Закат

Очнулась я от чувства подступающей к горлу крови. Я не могла пошевелиться. Холодные крепкие цепи сковывали мои движения. Дышать было тяжело. Я чувствовала, как яд заполнил каждую клеточку моего тела. - Ну, наконец-то, долго же ты спала – раздался мелодичный женский голос подле меня. Перед глазами все плыло. Обладательницей этого голоса была женщина с длинными светлыми волосами, белоснежной как снег кожей и нефритовыми глазами. - Ты… В Сиэтле… - прохрипела я. Мое горло жгло, боль сдавливала его, и слова давались мне с трудом. – Я не знаю тебя… - У нас еще будет время познакомиться, а вот я о тебе наслышана. Палач. Гроза оборотней – насмехаясь надо мной, говорила она. Я не смогла сдержать порыв ярости и, позабыв о цепях, сдерживаемых меня, попыталась вскочить и наброситься на эту тварь. Но все, на что я была сейчас способна – это издать звериный рык. – Ты даже представить себе не можешь, насколько я была разочарована, узнав, что Палач это ты – с презрением сказала она. Боль в голове была настолько невыносима, что казалось, будто мой череп вот-вот разорвет изнутри. Откашлявшись кровью, я нашла в себе силы поднять голову и ясными глазами взглянуть на нее. - Так, с кем ты работаешь? – твердо спросила я. – Ты не могла одна проникать в резервацию. У тебя должно быть сопровождение, кто-то изнутри – начала размышлять я. - Я же говорил: она умница – чуть ли не захлопав в ладоши, сказал парень лет 25. У него были светлые слегка вьющиеся волосы, ореховые глаза и смазливая мордашка, и я почти уверена, что уже видела его. Но что с ним не так? Он не пахнет, как оборотень, но раз он здесь, не может же он быть человеком. – Ирина, позволь мне поговорить с нашей гостьей – намекая на то, чтобы оставить нас одних, сказал он. Ирина повиновалась. Ирина… и блондинка. Денали? Парень, все также довольно улыбаясь, подошел к одному из столиков на колесиках и взял в руки шприц и емкость с какой-то жидкостью. Перебирая металлические приборы на столе, он искал что-то еще. - Вот мы и остались одни… - Кто ты и что ты? – перебив его, задала ему вопрос я. Боль не отступала, но, начав свыкаться с ней, говорить мне стало легче. - О, точно, я ведь не представился. Мое имя Уильям. Вряд ли тебе это о чем-то говорит. Другое дело ты. Как только я услышал о тебе, то был восхищен твоей работой. И вот, мои самые смелые фантазии сбылись. Палач прямо передо мной и кто бы мог подумать, что Палачом окажется миловидная рыженькая дампирка – словно пребывая в экстазе, говорил он. Он поставил передо мной стул спинкой ко мне и сел на него. –Я ненавижу этих тварей. Они отобрали мою жизнь. И, когда я уже подумал, что все кончено, что эти чудовища победили, я услышал о тебе, и я поверил. Поверил в возможность мщения. - Пустой треп я могу позволить себе лишь с друзьями, а ты мне не друг – бесцветным голосом сказала ему я, желая узнать, какого черта здесь происходит помимо того, что я в заднице, конечно. Уильям и ухом не повел на мою враждебность, будто ожидая, что я отвечу именно так. Черты его лица мне знакомы, неужто я видела его в Форксе. Несмотря на сильную головную боль, я копалась в недрах своей памяти, чтобы вспомнить этого парня… Доставщик еды из «Охотничьего домика»? Не понимаю. Как человек, даже с вампиром мог провернуть все это, не оставляя следов? Если только он не человек… Тогда кто? - Я согласен с тобой. После того, что я узнал, увы, но мы не сможем быть друзьями – с притворным сожалением ответил он мне. – Однако я сделаю кое-что для тебя: в знак своего уважения к Палачу, как к моему учителю. Он безумец. Учитель? Что он несет? - О чем ты говоришь? – прищурив глаза, недоуменно спросила его я. Он рассмеялся в ответ. - Позволь рассказать мне все с самого начала – попросил он меня. Уильям встал со стула и подошел обратно к столику на колесах. Взял шприц и ввел в него жидкость красного бурого цвета, напоминающую