Отблески красного

Камико не появилась на ужине перед собранием. Узумэ всегда считала, что заниматься серьезными делами на пустой желудок практически преступление, и с поистине грозным настроем приглашала всех с столу. И, хоть над ними нависло осознание неминуемой опасности, сейчас даже куницуками дали себе небольшую передышку. Инари что-то громко рассказывал Сарутахико, Эми украдкой закатывала глаза, но все равно внимательно слушала любимого. Узумэ подсела к немногословному Сусаноо. Атмосфера царила теплая, дружеская. Почти домашняя. Но Юмэй не чувствовал себя умиротворенно. Как бы ни хотелось ему отмахнуться от правды, отсутствие Камико так сильно бросалось в глаза, выделялось на всеобщем фоне веселья, что Тэнгу не понимал, как другие этого не замечают. Но, похоже, кроме него, никто больше не обратил внимание на то, что худая немногословная девушка не почтила их своим присутствием, хотя за ней послали слугу. Возможно, в глубине души они были даже рады, что никто не нарушит их единения. Камико была для всех здесь чужой, и это не было странным. Странно было то, что она больше не была чужой для него. Поэтому, когда Инари рассказывал до того непристойную шутку, что даже Сусаноо вышел из задумчивости чтобы с укором воззриться на бога огня, Юмэй тихонько ускользнул в тени, принявшие его как родного. Дорогу до замка Сарутахико он знал как свои пять пальцев, и добрался бы даже если бы не видел в темноте еще лучше, чем при свете дня. Размеренный шаг перешел в быстрый, а после Тэнгу и вовсе сорвался на бег. Чего он ждал? Почему не пошел проверить Камико раньше? Вдруг что-то случилось? Юмэй не мог припомнить ни одного раза, когда девушка отказалась бы от еды. Холодные своды из темного камня встретили гостя как всегда молчаливо, равнодушно. Тэнгу не знал, где поселили Камико, но успел уже достаточно изучить ее запах, чтобы с легкостью отыскать ее. Перед дверью, ничем не отличавшейся от других, Юмэй замер. Оттуда не доносилось ни звука, лишь мерное дыхание. Камико, кажется, спала. Вся спешка и затея ее проведать вдруг показались принцу теней смехотворными, глупыми. И он ведь не пил сакэ, на которое так налегал Инари, и не мог списать странное помутнение рассудка на напиток. Юмэй так и стоял перед дверью, ставшей вдруг самым непобедимым из врагов, не в силах ни постучать, ни уйти, как вдруг услышал всхлип. Сначала слабый, явно заглушенный рукой, потом громче, отчетливей. Он вдруг понял, что никогда не видел, чтобы Камико плакала. Даже в самые тяжелые, страшные моменты, девушка не позволяла себе этого. Он видел ее слезы, но Камико никогда не давала им волю. И сейчас, слыша, как она плачет все громче и громче, думая, что никто ее не слышит, Юмэй вдруг понял, что ужасней звука он не слышал. А великий полководец участвовал в несметном количестве битв, слышал предсмертные крики умирающих друзей и крики матерей, потерявших своих детей. И все же именно сейчас что-то внутри него всей сущностью ёкая воспротивилось этому звуку, желая прекратить его во что бы то ни стало. Поэтому принц теней, больше не раздумывая, резко постучал в дверь, и тут же открыл ее, не давая себе шанса малодушно сбежать. Камико дернулась, быстро утирая слезы, но припухшие глаза выдавали ее сполна. Девушка сидела на кровати в одном нижнем кимоно из белой тонкой ткани, которое еще и предательски сползло с одного плеча. Она, прочем, вовсе не обратила на это внимания, со смесью стыда и злости смотря на вошедшего. А вот Юмэй почему-то задержался на том, как белоснежная ткань выгодно выделяла медовую кожу Камико, освещенную огнем свечей. Как красиво сверкают ее необычные глаза, как всегда полные таких противоречащих друг другу эмоций. Как… - Что ты хотел? Собрание уже началось? - хриплый голос разорвал странное наваждение, и Тэнгу чуть не вздрогнул, возвращаясь в настоящее. Подходящего