Близнецы Обелии (Связь близнецов)

Алексия не помнила как оказалась в этом странном, тёмном и холодном месте. Это было похоже на сон, кошмар. Лишь лежащая на её руках Виктория не давала усомниться в реальности происходящего. Её кожа была сероватого цвета, шоколадные волосы потускнели, а под глазами виднелись еле заметные вены. Шаги блондинки были медленными и со стороны казалось, что она еле волочила ноги. Было удивительно, но пятна и уродливые шрамы от ожогов после маны практически сразу сошли с фарфоровой кожи. К сожалению, запястье не пришло в норму, как и царапины с ранами на руках, но Алексия успешно игнорировала это. Голова была предательски пустой. Где они чёрт возьми находились? Как вдруг, Алексию резко дёрнули куда-то в сторону, а из рук пропал ценный груз в виде Виктории. - Вика! - в панике кричит девушка. Ответом ей была загробная, могильная тишина. Она в панике огляделась, чувствуя как страх и ужас сковывают всё тело. Где Виктория? Как она здесь оказалась? Что ей делать? Что происходит? Вдруг она почувствовала как падает, от чего по телу пробежали мурашки. Бледная кожа покрылась гусиной кожей и Алексия зажмурилась. Было холодно, страшно. Почему они оказались здесь? В следующее мгновение она почувствовала, что её спина упирается на твёрдую поверхность. Поморщившись, она приоткрыла глаза и ахнула. Под ногами у неё была мягкая трава, насыщенного салатового оттенка. Привстав, она удивлённо моргнула, оглядываясь вокруг. Это место было ей знакомо. Сама она до этого сидела, уперевшись на ствол дерева. Рядом журчал водопад. Вода была насыщенного синего цвета, словно сделанная из сапфиров. Кругом был хвойный лес. Алексия опустилась рядом с водой, разглядывая себя в отражении. Пальцы еле касаясь, прошлись по коже. Глаза с неверием и восхишением посмотрели на собственное отражение. Вместо топозовых, ярких, словно драгоценных глаз были карие глаза, которые переливались ярким, янтарным оттенком на свету. А вместо золотистого цвета волос, они поменялись на цвет горького шоколада. Она вздрагивает. А ведь сейчас она похожа на Викторию. От этого простого осознания в груди разлилось тепло, а на губах появилась слабая улыбка. Вика и Алексия сейчас выглядели бы как близнецы. Разница заключалась лишь в том, что у Виктории были чистая, никем нетронутая кожа, не была синяков, шрамов. Лишь на кончиках пальцев присутствовали небольшие, незаметные мазоли, о которых и не узнаешь, если не притронешься. У Алексии же кожа была изувеченная. Ярко-красные, новые шрамы от ожогов маны и бледно-розовые от старых. Небольшие царапины на ладонях от шипов роз, которые остались после того как Алексия пыталась выбраться из кустов. Её раза четыре откидывало в чёртовы кусты. Бывало даже платье не спасало, но слава богу они заживали, но на ладонях до сих пор оставались шрамы. Сломанное дважды запястье: первый раз сломал отец, а второй раз она повторно его сломала. Случилось буквально вчера, но как именно - не помнила. Память отшибло напрочь. Или в кровь разбитые костяшки пальцев на правой руке, когда она в ярости на предательницу била стену. Даже интересно как она руку не сломала? В прошлой же жизни у неё были стёртые костяшки от долгой стирки, слегка огрубевшие руки от домашней работы и высеченная, изувеченная в кровавое мессиво спина от стервы Розалии. А в первой жизни было множество синяков и ран от родителей и сверстников. К счастью они быстро сходили, но шрамы от самоповреждений оставались. Она ненавидела себя за то, что не могла постоять за себя. Ненавидела за то, что не могла посмотреть страху в лицо и обраться за помощью. Ненавидела чувствовать себя марионеткой в чужих руках, что может лишь крутиться, вертеться, спасая свою жалкую, никчёмную жизнь. Прослушал бы кто-то сейчас её мысли, то