кровь. Подойдя ко мне, он развернул мне руку и сделал мне инъекцию, отчего я вжалась в стул, ожидая худшего. Однако кроме легкого покалывания и тепла я ничего не почувствовала. Инстинкты меня не обманули, это действительно была кровь. – Немного не очень свежей крови поможет тебе дольше быть в сознании, пока ты опять не отключилась. Сколько я здесь? Мои вены натянуты, как струны, дышать все также тяжело, ощущения такие, будто у меня по венам течет битое стекло. Сколько они вкололи мне яда новорожденного? И главное, почему я жива? - Я родился человеком, у меня было будущее, - на грустной ноте начал говорить он. Тень улыбки с его лица пропала и уступила место грусти и сожалению. – Я возвращался поздно домой и меня укусили, в тот день было полнолуние. Эта лохматая тварь превратила меня в нечто, подобное им. Костяшки его пальцев побелели, его руки сжались в кулаки, а челюсть напряглась от пожирающей изнутри злобы. Один лишь его взгляд, горящий ненавистью и яростью, выдавал состояние его души. - Оборотнями рождаются, им нельзя просто стать – опровергла я его слова. Мое самочувствие стало чуть лучше благодаря крови, что он ввел в меня. Сейчас я пыталась оценить, насколько все плохо. Я была прикована к стулу цепями. В моем состоянии не реально высвободиться из них самой. Я попыталась связаться с братом и предупредить его, но яд, который по прежнему был в моей крови, не позволял мне сосредоточиться. Долбанная телепатия, требующая концентрации! - В первое полнолуние лохматые выродки могут через укус отравить кровь человека таким образом, чтобы превратить их в себе подобное существо – объяснил он мне. Так он… полуволк. Никогда не слышала о таком. Однако это многое объясняет. - Так почему ты все еще здесь? Нашел бы петлю потуже, мост повыше и избавился бы от этого проклятья. - Да, я сначала так и думал, и был момент, когда я был лишь в шаге от того, чтобы покончить с этим, но тогда я услышал о тебе. О той, что вселяла страх всем волкам. О неуловимом Палаче, что развешивает ошметки этих псин по всему их логовому, как гирлянды на Рождество. Ты меня вдохновила. - Ты отомстил обидчикам – сделала умозаключение я. - Всем до одного – с довольной улыбкой сказал он. –Это была моя первая работа. Не так идеально, как твое творчество, но также заслуживает похвалы. Я и не надеялся выжить, если бы не Ирина. - Причем тут квилеты? Почему Форкс? - Ирина помогла свершить мне мою месть, я отплачиваю ей тем же – скучающе и сухо ответил он мне. - Что это в твоем голосе? Неужели недовольство? - Видишь ли, я привык действовать быстро, а Ирина хочет растянуть удовольствие. - Почему я здесь и живая? – решила перейти сразу к делу я. - Без обид, рыженькая, но жива ты лишь потому, чтобы умереть в нужный момент, при определенных обстоятельствах и при важных зрителях – ответила Ирина, не возьмись откуда, появившись в моей камере. - И когда же этот момент настанет? - Когда твоя мамочка будет вопить, как резаная, моля меня отпустить тебя – на ее лице появилась мечтательная улыбка. От ее слов я дернулась вперед, чтобы наброситься на эту пиявку (не верю, что я цитирую Блэка), но цепи все также не давали мне пошевелиться. - Тронешь ее, и я обмотаю твою шею этими же цепями, оторву тебе голову, изуродую твою смазливую мордашку и отправлю твоим родным по почте с открыткой, что мне тебя, сука, ни капельки не жаль! – я буквально кипела от ярости и злости, но Ирине, казалось бы, было вовсе наплевать. В ее руке был маленький ножик, чье лезвие отдавало бликом, соприкасаясь со светом. Она ухмыльнулась, опустила голову вниз на несколько мгновений, но подняв ее чуть на меня, я увидела «огонек» в ее нефритовых глазах из под опущенных ресниц. И тут, тот самый момент, когда осознаешь, в чьих руках власть над тобой. Острое лезвие вонзилось в тыльную сторону моей ладони, отчего я невольно вскрикнула. Следом последовал удар