Бездна

Зима хохотала. Совершенно нежно и без злого умысла. Совсем не так, как это делала осень, разбивая огромное множество воздушных замков людей и хороня под ними осколки их же сердец. Зима прощалась с холодными деньками и снегами, здоровалась с подходящей весной. Смех весны тоже слышался издалека. Её смех был немного грубее, но намного радостнее, ведь она позволит расцвести цветам, деревьям, и людям. Но обе они знали, что им ещё предстоит сразиться за возможность править в этом мире. Или то было просто смешной выдумкой маленького ребёнка, отдыхающего в своей кроватке. Ребёнок впервые смеялся вместе с зимой, но тоже не так, как она. Ребёнок смеялся впервые, от того это было неуклюже, со стороны смешно. Смех булькающий, обрывистый, но радостный от того, что зима медленно собирает белые пуховые одеяла, которыми так хорошо ловила людей, их мечты и надежды, когда правила. От порыва ветра окно раскрылось и первый детский звонкий смех стало слышно на улице, но ни один прохожий не мог его слышать — ночь была слишком темна, а люди уже давно спали в мягких постелях под такими же, как снег, пуховыми одеялами. Ещё один порыв ветра и тогда первый детский смех цепляется за почему-то оставшийся нетронутым в это время года нежный, лёгкий одуванчик. Смех перестал булькать и стал увереннее со временем, а сейчас этот первый детский смех переплетался и играл, улетая в сторону окна и там цепляясь за одуванчик, оседая смехом в его семенах и улетая высоко в небо. Пока все подгоняемые ветром семена просто летели ко второй справа звезде, в конце строя продолжали смеяться и играть два семечка, кружа и не нарочно задевая другие семена. Их судьба переплелась уже давно, но только одно семечко из всех догадывалось и знало об этом. Не знало оно только того, почему ему известно об этом, раз никому больше ничего не известно. Семечко помнило всё, начиная с рождения малыша, от смеха которого оно и стало семечком сейчас. Все другие быстро всё забывали и часто говорили об одном и том же, но семечко, тогда ещё не родившийся смех, не вмешивалось и просто слушало вместо их разговоров разговоры родителей ребёнка. Это была милая пара, как помнило семечко, но порой они говорили о странном... например о том, как устранили сегодня какого-то мистера Бёрнса, используя для этого обычные старинное оружие — меч, лук и стрелы, копьё. Семечко не понимало что это значит, но на подсознательном уровне хотело научиться этому и, когда это устранение случилось прямо перед кроваткой в детской... Семечко тогда долго не могло прийти в себя, а потом это повторилось. И снова. И снова. И снова. Единственному семечко было радо — родители правда защищают своего малыша и желают ему всего самого лучшего, хоть и делают такие вещи. Со временем семечко запомнило несколько приёмов с мечом и копьём. Лук был бы недоступен, если бы родители не решили как-то раз рассказать малышу о том, как этим самым луком пользоваться, как они сами сделали его и стрелы, показали как он выглядит, и пару раз выстрелили в мишень на стене. Семечко никогда не заводило об этом разговоров с другими и разбиралось само. В конце концов семечко перестало улыбаться всем, кроме того, другого, с кем прямо сейчас оно кружило по ночному Лондону. Семечко не могло объяснить себе почему так радуется близости этого другого семечка, но не сопротивлялось и никогда не уходило от разговора. Три дня подряд родители провели на ногах у кроватки малыша и семечко узнало много нового. Например то, что каждый в этом мире хочет его убить и что никому нельзя доверять. Вернее убить хотели малыша, ведь его родители постоянно портили планы кому-то важному, используя при этом старое оружие и такие же старые приёмы против нового оружия — пистолетов. У родителей были и милые разговоры, из которых семечко выяснило, что мама с детства училась фехтованию и другим видам борьбы, в том