ответа на этот вопрос у него все еще не было. - Я проходил мимо и услышал, как ты плачешь, - Юмэй поджал губы и попытался говорить нарочито холодно, - решил проверить. Негоже, если с тобой что-то случится до того, как ты расскажешь важные сведения. - Ясно, - Камико покивала, кажется, полностью прийдя в себя. - И что же это тебя занесло в самый дальний уголок дворца, пока все пируют на поляне? - Я… - ёкай вдруг отметил приторно-внимательное выражение, с каким девушка взирала на него. Да она над ним смеялась! - Не тебе тут задавать вопросы! Праведный гнев великого Тэнгу, принца теней и сильнейшего из ёкаев не произвел должного впечатления на восемнадцатилетнюю девушку. Она многозначительно хмыкнула и резво вскочила с постели, будто все еще не понимая, как мало одежды сейчас находится на ней. Нижнее кимоно на то и было нижним, что не стесняло движений и было гораздо более свободным. Слезая, Камико обнажила правую ногу почти по бедро, и Тэнгу резко отвернулся, недоумевая, почему его вообще заботят такие мелочи. - Ну, тогда задавай ты. Так и не сказал, зачем пришел, - фыркнула девушка, обходя Юмэя как ни в чем не бывало. - Я и спросил. - Тэнгу недовольно скривился, ругая себя на чем свет стоит за то, что вообще сунулся к ней. - Что произошло, что ты рыдала на весь дворец Сару… Юмэй замолк на полуслове. Камико наклонилась, чтобы подобрать одежду, и нижнее кимоно совсем ее предало - видимо, было велико, вот и съехало окончательно, обнажив верхнюю часть спины. Но Тэнгу больше не любовался кожей девушки - он вскипал от ярости и ужаса. Вся ее спина, на сколько хватало взгляда, была исполосована ужасными шрамами. Они наслаивались один на другой в причудливом, завораживающим до жути узоре боли. Глубокие, с рваными краями, такие, что никогда не заживут. Юмэй повидал достаточно боевых ранений и знал, что с такими даже ёкаю выжить было бы непросто. Камико обернулась, вопросительно подняв брови на то, как резко замолчал собеседник, и наткнулась на взгляд серебристых глаз. Тот самый взгляд, что тут же отпечатался, казалось, в самой ее душе. Такой не забывается никогда. Юмэй смотрел на нее так, будто впервые увидел. Не как задачу, что нужно выполнить, не как милую девушку, выстрадавшую слишком много и даже не так, как смотрел в лесу, когда они играли в догонялки. Он смотрел на нее как на Камико - ее саму, без прикрас и преувеличений - и видел будто насквозь. Все ее мысли, переживания. Все, через что ей пришлось пройти и все, чем ей пришлось ради этого пожертвовать. Все ее сожаления, ошибки, редкие минуты счастья. Все ее постыдные желания, мечты, что она шептала ветру и звездам. И в его глазах Камико впервые за всю свою жизнь увидела - нет, не одобрение, что жаждала она раньше, не жалость, что ненавидела больше всего - понимание. Глубокое, как воды океана, чистое. Смывающее с нее бремя одиночества, стыда, ненависти, отчаяния, пустых надежд. Возможно, прошла секунда, может, час, но для Камико - вся жизнь. Она стояла бы так и дальше, вглядываясь в серебро чужой души, но легкий ветерок, прошедшийся по голым лопаткам, вернул ее в реальность. Девушка резко осознала две вещи: кимоно, что оставила ей Узумэ, было слишком велико и предательски сползало с плеч. И, что хуже в сто крат, Юмэй так смотрел на нее, потому что увидел ее спину. Камико охнула, тут же отвернувшись и спешно закутываясь в кимоно по самые уши. Девушка никогда не считала себя красавицей, но спины она стеснялась сильней всего. Шрамы делали кожу уродливой, будто сморщенной, рубцы тянулись вдоль позвоночника, буграми выступая под пальцами. Крепкая, мозолистая рука мягко легла поверх ее, пытавшейся в спешке надеть поверх уличный наряд. - Не надо, - шелестящий голос прозвучал прямо над ухом, - не прячься. Тебе нечего стыдиться. Камико так и застыла, не в силах повернуться и снова