по лицу, отчего моя челюсть издала хруст. Избиение бы продолжилось, если бы Уильям не вмешался и не вколол мне в шею яд новорожденного. Некоторое время, пребывая в сознании, я наблюдала, как расплывчатые фигуры все дальше удаляются от меня, тени вокруг сгущаются, и я окунаюсь с головой в омут агонии. Боль нарастала с каждым мгновением, открывая мне новые глубины страданий. Временами меня буквально вырывали из этого ада. Я судорожно глотала воздух и впитывала каждой клеточкой своего тела те капли крови, что мне вводили внутривенно, чтобы поддерживать во мне жизнь. Находясь у пропасти между жизнью и смертью нет ни капли страха сделать шаг и сигануть в темноту, страшно оставаться на краю. Ирина часто навещала меня, и она не давала мне «скучать». Ту боль, что она причиняла мне, нельзя было сравнить с той, что я испытывала, погружаясь в «сон». Но она прилагала максимум усилий, чтобы я не чувствовала разницы. Испытывая дикую боль и агонию ежесекундно, я не могла сосредоточиться на главном: способе выбраться. Если бы только я могла проникнуть в голову брата и показать ему то, что я вижу. Если я сейчас нахожусь на краю между жизнью и смертью, то какова вероятность того, что мой брат тоже это чувствует? Из моего очередного забвения меня вывел чей-то крик. Морщась от боли, я нашла в себе силы приподнять голову и открыть глаза, пытаясь хоть что-то разглядеть из под моих липких, пропитанных моей кровью, и грязных волос. - Ренесми! Ренесми! Ты слышишь меня? – требовательно отзывала меня Амелия. - Тебя трудно… не услышать – отхаркиваясь кровью, ответила я. – Не могла найти другую песочницу для игр? Эти куличики тебе не по зубам. - Рада, что ты не растеряла свое чувство юмора, пока Джей корчиться от боли – в моей же манере ответила мне она, что заставило меня заткнуться. – Ты была здесь все это время? - Я немного дезориентирована во времени и в пространстве, не могла бы уточнить? – раздраженно спросила у нее я. - Со дня, когда ты уехала, прошло пять дней. А где мы находимся, я не знаю. Помню, что меня вырубили на обратном пути к дому и вот я здесь – ответила она мне, гремя цепью пытаясь высвободиться. Но ее попытки не обвенчались успехом. - Не могла бы не греметь? Это раздражает слух – упрекнула ее я. - Ты серьезно?Не греметь? Нам нужно валить отсюда, пока этот не вернулся! – судорожно пытаясь освободиться от цепи, говорила она мне. - Мне жаль – прошептала я достаточно громко, чтобы она меня услышала. - Что? – опешив, переспросила она меня. - Я сказала, что мне жаль, Амелия. Но нам отсюда не выбраться. Цепи слишком прочны, чтобы ты смогла вырваться, а я сейчас слишком слаба, чтобы их разорвать. Боюсь, нам обоим конец – обреченно произнесла я. *** (От лица Амелии) Прошло пару часов с тех пор, как я очнулась в темной сырой комнате без окон на холодном бетонном полу, на моих ногах были кандалы, цепь была прикована к стене. Единственным освещением здесь была старая люстра, висящая над головой еще одного пленника. В этой пленнице я узнала Ренесми, хоть мне и не хотелось в это верить. Она была намертво прикована цепями к металлическому стулу, ее голова свисала вниз, вся она была грязная, с открытыми уже некровоточащими ранами. Я знала, что она не причастна к убийствам, теперь понятно, что с ней произошло. Видимо ее похитили, чтобы оборотни искали ее, а не их. Поверить не могу, что она сдалась. Хотя, кто знает: возможно, любой бы сломался после всего того, что с ней сделали эти оба. Больше она со мной не разговаривала. Вижу, как ее трясет, она старается держаться достойно и стойко. Они с Джеем похожи больше, чем я думала. Сейчас я беспокоюсь за него больше, чем за нас обоих. Верно, это все из-за того, что я испытываю к нему. Это больше, чем любовь. Он стал для меня всем. Хватило лишь одного его взгляда, чтобы мое сердце забилось быстрее, дыхание перехватило, и я потерялась в этой