числе и с оружием. А отец полюбил её после того, как она выбила ему зуб в третьем классе, тем самым очень помогла, ведь сам отец тогда боялся это сделать самостоятельно, а родители считали, что мальчик не должен бояться такого и готовы были выставить его из дома, если он вернётся всё ещё с зубом во рту. Матери нравились одуванчики, а отцу подснежники. Мать сначала хотела назвать ребёнка Кларой, но родился мальчик и отец предложил назвать малыша Кевином, на что мать тогда радостно согласилась. А ещё, если бы первый смех раздался дня через четыре, то семечко смогло бы увидеть лес, ведь родители собирались туда переехать вместе с Кевином, чтобы немного отдохнуть и обезопасить малыша. Забывшись в воспоминаниях, семечко ударилось о колокол и, пока приходило в себя, кружась на месте, отстало от остальных. Семечко попыталось их догнать, но сильный ветер только мешал и семечко, не справившись с управлением, совсем отстало. Понадобилось ещё много времени, чтобы добраться до звезды, но потом семечко сразу поняло куда ему надо — его тянуло туда, где даже сейчас, ночью, было светло и по-собенному холодно — зимний лес. Семечко на подсознательном уровне поняло, что это его ждёт то самое другое семечко, с которым они играли по пути сюда. Но, когда семечко уже почти пересекло границу, ветер снова подул и не дал пересечь границу, утягивая назад. Семечко сопротивлялось изо всех сил и на этот раз смогло противостоять ветру и снова почти добралось до границы, но ещё более сильный порыв ветра быстро унёс семечко от границы и перенёс в летний лес, пронося мимо маленьких домиков, в окнах которых начинал зажигаться свет, мимо раскрывающихся бутонов цветов и норок животных. Ветер принёс семечко к самому большому дереву и, с помощью какого-то мужчины с фиолетовыми волосами, усадил семечко в середину своеобразной площадки. Из воздуха появилась высокая женщина, переливающаяся золотым блеском, почти ослепляющая не привыкшее семечко. Женщина взяла немного такого же блеска из блестящего озерца рядом и полила им Семечко. Семечко одуванчика растворилось в воздухе, а остатки его сформировали мягкое платье, и плавно осыпались с излишками волшебной пыльцы на пол. Перед всеми предстал высокий юноша с широкими плечами, пышной грудью и немного узковатой для парня талией, в пышном мягком платье из одуванчика, которое скрывало какие у него бедра — "рост не менее 180 сантиметров*" — сразу поняли все присутствующие обводя его оценивающим взглядом, а самые внимательные и дотошные феи и эльфы, вроде мастеров и быстрых полётов, сразу определили, что точный рост составляет 183 сантиметра без учёта крыльев, ведь те пока ещё были не расправлены. Кожа светлая, почти белая, и на щеках совсем не играет румянец. Нос, прямой, как видели ближайшие к парню эльфы и феи, немного подергивался — парень принюхивался. Волосы, доходящие до середины лопаток, были белые, как первый снег, ещё не загрязнённый, совершенно девственный. Такие же, как мягкие пуховые одеяла зимы. Такими же были и немного трясущиеся от через чур яркого света ресницы. А глаза были чернее самой темной ночи и дна Марианской впадины. Чисто черные без ненужных им примесей. Казалось, в них можно утонуть, задержав взгляд хоть на пару лишних секунд. Но никто не заметил, что в этих совершенно чёрных глазах совсем не отражаются и блики озера, и одеяния женщины перед ним, и предметы, и окружающие существа. Парню хватило пары секунд, чтобы окинуть пространство вокруг себя взглядом, а сразу после он быстро стал безразличным и поверхностным. Чего-то не хватало и он точно знал чего — другого семечка. Парень не задерживался взглядом на присутствующих, быстро устремив его в сторону зимнего леса и чувствуя ужасную тоску. Ведь он так стремился туда, а его насильно забрали от того места, в которое он должен был попасть. Здесь слишком душно. Вот бы вернуться обратно к