вынес бы вердикт - терпила. От этого бросает в истерический смех. Когда ты годами живёшь с родителями-алкашами, что каждый чёртов напоминают тебе какая ты неблагодарная дрянь. Слушаешь их угрозы, что откроешь рот - сломают позвоночник и посадят в инвалидную коляску. Или когда ты живёшь в заброшенном дворце, получая лишь критику и оплеухи со стороны служанок. Когда единственная отрада - твоя няня, что работает на износ, успевая прятать тебя от недружелюбных плениц (впрочем таких же узниц, как и ты) дворца. Раньше бы она презрительно фыркнула и с ненавистью посмотрела на наивную дурочку Викторию. Но не сейчас. Не тогда, когда знаешь, что значит иметь младшую сестру, чувствовать за кого-то ответственность. Не тогда, когда дядя, бабушка и дедушка всеми силами старались тебе помочь. Проявляли терпение, оплачивали психолога, присматривали за тобой не из-за того, что им что-то от тебя требуется, а из-за того, что ты просто существуешь. Такие люди как она и Виктория не являются терпилами. Потому, что таких людей учат молчать, давят угрозами. И молчат не потому, что бояться, а потому, что знают - не обратят внимание или ударят больнее. Взять хотя бы Атанасию. Один раз соврала, так всё... конец света. Надо же было проснуться её недоверию. Впрочем, хоть Милана и установила с ней контакт, но была недосказанность, которая присутствовала везде. Или отец... нет, теперь Клод. Со стороны Алексии это может показаться лицемерно, но... Спасать Клода она не планировала. Он тоже конечно был семьёй, но Виктория была в приоритете. Тем более он ясно дал понять, что всё, что случилось в прошлом - фальш. Да и тем более приближаться запретил. А рисковать своей жизнью она не намерена. Учитывая ещё тот факт, что Викторию нельзя было оставлять одну. Во-первых, из-за Атанасии, во-вторых, из-за её психического состояния. Она боялась, что встреча с Клодом или Дженнет станет для неё котолизатором и она сделает какую-нибудь глупость. Правда Алексия понимала, что её психическое состояние тоже далеко от идеала, но попробовать стоило. Тем более кем она будет, если всё бросит? Алексия пустым взглядом смотрит на свои руки. Правая - прочно зафиксирована фиксатором, а левая - аккуратно перебинтована чистыми, белоснежными бинтами. Странное ощущение. Она вздрагивает и резко оборачивается на тихий хруст веток. Там, грустно улыбаясь стоят двое. В первом человеке она узнаёт Флауна, а второго не помнит. Знает, но не помнит. Алексия против воли сжимается, чувствуя исходящую от них силу и власть. Флаун неспеша подходит, кладя ладонь на уже тёмную макушку, неспеша поглаживая спутанные волосы. Тело Алексии безвольно падает на руки беловолосого, чувствуя как спадают веки и закрываются глаза. - Не бойся... Всё хорошо, - раздаётся ласковый шёпот над головой. Веки послушно опустились и Алексия наивно хочет верить, что так и будет. Она подсознательно цепляется за одежду нового знакомого и хочет верить, что она в безопасности. В месте, где нет тревог и проблем. Лукас молчит, с сожалением смотря на то, как тело дочери ангелочка рассыпается и окончательно исчезает. - Заберай Лилиан, а Атанасию я отправлю к Алексии, - высказался Флаун и поднялся на ноги, уходя в сторону деревьев. - Ты хоть понимаешь, что Диана будет в ярости? - Диана сама виновата в смерти своих дочерей. Она знала, что умрёт и она знала как этот ублюдок будет относиться к детям, но ничего не сделала, - качает головой Флаун. - Но Лилиан... - Лилиан даже если бы захотела, то не смогла бы защитить этих двоих. Даже если бы постаралась, выход один - смерть. И для неё и для Алексии. Этот ублюдок поступил точно так же, как и в первый раз, - повысил голос Флаун. Лукас нахмурился и вздрогнул, услышав надломленный голос беловолосого. - Ты не понимаешь... - голос