реальности, будто не земля стала держать меня, а он. Запечатление – мое благословение и мое проклятье. Эдджей Свон стал для меня всем. Было бы намного проще, если бы он был обычным человеком или оборотнем, но он тот, кто он есть, и я люблю его. - Ну, здравствуйте, красавицы! Мисс Свон, как вам общество этого выродка? – забавляясь, громко обратился он к Ренесме. Я зашипела от злости и дернулась вперед, но кандалы пресекли мою попытку наброситься на него. Но этот козел и ухом не повел. Он подошел к Ренесми и посмотрел ее шею. Все, что мне удалось заметить, так это глубокие отметины. От шока я застыла. Только сейчас до меня в полной мере дошел весь ужас сложившейся ситуации. Я оборотень, он – Потрошитель. Меня ждет тоже самое, что и остальных. - Уж получше твоего – со злобным оскалом ответила она ему. - Я же ради тебя стараюсь. Она разделит тяготы твоего здесь присутствия. Так что наслаждайся шоу – злорадно сказал он, достав из старого металлического шкафчика что-то, напоминающее палку. Когда один из концов этой самой палки заискрил в темноте, я буквально приросла к полу. Он начал медленно подходить ко мне с электрошокером, а я старалась не показывать ему свой страх. Чего я не ожидала, так это услышать хохот Ренесми. Она буквально заливалась смехом. - Что-то не так? – сощурив глаза и пристально глядя на нее, спросил он. Возможно, Ренесми повредила голову намного сильнее, чем он ожидал, или ей плевать на мою жизнь и мои пытки ей только в радость. Не знаю, что страшнее. - Шавка безмозглая. Ты ведь даже не шавка, а полушавка, дворняжка, не способная укусить. И знаешь, что самое умилительное? То, что ты думаешь, что тебя бояться – сквозь смех кричала она ему. Когда она назвала его шавкой и дворняжкой, костяшки на его руках побелели, а глаза, я уверена, вспыхнули гневом. – Да, ты жалок. Жалкое ничтожество! – продолжила она издеваться над ним. - Повтори! – крикнул он, сжав ее горло в руке. В другой руке он продолжал держать электрошокер. Она что с ума сошла его злить? Она ведь может… Боже, Ренесми остановись, прошу тебя! - Хватит, Ренесме, остановись – взмолилась я, но она и глазом не повела. - Ты жалкое отродье, дворняга без зубов – сохраняя «спокойствие», говорила она. – Ой, меня укусили! Беда-беда! Теперь раз в месяц я буду обрастать шерстью, и вилять хвостом за косточку! – сгримасничав, проговорила она. – Смирись уже, тряпка! Их вины в том, чем ты стал, нет. А правда в том, что это только твоя ошибка. Когда Ренесми закончила с речью, в комнате повисла тишина. Лишь звук биения моего сердца нарушал ее. Сдавленный крик разнесся по всей комнате так же внезапно, как и ее смех до этого. Снова позабыв о цепях, я ринулась вперед и опять безуспешно. Попробуй я обратиться, мои лапы застрянут в этих кандалах. Он ударил ее током. Раз. Два. - Уйди от нее! Иначе, Богом клянусь, я… - закричала я. - Ты что? Разорвешь меня на куски подобно твоим сородичем? И за кого? За ту, что убивала таких, как ты? Ох, если бы не она, я бы никогда бы не решился на подобное. Она вдохновила меня на все. Советую тебе подумать об этом – он вел себя самоуверенно. Мой взгляд безотрывно был устремлен на шокер, его забавлял мой страх. Мне нечего было ему ответить, Палач убивал моих сородичей на протяжении многих лет. Ответить что-либо в ее защиту, значит поддержать ее. Я не должна ее защищать. - Я так и думал – забавляясь ситуацией, сказал он. Почувствовав сильный разряд тока, прошедший через меня, я, согнувшись, упала на колени. Стиснув зубы, я сдерживала рвущийся из моего горла крик. Он ограничился одним ударом и ушел. Я отползла к холодной бетонной стене, прижимая руками место, где он ударил меня током. До сих пор дрожа, я стиснула зубы и старалась прийти в себя. Лицо Ренесми прикрывали ее свисающие вниз длинные темно-рыжие волосы, поэтому сказать, отключилась она или в сознании, было трудно. Она права: цепи