посмотреть ему в глаза. Как ей не стыдиться, когда все ёкаи, как один, красивы так, как никогда не быть людям? Если девушка, сопровождавшая Инари, выглядела как сама небесная богиня? На смену стыду пришел гнев, приятно согревая изнутри, даря смелость повернуться и посмотреть Тэнгу в глаза. - Не надо меня жалеть, - Камико практически прошипела, злясь на слезы, что снова щипали глаза. - Я не нуждаюсь ни в сочувствии, ни в чем другом. Дай мне минуту переодеться, и я буду готова. Но Юмэй не сдвинулся с места, похоже, не очень-то впечатленный ее гневной тирадой. - Я не жалею тебя, Камико, - ее имя, произнесенное тихим хриплым голосом, отозвалось толпой мурашек по спине. - Я тобой восхищаюсь. Этого тоже нельзя? - Чем же тут восхищаться? - девушка напряженно всматривалась в идеальные черты лица напротив, пытаясь найти хоть малейшие намеки на то, что Юмэй над ней смеется. Не находила. - Твоей смелостью. Отвагой, - Тэнгу сделал шаг вперед, сократив последнее оставшееся между ними расстояние. - Тем, что ты не только выжила, но и сохранила в себе человека несмотря ни на что. Это редкость перед лицом жестокости. - Нет, это слабость, - Камико эхом повторила слова Верховного, сглатывая через силу. - Он говорил… говорил, что это мой самый главный недостаток. И что ее спина - отвратительное зрелище, которое точно придется не по нраву инвесторам. Что этот ужас надо чем-то прикрыть. Камико должна соответсвовать своему имени, быть идеальной. - Кто говорил? - Юмэй все еще не убирал руки, лежавшей поверх ее. Девушка посмотрела ему в глаза и вдруг почувствовала жизненную необходимость рассказать все. Про Верховного, Атсуши, няню, книжки, что читала, тренировки, побои, опыты, впервые увиденные звезды. Женщину с бирюзовыми волосами и кровь на руках. Потому что это грозило разорвать ее изнутри, сломать ребра и пробить свой путь наружу так или иначе, если Камико сейчас же не начнет говорить. И она начала. Слова лились, словно ручей, быстро, легко и споро. Впервые в жизни Камико отрыто говорила обо всем, не боясь осуждения, наказания или разочарования. Впервые в жизни ее слушали не перебивая, но понимая. Камико не помнила, как она оказалась сидящей на кровати, укутанная в мягкое покрывало, а Тэнгу сидел совсем близко, ловя каждое ее слово внимательно, но не торопя. В какой-то момент слов больше не осталось. Чувствуя удивительную легкость, будто прямо сейчас она могла взлететь к небесам, девушка радостно улыбнулась. Неуверенно, осторожно. Но свободно. Камико осторожно скосила взгляд в сторону ёкая, одновременно страшась и ожидая его реакции. Тэнгу сидел так неподвижно, как могли только неземные существа, и смотрел прямо перед собой. Если бы девушка не знала его, сказала бы, что ему скучно или он в глубокой задумчивости. Но Камико изучила принца теней достаточно хорошо, чтобы заметить поджатые губы, стиснутые кулаки и серебро глаз, залившее почти всю радужку и зрачок. Юмэй был в ярости. Холодной, первозданной, сносящей все на своем пути. После Тэнгу моргнул, будто не сразу сообразив, что Камико закончила свой рассказ и ожидает его ответа, и повернулся к девушке. Глаза снова вернули привычную форму, а губы сложились в тень легкой улыбки. - Мы сможем дать ему отпор, Камико, - только почувствовав его дыхание на своих губах, девушка поняла, насколько близко они сидели. - Вместе. Тебе больше никогда не придется его бояться. Его или кого-либо еще. Камико удивленно моргнула, стараясь найти в его словах скрытый смысл, двойное дно, но они уже растекались внутри теплом, ощущением защищенности. Таким новым, но таким невыразимо нужным. Нужно было что-то сказать, поблагодарить, заверить в своей помощи. Но девушка боялась, что расплачется, поэтому просто улыбнулась и кивнула. Но Юмэй не отстранился. Он каким-то странным, новым взглядом окинул ее лицо, выбившиеся из