Флауна был полон чистого отчаяния, - Алексия и Атанасия умерли бы в любом случае, это был лишь вопрос времени. Кореянка умерла потому, что её душа была проклята. - Значит эта не третья жизнь? Флаун горько рассмеялся, положив ладонь на левую часть лица, безумно посмотрев на демона. - Нет... Эта вселенная не является не оригинальной, не альтернативой. Эта вселенная является аномальной потому, что умершие души часто попадают сюда. Их затягивает и прикол в том, что их не вытащишь отсюда так просто. В этой вселенной нужно умереть хотя бы дважды, чтобы выбраться из этого проклятого места и то, только с моей помощью. Флаун сильнее прижимает ладонь к лицу, чувствуя как в горле образуется комок. - Самое ужасное является то, что сюда попадают самые травмированные души, которых ненавидели, презирали и были заложниками своих жизней. Умерев, они снова перерождаются, а затем если захотят, то перерождаются снова, снова пока их не вытащит проводник. Побочный эффект от аномального мира, чёрт бы его побрал! Лукас молчит, пораженно смотря на своего знакомого. Он тысячу раз видел как тот перемещал души в чужие миры, помогал, проникал в чужие сны, а иногда не брезговал заморать чужие руки в крови. Но не разу он не видел Флауна в таком состоянии. - Милана не была первой и не будет последней. Это повториться снова, а затем снова и снова. Ли Дже Хе - это паразит аномального мира, который лишь выглядит белой, пушистой овечкой, а потом переворачивает правду так, чтобы прибывшему было ещё больнее. Чтобы ещё больше травмировать, растоптать. Эти твари гораздо опаснее химер, - Флаун попытался подавить истерическое хихиканье. - Но... Почему ты так часто вмешивался? Если ты раньше не... - Лукас запнулся и Флаун подавил смешок. - Раньше был похожий... ребёнок. Да, именно ребёнок. По большей части они все для меня дети, даже если им за 80. Всё равно дети по сравнению со мной. Я существую уже 2500 лет, - последнее он пробурчал. Они сели на траву возле водопада. Лукас внимательно слушал Флауна, узнавая всё больше нового. Пусть они и были знакомы 1000 лет, но такие подробности ему были неизвестны. Неговоря уже о том, что к проводникам остальные расы относились с настороженностью, страхом, презрением. Особенно ангелы. - Раньше была девушка... Её звали Лира. Она была точной копией Алексии и тот мир был похож на этот, - начал Флаун. Его глаза затуманились и покрылись дымкой, погружаясь в воспоминания, - Это случилось совсем недавно, чуть больше 60 лет назад. Такая же судьба, как и у Алексии. Только если здесь Атанасию повесили, то в том мире Кииру, сестру Лиры казнили, отрубив ей голову, - Флаун замолчал, давая Лукасу переварить информацию. Лукас же почувствовал как внутри клокочет гнев. Кровь внутри закипела, ладони сжались в кулаки. Он даже не заметил как трава под ним загорелась и обгорела. - То есть ещё один ублюдок, казнивший свою дочь? Сука, я презираю таких ублюдков, - сквозь зубы рычит Лукас. И это было правдой. Среди демонов такое тоже бывало, но демонят сразу сдавали в приюты, где их воспитывали строго, жёстко, но так, чтобы они могли выжить среди других более опытных демонов. И таких опасались, поскольку те выростали хитрыми и коварными тварями настолько, что монстры из частилища были лишь детским лепетом. А если узнают, что демон убил ребёнка - любой желающий мог забить эту мразь до смерти. Да так, что оставалось лишь кровавое мессиво. Не нужен ребёнок - отдавай в приют и дело с концом. По большей же части Лукас людей ненавидел, презирал, видя в них лишь пропитание. Исключением были лишь дети или изгои общества. А вот таких ублюдков как Клод он презирал до глубины души и считал, что таких надо сжигать заживо. - Лира тоже прожила две жизни и я забрал её так же, как и Алексию. В любом