действительно очень крепкие и разорвать нам их не по силам. Не знаю, как, но нам нужно выбираться отсюда. В голову ничего разумного не приходило, а сколько бы я не звала Ренесми, она не отзывалась. Если бы я не видела, как она дышит, то подумала бы, что она умерла. Хотя вряд ли, такая мелочь, как разряд тока, сможет ее убить. Сколько прошло времени? Минуты? Часы? Сутки? Я была голодна, силы постепенно покидали меня. Возле меня стояла собачья миска, на которой было написано мое имя, в ней была вода. Гнев переполнял меня до краев, но из-за недостатка сил я не могла перевоплотиться. К сожалению, как и сказала Ренесми, я не одна из квилетов, я не такая, как они. Я могу превращаться в любое время суток, вне зависимости от стадии луны, могу общаться с ними на ментальном уровне, но чтобы превратиться в волка в не полнолуние у меня уходит немало сил. Все же мое происхождение играет какую-то роль в моем настоящем. - «Я хочу, чтобы ты выбралась» – звук ее голоса в моей голове раздался внезапно, что не на шутку меня напугало. Так вот, как действуют их способности. - Что? – будто ослышавшись, переспросила ее я. Она подняла голову так, чтобы я могла видеть ее изувеченное лицо. Порезы изначально были глубокими, но благодаря ускоренной регенеративной функции ее организма они затянулись гораздо быстрее, чем у обычного человека, но все же не до конца. - «Избавься от оков и выскользни через то заделанное окно, ты справишься» – твердо заявила она. Странно как-то: видеть перед собой человека, который, не открывая рта, ведет с тобой диалог. Я помотала головой, кивнув в сторону своей ноги, которая была заключена в кандалы. Серьезно? Как я это сделаю? Здесь нет ничего, чем можно было бы взломать замок или разорвать оковы. – «Сломай ногу, выскальзывай в окно и обращайся!» - это было сказано так, будто сейчас она мне объясняла, почему дважды два четыре, а пятью пять двадцать пять. Сломай ногу! Она в своем уме? – «Выскользнуть из кандалов можно только так! Это не больнее, чем получить еще один разряд!» - начала убеждать она меня. Да и если это даже сработает, и я выскользну, то, как я убегу? Да и без нее в придачу! Обратиться я не в силах. – «Слушай, волчица! Ты сейчас ломаешь себе ногу, проскальзываешь через то окно и бежишь на своих четверых со всех лап, иначе еще один ребенок из вашего захолустья умрет, и его ошметки послужат украшением «чудного» садика еще одной убитой горем мамаши!» - не знаю, что на меня нашло, но, не смея даже возразить или более усомниться, я будто под внушением надавила себе на лодыжку, вывернула ее (хруст кости) и моя нога проскользнула через оковы. Я вывернула ее обратно (еще раз я услышала хруст). Боли почти не было. Я подчинилась так просто, что мне не верилось, что это делала я. - «Хоть на что-то ты годишься, а теперь пошла отсюда!» - снова ее голос раздался в моей голове. Встав на ногу, пульсирующая боль в ноге пресекла мои действия. Теперь я почувствовала. Это дико больно. Мой рот открылся в беззвучном крике, из глаз полились слезы, и я упала на четвереньки, не в силах это выдерживать. Снова ее голос, но на этот раз он звучал более… мягко, что ли? – «Знаю, как тебе больно. Сейчас их нет, но скоро они могут вернуться, просто сделай то, что нужно. Другого шанса не представиться» - Без тебя не уйду – еле слышно прошептала я. Мне нужна была сила, и она каким-то образом дает мне ее. - «Со мной не убежишь. Мои силы на исходе. Скоро я и этого не смогу. Беги, обращайся, предупреждай своих. Ради стаи, ради… моего брата. Сделай» - в ее голосе звучала мольба. Посмотрев на нее, я кивнула пару раз и, собравшись с духом, сделала над собой усилие. Пока я чувствовала ее у себя в голове, мне было легче. Чтобы взобраться до той самой форточки, мне понадобилось то, по чему можно взобраться. Стол подошел идеально. На нем было много жутких штуковин, о применении которых мне страшно