прически пряди. От такого внимания мурашки забегали по коже Камико оживленнее, а непрошеный румянец заявил свои права на ее щеки. - И да, Камико, - она боялась пошевелиться, спугнуть момент, когда почувствовала теплую шершавую ладонь на своей щеке. Тэнгу бережно, будто девушка могла рассыпаться от одного прикосновения, заправил непослушную прядь волос ей за ухо. - Ты прекрасна. Не позволяй никому внушить тебе обратное. Шепот, такой близкий и тихий, что растворялся в ее собственном дыхании и становился ее мыслями. Солнце совсем зашло, и свечи стали единственным источником света, отбрасывая неровные, кривые тени. Создавая иллюзию другого мира. Не существовало куницуками, поляны, леса. Ничего, кроме этой комнаты, его и ее, и одного дыхания на двоих. Камико не знала, кто первый сократил расстояние, но, почувствовав вновь его губы на своих, она поняла, что это больше не имеет значения. Вообще ничего больше не имело смысла, и девушка лишь успела удивиться, прочему так долго тянула со вторым поцелуем. Ведь ничто не могло сравниться с ощущением его теплых, чуть шершавых губ на ее, его сильных, уверенных рук на ее талии, его… Все ками и куницуками, его языка у нее во рту, уже вовсю заявляющего права на нее. Не то чтобы Камико была против, но сдаться так просто она не могла. Поэтому, хоть и неумело, старалась отвечать не менее, а то и более страстно. Руки девушки запутались в его волосах, на поверку оказавшихся на удивление мягкими, шелковистыми. Она прижалась ближе, хоть и не оставалось уже между ними свободного расстояния. И оказалась вознаграждена - тихим, хриплым стоном тысячелетнего сильнейшего ёкая ей в губы. Камико оторопело встрепенулась, распахивая глаза и встречая взгляд Тэнгу - чуть с туманом желания, но все такой же острый, почти хищный. Он как-то по-звериному облизнул губы и наклонил голову чуть вбок. На лице ёкая расцветала ухмылка - соблазнительная, немного дерзкая, позволяя увидеть острый клык с правой стороны. Это было слишком. Слишком для ее сердца, еще часом ранее разрывающемся от ран прошлого, после отогретым важными словами, а теперь - заходящемся в бешеном ритме от страха, желания, предвкушения, что переплелись в сумасшедшем узоре. - Йоми тебя побери, - вместо всех слов, что могла произнести девушка в такой момент, она, как всегда, выбрала самые неподходящие. Но Юмэй на это лишь тихо рассмеялся - почти урча, глубоко, гортанно. Подался ближе, вынуждая Камико опуститься на спину на мягкие покрывала. - Камико, - ёкай наклонился над ней, ловя в ловушку руками по обе стороны. - Если ты хочешь остановиться, скажи сейчас. Потом сделать это мне будет гораздо труднее. Девушка заторможенно моргнула, не сразу разбирая слова за шумом крови в ушах и диком ритме сердца. Юмэй был так близко, что она могла рассмотреть его заостренные уши, высокие скулы, крапинки в серебристых глазах и то, как быстро вздымалась и опускалась его грудь. Мужчина - пусть и не человек - гораздо больше и сильнее ее сейчас нависал сверху, с недвусмысленным желанием в глазах. Казалось, должны всплыть картины прошлого перед глазами, всколыхнуть давнишний страх. Вместо этого Камико как никогда ощущала себя защищенной, в безопасности. Она чувствовала, что не было момента правильней, чем этот. - Юмэй, - голос девушки тоже стал более хриплым, с придыханием. Ёкай заметно напрягся, будто сдерживаясь. Камико приподнялась на локтях, чтобы оказаться с ним вровень, и прошептала в его губы. - А что, если я вовсе не хочу останавливаться? Камико, как всегда, хотела задать вопрос с вызовом, показать, что ей не страшно. По легкой, почти нежной улыбке Тэнгу она поняла, что он разглядел ее браваду, но вместе с тем и желание. - Тогда, моя дорогая Камико, - он проурчал ей в шею, проходясь по нежной коже носом только чтобы оставить легкий укус в самом чувствительном месте, - я