случае, их всё равно ждала смерть. Если бы они упорствовали дальше, то всё равно ничего бы не изменилось. Всё бы вернулась к оригинальной вселенной, как бы они не старались, - Флаун вздыхает. - В каком смысле? - В прямом. Миры созданы так, что они убивают лишний предмет, а нужный ставят на главный пьедестал. В этом мире всё вертется вокруг Дженнет, а Алексия являются злодейкой. Чем больше она бы привязывалась, тем было бы хуже. Могло бы даже случиться так, что всё вроде бы идёт хорошо, а потом бум и всё опять идёт наперекосяк. Там даже катализатора не надо. Неудачно упал, загноилась рана, зарожение, что угодно. Даже самый нелепый случай вроде мелкой царапины может привести к смерти. Или может убить "любимый" папа. Вчера вы с ним мирно пили чай, беседовали, а завтра... - ...а завтра он уже отдаёт приказ на твоё убийство и убийство сестры. Ещё надо учитывать, что иномирец - травмированный ребёнок, который будет цепляться даже за малейшую каплю заботы и привязанности, - скривился Лукас одновременно с Флауном. Это было отвратительно. Лукас исчезает в огненной воронке и хорошо. Флаун пустым взглядом смотрит на небо и понимает, что устал. Устал видеть тысячи смертей, льющуюся кровь, крики совсем ещё детей и залитые слезами глаза разных цветов, оттенков. Слушать чужое молчание и чувствовать смирение, что страшнее нечеловеческого крика и истерики. Сейчас он вспоминает пустоту, где таких иномирцев пруд пруди. Цепляются друг за друга изо всех сил, но молчат и скрывают, боясь получить новый удар заточенного ножа в спину. А ведь даже после перерождения не могут успокоиться, забыть как страшный сон, а он молчит, смотря в очередные глаза травмированного, избитого и забитого ребёнка. Отправляя ребёнка в новую жизнь, он наивно надеется, что там будет лучше, но не может выбрать место, где будет лучше, спокойнее, безопаснее. Душа сама попадает туда, но лучше нихрена не становится. Наоборот, бывает ещё хуже. Приходят, все заплаканные, забитые. На губах лживая, насквозь фальшивая улыбка, пропитанная болью, горем. Сами чуть ли не воют от боли в сердце, а на запястьях выженное имя соулмейтов от которого бегут, считая себя недостаточно хорошими для партнёров, осознавая свою травмированность. Сцепив зубы пытаются жить, улыбаться, когда разум мучают воспоминания, а душу и сердце рвутся, разбиваются на части. В этом мире всё повторится. Диана умрёт от родов, Клод потеряет память, Дженнет станет принцессой, Розалия отправит племянницу, паразита в итоге повесят, а император вскоре скончается от проклятья. Трон займёт падший император, а потом всё повторится вновь. А потом снова, снова и снова. И так до чёртовой бесконечности, ведь умрёт паразит, то затянет нового иномирца, а если умрёт иномирец, то паразит сможет сбежать. Сможет сбежать паразит, цикл повторится. Алексия никогда не узнает, что Виктория была клоном, а тот сон с повешаньем были иллюзией и вскоре забудет о девчонке, а Флаун в очередной раз будет смотреть на залитые кровавыми слезами лицо, дрожащий голос и пугающее смирение. Флаун всей своей прогнившей душой презирал своё предназначение, но бросить всё - значит подписать себе смертный приговор. Флаун медленно встал, направляясь в Рубиновый дворец, чтобы убрать клона и возможно устроить небольшую пытку Клоду, а ещё можно будет подключить сюда Диану. После смерти паразита цикл всё равно запустится вновь с изменением одной маленькой детали. Лилиан же здесь уже не будет. Лилиан и иномирцы были единственными живыми людьми, а остальных он воспринимал не больше чем кукол, марионеток. Если даже они сдохнут, то почему это должно его волновать? Цикл запустится вновь и они всё забудут, а травмированные дети - нет. Также как и в других аномальных вселенных. Это Флаун знает очень хорошо.