задумываться. Хотя было то, что я решила использовать. Пакет с кровью. Я схватила пакет и, разорвав его зубами, напоила из него Ренесми. Напоить ее всем содержимым не было времени, но то, что я ей дала, поможет продержаться еще немного. Я откинула пакет, сдвинула стол под форточку, стиснув зубы, я взобралась на стол. Отодрав две деревяшки, которыми заделали окно, я выбила стекло и, взглянув на Ренесми, выскользнула наружу. Почувствовав прилив адреналина в крови, мои мышцы завибрировали, меня всю затрясло и в следующее мгновение мои лапы, еле касаясь земли, несли меня в сторону дома. Мое внутреннее чутье подсказывало мне, где мой дом. Спасение близко. *** (От лица Ренесми) Не знаю, сколько времени прошло с удачного, на что я надеюсь, побега Амелии. Может, минут тридцать. Достаточно, чтобы скрыться, или, что меня пугает, чтобы нагнать ее и убить… Зря я приказала ей бежать. Когда я была в ее голове, я почувствовала нечто странное… Может, это от того, что я никогда не применяла свой дар на живых (не считая моего брата)? Я почувствовала нечто, напоминающее контроль. На секунду, лишь на секунду я почувствовала, как управляю ею, выполняю ее действия. Черт, даже боль от перелома! Я почувствовала даже это. Но как? Раньше я не могла этого, хотя я никому никогда и не приказывала таким способом. Я не ожидала от Амелии такого жеста, как накормить меня. Зачем ей это? Ведь главное она сделала, освободилась. Кровь, что она мне дала, помогла моим ранам немного затянуться, но все же я слаба. С каким бы я удовольствием разодрала бы глотку этой беспородной дворняжке! Пошевелив пальцами рук, я напряглась и снова попыталась выскользнуть из цепей, но нет… ничего. Наверху послышались шаги знакомых мне ботфорт. Я знаю, кто это. И я знаю, что сейчас будет. Тяжелая железная дверь отперлась и Уильям зашел в комнату. Его взгляд метнулся от меня в сторону, где должна была быть Амелия. Он хаотично стал рыскать по комнате, в панике подбежав к месту ее заточения, а потом к окну, из которого она выскользнула. Осознав, насколько все плохо, его взгляд, наполненный гневом, метнулся ко мне. - Что-то потерял? – забавляясь, спросила я. Не произнесся ни слова больше, он быстро подошел ко мне, схватил за волосы и потянул вниз. – Ай, больно та как! – изобразив кислую мину, сказала я. Счастливая улыбка не сползала с моего лица, я ликовала. Освободить Амелию – моя маленькая победа, и я буду смаковать каждый миг. - Ирина! – крикнул он, не отрывая от меня взгляд. Как только она появилась в дверном проеме, он снова заговорил. – Она твоя. - Где другая? – заметив отсутствие Амелии, спросила она. - Она не проблема. Этот переросток не настолько силен, чтобы убежать далеко – спокойно ответил он. – Когда я вернусь, нам нужно будет убираться отсюда. Можешь взять все, что останется от нашей дорогой Ренесми Свон с собой на память, а остальное оставь здесь. Пусть увидят, что осталось от «непобедимого» Палача. - Трусишка – прокомментировала я, прежде чем дверь в мою камеру закрылась, и мы с Ириной остались один на один. Ирина, победно улыбнувшись, подошла ко мне сидящей вплотную, ее зеленые глаза горели азартом. Она убрала слипшиеся на моем лице прядки волос. Холод ее рук пробирал меня насквозь. Она обхватила мое лицо руками. - Я хочу, чтобы мое лицо было последним, что ты увидишь. Большие пальцы ее рук были у моих век. Секунда. Она вонзила большие пальцы своих рук в мои глаза, выдавливая мне глазные яблоки. Я закричала от боли. Извиваясь в цепях, я пыталась вырваться, но меня крепко держали в тисках. Спустя самые долгие мгновения ее руки отпустили мое лицо. Цепи, что не давали мне шевельнуться, ослабили свою хватку, зазвенели и мое тело обмякло. Я ничего не видела, в ушах до сих пор звенел мой собственный крик. Толчок со спины и я, кажись, рухнула со стула прямо на холодный бетонный пол. Руки и ноги дрожали. Пытаясь