст и краски.       Сиэль — господин. Себастьян — его покорный домашний пес. Невероятно послушный и милый, делающий буквально всё за похвалу хозяина. Навязчивый аромат лаванды, исходивший от мальчика сводил с ума и дурманил разум. Только сейчас Себастьян понимал, что задыхался в тот самый момент. В момент их первой встречи, которая решила всё безоговорочно и бесповоротно.