скажу тебе, что это именно то, что я хотел услышать. Его ответ потонул в стоне Камико, который невольно сорвался с ее губ. Девушка выгнулась, страшась и одновременно желая почувствовать его везде. Ближе. Одежда вдруг показалась лишней, ненужной. Первым на пол полетело верхнее одеяние Юмэя, в спешке снятое неумелыми, чуть подрагивающими руками Камико. Принц теней остался лишь в широких штанах, и девушка невольно подалась назад, стараясь охватить взглядом все. Неровный свет свечей отбросил блики на широкие плечи, ямочку между ключицами. Юмэй ничего не делал, лишь грудь его вздымалось все чаще, и Камико рискнула спуститься взглядом ниже. Она знала, что Юмэй был воином, великим полководцем и предвестником войны, но даже если бы не ведала, его тело рассказало бы об этом за него. Крепкие мышцы, широкая грудь, идеальный рельеф, явно созданный в постоянных упражнениях. Тут и там красовались шрамы, узором рассказывая о каждом из тысяч сражений. Неосознанно прикусив губу, Камико проследовала взглядом еще ниже. Туда, где тонкая дорожка темных волос встречались с лентой последнего предмета одежды. Вспыхнула, но все же подалась вперед, отчаянно желая быть еще ближе. Юмэй снова усмехнулся, дразня, и в этой усмешке смешались животное, еле сдерживаемое желание и надломленная, хрупкая нежность. Ёкай нежно поцеловал Камико в скулу, в шею, и было в этих легких поцелуях что-то такое, что заставляло кровь бежать еще быстрее. Никто не обращался с ней так - будто она нечто драгоценное, важное. Следующий поцелуй пришелся на плечо, и Юмэй чуть отодвинул ворот кимоно в сторону. Камико шумно выдохнула, утопая в ощущениях, одновременно желая большего. Со следующем касанием Тэнгу легко, но уверенно повернул девушку чуть в сторону, приближаясь к ее спине. Даже сквозь пелену наслаждения старые комплексы застучали в ее голове набатом. - Юмэй, что ты… - Камико попыталась отвернуться, но Тэнгу не позволил. Одним легким движением спустив ее кимоно до пояса, он прижал девушки ближе и нежными, ласковыми поцелуями принялся покрывать ее спину. Каждый шрам, каждый рубец, каждый миллиметр этой карты боли и страданий. Из глаз Камико - который уж раз за этот долгий, полный впечатлений день - непроизвольно брызнули слезы, и она подалась ближе. Каждое касание, которое она почти не чувствовала кожей - на спине та почти лишилась нервных окончаний, но ощущала всей душой, будто освобождало ее от частички боли, с которой Камико жила всю жизнь. Юмэй, зная, что девушка почти ничего не чувствует на коже спины, не прекращая поцелуев, руками легко прошелся по ее плоскому животу. Выше. Камико задохнулась стоном, когда крепкие ладони нежно, почти невесомо очертили ее маленькие налитые груди. Девушка откинулась назад, ощущая слишком много эмоций, касаний, чувств, и желая еще больше. Повернувшись, насколько позволяла поза, она нашла губы Юмэя, почти закончившие маршрут по ее спине, и поцеловала его, пытаясь вложить все то, что никак не могла описать словами. Вскоре ни на нем, ни на ней не осталось больше ни клочка одежды. В неровном свете свечей, в сказочном замке во владениях куницуками, Камико училась заново жить, дышать и любить. С каждым касанием, поцелуем, слиянием сильных тел, с каждым стоном - ее, срывающимся от желания, его, хриплым, низким - девушка умирала и рождалась заново. Ее губы повторяли лишь его имя, как молитву. Его вторили ее именем, как манифест его жизни и существования. Звезды давно перемигивались на далеком небе, иногда поглядывая на неясные силуэты, все еще слившееся вместе. Они часто наблюдали такую картину, эти стражницы небосвода, но редко встречалось им слияние не только тел, но и душ. Такое, что не разрубить уже ни времени, ни людям, ни судьбе. Ни даже смерти. Такое, что в древности, во времена забытые даже самим Сарутахико, называли истинным родством душ.