подняться, я снова и снова приземлялась на пол. Было темно, вокруг не было ничего. Впервые, за все это время я испытала страх. - Посмотрите ка, Палач не в силах подняться. Что такое, принцесса, вам не хорошо? – издевательский смешок и слова Ирины, будто удар хлыстом отдавались во мне. Злость переполнила меня, и я попыталась атаковать. Встав на четвереньки, я собралась с силами и, приподнявшись, бросилась туда, откуда доносился смех. Ее крепкие холодные руки перехватили меня, и следом мое тело врезалось в стену, и я скатилась на пол, подобно безвольной кукле. Я зарычала в ответ. Тут же получив затрещину, я ударилась головой об бетонную стену. - Я не боюсь, и ты не заставишь меня бояться – уверено сказала ей я. По моему лицу фонтаном сочилась кровь, вокруг была лишь тьма. Я слышала ее шаги, ее смех, чувствовала окружающую меня сырость и запах крови. Моей крови. - Девочка, как же сильно ты повредилась головой – забавляясь, ответила она мне. - Все самое страшное позади. Ты ничего со мной уже не сделаешь. Да и какой в этом толк, раз ты уже считай мертва. - Ты про свою семейку? Глупенькая, разве ты еще ничего не поняла? Все кончено. Ты уже мертва, и это моя победа. Я засмеялась сквозь боль. Смешно и больно было аж «до слез». Моих кровавых слез. - Победа? Пока ты тут болтаешь со мной, Уильям уже покинул штат, оставив тебя на растерзание волков. И не сомневайся, дорогуша, они очень злы – широко улыбаясь, демонстрируя ровные зубы, говорила я. Я почувствовала сильный удар по ногам, следующий пришелся по правому плечу, отчего я, согнувшись, свалилась полностью на пол. Мое тело оторвалось от земли и послышался очередной хруст моих костей. Приземлившись на пол, я осознала то, что ног я уже совсем не чувствую. И по-прежнему вокруг ничего нет, только лишь тьма. В ушах звенело, я не слышала собственного голоса. Наверное, все уже закончилось. Мне не было страшно, а наоборот, мне кажется: я ждала этого. Словно сон, сладкая дремота и покой. Минуты спустя я почувствовала прикосновение холодных рук к моей шее. Они были осторожными, но в то же время решительными. Нет, я все еще жива. Моя рука рефлекторно схватила за запястье того, кто притронулся ко мне. Я была во сне, я дремала, я не хочу приходить в себя, я не хочу возвращаться. - Несси, спокойно, это я, Карлайл – попытался меня успокоить мягким баритонным голос старший Каллен. Я все еще продолжала держать его руку в тисках. Не отпуская ни на секунду. - Не надо… Что бы вы не делали, не надо… - прохрипела я, не желая возвращаться обратно в реальность. Еще одну пару холодных рук я почувствовала на себе, маминых рук, нежных, заботливых и таких родных. Не нужно быть зрячим, чтобы знать, что с тобой рядом родной человек. - Несси, послушай, все будет хорошо… Просто потерпи, милая, еще чуть-чуть – отцепляя мою руку от запястья Карлайла, говорила она. Она боялась, я чувствую ее страх. Отвечать что-либо не было сил. Сдавленный крик вырвался из груди, как только меня попробовали переместить. - Глазные яблоки выдавлены, сломано пять ребер, перелом правой бедренной кости, задет хребет, возможна черепно-мозговая травма, остальное не все так страшно. Передвигать ее не безопасно. Придется все делать здесь и сейчас – профессиональным голосом сказал Карлайл. - Не надо, пожалуйста… Я не вынесу… прошу… - взмолилась я. Не хочу, не хочу терпеть этого снова. Слишком больно, я не смогу. - Держите ее – стоило мне только это услышать это, как я начала было сопротивляться, или же делать попытки. Крепкие руки буквально вдавили меня в пол. И я закричала от резкой боли, что вдруг охватила меня. Меня мучили, ощущения были подобно тому, будто меня выворачивают изнутри наизнанку. Позже крики давались мне с большим трудом. Этот кошмар все продолжался и продолжался, пока я вовсе не потеряла связь с происходящим. Никогда я не хотела смерти так, как ощущала это желание сейчас.