приятной зимней прохладе. Парень быстро понял, что просто так его не отпустят и поэтому просто смотрел на ту, кем пару секунд назад восхищались все вокруг. "Королева." — сразу понял парень. — "Королева Клэрион." — тут же услышал он её имя от какой-то особо разговорчивой феи поблизости. — Здравствуйте. — поднявшись с колен, поздоровался обращённое в эльфа семечко, но ещё не считающийся таковым. — Где я? — собственный голос не слушался так, как надо и фальшивил, а доброе выражение лица Королевы* казалось наигранным и злым. Властным. Совсем не таким, каким оно казалось всем вокруг. Парень слышал от родителей Кевина, что перед такими будет проще просто склонить голову и выслушать, да выполнить любые указания. Парень несильно склонил голову вперёд. — Здравствуй, дорогой. — добродушно кивнула Королева — Ты в летнем лесу конечно же. Ты добрался без происшествий? — Конечно. — взгляд тут же стал мечтательным, будто он вспоминал что-то хорошее, но как только новоявленный сосредоточился на Королеве, вся мечтательность снова мгновенно пропала. — Расправь крылышки, дорогой. — скомандовала Королева и он повиновался. Крылья оказались узкими и длинными — теперь мастера смогли определить, что с прямо поднятыми крыльями его рост целых 213 сантиметров. А Королева уже протягивала руку. Парень взялся за неё и, услышав команду взлететь, немного глупо уставился на неё, но быстро осознал свою ошибку и, вспомнив, как с окна детской как-то взлетал стриж, хотя сначала из-за слишком длинных крыльев ему пришлось спрыгнуть перед тем, как взлететь. Парень попробовал сделать так же: он немного наклонился вперёд и, оттолкнувшись ногами, замахал крыльями, взлетая. Парень вспомнил как летали стрижи и повторил за воспоминанием, быстро разогнавшись и сильно закружив Королеву. Опустился он резко, не вполне мягко для собственных босых ног, и сразу же отпустил чужую руку, заглядывая в глаза Королевы, а та, посмотрев в его глаза в ответ, поежилась, испугавшись совершенной черноты, а от того и пустоты. Королева отошла и взмахнула рукой. Вокруг парня начали вырастать грибы с плоскими шляпками. Когда Королева кивнула, феи и эльфы, до того сидевшие каждый в своей кучке, стали приносить на грибы разные необычные предметы, в том числе и свет. — Зачем всё это? Как вы поймали и так сжали сам свет? — Они укажут на твой дар, малыш. — Что это значит? И как я пойму который мой? Что будет потом? — Ты поймёшь! — торжественно ответила Королева, не объяснив ничего, что хотел бы узнать парень, но сказать против он ничего не мог, так как сам не знал свой статус здесь, но уже догадывался, что в данный момент он — никто и звать его никем. Парень осмотрелся и медленно двинулся в сторону снежинки, решив, что так сможет вернуться к своему семечку. Но стоило ему подойти к снежинке чуть ближе, чем на четыре шага, как в него на огромной скорости полетел светящийся молоток, неприятно врезаясь в руки и начиная светиться ещё ярче. Королева удовлетворённо вздохнула и позвала так называемых мастеров, назвав его самого "Динь-Динь". Тут же вспомнился удар о колокол, из-за которого он здесь и оказался, но было уже поздно. Королева растворилась, и к нему тут же подлетели двое парней — толстый и тонкий. Оба начали активно пожимать ему руки и что-то говорить, перебивая друг друга. — Я Динь. — представился теперь уже официально эльф, выдернув руки и протягивая одну вперёд так, как это делали люди, с которыми он раньше жил, новым знакомым. — Как вас зовут? — Я Клэнг! — громко сказал толстый, а тонкий попросил его быть тише, пока толстый пожимал руку Динь. — Прояви манеры, Клэнг! Я — и тонкий быстро что-то протороторил, что Динь не смог разобрать и слова. — Приятно познакомиться! — и тоже пожал руку. — Да ладно тебе! Он Боббл, а я Клэнг! — опять воскликнул толстый неправильно показывая кто есть кто, из-за чего тонкому пришлось его исправлять. Тонкий предложил скорее лететь, чтобы всё увидеть, а Динь просто полетел за уже удаляющимися мастерами, стараясь не лететь так быстро, как теперь умел и так и не успев сказать "нет" или "да", уже мысленно отмечая для себя, что по меркам родителей Кевина эти двое — самые ужасные грубияны, каких только можно найти. Мастера что-то говорили, а Динь пытался слушать и разбирать их речь, пока его первым же делом не подвели к границе с зимним лесом. Толстый и тонкий тут же задрожали, немного отдаляясь от границы. — Смотрите! Феи снегов и морозов возвращаются домой на заслуженный отдых! — опять перебивая друг друга, воскликнули мастера, не культурно показывая пальцем. Динь немедленно ускорился, чуть ли не врезаясь от этого в высокую женщину в белом. — Извините, всё феи снега вернулись только сейчас? А что, если за это время к вам прилетели новые феи или эльфы? Я могу взглянуть? Я хорошо ладил с одним из них, когда мы летели к звезде, но случилась неприятность и я отстал! Мне нужно знать, что с ним всё хорошо! — Динь говорил чётко, но быстро, чтобы женщина не улетела прежде чем он закончит. Холод совсем не чувствовался несмотря на то, что они прямо сейчас находились далеко от границы на территории зимнего леса. Возможно из-за волнения? А может из-за того, что он был приятным в отличие от духоты летнего леса, а как потом выяснилось, и других лесов времён года. — О, немедленно лети обратно к границе и больше не залетай сюда! Ты — летняя фея, а это — зимний лес! О твоём знакомом обязательно позаботятся, а ты позаботься о себе и о выполнении установленных вашим же правительством законов! — женщина была недовольна и немедленно выпихнула Динь за границу, так же быстро удаляясь к своим подопечным и улетая дальше в зимний лес. — Динь-Динь, ты с ума сошел?! Нам туда нельзя! — воскликнул Клэнг, вместе с другом хватая Динь под руки и унося дальше смотреть новый мир, даже не попытавшись озаботиться проверкой у врача. — Я не Динь-Динь. Я просто Динь. — возмутился эльф, вырвавшись из рук мастеров, но, видя как им на это плевать, просто отправился дальше за ними, чтобы не создать ещё больше проблем, но зимний лес продолжал манить своей красотой и тем, что там далеко есть тот, кто ему правда важен, хотя он и не вспомнит о Динь, когда они встретятся. После они посетили осенних фей, летних, и весенних. — Летим, Динь, мы покажем тебе где мы живём! И, пролетев ещё немного и остановившись в месте с прекрасным видом, тонкий воскликнул: — Вот и наш закуток мастеров! Динь осмотрел открывшийся вид, но быстро почуял странный, не слишком приятный запах, и опустил глаза вниз, увидев там во всю бурлящую работу. Динь признался себе, что всё же огорчился такому, но лишь молниеносно спикировал вниз, жёстко приземляясь на землю. Вокруг бегали мыши и люди. Кто-то что-то мастерил, с клёна падали семена, что-то спуская на себе, а после ему наконец-то показали его собственный дом. — Мой дом? — Ну да! — Мы надеялись, что новый прибывший будет из наших и всё тут приготовили: мы набрали рабочей одежды- — Но мы не знали размера! — Простите великодушно, — Возможно она великовата... — Или маловата... — Это не важно. — прервал мастеров Динь, чем очень их обрадовал. — Как освоитесь приходите в мастерскую! Фея Мэри давно вас ждёт! — Пока! — закончил Клэнг и мастера ушли, тактично закрыв за собой дверь, но так и не сказав где находится мастерская, очевидно надеясь на то, что Динь сам её найдёт. Динь наконец-то остался один. Было приятно, что у него будет собственный дом, в котором он может работать так, чтобы ему не мешали, но тот случай с молотком... Динь точно видел, как перед тем, как быстро нарастающее сияние молотка поглотило всё, сиять начали и другие предметы, хотя какие точно он разглядеть не успел. Динь не стал зацикливаться на не таком уж и далёком прошлом, проводя взглядом по внутренностям домика.